Глава 8. Бога здесь нет
Иветта отложила письмо и подняла глаза. Молчаливые и серьезные, перед ней стояли двое – Брент и Штукарь. Спрашивать, не они ли те самые Редакторы, о которых упоминалось в письме, она не стала. Огромный, остававшийся без ответа вопрос высасывал воздух из ее легких и вызывал головокружение. Стены форта пульсировали, уши заложило, как бывает при быстром изменении давления.
– Он жив? – Задав вопрос, хормейстерша с горечью осознала, что ни тот, ни другой ответ не принесут радости ее сердцу.
– Жив, – кивнул Брент.
Сдерживая подступившую к горлу тошноту, Иветта отвернулась от брата, Штукаря и Долорес и отползла в дальний угол деревянного ложа.
– Хочешь увидеть его? – спросил ковбой.
Иветта не знала, что сказать. Благочестивый, благородный прелестный блондин, супругой которого она стала перед Богом и которого любила всей душой, исчез, растворился, столкнувшись с финансовым крахом, и превратился вдруг в тонущую крысу, отчаявшуюся, подлую, бездушную. Потрясенная, она прислонилась лбом к стылой каменной стене.
– Хочешь увидеть его? – повторил Брент.
Если Иветта и хотела чего-то, так только проскользнуть в какую-нибудь трещинку и исчезнуть.
– Он продал нас, чтобы нами пользовались, – и нами пользовались. И вот теперь ты – ходячий скелет, я – калека, отец мертв, и мы еще не добрались до дома. Будь все проклято! – Долорес хлопнула ладонью по дереву. – Ты ненавидишь его?
Иветта кивнула и почувствовала, как камень царапнул кожу.
– Конечно. Но и жалею тоже.
– Его не за что жалеть.
Спорить с сестрой хормейстерша не хотела.
– Пожалуйста, оставьте меня в покое.
– Знаю, ты милосердная христианка, – сказала Долорес, – но сейчас для милосердия не самое подходящее время.
– Вера – все, что у меня осталось, – ответила Иветта.
– Никакого бога здесь нет. А твой муж за тысячу миль и сто лет от границ прощения.
Слова сестры, полные осуждения и вместе с тем лицемерия, направили мысли Иветты в другую сторону. Хормейстерша отвернулась от стены и посмотрела Долорес в глаза.
– А как же папа?
Брент и Штукарь замерли.
– А он здесь при чем?
– Ты ведь любишь его, да?
– Конечно. – Взгляд Долорес метнулся к телу старика.
– Даже несмотря на то, что он нарушал закон?
– Иветта… – предупредил Брент.
– С твоим Сэмюэлем С. Апфилдом Четвертым это никак не связано! – бросила Долорес. – Папа растил нас и любил. Он был хорошим человеком.
– А как ты думаешь, сколько невинных людей он убил и искалечил, когда был бандитом с Длинным?
Долорес кинулась было к сестре, но ее удержал Брент.
Цирковой пес гавкнул на рыжеволосую женщину и угрожающе зарычал.
– Успокойся, – сказал Брент Долорес. – Ты же не обидишь ее.
– Она сравнивает нашего папу с этой чертовой крысой, своим муженьком!
– Папа никогда не предавал нас, как предал Сэмюэль, – сказала Иветта, – но он убивал людей ради денег, что тоже плохо.
Долорес выкрикнула что-то, что даже не было словом, и попыталась вырваться из рук державшего ее брата.
– Что бы она ни сказала, тебе нельзя ее бить, – предупредил Брент. – Это лишь слова, и она слаба.
Долорес метнула в Иветту злобный взгляд.
– Думаешь, ты лучше нас всех, да? Давай, оставайся Апфилдихой – Плагфорды больше не считают тебя своей. Возвращайся в Сан-Франциско с этим трусом, за которого ты выскочила, и оставайся там, пока он не продаст тебя за огрызок сигары! – Она оттолкнула брата, схватила костыль, поднялась с койки и проковыляла к выходу.
– Уймите женщин, – распорядился голос снаружи, – и возвращайтесь к работе.
– О’кей, – отозвался Брент.
Перед открытой дверью Долорес задержалась и оглянулась через плечо.
– Твой милый Иисус Христос пальцем о палец не ударил, пока нас насиловали восемь месяцев. И только папа, ужасный грешник, пришел в ад, чтобы спасти нас. – Она оперлась о ружейное ложе, служившее верхней частью костыля, и вышла в ночь.
За ней, не произнеся ни слова, последовал Штукарь.
Брент подал Иветте фляжку.
– Попей.
Хормейстерша приложилась к горлышку и сделала несколько глотков. Вода смягчила пересохшее горло. Вокруг заколыхались стены.
– Хочешь увидеть Сэмюэля?
– Нет. – Иветта знала, что не сможет смотреть на жалкий дрожащий эпилог своего замужества.
– И не захочешь? – Брент пытался выглядеть беспристрастным и непредвзятым, но было очевидно, что он хочет избавить мир от Сэмюэля С. Апфилда IV.
– Я… не знаю.
– Не буду его трогать, пока сама не решишь. И тебе надо полежать – ты бледная и дрожишь.
Иветта опустилась на лежанку, и Брент накрыл сестру желтым одеялом.
– Мы со Штукарем и Стиви приготовили тебе сюрприз. Хороший. Получишь, когда поправишься и окрепнешь.
Сделать вид, что ей это интересно, Иветте не достало сил.
– Спасибо.
– Поспи немного. – Брент поцеловал сестру в лоб и вышел в черный проем.
Иветта представила, как предатель Сэмюэль С. Апфилд IV склоняется над ней и шепчет: «Да опустится тьма».
Она крепко зажмурилась, прижалась лицом к холодному шершавому камню и спросила:
– Как ты мог?
