Глава 6
Теренс Кубиде кричал, качаясь на наложнице и одновременно кусая ее за ухо, шею, нанося удары кулаком в ребра. Кричала и наложница, но от боли, пронзающей тело. Наконец генерал обмяк, сполз с женщины, лег рядом на широкой кровати, раскинув руки, и проговорил:
– Если бы ты не была так чертовски хороша в постели…
– Тогда вы, хозяин, отправили бы меня обратно в племя? – тихо спросила Абена Лемби. – В родную деревню Байра?
– Нет, – ответил Кубиде, – я убил бы тебя. Хотя нет, я отдал бы тебя солдатам взвода капитана Санкула.
– О Всевышний! – воскликнула молодая женщина. – Только не это!
Теренс Кубиде повернулся к ней, усмехнулся:
– Что, Абена? В тебе родился страх?
– Еще бы, ведь солдаты Санкула нередко режут женщинам головы, а сам капитан будто бы, говорят, поедает человечину.
– Кто сказал тебе такую глупость?
– Уже не помню.
– Плохо с памятью стало?
– Нет, хозяин, честное слово, не помню, кто это сказал. Но здесь, в поселке Банинга.
– Из местных?
– Нет, хозяин, я же не общаюсь с местными. Вы запретили это.
– Значит, от солдат охраны?
– Да, но кто именно, хоть убейте, не помню, да и давно это было.
Настольный телефон внутренней связи, стоявший на столике гостиной дома дивизионного генерала, издал сигнал вызова.
– Черт! – недовольно пробурчал Кубиде. – Кому там невтерпеж ранним утром?
Он, не одеваясь, прошел в гостиную. Снял трубку.
Абена приподнялась, повернулась так, чтобы попытаться услышать слова генерала неповрежденным ухом.
– Слушаю! – кратко бросил в динамик Кубиде. – А, это ты, Канзите, говори… ладно, испанец подождет, сейчас главное наказать племя руала.
Абена Лемби вздрогнула, руала – ее родное племя. Люди генерала захватили ее, когда она выезжала к родственникам в город Сибо. Одинокой девушке не следовало бы ехать одной, но провожатых не нашлось. Рядом с чередой торговых рядов, недалеко от дома родственников, ее приметил патруль соединения генерала Кубиде, и через несколько мгновений она оказалась внутри армейского внедорожника. Пыталась кричать, отбиваться, но ее ударили по голове, и очнулась она уже в поселке Банинга, в доме генерала. А сейчас проклятый насильник, выдававший себя ревнителем справедливости и установления сильной власти в республике, терзаемой внутренней междоусобицей, говорил о том, что главное – это наказать племя руале. Но почему? За что? Она продолжала слушать.
– …Да, Салиф, с Санкулом. Хабиду не привлекать… 30-го числа, подтверждаю. Хабиду пусть продолжает охранять испанца и допрашивать его. После Байры вплотную займешься этим Нике. Я должен знать, где испанцы спрятали добытое золото и алмазы… не сомневаюсь. …Вопрос? Спрашивай… Да, всех, никого не жалеть и не выпускать. Хижины сжечь. Вождю особую казнь, пусть лично Санкул этим займется. Он мастер на изощренные пытки и казни… Ну, конечно, и ты… Хорошо, решайте между собой, но чтобы вождь умирал долго, мучительно и перед дикарями. …Да, с его казни и начните работу по деревне. Она должна исчезнуть с лица земли… Трупы? Бросить, ночью гиены сожрут. …Все, готовьтесь, без особой необходимости меня не беспокоить, буду готовиться на Конгресс африканских племен… Да, до связи, майор.
У Лемби внутри все похолодело. От услышанного тело пробила дрожь.
Вернувшись, Кубиде заметил изменение состояния наложницы и спросил:
– Что с тобой, Абена?
– Тело болит, господин.
– Это сладкая боль.
– Да, конечно, но все же боль.
– Ты жалуешься?
– Нет, господин. Я ваша раба, и вы вправе делать со мной все, что хотите.
Генерал присел на кровать, пристально взглянул в глаза наложницы:
– Нет, ты меня обманываешь. Твоя дрожь не от боли.
– Клянусь, хозяин, от нее. Отчего же еще?
– Может быть, ты слышала, что я говорил по телефону?
– Что вы! Мне и в голову не могла прийти такая мысль.
– Смотри, поймаю на обмане, накажу жестоко.
– Да, господин.
– А сейчас забирай тряпье и ступай в свою комнату. Приводи себя в порядок. Вечером ты должна быть веселой и страстной. Как всегда.
– Извините, господин, я хотела бы на день отпроситься в деревню. Там у меня больная мать, брат же еще молод, чтобы как следует ухаживать за ней. Надо нанять соседку, чтобы смотрела за матерью.
– Ну, конечно, Абена, – скривился генерал. – Я отпущу тебя. Но не сейчас. Ты поедешь туда, скажем, во вторник, 31-го числа. Более того, я давно не был на прииске в районе проживания руала, поэтому отвезу тебя в деревню сам. Это тебя устроит?
Разве могла наложница сказать – нет, мне надо попасть в Байру сегодня. Поэтому, шмыгнув носом, она кивнула:
– Да, конечно, господин.
– Ступай!
Зайдя в свою комнату, Абена первым делом приняла душ, затем переоделась, а испачканную кровью одежду бросила в туалете, позже постирает. Сейчас надо думать, как предупредить жителей ее родного племени о смертельной опасности. Женщина ломала голову, но выхода не находила. Пока неожиданно не вспомнила об Амосе Рогуене, работавшем в Банги. А вот кем именно, она не помнила, хотя два года назад, когда был жив отец, убитый в том же Сабо неизвестными грабителями, Амос ухаживал за ней, родители даже договорились о помолвке. Но… злосчастная поездка в город, и судьба резко изменилась. О том, что Амос перебрался в Банги, она узнала, когда однажды съездила в родную деревню. Тогда генерал отпустил ее без проблем, правда, отправил в сопровождении двух солдат. Они в Байре изнасиловали восьмилетнюю девочку, и пришлось ночью уезжать из деревни, дабы разъяренные мужчины племени не убили солдат. Вспомнить об Амосе, она вспомнила, но как связаться с ним? Он бы нашел способ предупредить племя. У нее своего телефона не было. У внутренней охраны дома тоже. За пределы усадьбы она выходить не имела права. Оставался только сам Кубиде, у него этих телефонов было с десяток, и лежали они в ящике его кабинетного стола. Но разве она может зайти в кабинет? За это генерал, не раздумывая, бросит ее солдатам в казарму, а там они сделают то, что даже представлять не хотелось.
Но почему она думает только о себе? Ведь головорезы капитана Санкула устроят жестокую бойню всего племени. Будут рубить головы старикам, насиловать женщин, девочек и мальчиков, резать всех на куски. Особой казни капитан придаст вождя, умного, добродушного дядюшку, всегда хорошо относившегося к ней, даже иногда дарившего подарки. Впрочем, он дарил подарки многим, поэтому его и избирали вождем из года в год. И теперь всех убьют безжалостные солдаты Кубиде!
Приняв решение, Абена встала с постели, подошла к двери и выглянула в коридор. Там никого, даже охранника нет. Наверное, генерал уже спустился вниз. После утреннего секса он любил поплавать в бассейне перед завтраком, который ему подавали прямо к воде.
Но надо убедиться, что и сегодня он не изменил привычке. Она проскользнула в холл, к окну, выходящему во внутренний двор, где был бассейн.
Генерал плескался в голубой воде. По периметру солдаты охраны, со стороны дома на плиточной площадке денщик с подносом, на подносе бокал красного, как кровь, вина.
Еще раз посмотрев в коридор, Абена прошмыгнула в кабинет. Она знала, что в доме установлены камеры видеонаблюдения, но включали их, только когда генерал был либо в кабинете, либо в спальне. Подбежала к столу, выдвинула верхний ящик, там кипа бумаг, средний – там папки, файлы, а вот в нижнем – сотовые телефоны разных видов и марок. Девушка схватила первый попавшийся, включила, высветилось «ввести PIN-код». Кода она, естественно, не знала, два других телефона не включились вообще, видимо, были разряжены и только четвертый удалось включить. Она быстро набрала номер, который запомнила на всю жизнь. Они в деревне часто по ночам звонили друг другу. Просто так, поболтать.
Из динамика раздались гудки.
– Ну, возьми трубку, Амос, пожалуйста!
Телефон продолжал выдавать гудки.
Она в отчаянии ждала, что безразличный металлический голос прервет звонок и произнесет: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Но… Рогуен все же ответил, и в голосе его слышно крайнее удивление:
– Абена?
– Я, Амос, – прошептала она.
– Откуда?
– Не говори ничего, мой милый Амос, только слушай.
– Слушаю!
Абена рассказала ему о нависшей над деревней и племенем опасности.
Выслушав ее, Рогуен проговорил:
– Этого не может быть!
– Может, Амос, и случится, если не предупредить наших об опасности. Они должны уйти в джунгли.
– Черт возьми! Но как это сделать?
– Позвони вождю.
– У меня нет ни одного номера наших, вождя тоже. Может, у тебя есть? Скажи, я позвоню.
– И у меня нет, – обреченно вздохнула девушка.
– А ты что, не общаешься с матерью?
– У нас нет телефона, ты же знаешь, Амос, как наши старики относятся ко всяким электронным штукам.
– Да, они считают, что это от дьявола. Что же делать? Подожди, Абена, ты говоришь, каратели нагрянут в деревню 30-го числа?
– Да, в понедельник.
– Но понедельник уже завтра.
– Да? Господи, я здесь потеряла счет дням.
– Тебе плохо?
– Очень плохо, Амос, я часто вспоминаю тебя, но… не будем об этом, мне пора уходить, я в кабинете генерала, если он заметит меня здесь, тут же убьет. Придумай что-нибудь, Амос. И помни, я тебя любила. Прощай!
Абена сбросила вызов, удалила номер, протерла телефон и ручки ящиков полой халата, подошла к двери, выглянула в коридор. Там по-прежнему никого. Она перебежала к себе в спальню, но забыла протереть дверные ручки кабинета. Там без сил упала на кровать. Сердце бешено стучало в груди, руки тряслись. Она сделала это, сообщила об угрозе Рогуену, а Амос обязательно что-нибудь придумает. Теперь надо подумать, что говорить генералу, когда его каратели придут в деревню и, не застав никого, сообщат об этом ему. Кубиде не глуп, он поймет, да любой другой понял бы, что племя предупредили, иначе с чего бы ему бросать жилище и уходить неизвестно куда? Он станет искать предателя. О деревне генерал говорил только с майором Салифом Канзите. Тот верный пес дивизионного генерала, он не предаст. Капитан Имер Санкул тем более, ему без Кубиде не жить, слишком много крови на руках этого ублюдка. Остаются два человека – оператор узла связи и… она, Абена Лемби.
Утром того же дня, еще до разговора Рогуена с Абеной, Фоксу Кетулу неожиданно позвонили. Говорил он по телефону недолго. Оставив телефон, вышел в сад. Джамар сидел на топчане и читал книгу.
– Что-то случилось, Фокс? – поднял он глаза на хозяина дома.
– Мне звонил человек, который взялся организовать встречи с представителями противоборствующих группировок.
– Да? И что он сказал? Встречи отменяются?
– Нет! Напротив. Представитель «Селеки» готов встретиться прямо сейчас.
– Вот как? И что это значит?
– Только то, что Давид Умбе готов встретиться с тобой и твоими друзьями сегодня, потому что он находится недалеко от Банги и пробудет здесь до утра.
– Недалеко от Банги, это где?
– Селение Урно, в сорока километрах от столицы в сторону Камеруна.
– И как он оказался здесь, ведь юг контролирует христианская милиция?
– То, что «Антибалака» контролирует юг и запад страны, не говорит о том, что под их влиянием все населенные пункты этой части государства. Поэтому-то отряды «Антибалаки» часто нападают на мусульманские деревни, к коим относится и селение Урно.
– Во сколько этот Умбе назначил встречу?
– Как только мы приедем, вы подготовитесь, он даст интервью. Перед этим вы должны будете, как и помощнику президента, показать ему вопросы.
– Это не проблема. Я составлю их в пути. Выезжаем.
– Я оставлю Рогуена здесь. Такова воля Умбе, чтобы в селение приехал только я и съемочная группа из трех человек.
– Тоже не проблема. Я к своим парням, ты готовь машину. Поедем на «Ниссане», опробуем пикап.
– Хорошо. Скажу Амосу, что делать в наше отсутствие, и выведу пикап за ворота.
– Мы подойдем.
Джамар прошел в дом. Растанов и Раденко лежали на кроватях после раннего завтрака под освежающими струями кондиционера. Последняя ночь была душной, таким же и утро, а день обещал побить температурный рекорд.
– Подъем, парни! Едем на работу, – сказал Джамар.
– Какую еще работу, ведь мы должны были выехать завтра?! – с недовольным видом спросил Растанов.
– Обстановка изменилась. Представитель «Селеки» Давид Умбе приехал в одно из селений юго-запада, недалеко от столицы. Ну, чтобы не терять время, позвонил человеку, который организовывает все встречи, что готов дать интервью в этой деревне сегодня. Человек передал слова Умбе Кетулу, тот сообщил мне о согласии Умбе дать интервью. Так что собирайтесь, выезжаем.
Съемочной группе не потребовалось много времени на сборы. Уже через полчаса они сели в салон пикапа, разложив рядом профессиональные принадлежности. Джамар сел на переднее сиденье, рядом с Кетулу. Рогуен остался дома, получив указание готовить обед. Фокс рассчитывал вернуться в Банги до обеда.
Сорок километров, казалось бы, небольшое расстояние, но не в Центральной Африке. Если город Кетулу прошел достаточно быстро, за пятнадцать минут, то дальше началась такая дорога, которая была больше похожа на стиральную доску, да еще в форме ползущей змеи. Она проходила через тропический лес, и водителю приходилось выписывать такие пируэты, чтобы не уйти на топкую обочину, что позавидовал бы любой любитель экстремального вождения. Из-за сложности дороги скорость не превышала двадцати километров в час. Пассажиров кидало в кабине из стороны в сторону. И так продолжалось более тридцати километров. Только потом «Ниссан» вышел в долину, поросшую высокой травой, а Кетулу сказал Джамару, указывая на деревню:
– Вот селение Урно!
– Да-да, – проговорил Джамар и заметил: – Если джунгли подходят к деревне со всех сторон, то взять ее христианской милиции довольно сложно.
– Поэтому, может быть, отряды «Антибалаки» и не суются сюда, – кивнул Кетулу. – Но это пока. Наступит время, боевики объявятся и здесь. И тогда людям придется уходить в леса либо умирать.
– Я бы лично предпочел лес, – хмыкнул Растанов.
– Ты думаешь, жители деревни имеют иное мнение? – рассмеялся Джамар. – Наверняка у них все готово для отхода в джунгли. Не удивлюсь, что где-то в болотной местности на островках, до которых проложена легко снимаемая гать, уже поставлены хижины и занесен солидный запад продовольствия.
– Черт! – ругнулся Кетулу. – Забыл предупредить Рогуена, чтобы на рынок сходил, муки купил.
– Так позвони.
– Что и пытаюсь сделать.
Кетулу достал телефон, набрал номер, отставил трубку от себя:
– Ничего не понимаю, связи нет.
– А ну-ка, я со своего попробую, – сказал Джамар, – говори номер.
Но и ему не удалось связаться с Банги.
– Наверное, здесь мобильная связь не действует, – предположил он.
– Раньше действовала, – проговорил Кетулу, – я заезжал как-то в Урно. Решил поохотиться, направился к границе с Конго и заплутал, попал в этот самый Урно. И тогда звонил помощнику, просил по навигатору, который остался дома, вывести в город. А сейчас глухо.
– И это бывает не только в Африке, – подхватил Раденко. – Я в Подмосковье на рыбалку ездил. На озеро. Раньше звонил оттуда, а потом – как отрубило. Оказалось, вышку связи перенесли в другое место, и озеро вышло из зоны покрытия. Что уж говорить о Центральной Африке?
Кетулу отключил телефон, сунул его в карман и завел внедорожник на единственную улицу деревни Урно с небольшой мечетью посередине. Возле нее и остановился.
Вокруг сразу собралась куча ребятни. Все голые и одинаково грязные, они уже полезли в кузов, как раздался строгий голос:
– А ну, разбежались!
Ребятню словно ветром сдуло.
– Сидите в машине, – взглянув на Джамара, сказал Кетулу, а сам вышел на улицу.
К нему подошел мужчина лет сорока, спросил:
– Кто ты?
– Салам, друг!
– Ты мусульманин?
– Какая разница? Я тот, кто не желает вам зла.
– Салам! Так кто ты?
– Фокс Кетулу.
– Русские в кабине?
– Да.
– Пусть выйдут.
Кетулу подал знак, и съемочная группа оказалась возле пикапа.
– Ты и есть старший у русских? – подозвал к себе Джамара местный.
– Да. Меня зовут…
– Знаю, – перебил его мужчина. – Мы о вас все знаем. Ты, – указал он пальцем на Кетулу, – отгони машину в проулок слева, там стой и жди. Вы, – палец сместился в сторону журналистов, – следуйте за мной.
– Может, скажешь, как к тебе обращаться? – вежливо спросил Умар.
– Ко мне обращаться незачем. Будете говорить с другим человеком.
– Ладно. Пусть так.
Местный усмехнулся, ничего не сказав, повернулся и пошел в проулок, соседний с тем, куда направил Кетулу.
Шли недолго. Через участок вошли в открытую калитку и оказались во внешнем дворе П-образного одноэтажного, довольно большого дома, вокруг которого росли деревья, и фруктовые и обычные.
Местный завел журналистов во внутренний дворик, где под кроной дерева стоял топчан, покрытый ковром. Рядом колодец, от которого в здание метнулась женщина во всем черном.
– Пришли, – сказал он, – ожидайте.
Он зашел в дом и почти тут же вышел оттуда со степенным мужчиной, волосы и борода которого были побиты сединой.
– Салам, русские, я – Давид Умбе.
– Очень приятно, – ответил Джамар, – ва аллейкум ассолом! Я – старший съемочной группы одной из английских газет, но это, как сами понимаете, прикрытие, на самом деле, мы работаем на российское издание.
– Россия помогает официальной власти.
– Вот именно, господин Умбе, официальной, а не всевозможным группировкам, вроде тех, что воюют против вас, не знаю, какое движение в распавшейся «Селеке» вы представляете.
– Я скажу об этом. Позже. Что ж, ты говорил правду. Русские выступают против войны. Но… усилия Москвы тщетны. Здесь, господин Джамар, останется тот, кто одержит победу в войне и уничтожит всех своих противников. Увы, реалии таковы, что мирное сосуществование народностей и племен в ЦАР в будущем невозможно. Впрочем, оно невозможно и в настоящем. Представьте мне, Джамар, своих коллег.
Умар указал на товарищей:
– Аркадий Раденко, оператор, и Алексей Растанов, режиссер.
– Ваша аппаратура с собой?
– Да.
– Пройдемте в дом.
– Извините, господин Умбе, но, может, проведем съемку здесь, во дворике? Тут светло, не придется подключать дополнительное освещение, ставить экраны.
Умбе отрицательно покачал головой:
– Я не хочу, чтобы это место узнали наши враги, если запись по каким-то причинам окажется у них. Помещения же внутри дома практически не отличаются друг от друга по всей стране. Надеюсь, вы поняли меня?
– Да. Вы страхуетесь, и это объяснимо, но что делать с дополнительным светом?
– Здесь два дизельных генератора. Света будет столько, сколько надо.
– Добро!
Они прошли в большую комнату мужской половины дома. Было видно, что ее готовили для съемки. Из интерьера только старый ковер на полу, плотные занавески на окнах, пустой шкаф, рядом с ним сундук, на нем ворох одеял, подушек, простыней. В верхнем углу старый, но мощный кондиционер. Стены побелены, как во многих домах мусульман Африки. Ничего, что указывало бы на какое-нибудь отличие от большинства жилищ.
Женщина, закутанная во все черное, принесла две подушки, бросила их на середину ковра, вторая расстелила скатерть, третья сняла с подноса и поставила на нее чайник с зеленым чаем и две пиалы.
Умбе указал на место левее:
– Вы устраивайтесь там, а я здесь, – показал он на правое место. – За чашкой чая вы будете задать вопросы, я отвечать. Кстати, надеюсь, вы подготовили список?
– Да, конечно. – По пути Джамар набросал в своем блокноте перечень вопросов, которые планировал задать. – Только один вопрос я не включил, на который вы дадите ответ и без озвучивания его.
– Это о принадлежности организации?
– Да.
– Я помню. Скажу. Готовьтесь, господа, у меня не так много времени, через полчаса начнем. Я пока ознакомлюсь с вопросами и внесу, если надо будет, коррективы.
Он отошел к окну, читая составленный на французском языке список.
Раденко настроил камеру и покачал головой:
– Надо света как минимум в два раза больше.
Растанов, подключив пульт, кивнул:
– Да.
Умбе оторвался от чтения, крикнул:
– Жени!
Появился молодой человек.
– Включить дополнительные генераторы, сюда все светильники, что есть в доме, удлинители, в общем, все, что нужно журналистам, – приказал Умбе.
Молодой человек обратился к русским:
– Скажите точнее, что вам надо.
Растанов объяснил.
Тот все понял и покинул комнату. Вскоре молодые люди внесли с десяток светильников разной мощности, белые простыни, натянутые на реи, втащили провода удлинителей. Они явно перестарались, свободных розеток осталось много. Растанов подключил пульт, Раденко проверил камеру.
– Готовы? – спросил у них Джамар.
– Да, можно снимать. Правда, придется все время держать в фокусе только вас, – объяснил оператор, – вправо-влево, и будут видны экраны. Вам бы поближе друг к другу присесть.
– Сделаем, как надо.
Джамар передал просьбу оператора, Умбе пожал плечами, мол, в чем проблема? Ближе так ближе.
Наконец все разместились, и режиссер объявил:
– Запись!
Оператор включил камеру. Джамар представил Умбе, тот, в свою очередь, сказал:
– К сожалению, общий фронт борьбы с неверными распался в результате безответственной политики бывших руководителей «Селеки», но она не канула в Лету и сейчас представлена двумя организациями. Одну из них, а именно «Союз за мир в ЦАР» я представляю.
Джамар начал задавать вопросы, примерно те же, что и Пауни, на которые получил довольно отчетливые ответы. Повторил Умбе и то, что говорил до съемок о политическом будущем страны.
– Скажите, господин Умбе, противостояние или прямая война, наверняка не без участия внешних сил, между двумя частями когда-то одной организации не приведет к ее уничтожению? – задал вопрос Джамар.
– Нет! Эта война, как вы правильно заметили, спровоцирована силами извне, в конце концов, она прекратится, и мы вновь будем вместе.
– После того, как убили столько своих соплеменников?
– Война без жертв не бывает.
– А как вы планируете уладить отношения с христианскими племенами, которые составляют в республике подавляющее большинство?
– Ни о каком урегулировании речи быть не может. Христианская милиция уничтожала наши деревни, не жалея ни старых, ни младенцев.
– Но, извините, и ваши отряды громили христианские поселения.
– Это была месть.
– Уверен, задай я тот же вопрос представителю «Антибалаки», ответ получил бы такой же.
– И это было бы ложью. Какую цель сейчас ставит перед собой «Антибалака»? Полную зачистку южных районов от мусульман, кстати, нередко с применением миротворческих сил.
– А вот об этом, пожалуйста, поподробнее…
Давид Умбе ответил на все вопросы. Спокойно, рассудительно. Со стороны не подумаешь, что у этого рассудительного мужчины руки по локоть в крови ничем не провинившихся христиан. Наконец последний вопрос был задан, ответ получен. Джамар подал сигнал, и Раденко отключил камеру, поднял ее со штатива. Растанов выключил пульт, потянулся.
– Ну, как получилось? – спросил у них Джамар.
– Отлично! – ответил режиссер. – Гораздо лучше, чем…
Он осекся, не зная, стоит ли представителю вооруженной группировки знать об интервью съемочной группы с помощником президента.
– Ты хотел сказать, чем пробы в доме Кетулу? – пришел ему на помощь Джамар.
– А что же еще? Больше мы нигде не снимали.
– Я должен посмотреть запись, – потребовал Умбе.
– Только через монитор камеры, устроит?
– Устроит.
Еще час оператор показывал африканцу запись. Тот остался доволен съемкой и, усмехнувшись, произнес:
– А я буду неплохо смотреться, когда эту запись пустят в эфир.
Джамар подмигнул ему:
– Вы вели себя так, будто давать интервью для вас привычное дело и вы занимаетесь этим чуть ли не каждый день. Не всякий интервьюируемый может так.
– Я рад. А теперь, господа, я поеду, Жени покажет ваши комнаты, где вы отдохнете до завтрашнего утра.
Это было неожиданно, и журналисты недоуменно переглянулись между собой.
– Извините, господин Умбе, я не понял, мы должны остаться до утра в селении Урно? – спросил Джамар.
– Вы все правильно поняли.
– Но у нас есть дела в Банги, и мы не договаривались, что задержимся в Урно!
– Объяснюсь. Как вы понимаете, я на юге, можно сказать, нелегально. Узнай боевики «Антибалаки» или полиция президента, что я рядом со столицей, за мной устроят настоящую охоту, и мне не уйти от охотников. Я доверяю вам, доверяю рекомендовавшему вас Фоксу Кетулу, но жизнь, а вернее, борьба приучила меня, доверяя другим, полагаться только на себя. Для вас задержка в селении пустяк, для меня провал на юге – смерть. А я хочу жить. Не беспокойтесь, вас обустроят в этом доме, приготовят национальные блюда, вы хорошо отдохнете и уже утром сможете, вернувшись в Банги, заняться своими делами. И я в то время буду в безопасности. Да, надеюсь, вы взяли с собой деньги?
– Да, – кивнул Умар, достав из кейса пачки стодолларовых купюр, разложил их на ковре: – Здесь пятьдесят тысяч, они ваши.
– Хорошо. Не следует афишировать, что вы заплатили мне за интервью. Договорились?
– А кто нас спросит об этом?
– Возможно, найдутся люди. Так договорились?
– Хорошо. О гонораре никто здесь не узнает. Но в Москве…
– Вы еще скажите, в Вашингтоне, – рассмеялся Умбе. – Мне плевать, что вы будете говорить и делать у себя на родине, главное, чтобы не сболтнули лишнего здесь, в Центральной Африке. Для меня и сейчас это может закончиться плохо. Поймите правильно, я не угрожаю. Прощайте, удачного вам возвращения в Россию, господа. Жени! – крикнул он в коридор.
Появился все тот же молодой человек, как позже оказалось, хозяин дома.
– Разместишь русских по комнатам, предоставишь все необходимое, накормишь национальными блюдами. Они должны остаться довольны, – приказал ему Умбе.
– Слушаюсь, господин Умбе, вопрос позволите?
– Давай свой вопрос.
– А что делать с африканцем, прибывшим вместе с русскими? Люди недовольны его присутствием в селении.
– Посели с русскими. А недовольным скажи, это мой гость. Понял?
– Понял, господин Умбе.
– Не провожай, занимайся гостями, – махнул рукой Умбе и повернулся к журналистам: – Даст Всевышний, еще встретимся.
Когда он вышел, Раденко, положив камеру на сундук, проговорил:
– Да, этого репортажа нам как раз не хватало. Как думаете, коллеги, нас здесь съедят заживо или сварят?
– Пожарят, сделав отбивные, – ответил Растанов.
– Прекратите молоть ерунду, – сказал Джамар, – никто нас не тронет, а мы получили уникальную возможность снять быт мусульманской деревни Африки. Где и когда мы бы еще это сделали? Так что Умбе, в его стремлении обезопасить себя, мы должны вообще-то благодарить.
– Интересно, что за национальные блюда у этого племени, – вздохнул Раденко, – а то накормят змеями и сушеными пауками.
– То, что дадут, то и будем есть. Отказ от приема пищи местные могут счесть за оскорбление, и тогда наше положение резко ухудшится, – ответил Джамар, присев на ковер.
Жени привел Кетулу. Тот тоже был недоволен ночевкой в глухой деревне.
– Знал бы, что так получится, не повез бы вас сюда.
– Да расслабься, Фокс, – улыбнулся Раденко, – все нормально. Мне бы еще пройтись по деревне.
– Вы неисправимы!
– Что верно, то верно. Подскажешь, как сделать, чтобы оказаться в деревне?
– Дай денег Жени, он не только отпустит, но и лично проведет по селению.
– Это очень хорошая мысль, Фокс. Прекрасная мысль!
Съемочная группа время, в общем, провела неплохо. Кетулу оказался прав, всего сто долларов возымели на Жени магическое действие. Человека словно подменили, он стал до такой степени приветлив и услужлив, что иногда от этого просто тошнило. Жени провел журналистов по деревне, и те снимали все, что хотели, правда, за оговоренную уже в двести долларов плату. Обед и ужин выдались на славу. В основном подавалось мясо в различном виде – отварное, запеченное, жареное и очень вкусный лаваш. Такого в Москве точно не купишь. Растанов успел отредактировать материал, и Джамар сразу отправил его в Лондон. Из Туманного Альбиона позвонил Хондарский. Сообщил, что материал получен, и он остался им доволен. Оценил работу, как очень интересную и по качеству превосходную.
На утро следующего дня Жени проводил гостей…
Не успел «Ниссан» въехать на территорию участка Кетулу, как к машине бросился Рогуен.
– Что случилось, Амос? – остановил его Фокс. – Почему ты так ведешь себя?
– Извините, господин Кетулу, случилось или нет, я не знаю, но может случиться страшное. Мне надо поговорить со старшим русских.
– Здравствуй, Амос, что у тебя случилось? – услышав его слова, подошел к нему журналист.
– Господин Джамар, помогите!
– Даже так? Отойдем.
Они прошли в сад к топчану, присели.
– Говори, Амос!
Тот сбивчиво поведал о звонке наложницы дивизионного генерала Кубиде.
– Так какого черта ты не сказал об этом до нашего отъезда в Урно? – воскликнул Джамар.
– Абена позвонила позже. Я пытался связаться с Кетулу, но он был недоступен.
– Это так, связь не работала, и, скорее всего, это Давид Умбе позаботился об этом.
– Как он мог отключить связь?
– Отключить не мог, а вот перекрыть вполне.
– Я не понимаю вас.
– Постановщик радиопомех, Амос, мощный постановщик радиопомех между деревней и столицей, и все, из Банги до Урно не дозвониться. Но это ладно, что помешало тебе самому поехать в свою деревню?
– Сначала я думал, у меня достаточно времени, вы к обеду вернетесь и не откажете в помощи, – потупившись, ответил Амос. – Но вас не было, ни в обед, ни на ужин. Когда начало темнеть, я понял, что у вас либо проблемы, либо работа затянулась. Решил поехать сам. Но уже на первом перекрестке меня остановил патруль полиции. Я же, как назло, не взял доверенность господина Кетулу, ведь «Додж» принадлежит ему. Благо, при мне были деньги, откупился, но добился только того, что полицейские позволили вернуться сюда.
Джамар внимательно посмотрел на Рогуена:
– Плюс ко всему, Амос, ты очень боялся нарваться на солдат карательного взвода, так?
– Вечером – да, чего уж скрывать. Но с вами я не боюсь. Капитан Санкул и майор Канзите, скорее, отсрочат акцию, чем проведут ее, если в деревню приедете вы, русские. Генерал понимает, что находящиеся здесь российские военные не только советники, но среди них есть и подразделения спецназа.
– А они есть, подразделения спецназа?
– Слышал, есть. Но… господин Джамар, если вы желаете помочь бедному племени руала, то надо немедленно ехать в Байру. Там достаточно будет только сказать вождю Узару Кегба, что деревне грозит смертельная опасность со стороны проклятого Кубиде, и вся деревня уйдет вместе со скотом в джунгли, где построен лагерь для таких случаев.
– Едем! – резко поднялся Джамар, решения он принимал быстро.
Они вышли во двор. Там режиссер и оператор разгружались.
– Отставить разгрузку! – по-военному приказал Джамар. – Всем, кроме Кетулу, обратно в машину!
– А что за дела, Умар? Куда ты собираешься? – недовольно спросил Раденко.
– В Байру. Все объясню по дороге.
Джамар обернулся к Рогуену:
– Бензин в доме есть?
– Есть канистра.
– Залей!
– Угу!
– И что вам делать в Байре? – Кетулу пребывал в полном недоумении.
– Не беспокойся, Фокс, мы к обеду вернемся. Только приготовить его придется тебе, – улыбнувшись, ответил Джамар.
– Это не проблема, приготовлю, но зачем вам в Байру, прости за назойливое любопытство?
– Ну, если кратко, генерал Кубиде приказал сравнять деревню с землей, уничтожив всех жителей. Уж из-за чего, почему, до конца непонятно.
– И кто сообщил об угрозе? Ах да, понял, Амос Рогуен, ведь он же родом из этой деревни, но…
– Обо всем позже, мой друг. Обещаю, вернемся, я расскажу тебе все, что знаю.
– Вы еще вернитесь. Хотя Санкул вряд ли решится на акцию, если в деревне будут русские. А может, успеете и до появления карателей предупредить людей. Езжайте, и поможет вам Всевышний!
Спустя полчаса, уже со всеми необходимыми документами, «Ниссан» вырулил на дорогу, выходящую к шоссе, тянущемуся на север. До деревни Байра надо было проехать сорок километров до селения Гроу, там повернуть на запад и еще пятнадцать километров на запад через участок тропического леса или джунглей. Как только машина тронулась от дома Кетулу, Джамар посмотрел на часы. 9:10. Где-то в 10:30 они должны приехать в Байру. Но успеют ли до появления карателей? Это большой вопрос. Впрочем, Амос Рогуен, упустивший вчера верный случай спасти племя, а сейчас, как бы в искупление вины, гнавший машину на предельно возможной скорости, говорил, что каратели обычно начинают свои кровавые акции в полдень, когда большинство жертв находятся в домах. Либо вечером, по прохладе, если акция запланирована на жаркий день.
Часом раньше.
Взвод капитана Санкула свернул на запад, идя на трех бронетранспортерах.
Каратели разместились на броне, поджарые, возбужденные. Еще бы, впереди их ждала кровавая потеха.
На передовом БТР рядом с Санкулом сидел помощник дивизионного генерала, майор Салиф Канзите.
– Еще где-то пятнадцать километров, но по джунглям, – приказал он Санкулу.
– Ничего, майор, не думаю, что местные узнали о нас и выставили засаду.
– Какая засада, Санкул? – рассмеялся Канзите. – Кому ее организовывать? Десятку мужчин, подросткам и старикам? В остальном в деревне только старухи, бабы да дети.
– Молодух много?
И вновь майор разразился дьявольским смехом:
– На нас хватит. Но не забывай, первого, кого берем, это вождь племени Узар Кегба. Сгоним народ, и на виду у всех ты лично и изощренно казнишь его.
– В этом не сомневайся. Жители Байры вздрогнут от ужаса, видя, что я сделаю с вождем.
– Ну, а затем начнем полную зачистку.
Колонна продвигалась по джунглям медленно, пятнадцать километров преодолели за сорок минут. И выехали в месте, за которым гурьбой стояли хижины деревни Байры. Мирные жители и не подозревали об опасности. Они занимались своими делами, кто-то за деревней пас скот, кто-то на ближних участках рубил лес, кто-то ковырялся на общем огороде всего племени. В канавах улочек в тряпичные игрушки играли малые детишки.
Женщина подошла к колодцу с двумя ведрами, воды набрать. В это время колонна Санкула развернулась в линию и, обходя деревню двумя бронетранспортерами, устремилась к ней…
