Глава 15
Да, ничем иным, кроме как смертью, я назвать это состояние не могла. Боль, раздирающая меня изнутри, пропала. Пропало вообще все: звуки, запахи, предметы, ощущения. Я оказалась в абсолютной темноте, где не было ничего, даже времени. Внутренние часы словно решили, что завод кончился, и колесики перестали вращаться.
Не осталось никаких мыслей, никаких тревог и желаний. И это состояние воспринималось мной как должное. Словно случилось то, что непременно должно было произойти.
А потом в окружающей меня тьме вдруг показалась маленькая, не больше искры, звездочка. Я наблюдала за ее появлением безо всякого интереса, просто восприняв как данность. И даже когда звездочка начала увеличиваться в размерах, меня это совершенно не обеспокоило. Как и не взволновало возникшее ощущение, что я больше не вишу в неподвижности, а, наоборот, со страшной скоростью лечу навстречу искорке, которая уже напоминала солнце.
Сгорю ведь… Ну и ладно…
Однако вопреки ожиданиям, когда меня швырнуло в пламя звезды, оно оказалось холодным. И тут пришло удивление. Удивилась я тому, что вообще, оказывается, могу чувствовать.
Более того, теперь, находясь в центре холодного сияния, я ощущала себя не бестелесным духом, а вполне так человеком С туловищем, руками и ногами. Но при этом понимала, что всего этого у меня нет. Чувство целостности есть, а тела нет.
Зато стали появляться короткие мысли: «Раз у меня нет тела — значит, я дух? Значит, я все-таки умерла?»
— Но я не могу умереть, — сказала-подумала я. — Я же бессмертная.
«Тогда что со мной и где я?»
«Что это за сияние, прохлада которого похожа на лесной родник?»
«На воду…»
Внезапный резкий рывок и ощущение тяжести вернувшегося тела прервали мысль, не дав ей сформироваться окончательно. Резко вернувшиеся звуки, запахи, ощущения обрушились на меня со всех сторон, дезориентируя, а затем я сипло, надсадно, но по-настоящему вздохнула!
Я жива?
Я жива!
— О, приходит в себя, — услышала я голос Яра. — Я же говорил, что она бессмертная. Подумаешь, задержалась чуток на Той стороне.
Адреналин в крови возбурлил, заставляя рывком сесть и открыть глаза. Их тотчас ослепило солнце, и набежали слезы, но это было не важно. Главное — я больше не чувствовала боли! И я дышала! Я жива!
Не умирают,
Потому что бессмертны,
Планы на завтра, —
сказала Лиса откуда-то сбоку.
Проморгавшись, я увидела, что сижу на земле в стороне от дороги, которую по-прежнему с одной стороны перегораживали сплетенные корнями деревья. Ох и много времени понадобится путникам, которые забредут сюда, чтобы расчистить проход. Да и сама дорога собственно дорогой быть перестала. Заклинания Василисы бесследно не прошли. Опаленная пламенем Яра и молниями моей сестры земля еще долго будет приходить в себя.
Лиса сидела чуть поодаль, прислонившись к дереву, а посох лежал рядом со мной и радостно, как мне показалось, посверкивал бледно-зеленым пламенем из глазниц.
Быстрый осмотр себя показал, что рубаха и серый кафтан пробиты насквозь и залиты кровью. Н-да. В таком виде не попутешествуешь, придется что-то придумать.
— Как… — голос прозвучал хрипло, так что прежде, чем продолжить, пришлось откашляться. — Как все закончилось? И где Конь?
— Тут я, — проворчал знакомый голос откуда-то из-за деревьев. — Нормально все со мной.
— Он переживает, — сообщил Яр язвительно. — Не смог ни вынести тебя, ни отстоять в бою. Вот и терзается теперь тонкая конячья душа. Если она вообще есть.
В ответ раздалось раздраженное фырканье.
— Сам-то цел? — уточнила я.
— Цел, — буркнул Конь, выходя на дорогу.
Выглядел он неважно. Голова поникла, даже пламя в глазах едва теплилось. Он слегка прихрамывал на переднюю правую ногу.
— Красавец, — прокомментировал посох. — Типичный представитель местных деревенских трудяг. В самый раз в телегу запрягать. Хотя, конечно, выбора у нас нет. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.
— Это ты на что это намекаешь? — не выдержал-таки подначек Конь. — Что я дефектный? У меня все зубы целы!
— Странно, учитывая, что от коня Ивана Царевича ты огреб.
Похоже, Яр и впрямь винил во всем случившемся Коня, раз так разошелся. Но лично я так не считала, поэтому поспешила вмешаться:
— Мы попали в ловушку, которую расставила Василиса. Она сама в этом призналась. А вы прекрасно знаете, что Премудрой ее называют не просто так. Поэтому давайте примем это как данность и признаем, что облажались мы все. Лучше объясните, откуда у Василисы такой конище? Его что, стероидами обкололи и овес замешивали исключительно с мельдонием? — Я вопросительно посмотрела на Коня. — Я думала, ты у меня самое крутое животное в этой части света.
— Неизвестны мне слова эти, царевна, — с неохотой ответил тот. — А Василиса приехала на Сивке-Бурке. Это жеребец Ивана Царевича. Родственник мой дальний, Баба-яга его в младенчестве чем-то поила, может и этим твоим мельдонием, кто ее знает. Она та еще затейница была. Гусей-лебедей боевых разводила, помнится. Да много кого. Помнишь Иванушку, братца Аленушки? Он ведь именно одно из таких ее зелий выпил, боевых, для животных предназначенных. И вишь какой козел вымахал, силой не всякому богатырю уступит. В общем, как исчезла Яга, все ее звери чудные разбежались кто куда. Сивка-Бурка вот к Гвидону в итоге попал, с тех пор его семье и служит.
— Понятно, — я потерла виски. — Ну, бабуля, надо же, не ожидала. В моем мире она только цветочки на балконе разводит… Ладно. С нами все в порядке, и это самое главное. А теперь все-таки скажите, что произошло после того, как я… как меня убили.
— Позволь мне, царевна Марья, — вступила в разговор Лиса. — Ощутив опасность, я пыталась отразить атаку врага, но оказалась бессильной против магии подобной силы. Если в танце мечей я могу поспорить со многими, то магия моя, увы, слаба. А после того, как молния Василисы практически снесла тебе голову и я поняла, что мы проигрываем…
— Снесла мне голову?!
Я перепуганно схватилась за оную и принялась ощупывать. Нет, я, конечно, помнила ту молнию, но не думала, что все настолько плохо!
Однако сейчас, к моему счастью, голова была цела. На ней даже волосы имелись, правда, мне кажется, или они стали короче, чем раньше?
— Да, тебе очень повезло, что молодильное яблоко съела, — сообщил Яр. — Иначе регенерации твоей головы мы бы ждали месяц, не меньше. Ну или пришлось бы тебя в Мертвую воду погружать.
— Ох ты ж… — каюсь, не выдержав, я ругнулась. А кто б на моем месте сдержался? — Так, и что дальше?
— Дальше я успела подхватить ваш посох и смогла скрыться с глаз Василисы, перекинувшись в лису, — продолжила японка. — Она была в великой ярости! Но чтобы проследить за кицунэ, одной ярости мало. Сделав обманный круг по чаще, я видела из-за деревьев, как она убедилась в вашей смерти и как пробовала уговорить твоего Коня служить ей.
— Я отказался! — гордо вмешался Конь. — Мне достаточно возить одну бабу на себе.
— Кстати, двух, — поправила я его.
— Она, — Конь кивнул в сторону Лисы, — не полноценная баба. Поэтому не считается.
— А почему Василиса не убила тебя? — спросила я.
— Я наполовину нежить и хорошо регенерирую, — напомнил тот. — Убить меня насовсем сложно, а Василиса после боя изрядно устала. Доступа к Источнику-то у нее нет. Потому она плюнула да ушла.
— И это замечательно, — я облегченно выдохнула.
— А каково это, царевна? — вдруг несмело спросила Лиса.
— Что?
— Я имею в виду… каково это — умирать?
Хм, ну и вопросик. И что ответить? Что сначала это весьма больно. Потом странно и тихо. Потом… короче, я рассказала им все.
— Странно, кстати. Когда меня жег Белогор, я сознания не теряла, — заключила под конец.
— Ничего странного, — подал голос Яр. — Он ведь хоть и жег смертельно, но все ж не настолько, чтобы голову так повредить. Глаза-уши — все у тебя оставалось. А после молнии Василисы — увы. Вот и пропали все ощущения, пока тело не восстановилось. Кощей наш, почитай, так уже с неделю в этой твоей темноте висит. Без головы-то…
Бр-р!
— Нет, ну какими надо быть сволочами, чтоб так над человеком издеваться! — сердито выдохнула я. — Тем более над собственным отцом! А я? Я вообще ее сестра-близнец, ближе меня у нее ваще никого быть не должно, а она меня молнией в голову!
— Если мне будет позволено поделиться наблюдениями, то молнией вас ударил посох, — отметила Лиса.
— Ну да, посох. Который Василиса на меня направила.
— Направила ее рука. Ровно так же, как ваша рука направляла уважаемого Яра.
— В смысле? — не поняла я. — Хочешь сказать, тот посох тоже разумен?
— Не ведаю этого, царевна. Но магию его кристалла я ощутила. И магия эта сильна, темна и связана с разумом вашей сестры.
— Хм, — я задумчиво посмотрела на Яра. — Что скажешь? Оценил палку, которая у Василисы в руках была?
— Оценил.
Голос посоха был столь оскорбленным, что я даже удивилась: неужели ревнует?
Как оказалось, именно так и есть.
— Меня специально для нее делали, под руку ее вымеряли, да под волшебство затачивали, — продолжил он с едва сдерживаемой злостью в голосе. — А она, гляди ты, взяла и променяла меня на обыкновенный чародейский ширпотреб, да еще и не в наших землях и не ей самой сработанный.
— Думаю, Моргана постаралась вооружить сестренку, — кивнула я. — И напитала кристалл своей силой. А поскольку Моргана темная колдунья, то и сила там такая. Но ты не слишком огорчайся. У тебя теперь есть я.
— Угу. Конечно. Вот уж повезло, — буркнул тот.
Стало обидно. Хотя я и понимала, что посох прав. Все-таки я не владею магией, да и знает меня Яр всего несколько дней. А с Василисой он давно знаком, и вообще…
Я мотнула головой, отбрасывая неприятные мысли, и решительно поднялась с земли.
— Что ж, поговорили, отдохнули, пора и двигаться дальше. Конь, ты как? Готов?
— В смысле? — уставился тот на меня. — Царевна, куда дальше? Тебе показалось мало? Нас побили, а посох разряжен почти полностью. Вытаскивай, давай свой шарик и возвращаемся во дворец. Первый блин вышел комом.
Яр согласно мигнул глазницами.
— Ну а ты что скажешь, Лиса? — повернулась я к японке.
Та улыбнулась краешком губ и продекламировала:
Смертью храброго пугать,
Что утку стращать
Рекою спокойной.
Ну хоть у кого-то нет упаднических настроений!
— Вот и я так думаю, — согласилась я. — И считаю, что надо идти дальше. Ведь Василиса уверена, что устранила меня, значит, больше засад точно не будет. Ну и вообще, не можем мы отступить. Без Кощея наш Источник захватят так быстро, что и опомниться не успеем.
— Без тебя тоже! — заспорил Яр. — У меня сил нет. Понимаешь? Я сейчас — простая говорящая палка, и все! С тобой доступ к Источнику хотя бы у Наволода есть, а значит, есть и шанс отбиться. А ежели тебя рядом с Кощеем на цепях повесят — все! Пиши пропало!
— Белогор своими проблемами занят, — напомнила я. — У него Источник нестабильный и какие-то Моргановы чувырлы, или как их там, нападают. Потому он и просил поторопиться! Не сможет он помочь. А через день-другой на границу богатыри заявятся, и тогда — все.
— Но…
— Никаких «но»! — отрезала я. — Я решила: идем дальше!
Решение явно не одобрили, но спорить больше не стали. Так что мы под ворчание Коня и многозначительное молчание Яра выдвинулись в путь. Как нехотя сообщил Конь, до столицы Гвидонова царства осталась половина дневного перехода.
По пути, правда, пришлось сделать остановку возле небольшого поселка. Туда была откомандирована Лиса с заданием добыть мне одежду.
Мы с Конем остались дожидаться ее в перелеске, где я с радостью обнаружила небольшой ручей. Вода в нем была ледянючая, но мне было все равно. Очень уж хотелось с себя кровь смыть. Так что, едва Лиса вернулась, я тотчас с благодарностью цапнула холщовые штаны и рубашку, шитую явно на какого-то молодого паренька, и помчалась в кусты, умываться и переодеваться.
Когда же вернулась, оказалось, что кицунэ еще и обед нам организовала: каравай свежеиспеченного хлеба, здоровый копченый окорок и глиняную крынку с молоком. Сама она, правда, почти ничего есть не стала, пояснив, что перед серьезным делом не употребляет пищу. Зато я с удовольствием сжевала пару больших мясных бутербродов, а все остальное с еще большим удовольствием сожрал Конь.
Настроение поднялось, и жизнь вновь заиграла яркими красками, так что следующие несколько часов я любовалась окружающими полями и речушками.
Мы двигались по перелеску вдоль основного торгового тракта, который становился все более оживленным. Так, чтобы и дорогу из вида не терять, и на глаза другим путникам не попадаться. Но вот наконец лес кончился и впереди показалась столица Гвидонова царства. И какая это была столица!
Перед нами широко и вольно раскинулось огромное зеркало воды. Пожалуй, если бы я попробовала обойти это озеро пешком, то, думаю, потратила бы несколько дней. А посредине озера, на большом острове, высился город, окрркенный белокаменной стеной со сторожевыми башенками. Он был столь прекрасен, отражаясь в чистой воде, что я завороженно застыла, во все глаза рассматривая всю эту красоту.
— Ух ты! — выдохнула я. — Ух ты…
— Это не Ухты, — поправил Яр. — Ухты находится в новгородских землях, а это — Китеж-град. Или, как его называют местные, Китеж Белокаменный. А озеро зовется Ильмень-морем. За размеры, так сказать.
Ворота города были распахнуты. Через них туда-сюда сновало множество людей, от купцов с подводами до верховых воинов-дружинников. По водяной глади скользили рыбацкие лодочки, а торговые корабли выстраивались в очередь для швартовки к островным пирсам. Кроме того, я заметила настоящую боевую ладью, которая патрулировала окрестности озера.
Сухопутный тракт с нашей стороны упирался в длинный причал, у которого стоял большой паром. А еще возле причала стояла стража в количестве десяти воинов и досматривала всех желающих попасть в Китеж. Причем досматривала внимательно, придирчиво, не ленясь в каждую телегу заглянуть, а пеших путников о чем-то дотошно расспрашивала.
Хм. Кажется, у нас возникла очередная проблемка.
— Кто ж так службу-то несет? — пробормотала я. — Где картишки, взяточки и закрывания глаз на мелкую контрабанду?
Лиса тронула меня за локоть:
— Не пройдем мы переправой, царевна. Стража усердна и внимательна, да и колдовство там есть. Иной путь надобен.
— Да вижу уж. — Я поморщилась. — Только где этот иной путь найти? Интересно, здесь есть контрабандисты? Или хотя бы кто-то из рыбаков, жадный до денег? Или…
— Или мы просто пройдем по воде, и все, — раздраженно перебил меня Конь. — Мне Водяной копыта зачаровал, забыла, что ли? И его колдовство еще действует!
— А ведь точно! — я чуть ладонью себя по лбу не хлопнула.
Яр довольно хохотнул, а Лиса с интересом посмотрела на Коня, однако ничего спрашивать не стала.
Таким образом, решение было найдено, и мы отошли подальше в лес, чтобы дождаться ночи. А когда солнце скрылось за горизонтом и тракт, ведущий к переправе, опустел, Конь легкой рысью затрусил вдоль берега озера, выбирая подходящее место для спуска к воде.
Несмотря на то что сторожевая ладья причалила к пирсу, на городской стене виднелись огни, а по озеру теперь плавали небольшие охранные лодки. В каждой из них сидело по три воина. Двое держали наготове луки, а третий разгонял факелом сгустившийся мрак.
Когда Конь ступил на воду, я почувствовала, как Лиса, сидя позади меня, восхищенно вздохнула. И я понимала ее: сама в первый раз так же отреагировала. Правда, в тот раз мы ехали быстро, а сейчас приходилось скрываться. Конь едва ли не крался по воде, выдавая нас лишь легким плеском, который совершенно терялся на фоне других звуков ночного озера. Он аккуратно и по большой дуге обходил сторожевые лодки, стараясь не попасть в отсветы факельного пламени.
Наконец мы выбрались на берег недалеко от главных ворот и затаились в прибрежных зарослях ивы.
— Что дальше? — тихо спросила я. — Как попадем в город? Лиса?
Кицунэ соскользнула со спины Коня и осмотрелась. Потом повернулась ко мне и негромко сказала:
— У ворот разбил лагерь большой обоз, который не успел войти в город до захода солнца. Можно притвориться обозниками, которым невтерпеж добраться до теплого крова и вина.
— Хм. Допустим. Но не странно ли будет, что пройти хотят две девушки и один конь? — усомнилась я.
— Я приму лисий облик и проскользну за вами, — успокоила она. — Только вам бы лучше в мужском образе ехать.
— Почему это? — не поняла я.
— Тогда вы сможете сказать, что очень соскучились за время долгого пути по гейшам и готовы заплатить за проход… Заплатить, скажем так, мимо казны. Мужчины подобную причину почему-то считают очень важной. К тому же одинокая женщина, путешествующая ночью, это странно, — она пожала плечами.
— Логично, — не могла не признать я. — Я-яр?
— Не смогу, у меня сил нет, — отказался тот. — А даже если бы и были, тут охранной магии полно. Почуют чужую личину и глазом не моргнут.
— И как тогда быть?
— Пацаном притворись, — предложил Конь. — Их часто можно видеть у купцов на побегушках.
На том и порешили.
Лиса дала мне кошелек, набитый мелкой медной монетой, пояснив, что позаимствовала его в поселке, где брала и одежду. Я выпустила рубаху, чтобы сделать фигуру бесформенной, и растрепала волосы, благо те сейчас едва доставали до плеч. Покашляла, потренировала голос, и, ощущая легкий мандраж, приказала Коню выбираться из ивняка.
Мы проехали мимо обоза, от которого тянуло ароматами готовящейся в общем котле каши с мясом, и направились к воротам.
Несмотря на волнение, прошло все удачно. Страже я сказала, что купец потребовал заранее присмотреть место для обозников в местных трактирах и без вестей не возвращаться.
— Хозяин у меня привередливый, — пожаловалась я старшему, которого вызвали из караулки. — Чуть что не по нему, так розгой, розгой. А то и ремнем по спине перетянуть может, — я настолько увлеклась, что даже всхлипнула.
Стражник, конечно, не сильно историей проникся, но кошелек с медяками принял и, самое главное, пропустил!
Я в Китеже! Я пробралась!
Теперь Конь неспешно шел по вымощенной улице, цокая копытами, а я во все глаза рассматривала дома вокруг. Нет, не дома, а самые настоящие терема! Узорчатые ставни, закрытые по ночному времени, скатные крыши, украшенные искусной резьбой наличники…
От очередного забора, мимо которого я проезжала, отделилась гибкая тень и превратилась в обнаженную Лису. Я тут же отдала девушке суму, и та быстро оделась, благо на улицах пока никого не было.
— Куда дальше? — уточнила она.
— Вперед! — Конь нетерпеливо переступил с ноги на ногу, цокнув копытами. — Я уже чую хозяина, скоро на месте будем.
И все же спешить было нельзя. С приходом ночи жизнь в Китеже не затихала, так что спешка могла привлечь ненужное внимание. Так, размеренным шагом, мы миновали трактиры и харчевни, откуда доносились ароматы готовящейся пищи и веселые голоса. Проехали мимо компании работяг, которые азартно спорили о каком-то способе залезания живого человека в лошадиное ухо, чтобы обновить свой гардероб. А потом деревянные терема сменились каменными, и впереди показался царский дворец.
Я было всерьез заволновалась — все ж Василиса была где-то там, но Конь почти сразу свернул в небольшой переулок и, дойдя до его конца, остановился.
— Приехали — сообщил он.
Но я и так это поняла. Прямо перед нами раскинулась площадь, а за ней, огражденная высоким забором, высилась четырехэтажная каменная башня. Рядом стояло приземистое здание, судя по всему, для охраны.
— Детинец со стражей, — подтвердил догадку Яр. — Надо быть осторожными.
— Не волнуйтесь, — Лиса соскользнула с Коня. — Подождите меня тут, царевна. Мое дело не терпит лишней суеты и ненужных слов. Одна я справлюсь с охраной гораздо быстрее. А потом вернусь и проведу вас.
Я только кивнула. Она — вор, ей лучше знать, что делать. Тем более до этого момента японка не дала ни малейшего повода усомниться в своей преданности, пусть и купленной у Аладдина.
А в следующий миг Лиса исчезла. Вот буквально только что была рядом и вдруг — раз, и нету! Лишь легкий ветерок тихо прошелестел и стих.
— Ловко, — оценил Яр. Посох принял свой настоящий вид и теперь жутковато светил в темноте глазницами. — И ведь это не магия. Похоже, это какое-то личное умение кицунэ, столь тонкое, что даже я его почти не ощутил. Чародеи Китежа точно не учуют.
— Это вдвойне радует. — Я с уважением посмотрела вслед лисице. — Интересно, сколько придется ее ждать?
Как оказалось — недолго. Прошло максимум полчаса, как Лиса неожиданно вынырнула из тени прямо перед нами. И выглядела совершенно спокойной, даже не запыхавшейся.
— Пойдем, царевна, — произнесла она. — Не знаю, сколько времени у нас есть, пока дежурный караул не сменится. Дорогу я разведала, большую часть пути расчистила. Сейчас внутри сидят только трое стражников, которых я не стала трогать заранее, потому что их постоянно проверяют. Я обезврежу их, когда мы будем в тюрьме, а затем у нас будет примерно четверть часа, прежде чем поднимется тревога.
— Поняла, — я коротко выдохнула, набираясь смелости, и направилась вслед за Лисой.
Я даже не задала вопросов, когда мы прошли мимо нескольких храпящих воинов, уложенных в густой тени около ворот. Мельком взглянув на них, я заметила у одного в шее торчащую маленькую стальную стрелку с перышком.
Возле дверей, ведущих в саму башню, Лиса остановилась и знаком велела мне отойти в сторону, а затем постучала кулаком. Да не просто постучала, а условным стуком. Удар, пауза, еще два удара, пауза и еще удар.
— Да чтоб тебя, Венельд! — раздался хриплый голос, и заскрипел, отодвигаясь, тяжелый засов. — Чего тебе неймется-то? Аль браги все-таки притащил, что мне намедни в кости проиграл? Так чего сразу не отдал? Или старшого своего испужался? Так не боись, я поболе его служу Гвидону, так что давай…
Договорить он не успел. Лишь только дверь приоткрылась, как Лиса рванула ее на себя с силой, которую я никак не рассчитывала встретить у столь хрупкой на вид японки. Стражник, тоже не ожидавший подобного, дернулся вперед и налетел на хлесткий удар ребром ладони по шее сбоку, чуть ниже уха. Глаза его закатились, и я, подскочив, помогла Лисе беззвучно опустить обмякшее тело на землю.
— Надо втащить его вовнутрь, — шепнула она мне, что и было проделано, хотя я чуть не надорвалась. Здоровый мужик, да еще и в кольчуге — не самая легкая ноша. Но мы справились.
— Внизу подземелье охраняют еще двое, — предупредила Лиса.
Интересно, как она все это успела узнать за столь короткое время? Обязательно поинтересуюсь при случае.
Мы начали тихо спускаться по крутым винтовым ступенькам вниз. Благо чадящие факелы на стене освещали путь, иначе я точно подвернула бы себе ногу. И буквально сразу я услышала чей-то голос. Хриплый такой, низкий… который пел песню!
Сначала слова было не разобрать, но чем ниже алы спускались, тем отчетливее звучало:
Гвидоновый центра-ал, ветер северный,
Когда я засвисте-ел, сил немерено —
Взлетела стража прямо ввы-ы-ысь!
Гвидоновый центра-ал, ветер северный,
Услышав Соловья-я, жизнь разменяна!
И не с ножом я грабить буду,
А использую лишь сви-и-ист…
Мы остановились перед поворотом в коридор как раз тогда, когда песня закончилась.
— Темница Кощея в самом конце, — одними губами прошептала Лиса.
— Ох, душевно поет, — одновременно донесся до меня еще один голос. — Даром что Соловей-разбойник. Казнят его, какой талант пропадет! Эхма…
— Ага, казнят, как же, — ответил ему голос помоложе. — Царь-то наш сам тайком его песни слушает. Говорят, голос Соловья он сохранил каким-то волшебством и включает иногда. Для услады, так сказать.
Прибыла к Гвидону-у Соловьева банда
Помнили они его нака-аз!
Банда занималась черными делами,
А за ней следил Сыскной прика-аз…
Новая песня началась, стражники умолкли, а Лиса вдруг резко бросилась вперед!
Поспешив за ней, я направила посох на двух стражников, один из которых сидел к нам спиной, а другой боком, но все кончилось быстро.
Лиса на ходу взмахнула рукой, и в неверном свете факелов я уловила блеск уже знакомой оперенной иголки, которая воткнулась точно в шею старшему стражнику. Тот зашатался, а потом рухнул на пол, оглашая коридор могучим храпом.
Его более молодой напарник успел повернуться к Лисе и выхватить меч. Он даже рубанул по гибкой фигуре. Бил не сверху вниз, а, словно боясь промазать, горизонтальным ударом, целя в область живота. И если бы попал, то нижняя часть тела Лисы продолжила бы свое движение уже отдельно от верхней. Но японка, не снижая скорости, упала на колени, прогнулась так, что коснулась спиной пола, и проехалась на коленях под свистнувшим лезвием. Воина по инерции развернуло боком, а Лиса выпрямилась одним гибким движением и отработанным ударом ребром ладони отправила его в беспамятство.
На этот раз мы не старались подхватить падающие тела, и я испугалась, что на шум прибегут еще охранники. Но, глядя, как японка спокойно склонилась над старшим стражником и сдернула-с его пояса связку ключей, начала верить, что все и правда получится.
Тем временем песня оборвалась, а потом низкий голос спросил из-за двери:
— Эй, там есть кто?
Отвечать не стала. Просто подошла к Лисе, которая как раз подобрала нужный ключ и теперь со скрежетом отпирала замок.
— Слышь, там, на воле, тебе золото надо? — не отставал голос. — Меня Соловей-разбойник звать. Выпусти меня, клянусь, золото дам. Много золота! Столько, сколько ты в жизни не видал!
— Ох, как сильно ты удивишься… — хмыкнула я.
— Э! Ты баба, что ль? — удивился голос, но я уже входила вслед за Лисой в Кощееву темницу.
