Глава 9. Зрение незащищенного мозга
Брент вышел в темень за дверью. Луну ополовинил кусок вспухшего серого хло́пка, несущий дождь куда-то в другую часть мира. Ковбой скользнул взглядом по открытому пространству перед фортом и увидел, что Длинный, Штукарь, Стиви и Щеголь, расположившись вдоль траншеи, копают ямы для мин. Их влажная от пота кожа блестела под лунным светом.
– Где Глубокие Озера? – спросил Брент.
– На периметре, – ответил, работая лопатой, Длинный.
– Горящие стрелы были?
– Нет.
Ковбой взял лопату, перешел на восточную сторону траншеи и решительно атаковал каменистый грунт. Минут двадцать он вонзал штык в землю, наклонялся, выпрямлялся и бросал грунт в сторону. Песок и щебень взлетали к звездам и падали на землю.
– Стиви, – окликнул юнца Длинный.
– Да, сэр?
– Неси мины.
– Есть, сэр.
Стиви воткнул лопату в землю, выбрался из траншеи и направился к задней стороне форта, где возле бывшей конюшни стоял фургон.
– Брент.
– Да? – Ковбой повернулся к стрелку, влажную грудь которого облепил песок.
– Забей в стену железные штыри.
По спине пробежал холодок – Брент знал, для чего это нужно и как будут использованы штыри.
– Забивай повыше, – проинструктировал Длинный, – между зубцами.
– Под фургоном есть стремянка, – добавил Штукарь.
Ковбой вылез из ямы, воткнул в грунт лопату и зашагал к стене. Щеголь проводил его взглядом, но не сказал ни слова.
Брент поднялся по лесенке, приложил палец к полоске известкового раствора между двумя камнями, нащупал крохотное углубление, приставил к нему острие двухфутового железного штыря, занес над головой молоток, скрыв на мгновение мутную половину луны, и с силой обрушил тяжелую головку.
Лязгнул металл, три искры умчались на запад.
Штырь вошел в стену. Зашуршал песок.
Брент снова вскинул и опустил молоток. Звякнул металл, и штырь продвинулся глубже.
– Тебе надо поесть, – сказала Долорес. – Пожалуйста.
Брент заглянул внутрь строения через ближайшую бойницу.
Долорес сидела у края койки Иветты, макая хлеб в миску с рагу.
– Хотя бы немного.
Изможденная женщина лежала лицом к стене и не отзывалась.
– Извини за то, что я тут наговорила об Иисусе.
– Не извиняйся. У тебя есть полное право чувствовать то, что ты чувствуешь, и говорить то, что говоришь. Я была неправа, когда отчитывала тебя.
Долорес положила руку на правое плечо сестры и оттянула ее от стены. Лицо Иветты было красным от царапин и потертостей, оставленных шершавым камнем.
– Пожалуйста, сестренка, съешь немного. – Долорес сунула ей в рот пропитанный соком рагу кусочек хлеба. – Пожуй.
Иветта задвигала челюстями.
– Вот и хорошо.
Брент понимал, что в самом ближайшем будущем Плагфорды могут без следа исчезнуть с лица земли, и колотил по железяке так, словно в ней собрались все его страхи.
Вогнав штырь на десять дюймов, он спустился по лестнице, перенес ее чуть дальше, снова поднялся, провел пальцем по раствору, нашел трещинку и приставил острие. Снова лязгнул металл, снова унеслись на запад искры, снова зашуршал песок. Штырь вонзался в кладку.
Внимание ковбоя привлек глухой звук, вскоре повторившийся. Обернувшись, он заметил на фоне освещенных луной облаков крошечное пятнышко – сову. В следующий момент птица сорвалась вниз, как будто свалилась с неба. Возле траншеи, проходившей в ста десяти ярдах от к югу от форта, хлопнул в ладоши Стиви.
– Надеюсь, на совушке ее любимое сомбреро!
– Мы на Территории, – напомнил Штукарь, – а значит птица – американка.
– Судя по тому, что я видел, Новая Мексика ничем не лучше старой.
* * *
Брент вогнал в стену седьмой штырь, спустился по стремянке и остановился у последней из восьми бойниц, расположенных на южной стене.
– Мне нужно два часа, – сказал Глубокие Озера.
– Хорошо, – кивнул Длинный.
Брент отвернулся от стены. Обмазанный чем-то темным, индеец подошел к форту, держа за когти висящего головой вниз огромного сыча с громадными желтыми глазами.
– Я на периметр, – сказал Штукарь и забросил на плечо многозарядную винтовку.
– Когда будешь возвращаться, сделай дугу пошире, – предупредил Длинный и кивком указал на темные ямы, в которых уже лежали мины. – Поезжай прямо к отвесной скале и срежь к востоку через кладбище.
– Так и сделаю.
– Не хотелось бы, чтобы ты подорвался, – пошутил младший Плагфорд.
Штукарь направился к конюшне.
– Если живым из этой переделки выйдет только один, скорее всего это будет Стиви.
– Надень броню, – бросил ему вслед Длинный, – и поезжай на моей кобыле – она быстрее всех.
– Спасибо.
Ярдах в десяти от Брента Глубокие Озера зашел на кладбище, столкнул каблуком могильный камень и бросил на ровную каменную плиту сыча, который еще хлопал, пытаясь взлететь, сломанными крыльями. Из кармана жилета индеец вынул две деревяшки, каждая по два дюйма, и положил их по обе стороны от головы птицы. Глаза той заволокла молочная пленка, как будто у нее внезапно и очень быстро развилась глаукома.
Глубокие Озера ударил по деревяшкам плоским камнем, и череп сыча треснул, словно грецкий орех. Умирая, птица хватала воздух слабеющими когтями.
Штукарь – верхом на вороной кобыле и в броне, – отъезжая от конюшни, помахал Бренту.
– Мистер Плагфорд.
– Будь осторожен, – напутствовал его ковбой.
– У меня преимущество: я негр, и кобылка у меня черная. – Штукарь посыпал пылью седые волосы и поскакал вниз по склону, к темному лесному массиву примерно в пяти милях к югу от форта.
Брент помахал рукой, повернулся к стене, забил очередной штырь и спустился по стремянке. Неподалеку Глубокие Озера выковырнул что-то из треснувшего черепа совы и отправил в рот.
– Ты чувствуешь его в себе? – спросил ковбой. – Дух?
– Сразу он не приходит.
Брент передвинул лесенку, поднялся на пять ступенек и приставил к стене острие.
– А сколько нужно времени? Час?
– Чтобы принять в себя сущность животного, я должен поспать.
– Почему так?
– Спящий мозг незащищен и может принять чуждое присутствие. – Индеец проглотил второй бледный комочек. – Бодрствующий мозг полностью закрыт.
– Когда поглощаешь птицу, тебе снится, что ты летаешь? – Брент ударил молотком по штырю. Полетели искры. – Ты видишь ее глазами?
– Сущность не проявляется столь очевидно.
– У меня были сны с полетами после того, как расторг помолвку. Много снов.
Индеец продолжал есть.
– В твоем племени все так едят? – Едва задав вопрос, Брент тут же пожалел об этом.
– В моем племени меня ребенком бросили в костер, потому что я был мелкий и болезненный. – Глубокие Озера расщепил голову сыча, как это делают с раковиной. – Этот обычай – мой собственный и ни к одному племени отношения не имеет. – Лицо индейца сохраняло бесстрастное выражение.
– Я не хотел тебя обидеть.
– Ты и не обидел. – Глубокие Озера выковырнул желтый совиный глаз.
– Брент.
Ковбой посмотрел на Длинного Клэя.
– Забей еще один и пойди отдохни.
– Да я поработаю, – возразил ковбой.
– Для драки ты мне нужен свежий, – сказал Длинный.
– О’кей.
Брент ударил по штырю и загнал его в раствор.
Глубокие Озера съел совиный глаз.
* * *
Брент прошел мимо уборной, железных листов, стоявших у оплавленной печи, спящих женщин, столов с винтовками и снаряженными магазинами – к лежащему громадной кучей телу. Хотя лицо отца почистили, помыли и привели в порядок (огнестрельную рану над левым глазом временно заполнили глиной), выглядел он непривычно и неприкаянно. Ковбой погладил сложенные на груди руки, такие же холодные, как воздух в комнате.
– Мы будем драться до конца, обещаю.
* * *
– Мистер Стромлер.
Щеголь выглянул из ямы. По его лицу катился пот. Брент раскрыл бумажник, который вытащил из отцовского комбинезона, достал деньги и протянул джентльмену.
– Здесь остаток.
Натаниэль посмотрел на банкноты так, словно на них были изображены иероглифы.
– Знаю, плата жалкая, учитывая все случившееся, – заметил Брент, – но больше у меня нет, а вы помогали спасать моих сестер, и я в долгу перед вами.
Щеголь принял деньги, сложил банкноты пополам и сунул в левый карман своих желтых штанов.
– Я также хочу извиниться за произошедшее, – добавил ковбой. – Знаю, извинение – только слова, но я чувствую, что должен сказать вам их.
– Я вас понял. – Натаниэль вогнал в землю штык.
Брент сообразил, что дальнейшие попытки завязать разговор с этим высоким озлобленным человеком бесполезны и, повернувшись, направился к форту.
– Когда вы только нанимали меня, как вы представляли себе дальнейшее?
Ковбой обернулся.
– Только не так. Я думал, что мы найдем бордель – приличный, ведь для этого и нанимали щеголя, – выведем сестер, убьем этого Гриса и, может быть, кого-то из его команды. Ничего особенного – отбить своих и воздать по заслугам негодяю.
Стромлер выпрямился с тяжелой лопатой.
– Я здесь копаю яму для мины.
– Вообще-то их прихватил Длинный. Я и не ожидал, что эти штуки нам пригодятся. Никто не ожидал, включая его самого.
Выброшенный грунт улетел в небо.
– Нам всем повезло, что он такой предусмотрительный.
– Он хорошо подготовился. Невозможно быть сорок лет преступником и не научиться вести жесткие разборки. – Брент понизил голос. – Но это не значит, что он мне нравится.
Щеголь снова воткнул лопату в землю.
– Как ваши сестры?
– Устроились и уснули.
– Меня восхищает упорство Иветты. Нелегко сохранить веру в такой ситуации. – Натаниэль говорил тихо, едва слышно.
– Она такая… непреклонная, – заметил Брент.
Грунт полетел к звездам.
* * *
Брент вернулся в форт, прошел мимо спящих сестер и по причине, которой не мог бы объяснить сам себе, решил лечь на койку непосредственно над неподвижным телом Джона Лоуренса.
Снаружи донесся сухой голос Длинного:
– Присыпай не спеша и будь осторожен.
– Я осторожен, – ответил Стиви.
Брент подумал, что не хотел бы проснуться от взрыва, который сотрет брата с лица земли. С другой стороны, мгновенная смерть может быть гораздо предпочтительнее того, что ожидает других Плагфордов.
Он отогнал неприятные мысли и отвратительные образы, скатал куртку и опустил голову на этот плохонький заменитель подушки. Рана на голове пульсировала, натягивая наложенные швы, но каких-то перемен к худшему Брент не ощущал даже после четырех часов нелегкой физической работы, что служило доказательством как твердокаменности Плагфордов, так и мастерского владения иголкой Штукарем.
Изможденный ковбой закрыл глаза и услышал тихое дыхание сестер.
Сгущалась и расползлась тьма.
Плескалась вода.
* * *
– Ну и холоднющая!
– У меня яйца скукожились – желуди, и те больше.
– А мои – как шарики вроде тех, которыми в рулетку играют.
– Какое семя загубил!
Сидя на зеленом холме в наступающих сумерках, Брент опустил письмо, которое держал в руках, и оглядел свое ковбойское снаряжение. Толстый Джим (он уже не был толстым), Айзек Айзекс, Кеннет Уиллер, Пол Казелли, Дедуля Джонсон, Отис Браун, Долдон 2-й, Честер Брэдингтон, Грегори Тапперт, Деррик Сельва и Долдон 3-й стояли в озерце на дне оврага – сборище бледных тел и загорелых конечностей. Дрожащие от холода парни заходили поглубже и опускались в собственные яркие отражения.
Брент оглядел травянистую равнину, окружавшую поросшую лесом лощину, и увидел спокойно пасущийся скот. В крохотных точках, двигавшихся по периметру стада в двенадцать сотен голов, гуртовщик узнал Апача, братьев Холл, Ортона Уолдермана, Мелкого Брента, Леонарда Кейна и Керри О’Бойла.
– Босс! – крикнул Толстый Джим.
Брент посмотрел вниз, в сторону озера.
– Да?
Веснушчатая голова Джима повернулась, как и ее зеркальный двойник, и два рта спросили:
– Ты спустишься?
– Как вода?
– Мокрая.
– Я про температуру спрашиваю. Судя по вашим отзывам, холодная.
– Вздрогнешь десяток раз и привыкнешь, – отозвались рты Толстого Джима.
– Звучит холодновато.
– Десять – не двадцать.
– Как по мне, так даже приятно, – заявил Айзек Айзекс, поднимаясь из воды. Грудь его пересекали красные диагональные шрамы, оставшиеся после встречи с медведем год назад. – Толстому все холодно после того, как жир согнал. Давай, заходи.
– Как только письмо закончу, – ответил Брент. – Мне надо опустить его завтра в Канзасе, и написать по всем правилам.
– Тогда уж пусть за тебя напишут, – проворчал Айзек Айзекс, и его тут же гневно обрызгали трое.
– И кому ж письмецо? – полюбопытствовал Джим.
– Сестре.
– Миленькой танцовщице, которая не гуляет с ковбоями?
– Другой. Той, что обручилась.
– Передавай поздравления от Джеймса М. Лайла. – Джим смущенно прикрыл нижнюю часть тела. – Только не говори, что я сказал это голый.
– В сноске отметь! – Теперь Айзекс заслужил брызги от пятерых.
– Оставьте меня в покое, – сказал бригадир. – Темнеет, боюсь не успеть.
Ковбои вернулись к своим шумным проказам и шуточкам.
Золотистый луч заката упал на листок. Брент прищурился и пробежал глазами по строчкам.
Дорогая Иветта
Надеюсь ты счастлива у себя в Сан-Франциско. Я побывал дома в Шолдерстоуне и узнал от папы, Стиви и Штукаря, что ты обручилась и намерена вытти за муж за этого Семюеля С Апфелда четвертого. Хочу поздравить вас обоих, тебя и его. Хотя у нас с ним не все пошло так хорошо как хотелось когда я приежжал к вам, я знаю, что он хорошо с тобой обращщаеться и любит тебя а еще он рилигиозный, что важно для тебя и правильно говорит по английски, что тоже важно для тебя. Это хорошо, что он спросил разрешения у папы как и должно быть. Кажеться теперь папа не так его ненавидит думает о нем лучше чем раньше.
Плагфорды не такие как другие семьи. Не знаю, почему это так получаеться. Я думаю если бы мама не умерла когда родила Стиви у нас каждого была бы сейчас своя большая семья. Может мы другие из за того, что делал папа пока сам не стал семейным человеком. Но мы такие какие есть. Мне нравяться просторы и свобода, Долорес отказывает каждому кавалеру с тех пор как ее бросил жених, а Стиви так и остался безпутным, что даже не знаю как его исправить.
По моему очень хорошо, что ты нашла мужщину, который любит тебя и хочешь создать с ним семью. Кроме тебя у нас это некому. Надеюсь смогу приехать и навестить вас до свадьбы и привести тебе если хочешь хорошую телку. Обещщаю, что постараюсь наладить отношения с Семюелем С Апфелдом четвертым, который в скоре станет отцом моих племянников и племянниц. Надеюсь он простит меня за то, что я сравнил его с девчонкой а я забуду его слова, что я не отесаная деревянщина деревенщина. Мы с ним разные люди но нам обоим ты дорога и мы должны ладить, чтобы ты была счастлива на стопроцентов.
С нетерпением жду твоей свадьбы.
Искренне твой брат
Брент Лоуренс Плагфорд
P.S. Про телку это я пошутил. Знаю, что у тебя в квартире места для коровы нет.
Брент сложил листок, сунул его в адресованный Иветте конверт и положил послание в седельную сумку.
– Ну, давай! – крикнул Джим.
Брент не любил холодную воду, но понимал, что должен обмыться, прежде чем ехать в Канзас-Сити на почту.
– Иду!
* * *
Тьма расплывалась.
Лицо Джона Лоуренса издало скорбный вопль и закашлялось кровью.
Тьма рассеялась.
– Вставай!
Чья-то рука схватила Брента за правое плечо и потрясла.
Ковбой открыл глаза, но ничего не увидел.
– Что случилось?
Рана над правым виском громко запульсировала.
– Началось! – выдохнул Стиви.
