Алый дилижанс стоял в ста пятнадцати ярдах к югу от форта, и, всматриваясь сквозь сизую завесу порохового дыма, Долорес Плагфорд видела внутри далекого экипажа человека, который победил ее.

Сидевший в дальнем конце дубового обеденного стола одноглазый испанец одобрительно кивнул.

– Хорхе Калау восхищается твоей красотой и сговорчивостью. И Эдуардо Рамирес, характеризующий тебя как женщину страстную, отдает тебе предпочтение перед всеми другими в «Catacumbas».

– Ничего приятного в этом нет. Совершенно ничего. – Долорес потерла ладони о подлокотники каменного кресла. – Просто иногда легче не сопротивляться.

– Именно об этом я и говорил три месяца назад, когда ты только-только сюда приехала.

– Чтоб тебе гореть в аду.

– Я прошу тебя принять тот факт, что теперь ты моя работница. Смиришься с тем, что это твое призвание, и с тобой будут хорошо обращаться; получишь кое-какие привилегии и…

– Я тебе не шлюха. И никогда ею не стану.

Перед испанцем и шестью другими, сидевшими возле него, появилось блюдо – рис с креветками. Взгляды мужчин переместились с рыжеволосой американки на дымящийся рис.

– Тобой пользуются незнакомцы, – продолжал Грис. – Ты из низов общества, с плохим образованием. Если я верну тебя домой, ни один мужчина не возьмет тебя замуж, а обеспечивать себя, танцуя канкан, ты сможешь недолго. – Испанец развернул шелковую салфетку и положил ее на колени. – От других работающих на меня шлюх тебя отличает только одно: ты никак не влияешь на то, что с тобой произойдет. – Он поднял серебряную вилку и наколол похожую на эмбрион розовую креветку. – Я бы предпочел обращаться с тобой по-хорошему. Но сначала тебе необходимо смириться с тем, что ты – моя работница. – Грис отправил в рот креветку и проглотил, пожевав.

Сидевшие рядом и до тех пор молчавшие мужчины взяли вилки. Свет люстр вспыхнул на серебряных приборах.

Долорес знала, что жизнь ее улучшится, если она примет предложение Гриса, но сама мысль о такой уступке переполняла ее жутким стыдом.

На столе перед ней появилась тарелка с хорошей пищей. Долорес вдохнула густой аромат сливочного масла, чеснока, перца и креветок и почувствовала, как рот наполняется слюной. Между тем рядом с тарелкой возник бокал пряного красного вина. Три месяца ее кормили прокисшим куриным супом, который закачивали в рот через свиную кишку. Грис воткнул четыре зубца в толстое розовое тельце.

– Рад видеть, что ты принимаешь мое предложение серьезно.

Долорес съела угощение и смирилась с тем, что ей навязали.

Но через три недели она напала на одного из постоянных клиентов, и ей отстрелили ступню.

– У тебя десять секунд! – предупредил Длинный.

Отогнав мрачные воспоминания, Долорес оглядела мир, противостоящий дулу ее винтовки. Горизонтальные лучи солнца оживили туман и превратили обуг-лившиеся трупы в обсидиановые абстракции.

Из алого дилижанса вышел мужчина в забрызганном кровью белом костюме.

– Ступай к другим зверям! – крикнул кто-то из бирюзовой коляски.

– Не стрелять, – сказал Длинный так, чтобы его услышали и сестра, и брат. – Нам надо убедиться.

– О’кей, – отозвался Брент.

Стрелок протянул оптический прицел Долорес.

– Узнаешь его?

Бывшая танцовщица поднесла прибор к правому глазу.

Беловолосый одноглазый испанец стоял у края траншеи, глядя вниз на своих мертвых отпрысков. Ненависть захлестнула Долорес.

– Это он.

Длинный выхватил оружие у нее из рук и отбросил к дальней стене.

– Неудачный выстрел или ранение, и дело только затянется. – Он приладил прицел на свою винтовку. – Грис! Вылезай из траншеи!

– Я хочу застрелить его, – процедила Долорес. – После того, что он со мной сделал… я должна убить его сама.

– Месть – не тактика.

Но женщина из Техаса уже не могла позволить мужчине отнять у нее что-либо. Обеими руками она схватила винтовку за ствол и потянула к себе.

– Дай мне!

Стрелок сжал ее запястье и повернул.

– Отпусти.

– Грис сбежал, – сообщил с крыши Брент.

Длинный ударил Долорес по лицу, и она вместе со стулом полетела на землю.

– Ублюдок! – Форт покачнулся перед ней, левая щека вспыхнула.

– Что у вас там такое? – крикнул Брент.

Длинный холодно посмотрел на Долорес.

– Хуже будет.

Сказать брату правду? Но тогда он спустится с крыши и столкнется с человеком, который легко может убить его.

– Ничего. – Не в первый уже раз Долорес лгала ради мужчин своей семьи.

– Точно?

– Точно.

Длинный шагнул к бойнице.

– Брент? Где он?

– Прыгнул в воронку.

– Которую?

– К западу. Точнее сказать не могу – очень быстро проскочил.

Через восточную дверь проскользнул Глубокие Озера. Задвинув засов, индеец подошел к Долорес и помог ей подняться на стул. Взгляд его глаз задержался на алой отметине на левой щеке женщины, и лицо индейца потемнело.

– Длинный Клэй.

– Да.

– Никогда не бей дочь Джей-Эла.

– На то была причина.

– Нет. Ударишь еще раз, и мы больше не партнеры.

– Ладно. Выгляни наружу.

Индеец поцеловал женщину в щеку, выпрямился и направился к дальней стороне южной стены.

Долорес приникла к щели. Фургоны и бирюзовая коляска катились вниз по склону, в сторону леса.

– Уходят, – растерянно сказала она и после короткой паузы, осознав значение происходящего, повысила голос: – Брент! – Надежда электрическим разрядом дернула нервы. – Они уходят! Убегают!

– Вижу! – отозвался с крыши брат. – Осталось только разобраться с Грисом.

Стучали копыта, крутились деревянные колеса. Преследователи уходили к югу, от форта их отделяли уже сотни ярдов.

– Не нравится мне это, – сказал Длинный.

– Мне тоже. – Глубокие Озера приладил три стрелы.

– Но мы же победили. – Озабоченности мужчин Долорес не понимала. – Остался только Грис.

– Возьми. – Длинный протянул ей винтовку. – Увидишь – стреляй.

– О’кей.

Долорес вставила полный магазин и заняла позицию у южной стены.

Остатки штурмовавшего форт отряда удалились более чем на милю. На ближней от траншеи стороне все стихло. Три стервятника, напоминающие издалека распятия, кружили в синем небе.

– Может, стоит выйти поохотиться на…

Договорить Брент не успел. Из южного кратера выскочили две черные полосы. Продолговатой формы штуковины, каждая в круге белого огня, упали в пятидесяти ярдах к югу от форта, прокатились фута по два и взорвались.

Долорес прищурилась, и в следующий момент ее оттолкнуло от щели. Пыльное облако обратилось в рассветных лучах в искрящийся цветок, закрывший собою полгоризонта.

– Черт, – выругался на крыше ковбой.

Длинный не стрелял. Глубокие Озера не выпустил ни одной стрелы.

– Брент, ты что-нибудь видишь? – спросил стрелок.

– Нет.

Где-то за искрящимся цветком грохнула винтовка. Глубокие Озера отшатнулся от амбразуры и схватился за горло. Три стрелы ударили в потолок, а индеец, хрипя, свалился на камни.

– Боже…

Долорес торопливо направила винтовку примерно в ту сторону, где прозвучал невидимый выстрел, и пальнула. Потом еще раз. Четыре продолговатых штуковины вылетели с той стороны цветка и упали в десяти ярдах от форта.

– Нет, – пробормотала Долорес.

Динамит взорвался. Белое пламя, песок и пыль прорвались через щель, брызнули женщине в лицо и сбросили со стула. Пол ударил в спину и голову. Закричали висевшие вдоль стены пленные. Прогремели выстрелы.

Ослепленная Долорес выронила винтовку. Выплюнув шматок из крови и песка, она смела ладонью грязь со звенящего лица и потянула за нить, уходившую в пустую левую глазницу.

– Нет.

В мире мужчин грохотали ружья.

– Семья твоя сгинет вся целиком! – Голос принадлежал Грису. Тяжелые шаги приближались. Что-то шипящее ударило Долорес в нос, отскочило на пол и откатилось. – Шлюха.