36

Мари с Ником стояли под большим кедром, от которого начиналась тропа, ведущая к Рачьему ручью и Поляне собраний, что принесла им столько боли и столько радости.

– Мы с Кэмми не будем вам мешать, – сказал Дэвис. Он подошел к Мари и неуверенно спросил: – Можно я тебя обниму, Жрица Луны?

– Конечно!

Мари заключила его в объятия, но, прежде чем отпустить ее, Псобрат шепнул ей на ухо:

– Богиня хочет, чтобы ты взяла в путешествие ее лик.

Мари, удивленно захлопав глазами, отступила от него.

– Что?

Дэвис покраснел.

– Я… гм, не хотел говорить этого при всех. Это слишком личное; что-то, что должна знать только ты. Но она определенно хочет уйти с нами. Возьми ее лицо, Жрица Луны. Это будет первый идол, которого мы разместим на равнинах Всадников ветра.

– Но кто будет приглядывать за мамой, если я ее заберу?

– О, Мари! Твоя мама будет с Богиней. Она тоже пойдет с нами. Ты ведь понимаешь, что этот идол – и остальные тоже – не всамделишная Великая Мать, да?

– Я понимаю это здесь, – Мари коснулась головы так же, как Дэвис совсем недавно, – но не здесь, – она положила руку на сердце.

– Доверься своей Богине. Она повсюду. Помни, она нашла меня в Древесном Племени еще до того, как я узнал ее имя, – сказал Дэвис. – До встречи, Жрица Луны. Я буду ждать скорой встречи с тобой и нашей Стаей.

– Пока, Дэвис. – Мари опустилась на колени, и Кэмми засеменил к ней. Она обняла маленького терьера, и он довольно ткнулся ей в руку лбом. Улыбаясь, она подняла глаза на Дэвиса. – Что он делает?

– Выражает то, что я называю терьерской любовью. Теперь ты официально часть его Стаи.

– О! Спасибо тебе, Кэмми. – Мари взяла его морду в ладони и от души поцеловала в кончик носа. Завиляв хвостом и вывалив язык в собачьей улыбке, он потрусил за Дэвисом.

– Теперь моя очередь обниматься и целоваться?

Мари поднялась и шагнула в объятия Ника. Прижавшись к нему, она уткнулась лицом ему в грудь, жадно вдыхая его запах.

– Я тебя люблю, – сказала она.

– А я люблю тебя.

– Не умирай.

Он немного отодвинулся и приподнял ей подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Не буду.

– Поклянись.

– Я клянусь, что не умру. У нас еще полно работы. Нам еще надо построить мир и вырастить детей.

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Да. И помни: ты связался с Землеступом, а мы не позволяем нашим парам просто пропасть.

У него взлетели брови.

– Парам?

– Да, парам. Если ты не против, – добавила она.

– Конечно, не против. Гм. А мы не должны устроить какую-нибудь церемонию?

– Должны. И, обещаю, тебе она понравится, но больше я ничего не скажу – придется тебе помучиться от любопытства. Все одной причиной больше вернуться живым.

– Такой причины мне вполне достаточно. – Ник нагнулся и поцеловал ее, и ее мир заполнился прикосновениями его рук и вкусом его губ.

Ей не хотелось его отпускать. Ей хотелось обнимать его до конца жизни.

Она неохотно отстранилась.

– Завтра вечером – или послезавтра на рассвете у Канала. Я буду ждать.

– Завтра вечером – или послезавтра на рассвете у Канала. И даже смерть меня не остановит. Клянусь.

– Хорошо. Я это запомню. – Мари повернулась к Лару. – Позаботься о нем – и о себе тоже. – Она поцеловала овчарку в макушку. Лару не завилял хвостом и не бросился ее вылизывать; он просто посмотрел ей в глаза, и ее омыло волной любви. Мари вытерла слезы. – Спасибо, друг мой. Спасибо.

Ригель подошел к Нику, поставил ему лапы на грудь и уставился ему в глаза. Мари удивилась: такое поведение для молодого пса было нехарактерно. А еще она удивилась, когда поняла: он так вырос, что его лапы почти доставали Нику до плеч.

– Я вернусь. Живой и невредимый. Тебе я тоже клянусь. А ты позаботься о Мари, – сказал Ник Ригелю.

Ригель немедленно стал самим собой и обслюнявил ему лицо.

Затем Ригель подошел к отцу. Они с Лару прикоснулись друг к другу носами, и Ригель опустил голову, обнажая перед альфой шею. Лару тепло лизнул его и пошел догонять Кэмми и Дэвиса.

Ник обнял Мари в последний раз, прижав к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. А потом ушел вслед за своим спутником, и она смотрела, как его широкие плечи и мускулистая спина исчезают в лесу.

Он не оглянулся. Мари была этому рада. Ей не хотелось, чтобы он видел, как она цепляется за Ригеля и беззвучно рыдает в мягкий собачий мех.

Они взяли отличный темп и задолго до полудня добрались до Рачьего ручья. Они шли по тропе, которую годами считали простой звериной тропой; теперь они знали, что она вытоптана ногами целых поколений Землеступов, спешащих на собрание. Дорога вывела их к западному берегу ручья, где спуститься к воде было проще.

– Давай перейдем здесь, – предложил Ник. – Дальше к северу берег становится очень крутым.

– Я помню, – кивнул Дэвис. – Да и течение тут не слишком сильное.

Он махнул Кэмми, и тот бросился переплывать ручей, а Лару последовал за ним.

Вода была холодная, но приятная после долгого пути – учитывая, что большую его часть им приходилось идти в гору. Ник нагнулся и плеснул водой на лицо, а потом набрал воды в ладони и принялся жадно пить – пока до него не донесся странный звук.

Дэвис уже стоял на восточном берегу и, посмеиваясь, наблюдал за Кэмми, который катался по мху, пытаясь просушить шерсть.

Ник бросился к нему.

– Ты это слышал?

– Я слышал только Кэмми.

Ник вернулся к воде и повернулся на север. Кэмми притих, и все они стали прислушиваться вместе с Ником.

Над водой разнесся слишком хорошо знакомый звук. Ник и Дэвис, а с ними и Лару с Кэмми мигом насторожились.

Дэвис подошел к Нику, напрягая слух. Звук повторился, и ему вторил другой – похожий, но не совсем.

– Два человека кашляют? – прошептал Дэвис.

Ник кивнул.

– Похоже на то. Возможно, это зараженные Землеступы вроде Джексома и Мэйсона.

– Ну, мы хотя бы знаем, насколько они опасны. – Дэвис последовал примеру Ника и, сняв по спины арбалет, наложил стрелу.

Надсадный кашель повторился, сопровождаемый омерзительным рвотным позывом.

– Болезнь свежевателей, будь они неладны, – тихо сказал Ник. – Взгляни на Лару и Кэмми. Они смотрят на наш берег выше по ручью. Давай вернемся на ту сторону и подойдем с западного берега. Если мне не изменяет память, с него виден и ручей, и поляна рядом. Если это свежеватели, мы сможем подстрелить их с высоты.

– А если это больные Землеступы?

Ник вздохнул.

– Если это Землеступы и мы сможем пробраться мимо них незамеченными, так мы и поступим.

– А если они нас увидят?

– Тогда будем защищаться, – мрачно сказал Ник.

– Впервые в жизни я надеюсь, что мы наткнулись на свежевателей, а не на Землеступов. – Дэвис коснулся плеча друга. – Ты ведь знаешь: Мари поймет. Она бы хотела, чтобы мы защищались.

– Знаю. А еще я знаю, что она может исцелить их, и они станут как Джексом и Мэйсон после омовения – нормальными ребятами, которые стали жертвами страшной болезни.

Дэвис кивнул.

– Понимаю. Мне это тоже не нравится, но выбор у нас невелик.

– Давай перейдем ручей, поднимемся на холм и посмотрим, кто там на поляне. Пожалуй, самое время попросить помощи у твоей Богини, – сказал Ник.

– Хорошая мысль. – Дэвис склонил голову и жарко зашептал, обращаясь к Великой Матери-Земле: – Пожалуйста, защити нас, о Великая Богиня. Мы лишь хотим пробраться в Племя за священным папоротником. Мы не хотим проливать кровь – будь то Псобрат, Землеступ или даже свежеватель. Прошу, помоги нам.

Дэвис и Кэмми – куда тише, чем в прошлый раз – двинулись за Ником через ручей. Стараясь издавать как можно меньше шума, они поднялись на холм, выходящий на Рачий ручей и Поляну собраний, и на животах преодолели последние ярды до края крутого берега.

Ник посмотрел вниз, с трудом веря своим глазам.

– Жуки и пауки! Это же Уилкс с Одином и Клаудия с Марией! – зашептал Дэвис. Он хотел было подняться и позвать их, но Ник остановил его, положив руку ему на плечо.

– Они больны, – негромко сказал Ник. – Очень больны. Смотри, Клаудию аж наизнанку выворачивает у того бревна. И я отсюда вижу, как лихорадит Уилкса.

– О Богиня! Думаешь, это болезнь свежевателей?

Ник вгляделся в Псобратьев. Уилкс сидел, привалившись спиной к дереву. Один лежал рядом. Большой пес не отводил глаз от своего спутника. Дурной знак. Собака явно тревожилась.

– Похоже на то… – начал Ник, но Дэвис его перебил.

– Жуки и пауки! – тихо затараторил он. – Только посмотри на идол Великой Богини. Он же совсем развалился.

Ник не сразу отыскал взглядом то, что прежде было очаровательной статуей отдыхающей Богини. Ее тело было уничтожено: оно обвалилось внутрь и было присыпано странной горой земли. Что хуже всего, мох, папоротник, трава и даже плющ были поражены какой-то болезнью. Земля вокруг оскверненной статуи была изрыта, а зелень пожухла и почернела.

– Думаешь, это сделали они? – спросил Дэвис.

Ник перевел взгляд на Клаудию. Молодая женщина выпрямилась и нетвердым шагом направилась к ручью. Мария держалась рядом, заглядывая ей в лицо с той же тревогой, с какой Один следил за Уилксом. Клаудия тяжело опустилась на колени, осторожно закатала рукава грязной туники, и Ник услышал, как Дэвис тихо ахнул, когда они оба увидели огромные скопления нарывов у нее на запястьях и сгибах локтей.

Кривясь от боли, Клаудия омыла руки и жадно напилась воды. Потом она повернулась к Уилксу. Ветер донес до них ее голос.

– Иди один. Если найдешь Мари, можешь вернуться за мной. Я тебя только задерживаю.

Уилкс слабо помотал головой.

– Я чувствую себя не лучше твоего. Разве что рвота еще не началась. Пока. Нет, мы пойдем вместе. Мы должны. Рано или поздно Тадеус нас хватится, и, бьюсь об заклад, он нас не оставит – из чистой злобы или по какой-то еще причине. Здесь, вдали от посторонних глаз, он убьет нас, не задумываясь.

Клаудия дрожащей рукой указала на поваленное дерево, у которого ее стошнило, и лук с полным стрел колчаном, которые лежали рядом вместе с ее дорожным мешком и плащом.

– Если он нас выследит, я его задержу, чтобы ты смог уйти. Найди Мари – это наш единственный шанс.

– Не похоже, что статую разрушили они, да и сил у них для такого явно маловато, – сказал Ник.

– Но чтобы Охотник выслеживал Воинов? – потрясенно зашептал Дэвис. – Как такое вообще возможно?

– Сейчас выясним. – Ник поднялся и замахал руками над головой: – Привет Псобратьям!

– Ник? – произнес Уилкс, а когда рядом с Ником показался Дэвис, в голосе Воина прозвучало искреннее облегчение. – Ник! Это и правда ты! Хвала Солнцу!

Ник и Дэвис торопливо спустились по крутому склону. Лару и Кэмми в несколько скачков достигли ручья, прыгнули в воду и, работая мощными лапами, переплыли на другой берег, где их встретили овчарки Воинов.

Вслед за собаками Ник и Дэвис перебрались через ручей, сражаясь с сильным течением. Когда они выбрались из воды, Клаудия и Уилкс уже стояли рядом – такие же радостные, как их псы, но куда менее уверенно стоящие на ногах.

Уилкс подошел к Нику и заключил его в медвежьи объятия, застав молодого Псобрата врасплох.

– Чтоб мне провалиться, парень! Знал бы ты, как я рад тебя видеть! – сказал Уилкс.

– Мари с вами? – спросила Клаудия, обнимая не менее ошарашенного Дэвиса.

– Нет, мы вдвоем. А с вами кто-то есть? – Ник окинул поляну зорким взглядом Воина.

– Никого. Мы ушли. Мы должны были найти тебя – и Мари, – сказал Уилкс. Тут его скрутил приступ кашля, и он согнулся, не в силах продолжать.

– Что случилось? Почему вы здесь, и что произошло с идолом Богини? – спросил Ник, поддерживая надсадно кашляющего Главу Воинов за плечи и помогая ему снова устроиться под деревом.

– Идол Богини? – выдохнул Уилкс между приступами кашля.

– Она была здесь. Посреди этого черного месива. – Дэвис указал на землю.

Уилкс помотал головой.

– Я не знаю, что здесь произошло. Когда мы сюда пришли, все так и было.

– Племя заразилось болезнью свежевателей, – начала рассказывать Клаудия, пока Дэвис помогал ей сесть рядом с Уилксом, а Лару и Кэмми устраивались рядом с Одином и Марией. – Мы не знаем, как это произошло. Знаем только, что с этим как-то связан Тадеус – или, по крайней мере, ему известно о некоем лекарстве, которым он готов поделиться только со своими приспешниками, которых отобрал лично.

– Сам Тадеус не болен? – спросил Дэвис.

– Нет. Но он изменился. Это началось, еще когда он вернулся с вылазки, – просипел Уилкс. – Но сейчас все хуже некуда. Одиссей умер.

Ник похолодел.

– Что? Но как? Только не говори, что из-за кинжала!

– Из-за него самого. Рана воспалилась. Начала гноиться. И Тадеус окончательно свихнулся. Он разговаривает с Одиссеем так, словно тот до сих пор рядом, – сказала Клаудия. – А то, что он говорит… это слова безумца.

– Мы должны были уйти. Должны были найти вас с Мари.

– Где остальные Воины? – спросил Ник.

Уилкс промолчал, и за него ответила Клаудия:

– Они отвернулись от Уилкса. Все. Только я осталась.

– Что?! – недоверчиво воскликнул Дэвис. – Да как хоть кто-то мог предпочесть Тадеуса Уилксу? Он только и умеет, что запугивать! Лидер из него отвратительный: сыплет угрозами, бахвалится и требует к себе уважения вместо того, чтобы его заслужить. Уж я-то знаю! Этот хмырь был моим наставником. Хуже и придумать сложно!

Уилкс грустно покачал головой.

– Те, кто за ним пошел, тоже озлобились.

– Или поверили Тадеусу – решили, что выжить и, как он говорит, «вернуть Племени былое величие» можно только одним способом: выследить Мари, притащить ее в Племя и силой заставить всех исцелить, – сказала Клаудия с отвращением на лице и согнулась в очередном приступе мокрого кашля.

– Сперва им придется убить меня, – мрачно сказал Ник.

– Именно это Тадеус и собирается сделать, – сказал Уилкс.

– В жизни не поверю, что Сирил и Совет с ним согласны! – воскликнул Дэвис.

– Совета больше нет. Все Старейшины мертвы, – сказал Уилкс.

– Все они погибли в огне, кроме Сирила. Его убил Тадеус, – добавила Клаудия.

– Неужели Племя обезумело вместе с ним? Как они могли позволить Тадеусу убить Сирила? – спросил Ник.

– Они не знают, что Сирил его убил, – пояснила Клаудия. – Они думают, что он тоже погиб в огне. Но я слышала, как он разговаривает с Одиссеем, хотя тот уже был мертв, – он хвастался тем, что прикончил Сирила. – Клаудия вытерла потный лоб рукавом. – Племя не узнать, Ник. Больше половины наших погибли в пожаре, еще примерно пятьсот человек ранены. А потом нас начала косить эта жуткая болезнь. Мы сбежали вчера на закате, и к тому времени от нее уже умерло больше половины раненых.

– После того как Воины от меня отвернулись, власть прибрали Тадеус и его головорезы, – сказал Уилкс.

– Что-то тут не сходится. – Дэвис покачал головой. – Не понимаю, как Племя могло такое допустить. Большинству Тадеус даже не нравится, что уж говорить о доверии или уважении.

– Он сильнее всех, – сказал Уилкс. – Тем более после того, как нас одолела эта болезнь. Все, кто мог выступить против него, или больны, или настолько отчаялись, что готовы выполнять любые его распоряжения, лишь бы вернуть Племени былое величие.

– Вот мы и ушли, – сказала Клаудия. – Мы хотели предупредить вас с Мари. Эта болезнь каким-то образом связана со свежевателями. Это я тоже подслушала у Тадеуса. Еще он сказал, что у него есть лекарство, но, насколько я поняла, оно не столько исцеляет, сколько меняет. И оно как-то связано с плотью и нашими псами. Я не совсем поняла, что он имеет в виду, но звучало это до отвращения схоже с тем, что делают свежеватели, когда обдирают кожу своих жертв и прикладывают ее к себе.

Клаудия замолчала, и все ее тело затряслось от кашля. Наконец она продолжила:

– Не знаю, сможет ли Мари нас вылечить и согласится ли вообще это делать, но мы с Уилксом должны были попытаться найти ее – вас обоих – и предупредить, пока не поздно. Не ходите туда. Вам нельзя в Племя. Это уже не то Племя, которое вы знали. Тадеус вас убьет.

– Мы уже имели дело с этой болезнью, – сказал Ник. – Землеступов она тоже поразила. Ты права: это не просто инфекция. Если мы не ошибаемся – это еще нужно обсудить с Мари, но, судя по твоему рассказу, мы не ошибаемся, – то лекарство Тадеуса скорее заставляет инфекцию мутировать, чем уничтожает ее.

– Вы правильно сделали, что ушли. И хорошо, что вы нас предупредили, – сказал Дэвис. – Мари может вас вылечить.

– Но захочет ли? – спросил Уилкс.

– Если вы попытаетесь силой притащить ее в Племя – нет, – сказал Ник. – И если вы задумали что-то в этом духе, вам придется иметь дело со мной и целой Стаей, состоящей из людей, собак и одной очень опасной кошки, и все они будут сражаться, чтобы ее защитить.

– Не то чтобы она нуждалась в защите. Она и сама кого хочешь защитит, – добавил Дэвис.

Уилкс замотал головой.

– Мы сейчас никого не способны заставить что-то делать.

– Это верно. А когда вы выздоровеете? Что тогда? – выразительно спросил Ник.

– Я не стану заставлять Мари идти в Племя. – Клаудия отвернулась и грустно помотала головой. – Всю свою жизнь я считала это место своим домом, но теперь я даже возвращаться туда не хочу.

– А ты? – спросил Ник Уилкса.

– Меня там больше ничего не держит. Итан и Джинджер погибли в пожаре. Воины от меня отвернулись. Я не узнаю свой народ, не узнаю свой дом. Мне больше нет места в Племени. – Пустые глаза Уилкса смотрели куда-то вдаль.

– Вы можете пойти в нашу Стаю, – сказал Дэвис. – Там вас примут. И вас, и ваших спутников.

– Что это за Стая? – спросила Клаудия.

– Это наше новое племя, – с нескрываемой гордостью пояснил Дэвис. – Мы объединили Племя, Клан и Цепь, и получилась Стая – место, где все могут быть сами собой, не опасаясь изгнания или осуждения.

– И мы покидаем эти места. Навсегда. Мы хотим начать новую жизнь в новом мире, – сказал Ник. – Мы будем вам рады. Или же – я не рискну утверждать за Мари, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы смело утверждать: она не позволит вам страдать, даже если вы не захотите к нам присоединиться. Она вылечит вас, но она не позволит вам мешать Стае, так что не удивляйтесь, если вы окажетесь здоровыми, но привязанными к дереву где-нибудь на границе территории Племени.

– Она имеет на вас такое влияние? – спросил Уилкс.

Ник засмеялся.

– Да, на меня и на всю Стаю. И не только Мари. Стаей управляют и другие женщины. У нас матриархат. Мы уважаем все мнения, но конечное слово остается за женщинами.

– Звучит любопытно. Приятное разнообразие после Племени. Кажется, эта Стая мне по душе, – сказала Клаудия.

– Но найдется ли в ней место для Главы Воинов, который растерял всех своих людей? – спросил Уилкс.

– Место найдется всем, кто готов принести Стае клятву верности и хочет начать новую жизнь.

– Я хочу попытаться, – сказал Уилкс. – Я уже не так молод, как вы, но, надеюсь, мой опыт чего-нибудь да стоит.

– Он стоит очень дорого, мой друг, – сказал Ник.

– Так где сейчас эта Стая и твоя Мари? – спросила Клаудия. – Надеюсь, не очень далеко. Я не уверена, что мне хватит сил на долгий переход. Нам с Уилксом становится все хуже.

– Это неблизко, – сказал Ник. – Но Дэвис поможет вам их найти.

– Нет! Мы же договорились: я иду с тобой на случай, если что-то пойдет не так, – запротестовал Дэвис.

– План изменился. Уилкс и Клаудия не доберутся до родильной норы без твоей помощи, а у меня нет времени возвращаться с тобой – или ждать, пока ты вернешься. Дэвис, ты ведь понимаешь, что это значит. Уходить придется на закате, сегодня вечером, а не послезавтра утром.

Дэвис помотал головой.

– Стая не готова.

– Будет готова, когда ты расскажешь Мари, что произошло. – Ник повернулся к Уилксу. – Какова вероятность, что Тадеус пойдет за вами, когда поймет, что вы ушли?

– Очень высокая.

– А значит, по нашему следу он может добраться и до Мари, – сказала Клаудия.

– Вот поэтому-то Мари и Стае нужно уходить как можно скорее, – сказал Ник. – Дэвис, вы с Кэмми бегите вперед. Предупредите Мари. Она отправит людей, чтобы встретить Уилкса и Клаудию и помочь им добраться до норы.

Уилкс кивнул.

– Один и Мария возьмут след Кэмми. Мы пойдем за тобой, Дэвис.

– Звучит неплохо, – кивнул Дэвис.

Ник поймал затуманенный лихорадкой взгляд Уилкса.

– Мне надо знать, где сейчас священный папоротник.

Ник внимательно наблюдал за бывшим Главой Воинов, оценивая его реакцию. В глазах мужчины он увидел недоумение, а потом понимание.

– Так вот почему ты здесь. Ты возвращаешься в Племя за священным папоротником.

– Да.

– Если они тебя поймают, они тебя убьют, – сказал Уилкс. – И я сейчас не про Тадеуса и его Охотников. Воины тоже. Тадеус убедил почти всех, что вы с Мари в ответе за пожар и смерть Сола.

– Он был моим отцом! Это Тадеус его убил, а не я!

– Мы-то знаем, – сказала Клаудия.

– Проклятье, Ник. Я там был. Я видел все собственными глазами. Я знаю, что ты не виноват, но многие Воины тоже были там в ту ночь. Они видели то же, что и я, но слова Тадеуса заставили их поверить в какую-то другую версию событий. Если они тебя поймают, они тебя убьют, Ник, – повторил Уилкс.

– Но только не сразу, – сказала Клаудия. – Они сделают из тебя приманку для Мари.

– Они меня не поймают. Вы скажете, где мне найти священный папоротник, или нет?

Уилкс вздохнул.

– Маэва и ее женщины следят за ним на самом верху старой сосны, на которой устроена платформа для медитаций. Но, Ник, это еще и временный лазарет. Там повсюду больные. Пробраться незаметно будет невозможно.

Ник прищурился, пытаясь что-нибудь придумать. Затем он выпрямился и широко улыбнулся друзьям.

– А если меня заметят, но не узнают?

– Что ты имеешь в виду? В Племени все знают, кто ты такой – и кто такой Лару, – сказала Клаудия.

Ник кивнул.

– Это верно. Значит, Лару придется спрятаться, а мне просто нужно смешаться с толпой.

Дэвис хлопнул Ника по спине.

– Понял! Ты прикинешься больным!

– Очень больным.

Ник натянул капюшон дорожного плаща пониже. Он сгорбился и согнулся так, словно у него болел живот. Затем он надрывно закашлялся и вытер рот дрожащей рукой.

– Неплохо, – сказала Клаудия. – Только нужно будет прикрыть руки, чтобы никто не заметил, что у тебя нет нарывов.

– И вываляйся в грязи. В Племени уже пару дней как никто не моется, – добавил Уилкс.

– Я пойду дальше, – сказал Ник. – Я испачкаюсь и прикрою руки, но еще расцарапаю колючками запястья и лицо – везде, где видна кожа. Вид у меня будет тот еще.

– Нет, Ник! Нельзя этого делать. Ты подхватишь паршу, – сказала Клаудия.

Ник только улыбнулся.

– Если и так, меня исцелит наша Жрица Луны. Ей не привыкать.

– Если тебя кто-нибудь остановит, спрячь лицо и скажи, что только хотел посидеть у священного папоротника. Мол, вид папоротника тебя утешает, – сказал Уилкс. – Как-то раз я слышал это от Маэвы.

– Возможно, мне повезет, и Маэва будет единственной, кого я встречу, – сказал Ник.

– Нет, – твердо ответил Уилкс. – С ней тебе точно видеться не стоит. Она изменилась с тех пор, как узнала о смерти Сола.

– Изменилась настолько, чтобы причинить вред сыну человека, которого она любила? – не поверил Дэвис.

Уилкс и Клаудия обменялись встревоженными взглядами, после чего Уилкс медленно кивнул.

– Думаю, ты сам увидишь, что Племя изменилось до неузнаваемости.

– А я думаю, что тебе вообще не стоит ни с кем говорить. Пробрался в Племя, тихонько забрал папоротник – и назад.

– Согласен. – Ник внимательно посмотрел на Уилкса, прежде чем принять окончательное решение. – Я вам поверю, но если вы предадите мое доверие, вам придется иметь дело с Мари, Зорой, О’Брайеном, Антресом…

– Шеной и целой толпой Землеступов. И со мной, – закончил Дэвис.

– Ты можешь мне верить. Я даю тебе слово, но понимаю, что единственный способ по-настоящему тебя убедить – это показать лично, – сказал Уилкс.

– Тут ты прав, но нам надо с чего-то начинать. Кто-нибудь сторожит Канал и привязанные там лодки?

Уилкс язвительно хохотнул.

– Нет. Все слишком больны. Мы с трудом добыли еды и организовали крышу над головой. Хвала Солнцу за свинью с поросятами, которые забрели к нам несколько дней назад. Кролики почти закончились, и…

– Погоди! Ты сказал «свинья»? – переспросил Ник.

– Да. С тех пор как нас одолела болезнь, больше есть было нечего. Ну, если не считать нескольких кроликов, но кроликов мы бережем для собак.

– Ты видел эту свинью? – спросил Ник.

– Я ее и подстрелил. – Уилкс покачал головой, припоминая. – Злющая была, страсть. Поросята визжали так, будто их кто-то резал, а она ворвалась в лагерь, пытаясь их найти. Когда мы их поймали, я запретил их убивать – сказал, что их надо подрастить. Но кто знает, что с ними случилось.

– Ты не заметил в этой свинье ничего странного?

– Она вся была в крови, словно только что из драки, но кровь была не ее. И пахло от нее отвратно.

– Вот оно, – сказал Ник Дэвису. – Вот как они заразили Племя. Так же, как было с оленем, который заразил Тадеуса и Землеступов.

– О чем это ты? – нахмурилась Клаудия.

– Дэвис вам все объяснит по дороге. – Он повернулся к молодому Охотнику. – Отведи их к норе. Как можно быстрее. Расскажи обо всем Мари. И скажи ей, что уходить придется сегодня, на закате. Она поймет.

– Надеюсь на это, потому что я, например, не понимаю, – вставил Уилкс.

– Ты поймешь, но, поверь мне, легче от этого не станет.

Он встал и протянул руку Уилксу, а Дэвис помог подняться Клаудии.

– Скажи честно: Мари действительно может нас вылечить? – спросил Уилкс.

– Да. Это я вам гарантирую, – кивнул Ник.

– Я видел, как она это делает. Трижды, – добавил Дэвис.

– Ник, сделай круг и подходи к платформе для медитаций с севера. Иди по выжженной тропе со стороны Канала. Все, у кого еще остались силы, заняты тем, что пытаются обустроить уцелевшие гнезда и поднять людей на деревья, – сказал Уилкс.

– Полезно знать. Спасибо тебе.

– И помни: если они увидят Лару, то поймут, что это вы, – добавила Клаудия. – Все Племя знает, что он выбрал тебя после смерти Сола. Когда мы уходили, только и разговоров было, что псы продолжают считать его альфой.

Ник потрепал Лару по голове и нежно ему улыбнулся.

– Потому что он и есть альфа.

– Альфы не любят прятаться, – сказал Уилкс, выразительно глядя на Лару.

– А еще альфы умны и ставят благо Племени превыше своих интересов. Мой Лару превыше всего ставит благо Стаи.

Лару низко и отрывисто гавкнул, словно в подтверждение слов Ника.

– Будь осторожен. – Уилкс пожал Нику руку.

– Бери священный папоротник и сразу же уходи, – сказала Клаудия.

– Так и сделаю. Скажите Мари, чтобы не беспокоилась.

– О, она будет беспокоиться, еще как, – мрачно сказал Дэвис. – Да еще и рассвирепеет, когда узнает, что ты ушел один.

– Но она поймет. Встретимся у Канала на закате, дружище. Пошли, Лару!

И вместе с огромным псом Ник побежал прочь, навстречу Древесному Племени.