Глава 16
Темнота в камере была такая, что хоть глаз выколи. Пока я стояла на пороге, тараща глаза в темноту, Лиса принесла факел, вытащив его из держателя на стене.
Зрелище, представшее перед моими глазами, оказалось не для слабонервных. Нет, морально я была готова и к отрубленной голове, которая обнаружилась на широком медном блюде, стоящем на полу, и к виду висящего на цепях крупного тела.
А вот к чему я оказалась не готова, так это к запаху. Отрубленная голова, скажем так, несколько подванивала. И к тому, что из обрубка шеи Кощея торчит что-то белесое и мерзкое на вид. В этот момент я позавидовала Лисе, которая отказалась от еды перед тем, как идти сюда.
— Как видишь, без молодильного яблока восстановление идет долго, — прокомментировал Яр. — Надо забирать тело. Дома в Источник положим, куда быстрее дело пойдет. Эх, жаль, не сообразили в суму Лисе Мертвой воды налить! Трех ведер, думаю, хватило бы.
— А почему отец, кстати, яблоки не ест? Раз они такие хорошие? — уточнила я, стараясь побороть предательский тошнотворный спазм.
— Так их достать не так-то просто, — пояснил посох. — Яблоня дает плоды раз в семь лет, и их не очень много. Желающих хоть отбавляй, защищают ее хорошо, в общем, сложно это. Да и у Кощея Мертвая вода имеется, при надобности можно ею пользоваться. Хотя, конечно, при удачном стечении обстоятельств Кощей, разумеется, от яблока не откажется.
— Понятно.
Я подошла к висевшему телу и принялась рассматривать оковы. Цепи были мощными, замки — огромными и тяжелыми. Всего — двенадцать штук, если я правильно сосчитала.
— Не касайся, царевна, — раздался предостерегающий голос Лисы. — Тревогу поднимешь раньше времени.
Она подошла, на ходу доставая из сумы небольшой деревянный сундучок с железными углами и выжженным иероглифом на крышке. Прикрепила факел на стене, присела перед телом и, поставив сундучок на пол, со щелчком откинула крышку.
Не удержавшись, я заглянула ей через плечо, стараясь рассмотреть в неверном свете пламени содержимое. Свет отразился от множества металлических штучек, которые были аккуратно разложены по специальным отделениям в сундучке. Крючки, изогнутые под хитрыми углами, пара пилочек, несколько странного вида железяк, больше всего напоминающих железные карандаши со сплющенными концами. Еще лежали аккуратные мешочки, несколько бутылочек темного стекла, щипчики и толстый огарок свечи из красного воска.
Свечу Лиса достала в первую очередь и, запалив от огня факела, укрепила на полу перед телом. После чего достала небольшой мешочек и насыпала вокруг себя и Кощея тонкой струйкой что-то белое.
— Соль, — пояснила она в ответ на мой вопросительный взгляд. — Соль с небольшими добавками и наговором. Развеет сигнальную магию, когда я отомкну замки.
После этого Лиса вытащила из сундучка пару изогнутых железок и подошла к висящему пленнику. Обернулась ко мне:
— Мне кажется, было бы мудрым обдумать, как мы его отсюда вынесем. Тело, судя по всему, тяжелое, а лестница крутая. Тяжело будет, да и по времени можем не успеть, — и вновь отвернулась к первому замку. Откинула язычок, закрывающий замочную скважину, вставила одну из железок и попробовала повернуть, внимательно прислушиваясь к чему-то внутри замка.
Посчитав, что стоять над душой работающего человека не дело, я отошла подальше, чтобы не мешать, и задумалась. Лиса была права. Вдвоем мы Кощея тащить будем долго. Непозволительно долго. И если придет сменный караул, кто знает, сможем ли отбиться.
Рискнуть и позвать ко входу Коня? Он может помочь отбиться и…
Стоп! Тут ведь еще есть Соловей-разбойник! И, кажется, когда я спрашивала Костопраха о возможных союзниках Кощея, Соловья он называл. Кстати, почему вообще разбойник оказался в этой тюрьме и именно сейчас? Совпадение?
В любом случае договориться о помощи с ним, наверное, можно.
Я решительно вышла из камеры, с облегчением вдохнув относительно свежий воздух, и подошла к соседней темнице.
— Эй, в камере! — позвала я и слегка стукнула в дверь.
— А? — тотчас откликнулся хриплый голос.
Видимо, он от двери и не отходил.
— Меня зовут Марья, я дочь царя Кощея, — представилась я. — Пришла освободить отца и вернуть на родину. А то засиделся он здесь. Вернее, зависелся.
— Кто? Какая такая дочь? — изумился Соловей. — Его дочь Василисой зовут. Та еще гадина, если промеж нами…
— Я другая дочь, — оборвала я, не желая вдаваться в подробности своего здесь появления. Времени на разговоры было катастрофически мало, поэтому спросила прямо: — На свободу хочешь?
Соловей задышал чаще, а потом неуверенно ответил:
— Дык кто ж не хочет? Только вот что скажу тебе, Марья, — он замялся, а потом словно решился: — Кощей тут из-за меня очутился. Вот!
— То есть как из-за тебя? — я нахмурилась. — Ты, что ли, письмо поддельное ему написал и в ловушку заманил?
— Я, — покаянно признался Соловей. — Токмо сам не знал, что ловушка это. Василиса, тварь этакая, речами мудрыми задурила голову, поверить ей заставила. Ну я и попался.
Нет, ну надо же!
Я сердито уставилась на дверь. И после такого признания его освобождать? Ведь именно Соловей виноват в том, что Кощея поймали! Может, мы с Лисой все-таки сами справимся?
Хотя… Он ведь сам признался, хотя мог и утаить свой поступок. Так ведь нет, честным оказался. Да и сестрица моя уговаривать умеет. Неудивительно, что голову недалекому разбойнику запудрила.
— Значит так, Соловей, — произнесла я. — Освобожу тебя, так и быть. С Кощеем потом сам разбираться будешь. Мне сейчас недосуг тебя судить, да и не мое это дело. Главное — отца освободить да и свалить отсюда побыстрее. И ты мне в этом поможешь.
Яр несогласно заворчал, а из-за двери раздался глубокий облегченный вздох.
— Да я ж со всем удовольствием! — отозвался Соловей. — Помогу чем смогу, даже не сомневайся. Только вот свистеть нынче никак. Зуб мой, свистящий, Гвидонов смерд вырвал. И не в первый раз, кстати! Зуб, конечно, отрастет, никуда не денется, но то когда еще будет, — с некоторым расстройством в голосе закончил он.
— Мне от тебя не свист нужен, а помощь другого рода, — ответила я. — Кощей тяжелый слишком, вот и поможешь дотащить его до коня. Согласен?
— Всего-то? — радостно воскликнул Соловей. — Да дотащу хоть до Лукоморья! Открывай темницу, соскучился я уже по вольному воздуху!
— Подожди, сейчас Кощея с цепей снимем и откроем, — пообещала я и отправилась обратно к Лисе.
Вовремя. Тело Кощея уже висело на одной руке. Одиннадцать замков отомкнутыми лежали рядом, а японка двумя железками ковырялась в последнем. Наконец громко щелкнуло, дужка замка отскочила, и тяжелое тело повалилось на пол.
Дело было наполовину сделано. Оставалось выйти отсюда и добраться до дома.
Быстро объяснив Лисе свой план, я вместе с ней вернулась к камере Соловья. Кицунэ лишь взглянула на замок и презрительно скривилась. Она даже не стала вновь открывать свой сундучок. Просто вытащила из собранных в пучок волос длинную булавку, сунула в замочную скважину, слегка надавила, провернула, и с отчетливым щелчком замок открылся.
Тяжелая дверь, скрипнув, отворилась, и к нам в коридор вышел Соловей, жмурящийся и прикрывающий отвыкшие от света глаза ладонью.
Это был невысокий мужик, кудлатый и заросший густой бородой почти до глаз. Он был одет в порванную рубаху и кумачовые шаровары. Босые ноги огромного размера смачно шлепали по каменному полу. Но что приковывало взгляд в первую очередь, так это широченная грудь. Она настолько не вязалась с невысоким ростом, что казалась настоящей бочкой, которую кто-то ради шутки засунул ему под рубаху. В общем, Соловей оказался мужиком кряжистым и на вид весьма могучим.
Отняв, наконец, руку от глаз, он впервые взглянул на меня прямо, потом перевел взгляд на Лису и широко улыбнулся сквозь бороду. Во рту недоставало переднего зуба. Соловей низко поклонился:
— Ох и благодарствую, Марья-царевна, дочь Кощеева. И тебе спасибо, дева незнакомая, — обратился он к японке.
— Некогда! — оборвала я сцену приветствия. — Стража вот-вот будет здесь! Уходить надо!
Мигом сориентировавшись, Соловей тотчас кивнул и было дернулся к Кощеевой камере, но вдруг щелкнул пальцами и подскочил к одному из лежащих стражников.
— Чего еще? — я с досадой обернулась. — Этот спит, но другие сейчас придут!
— Ща, один моментик! — Соловей нагнулся над одним из стражников, взял левой ручищей его за подбородок и открыл рот.
— Ты чего делаешь? — опешила я.
А Соловей уже другой рукой залез стражнику в рот, нащупывая что-то, потом потянул и с усилием выдернул руку обратно.
— Зуб, царевна, — ухмыльнулся он. — Мне мой свистящий выбили ради безопасности. Так вот я этот позаимствую, — и показал мне лежащий на ладони зуб.
Я сделала усилие и даже поморщилась. Но про себя решила твердо: у Соловья явно что-то не в порядке с головой.
Однако он, видимо, знал, что делал. Посмотрел пристально на зуб, пошептал чего-то и просто вкрутил его себе в верхнюю челюсть! Прищелкнул зубами и пожаловался:
— Размерчик маловат. Ну да ладно. Свистеть смогу, а там и новый отрастет.
Мы переглянулись с Лисой, японка пожала плечами, сохраняя бесстрастное выражение лица.
Соловей же наконец заскочил в камеру, цокнул языком, оценив отрубленную голову, и, крякнув от натуги, взвалил на себя безголовое тело.
— А теперь на выход, — утвердила я, и мы поспешили к лестнице.
Увы, выйти вовремя все-таки не успели: буквально в дверях столкнулись с дозором, который пришел проведать стражников.
Их было четверо — три воина во главе с командиром. Все в кольчугах и при мечах. На одно мгновение все застыли от неожиданности, но командир моментально понял, что тут происходит.
— Свельд, труби тревогу! — рявкнул он, отпрыгивая во двор и выхватывая меч.
Двое воинов мгновенно оказались рядом с ним с уже обнаженными мечами, а третий, отступив на шаг, за их спины, сдернул с пояса рог и поднес к губам.
Чистый и низкий звук разнесся по двору так громко, что на соседних улицах залаяли собаки.
— Тревога! Все сюда! — заорал командир, а потом все четверо бросились на нас.
Навстречу им из-за моей спины вылетела Лиса, бросая в сторону набегающих горсть светящегося порошка. Да так ловко, что облако накрыло и командира, и двух воинов. Лишь чуть поотставший Свельд смог уклониться от броска и теперь был совсем рядом, замахиваясь на меня мечом! И пусть его сослуживцам было не до боя — они заходились в жестоком кашле и терли глаза, — против Свельда у меня не было никаких шансов. В надежде отразить хотя бы один удар я вскинула посох, но тут рядом появился Соловей.
По-прежнему держа тело Кощея на плече, он резко отпихнул меня в сторону, и подбегающего стражника встретил могучий пинок. Босая ножища встретилась с затянутой в кольчугу грудью, и воина унесло назад, словно перышко! Удар был такой силы, что Свельд еще и по земле проехал с десяток шагов. Попробовал подняться, шатаясь и взглядом ища вылетевший из руки меч, но ноги подогнулись, и он снова рухнул.
А мы понеслись дальше, к воротам, хотя я уже понимала, что сигнал стражника не остался без внимания. И опасения полностью подтвердились: со стороны приземистого здания стражи послышались встревоженные голоса, дверь распахнулась, и оттуда вывалилась целая куча стражников. Да, они явно не успели облачиться в доспехи, но вот с оружием были все и, заметив нас, сразу бросились в погоню.
— Туда! — выскакивая из ворот на улицу, махнула я рукой в сторону темного переулка, где нас должен был дожидаться Конь.
Соловей кивнул и со всех ног припустил в заданном направлении, даром что босой и с тяжеленной ношей на плече. Угнаться за ним было не так-то и просто!
И тут по мощенной булыжником улице зацокало множество копыт. Я увидела, как из-за поворота на полном ходу вылетает с десяток всадников. При виде нас они опустили копья и пришпорили коней.
— Так, девы, хватайте! — рявкнул Соловей и сбросил нам на руки тело. Я едва устояла на ногах, а Лиса так вообще присела от неожиданной тяжести.
Соловей же повернулся к налетающим всадникам и сунул два пальца в рот, набирая попутно воздуха в грудь. И так немаленькая, она раздулась уж совсем до неприличных размеров.
Я закинула одну руку безголового Кощея себе на шею, Лиса другую, и мы с трудом поволокли его по земле к переулку, откуда нам навстречу уже выскочил Конь.
А потом Соловей засвистел! И скажу я вам, что подобного никогда не слышала и, надеюсь не услышу больше никогда! Представьте, что одновременно засвистел целый футбольный стадион! И не вразнобой, а складно и в унисон. Даже несмотря на то, что Соловей свистел, стоя к нам спиной, я все равно едва удержалась от того, чтобы не заткнуть уши.
Кони ржали и пятились, припадая на задние ноги, поднялся настоящий вихрь, срывающий ставни с окон и поднимающий тучи пыли. Всадники пытались справиться с обезумевшими лошадьми, но те в ужасе брыкались, вставали на дыбы, а некоторые и вовсе заваливались на бок, придавливая седоков. Ни о какой атаке не могло идти и речи. А потом свист стих, и мне показалось, что я оглохла.
Наш же Конь уже стоял рядом и в нетерпении бил копытом, высекая искры из булыжной мостовой. Пока я соображала, что делать дальше, подскочил Соловей и, легко подняв Кощея, бросил его на круп Коня. А Лиса моментально извлекла из сумы веревку, которой связала ноги Кощея, пропустив ее под конским брюхом. Теперь Кощей практически сидел в седле, накрепко зафиксированный. Только вот заваливался вперед, норовя съехать.
Затем я почувствовала, как могучие руки подхватывают меня и закидывают на Коня, за спину Кощея. От неожиданности я чуть не выронила посох, но удержала и быстро вставила его в держатель. Затем крепко взялась за плечи Кощея, не давая ему соскользнуть.
— Скачи! — Соловей громко хлопнул Коня по крупу, успел увернуться от удара копыт мстительного животного и гулко захохотал. — Ух и повеселюсь я! Жаль, что обычного зуба не хватит надолго!
А Конь уже нес меня прочь от проснувшейся улицы к воротам. А я изо всех сил сжимала его бока ногами и старалась не вылететь.
Краем глаза заметила мчавшуюся рядом большую лису с сумой на спине, у которой почему-то было три хвоста. И только теперь осознала: мы сделали это! Сделали!
Восторг и адреналин ударили в кровь, и я рассмеялась.
А впереди показались ворота, возле которых столпилась стража, с ужасом смотря на приближающихся нас. Уверена, зрелище и впрямь было запоминающимся. Меня-то за мощной спиной родителя видно не было. Зато безголовый всадник на черном коне в ореоле инфернального зеленого света глазниц Яра точно выглядел впечатляюще. Причем посох-то висел на боку, так, что казалось, будто всадник держит там свою голову.
— А-А-А!!! — для полного антуража во весь голос заорала я.
И стражники, не выдержав, бросились врассыпную. А Конь презрительно заржал и на всем скаку грудью сшиб замешкавшихся.
Ворота были закрыты, но Коня такие мелочи уже не смущали. Мы и так наделали столько шума, что таиться теперь было бы глупо. Поэтому он прыгнул, оттолкнулся ногами от какого-то венца стены и снова прыгнул! Лиса едва успела заскочить на Коня перед тем, как он миновал стену.
Приземлившись, Конь, не сбавляя хода, бросился к озеру. Обернувшись, я увидела, как на стене зажигается все больше факелов. Даже огненный шар, пущенный кем-то из Гвидоновых магов, пролетел мимо.
Надеюсь, в этом переполохе Соловей тоже сумеет сбежать. Как-никак, именно ему мы обязаны тем, что нас не схватили возле тюрьмы.
Напоследок я увидела, как к нашему берегу на полном ходу движется боевая ладья, полная воинов, но шансов у врагов не было. Едва мы миновали озеро, я извлекла из-за пазухи Белогоров шарик и бросила на землю. Лиса соскочила с Коня и первой нырнула во вспыхнувший огненный росчерк, ведущий домой.
Мы выскочили на дворцовой площади, и я с облегчением выдохнула. Только теперь напряжение дало о себе знать: руки затряслись, и я сползла с Коня на землю. Лишенное поддержки тело Кощея завалилось вперед.
Со всех сторон к нам устремились местные обитатели: зомби, упыри, рыцари Смерти. Но не доходя до нас пары десятков шагов, все они остановились, почтительно взирая на нашу компанию и, главное, на своего обезглавленного царя.
Что-то толкнуло меня в бедро. Опустив взгляд, я увидела, что на меня вопросительно смотрит лиса.
— Вон там конюшня, — указала я рукой. — Можешь там превратиться обратно, а то я не понимаю, что ты хочешь сказать.
Лиса кивнула и умчалась. Конь же требовательно произнес:
— Нечего стоять, надо отвезти хозяина к Источнику. Ты со мной, царевна?
— Куда я денусь, — пробормотала я.
И Конь неспешным шагом, стараясь не трясти безголовое тело, направился куда-то вправо от дворца. Я послушно последовала за ним.
По пути нас догнала Лиса уже в своем человеческом обличье. И, требовательно заступив мне дорогу, спросила:
— Царевна Марья, исполнила ли я то, что было обещано?
Я понятливо улыбнулась. Клятва, как же, помню.
— Конечно, Ли-Сан, — церемонно ответила я. — Ты справилась как нельзя лучше. За что тебе мои благодарность и признательность.
— И теперь я могу быть свободна? — уточнила японка.
— Разумеется, — я кивнула. — Переночуй во дворце, а утром можешь двигаться куда угодно.
— Благодарю, царевна, — поклонилась Лиса. — В таком случае я прошу позволения удалиться. Мне надо подготовиться к дальней дороге.
— Конечно, конечно, — я улыбнулась. — Только мне бы хотелось узнать, с чем ты столкнулась, когда отправилась на разведку в тюремный двор. Ведь если посмотреть трезво, все получилось, конечно, экстремальненько, но… как-то просто, что ли.
Лиса согласно качнула головой:
— По сравнению с дворцом императора Ямато дело и впрямь оказалось простым. Хотя мне и пришлось, кроме стражи у ворот, обезвредить волшебные ловушки во дворе, настроенные столь хитро, что стража могла ступать на них безбоязненно, а других они приковали бы к земле. Потом я с помощью зеркал отклонила сигнальные лучи, что накрывали двор словно паутина, и отправила сторожевого змея по ложному следу на другой конец города… В общем, да, все было несложно.
Я почувствовала, что мои щеки запылали жаром. Там еще и лучи какие-то были, и змей… А она так спокойно об этом рассказывает! Ведь ни словом, ни намеком не дала понять, что путь к тюрьме был защищен и попали мы туда незаметно благодаря исключительно ее мастерству.
— Ли-Сан, ты свободна отныне, но я прошу тебя задержаться и получить награду, которую ты, несомненно, заслужила. И… извини меня, если тебе послышалось в моем голосе пренебрежение, — произнесла я.
Кицунэ вновь поклонилась:
— Не за что извиняться, царевна. Я просто зарабатывала себе свободу.
После чего прощально взмахнула рукой и отправилась обратно ко дворцу. Ну а я бросилась догонять Коня, который уже подходил к небольшой рощице темных, искривленных деревьев, среди которых виднелся старый каменный колодец.
— Пришли, — констатировал Яр.
— Это и есть тот самый Источник? — Я с сомнением оглядела неровную кладку булыжников. — Как-то не впечатляет, если честно.
— Источник в глубине, — ответил посох. — Там его магическое средоточие. А это Мертвая вода, что более золота ценится.
Хм. Я подошла поближе и с опаской заглянула в колодец. По темной воде, которая стояла так высоко, что, перегнувшись через каменный бортик, я смогла бы коснуться ее рукой, пробегали синие и серебряные отблески. Словно невидимая энергия Источника тут становилась заметной простому глазу.
А еще вдруг пришло знакомое ощущение прохлады. Точно такое же исходило от сияния, в котором я находилась, когда… почти умерла. Так вот, значит, что это было. Источник. Я чувствовала его силу, сейчас она буквально физически отзывалась во мне покалыванием пальцев. Казалось, встряхни руку, и это покалывание слетит с них тягучими каплями.
И я по инерции встряхнула… а затем вздрогнула от восторженного вопля Яра:
— Царевна! Ты можешь использовать его силу!
— А? — не поняла я.
— Ты берешь силу от Источника Мертвой воды! Я чувствую, как она наполняет меня через нашу связь!
— Да ладно? — я ошарашенно уставилась на него. — Погоди, это значит, что я могу колдовать?
— Да-а! — счастливо взвыл он. — Да мы теперь — ух! Да с подпиткой я эту фиолетовую палку уделаю на раз! Да я…
— Давайте сначала царя оживим? — перебил Конь. — А уж потом уделывать врагов будем.
— Ага, — я, по-прежнему растерянная от свалившейся новости, кивнула. — Чего делать?
— Перережь веревку, — сказал Конь. — Надо опустить тело в колодец.
Ножа у меня не было, так что я просто вынула Яра из держателя и направила на седло. Из глазниц тотчас вырвались тонкие зеленые лучики и пережгли веревку. Конь аккуратно повернулся боком к колодцу, слегка наклонился и безголовое тело исчезло в воде. На мгновение вода взбурлила, но почти сразу успокоилась, снова превратившись в темное зеркало, подернутое легкой рябью.
— Дело сделано! — торжественно сказал посох. — Царь Кощей будет восстанавливаться и возвращать силу несколько часов, так что мы вполне можем вернуться во дворец.
— Я останусь здесь, — возразил ему Конь. — Мой долг быть рядом с хозяином. А вы можете идти.
Позавидовав такой преданности, я тихонько вздохнула и отправилась обратно. Адреналиновый кураж начал стихать, уступая место легкой апатии. Даже радостные и кровожадные рассуждения Яра о том, какие перед нами теперь открываются перспективы, слушала вполуха.
А во дворце дожидался Ланселот, которому уже доложили о нашем триумфальном возвращении. Поздравив меня, он четко, по-военному, сообщил, что врагов на границе пока не видно, а нежить полностью осознала свое позорное поведение и больше так поступать не будет. Уж он, мол, клянется. И так это прозвучало, что я сразу поверила, хотя от расспросов, какими методами рыцарь этого добился, удержалась. Уверена, они мне не понравились бы.
После чего окончательно осознала, что устала, наскоро попрощалась с Ланселотом до утра и отправилась к себе в покои. Рухнула, не раздеваясь, на кровать и провалилась в крепкий сон, безо всяких видений.
