В желтом костюме для верховой езды, с тремя полными фляжками, Стромлер вошел, пригнув голову, в форт, построенный то ли во время Мексикано-американской, то ли во время Гражданской войны, то ли в ходе какого-то менее известного конфликта мексиканцев или американцев с индейцами. (Историю постройки никто не знал, а могилы остались безымянными.) Миновав уборную, Щеголь оказался в общей комнате с фонарем, свет которого падал на три стола, две пузатые чугунные печи (ржавую и мятую) и тридцать ветхих деревянных коек. В воздухе держался стойкий запах пыли и лампового масла.

– Положите, пожалуйста, в углу, – сказал Штукарь, сидевший на табурете возле койки, на которой лежал Джон Лоуренс.

Натаниэль наклонился, и острая, словно от удара кинжалом, боль пронзила живот. Он выронил фляжки, споткнулся, но оперся о стол и выпрямился.

– Все хорошо?

– Сейчас пройдет. – Боль возникала нечасто, но была острой и проходила не сразу.

– Дайте знать, если я могу чем-то помочь. – Штукарь вытер кровь с лица мертвеца.

– Спасибо. – Натаниэль сел на стол и потер ладонью живот. – Давно его знаете?

– Всю жизнь. – Негр смочил белую тряпицу. – Еще до моего рождения отец Джей-Эла, Лоуренс Грегори, купил и освободил моего отца. Как и многие другие освобожденные рабы, тот остался на плантации Плагфордов, где с ним обращались как с равным. – Он принялся оттирать от грязи уши старика. – Там, на плантации, отец встретил мать, и появился я. Это было во Флориде, задолго до войны. Я рос там, вместе с Джей-Элом, как свой. Джей-Эл сказал отцу, что я сообразительный и быстро учусь, и меня освободили от физического труда и назначили помогать доктору и счетоводу. – Штукарь счистил корку пыли и крови на губах мертвеца. – Возможно, поэтому я никогда не был худеньким.

Боль в животе немного отступила.

– Не хотите воды? – спросил Натаниэль.

– Спасибо, с удовольствием.

Джентльмен поднялся, подошел к висевшей на гвозде фляжке, вынул пробку и передал негру.

Штукарь положил тряпицу на морщинистые веки старого Плагфорда.

– Не желают закрываться.

Он отпил воды и вернул фляжку Натаниэлю, который вытер горлышко и сделал долгий глоток.

– Однажды, сухой и жаркой летней ночью, на плантации случился пожар, и огонь охватил всю усадьбу. – Штукарь снова взял тряпицу и протер края отдаленно напоминавшей цветок впадины над левой бровью Джона Лоуренса. – Мы с Джей-Элом, подростки, вывели детей и стариков, а потом стали заливать огонь водой, но вода еще в воздухе превращалась в пар. Это был ад. Лоуренс Грегори и Даррен, младший брат Джей-Эла, попытались вывести из главного дома мать – она оказалась запертой внутри, – и все трое сгорели. И вот в такое время один из тех рабов, кого освободил отец Джей-Эла, Тедди Тинкерс, забрал сейф со всеми семейными ценностями и деньгами – Лоуренс Грегори не верил в банки – и сбежал с ним.

Штукарь покачал головой и нахмурился.

– До сих пор ненавижу этого ниггера. В том пожаре Джей-Эл потерял почти все. Остались сгоревшая плантация и я. – Негр перешел к громадным, перепачканным грязью и кровью рукам мертвеца. – Работники побыли еще неделю и помогли – бесплатно – спасти то, что еще было можно, и помочь убрать урожай риса и табака. Потом Джей-Эл продал усадьбу за полцены. От болтливых негров с другой плантации я узнал, что поджог – дело рук некоего Джейка Портера, погонщика мулов, а его наняли двое плантаторов, соперничавших с Плагфордом долгое время и проигрывавших ему. Я рассказал обо всем Джей-Элу и впервые увидел тогда, каким он бывает. Я очень разозлился и решил помочь. Вскоре после этого он познакомился с Длинным Клэем, который уже тогда мало чем отличался от себя теперешнего. Джей-Эл стал преступником, и несколько лет мы с ним не общались.

Вооружившись зубочисткой, Штукарь выскреб грязь из-под ногтей трупа.

– Он помягчел, когда познакомился со своей своевольной женушкой. Перестал грабить банки и поезда, и злость из него как будто вытекла. Стал примерным скотоводом, мужем и отцом. Когда он пригласил меня в Техас – помочь с делами, – я согласился.

Штукарь сложил руки мертвеца.

– Он был тогда таким, каким я помнил его до пожара, и оставался до того дня, когда у него забрали дочерей.

– Он любил своих девочек, это было видно, – заметил Натаниэль.

– Они были для него отпущением грехов.

– Штукарь! – долетел снаружи голос Стиви.

– Да?

Натаниэль повернулся к южной стене.

К центральной прорези приблизился силуэт, превратившийся в полосу лица Стиви – с одним глазом и шестью зубами.

– Обыскался, но ни черта не нашел. Где лопаты и кирки?

– Привязаны снизу к днищу фургона.

– Зачем?

– Чтобы ими могли любоваться броненосцы.

– Самый остроумный ниггер на всей Территории, да? Только зачем вещи прятать?

– Я убрал их, чтобы освободить место для отца и Иветты.

– А… – Взгляд единственного глаза остановился на лежащем мертвеце. – Похороним его здесь?

– Если придется.

Глаз Стиви, словно на шарнирах, повернулся в сторону Натаниэля и Штукаря и забегал между ними.

– Нам нужна ваша помощь – выкопать несколько ям для мин, которые Длинный привез с собой.

Натаниэль поморщился, но ничего не сказал.

– Сейчас выйду, – произнес Штукарь.

Стиви исчез, и его место в узкой прорези заняла полоска иссиня-черного ночного неба с семью тусклыми звездами.

Негр посмотрел на джентльмена.

– Я так понимаю, что вы не намерены помогать нам с минами?

– Не намерен.

Негр кивнул, накрыл тряпицей морщинистые глаза старого Плагфорда, поднялся с табурета и потянулся.

– А я пойду. – Он протянул к фонарю переплетенные пальцы, и в позвоночнике у него хрустнуло. – Если Иветта проснется, пожалуйста, дайте ей воды. И постарайтесь заставить съесть еще немного рагу.

– Конечно, – пообещал Натаниэль.

– Спасибо. – Штукарь отпил из фляжки и вытер рот. – Не собираюсь совать нос не в свои дела и спрашивать, почему вы отказываетесь от оружия – это не мое дело, и я определенно восхищаюсь вашим решением не пользоваться орудиями убийства, – но вам следует знать, что наши шансы победить в надвигающейся схватке невелики.

Натаниэль почувствовал, как по затылку пополз холодок.

– Нас здесь немного, и на счету каждый человек, – продолжал Штукарь. – Мне очень жаль, что вы пострадали и оказались теперь с нами, но… значение имеет каждый. Вы знаете, кто наши враги и на что они способны.

Натаниэль кивнул.

Негр взял с койки возле мертвеца винтовку и повесил на плечо.

– Не хочу вас подталкивать и прошу только подумать над тем, что я сказал. Вы очень решительный и умный человек, и я полагаю, что сможете сохранить верность принципам – и может быть, даже долю вашего юношеского идеализма, – если ужасная ситуация заставит вас отступить от убеждений.

– Я подумаю о том, что вы сказали, – ответил Натаниэль. – И благодарю вас за подобный тон.

– Терпеть не могу ссор, – заметил Штукарь, выходя в ночь.

Натаниэль посмотрел на труп Джона Лоуренса и закутанную Иветту, спавшую на соседней койке. Понимая, что убийство человека изменит его безвозвратно, он допускал, что уже изменился, – понял, что драгоценные убеждения ни в коей мере не способствуют изменению мира, клубящегося жесткостью вокруг. Скорпионы доказали, что Стромлер вполне уязвим.

Ему уже стало ясно, что отказаться взять в руки оружие в этой опасной ситуации его вынуждают страх, нежелание признать очевидное и упрямство. Понял он и то, что выживание важнее идеалов.

В двадцать шесть лет Натаниэль Стромлер отбросил принципы, сжал свои безоружные руки в кулаки – и потерпел поражение.

Он вышел из форта, подставил плечи под плащ ночи и оглядел темный горизонт, отыскивая людей, рядом с которыми ему предстояло драться. Четыре фигуры, каждая темнее земли, вонзили лопаты в грунт и взялись за работу.

– У вас есть еще лопата?

– Я принесу вам особую, люксовую, – ответил Штукарь.

Длинный Клэй отвел Натаниэля к краю окружавшей форт траншеи, воткнул штык лопаты в песок, прошел двадцать шагов на запад и остановился.

– Выкопайте десять ямок вдоль этой линии – в ярд глубиной и ярд шириной. Когда закончите, замаскируйте. – Стрелок вернул джентльмену орудие труда и удалился.

Натаниэль вонзил лопату в землю, загнал штык поглубже ударом каблука и надавил на рукоять.

Кто-то вскрикнул.

Джентльмен посмотрел на северо-запад, в сторону форта, но никого не увидел.

– Не боись, – сказал Стиви, уже стоявший в яме по колено глубиной. – Семейные разборки.

Лишь теперь Натаниэль заметил, что среди землекопов нет Брента.

Человек снова вскрикнул, и эхо крика отозвалось в ущелье к востоку от форта.

– Кто это? – спросил джентльмен.

– Тот, из-за кого все случилось. – Стиви запустил в звезды пригоршню песка.

Залаял цирковой пес.

– За то, что сотворил, гнить тебе в аду! – крикнула женщина. По голосу Натаниэль узнал Долорес.

И снова мужской крик.

Стиви угрюмо вогнал в землю штык лопаты.

– Хотел бы я взглянуть…

– Надо работать. – Длинный вынырнул из ямы по пояс глубиной.

Неизвестный вскрикнул опять.

Натаниэль вскрыл верхний пласт и пошел в глу-бину.