Глава 10
Наутро мучения продолжились. Он присосался к фляжке с водой, закурил, уныло смотрел, как порывы ветра болтают остатки кровли, по небу плывут тучи, тяжелые, как бараньи курдюки. Дождя пока не было, но больше утро ничем не радовало. Домой Андрей не поехал, похрустел галетой, запил ее водой, еще раз покурил.
В девять утра он, мрачный, осунувшийся, подходил к административным зданиям, угрюмо смотрел на окна. Разгорался новый рабочий день, советские граждане приступали к выполнению своих обязанностей.
На крыльце отдела милиции курила Ольга Бурнаш, все такая же мрачная и осунувшаяся. Она поморщилась при виде знакомой личности, выбросила недокуренную сигарету и хлопнула входной дверью.
Сержант Хахалев ковырялся в моторе отделенческого «газика».
Андрей присел у колеса, осмотрел рисунок протектора.
– Что-то не так, товарищ капитан? – Коротышка как-то подобрался.
– Все не так, – буркнул капитан. – Есть другие машины в отделении?
– Да, еще одна. – Сержант озадаченно поскреб затылок. – Только она в ремонте четвертые сутки, не едет никуда, картер развалился. Машина в мастерской, можете посмотреть. Что-то случилось, товарищ капитан?
С майором Чеплыгой в это утро разговор был короткий. Тот сидел в кабинете, хмурый, весь какой-то расползшийся по столу и стулу, пытался до кого-то дозвониться.
– Только телефон не надо ломать, товарищ майор, – буркнул Андрей. – Он ни в чем не виноват. Нормально сегодня спали?
– Хреново, – ответил Чеплыга. – В чем проблема, Андрей Григорьевич? У вас не лицо, а ледяная глыба.
Выслушав рассказ капитана, он схватился за голову. Опять трупы, причем где-то в горах, новое нападение на командированного контрразведчика.
– Вы увлеклись, Андрей Григорьевич. Ладно, все понял. Отправлю туда оперативников, двух патрульных и позвоню в больницу, чтобы прислали автобус за трупами. Вы убиваете людей в таких количествах, товарищ капитан, что только автобусами тела и возить. А вы еще по первым трупам не дали письменного объяснения.
– Всех убью, тогда и отпишусь, – огорошил его Андрей. – А если меня убьют, сами что-нибудь придумаете. Работайте, Иван Тарасович. Забыли, что должны оказывать мне содействие?
– А мы не оказываем? Из кожи, можно сказать, лезем. Вы у нас просто санитар леса, Андрей Григорьевич. Простите, это я в хорошем смысле. Столько нечисти уже извели.
– Спасибо на добром слове, Иван Тарасович. Забудьте сегодня про остальные дела, они не убегут. Все ваши люди работают по нашей общей теме. Через двадцать минут у меня должен быть список всех машин поселка, соответствующих означенным приметам. Если их не будет, я могу расстроиться, а вам это надо?
Неверова бесило все – погода, люди, окружающие его, собственная некомпетентность.
Старший сержант Воропаев злобно дышал ему в затылок и был явно не прочь треснуть по голове. Укоризненно поглядывал Куренной. Милиционеры сели в машину и покатили в угарном дыму на встречу с очередными трупами. Новый день был бесполезен, как и оба предыдущих. Угасающее чувство юмора подсказывало Андрею, что все знаковые события в этом поселке происходят ночью.
В гараже исполкома он дотошно осматривал все машины, независимо от того, на ходу ли они, щупал колеса, ковырялся во впадинах протектора. Хоть тресни, не было у него другой ниточки! Выяснять, где проводили ночь люди, находящиеся под подозрением, да еще в одиночку, – занятие совершенно не благодарное. Можно не сомневаться в том, что они обеспечили себе алиби.
– Что вы тут делаете? – Шабанов исподлобья уставился на офицера СМЕРШ.
Со стороны казалось, что тот минирует автопарк.
– Так надо, – буркнул Андрей.
– Кому надо?
– Нашей Родине это надо, – заявил Андрей. – Союзу Советских Социалистических Республик. Есть еще вопросы? А у меня их два, Дмитрий Егорович. Первый: каким еще автотранспортом располагает ваша лавочка? Просьба отвечать честно, пока я не начал сверяться со списком. Я должен осмотреть эти машины. Если я не сделаю это через полчаса, будет повод заподозрить вас в сотрудничестве с одной из иностранных разведок. Вы же этого не хотите?
Шабанов вспыхнул, но промолчал. Он знал, что советские люди часто отправлялись по этапу, а то и становились к стенке и за куда более мелкие прегрешения.
Андрея душили злость и неистощимое желание набить кому-нибудь морду. В гараже все было чисто, но имелось еще соседнее здание. Коммунизм пока не наступил, и вряд ли у этих контор все общее.
Он буркнул «здрасте» растерявшейся Илзе, прошагал в кабинет председателя совета и застал его за весьма неблаговидным занятием. Павел Елисеевич попивал что-то из стакана в «железнодорожном» подстаканнике. Судя по его лицу, эта коричневая жижа была не чаем. Попахивала она соответственно. Он испугался, неловко махнул рукой, стакан перевернулся, и запахи стали острее.
– Мне врачи прописали, – откашлявшись, пояснил Волонтарь. – Это лекарство, на травах.
– Я понял, – сказал Андрей, – восполняет нехватку йода в организме. Мне плевать, Павел Елисеевич, что и в какое время дня вы пьете. Но если откажетесь помогать, то новость о ваших слабостях уйдет в областной совет. Сомневаюсь, что дело ограничится всего лишь увольнением.
Он излагал распоряжения в устной форме, доступно и лаконично, не в силах удержать брезгливую гримасу. Волонтарь менялся в лице, шарил по столу, перекладывал какие-то бумаги. Капитан Неверов обзаводился новыми врагами, но плевать на это хотел. Он сделал каменное лицо и покинул кабинет.
– Андрей, с вами все в порядке? – тихо спросила Илзе, высовываясь из-за печатной машинки. – На вас лица нет. Вы выглядите так, словно снова попали в драку. Вы и вчера такой же были.
Неверов исподлобья уставился на женщину, отчего она окончательно впала в какой-то тоскливый транс. Что он делал? Ведь не все в этом мире – враги.
– Простите, Илзе, – сказал Андрей. – Не обращайте внимания. Со мной бывает, когда работа не клеится. Вы ни в чем не виноваты. Я еще зайду к вам… когда-нибудь. – Он виновато глянул в повлажневшие глаза и поспешил убраться.
Из него сегодня был паршивый собеседник. То ли дело рвать и метать молнии!
– Органы государственной безопасности вы тоже в чем-то подозреваете, товарищ капитан? – вкрадчиво спросил Невзлин, когда он доступным языком изложил ему свои пожелания.
– Ни в коем случае, Михаил Львович, – ответил Андрей, – наши органы госбезопасности выше всяческих подозрений. А вот отдельные личности, проникающие в их ряды и наносящие ущерб стране изнутри, – это несколько другое, не находите?
– Уж не меня ли вы относите к этим сомнительным личностям? – Взгляд капитана потяжелел.
– Надеюсь, что нет, Михаил Львович. Мне очень хотелось бы видеть в вас честного ленинца, преданного стране и делу партии. Я вас чем-то обидел, товарищ капитан? На обиженных воду возят. Будьте добры предъявить весь свой автотранспорт. Вы лично управляете машиной?
– Представьте себе, да. – Невзлин стиснул зубы.
Андрей напрасно сотрясал воздух. Его противник не был дураком. Он вполне мог просчитать действия Неверова и исключить «все четыре колеса» из зоны досягаемости его длинных рук.
Часовой на КПП разглядывал его удостоверение, как заморскую игрушку. Капитан терпеливо ждал, пока под шапкой у служивого что-то сработает. Потом он напомнил ему об ответственности за воспрепятствование деятельности органов военной контрразведки. Как насчет трибунала и увлекательной поездки в живописный колымский край? Часовой побледнел, вызвал капитана Пожарского.
Тот хмуро выслушал визитера, пожал плечами и проговорил:
– Ума не приложу, зачем вам это надо, товарищ капитан, но воля ваша, не смею препятствовать. Себе дороже, как говорится. Можете ходить и смотреть. Но я обязан доложить командованию об интересе к нашей части со стороны СМЕРШ. Не возражаете?
– Нет, конечно, – проворчал Андрей. – Кстати, вопрос, товарищ капитан. Вы сегодня ночевали в части?
– Нет, у меня есть съемные полдома в квартале отсюда. По части дежурил лейтенант Рябцев.
– И вы никуда не выходили из дома?
– Конечно, не выходил, спал. Вас интересует, страдаю ли я лунатизмом?
– Вы водите машину?
– Вожу. Но в последнее время делаю это нечасто. Нет необходимости, здесь все рядом. Ходить пешком полезно для здоровья, Андрей Григорьевич. Вы меня в чем-то подозреваете? Не перекручиваете?
Андрей плевать хотел на то, что о нем думают. Закончить дела в этом богом проклятом месте и навсегда уехать, если не убьют. Он шатался по части, ловил подозрительные взгляды, полчаса провел в гараже, что-то старательно записывал в блокнот. Удалился под те же недобрые взгляды.
Саднило тело, трещала голова, но капитан волок свой воз. Он опрашивал людей в войсковой части, в исполкоме, в совете депутатов, записал несколько адресов, прошел по частному сектору, общался с людьми.
Только в сумерках Неверов добрел до своей халупы, запоздало вспомнил, что забыл поужинать и, кажется, пообедать. Он разваливался на куски – явно перекрутил, по меткому выражению Пожарского, но пару минут на проверку жилища выделил. Потом Андрей сполоснулся из чайника в сенях, отрешенно смотрел, как грязная вода уходит сквозь половицы. Он переоделся в штатское, любезно предоставленное кладовщиком Чеплыги, – в шерстяную кофту, полосатые брюки. Лучше ему не стало, состояние как с дикого похмелья, а это всегда обидно, если не пил.
– Выпьем, сосед? – спросил капитан у Лопатина, возящегося в огороде.
– В смысле? – Николай Георгиевич как-то пугливо хлопнул глазами, покосился на крыльцо за спиной.
– Угощаю, – сказал Андрей, – сбегаю в магазин, все куплю. Душа просит, понимаешь, сосед?
– Так это… – Лопатин растерялся. – Понимаю, Андрей Григорьевич, у самого просит, аж умоляет. Но не могу, извини, на работу могут вызвать. Да и вообще. – Он снова стыдливо стрельнул глазами.
В доме гремела посуда и хлопали шкафы. Не исключено, что Анфиса Савельевна делала это нарочно, подглядывая в окно.
– Понятно. – Андрей вздохнул.
Один из немногих плюсов холостой жизни – ты волен почти во всем. А террор бывает не только белым или красным, но и женским.
– Извини, сосед, не сегодня. – Лопатин скорчил виноватую гримасу и попятился в дом.
Как он оказался в этом проклятом кабаке с невинным названием «Калинка»? Голод замучил, и страшно хотелось выпить. Какой прок в офицерской зарплате, если невозможно ее потратить?
Андрей натянул куртку, переложил в нее оружие с документами, запер хату, брел по переулку, вышел на обочину большой дороги. Ноги сами повернули в нужном направлении. Стемнело, разгулялся ветер, швырял дождевые струи. Ничего страшного. «В сложных метеоусловиях, при крайне малой видимости» он добрался до объекта, нырнул под крышу.
Интерьеры в заведении не отличались изысканностью, а скатерти – крахмальной чистотой. Но это нисколько не тревожило капитана контрразведки.
Здесь работала официантка, вполне себе воспитанная, не очень старая, с неплохой фигурой, способная адекватно ответить на шлепки по попе и прочие вольности клиентов.
Приличная публика сюда, понятно, не захаживала. Несколько офицеров, работяги с автобазы и рыбзавода, еще какие-то люди с подозрительной внешностью.
Он не собирался напиваться, хотел просто поесть и выпить в меру, отвлечься от работы. Неверов сел за свободный столик в углу, курил, стряхивая пепел на пол, разглядывал этот непритязательный островок буржуазной жизни с горькими нотками советской действительности. В заведении было душно, накурено. Публика густо материлась и выпивала.
В центре зала сидели четверо мужчин – все не мальчики, за сорок, двое седых, двое бородатых, в шерстяных шарфах под горло, в брезентовых ветровках. Чувствовалось, что они не впервые в «Калинке». Мужики вели себя не развязно, мирно разговаривали, пили водку, лакировали ее пивом мурманского производства, перекуривали. Трапезу они уже закончили, официантка забрала пустые тарелки.
Андрей вспомнил слова Чеплыги о неких геологах из Архангельска, работающих в поселке. Кто там у них за старшего? Он напряг память. Артюхов Виктор Петрович.
«Как-то странно, – лениво подумал Неверов. – Почему я до сих пор не пообщался с этой публикой? Те ли они, за кого себя выдают? Имеется ли у них свой транспорт?».
Он вздрогнул, когда к нему подошла официантка и стала заигрывать. Незнакомый мужчина приятной наружности, интеллигентный, все такое. Мол, и что вам надо в этом богом проклятом краю? Капитан перехватил неприязненный взгляд осанистого бородатого геолога. Тот явно имел с официанткой не шапочное знакомство.
– Меня Людмилой зовут, – мурлыкала она, вытирая стол. – А вы такой неразговорчивый. У вас имя есть?
– Неразговорчивый, зато голодный, – заявил капитан. – Зовут Андреем. Накормите, Людмила. Не отравите? Давайте на ваш вкус, договорились? Вам же нужны благодарные клиенты? Водочки принесите грамм триста и пивка кружечку. С нее и начнем.
– У вас прекрасный вкус, – пошутила официантка. – Не переживайте, Андрей, уйдете довольным. Я знаю! Вы ведь тот командировочный на рыбзавод, который прибыл договариваться о поставках оборудования?
– Нет, я из СМЕРШ, – с улыбкой проговорил Андрей.
Требуемый эффект был достигнут. Официантка словно подавилась и мигом смылась. Сообразила, что клиент не шутит.
Яства на столе появлялись, как в сказке про скатерть-самобранку – печеная картошка, кусочки курицы, обжаренные с корочкой, квашеная капуста в отдельной плошке, симпатичные гренки из черного хлеба. Переливалась водочка в графине, плясали золотистые блики от пива в граненой пузатой кружке.
На Андрея наконец-то накатило расслабление. Стрессы, боль, злость, острая наблюдательность – все куда-то кануло. Он жадно ел, пропускал стопку за стопкой, прихлебывал пивом, махнул официантке. Мол, еще сто грамм, хорошо идет, зараза. А вот пива больше не надо. Это моча какого-то самаркандского осла.
Капитан тяжелел, голова наливалась кровью, мысли путались, реальность представала в искаженном свете. Густой дым струился по залу, вуалировал лица людей. Их физиономии искривлялись, превращались в какие-то лисьи и волчьи морды. Дурь накатывала волнами. Пора было встать и уйти, но он сидел как приклеенный, боролся с галлюцинациями.
Тут один из геологов шлепнул Людмилу по заднице и похабно засмеялся.
Капитан встал, подошел к нему и заявил:
– Эй, братишка, нельзя ли полегче? Дама как-никак.
– А ты что за хрен?
На него таращилась угрюмая физиономия, обросшая щетиной. У Неверова кружилась голова, он плохо соображал. Хорошо, что не ударил, а просто пятерней отпихнул от себя этого типа. Геолог, или кто он там, грохнулся на спину вместе со стулом. Остальные дружно вскочили, стали орать, махать кулаками перед носом.
«Остановись, кретин! Это же абсурд!» – щелкнуло в голове.
Но его уже несло, он отпустил кому-то затрещину.
В зале смеялись, кто-то хлопал.
– Ты что, скотина, творишь? – заорал обиженный геолог. – Давай выйдем, на улице поговорим!
Из головы Неверова вылетел последний предохранитель. Ума ему хватило лишь на то, чтобы вернуться к своему столу и бросить на него несколько скомканных купюр. Должно хватить. А дальше его закружило!
Какие-то люди орали, другие, наоборот, сидели тише воды, озадаченно наблюдали за происходящим. Виновница торжества куда-то пропала.
Его первым вынесло на улицу, причем через заднюю дверь. Он брел, пошатываясь, держась за ограду, свернул за угол и оказался в замкнутом дворе, где стояли мусорные баки.
Неверов услышал шум за спиной и резко повернулся. Прилетели, соколы! Он хотел выдернуть пистолет, но передумал. С оружием любой дурак сможет, а ты вот с кулаками управься!
К нему подходили все четверо. В полумраке блестели глаза, зубы. Впереди выступал тот самый тип, который так его взбесил. За ним держался осанистый мужчина.
– Эй, мужик, ты чего нарываешься? – спросил он. – Ты кто такой?
– А подойди поближе, объясню, – пробормотал Андрей, опираясь спиной на забор, чтобы не упасть.
– Петрович, да что с ним говорить! – вскричал обиженный тип. – Учить таких надо!
Андрей ударил первым, и его оппонента унесло в толпу соратников по профессии. Двое других бросились учить незнакомца. Обладатель отчества Петрович (видимо, Артюхов) участия в драке не принимал, но остальные резвились от всей души.
Неверов двинул кому-то локтем в ухо. Кулаки его исправно работали, находили мишени. Врагов государства бы так крушил! А чего они?
Но пьяного куража хватило ненадолго – до первой чувствительной плюхи по виску. Ноги подкосились, он упал, извивался, пытался встать, но это была уже агония. Андрей хрипел от боли, терял сознание, а противники входили в раж, пинали его.
Потом они остановились. Старший их оттащил, что-то гневно им выговаривал. Сознание капитана висело на тонком шнурке. Его обшаривали, нащупали пистолет.
– Петрович, у него оружие. Тут еще какой-то документ.
Эти драчуны реально не знали, кого избили. Их агрессивный настрой быстро спал.
– Ваше счастье, кретины, если он завтра очнется и ни хрена не вспомнит, – прошипел старший.
– Может, мочкануть его, Петрович? – спросил кто-то.
– Я вам мочкану, дебилы! – прорычал Артюхов. – Быстро все вернуть в карманы. Уходим!
Андрей очнулся от холода и дикой боли. Память бастовала, что-то вспоминалось, другое – нет. Его тошнило. Это было полное фиаско и позорище. Как низко вы пали, товарищ капитан. А ведь когда-то на балет ходили.
Он кое-как поднялся, побрел в неизвестном направлении, уткнулся в тупик, повернул в обратную сторону. Неверов машинально пошарил по карманам – оружие с документами на месте, даже деньги.
Он брел по Береговой улице, цеплялся за ограды, спотыкался. Моросил дождь, дул сильный ветер. Ночь еще не наступила, навстречу попадались люди, шарахались от него, как от чумы.
– Господи, Андрей, это вы? – К нему метнулась какая-то женщина и поддержала за локоть.
Голос был знакомый. Да, Илзе Саулите.
– Андрей Григорьевич, что с вами? – Она охала так, как будто крупные неприятности произошли с ней, а не с ним.
– Все в порядке, Илзе, – пробормотал он. – Верным курсом иду. Домой.
– Где вы живете?
– Береговая, пятьдесят девять.
– Господи, да вы уже прошли свой дом и не заметили. Вас избили? Фу, да вы же пьяный в стельку! Разве так можно, Андрей Григорьевич?
– Можно, – пробормотал тот. – Даже нужно. Откуда вы взялись, Илзе? Вы мне мерещитесь?
– Да, конечно. – Она нервно засмеялась, – Лучше бы я вам мерещилась. Посмотрели бы вы на себя. С работы возвращаюсь, засиделась в конторе, кучу бумаг нужно было распечатать. Давайте я вам помогу дойти. Мой дом рядом, отлежитесь, я посмотрю, что с вами. Только за Антошкой до соседки сбегаю.
Капитана контрразведки можно было брать голыми руками! Его память и сознание вели себя привередливо. В моменты прояснения ему было стыдно, потом он опять ничего не соображал.
Калитка, крыльцо, чисто убранные сени, прохладная комната, в которой с утра не топили печку. Маленькая спальня в задней части дома. Железная кровать занимает чуть не всю площадь. Он валялся на ней в каком-то липком полусне.
Потом сквозь толщу стен послышалось детское бормотанье, робкий смех. Илзе привела своего мальчонку. Очевидно, она укладывала его спать.
Потом кто-то снял с Андрея верхнюю одежду. Он машинально возражал, стонал, когда чьи-то руки смазывали ссадины, забинтовывали глубокие порезы. К счастью, их оказалось немного.
Сквозь пелену вырисовывалось озабоченное женское лицо. Она поила его горячим молоком со сливочным маслом, что-то бормотала.
Он проснулся ночью в панике, нащупал куртку, наброшенную на изголовье. Пистолет и документы на месте. Андрей облегченно откинул голову, истекал потом.
Рядом с ним кто-то сопел, закутавшись во второе одеяло. Он недоверчиво потрогал этого человека.
Илзе проснулась, подалась к нему.
– Что-то случилось, Андрей? Вы плохо себя чувствуете? – Она стала ощупывать его лоб.
Во рту капитана царила сивушная горечь, хоть не дыши. Ее рука задержалась на голове, потом неохотно ушла. А жаль. Он отыскал ее ладонь, так и уснул.
А утром его одолел приступ паники. Он не сделал что-то важное, не успел, все пропало!
Неверов вскочил, вскинул руку с часами. Половина девятого. Сквозь шторы просачивался утренний свет. Документы с оружием на месте, сам в порядке, не считая мерзкого вкуса во рту, больной головы и всего прочего джентльменского набора. Он скинул ноги на пол, закружилась голова.
Скрипнула дверь. Из комнаты в спальню просочилась худенькая фигурка. Илзе была одета, робко улыбалась, по хорошеньким щечкам растекался румянец.
– Подождите, Андрей, ложитесь, не надо вставать. – Ее голос подрагивал от волнения и ненужной стыдливости. – Отдыхайте, куда вам спешить? С вами все в порядке. Я утром проверила – температуры нет, отделались ушибами. Но это не значит, что надо срываться и куда-то бежать. Вы еще слабы.
– Уже уходите, Илзе? – жалобно спросил он. – Тогда я тоже должен идти.
– Нет, не спешите. – Она присела рядом, он почувствовал ее теплое плечо. – На работу пора, а то Павел Елисеевич будет гневаться. Вам нужно отлежаться. Что с вами случилось?
– Плохо помню, – признался он, – клочками все. Выпивал в «Калинке», повздорил с мужиками, хотел показаться эдаким красавцем, а в итоге получил по тыкве. Сам виноват.
– Вы серьезно ничего не помните? – обеспокоилась Илзе. – Андрей, это может плохо кончиться. Вам нужно обязательно показаться врачу.
– Если нужно, значит, покажусь. Со мной все будет в порядке, Илзе, не переживайте.
– Хорошо, тогда я пойду. Не спешите уходить, Андрей. Можете подождать меня, я прибегу в обед. Антошка у соседки, вы один в доме. Щи, как говорится, в котле, каравай на столе. – Она улыбнулась.
– Главное, чтобы голова на плечах, – отшутился Андрей.
Они сидели рядом. Он не хотел, чтобы она уходила. Ей тоже меньше всего хотелось вставать и бежать на опостылевшую работу. Он обнял ее, прижал к себе. Илзе зажмурилась, но не вырывалась. Сопротивление бесполезно, все такое. Он поцеловал ее в уголок губ.
Она тяжело задышала, открыла глаза, ответила на поцелуй и пробормотала:
– Простите, Андрей, голова кругом. Я пойду. Мы ведь еще увидимся?
Она решительно поднялась. Прогулы в тяжелое послевоенное время чреваты крупными неприятностями. Выходя из комнаты, Илзе чуть не ударилась лбом о косяк, ойкнула, покраснела.
Теперь он был один. Живой, давление и температура в норме. Но все болело, причем равномерно, от верхушки черепа до лодыжки. Ныл кулак, кожа с которого была содрана. Андрей недоуменно посмотрел на костяшки, заклеенные пластырем, ощупал лицо. Оно принадлежало другому человеку.
На стене висело зеркало. Он со скрипом поднялся, быстро глянул на свое отражение, и ему стало страшно. Неверов опустился обратно на кровать. Немыслимая тяжесть тянула его к подушке. Но лечь – значит уснуть.
На душе у него было крайне неспокойно. События вчерашнего дня кое-как восстанавливались в памяти.
Андрей кинулся одеваться, потом побежал на кухню – хлебнуть чаю, что-нибудь сжевать. К концу дня он обязательно сюда вернется, не может не прийти к этим притягательным глазам.
Он переоценил свои возможности. Ноги с трудом несли его, ветер качал, как былинку. Прохожие недобро смотрели на капитана контрразведки, торопились пройти мимо.
Пацана он заметил совершенно случайно. Из-за лопуха высунулась знакомая ушастая физиономия Родьки Зырянова. Малец делал ему знаки, звал к себе.
Андрей обернулся. Улица на данном отрезке была пуста. Он свернул с тротуара, вошел в переулок.
Глаза пацана горели. Он порывался сообщить что-то важное.
– Приветствую вас, Родион Емельянович, – поздоровался Андрей. – Как ваше ничего? Дела идут?
– Ага, контора пишет, – шмыгнув носом, буркнул мальчишка. – Слушай, дяденька, тут такое дело. Однажды с водолазами был шум. Засекли незнакомых дяденек со снаряжением, только они пропали. Ты, видать, слышал про эту байку, если сам из этих…
– И что? – Андрей насторожился.
Пацан смутился, но это не помешало ему с гордостью приосаниться.
– Видели мы их сегодня. Час назад было дело. Это у Волынской губы, там. – Он махнул рукой в восточном направлении. – За разрушенной церковью, напротив шхер. Мы рыбачить пошли. Неужто нельзя? Мамка знала, где я. До рассвета вышли, часов в шесть. Только рыбалка не задалась. Решили мы дальше пройти.
– То есть вчерашняя беда не стала тебе уроком?
– Слушай, дяденька, тебе сейчас что нужнее – меня отчитать или важную новость услышать? А то ведь я могу обозлиться и ничего не сказать. Хорошо, что я тебя встретил. Не хотел в ментуру идти.
– Хорошо, Родион Емельянович, извини. Излагай свою новость.
Через минуту волосы на голове капитана начали шевелиться. Поселковые пацаны оказались именно в том месте и в то время! Везет же Родьке на приключения! Их снова едва не заметили – теперь не уркаганы, а другие мужики!
Уже светало, они лежали за скалой и видели, как в бухту спустились четверо мужчин в штормовках. Вели они себя подозрительно, ступали осторожно, постоянно озирались. Похоже, под нагромождениями глыб у них был тайник. Они доставали оттуда какие-то штуки с баллонами, еще что-то. Пацаны не стали дальше смотреть, сделали ноги. Остальные по домам разошлись, а Родиону что-то в голову засело.
– Ты молодец! – похвалил его Андрей. – Настоящий мужик, хоть и маленький пока. Приметы описать сможешь?
Пацан пожал плечами и заявил:
– Чего их описывать? Эти мужики, не таясь, разгуливают по поселку!
«Геологи хреновы! – подумал Неверов. – Артюхов Виктор Петрович у них за главного! Может, зря я грешил на всех остальных? Вот они, злодеи! Надо же, нарвались вечером в кабаке на меня, офицера СМЕРШ. Значит, не такие уж и профессионалы. Это реально должны быть геологи, раз с документами у них все в порядке».
– Смурные они какие-то были, – добавил мальчишка. – Похмельные, что ли.
– Вы их оставили в бухте? Когда это было?
– Так говорю же, где-то с час назад.
– Опиши это место.
– А чего его описывать? От церквушки тропа идет вниз, к устью реки. Там Орланка в море впадает. Надо, не доходя до гребня, влево свернуть, по камушкам пройтись. Там Волынская губа и будет.
«Эти черти уже могли вернуться в поселок. У них наверняка и транспорт имеется. Надо бы протекторы осмотреть. Но они могут и торчать еще в своей губе. Что им там надо?» – лихорадочно соображал Андрей.
– Все, пацан, спасибо огромное. Беги домой и не высовывайся. Ты даже не представляешь, какую услугу оказал своей стране.
