Глава 3. В пекло
Вооружившись стальными ножницами Штукаря, Брент Плагфорд состриг самые выдающиеся дюймы разросшейся бороды отца. Жесткие сальные клочья падали между громадных сапог исполина, откуда их сметали в костер бурные порывы северо-восточного ветра. Потом ковбой стер с шишковатого лица листья, семена, блох и склеившиеся комочки дряни, получил чашку с мыльной пеной, взял кисточку из соболиной шерсти и, как штукатурку, нанес белую пену.
Проснувшийся после пятичасовой дремы Щеголь подошел к костру и вручил Бренту складную бритву с перламутровой рукояткой и выбитыми на ней инициалами Н. Дж. С.
– Точил вчера утром.
Ковбой принял бритву и открыл; жесткий шарнир работал гладко и неслышно.
– Хороша вещица. Подарок?
– Да. От невесты.
– Спасибо за любезность.
– Пожалуйста.
Через трещины в комковатых облаках пробились тягучие лучи вечерних сумерек. Держа бритву в твердой руке, Брент поднес лезвие к намыленной отцовской шее и произвел первый прокос.
Щеголь натянул свои синие штаны, сел у костра, положил себе рагу и отправил в рот полную ложку.
– Прекрасный вкус.
– Рассчитывал на вашу похвалу. – Штукарь взглянул на Стиви. – А Щеголь оценил.
– Как я рад, – угрюмо пробурчал юнец, сопротивляясь приступу рвоты. – Аж дрожу от восторга.
– Ты бы попробовал, – посоветовал Штукарь. – Хотя должен предупредить – это особое южное блюдо.
– И что в нем такого?
– Всю полноту вкуса почувствуешь на выходе.
Шутка не понравилась.
– Чтоб тебя черти поджарили.
– О! Есть рецепт?
Стиви плюнул в огонь.
– Умничаешь, да?
– Бью тем же оружием.
Брент отвел руку с сияющим лезвием от отцовского лица.
– Готово.
В сравнении с остальной задубевшей и бронзовой шкурой, шея, подбородок и щеки Джона Лоуренса выглядели мягкими и бледными.
– Вот теперь они меня узнают. – Старик провел по представшей свету коже широкой ладонью. – Они узнают.
* * *
Покончив с ужином, Брент обошел костровую яму и вернул бритву владельцу, который надел свежие зеленые подштанники и теперь занимался туалетом.
– Еще раз спасибо.
– Не за что. – Щеголь смочил тряпицу в деревянном ведре, поднес мыльную ткань к лицу и утерся.
Брент оглядел его одежду.
– У вас ведь и револьвера нет, а?
– Я собираюсь стать владельцем гостиницы, а не стрелком.
– Надо же себя защищать.
– Носить оружие не стану. – Слова определенно смахивали на официальное заявление.
– Сегодня стоит сделать исключение.
– Вы выстрелите в невооруженного человека? – Щеголь намылил и стал тереть подмышки.
– Только при необходимости.
– А ваш брат, отец или Штукарь в безоружного выстрелят? – Он вытер подмышки влажным полотенцем и принялся намыливать шею.
– К ним это тоже относится.
– Тому, кто вооружен, легко забыться; я же предпочитаю оставаться в твердом рассудке.
– Толк в этом, может, и есть, – признал Брент. – Но здесь мы имеем дело с людьми далеко не благородными. Эти парни… да вы сами знаете, что они сотворили.
Щеголь потер полотенцем безволосую грудь.
– Не каждый – будь он хороший человек или плохой – решится выстрелить в безоружного оппонента.
– Возьмите хотя бы небольшой, двухзарядный, такой, чтоб можно спрятать. Вы же не хотите оказаться в мексиканских катакомбах и не иметь иной возможности защитить себя, кроме как галстуком-бабочкой.
– Я подумаю над этим, – сказал джентльмен, давая понять, что разговор окончен.
– У меня были два погонщика, которые рассуждали как вы. Одного я похоронил. Возьмите хотя бы дамский.
– Я подумаю.
* * *
Пока Стромлер облачался в черный смокинг, Плагфорды, Штукарь и Длинный Клэй собрали свои вещи, потушили костер, забросали землей угли и оседлали лошадей. Семья и стрелок уже сидели верхом, когда негр забрался на скамеечку фургона.
Брент подъехал к Щеголю, вытиравшему грязь с левого глаза своей буланой.
– Вам нужно сесть в тот алый дилижанс. Глубокие Озера поедет за вами и вернется к нам, когда вы подадите сигнал. Помните, что надо сделать?
– Уронить шляпу, наклониться и почесать нос.
– Верно – именно так. – Брент наклонился и протянул, рукояткой вперед, дамский двухзарядный пистолет.
Натаниэль посмотрел на предложенное оружие, и кобыла отступила на шаг назад, словно выражая собственное мнение.
– Возьмите, – настоятельно произнес Брент. – Положите в карман или заткните в подштанники.
Щеголь покачал головой.
– Нет.
– Почему, черт возьми, нет? – Ковбой едва сдерживался, чтобы не врезать упрямцу-янки по физиономии.
– Если при мне обнаружат такого рода оружие, – ответил Щеголь, усаживаясь в седло, – у них появятся сомнения: а тот ли я, за кого себя выдаю.
– У меня такие сомнения уже возникли.
Джентльмен посмотрел на ковбоя сверху вниз.
– Я не стану стрелять в человека.
За спиной у Брента раздался уже знакомый трескучий звук – жуткий смех Длинного Клэя. Стиви пробормотал что-то невнятное, но презрительное.
– Вы непроходимый тупица. – Брент тронул лошадь и сунул пистолет в седельную сумку джентльмена. – На тот случай если прозреете.
– Я не воспользуюсь этой штукой.
– Может, лошадка воспользуется, – ухмыльнулся Стиви. – Придет ему на по…
– Помолчи, – сказал Штукарь.
Брент посмотрел на Натаниэля.
– Постарайтесь как можно лучше запомнить внутреннюю планировку катакомб.
– Память у меня прекрасная. Постараюсь узнать побольше.
– О’кей. – Ковбой кивнул высокому джентльмену. – Удачи.
– И вам тоже.
– Помолитесь, если верите.
– Поехали, – сказал Длинный.
Брент подал в сторону.
Щелкнули поводья, ударили копыта. Плагфорды, Штукарь и Длинный двинулись через лес к равнине, чтобы оттуда объехать городок по широкой дуге.
Восседая на крапчатом мустанге, Брент вознес незамысловатую молитву Иисусу Христу. (На каждую унцию веры у него приходилось двадцать фунтов сомнений, но он не был настолько горд, чтобы не попросить помощи у самой популярной из всемогущих сил.)
По причине, которой не сознавал и сам, Брент крепко ухватился за луку седла, представил лица сестер, Иветты и своей близняшки Долорес, и негромко произнес:
– Пожалуйста, убереги их от зла и дай им знать, что мы идем на помощь. Аминь.
Он разжал пальцы и посмотрел на горизонт. Солнце скрылось за западным горным хребтом, а оставшиеся на месте облака слились в бесконечную стену густой голубой штукатурки.
Достигнут ли его слова высей? В этом Брент сомневался.
