Глава двенадцатая

Я вырвалась из воспоминания, отталкивая его от себя. Выйти оказалось сложнее, чем войти. Я не могла понять, куда иду, не могла сориентироваться. Идти вперед – значило снова увидеть этот ужасный момент, бритую голову Нико, его исхудалое тело, выражение его лица, от которого сжималось сердце. Я не хотела видеть все это снова, но не избежать этого было бы невозможно Так что я устремилась в другую сторону, но тут же обнаружила, что это все равно что продираться через колючую проволоку. В каком бы направлении я ни двигалась, пытаясь высвободиться, путь был отрезан, его преграждала боль.

Когда я наконец вернулась в безопасное пространство своего собственного сознания, я стояла на коленях, упираясь лбом в стекло, и делала один судорожный вдох за другим.

– Ну что, хватит с тебя? – сердито спросил Клэнси. Он весь взмок и дрожал, почти шатался. – Ты довольна?

Не знаю, как я это сделала. Не знаю. Я просто отсоединила свое сознание от всего, что я видела, очистив свой голос от малейших проявлений чувств.

– Нет.

Он резко повернулся.

– Я уже знала, как выглядят исследования в Термонде. – О боже… о мой бог. Я почувствовала себя так, будто меня вот-вот вывернет наизнанку. То, что сделали с его мозгом, пусть даже ненадолго… – Предполагалось, что ты докажешь мне, что само лекарство – это тоже пытка.

– Моя мать создала лекарство на основе этих исследований. На основе электрических ударов. Ты думаешь, я не знаю, что ты на самом деле пытаешься сделать? – бросил он. – Что я настолько глуп и покажу тебе, как на самом деле выглядит процедура лечения, или выдам, где моя мать?..

Он знает. Он знает, где она.

Клэнси побрел к своей койке. Связь между нами была еще прочной, чтобы меня на мгновение поразило ощущение обиды и негодования, клубившееся в его душе. Он должен был остановиться, я хотела, чтобы он остановился. Замерев неподвижно, я потянулась обратно в глубины его сознания, позволив своей цели вести меня, обходя его воспоминания – в ту часть, которая искрилась жаром и энергией.

Клэнси застыл: мышцы, тело, лицо обратились в камень. Клэнси не шевелился, пока не двигалась я, и его движения были лишь отражением моих. Как будто дергаешь за нити: каждое прикосновение к этой части его сознания вызывало у него какую-то новую реакцию. Я управляла им как куклой, не обращая внимание на его попытки высвободиться.

Вот оно – вот что он чувствовал каждый раз, когда играл с кем-то из нас. Голова идет кругом от возможностей.

Но на самом деле я была не там, куда мне было нужно попасть – мне нужно было каким-то образом перенаправить себя, вернувшись в его воспоминания, но я не знала, как убраться из этой части его сознания, из этой тьмы, которая удерживала меня…

Зеркало. Это слово внезапно донеслось до моего слуха. Голос Клэнси, убедительный, заставляющий меня прислушиваться – он знал, что я не выберусь сама, и он, должно быть, боялся того, какой вред я могу причинить ему изнутри, если он не попытается помочь мне. Отражения.

Я поняла.

Мои собственные мысли сместились: я крепко зажала уши руками, пытаясь вызвать на поверхность воспоминание о том, как я вхожу в комнату. Я вырвалась на свободу из темноты, каждой клеточкой тела ощутив, будто меня вытаскивают за волосы. Я снова была в коридоре и наблюдала, как окна в его воспоминания одно за другим захлопываются. У меня была лишь секунда, только одна секунда, прежде чем он вернет контроль…

– Лилиан, – сказала я, – мама…

Трюк сработал, как обычно. Слова проникли в его создание, изменив направление его мыслей и вытащив то воспоминание, о котором он думал совсем недавно – то, которое он хотел защитить.

Я знала, что ищу, потому что я уже видела отблеск этого воспоминания. Увидев красивую женщину – светлые волосы, на губах застыла мольба, я с усилием нырнула глубже, оказавшись в лаборатории Лилиан Грей. Предметы возникали на своих местах, как детали мозаики. Она пыталась обманом заманить туда своего сына, чтобы подвергнуть его процедуре. Она намеренно допустила утечку, сообщив, что находится в Джорджии, зная, что он сможет найти ее – и ему это удалось. Я потянула этот образ сильнее, ускоряя время. Она подняла руки, слова: «Успокойся, все будет хорошо» – вылетели из ее рта. Я запомнила брызги крови на отвороте ее белого лабораторного халата и как она умоляет: «Клэнси, пожалуйста, нет, Клэнси», и опускается на пол, а он сжигает все вокруг, громит ее оборудование.

А вот этого я раньше не видела – того, как он сдавил руками ее шею. Я буквально чувствовала ее учащенный пульс под моими пальцами, стоило лишь слегка усилить нажим. Неужели… он собирался…

Но вместо этого мои руки скользнули вверх, сжав ее лицо. Нет слов описать, что я увидела потом: чтение мыслей внутри чтения мыслей, взрыв воспоминаний внутри воспоминания. Жар за спиной становился невыносимым, но я не отпускала ее, искажая, ломая, разрушая каждую мысль в голове этой женщины.

Выстрел разорвал связь, и боль пронзила мою правую руку. Я отвернулась от бледного лица матери, позволив той рухнуть на пол, и увидела, как в дверь врываются две темные фигуры. В стекле вокруг нас отражались колеблющиеся отблески огня. Странные, завораживающие отблески огня были последним, что я запомнила, прежде чем я убежала.

Меня вышвырнуло из его сознания с такой силой, что я упала почти навзничь, стукнувшись головой о стену у меня за спиной. Клэнси лежал на полу, постаравшись отползти от меня как можно дальше. Парень повернулся лицом к стене, и я видела, как ходит ходуном его грудь. Нас разделяла опрокинутая на бок койка.

– Убирайся, – прорычал он. – Убирайся!

И я почти бегом выскочила из отсека. Дрожащими руками я открыла первый замок, а он, все выкрикивал это слово. Дверь открылась с другой стороны, и я в кого-то врезалась. И услышав, как она захлопнулась за мной, принялась вырываться из державших меня рук.

– Это я, это всего лишь я… – Толстяк потащил меня по небольшому коридору к выходу через стеллаж для бумаг. Я вцепилась в его руку. В голове крутилась мешанина из мыслей и чувств, которые даже не были моими.

Ноги начали отказывать еще до того, как мы дошли до второго выхода. Толстяк запер дверь и еще пару раз ее дернул, чтобы убедиться, что она надежно закрыта.

– Руби? – позвал меня он: его лицо раздвоилось, превратилось в три, потом в четыре… Мы дошли до конца коридора. И все это время я почти висела на нем, дрожа от усилий, которые помогали оставаться в вертикальном положении. Толстяк открыл одну из спален и втащил меня внутрь.

Я сползла по ближайшей стене, с каждым выдохом пытаясь избавиться от голоса Клэнси, звучавшего в ушах. Толстяк присел передо мной, не отрывая от меня глаз. Сколько он услышал? Сколько из услышанного он по-настоящему понял?

Ты переиграла Клэнси на его поле. Я никогда и не надеялась, что моих способностей на это хватит. Чтобы одолеть его, мне удалось стать им. И обещая сделать все возможное, чтобы найти информацию о Лилиан, я никогда не представляла… этого. Что я окажусь на такое способна.

Не думай об этом. Я получила то, за чем пришла. Я получила подтверждение, которое мне было нужно.

– Она все еще с Лигой, – проговорила я, опережая его вопрос. – В конце концов ее забрали с собой.

– Первую леди? Так значит, Клэнси ее не убил?

Я покачала головой.

– Он поступил с ней намного хуже.

Когда я пошла искать Коула, он уже ушел. Сенатор Круз сообщила мне эту новость, когда я встретила ее в коридоре верхнего этажа.

– Он отправился на встречу с другом, который по-прежнему связан с Лигой – узнать, есть ли какая-то информация об арестованных агентах, – сказала сенатор. – Он просил тебе передать, чтобы ты не беспокоилась и что он вернется сегодня вечером.

Конечно, он не взял с собой одноразовый мобильный – так что я никак не могла связаться с ним, чтобы спросить, не сможет ли он вытащить из того же «друга» информацию о местонахождении Лилиан Грей.

Если она все еще находилась в Лиге, где ее держали? Она проводила свое исследование рядом со штаб-квартирой в Джорджии, и для ее защиты были выделены лишь несколько агентов. Стали бы ее перевозить в штаб-квартиру в Канзасе вместе с остальными, когда прежнее место было закрыто?

Проходя мимо спортивного зала, я с изумлением обнаружила, что Зу, Томми, Пэт и еще несколько детей, пытаются разобраться с тренажерами.

– Извини, – отважился высказаться Пэт, буквально отпрыгнув от оборудования для силовых тренировок. – Мы просто… ничего не делали. И мы хотели что-то сделать. Поэтому, понимаешь, мы пойдем – я и Томми.

– Пойдете? – повторила я.

Томми тут же возник рядом с приятелем, его ярко-рыжие волосы блестели в свете неприкрытых абажурами ламп.

– Мы вызвались добровольцами. В Оазис. Прости, мы проголосовали после того, как ты, ну, ушла.

Ага. Я оценивающе посмотрела на этих двоих. Когда Томми поежился под моим пристальным взглядом, Пэт пихнул его в бок, чтобы он это прекратил, заставив поднять выше голову, – я улыбнулась.

– Готовы выучить несколько приемов самообороны? – спросила я.

Думаю, если бы я вытащила из кармана конфеты, это бы не вызвало у них такой же радости. Другие дети тоже оторвались от изучения тренажеров и подбежали к матам, где я скомандовала им выстроиться в ряд. Я показала упражнения на растяжку, научила, как освобождаться от разного вида захватов, если кто-то попытается их поймать, и продемонстрировала – многократно, – как перебросить кого-то через плечо, если ты не Синий. И когда через несколько часов мы закончили, даже не знаю, кто был больше доволен тем, как прошел день – я или они.

Наконец, Коул объявил о своем возвращении, трижды постучав в дверь тоннеля. Отшвырнув древние документы об операциях, которые просматривала, я выбежала из бывшего кабинета Албана и отперла дверь. Поднимаясь по лестнице, он сдержанно, но неуверенно улыбнулся мне.

– Остальные тоже вернулись, – сказал Коул. – Я велел им перенести все на погрузочную площадку в гараже. Можешь собрать детей, чтобы они помогли затащить все это добро внутрь? Я войду туда первым и перережу цепь, чтобы мы могли открыть проклятую дверь…

– Коул! – почти выкрикнула я, когда он уже уходил.

Парень остановился, помялся и взглянул на меня.

– Прости, Конфетка. Они ищут агентов, но они тоже не знают. Лиам сам связался с Гарри, потому что этим утром он вышел со мной на связь и сказал, что попробует поспрашивать. Гарри когда-то служил в спецназе и до сих пор имеет немало связей в различных ветвях армии и властей.

Упоминание о его отчиме снова пробудило в моей памяти картины, которые я видела в сознании Коула, и боль ворохнулась внутри. Человек из его воспоминания, его биологический отец, так «улыбался», глядя на их мать…

– Ладно, – тихо сказала я. – Спасибо, что попытался.

Он неровно выдохнул и демонстративно пожал плечами.

– Ты… в порядке?

– Ага, – ответила я. – Сейчас соберу остальных. Встретимся внизу.

Холодный ночной воздух наполнял склад чистым, бодрящим запахом, который проник даже в тоннель. Дверь на другом конце была уже открыта. Но оказавшись внутри, я, как громом пораженная, застыла на месте.

Все помещение выглядело так, будто его отчистили с помощью специального оборудования, убив на это не один час. На самом деле убрать весь мусор из здания не удалось – это привлекло бы слишком много нежелательного внимания. Но он был весь собран вдоль стен в аккуратные кучи. Стеллажи расставлены рядами, из сломанных кроватей были сделаны новые полки, а из обнаруженных инструментов оборудовали рабочее место. Подъемник и остатки машины так и остались в центре открытого пространства, но это место теперь выглядело не таким убитым. А к машине даже прикрутили колеса.

Два больших внедорожника и один белый фургон заехали на погрузочную площадку и припарковались внутри. Я подбежала к Лиаму и Вайде, которые с помощью своих способностей доставали ящики из грузовиков и ставили их поодаль.

Когда я подошла, Лиам поднял взгляд, и на его лице появилась знакомая улыбка. Он помахал рукой группе, которая шла за мной.

– Мы все рассортировали. Компьютеры и электроника вон там…

Со стороны кого-то из Зеленых донесся отчетливый стон блаженства, который заставил Лиама усмехнуться.

– Еда и вода здесь. Там должны быть несколько мешков с одеждой, постельным бельем. Нет, нет, оставь это в белом фургоне! – крикнул он и подбежал к машине, чтобы захлопнуть дверцу. – Это… Коул сказал, что сам разберется с этим грузом.

Очевидно, там было пополнение запасов нашего оружейного склада.

Вайда была… равнодушной. Ее лицо лишь иногда вспыхивало проблесками раздражения, когда Толстяк осыпал ее бесконечными вопросами. Подавленная и отстраненная… понимала ли она вообще, что делает.

Ко мне подбежала Зу – вопросительный взгляд ее темных глаз встретился с моим. Я хотела сказать ей, чтобы она не беспокоилась. Я уже знаю: чем тяжелее груз на сердце, тем сильнее нужно стать, чтобы жить с ним и дальше. Но сейчас я хотела лишь одного – обнять Вайду, даже рискуя заработать хук в челюсть. И я попыталась.

И она мне позволила.

Ее руки остались прижатыми к телу, стиснутыми в моих крепких объятиях. Медленно она высвободила их и прижала к моей спине. Я почувствовала на ее коже запах пыли и морской соли, смешанный с выхлопными газами, и сразу пожалела, что не догадалась вызваться вместо нее, дав ей день, чтобы прийти в себя.

– К черту, мы обязательно вернем ее, – твердо сказала Вайда. – Я сожгу дом Грея до основания. Если она пострадает, я вырву его сердце и съем его.

Я кивнула.

– Тебе, кстати, не стоит есть сырое мясо, – заметил Толстяк. – Оно может переносить патогены…

Мы обе медленно повернулись к нему. Он опустил на землю системный блок, который держал в руках, и попятился.

– Канадцы сделали свое дело, верно? – Сенатор Круз осмотрела добычу, прохаживаясь между грудами ящиков.

– Что они хотят получить взамен? – спросил кто-то из детей.

– Об этом не беспокойтесь, – ответила сенатор. – О репарациях пока речи не идет. Мы это называем услугой. О… бензина не дали?

– Они прислали целый бак, – сказал Лиам. – Но мы спрятали его за баром, потому что он не поместится на эту разгрузочную площадку. К тому же я… ну, буду чувствовать себя некомфортно, если неподалеку будет тонна взрывоопасного вещества.

– Верно подмечено, – кивнула Анабель Круз, негромко рассмеявшись.

– Похоже, они действительно серьезно к этому отнеслись. Мы назначили новую точку разгрузки. Когда получится собрать еще, доставка будет уже туда. И еще дали это… – парень вытащил из кармана тонкий серебристый телефон, – для связи, когда новый контейнер будет готов.

– А баллончики с краской? – спросил Толстяк. – Их ты не забыл прихватить?

– А это для чего? – спросила я.

– Когда мы пошлем машины на поиски детей, – пояснил Лиам, активно жестикулируя, – наши группы будут помечать безопасные пути принятым у них дорожным кодом. Так мы и повысим вероятность того, что дети, о которых мы не знаем, последуют за ними и тоже доберутся сюда.

Улыбка на его лице всегда была заразительной. Я прикусила губу: он смотрел на меня, будто я – черт возьми – лучшее, что ему приходилось видеть.

– Отличная идея, – кивнула я, отводя взгляд.

– Ага… – он запнулся. – Спасибо?

Дети с удовольствием перетаскивали груз на Ранчо. Коул, прислонившись в задней двери белого фургона, наблюдал, как они снуют вокруг него.

– Погодите! – Толстяк и Лиам уже входили в тоннель следом за Зу и Хиной, но я ухватила их за рубашки. – Нам нужно кое о чем поговорить.

Должно быть, Коул и Вайда уловили напряжение в моем голосе, потому что тоже подошли к нам.

– Я… сегодня пообщалась с Клэнси, – сказала я. – Чтобы узнать, где его мать.

Коул распрямился.

– И?

– Она работала на каком-то объекте в Джорджии под защитой агентов из местного штаба. Похоже, ее вовремя утащили оттуда. Но лаборатория сгорела.

– Черт побери, девочка, – осторожно сказала Вайда, – ты уверена?

– Абсолютно. И я сомневаюсь, что ей позволят выбраться из-под колпака.

– Думаешь, ее прячут в Канзасе? – спросил Коул.

– Это имеет смысл, не так ли? В Лиге существовал протокол: если организация оказывается под ударом, оставшиеся силы и ресурсы возвращаются в центральное, безопасное место. После случая с Клэнси пойдут ли снова на риск, чтобы позволить ей оставаться снаружи. И она не тот пленник, которому позволят сбежать…

– А если ее обменять? – перебила Вайда. – Обмен пленными?

– Первую леди? – покачал головой Коул. – Нет, даже за сотню агентов. Я только не понимаю, почему этот козырь до сих пор не использовали – обычно в Лиге не стесняются использовать заложников, чтобы выдвигать требования.

– Ну… возможно, ее не хотят показывать на камеры, – отозвалась я.

– Поясни.

– Клэнси порылся в ее сознании. Хорошо так порылся.

– Пошаманил с ее мозгами? – уточнила Вайда. – Отлично. Плакали наши ответы.

– Ты хочешь добраться до нее. – Голос Лиама прозвучал негромко, и я ясно слышала в нем нотки невысказанного неудовольствия. – Ты думаешь, что сможешь исправить то, что он сделал.

Я кивнула.

– Хочешь сказать, ты собираешься послать группу захвата в защищенное убежище, которое охраняют сотни обученных бывших военных, которые специализируются на пытках и терроризме… потому что у тебя есть теория, – уточнил Коул.

– Если Лилиан там нет, по крайней мере, мы узнаем, где она, – сказала я. – Мы быстро проникнем туда и исчезнем. Нам же известно, где находится канзасская штаб-квартира. Для того, чтобы разведать ситуацию, достаточно двоих. Если это покажется слишком опасным, мы отступим. Если мы найдем ее и я смогу ей помочь, то получим все ответы насчет лекарства. Если нет, тогда… у нас будет кого обменять на Кейт.

Внезапно операцией заинтересовалась Вайда.

– Пообещай мне, что мы в итоге все равно обменяем ее на Кейт, и я в деле. Мы с тобой, мы можем это сделать. Тут нет ничего такого, чего мы раньше уже не делали десятки раз.

Толстяк застонал, подавленно прикрыв лицо рукой.

– Только без подробностей. От этого только хуже.

– Руби идти не может, – вмешался Коул. – Она нужна здесь. Чтобы разобраться с этим.

Я открыла рот, чтобы возразить.

– Погоди, погоди, погоди… погоди! – перебил его Лиам. – Помедленнее. Несколько часов назад вы боялись, что агент Коннер выдаст местоположение Ранчо. Но что, если агенты выдали местоположение канзасской штаб-квартиры? Что, если там уже никого нет?

– Тогда мы пойдем по следу, – заявила Вайда. – Хотя я ставлю сотню баксов на то, что эти самодовольные сволочи чувствуют себя слишком неуязвимыми и защищенными, чтобы в спешке сбегать. Они все еще там – сотня баксов.

Я повернулась к Коулу.

– Если кому-то придется носить ему еду, это должен быть ты. Гарантирую, что некоторое время ему не захочется видеть мою физиономию.

Коул заинтересованно посмотрел на меня, но одобрительного кивка я не дождалась.

– Нет, ты нужна здесь. Если не для этого, то для организации нападения на лагерь.

– Это займет только несколько дней, – возразила я.

– Нет, и точка.

Остальные неловко переминались с ноги на ногу, заметив, как мы с Коулом играем в гляделки.

– Я бы предложил себя, но я уже всем сказал, что займусь поиском детей, – сказал Лиам, проводя рукой по взлохмаченным волосам. – Я хочу сам отправиться наружу и попытаться найти группу Оливии. Кажется, у меня есть идея насчет того, где они могут быть.

– Правда? – спросила я.

Оливия, Брэтт и остальные дети, которых мы встретили в Нэшвилле, имели боевой опыт. Если они захотят помочь, их помощь будет бесценной.

Толстяк расправил свою ветровку, застегнул ее и с поразительной убежденностью сказал:

– С Вайдой пойду я.

На мгновение повисла полная, абсолютная тишина.

– Ох, нет, спасибо, – отмерев, отреагировала Вайда. – Пожалуй, будет полезнее, если я возьму с собой кухонное полотенце.

– У меня сохранились документы охотника за головами – нужно только где-то сделать новое удостоверение личности, – настаивал парень, обращаясь скорее к ней, чем к остальным.

– Ты? Ты был охотником за головами? – заулыбался Коул, но тут же заметил, что остальные не смеются. – Ух ты, тогда ладно. Почему нет? Продолжай.

– Я могу получить доступ к их сети и системе GPS, чтобы убедиться, что они не висят у нас на хвосте. – Толстяк повернулся к Вайде. – К тому же, черт возьми, может, ты вся такая бесшумная и можешь проникнуть в здание, чтобы извлечь оттуда эту женщину. Но я могу безопасно доставить нас туда и обратно. Я занимался этим месяцами, и никто не обратил на меня внимания, ни разу, даже СПП.

– Может, потому что твое уродское лицо сразу их ослепляло, – пробормотала она.

– Правда? Шутки про внешность? – прошипел он. – Неужели твой запас острот наконец-то иссяк.

Лиам встал между ними, заслонив их друг от друга. Но эти двое все равно продолжали негромко переругиваться.

– Смотри, Вайда, я рад бы ударить по рукам, но, подруга, шансы провернуть все это, на самом деле, не так уж велики, – размышлял вслух Коул. – И если тебя поймают? Как ты тогда будешь выкручиваться?

– Скажу, что мне до смерти надоело ваше трусливое дерьмо и что я была готова пойти на настоящий риск, если он мог по-крупному окупиться, – с нажимом сказала она. – Моя «выгода» с их точки зрения будет в том, что я хочу поступить к ним на службу.

– Пожалуй, это довольно правдоподобно, – поддержала я.

Цель Вайды была не в том, чтобы получить лекарство. Для нее это был реальный способ приблизить возвращение Кейт. Потому она так упорно рвалась вытащить Лилиан Грей. Хотела бы я иметь такую же уверенность. И позволить себе надежду, что Кейт не убьют, а мы успеем. Но какой в этом смысл? Проще принять горестную определенность, чем жить на обжигающем краю веры в чудо.

– Хорошо, Вайда. Хорошо. Ты можешь пойти, если возьмешь с собой этого всезнайку-ищейку. Неоправданный риск нам не нужен. Ты поняла?

Я почти что сказала ему, что у этих двоих абсолютно противоположные определения «неоправданного риска», но решила держать язык за зубами. Мне не хотелось думать о том, как долго я их не увижу, и о том, что может случится в пути. Но если мы собирались пойти на крупный риск, деваться было некуда.

– Вы же поняли, – сказала Вайда. – Если вы думаете, что я могу упустить хоть один шанс вернуть Кейт, вы, должно быть, обкурились.

– Если бы, дорогуша.

Коул, Лиам и я работали молча, перетаскивая по одному ящики с оружием. В кои-то веки я была благодарна за это неловкое молчание. Пусть напряжение между нами наполняло воздух электричеством, еще одна ссора была бы невыразимо хуже. В какой-то момент я наклонилась вперед, чтобы взять винтовку и переложить ее на положенное место в хранилище оружия, и мой свитер немного задрался. Лиам одернул его. Он никак не прокомментировал синяки на моей шее, только снова расправил воротник и отвернулся. Когда мы закончили, он первым вышел из комнаты, прошел через двойные двери, судя по всему, направляясь обратно в гараж.

Я двинулась за ним, по дороге заглядывая в спальни. Большинство детей уже готовились ко сну, но дверь в нашу комнату была открыта. Там был только Толстяк, который уже вырубился даже с включенным светом. На груди у него лежала книга. Я улыбнулась и потянулась к выключателю, но тут заметила маленькую разноцветную коробочку на кровати Вайды.

Догадаться, куда она пошла, было несложно. Пакетик с краской для волос был надорван, что могло означать только одно.

Вентиляция в ванных комнатах работала плохо, и нам приходилось оставлять дверь приоткрытой, иначе душевая превращалась в парилку. И сейчас оттуда вырывался такой густой пар, что у меня закружилась голова.

– Все в порядке, понимаешь, – говорила Вайда, – но Зи, это действительно дерьмовый способ жить.

Я помедлила у двери и, привалившись к ней, наклонилась вперед, вслушиваясь в их односторонний разговор.

– И да, разве это тебя не бесит? – продолжала Вайда. – Разве нет вещей, которые достаточно важны, чтобы произнести их вслух. Конечно, ты можешь все это написать, не пойми меня неправильно, но как ты вообще хочешь избавиться от этого дерьма, засевшего внутри, если ты не сможешь об этом поговорить? Я хочу сказать… слушай, Зу, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но единственный человек, которому от этого молчания только хуже, – это ты сама. Не давай никому этой власти. Не позволяй запретить тебе говорить. Есть люди, которых стоит помнить, о которых стоит говорить вслух. Ты имеешь значение. Ты заслуживаешь права говорить вслух, и чтобы другие люди к черту заткнулись и выслушали тебя. Ты умнее, чем девяносто процентов людей.

Я закрыла глаза, продолжая слушать.

– Ох, девочка, я тоже многого боюсь, – вздохнула Вайда. – И когда отправляюсь на операцию, мне страшновато. Ну, не так, чтобы в штаны наложить, но я боюсь того, что может случиться с другими, если я облажаюсь и не смогу их прикрыть. Наша подруга Ру задолжала мне лет пять моей жизни.

Она помолчала, видимо, ожидая, пока Зу что-то напишет.

– Но дело в том, что страх бесполезен. Он останавливает тебя в тот момент, когда тебе важнее всего идти вперед. И он существует только в твоей голове. Ты можешь ненавидеть себя за то, что боишься. Но все равно это означает, что ты позволяешь страху контролировать твою жизнь. Разве ты не устала от того, как одна и та же хрень повторяется снова и снова? Оно будет постоянно тянуть тебя вниз.

Еще одна пауза; достаточно длинная, чтобы я снова потянула за створку.

– Люди постоянно уходят и приходят – такова жизнь, – сдавленно проговорила Вайда. – Кто-то пообещает, что скоро вернется, а потом уйдет, и ты никогда его не увидишь. У нас здесь хорошая команда. А знаешь, почему она такая сильная? Потому что мы ее выбрали. Мы ее создали. Моя сестра не такая, как твои родители, но она тоже бросила меня. Эта сучка выдала мое местонахождение ради награды, но я не позволю ей победить. Она не выбрала меня, и теперь я выбираю другую семью.

Я подождала, пока Вайда снова не начнет напевать себе под нос, и только тогда проскользнула внутрь.

– Привет, подруга, что такое? – Вайда подняла на меня взгляда.

В кои-то веки запах хлорки исходил не от чистящих средств, которыми мы отскребали душевые от грязи, а от густого крема, который Вайда втирала в свои короткие волосы. Она накинула на плечи старое драное полотенце, чтобы липкая масса, капающая с ее волос, не запачкала ее спортивный лифчик. Я не сразу смогла отвести глаза от рубцов на ее плечах. Они остались после ожогов, которые Вайда получила в Нэшвилле, когда мы дрались с Мейсоном. От их вида у меня внутри что-то сжалось.

Зу сидела на шкафчике рядом с ней, болтая ногами туда-сюда: белые носочки мелькали в воздухе. Она подняла две коробочки, которые держала в руках, и показала их мне: одна красная, другая синяя, а потом кивнула в сторону Вайды.

– Я заставила Бойскаута остановиться на обратном пути из Орегона, – объяснила Вайда, сняла полотенце со своих плеч и обмотала им узкие плечики Зу. – И я рада, что это сделала. Мне нужно нанести боевую раскраску, прежде чем завтра отправляться в бой.

Я посмотрела на ее отражение в зеркале.

– Отлично. Это будет тщательно спланированная, разумно осторожная разведывательная миссия. – Вайда приподняла бровь. – Ты уверена, что мы с тобой не можем попросту свалить сегодня вечером?

– Толстяк очень нужен, – напомнила я девушке. – Пожалуйста, постарайся, чтобы его не убили.

– Да-да, посмотрим. Все, что я могу сказать – неприятности случаются.

Прежде чем я успела придумать возражение, Вайда запустила руку в перчатке в чашку, в которой находилась смесь, зачерпнула немного и изобразила на волосах Зу тонкую полосу.

– Ох… – У меня из головы мгновенно выветрились все остальные мысли, и все тревоги быстро свелись к тому, как Лиам – и, что еще хуже, Толстяк – отреагируют на такие перемены.

Зу оглянулась, посмотрев в зеркало, и нетерпеливо махнула рукой, как бы говоря: больше! Вайда покачала головой.

– Начнем с этого и посмотрим, понравится ли тебе. Ты выбрала цвет?

– Ей понравился бы розовый, – сказала я. Зу резко повернулась, чтобы снова посмотреть на Вайду: ее глаза расширились от осознания такой возможности.

Вайда наклонила голову набок, разглядывая две коробочки.

– Я могу попробовать смешать их в отдельной емкости и использовать немного меньше красной краски, чем обычно. Может не сработать, но попробовать стоит.

Зу яростно закивала, одарив меня широкой улыбкой.

– Малыш Чарли меня убьет, – пропела Вайда, откидываясь на шкафчик. – Но нам наплевать с высокой колокольни на то, что думают мальчишки, верно, подруга?

Я потрясенно расхохоталась.

– Малыш Чарли?

– Ну… Я имею в виду, его же зовут Чарльз, верно? – быстро сказала Вайда, пристально посмотрев на мое отражение. – А что, Толстяк лучше?

– Хороший аргумент, – кивнула я. – Что ж… тогда я пошла…

– Где пожар, дорогуша? – спросила Вайда, запрыгнув на шкафчик рядом с Зу. – Посиди с нами немного. Не так уж часто мы тебя и видим.

Я помедлила, понимая, что мне все еще нужно было найти Лиама. Но как я могла сказать «нет», когда впервые за много дней Зу почти вернулась к себе прежней? Как я могла отказаться от возможности видеть их лица?

– Отлично, – сказала я, протянув руку к мисочке с краской. – Давай посмотрим, сможем ли мы приготовить для тебя идеальный розовый…