Глава 20
Дневник Уэйна. Часть вторая

Потрясающая неделя. Только что вернулись с Анной и Макнэром с атомной электростанции на озере Мид. Они впечатлены не меньше моего. Быстрый ядерный реактор-размножитель обеспечивает энергией весь Лас-Вегас: каждую неоновую лампу, телетайп и телевизор. Теперь отдыхаю в своем номере на десятом этаже «Сэндс». Весь отель в моем распоряжении, за исключением пентхауса, где обосновались двое парнишек, Чавес и Энрико, которые возят меня повсюду на новеньком «кадиллаке» 1956 года (заостренные задние крылья, панорамное ветровое стекло, корпус пастельного оттенка). Анна живет в «Хилтоне», а Макнэр в «Стардасте».

Увидел, как все устроено в государстве Мэнсона, к тому же побывал в Калифорнии, куда мы ездили по окутанным растительностью шоссе. Настоящая мини-копия Соединенных Штатов посреди тропического леса, держащаяся на странноватом ненавязчивом гении Мэнсона. Он остается в тени, редко покидает пентхаус в «Дезерт Инн», но я все больше убеждаюсь в том, что будущее Америки, да и, может, всего мира, зависит именно от него. Эта перспективная миниатюра способна разрастись и изменить нашу планету, и тогда все начнется сначала. К этому, в общем, и стремится Мэнсон, так что у него есть полное право называться сорок пятым президентом Америки. Если я никуда не уеду – именно этого он, похоже, и хочет, – и стану его правой рукой. Как знать, кто окажется сорок шестым…

Во многом это очень странное место. Провел утро в международном аэропорту Маккаррена, где располагается главная инженерная база Мэнсона, и старом служебном терминале Хьюза, в котором оборудовали пункт связи. Заметил, что, кроме Мэнсона, тут нет никого старше двадцати. Значит, он проделал всю работу в одиночку и только потом окружил себя заинтересованными подростками, в основном мексиканцами, сбежавшими из небольших поселений в Нижней Калифорнии. Благодаря обучающим машинам в здании Хьюза под присмотром Мэнсона они превратились в мастеров компьютерного обслуживания, электротехники, сигнального оборудования и так далее. У них есть целый вертолетный парк – летают чаще всего в целях фоторазведки над Южной Калифорнией – и скромная летная школа, в которой Пако, как старший инструктор, обучает около десяти человек.

Трудно сказать, сколько здесь всего народу. Половина войска Мэнсона обычно отсутствует – ребята либо занимаются нефтеразведкой (бензин находят в тайных цистернах, спрятанных правительственными учреждениями и крупными предприятиями), либо рыскают по Лас-Вегасу в поисках ядерных топливных стержней и электронного оборудования. Недавно они продвинулись далеко за пределы города, побывав на старой военно-морской базе в Сан-Диего и усовершенствованной компьютерной электростанции на окраине Сан-Франциско.

Остальные работали в Лас-Вегасе, в основном в ангарах аэропорта – модифицировали древние вертолеты и ремонтировали все подряд, от грузовиков и автомобилей до специализированных раций и телевизионного оборудования. Атмосфера, несмотря на огромные запасы комиксов про Бэтмена, довольно строгая. Ребята полностью посвящают себя делу. Когда Энрико водил нас троих по рабочим помещениям, они не горели желанием отвлекаться и тратить время на беседы.

И все же кое-что их заинтересовало, а именно инженерные умения Макнэра и знания Анны в области атомной энергетики. Самые умные мальчишки и девчонки трудятся на АЭС на озере Мид – поразительно, что станцию поддерживают в рабочем состоянии, хотя дается это нелегко. Завтра Макнэр и Анна поедут им помогать. Видимо, поэтому и пылают все огни в Лас-Вегасе – чтобы полностью задействовать реактор, а не потому, что кого-то интересуют казино. План Мэнсона таков: как только все наладится на озере Мид, можно будет заняться реакторами в Финиксе и Солт-Лейк-Сити и организовать автомобильное движение на восток. Дело, конечно, рискованное – Анна говорит, что быстрый ядерный реактор-размножитель на озере Мид производит значительное количество оружейного плутония в качестве побочного продукта!

Кое-какие неприятности. Уже две недели я не оставался с Мэнсоном наедине – такое чувство, что Пако специально меня не подпускает. Три дня назад в холле «Дезерт Инн» состоялась напряженная встреча: мы несколько часов прождали, чтобы обсудить возможность поездки в Сан-Франциско для осмотра последствий землетрясения. Вдруг появился Мэнсон в странном на вид синем костюме и нервно улыбнулся. Он поздоровался с Анной и Макнэром, пожелав им удачи, и исчез в своем лимузине. С тех пор я его не видел. Макнэру и Анне нравятся ребята и их трудолюбие, а вот Мэнсон их немного смутил. Тем не менее оба они не против побыть здесь пару месяцев, пока не появятся спасатели и не начнутся переговоры о признании инициативы Мэнсона.

В общем, они наконец-то нашли себе занятие, и только я не при делах. Состояние у меня тревожное, и своим любопытством я явно надоедаю Пако. Из самых лучших побуждений я пытаюсь понять, как действует империя Мэнсона, но мексиканца это лишь раздражает. Вряд ли он сознает, что поставлено на карту и какова может быть реакция Москвы. Вероятно, по ту сторону Скалистых гор у Мэнсона есть группа дальнего действия, в распоряжении которой как минимум два вертолета, а часть команды исследует недействующие электростанции на восточном побережье. Они и заметили экспедицию с «Аполлона», как только мы зашли в гавань Нью-Йорка, и сообщали о наших передвижениях Мэнсону, поддерживая связь через старые телевышки, торчащие по всему континенту.

Правда, сегодня утром, когда я мимоходом упомянул эту тему в разговоре с Пако, он как-то затих, и на поясе у него я вдруг заметил кольт сорок пятого калибра. Я старался выпытать что-нибудь о ядерном взрыве, что разрушил Бостон, однако Пако отвечал уклончиво, а потом и вовсе заговорил об опасностях вируса и внимательно осмотрел меня – не являюсь ли я переносчиком? Похоже, за последний век в старых лабораториях по исследованию биологического оружия развился новый штамм некого особо вирулентного вируса, и справиться с ним можно только одним способом – уничтожив весь пораженный участок города.

Но каким образом? Неужели Мэнсону удалось завладеть ядерным оружием? Испытательный полигон всего в пятидесяти километрах от Лас-Вегаса. Сказал об этом Анне и Макнэру; они тоже обеспокоены. Мэнсон очень скрытен и явно не раскрывал никаких подробностей.

Местные ребята очень милые, но страшно наивные и вряд ли справились бы с жизнью в реальном мире. Час назад я вышел подышать вечерним воздухом, и тут у Дворца Цезаря, заросшего папоротником, остановился джип – за рулем Урсула, с ней еще две вооруженные девушки. Они остановили Хайнца и Пепсодента, которые едва не проникли в холл гостиницы, и размахивали пистолетами перед лицами кочевников. Юные мексиканцы с особым презрением относились к любым протоамериканцам, как к черным, так и к белым, считая их тупыми аборигенами. К счастью, в этот момент вмешался Макнэр: он подъехал на огромном «роллсе» и заявил, что Пепсодент – его личный водитель. Безмерная благодарность и облегчение. Ксерокс вместе с Джи-эмом и малышом прислуживает Анне, а вот Хайнц не желает иметь со мной дело. Все вглядывается в поросшие деревьями холмы, как герой легенд Дэви Крокетт.

Еще один кусочек головоломки встал на свое место. Сегодня вечером Мэнсон устроил для нас особое представление – пригласил на ужин в «Дезерт Инн», хотя сам, ясное дело, не появился. Мы отдыхали на террасе, и вдруг над дальним берегом озера мелькнула яркая вспышка света, как будто от прожектора. В ночном небе замерцали десятки радуг, которые затем слились воедино, образовав трехмерную фигуру высотой с небоскреб. Мы все уставились на это существо, похожее на веселого персонажа с обоев для детской комнаты – с улыбкой на круглой мордочке, черными торчащими ушами и носом-кнопкой.

Микки Маус, как его не узнать. Анна с Макнэром были под впечатлением, но я уже видел нечто подобное тогда в пустыне, на кладбище Бут-Хилл. Двое ребят Мэнсона управляли камерой с крыши казино «Серебряная туфелька», одно за другим проецируя голографические изображения. После Микки появилась статуя гигантской женщины в розовом платье, вызывающе задранном выше бедер. С откинутыми назад светлыми волосами она возвышалась над Лас-Вегасом, а ее ноги омывал фонтан неонового света. Конечно же, это была Мэрилин Монро.

Поразительное лазерное шоу. Целый час друг друга сменяли иконы популярной американской культуры: Дональд Дак и Супермен, Кларк Гейбл и Невероятный Халк, бутылка «Кока-Колы» высотой с двадцатиэтажное здание, космический корабль «Энтерпрайз», похожий на воздушный нефтеочистительный завод – сплошь серебристые трубы и цилиндры, долларовая купюра размером с футбольное поле и цвета искусственного газона. Затем ночное небо заполнили величавые головы президентов – Джефферсон, Линкольн, Рузвельт, Эйзенхауэр и Джек Кеннеди. Разошлись мы к тому моменту, когда над некогда беззаботным городом миллиона огней появился зловещего вида мрачный мужчина в синем костюме…

В общем, теперь я знаю, откуда взялись эти страшные видения, вынудившие кочевников покинуть свои охотничьи угодья на восточном побережье и что за космический корабль в небе над Бостоном видели Джи-эм, Хайнц и Пепсодент. Команда Мэнсона передвигалась со своим световым шоу из города в город, отпугивая индейцев. Изображения и правда тревожили – вспомнить хотя бы гигантских Фонду, Уэйна, Лэдда и Купера над Бут-Хилл. Видимо, это тоже их рук дело. Выходит, Мэнсон проверял меня, заставлял идти дальше на запад, пытался придать мне сил на преодоление Скалистых гор? Наверное, сегодняшним шоу он хотел намекнуть, чтобы я не обращал внимания на Пако и всякие мелкие проблемы.

Наконец-то появился Мэнсон! Вчера, перед началом воодушевляющей трехдневной поездки в Калифорнию, он сошел с влажного неба Лас-Вегаса с видом растерянного ангела. Я позавтракал в своем номере в «Сэндс» – перепелиные яйца, трюфели, бекон из кабана (леса в окрестностях Вегаса кишат дичью, от мартышек до снежных барсов и алых ибисов, чьи предки сбежали из зоопарков Южной Калифорнии), и вдруг раздался оглушительный грохот, как на стартовой площадке для запуска ракет. Оказывается, это «Си-кинг» Мэнсона приземлился на укрепленную крышу. Санитарным вертолетом с президентской эмблемой на корпусе управлял сам Пако, отложив на завтра занятия в летной школе.

Из интеркома донесся голос Мэнсона – он пригласил меня отправиться с ним на осмотр гидротехнических объектов в Лос-Анджелесе. Я быстро поднялся на лифте на крышу, преодолел заросли орхидей и залез в кабину рядом с Пако. Мэнсон сидел сзади, за стеклянной перегородкой, на затейливом откидном стульчике, скользящем от левого борта к окнам правого. В желто-коричневом костюме «сафари» он выглядел очень по-президентски, смахивая при этом на чудаковатого землевладельца по пути на охоту. В небе над центром Вегаса нас уже ждал вооруженный эскорт в виде двух беспилотных боевых вертолетов, которыми управлял Пако прямо из «Си-кинга».

Вертолеты выстроились в ряд, и мы помчали на юго-запад. Вскоре Лас-Вегас, яркой короной прожигающий дыру в джунглях, остался позади. Пако держался в ста метрах над верхушками деревьев, беспилотники по бокам не отставали. Мы быстро добрались до границы Калифорнии и Невады, после чего взяли курс на пустыню Мохаве. Под нами простирался нетронутый лесной навес с узкими полосками автострад. Трудно представить, что когда-то здесь, на месте тропических лесов, чьи зеленые владения тянулись от самых гор до побережья, царила засушливая пустыня. Долина Смерти превратилась в рай садовода. Когда мы съехали с пятнадцатого шоссе и спустились к Глендейлу, я увидел над листвой верхние этажи многоэтажных офисов и жилых домов. Кое-где можно было заглянуть и на нижний уровень, в тенистое царство пригородных магазинчиков и коттеджей, сквозь которые проросли дубы и пальмы-гиганты. Повсюду прокладывали себе путь к морю быстрые водные потоки – прямо через старые торговые центры и земельные участки, – стремясь попасть в громадную новую дельту реки Лос-Анджелес на Лонг-Бич, которая составляла полтора километра в диаметре. Сюда стекали все илистые и болотные воды. Странно было видеть железобетонные Уоттсские башни на небольшом островке в трехстах метрах от берегов. Пассажирский лайнер «Куин Мэри» стоял на мели, увитый ползучими растениями и цветами от дымоходов до грузовой ватерлинии.

Я впервые увидел Тихий океан, и меня сильно впечатлило это бескрайнее, напоенное дождем водное пространство. Наконец-то я пересек континент! Мэнсон весело поднял вверх большие пальцы.

Мы проследили за руслом реки Лос-Анджелес: она извивалась вдоль Бербэнка и Глендейла, затем, на пути к Лонг-Бич, огибала Голливуд и несколько автострад. Пако указал на два ее основных притока, реки Бель-Эйр и Голливуд, мощные бурые потоки метров по тридцать в ширину, подпитываемые жаркими тихоокеанскими дождями и тысячами протекших бассейнов. Большая часть этих грязно-зеленых резервуаров была забита кувшинками, их облюбовали стаи журавлей и фламинго. Пока мы кружили над районами Бель-Эйр и Беверли-Хиллз, я заметил греющихся на солнце аллигаторов и птиц, изящно стоящих на самом краю трамплинов. Они беспечно глядели на сады заброшенных имений, а сами будто только и ждали, что вот-вот их заметит искатель талантов с киностудии.

С воздуха Лос-Анджелес являл собой странное зрелище. Широкие трассы напоминали вытянутые в линию сады, бородатый мох полотном свисал с бетонных эстакад. Целая колония паукообразных обезьян захватила амфитеатр «Голливудская чаша»; они бранились и спорили, как заскучавшие зрители, а потом резко выпрямились, когда мы пролетели мимо. Ленивцы облепили аттракционы в парке «Волшебная гора», попав в западню петель американских горок. Сквозь купол ресторана «Браун-Дерби» проросли пальмы, на пересечении Голливудского бульвара и Вайн-стрит рыскали пумы в поисках неосмотрительных туристов, в иле у знаменитого «Китайского театра Граумана» остались следы гиен и ослов.

Мы сели на парковке отеля «Беверли-Хиллз», где располагался пункт связи Мэнсона, и увидели, что у бассейна со стоячей водой на пластиковой мебели устроилась группа говорливых павианов, которые оживленно тараторили, как толпа продюсеров. Пако несколько раз стрельнул дробью над их головами, и обезьяны недовольно потопали к зарослям джунглей, злобно щелкая зубами и показывая зад. Мэнсона это невероятно позабавило – он рассмеялся в своей грубоватой зловещей манере и даже не был против, когда я помог ему вылезти из вертолета.

Ночевали в роскошном старом отеле, где некогда блистала элита мира кино и телевидения. В здании почти ничего не изменилось, только холл был заставлен оборудованием для связи, а из густых папоротников на крыше торчала стометровая антенна. В районе Лос-Анджелеса задействовано несколько исследовательских групп, они ищут специализированные воздушные суда и электронику. По прибытии Мэнсон подробно опросил ребят, а затем удалился в свой номер на третьем этаже, где устроился в кресле с кислородной маской и баллоном между ног. Непонятно, что именно с ним не так – может, какая-нибудь психосоматическая астма?

Пако, несмотря на свой пылкий нрав, оказался милым и умным парнем. «Мы достанем тебе машину, Уэйн, чтобы ты смог получше осмотреть Лос-Анджелес. Сеть автострад никуда не делась – они простоят долго, как египетские пирамиды». С необыкновенной откровенностью Пако сказал мне, что воспринимает действия Мэнсона в Вегасе и Лос-Анджелесе как основу для нового мексиканского королевства, которое раскинется по всей Северной Америке до самых Скалистых гор на западе. Я пробовал разъяснить ему мои мечты о возрождении Соединенных Штатов, но Пако счел меня ужасно непрактичным, а еще повернутым на знаменитых брендах и ребяческих иллюзиях о неограниченном росте. По его мнению, именно избыток фантазии прикончил прежние Штаты, все эти Микки Маусы и Мэрилин Монро, передовые технологии, растраченные на глупости вроде фотокамер мгновенных снимков и космические гонки, которым место лишь на страницах научно-фантастических романов. Последних президентов США, как он выразился, затащили в Белый дом прямо из «Диснейленда». Пако не брезгует комиксами про Бэтмена, однако себя считает подчеркнуто реалистичным человеком. Как ни странно, он не верит в Мэнсона так же, как я, а скорее принимает его за чудака вроде Ллойд Райта, Эдисона или Лэнда.

Насчет шоссе Пако, конечно, прав. Утром мы кружили над северо-восточной частью города и видели сеть автострад – целых и невредимых. Не считая офисных высоток и отелей, над лесом возвышаются только мосты и дамбы. Все остальное, включая однотипные многоквартирные домишки, которые я так хотел увидеть, смыло грязевыми оползнями.

Пересекая Голливудское шоссе, мы заметили на пустой дороге одиночную машину, розовый «линкольн-континентал» с порядочного размера прицепом, в котором расположилось нечто похожее на огромную стальную цистерну для воды. «Вторая ступень ракеты-носителя «Атлас», – пояснил Пако. Он связался с командой по интеркому – Мигель и Диего два месяца провели в Лос-Анджелесе и теперь возвращались в Вегас с трофеем. Мэнсон был на взводе, прежде я не видел его таким возбужденным. Он приказал Пако лететь всего в трех метрах над «линкольном», и я боялся, как бы мы не зацепились за крышу автомобиля. Мэнсон, как ребенок, кричал что-то самому себе, скользил на своем стульчике от одного окна к другому. Может, он собирается выйти на орбиту или даже построить космическую станцию, где в отсутствие людей и микробов будет наконец в безопасности?

Мэнсона чрезвычайно интересует необычное военное оборудование. Соединенные Штаты надо защищать – хотя бы Калифорнию и Неваду (так называемый «Хьюз-ленд»), и это теперь осуществимо. Нельзя же просто взять и преподнести все на блюдечке московским бюрократам. Мы приземлились на авиазаводе «Локхид» в Бербэнке; из трещин в бескрайних взлетных полосах росли карликовые пальмы, гигантские ангары и машинные цеха выглядели угрюмо. Я сразу понял, что Мэнсону нет дела до широкофюзеляжных пассажирских самолетов – в производственных цехах было полно разобранных реактивных «Трайстаров». Все дело в том, что корпорация «Локхид» в свое время являлась главным государственным подрядчиком, специализирующимся на передовых ракетных комплексах. С помощью Пако и аппарата для ацетилено-кислородной резки мы проникли на совершенно секретную территорию и там держались метрах в пятнадцати от Мэнсона, пока тот рыскал по отделам проектирования и мастерским, внимательно рассматривая нечто вроде частично собранных межконтинентальных баллистических ракет, а также боеголовок и систем наведения.

При виде всей этой потенциально разрушительной мощи Мэнсон заволновался. На обратном пути через Голливудские холмы мы увидели, как встрепенулась и огромным облаком взлетела в воздух целая стая фламинго. Мэнсон подал сигнал Пако, и пилот, устало взглянув на меня, передал ему ручное управление боевыми вертолетами. Что тут началось! Машины нырнули в сторону, открыв оглушительный огонь из пулеметов по беспомощным птицам. В воздухе кружились окровавленные перья, кусочки плоти фламинго розовой краской упали на балдахин из лесных крон. Но Мэнсону все было мало: целый час мы убивали все живое над холмами и долинами – и оленя, мирно жевавшего травку на съемочной площадке «Парамаунт», и стадо лам, объедающих листья с лоз винограда на заправке на бульваре Вентура, и даже слона, что пытался защитить свое небольшое семейство, купавшееся в бассейне отеля «Бель-Эйр». Слониха с малышом успели спастись, убежав в лес, а вот самец остался истекать кровью в воде. Вертолеты, как обезумевшие акулы, кружили над все еще трубившим слоном.

Нам с Пако стало дурно. Вернувшись в отель «Беверли-Хиллз», мы молча вылезли из «Си-кинга». Мэнсон же с видом перенасытившегося удава делал зарисовки боеголовок на своем наколеннике, добавляя какие-то концентрические круги. Я с ужасом понял, что жизнь для него сама по себе своего рода болезнь…

Странная, но важная ночная встреча с Мэнсоном. Завершилась несколько минут назад и оставила меня в смятении, хотя придала решительности что-то сделать. Здесь есть возможности, а времени при этом меньше, чем я думал. Стоит появиться хоть одному самолету-разведчику с исследовательского судна в Тихом океане, и предприятию «Хьюз», как и моей мечте стать сорок шестым президентом, придет конец – прямо как тому слону.

В полночь я лежал без сна в своем номере на пятом этаже и прислушивался к шуму дикой природы Беверли-Хиллз – хрипло кричали павлины, ослепленные великолепием друг друга. За окном виднелись мрачные очертания боевых вертолетов, все еще покрытых запекшейся кровью и перьями фламинго. В этот момент зажужжал интерком, и Мэнсон попросил меня спуститься к нему.

Он так и не переоделся и теперь сидел в своем костюме «сафари» перед телеэкранами, на которых мелькали яркие цветные изображения Лас-Вегаса, снятые ночью с крыши «Дезерт Инн». Вид у него был бледный, однако бодрый, как будто Мэнсон давным-давно дал себе указ обходиться без сна.

– Заходи, Уэйн… – Он показал на стул. – Путешествие складывается интересно, хотя сегодняшняя охота вряд ли пришлась тебе по душе. Жаль того слона, но Пако надо тренироваться в стрельбе, особенно по мишеням, попадать в которые ему не хочется. – Вдруг пришло сообщение по телексу. Мэнсон посмотрел на листок бумаги, вздрогнул, и на время его глаза затуманились, словно в раздумьях о несбыточной мечте. – Плохие новости по поводу вируса, Уэйн – болезнь может вскоре вспыхнуть в Майами и Балтиморе. К счастью, до западного побережья она пока не добралась…

– Вирус, сэр? – переспросил я. – Что это за болезнь?

– Новый вирулентный штамм, Уэйн, который движется сюда с востока. Сотню лет он находился в инкубационном периоде, чтобы теперь захватить мертвые города.

– Не подверглась ли ему и наша экспедиция, господин президент? Мы ведь прибыли в Нью-Йорк.

Мэнсон посмотрел на меня так, будто видел в первый раз.

– Подверглась, Уэйн, но, похоже, у тебя есть иммунитет. Поэтому ты мне и нужен. Нам многое предстоит сделать. Эти мексиканские ребята умны, да и Макнэр отлично помогает в техническом плане, как и профессор Саммерс, но кто-то должен будет меня сменить. Не хочу, чтобы долгие годы моих трудов, Уэйн, пропали зря.

На джунгли обрушился мрачный ливень, капли плясали на лопастях вертолета, смывая кровь с корпуса. Вспышки молний отражались на уставшем лице Мэнсона, отчего он напоминал тающую восковую фигуру. Желая взбодрить, я похвалил его за все труды – основать такую развитую промышленную базу и центр связи посреди пустыни в Неваде дорогого стоило.

– Потрясающе, господин президент. Не представляю, как вы справились в одиночку.

Мэнсон лукаво улыбнулся. Мое обращение «господин президент» ему явно понравилось.

– Мне кое-кто помогал, Уэйн. Пятнадцать лет назад мой изначальный напарник тоже попал в Лас-Вегас. Прекрасный инженер… к сожалению, через какое-то время он сломался. Кстати, это он научил Пако управлять вертолетом.

– Где этот человек сейчас? – спросил я. Пятнадцать лет? Значит, им может оказаться… – Это он построил роботов в отеле «Сахара»?

Мэнсон неопределенно махнул рукой.

– Не самое значительное достижение. Он в Лас-Вегасе, но не в лучшем состоянии. Путешествие через континент его подкосило. – В глазах Мэнсона появилось странное выражение – неисполнимая мечта всех безлюдных автострад и пересохших бассейнов Америки. – Сейчас он не напрягается, занят лишь трудовой терапией со своими марионетками. Более серьезные дела его перевозбуждают.

Ливень не утихал, дробью отбивая ритм по пальмовым листьям. Я спросил у Мэнсона, когда именно он прибыл в Америку. С одной из первых экспедиций? Мэнсон избегал деталей, упоминая лишь с особым отвращением о Бремене, Антверпене и Ливерпуле – видимо, месяцами слонялся по причалам и гаваням, желая все бросить. Рассказывал про юные годы, проведенные в американском гетто в Берлине, что-то говорил об округе Шпандау.

– Европа больше для меня не существует – если только не думать о том, что она, как старая псина, проснулась ото сна и теперь сует свой нос в новую, мной построенную Америку. Я рисковал, Уэйн, рисковал собственной жизнью. Я поставил на кон все свои мечты и надежды, а теперь они захотят украсть это у меня. И у тебя, Уэйн.

Что он задумал? Я решил спросить наугад:

– Господин президент, все эти ракеты, которые вы собираете, и ядерные катастрофы в Бостоне, Цинциннати и Кливленде – разве это были не взрывы на старых атомных станциях?

Взгляд Мэнсона не отрывался от телевизионных экранов. В диспетчерской в Лас-Вегасе что-то происходило.

– Мне пришлось их уничтожить, Уэйн, из-за угрозы эпидемии на востоке. В ход пошли старые крылатые ракеты. До срыва мой напарник успел модернизировать боеголовки и системы наведения. Медленные, но надежные, как почтовые голуби, возвращающиеся к ужину. Назовем это профилактической мерой. Только нам нужно больше ракет, Уэйн. Осталось лишь два «Титана» и шесть крылатых.

– А лазерные шоу?

– Предупреждение индейцам. Странные людишки, убогие и глуповатые; тем не менее они остались в стране, когда все другие уехали. Они помогли мне, когда я пересекал континент, так что я не хочу причинять им вред. И все же надо остановить эпидемию, пока она не добралась до Скалистых гор. Уэйн, необходимо активировать ракеты «Минитмен», их целая куча в стартовых шахтах в Неваде. Твои друзья с этим справились бы, они разбираются…

Я слушал Мэнсона под равномерный стук дождя по темным листьям. Я понимал, что пытаюсь оправдать свои сомнения и что Мэнсон намеренно выставляет напоказ свои истинные мотивы, желая меня проверить. Эпидемия? Мутировавшие патогены – пускай, но… По-видимому, Мэнсон хотел установить санитарный кордон из радиоактивных городов, протянувшихся от Великих озер до Мексиканского залива, чтобы остановить распространение вируса. В духе линии Мажино на границе Франции и Германии, которая скорее имела значение психологического барьера, а не физического укрепления. И что насчет незащищенного тихоокеанского фланга? По такой логике все побережье от Малибу до Ньюпорт-Бич должно быть усеяно блокгаузами и опорными пунктами, чтобы защитить городок Марина-дель-Рей до последнего антиквара и торговца недвижимостью.

– Если бы ты только замолвил словечко, Уэйн. Макнэр и профессор Саммерс тебя послушают. – Мэнсон смотрел на меня, и в его глазах отражались вспышки молнии. – Мощность «Титанов» и «Минетменов» – пятьсот килотонн, и они дальнобойные. Нью-Йорк, Париж, Москва…

– И не только, сэр. – Я замялся, вспомнив разговор с Орловским в Белом доме. – Господин президент, мы можем уничтожить Берингову дамбу и развернуть Арктическое течение. Миссисипи вновь вернется в свое русло, и в Америке вырастет столько пшеницы, что мы накормим весь мир. Нам будет что предложить людям.

На лице Мэнсона засияла безумная улыбка.

– А ты азартный человек, Уэйн, – с настоящей гордостью сказал он. – И ты в самом подходящем для этого месте.

Странная ночка. Поверил ли я самому себе, когда предлагал Мэнсону разрушить дамбу Беринговых проливов? Или его одержимость заразила и меня? Что интересно, идея не так уж плоха – ведь именно эта дамба управляет климатом целого континента, искусственно поддерживая разделение Штатов на пустыню и джунгли. Образец эксплуатации, искажения «естественной» Америки, жестокого и своекорыстного, как сюжеты Голливуда и комиксов «Марвел», к которым так неодобрительно относится Пако.

Когда ливень переместился в сторону калифорнийского побережья, я ушел к себе. Мэнсон меня сильно впечатлил. Несмотря на все его странности, в нем жив дух прежних янки. Он хочет, чтобы Америка стала великой, а президентство – лишь вишенка на торте. С другой стороны, его навязчивые мысли… они, мягко говоря, тревожат. Тела других людей явно вызывают у Мэнсона отвращение, как и собственная плоть – этим он похож на Никсона. Пако и ребята считают его погруженным в себя чудаком, однако именно такими были Хьюз и Генри Форд. Над Мэнсоном довлеет гений Хьюза – и кого-то еще, пока мной неопознанного.

Я заснул в мыслях о Мэнсоне, а в восемь утра меня разбудил невероятный шум. Пако разогревал вертолеты на стоянке, из интеркома доносилась подростковая болтовня. Патрульная группа из трех мексиканских парнишек подъехала в красном «бьюике» с откидным верхом. Когда я вышел в холл, Мэнсон уже садился в «Си-кинг». Пако велел мне остаться – завтра заберут на машине. Видимо, они отправились на какое-то тайное задание, в их криках я пару раз услышал слово «Эдвардс» – похоже, речь шла об авиабазе в пустыне Мохаве. Мэнсон не обращал на меня внимания, и я попытался залезть в кабину вертолета, однако Пако захлопнул дверь, прижав мои пальцы, и заорал:

– Еще один корабль с экспедицией! Прибыл вчера в Майами!

Затем они умчали и пронеслись над Голливудскими холмами, растрепывая навес из джунглей.

В обезлюдевшем отеле я почувствовал себя глупым и бессильным. Значит, прибыла следующая экспедиция. Хотя до Европы четыре с половиной тысячи километров, я был уверен, что они вот-вот появятся в Лас-Вегасе, а я еще не успел ничего организовать. В номере Мэнсона мерцали залитые солнечным светом экраны. Я опустил жалюзи и три часа смотрел на то, как радары аэропорта сканируют небо над городом в ожидании налета.

Атаки не произошло, так что я успокоился и пошел на стоянку. На подъездной дорожке стоял красный «бьюик» с откидным верхом, на заднем сиденье устроилось семейство шумных павианов, смахивающих на туристов из глубинки. Когда я приблизился, они начали махать и свистеть, будто призывая меня сесть за руль и покатать их по Лос-Анджелесу. Тогда я нажал на клаксон, и обезьяны разбежались.

Я завел машину и поехал по пустынному бульвару Сансет к автостраде, проходящей вдоль тихоокеанского побережья. Хмурое небо, налитое дождем. Я остановился в Малибу и побыл в одиночестве у океана, на краю огромного города. Погулял по пальмовым рощицам, посидел на пляже, усеянном гниющими кокосами и остатками декораций. Отличное место для размышлений. Сквозь остовы домов кинозвезд, некогда полных мечтаний, проросли пальмы. Это последняя запись в дневнике – времени на него больше не будет.

Вариантов всего два: либо покинуть Мэнсона, забрав с собой Макнэра и Анну, либо разделить его судьбу. Даже если он безумен, это мне только на руку. Подобное сумасшествие, пожалуй, можно использовать с толком. У членов новой экспедиции уйдут месяцы на то, чтобы добраться до Лас-Вегаса, а к тому времени мы уже все устроим. Москве придется вести с нами переговоры и считаться с нашей ролью на этом континенте, как они считаются с военными и папскими режимами в Южной Америке.

Дайте мне десять лет, и эта страна обретет былое величие.

Президент Уэйн… звучит уже не так непривычно, как раньше.