12

– Они тебя ждут!

Звонкий голос Изабель отвлек Зору от ее мантры. Она глубоко вздохнула, расправила плечи и вышла из кладовой, примыкавшей к родильной норе.

– Ой, Зора! Какая ты красавица! – ахнула Изабель.

Зора в очередной раз смущенно поправила волосы.

– Ты правда так считаешь?

– Конечно!

– Но мне мало быть красавицей. Я хочу быть уверенной, сильной, величественной. Я хочу быть настоящей Жрицей Луны. Я постаралась привести себя в порядок, но я не ожидала, что мне придется омывать остатки Клана – без Мари, практически без подготовки. Самостоятельно призывать луну. Впервые для всего Клана. Одной.

– Послушай, у тебя все получится. У тебя уже все прекрасно получается. Только посмотри, сколько ты всего сделала. Ты обработала раны женщин Клана и беженцев-Псобратьев, – Изабель демонстративно поиграла бровями. – Разве ты могла предположить, что тебе придется это делать? Но ты все равно справилась.

– Их раны болезненные, но не опасные. От меня требовалось только ослабить неприятные ощущения, наложить шину на лодыжку Сары и хорошенько смазать гелем алоэ ожоги Розы и Лидии. Сменить перевязку О’Брайену было делом пары минут. Его рана уже почти затянулась, а это заслуга Мари. – Она помолчала, задумчиво склонив голову и размышляя вслух: – Знаешь, для Псобрата О’Брайен очень мил. Хотя он слишком светловолосый и высокий, чтобы его можно было назвать красавчиком.

– Мне нравятся его щеночки.

– Изабель, это не его щеночки. Это щенки Фалы, спутницы Розы. Но О’Брайен спас их из огня. Это был очень храбрый поступок.

– Знаю, это прозвучит странно, но я рада, что он их спас. Они же совсем малыши. И такие хорошенькие!

– Ну, для детенышей собаки они довольно милы, – признала Зора. – Уж точно получше Ригеля. Этого обжору слепили из шерсти и лап. Как представлю, до каких размеров он вырастет… – Зора зажмурилась и помотала головой. – Нет, не хочу об этом думать. Сейчас мне надо думать о том, как призвать луну. – Она распахнула глаза. – О Богиня! А если у меня не получится? Если я не смогу призвать луну?

– У тебя получится. Я знаю, что получится. Ты сделала все, что делает Жрица Луны. Ты позаботилась о раненых и в последний момент организовала празднование Бельтейна. – Изабель бросила на нее хитрый взгляд и добавила: – Ты даже вспомнила, где закопали весенний мед.

– Ну, это было легко. Я видела, как его закапывали.

– И ты наготовила рагу на всех.

– Это тоже было нетрудно. Корнеплоды были уже готовы, от меня требовалось только руководить процессом. Я даже ложку в руки не брала.

– Ты руководила процессом, потому что обрабатывала раны, продумывала расположение костров и разбрызгивала лавандовое масло, выкапывала мед, ходила за водой и приводила в порядок тюфяки, потому что до тебя тут был… – Изабель оглядела прибранную родильную нору, – жуткий хаос. Зора, даже не думай о том, похожа ли ты на настоящую Жрицу Луны и сумеешь ли ты призвать луну. Ты и есть настоящая Жрица Луны. Помни об этом, и все будет хорошо.

– А что насчет Джексома? Я боюсь, что… – начала Зора, но приступ неприятного мокрого кашля заставил ее замолчать.

Изабель помрачнела.

– Как ты себя чувствуешь? Я уже не в первый раз за сегодня слышу, как ты кашляешь. Да и румянец у тебя какой-то нездоровый.

– Я в порядке. Просто простудилась.

– Береги себя. Ты нам нужна здоровой. А что Джексом? Ты можешь только его омыть. Остальное зависит от него.

– Если я тебе кое-что расскажу, обещаешь, что никому не расскажешь?

– Жрица Луны, я даю слово, что со мной твои секреты в безопасности.

– Мне ужасно стыдно, но я не хочу, чтобы сюда пришел кто-то из Землеступов. Один Джексом чего стоит! Я… я не знаю, что сделаю, если на праздник явится толпа мужчин, одержимых ночной лихорадкой в несколько раз сильнее обычного. Изабель, я их боюсь.

Изабель взяла ее за руку.

– Конечно, боишься! Я видела, что они сделали с тобой и Данитой. Но, Зора, для беспокойства нет причин. Если Землеступы придут, ты сделаешь то, что сделала бы любая Жрица Луны. Ты прикажешь им встать на колени и омоешь их от лихорадки.

– Так и сделаю, – сказала Зора и взмолилась, чтобы это было правдой.

– Думаю, первым делом тебе нужно омыть Джексома. Тогда если мужчины нас найдут, он поможет тебе с ними справиться. Я знаю, что ты поручила О’Брайену и Шене патрулировать границу, но… – Она замолчала, покусывая губу.

– Но они убьют членов нашего Клана.

Изабель, тревожно распахнув глаза, медленно кивнула.

– Я не хочу, чтобы это случилось.

– Этого не будет. Я этого не допущу. Если они придут, я их омою. Я их Жрица и поступлю так, как подобает поступить Жрице. Спасибо, что напомнила мне об этом. Теперь я готова.

– Тогда позволь мне проводить тебя к твоему Клану, Жрица Луны.

– Веди, – твердо сказала Зора.

Прогнав из головы все сомнения, Зора покинула родильную нору и двинулась за Изабель по выложенной камнями тропе, ведущей на небольшую поляну, по которой бежал чистый, спокойный ручей. Еще не доходя до поворота, за которым скрывалось это непривычное для собраний место, Зора услышала ритмичный бой барабанов и высокий, хрустально-чистый звук флейты. Легкий ветер донес до нее запах костров и знакомый аромат лаванды и соли – смеси, которую разбрызгивали в ночь собрания, чтобы отпугнуть стаи волкопауков.

Изабель добралась до обзорной точки первой. Девушка повернулась и поймала взгляд Зоры. Та кивнула:

– Я готова.

Изабель повернулась к Клану, и над поляной, перекрывая игривую музыку, разнесся ее сильный, молодой голос:

– Наша Жрица здесь! Зажигайте факелы! Готовьте Клан!

Объявив о прибытии Жрицы Луны, Изабель сбежала по каменным ступеням и присоединилась к празднующим.

Зора заняла свое место, глядя на Клан сверху вниз. О’Брайен и Шена зажгли факелы и разошлись по противоположным сторонам круга, очерченного смесью лаванды и соли и цепочкой костров. В центре круга, рядом с идолом Богини Земли, пылал главный костер. Этот идол Зоре нравился больше других. Богиня сидела, скрестив ноги и положив руки на округлившийся живот. Кожа ее была из мха, волосы – из нежных побегов плюща, которые водопадом спускались до ее полной талии. Лицо ее было с изумительным мастерством вырезано из цельного опала, цветом напоминающего нутро устричных раковин. Укажи мне путь, Мать-Земля. Помоги мне стать настоящей Жрицей Луны.

Раненые Псобратья отдыхали у одного из костров по правую руку от статуи Богини. Зора видела, что они наблюдают за происходящим, но скорее осоловело, чем с тревогой или напряжением. Ничего удивительного – после макового-то чая и весеннего меда!

Остальные рассыпались на группки внутри круга и выжидающе смотрели на нее. Что-то в их лицах напомнило Зоре птенцов в гнезде, и ей пришлось подавить неподобающий случаю смех.

Ее взгляд выхватил из толпы единственного Землеступа-мужчину, и вся ее веселость разом испарилась. Джексом сидел, привалившись спиной к толстому бревну, к которому его привязал О’Брайен. Он уже пришел в себя, но был еще слаб. Он повернул к ней лицо, но в его глазах она увидела только красные отблески ночной лихорадки. Разумеется, при первой же возможности она влила в него чай, щедро сдобренный маковым молоком. Зора припомнила безнадежное выражение, застывшее в глазах Джексома, когда она молча и споро осматривала его, подмечая странные нарывы на сгибах локтей, запястьях и коленях и то, как он пытался разодрать себе кожу, хотя руки его были надежно связаны. Никогда не видела, чтобы ночная лихорадка проявлялась на коже так, как у Джексома. Нужно будет обсудить это с Мари, полистать дневник Леды, а потом…

– Жрица! Наша Жрица здесь!

Призыв Клана прогнал из головы Зоры все мысли. Она собралась с духом и начала спускаться по прохладным каменным ступеням, чувствуя, как легкий ночной бриз ласкает обнаженную кожу. Она хотела подыскать подобающее Жрице Луны одеяние – что-нибудь наподобие красивого плаща Леды, – но времени не было, а потому Зора оставила ноги голыми и надела одну лишь простую тунику с вышивкой в виде цветов и плюща, которую отыскала в родильной норе. Вдобавок к ракушкам и перьям, которыми она неизменно украшала волосы, она вплела в свою копну веточки качима, лаванды и плюща.

Зора приблизилась к статуе Богини и отвесила ей низкий поклон.

– Приветствую тебя, о Великая Мать, как Клан приветствует меня, Жрицу Луны, твою служительницу – с любовью, почтением и благодарностью.

Она выпрямилась и посмотрела на замерший в ожидании Клан. Сейчас следовало вызвать мужчин Клана – их всегда омывали первыми, чтобы облегчить их боль и обезопасить Клан.

Подавив страх, Зора подошла к Джексому. Глаза у него горели красным, по лицу струился пот. Он был грязен, от него исходил омерзительный запах; зловонное дыхание вырывалось из его груди неровными толчками, и она видела, как натянулись веревки у него на запястьях. На секунду ее охватила паника. А если он освободится? Каждый дюйм ее тела, искусанного, избитого, исцарапанного Джексомом и двумя другими Землеступами два дня назад, отзывался болью. При мысли о том, что они могли с ней сделать, если бы не Ник, к горлу подступила желчь. Они хотели меня изнасиловать. Джексом хотел меня изнасиловать. И он бы напал на нее снова. Зора прочитала это в его искаженном ненавистью лице, увидела в сероватом налете, проступившем на его потрескавшейся коже.

Тут сбоку показался факел, и к ней шагнул О’Брайен. Рослый, сильный, с ножом в руке и мрачным выражением лица он приблизился к Джексому.

Женщины Клана тоже подошли ближе. Некоторые из них держали факелы. У всех без исключения на лицах была написана мрачная решимость. И Зора поняла: пока рядом Клан, Джексом ее не тронет.

Зора расправила плечи и подняла руки, сосредоточившись на луне, которая пока еще была не видна. Но Зора была Жрицей Луны и всегда могла отыскать и призвать луну – лишь бы на небе не было солнца.

Мягкая, успокаивающая прохлада разлилась по рукам от кончиков пальцев, прогоняя серый налет, который проступал на ее коже после заката, и тоску, которая начинала туманить ей мысли.

– Мужчина Клана плетельщиков, предстань передо мной! – велела Зора.

Словно ее слова имели незримую власть над его телом, Джексом извернулся и, встав на колени, склонил голову.

Дыхание Зоры стало глубже, размереннее: вдох на четыре счета – пауза – выдох на четыре счета – повторить три раза. «О Мать-Земля, позволь мне показать, что я тебя достойна», – мысленно взмолилась она.

Зора начала произносить текст, который репетировала раз за разом последние несколько недель. Как ни странно, она выбрала то же заклинание, что использовала Леда. Изначально она не собиралась этого делать. Она думала, что Мари захочет обращаться к Клану со словами любимой мамы, но Мари отказалась, заявив, что должна подобрать собственное заклинание, потому что она была особенной Жрицей, в которой соединялись Клан и Племя, но добавила, что Леда была бы рада, если бы Зоре захотелось использовать ее заклинание.

А Зоре очень этого хотелось.

Произнося заклинание, Зора обратилась мыслями к Великой Богине, нащупывая связь с Матерью-Землей, которую ощущала с раннего детства. Через эту священную связь она потянулась к луне, все еще невидимой на сумеречном небе, – и нашла ее! Она ее чувствовала! Ее серебристое сияние ничуть не походило на болезненный серый налет на коже Землеступов, который насылал на них ночную лихорадку. Этот серебристый свет был прозрачен и чист; это была прохладная, спокойная сила, которая через омовение исцеляла Клан от тоски и беспамятства.

Ощущая, как плещется внутри нее сила луны, Зора закончила заклинание:

На заключительных словах Джексом вскинул голову и уставился на нее горящими злобой красными глазами. Не раздумывая ни секунды, Зора опустила руки и взяла в ладони его пылающее от лихорадки лицо.

– Очищаю тебя от боли, безумия и ночной лихорадки и передаю любовь великой нашей Матери-Земли.

Джексом дернулся, когда Жрица Луны пропустила через себя лунный свет и направила его в Землеступа. От его тела начало исходить яркое серебристое свечение. Время тянулось медленно. Зора сжала зубы и почувствовала, что руки начинают неметь, но запретила себе отпускать его лицо. Наконец Джексом несколько раз моргнул. Она встретила его взгляд и поняла, что снова смотрит в добрые карие глаза.

Джексом устало ей улыбнулся. Своим голосом – голосом, который смеялся над ее шутками и говорил ей, какая она особенная, какая красивая, – он сказал:

– Да благословит тебя Богиня, Жрица Луны!

После чего он облегченно вздохнул, снова откинулся на бревно, и по его щекам заструились слезы благодарности.

Вдохновленная этой победой, Зора начала обходить женщин Клана по часовой стрелке. При ее приближении женщины становились на колени, поднимая к ней лица. Зора возложила руки на лоб одной, потом другой, третьей, нашептывая традиционное благословение: «Очищаю тебя от всякой печали и передаю любовь великой нашей Матери-Земли».

Зора обходила свой Клан и чувствовала направленный на нее невероятный поток любви. Хотя ей исполнилось всего восемнадцать зим, она была исполнена материнской нежности, и чем сильнее становилось это чувство, тем ярче мерцала ее кожа серебристым светом, который преображал Леду каждую третью ночь.

Омытые женщины возвращались к своим барабанам и флейтам, но на этот раз в музыку начали вплетаться нежные голоса, напевающие радостные мелодии без слов. Кое-кто даже пустился танцевать, закружился на месте, раскинув руки, закинув голову к темнеющему небу в счастливом ожидании первого луча луны.

Омыв Изабель, Зора ненадолго отвела девушку в сторону.

– Будь добра, отведи Джексома в родильную нору. Первым делом пусть вымоется. Потом дай ему макового чая и миску рагу и уложи на тюфяк поближе к очагу. Теперь он снова стал собой, и я могу как следует осмотреть его раны. Да и отдохнуть в тишине ему не помешает.

– Будет сделано, Жрица. – Изабель поклонилась и поспешила к Джексому, чтобы развязать его и отвести в нору.

Наслаждаясь ночью и магией луны, Зора продолжила омывать женщин. Она совсем забыла про раздражающую болезнь, из-за которой ее лихорадило, кожа чесалась, а кашель никак не унимался. Она забыла о страхе перед мужчинами Клана, которые могли выйти на свет костров, прервать собрание и все испортить. Переполненная любовью к родному Клану и благодарностью к Богине, Зора переходила от человека к человеку, поддерживая уверенностью в том, что они нуждаются в ней, почитают ее и никогда, ни при каких обстоятельствах ее не покинут.