Глава 21
Аварийная посадка
Жираф остановился среди водоемов на улице Фримонт, поднял изящную морду к напоенному дождем воздуху и пристально посмотрел на сверкающий фасад отеля «Золотой самородок». Животное грациозно двинулось дальше по безлюдному тротуару, а Уэйн в сотне метров над ним крутил педали «Госсамера Альбатроса». Из-за разгула стихии в джунглях на севере Вегаса появились прогалы, вот это благородное существо и вышло на окраину города. Прохаживаясь вдоль пустынных улиц, жираф разглядывал казино с видом пугливого туриста и не замечал бесшумного парения Уэйна над своей головой.
Ловко управляя хрупким планером – благодаря заднему пропеллеру, похожему на меч, он хорошо балансировал, – Уэйн проследовал за жирафом мимо «Подковы» и «Минт». Он подобрался к ничего не подозревающему зверю и наклонил летательный аппарат так, чтобы жираф попал прямо в его тень. Тот замер, не в силах пошевелиться и ступить на залитый солнцем тротуар в паре шагов от него. Потом поднял голову и увидел огромного хищника, раскинувшего крылья, да еще и с серебряным кинжалом. Издав гнусавый вопль, жираф решил спасаться бегством и отчаянно засеменил по дороге, выписывая зигзаги.
По-доброму рассмеявшись, Уэйн полетел за ним, направляя животное тенью планера к лесу на западе города. Вскоре жираф вернулся в безопасное место.
Уэйн с радостью развернулся над центром Лас-Вегаса, подхватываемый ковром из теплого воздуха, что поднимался от тысяч светящихся вывесок. В погоне за жирафом не было злого умысла – напротив, останься существо в городе, оно вскоре бы попало под колеса мчащегося «кадиллака».
Однако, замедлившись над «Сиркус-сиркус», Уэйн заметил явное неодобрение во взглядах вооруженных девчонок, которые обменивались сплетнями и косметикой у входа в здание. Урсула качала своей крупной головой, снова делая вид, что Уэйн ее шокирует. Прошло два месяца с тех пор, как он принял решение на том безлюдном пляже в Малибу. Несмотря на близкие отношения с президентом, Уэйну так и не удалось пробить стену сдержанности, возведенную Пако и юными латиноамериканцами.
Взять хотя бы предыдущий вечер, когда во время неожиданного визита в казино «Госпожа удача» Мэнсон при всех назвал Уэйна вице-президентом. Следуя примеру старика и в надежде исправить неловкость ситуации, Макнэр с Анной громко зааплодировали и стали бросать серебряные доллары Уэйну, кланявшемуся от стола для рулетки. Юные сопровождающие же не стеснялись сохранять бесстрастный вид. При этом они хорошо принимали Анну и Макнэра – и не только потому, что двое новичков помогали в ядерном проекте на озере Мид.
Что касается Уэйна, он делал все возможное, чтобы освоить Лас-Вегас и привить молодым мексиканцам вкус к настоящей американской жизни. Показать, что США – это не только компьютеры и высокие технологии. С неохотной помощью Пако Уэйн отреставрировал небольшой магазин и ресторанчик с гамбургерами у старого автовокзала, первый в сети фастфуда, которая, как надеялся Уэйн, разрастется по всему городу. Эти кафешки будут кстати, когда Лас-Вегас наводнит молодежь из центров занятости – если Мэнсон послушает его и организует такие в Нижней Калифорнии. На севере Вегаса имелся даже заброшенный завод по производству кока-колы, и Уэйн упрашивал Макнэра ненадолго отвлечься от работы на плотине Гувера и снова запустить производство напитка, благо запасов сиропа было в избытке.
Магазины и ночные клубы – вот что требовалось молодежи, которая проводила свободное время в огромных отелях за просмотром старых порнофильмов и курением травки, будто курортники средних лет. Вместе с двумя пятнадцатилетними вынужденными волонтерами Уэйн отремонтировал проекторы в автокинотеатре у шоссе Боулдер, но на первый показ, грандиозный двойной сеанс из «Песков Иводзимы» и «Звездных войн», явилось всего несколько зрителей. Преданные делу юные мексиканцы явно считали эти картины колониалистской пропагандой, которую на последнем издыхании породил коррумпированный капиталистический режим. Гонки на старых автомобилях тоже закончились полным провалом. Уэйна, который тщетно пытался вылезти из горящей машины, осмеяла целая толпа подростков, опирающихся на свои винтовки. Но он хотя бы попытался.
Уэйн помахал девушкам у входа в «Сиркус-сиркус». Видимо, он их тревожит. В его глазах ребята видят самоотверженные устремления, мечты о новой Америке. Их возмущал выбор Мэнсона, а ведь он приметил Уэйна именно благодаря широте его взглядов – без этого нацию не восстановишь. Подростки понимали, что и Уэйн, в свою очередь, считал их слегка ограниченными и простоватыми, и что, как только начнется вербовка новых кадров, они потеряют свои господствующие позиции в компании «Хьюз». Последний месяц Уэйн только об этом и говорил.
– Мы буквально соберем жителей новой страны, сэр, – подчеркнул Уэйн на первом собрании членов правления в номере Мэнсона в «Дезерт Инн». Желая заразить энтузиазмом своих коллег – Макнэра, Пако и Анну Саммерс, – Уэйн поднялся и показал рукой на силуэт Вегаса на горизонте. – Нам нужны люди высочайшей квалификации: специалисты по компьютерам, системные аналитики, архитекторы, агрономы. Впервые в истории мы будем выбирать нацию, используя методики найма персонала компаний «Эксон», «Ай-Би-Эм» и «Дюпон». Мы создадим народ с нуля, сэр. Америке нужны лучшие, и именно таких людей мы найдем…
Пако угрюмо глянул на свой пистолет на полированном столе, зато президент, сидевший на стуле с высокой спинкой метрах в пяти от остальных, одобрительно закивал.
Возразила лишь Анна – пылкая речь Уэйна заставила ее нахмуриться.
– Уэйн, ты говоришь, как сторонник элитизма. А как же массы утомленных людей, жаждущих глотнуть свободы?
Уэйн отмахнулся, хотя сам вдруг вспомнил о затонувшей статуе Свободы, так похожей на его мертвую мать.
– Наступит и их черед, а в данный момент нам нужен ускоренный план, как в дни после Перл-Харбора или лунной программы Кеннеди. Нам требуются люди, которые вернут Америку к жизни, подключат сотни атомных станций, разработают и построят оросительные системы, запустят производство, люди, разбирающиеся в связи и рекламе, финансах и продвижении товаров. На мой взгляд, оптимальное население Соединенных Штатов – сто тысяч человек.
– Уэйн прав, господин президент, – неожиданно согласился Макнэр. Он придерживался более широких взглядов, чем Анна, и уже несколько недель с восторгом говорил о механических цехах на авиазаводах Лос-Анджелеса, о неограниченных компьютеризированных инструментах – один инженер с карандашом и монитором может спроектировать и построить космическую станцию, даже не прикоснувшись к отвертке. Макнэра тоже переполняли тысячи амбициозных идей, и Уэйн его во всем поощрял.
– Нам действительно нужны новые люди, но лишь те, кто готов работать, – с радостью услышал Уэйн слова Макнэра. – Особенно когда мы перенесем нашу производственную базу с востока Скалистых гор куда бы то ни было.
– В Омаху, штат Небраска. – Мэнсон посмотрел на свой аэрозольный баллончик и с таинственным видом добавил: – Штаб-квартира Стратегического авиакомандования.
Уэйн кивнул, сам не зная почему.
– Военный аспект важен, сэр, – когда придет время для переговоров с Москвой, надо будет показать сильные позиции. Однако я настоятельно рекомендую перенести оперативную базу в Вашингтон, историческое местопребывание правительства, где имеется соответствующий антураж для узаконивания нашей власти. Предлагаю организовать гражданскую администрацию со всеми ветвями центрального правительства – со своей валютой, паспортами, документами на собственность, назначением и приемом послов. Экспедиция из Майами не будет последней, сэр.
Какой бы ни была его миссия, исследовательское судно покинуло берега Америки и больше его не видели. Тем не менее, Анна и Макнэр согласились с Уэйном в том, что их восстановленное американское гражданство может и не удовлетворить глав экспедиций, которые сюда прибудут. Но президент уже потерял интерес к разговору – в последнее время Уэйн подозревал, что надоедает Мэнсону своим энтузиазмом. В серовато-синем костюме и с ингалятором в руке, похожим на волшебную палочку, Мэнсон откинулся на стуле и начал вспоминать про Омаху и Стратегическое авиакомандование, про бомбардировщики с водородными бомбами, без конца патрулировавшие воздушное пространство над Америкой в 1970-х, болтал про «Крепость США» и опасности микробов. Видимо, он представлял, как полчища зараженных иммигрантов из Европы наполняют восточное побережье и, продвигаясь по три километра в день, несут бешенство, полиомиелит, менингит и рак в сторону Скалистых гор.
Слушая бесконечный монолог, Уэйн едва не разочаровался в президенте. Мэнсон совершенно не понимал, что вскоре ему придется иметь дело с внешним миром, что в королевство Хьюза однажды вторгнутся незваные гости – любопытные, как бродячие жирафы и олени, которых не так-то легко прогнать. Порой Мэнсон вел себя, как ребенок, а с тревогой справлялся с помощью азартных игр. Почти каждый вечер после возвращения с ядерных полигонов на севере Невады он спешил в игровые залы и отели Лас-Вегаса, взяв с собой Анну и Макнэра. На нескольких лимузинах они ехали из «Золотого самородка» в «Подкову», из «Фримонта» в «Госпожу удачу». Мэнсон в облегающем черном смокинге и с горстью серебряных долларов в руке внимательно наблюдал за крутящимся колесом рулетки, как будто хотел увидеть в мелькающих цифрах свое будущее. Мнимой задачей Уэйна, как вице-президента, было следить за тем, чтобы поток серебряных долларов из сейфов местных банков не иссякал. На самом же деле он устраивал так, чтобы благодаря махинациям Макнэра президент больше выигрывал, чем проигрывал.
Интересно, что Мэнсон любил ставить на зеро, а подтасовать эту комбинацию из-под стола крупье было проще всего. Президент, похоже, все замечал, но продолжал улыбаться Уэйну вкрадчивой улыбкой, пока остальные радостно кричали, а монеты текли серебряной рекой.
Они были готовы на что угодно, лишь бы взбодрить Мэнсона, хотя Макнэра беспокоило и его чудаковатое поведение, и зацикленность на ракетах «Минетмен», что пылились среди джунглей в нескольких километрах от Лас-Вегаса.
– Я понимаю, что нам придется спалить города, пораженные эпидемией, – признался Макнэр Уэйну после собрания. – А еще нам придется защищать себя, но только от подонков из центральной части Штатов, а не от всего остального мира. Эти ракеты могут долететь до Берлина и Москвы за двадцать минут. Анна волнуется. Может, поговоришь со стариком, Уэйн? Он тебя послушает.
Уэйн сомневался.
– Надо сделать вид, что у нас полно запасов ядерного оружия, – не спешил он с решением. – Все лишь напоказ, как у собаки, которая лает, но не кусает…
Ситуация, тем не менее, пугала, и Уэйну все чаще требовалось взмыть в небо, чтобы подумать. Вглядываясь в искрящийся воздух, молодой человек направил «Госсамер Альбатрос» к «Дезерт Инн», аккуратно обходя торчащие с крыши гостиницы антенны. Он пристрастился к полетам на планере: это не только помогало при ноющей головной боли, но и позволяло свободно следить за происходящим на земле. Никто из мексиканцев, гонявших на «линкольнах» и «кадиллаках», даже не смотрел в небо, а управлять древним аппаратом было на удивление легко. В двадцатом веке пилоты с трудом могли удерживать «Госсамер Альбатрос» в воздухе в течение нескольких минут, Уэйн же парил часами. Как иронично подметил Макнэр перед тем, как провезти планер по бульвару Лас-Вегас, прицепив к своему «роллсу»: «За сотню лет после окончания автомобильной эпохи человек разумный получил более крепкие ноги и легкие – наши предки были просто задыхающимися паралитиками».
Уверенно крутя педали, Уэйн взмыл высоко в небо, как Икар, только с еще более легко воспламеняемыми крыльями. Надо быть осторожнее, ведь он совсем недалеко от администрации президента. Уэйн стал снижаться к озеру, на месте которого однажды располагалось поле для гольфа, где играли члены клуба «Дезерт Инн». Анна ехала вдоль берега на бодреньком красном «мустанге», ее ждала работа на плотине Гувера и атомной электростанции. Уэйн приспустил крылья, и Анна радостно помахала ему. Миниатюрные шасси «Госсамера Альбатроса» коснулись темной поверхности озера, подняв яркие брызги белой пены. Анна с улыбкой посигналила и помчала дальше вдоль сверкающих улиц.
Уэйн поднажал и с довольным видом снова поднялся ввысь. Ему нравился этот легкий флирт с Анной, эти замысловатые ухаживания окрыленного мужчины за мчащей в автомобиле женщиной. На земле он чувствовал себя грубым и неуклюжим. По вечерам Уэйн кружил над ее отелем. Понимала ли Анна, что однажды может стать первой леди?
Захваченный этой мыслью, Уэйн забрался еще выше по лестнице из солнечного света. Прохладный воздух шепотом окутывал корпус планера, щекоча его крылья в напоминание обо всех опрометчивых поступках. Внизу широко раскинулся «Конвеншн-сентр», комплекс для конференций, где многие из последних президентов Соединенных Штатов узнавали о выдвижении от своих партий. Здесь, к юго-западу от Лас-Вегаса, джунгли становились совсем непроходимыми, превращаясь в бурное царство разноцветных птиц, гигантских летучих мышей и насекомых. Из зарослей торчали лишь верхние этажи отелей и казино. «Дворец Цезаря», «Кастэвэйс» и «Фламинго» были едва различимы среди огромных папоротников и тропических дубов.
Что-то мелькнуло на крыше отеля «Сэндс», будто луч солнца отразился от некого странного оптического прибора. Ветер трепал уголок брезентового тента. Пролетев вблизи от крыши, Уэйн снова заметил блеск – от длинной металлической трубы. Зенитная установка, ее ни с чем не перепутаешь.
Встревоженный, Уэйн решил приземлиться на небольшой платформе рядом с брезентом. Неужели группа недовольных юных мексиканцев затевала военный переворот? Отсюда можно подбить вертолет Мэнсона, взлетающий из аэропорта.
Уэйн завис в трех метрах над площадкой, подбирая место для посадки, как вдруг позади и сверху раздался оглушительный шум. Небо затмила мрачная тень, и мимо прошел огромный летательный аппарат. Его лопасти прорубали солнечный свет, нарезая воздух на взрывающиеся куски. Мощный шквал подхватил «Госсамер Альбатрос», швырнув Уэйна на рычаги управления, и порвал его крылья. Искалеченный планер попал в воздушный поток за вертолетом и раненой стрекозой закружился в воздухе, падая на зеленый полог джунглей.
Уэйн, застрявший в поврежденном корпусе, успел еще раз глянуть на отель «Сэндс» и патрульный вертолет, прервавший его посадку. Обломки планера провалились в темноту леса, потревожив финиковые пальмы и завесу бородатого мха.
Уэйн схватился за сломанные рычаги, пытаясь довезти аппарат до небольшой парковки, устроенной для него среди деревьев, но в этот момент величественный дуб изумленно швырнул Уэйна и раненый планер к земле.
