Глава 22
Перед глазами полыхнуло белое пламя. Грохот и лязг раздались одновременно. Вертолет тряхнуло, штурвал выскочил из рук. Сзади хором орали Адам и Торстен, но если принц орал без слов, то Адам явно пытался что-то донести до старого друга.
– Винт! – услышал Нильс. – Лопасти!
Он поймал штурвал и заставил вертолет лететь в сторону. Лязг прекратился, Нильс нервным движением вытер со лба испарину. Все-таки не лучшая была идея – переноситься на Уступ в вертолете.
– Вроде держится! – проорал Нильс в микрофон. – Только чуток подныривает.
Скорее всего, отломился кусок одной лопасти. Вертолет больше не мог висеть неподвижно, его покачивало вверх-вниз, и Нильс уже пытался мысленно приноравливаться к стрельбе из такого положения.
– Не вздумай стрелять! – прокричал Адам.
Нильс, как раз дрожащими лучом прожектора обыскивающий дно пропасти в поисках логова дракона, вздрогнул и обернулся:
– Ты это мне говоришь?
– Да, мой старый друг. Не стреляй, пока я с ней не поговорю.
– С ней? С драконом?!
– Да, Нильс, с драконом. Не вздумай стрелять, или я выстрелю тебе в затылок.
Обсуждать что-то в таком грохоте не представлялось возможным. Нильс увидел внизу черный провал пещеры и направил вертолет туда.
– А что мне с ним делать? – проворчал он себе под нос. – Таранить? Это только один раз, а дальше?..
Вертолет опустился и завис в трех метрах над землёй напротив входа в пещеру. Луч прожектора растворился во тьме. Ход уводил вперед и вниз. Нильс представил, как он, в старинных доспехах, с мечом и копьем, осторожно идет туда, чтобы погибнуть. Скрипнул зубами:
– Не сегодня, тварь!
Рука легла на джойстик, палец коснулся большой кнопки, но опустился ниже. Вертолет содрогнулся, выпустив малую ракету. Она врезалась слева от пещеры, взметнув фонтан огня, снега, земли и камней. Нильс мягко наклонил вертолет и выстрелил еще раз. Справа от входа.
– Ты меня не расслышал?! – рявкнул Адам, и затылком Нильс ощутил холодный ствол «Desert Eagle».
– Я только постучал в дверь! Это простая вежливость, мой добрый друг.
Ствол исчез. Адам пролез вперед, сел в кресло второго пилота. Нильс с грустью отметил, что он продолжает держать пистолет наготове. Явно не для дракона.
– Объяснишь?
– Нет!
Обычно приветливое лицо Адама будто окаменело. Челюсти сжаты, каждая мышца напряжена, глаза напряженно всматриваются в темноту... Но вот Адам подался вперед. Нильс повернул голову и увидел, как из пещеры, сложив за спиной крылья, с усилием выбирается дракон. Какой же он огромный!
– Маневрируй! – крикнул Адам, схватившись за ручку двери. – Попробуй его утомить!
Нильс успел оценить шутку, но больше не успел ничего. Разве что дернуть штурвал, сообщая вертолёту импульс: назад и вверх. Дракон же, высвободившись из плена пещеры, задрал голову, нашел взглядом вертолет и расправил крылья. Взмах – и порывом ветра вертолет закружило.
– Это коллапс! – визжал принц. – Что вы со мной де...
Похоже, его опять начало рвать. Нильс не обращал внимания, он боролся с управлением. Чудом удалось вильнуть у самой горы, выровняться, развернуться носом...
Носом вертолет практически упёрся в нос дракона. Синие глаза вонзились в самую душу Нильса Альтермана, парализовали волю невыносимым страхом. Вот он, рок. Смерть, неотвратимая и беспощадная. «Мы живы до сих пор лишь потому, – подумал Нильс, – что дракону интересно, с чем он столкнулся».
– Это же дракон! – заорал принц, просунувшись между Нильсом и Адамом. Дрожащим пальцем он тыкал в стекло. – Дракон! Нильс, что ты делаешь? Давай улетим отсюда, милый, родной!
Адам, не глядя, двинул локтем. Удар пришелся принцу в челюсть и отбросил его величество далеко назад.
В этот самый миг глаза дракона загорелись яростью. Нильс схватился за джойстик, но даже без Адама понял, что стрелять нельзя. Дракон слишком близко, взрывом разнесет вертолет. Палец переместился ниже, лег на подобие спусковой скобы. «Глаза и рот», – подумал Нильс. И, как только пасть дракона разверзлась, готовая откусить добротный кусок вертолета, надавил скобу.
Звук пулемета утонул в грохоте движка, хлопанье лопастей. Очередь ушла в огненную пасть. Дракон отпрянул, чихая и кашляя огнем, будто проглотил мешок жгучего перца. А в висок Нильса вновь ткнулся ствол.
– Обе руки на штурвал! – рявкнул Адам.
– Диаскол тебя раздери, он нас уничтожит! – взвыл Нильс.
– Пускай!
– Ты, может, и настроился погибать, а мы – нет!
– Мы? – переспросил Адам. – Себя и ее имеешь в виду? Похоже, она не в курсе.
Нильс метнул взгляд туда, куда указал Адам и в свете покосившегося прожектора увидел маленький силуэт скрипачки.
– В пещеру, дура! – заорал Нильс, но его вряд ли слышал даже Торстен Класен, пытающийся совладать с желудком в трех шагах.
– Нет, пусть играет, – возразил Адам.
Рехнулся, не иначе! Нильс повёл вертолет вниз, и Торстен подкатился к их спинам.
– Она всех нас убьет! – визжал он. – Улетай! Лети отсюда как можно дальше!
Но вертолет, опустившись, развернулся носом к дракону, закрыв собой Энрику.
– Я не позволю ему приблизиться к ней! – крикнул Нильс. – Хочешь – стреляй, мне плевать.
Адам промолчал. Дракон тем временем закончил чихать, завертел головой в поисках врага. Увидев замерший у самой земли вертолет, полетел к нему. Нильс коснулся самой большой кнопки.
– Уверен, что ракета собьет дракона? – спросил Адам. – Если нет – он налетит на нас, и мы все рухнем прямо на Энрику.
Должно быть, Адам позабыл, с кем разговаривает. Нильс Альтерман, прежде чем стать предателем и изгнанником, снискал славу лучшего охотника на опасных и непонятных незнакомцев. И помогли ему в этом быстрая реакция и способность принимать решения. Одной рукой Нильс направил вертолет вправо, а другой нажал на большую круглую кнопку. На экранчике приборной панели появились очерченные зеленоватым контуры дракона и вопросительный знак. Нильс нажал кнопку еще раз для подтверждения. Первая из шести «Хеллфаер» сорвалась с места и, оставляя за собой дымный след, ушла в цель.
Нильс зажмурился, ожидая выстрела, но выстрела не последовало. Адам только застонал и выругался в микрофон, а потом – грянул взрыв. Открыв глаза, Нильс увидел распускающийся в небе огненный цветок, услышал, как воет дракон, и честно признался себе, что в этом звуке больше ярости, чем боли.
– Ну вот, – бросил он Адаму, – а ты боялся.
Дракон вылетел из огня. Хлопнули крылья, рассыпая вокруг искры, и бросился вниз, к вертолету. Нильс тут же принялся набирать высоту. Он успел освоиться с маневренностью дракона и понимал, что так быстро он траекторию не изменит. Дракон сообразил, что его обманывают, замедлил полет. В какой-то момент они оказались на одной вертикальной прямой: набирающий высоту вертолет, а под ним – разворачивающийся в воздухе гигантский ящер. Дракон поднял голову, и в этот момент Адам Ханн открыл дверь.
– Спятил?! – заорал Нильс. Рука его дрогнула. От любого резкого движения Адам мог вывалиться наружу.
Адам же закричал, позабыв про микрофон, про чудовищный грохот вертолета:
– Посмотри на меня! Неужели не узнаешь? Это я, Адам Ханн!
Ответом ему послужил грозный рев.
Нильс почувствовал удар потока воздуха в днище – дракон приближался. Одной рукой схватив за шиворот Адама, другой Нильс попытался отвести вертолет, но поздно. В дно врезалась с огромной силой увенчанная шипами голова дракона. Один шип пропорол обшивку, вылез между сиденьями.
– Все эти годы я не забывал о тебе ни на секунду! – продолжал нести чушь Адам. – Каждый миг моей жизни наполнен мыслями о тебе! Неужели ты просто так возьмешь и убьешь меня?
Дракон замотал головой, пытаясь стряхнуть засевший на ней вертолет и, должно быть, со стороны это напоминало яростное «нет-нет-нет!» в ответ на вопрос. Адама отбросило обратно в салон, захлопнулась дверь.
Нильс мельком увидел внизу Энрику. Все еще стоит, глупая. Неужели не видит, что здесь творится? Да одного случайного движения хватит, чтобы оставить от нее лишь несколько ярких воспоминаний. Зачем она стоит? Чего ждет?
«Тебя она ждет, – ответил Нильс сам себе. – И будет ждать до последнего».
Тело наполнилось силой, сознание сделалось ясным. Нильс заставил вертолет сделать усилие, и машина снялась с шипа, развернулась, сдала назад, и вот – снова нос к носу.
– Открой-ка ротик, – попросил Нильс, лаская пальцем большую кнопку.
И дракон послушно разверз пасть, но не для того чтобы проглотить. Целый столп огня рванулся наружу. Нильс судорожно утопил кнопку в джойстике, невзирая на протестующий вопль Адама. Ракета взорвалась, едва соприкоснувшись с огненной преградой. Взрывной волной вертолет швырнуло назад. Кувыркаясь в воздухе, Нильс успел заметить, что так же отбросило и дракона.
«Один-один», – успел подумать он, прекрасно понимая, что счет на самом деле даже близко не равный. По крайней мере, пока не закончилось действие волны…
Действие закончилось, когда вертолет со всего маху врезался в отвесную скалу. Застонал корежащийся металл, захрустело что-то, необратимо ломаясь. В лицо брызнули осколки стекла, ударил холодный ветер.
Нильс дергал штурвал, не зная, есть ли в этом какой-то смысл. Какой-то был. Пусть и стремительно падая, вертолет умудрился выправиться, нашел прожектором влетевшего в противоположную скалу дракона.
– Реквием Нильса Альтермана, – прошептал Нильс, найдя рукой джойстик. – Фортиссимо!
Пальцы вдавили одновременно обе кнопки и спусковую скобу. Засверкали, отскакивая от бронированной чешуи, пули. Полетели ракеты. Часто-часто – маленькие и с секундными интервалами – «Хеллфаеры».
Взрыв за взрывом. Дракона вколотило в скалу, камни посыпались сверху, с вершины утеса полетели растущие слишком близко огромные сосны. На лету они окутывались огнем и, не долетев до земли, превращались в уголья.
Вертолет больше не слушался команд. Натужно рокотал двигатель, корпус трясло, но земля неумолимо приближалась.
– А я ведь даже не успел никому передать свои знания! – рыдал сзади пьяный принц. – Свою великую мудрость! Эта сука погубила мне жизнь!
* * *
Энрика перестала замечать холод. Ей было даже жарко от одного вида огненного боя, развернувшегося в воздухе. Она знать не знала, что это за стрекочущая машина отважно бросается на дракона, но твердо верила в одно: лишь один человек отважился бы направить эту машину в бой ради нее.
Когда же вертолет врезался в стену и начал падать, плюясь в дракона страшными снарядами, Энрика едва сдержалась, чтобы не побежать туда. Нет, нет, ведь и дракон ринется туда, как только очнется.
От грохота взрывов заложило уши. Земля ходуном ходила, но Энрика устояла. Вертолет упал, взметнув облако снега. Много снега. Должно быть, повезло, и свалился в сугроб. Значит, наверное, он выжил. Должен был выжить! Какое он, в конце концов, имеет право умирать, пока жива она?!
Камнепад остановился, однако скала горела, подожженная немыслимой силы огнем. Из разлома, в котором исчез дракон, послышался вой, и вот показалась голова. Она зажмурилась, потряслась, будто не решаясь поверить в происходящее. Потом синие глаза распахнулись вновь, и дракон выскочил наружу.
Энрика набрала воздуха в грудь. Пора. Ее выход. Как бы там ни было, ее оружие пока – самое действенное.
Дракон, сложив крылья и, раздувая ноздри, пошел к утонувшему в снегу вертолету. Он одолел уже половину разделявшего их расстояния, когда грязный звук золоченой скрипки достиг его ушей.
Дракон замер, прислушиваясь. Повернул голову, увидел Энрику и совсем по-человечески застонал. Энрика не сводила с него глаз. Почему-то звучание этой скрипки не отпускает дракона. Манит, заставляет прислушиваться, злиться, страдать и – просить еще.
И Энрика играла еще и еще. Вокруг горели огни, дымились обугленные скалы, резвился холодный ветер, под ногами таял колючий снег. Над всем этим летала музыка, рождаясь здесь и сейчас. Не реквием, но песнь жизни, расцветающей, несмотря на смерть. И дракон, будто заколдованный, медленно пошел к Энрике. Улегся на брюхо. Страшная морда приблизилась, взгляд задумчивых глаз не отрывался от скрипки и порхающего над ней смычка.
– Ты вспомнила эту скрипку, но позабыла меня?
Услышав голос, Энрика вздрогнула и остановилась. Рассеялось волшебство. Дракон приподнялся, одним прыжком развернулся к стоящему слева Адаму Ханну. Адам в одной руке держал пистолет, а в другом, за шиворот, потерявшего сознание Торстена Класена. Энрика несколько раз моргнула, чтобы убедиться: это действительно он. Принц или, вернее, король сейчас больше напоминал котенка, вытащенного за шкирку из воды.
Адам ткнул пистолетом в висок Торстена.
– Что этот выродок тебе сделал? За что ты мстишь ему? Скажи! Давай покончим с ним раз и навсегда. Нет таких грехов, которые нельзя было бы смыть кровью. Ты ведь не ему мстишь, а себе. Мне. Ластеру.
Дракон распахнул пасть, надвинулся на него. Миг – и сожрет обоих, Адама и Торстена. Но Адам не дрогнул.
– Если таков твой выбор, я принимаю его! – закричал он.
Но кое-кто не принял выбора.
Звук выстрела заставил Энрику подскочить на месте. Пуля выбила искру из кожи под самым глазом чудовища. Дракон, утробно рыча, повернул голову и увидел Нильса Альтермана. Прихрамывая, он шел к дракону, держа перед собой пистолет.
– Нильс! – Энрика бросилась к нему.
Нильс даже не взглянул на нее, только остановился и левой рукой приобнял за плечи. Взгляд же его не отрывался от дракона, ствол пистолета слегка двигался, стараясь поймать на мушку глаз.
– Фрау Маззарини! – долетел до них голос Адама Ханна. – Сыграйте что-нибудь.
– Что? – закричала Энрика, отстранившись заранее от Нильса.
– Что-нибудь спокойное.
Спокойное, на такой-то скрипке… Да ей только тишину в осколки разбивать. Но попытка не пытка. Энрика под влиянием непонятного наития принялась исполнять один из гимнов Дио, на этот раз в точности так, как предписывали правила. И дракон будто превратился в статую.
Он стоял и слушал, огромный, непоколебимый. Наклонив голову, почти не дыша. Нильс тоже замер, держа на прицеле огромный синий глаз. Его рука вытянута над самым носом дракона, почти касается чешуи. Ни один из них не отступит, но музыка будто остановила время, и это безмолвное противостояние грозило обратиться в вечность.
Краем глаза Энрика заметила Адама Ханна. Уже без принца и без пистолета он встал справа от нее, и взгляд дракона вдруг обратился к нему. Без гнева, но с каким-то совершенно другим чувством.
– Это я забрал тогда твою скрипку, – тихо заговорил Адам. – Ты так ее любила, а этот подонок выбросил ее, обгоревшую, в мусорное ведро. Я нашел ее лишь чудом. Отнес мастерам, и они сделали все, что могли, обратив ее в памятный сувенир. В память о тебе я написал музыку, реквием, запись которого украсила стену филармонии. И я настоял, чтобы там было написано твое настоящее имя: Леонор Берглер. Для меня ты так никогда и не стала Леонор Класен. Да и для себя – тоже.
Адам одним шагом преодолел расстояние, отделявшее его от дракона и положил руку на тяжелую морду. Морда опустилась от этого жеста, в синем глазу появилась огромная слеза. Сомкнулись и разомкнулись веки, капля потекла по чешуйкам вниз, упала в снег, оставив дымящееся отверстие.
– Хватит, Леонор, – еще тише заговорил Адам. – Достаточно смертей, достаточно боли. Что бы ни произошло в прошлом, впереди – будущее. Вернись ко мне. Ведь все эти годы я ждал тебя, хранил память о тебе. Мы все совершаем ошибки. Но ошибка не должна определять нашу жизнь! И если сейчас ты снова стоишь перед выбором – выбери жизнь. Свою, мою, – нашу жизнь. Она не закончилась, Леонор. Она лишь стала короче на пятнадцать лет. Но разве это хоть что-нибудь значит? Когда я смотрел в твои глаза, каждый миг был равен вечности. Вернись. Я верю, что в твоем сердце еще достаточно любви, чтобы вернуться!
Гимн подходил к концу, и Энрика в панике думала, что делать после. Секундной паузы хватит, чтобы дракон пришел в себя и сожрал Адама. Но если тут же, не прерываясь, начать другой гимн, то не почувствует ли дракон фальши?
Адам Ханн подался вперед и коснулся губами драконьей морды. Энрика вызволила из неподатливой скрипки последнюю нотку и опустила смычок. Больше в игре не было нужды. Творилось совсем другое волшебство.
Нильс опустил пистолет, завороженно глядя, как тело дракона окутывается серебристым сиянием. Все ярче и ярче. Адам Ханн шагнул назад, прикрывая рукой глаза. Энрика зажмурилась и почувствовала, как большие и сильные руки прижимают ее к большой и могучей груди. Чтобы там ни творилось, здесь – точно безопасно. И Энрика, успокоенная этой мыслью, выронила смычок и скрипку, обняла своего палача и замерла, слушая странный звук, исходящий от сияющего дракона. Как будто колокольчик звенит, или даже несколько, но все – в лад. Вот звук исказился, затрепетал и как-то вдруг превратился в стон, в плач.
На душе сделалось тихо и мирно. Энрика отстранилась от Нильса, посмотрела туда, где только что был дракон, но от него остался лишь огромный продавленный след в снегу. А посреди этого следа, сжавшись в комок, дрожала обнаженная девушка. Светло-русые волосы развевались на холодном ветру, почти не удерживаемые серебряной короной с точно таким же рубином, какой украшал корону Энрики.
– Это – она? – шепотом спросила Энрика.
– Да, – шепотом подтвердил Нильс. – Это – Леонор Берглер. С ума сойти…
Адам Ханн, на ходу расстегивая пуговицы, подошел к девушке, стянул шубу и набросил ей на плечи. Девушка вскрикнула и подняла взгляд. Энрика присмотрелась к ее лицу. Милое, почти детское выражение. Глаза ярко-синие, даже в свете гаснущих огней это видно.
Без шубы Адам Ханн выглядел устрашающе. Энрика и подумать не могла, сколько под ней всего. Ножи и тесаки в ножнах расположены так, чтобы удобнее выхватывать. Разных пистолетов – штук десять, не меньше. И еще какие-то штуки, похожие по виду на лимоны из металла, – целыми гроздьями.
– Гранаты, – пробормотал Нильс. – Диаскол меня задери – гранаты! Мы падали в вертолете, а рядом со мной сидела живая бомба!
Энрика покосилась на него, но не увидела на лице злости. Только благоговейное изумление.
– Я как будто спала, – раздался тонкий голос Леонор. – Это все был сон, да? Ведь правда?
Застонал, поднимаясь, принц Торстен. Леонор повернулась на звук и с криком подскочила. Адам поймал ее, прижал к себе.
– Нет, родная, это было наяву. Но теперь все закончилось. И эта мразь больше не должна тебя заботить.
Принц некоторое время тупо смотрел на Леонор. Энрика вдруг испугалась, что он кинется к ней с воплями о неземной любви, но… Принц пожал плечами:
– Чего сразу «мразь»? Я же не знал, что она из этих, почитателей Дио! Представь себе, каково в брачную ночь узнать, что брачной ночи у тебя не будет, и вообще – воздержание еще на пять лет! Ну разумеется, я принял меры! Так кто ж знал, что она так рассвирепеет, застав меня с фрейлиной в новогоднюю ночь, опоздавшего к празднеству всего-то на десять минут!
Но никто его не слушал, даже Леонор. Повернувшись к Адаму, она спросила:
– И что, я убивала? Я правда убивала? Это не было сном?
Адам покачал головой:
– Нет, родная, не ты. Дракон. То чудовище, которое ты по недоразумению впустила в свою душу. А сегодня мы убили дракона. Я, мой друг Нильс и фрау Энрика. С ним покончено. Эй, Торстен! – крикнул Адам, глянув на принца. – Я ведь прав? Нильс Альтерман – герой Ластера?
Принц, понуро топчущийся на месте, махнул рукой:
– Да хоть птица-секретарь, мне все равно! Давайте отсюда выбираться. Кстати, как мы это сделаем? Вертолета нет, идти далеко… О, возможно, уцелела корона! – И он направился к обломкам вертолета. Но остановился на середине пути. На губах его расцвела улыбка: – Погодите-ка… Так что же, я теперь могу любить все, что пожелаю, и не будет никаких последствий?!
– Да, ваше величество, – вздохнул Адам Ханн. – Теперь можете ни в чем себя не ограничивать. Как и раньше.
Торстен Класен, подпрыгнув и хлопнув в ладоши, радостно взвыл и побежал искать корону. Проводив его взглядом, Нильс повернулся к Адаму:
– Я бы его убил. И сказал бы, что принц погиб в битве с драконом.
Адам покачал головой:
– Нет уж. И так многие погибли. А его величество, несмотря ни на что, один из лучших правителей в истории Ластера. Что, впрочем, не мешает ему быть похотливой скотиной.
Адам прижал к себе вновь обретенную Леонор, и они вдруг поцеловались. Энрика ощутила, что краснеет, отвернулась. Легче не стало – встретилась взглядом с Нильсом.
– Вот что получается, когда выходишь замуж без любви, – устало сказал он. – Все заканчивается разбитым вертолетом, смертями, взрывами и слезами. Ну – да, поцелуями иногда тоже.
И в этот миг тоненький голосок в кармане Нильса откашлялся.
– Дамы и господа! – пропищал шарик, выпрыгнув наружу. – Леди и джентльмены! Фрау и герры, синьоры и синьориты! Позвольте мне сказать всего десять слов, которые заставят вас забыть обо всем на свете. Десять! – Он подпрыгнул, вспыхивая красным. – Девять! – Снова прыгнул. – Восемь! Семь! Шесть!
– Нильс, поспеши! – крикнул Адам Ханн.
Энрика почувствовала жжение в левом запястье, и на нее, словно ушат ледяной воды, обрушилось понимание того, что происходит.
– Нет! – вырвалось у нее одновременно с шариковым: «Пять!»
– Держи! – Адам бросил, а Нильс поймал книгу Волькера Гуггенбергера. Зажал ее подмышкой и схватил за руки Энрику. Глядя в ее отчаявшиеся глаза, произнес:
– Энрика Маззарини, согласна ли ты выйти замуж за меня, Нильса Альтермана, дабы пребывать вместе и в жизни земной, и в жизни загробной, доколе не будет воли Дио нас разлучить?
– Четыре! – верещал шарик, захлебываясь от восторга.
– Что?! – вырвалось у Энрике. – Я…
– Три!
Нильс крепче сжал ее пальцы и сказал:
– Твой выбор, Рика. Свой я сделал.
– Два!
– Энрика Маззарини, согласна ли ты выйти замуж за меня, Нильса Альтермана, дабы пребывать вместе и в жизни земной, и в жизни загробной, доколе не будет воли Дио нас разлучить?
– Один!
Мир закружился перед глазами, лопнул и рассыпался, осколки полетели в пустоту. В ту же пустоту затянуло Энрику. И та же пустота поглотила ее ответ.
