Теперь у меня нет дома, нет укрытия. Мой разум беззащитен перед джиннами. Я изо всех сил стараюсь не поддаваться сну, но, в конце концов, Ловец Душ всего лишь человек.

С тех пор как я им стал, мне не приходилось спать. Я понимаю это только теперь, когда открываю глаза и вижу, что стою на пустынной и темной городской улице. На ветру бьется флаг – черный, с перекрещенными молотами. Это герб Маркуса. Я чувствую в теплом воздухе соль и что-то горькое. Это запах крови, дыма и горелого камня.

В воздухе звучит шепот, и я узнаю голоса джиннов. Это что, одна из их иллюзий? Или все происходит на самом деле?

Тишину разрывает тяжкий стон. Позади меня на землю валится фигура с лицом, закрытым капюшоном. Я медленно подхожу к ней. Из-под плаща появляется бледная рука, сжимающая рукоять кинжала. Но, когда я вижу лицо упавшего, тут же перестаю опасаться.

Это Кровавый Сорокопут. Тело ее в крови, которая потоком течет на мостовую.

– Прости меня… – шепчет она. – Прости за то, что я сделала с Мамой… Империя… – Она кашляет, и я опускаюсь рядом с ней на колени, поддерживаю рукой за спину. Она теплая. Живая.

– Кто это сделал? – спрашиваю я. Часть меня знает, что я просто вижу сон. Но эта часть слабеет с каждым мигом, и я уже полностью нахожусь здесь, переживая происходящее как реальность. Лицо Сорокопута исхудало, она бела, как мел. Зубы стучат от озноба, хотя летняя ночь очень тепла. Я провожу руками по ее плечам, чтобы понять, где рана. Она содрогается и отводит в сторону полу плаща, чтобы показать живот. Он весь залит кровью, рана очень опасна.

Это сон. Всего лишь сон. Но меня трясет от страха. В последнюю нашу встречу я был страшно зол на Элен, но сейчас, когда я вижу ее в таком состоянии, мой гнев исчезает. Я думаю только о том, что можно сделать для ее спасения. Где тут ближайший госпиталь? Элен срочно нужен врач. Нет, лучше в казармы. Где тут казармы?

Но я не могу ничего сделать, потому что все это только сон.

– Ты пришел, чтобы забрать меня с собой в… Как она там это называла? В Земли Ожидания?

– Ты не умерла, – говорю я ей. – И не собираешься умирать. Ты меня слышишь? – Воспоминание ударяет меня, как молния. Первое Испытание, Маркус нападает на нее…Я несу Сорокопута вниз по склону горы, и тело ее кажется таким легким…

– Ты непременно выживешь. И найдешь того, кто это с тобой сделал. Заставишь его за это заплатить. А теперь вставай! Пойдем, я отведу тебя в безопасное место, – я понимаю, что время на исходе. Я просто обязан сказать ей эти слова! Зрачки Элен расширяются, тело ее распрямляется в моих руках.

– Ты – Кровавый Сорокопут Империи, – говорю я ей. – И ты просто обязана выжить. Вставай.

Когда ее взгляд встречается с моим, я вижу, что глаза уже стекленеют. У меня перехватывает дыхание. Все это слишком реально: форма и цвет ее глаз – лиловый, как глубина спокойного моря, – и отражающиеся в них чувства. Лицо Элен под маской меняется, зубы плотно сжимаются, заостряются скулы…

А потом она тускнеет в моих глазах, и вместе с ней тускнеет весь город. Тишина поглощает меня. Потом приходит темнота. Когда я снова открываю глаза, то ожидаю увидеть вокруг Земли Ожидания. Но вместо этого оказываюсь в незнакомой комнате. Дощатый гладкий пол вымыт дочиста, на нем лежат подушки, усеянные маленькими зеркалами, в воздухе чувствуется приятный и знакомый аромат. Сердце в груди начинает биться чаще – оно узнает этот запах раньше, чем его узнает разум.

Открывается дверь, и входит Лайя. Сейчас ее темные волосы не заплетены в косу и свободно спадают по плечам. Она кусает нижнюю губу, как всегда делает в задумчивости. Из коридора за ее спиной льется слабый свет факела, и ее лицо кажется золотистым. Под глазами лежат глубокие тени.

Вдалеке рокочет океан, я слышу скрип кораблей на причале, вторящий голосу волн.

Я шагаю навстречу Лайе, охваченный жаждой коснуться ее, погрузить ладони в шелк ее волос и почувствовать, что она настоящая. Я хочу услышать, как она произносит мое имя, и наконец найти в ее глазах утешение.

Она замирает при виде меня, ее рот приоткрывается от изумления.

– Ты… ты здесь… Но как…

– Это сон, – говорю я. – Я уснул в Землях Ожидания.

– Сон? – она качает головой. – Нет, Элиас. Ты настоящий. Я только что была внизу, говорила с Мусой…

– Ты ревнуешь? – смеется она, и я хочу слушать ее смех целую вечность. – Ну вот, теперь я точно знаю, что это не сон. Во сне Элиас бы знал, что у него нет причин ревновать.

– Я вовсе не… – Я понимаю, что солгать мне не удастся. – Ну хорошо, да, ревную. Просто скажи мне, что этот Муса старый. Или хотя бы глупый и некрасивый.

– Нет, он молодой. Красивый и умный.

Я сердито фыркаю.

– Ну, тогда он, наверное, никуда не годится в посте… – Лайя шлепает меня по руке, и я быстро поправляюсь: – Я хотел сказать, в битве.

– С тобой ему не сравниться, – Лайя качает головой. – Должно быть, я устала больше, чем думала, но все же могу поклясться, что не засыпала! Я чувствую себя бодрствующей. Как ты попал сюда? Пришел по ветрам? Но как ты мог идти по ветрам, если ты уснул?

– Как бы я хотел, чтобы это был не сон, – говорю я. – Но это может быть только сон, иначе я бы не мог…

Я протягиваю руку, желая и боясь до нее дотронуться. Наконец беру ее руку в свою, на этот раз не страшась вмешательства призраков, и она отвечает на мое пожатие. Ее ладонь идеально ложится в мою, я подношу ее к губам и начинаю целовать пальцы.

– Иначе бы я не мог делать вот так, – договариваю я наконец. – Мне бы не позволили призраки… Земли Ожидания не позволили бы мне.

– Тогда скажи мне, Элиас-во-сне, – шепчет она, – что ты тогда сказал мне? Той ночью, когда ты вывел меня в пустыню к кочевникам и оставил мне письмо. Что ты сказал?

– Я сказал… – я трясу головой. Мама Рила часто говорила, что сны – это частицы нас, с которыми мы не можем встретиться в дневной жизни, и они навещают нас по ночам. Если бы той ночью я не оставил Лайю… Если бы у Кинана не было возможности предать ее, а Надзиратель не схватил меня… Если бы я не был связан обетом с Землями Ожидания…

Лайя задает вопрос, который я сам себе задаю. Часть меня знает, что я должен внимательно отнестись к этому. Подобные вопросы – моя слабость, и мне нужно преодолеть ее. Но все мое существо хочет просто наслаждаться присутствием Лайи, с которой я уже успел навеки проститься.

– Мне так не хватает тебя, – говорит она, откидывая от лица прядь волос. Я не могу отвести взгляда от ее тонкой руки, исчезающей в широком рукаве, от ямочки между ключиц и прекрасных стройных ног, обтянутых облегающими штанами для верховой езды. Это просто сон, Элиас, напоминаю я себе и стараюсь не думать о том, как эти ноги обхватывали мою талию. Конечно, она совершенна, и так хотелось бы…

Она поднимает руку и гладит меня по щеке. Я наслаждаюсь ее касанием. В ее глазах золотистая глубина, полная того же желания, которое сжигает меня. Я не хочу, чтобы любимая исчезала. Не хочу просыпаться в лесу, полном завывающих призраков, и слушать голоса злорадных джиннов.

Я начинаю расплетать ее косу. Она берет другую мою руку и прижимает ее к своему бедру. Я ласкаю изгибы ее тела легкими касаниями, и она закрывает глаза.

– Почему у нас все так? – шепчет она. – Почему мы должны расставаться? Я так страдаю без тебя! Элиас, мы могли бы вместе… Есть ли у нас еще один шанс…

Рука ее касается моей груди, гладит ее сквозь обрывки рубашки, изодранной в бою с призраками.

– Небеса, что с тобой произошло? – Она смотрит на меня с тревогой целительницы. – И почему ты пахнешь дымом?

Это я сам испытываю себя. Ее вопросы задает мне собственное подсознание, оно старается дать понять, где я ошибаюсь.

– Ифриты сожгли дом Шэвы… То есть мой дом. Это еще один ход джиннов, чтобы заставить меня мучиться.

– Нет, – бледнеет она. – Но почему? Из-за Князя Тьмы?

– Может быть. Он, должно быть, послал ифритов, а джинны из рощи сказали тем время, в которое можно войти в Лес без опаски. – Я качаю головой. – Мне не сравниться с Шэвой, Лайя. Я не могу переправлять призраков дальше с достаточной скоростью. Трое призраков сбежали за Стену и натворили ужасных вещей. Я не справляюсь с тем, чтобы контролировать джиннов. И не могу облегчить страдания призраков.

– Это все моя вина, – всхлипывает Лайя. – Если бы я не позволила ему меня обмануть… не отдала бы браслет… он бы не убил Шэву. Она бы никогда не умерла.

Это так похоже на Лайю, что меня снова охватывают сомнения. Так сон это или явь? И Кровавый Сорокопут… я надеюсь, что хотя бы эта часть происшедшего была сном.

Я жду, что Лайя снова выскажет какие-то мои потаенные мысли, но она по-прежнему ведет себя, как настоящая. Она продолжает ругать себя.

– Я каждый день думаю, как же я могла не разглядеть его истинную сущность…

– Нет, ты не виновата, – я вытираю слезы с ее длинных ресниц. – Перестань себя винить. – Голос становится хриплым, как будто я разучился говорить. – Прошу тебя…

Она поднимает лицо, и меня охватывает сильнейшее желание. Я притягиваю ее к себе. Она часто дышит и поднимается на цыпочки, чтобы прижать свои губы к моим. Поцелуй глубокий и требовательный. Она не знает, когда снова сможет поцеловать меня. Во мне закипает жажда страсти.

Разум кричит, что все это ненастоящее. Но никаких призраков, которые могут нас прервать, здесь нет. Я хочу ее, а она хочет меня. Мы так давно мечтаем об этом!

Она обрывает поцелуй, и я уверен, что сейчас проснусь. Кончится это время, дарованное небесами. Наедине с любимой, без завывающих призраков и тяги Маута… Но Лайя снимает с меня обрывки рубашки и нежно царапает ноготками мою спину так, что кожа начинает гореть от наслаждения и желания.

Я снова тянусь к ее губам, но вместо этого принимаюсь целовать ее плечо, поднимаясь к шее. Все мое существо наслаждается тем, как ее тело прижимается к моему. Она тихо стонет от удовольствия.

С каждым новым поцелуем дыхание Лайи учащается, становится неровным. Она обвивает меня ногами, выдыхая: «Да!» И я подхватываю ее на руки. Кровать слишком далеко, так что я прижимаю ее к стене, а она ласкает мою спину и шепчет: «Да, Элиас, да!», пока я не начинаю дрожать от желания.

– О, что я хочу с тобой сделать… – шепчу я ей в ухо.

– Так сделай это, – ее язык ласкает мою ушную раковину. – Покажи мне.

Она обнимает меня ногами, я чувствую тепло ее тела. Несу ее к постели и ложусь сверху. Она рисует какие-то узоры на моей обнаженной груди, потом опускает руку ниже… еще ниже. Я перехватываю ее кисть.

– Нет, сначала я, – шепчу я, лаская ее живот, вздымающийся от коротких вдохов. Потом опускаю руку ниже, двигаясь в ритме ее дыхания, пока она не выгибает спину и не вцепляется в меня, вся трепеща. Мы начинаем лихорадочно избавляться от остатков одежды, и наши взгляды встречаются.

Она улыбается мне нежной улыбкой, полной робкой надежды. Я знаю эту улыбку. Я постоянно вижу ее перед собой.

Но нет такой улыбки, которую сновидение не могло бы повторить. И это наше взаимное желание – сон мог бы навеять даже его.

Может ли все это быть реальным? Мог ли я как-то, сам того не заметив, прийти к ней по ветрам?

Но тут я слышу что-то, какой-то далекий шепот. Тот же шепот стоял в моих ушах, когда я был с Кровавым Сорокопутом. Это джинны.

Вдоль моего позвоночника пробегает дрожь. Это не сон. Лайя действительно сейчас со мной. А я здесь, в ее комнате в трактире. Значит, это все подстроили джинны. Как они смогли перенести меня в пространстве? Откуда они узнали, где найти Лайю? И зачем они меня сюда принесли?

Я убираю руки и сажусь, и слышу ее разочарованный стон.

– Ты права, – говорю я. – Я действительно здесь. Все настоящее. Но этого не должно быть.

– Элиас, – тихо смеется она. – Это, конечно же, сон, иначе бы мы не могли заниматься этим. Просто это самый лучший сон на свете. – Она тянет меня к себе на кровать. – Ты так похож на себя самого. Но где же…

Она замолкает на полуслове, словно замерзнув. Мир замирает на миг. Ничего в нем не движется, даже тени. Через мгновение это проходит. Лайя содрогается, будто от холода.

Или же озноб пробежал по ее душе? Когда она снова смотрит на меня, ее глаза – уже не глаза Лайи. Они совершенно белые. Я успеваю отскочить прежде, чем она бросится на меня с необычайной для человека силой. Неужели призрак? – в ужасе кричит мой разум. – Небеса, неужели она одержима?

– Возвращайся! – Голос ее тоже совершенно чужой, я узнаю его. Он доносился из уст Шэвы, когда я давал обет стать Ловцом Душ. Этот голос говорил со мной в странном промежуточном месте, куда Шэва перенесла меня после неудачного набега. Голос Маута.

Тело Лайи искажается, превращаясь в тень, черты лица расплываются, становясь незнакомыми.

– Где она? – спрашиваю я. – Что ты сделал с ней?

– Возвращайся. Джинны обманывают тебя. Они используют твою слабость. Возвращайся немедленно.

Маут в обличье Лайи бросается на меня, словно желая силой вышвырнуть в Земли Ожидания. От удара я падаю на спину.

– Прекрати это, – я поднимаю руки, чтобы защититься. – Кто перенес меня сюда? Ты? Или джинны?

– Джинны, глупец, – отвечает Маут – я больше не могу думать об этом существе как о Лайе. Неважно, какую форму оно принимает. – Они крадут силу, которой ты не пользуешься. Становятся сильнее, отвлекают тебя искушениями земной жизни. Чем больше ты чувствуешь, тем ты слабее. Чем ты слабее, тем сильнее они.

– Как… как ты говоришь со мной? Ты вселился в ее тело? Это причиняет ей боль?

– Ее судьба не должна нас волновать. – Маут наносит мне еще один удар. – Ее жизнь не должна тебя волновать.

– Если ты причинишь ей зло…

– Она этого не вспомнит. Ничего из этого, – отвечает Маут. – Возвращайся. Подчинись мне. Забудь свое прошлое. Забудь, что ты человек. Ты должен это сделать! Ясно? Ты понимаешь меня?

– Но я не могу! – кричу я в ответ. – Прошлое – это часть меня. Мне нужна магия…

– Магия позволит тебе переправлять призраков дальше со скоростью мысли. Она позволит тебе справиться с джиннами. Но для этого ты должен оставить в прошлом свое прежнее «я». Ты больше не Элиас Витуриус. Ты – Ловец Душ. Ты принадлежишь мне. Я знаю, к чему стремится твое сердце. Этого никогда не будет!

Я безуспешно стараюсь отказаться от своих желаний. Таких маленьких, глупых… Просто дом с широкой кроватью, садик за окном, смех женщины… Будущее.

– Забудь свои мечты, – ярость Маута растет. – Забудь свое сердце. Единственное, что существует для тебя – обет, который ты дал мне. Любви здесь нет места. Найди джиннов, узнай их секреты. И тогда ты поймешь…

– Я никогда не смогу понять, – отвечаю я. – Никогда не смогу отказаться от того, за что так много боролся.

– Ты должен, Элиас. Иначе все погибло!

Маут выходит из тела Лайи, подобно пепельному циклону, и она падает без чувств. Я делаю шаг в ее сторону, но он утягивает меня в темноту. Через какое-то время я падаю на выжженную землю на месте бывшего дома Шэвы. Идет теплый летний ливень, и я мгновенно промокаю насквозь.

Проклятье! Все это было на самом деле! Я действительно был с Лайей в Маринне, а она даже не сможет этого вспомнить! Я был с Кровавым Сорокопутом в Навиуме. Сможет ли она оправиться от раны? Я должен был помочь ей, отнести в казармы.

Но даже мысли о Лайе и Элен возбуждают гнев Маута. Я сгибаюсь пополам от жгучей боли, пронзившей меня насквозь.

Найди джиннов. Узнай их секреты. Приказ Маута гремит у меня в голове. Однажды я уже пытался просить помощи у джиннов, но они обманули меня. Сделали все, чтобы дать призракам возможность убежать за Стену.

В памяти всплывают слова Коменданта: «Есть успех и есть поражение. А пространство между ними – для тех, кто слишком слаб, чтобы жить».

Мне нужно добыть магию. Маут считает, что для этого мне нужны джинны. Но теперь я не пойду к этим существам как Элиас Витуриус. И как Ловец Душ тоже не пойду.

Я явлюсь к ним как Маска Витуриус, солдат Империи, непоколебимый меченосец. Я – безжалостный убийца, сын Блэклифской Суки, чудовище, которое без раздумий убивает и собственных друзей, и врагов Империи. Я ребенок, который бестрепетно смотрит, как младшекурсников до смерти забивают кнутом у него на глазах.

И на этот раз я не собираюсь просить помощи у джиннов.

Я сам возьму то, что мне нужно.