Глава 29

Я не успокоилась, пока не взяла с мужа, этого живодёра и мазохиста подмороженного, клятвенное обещание, что он перестанет истязать своего дракона и с Блодейны пример брать не будет. Не будет против моей воли вытряхивать меня из этого тела и отправлять на Землю сходить с ума от неизвестности.

– Сегодня мы больше не увидимся, – предупредил Герхильд, явно намекая на то, что я не захочу присутствовать при реанимации его зверя.

Я послушно кивнула, в последний раз… (то есть не в последний, конечно!) почувствовала вкус его поцелуя, тепло объятий, в которых дрожь, штормовой волной накрывшая тело, чудесным образом исчезла. А потом я снова обхватила себя за плечи, когда тальден отстранился, и со всех сторон ко мне потянулись острые щупальца холода.

– Но завтра после боя я буду всецело твой, – с улыбкой пообещал Ледяной.

А у меня сердце, вдруг возомнив себя тараном, отчаянно ударилось о рёбра. Раз, другой.

– Ловлю на слове, – пошутила еле слышно и как-то уж очень тоскливо.

Сделав над собой усилие, попыталась улыбнуться в ответ, вот только не уверена, что у меня что-то вышло.

– До завтра, Аня.

– До завтра…

Не оглядываясь, поспешила в покои ари, мариноваться в собственной тревоге и сжиравших мне душу страхах.

Фрейлины мариновались со мной за компанию, и кьёрд всё кружил по комнате, не способный успокоиться. Может, отправить его развеяться, поохотиться? На одно вредоносное насекомое, что с недавних пор завелось в Лашфоре.

Поздно вечером заглянул Хордис, вот только волноваться о состоянии кьёрда уже было поздно. И без всяких обследований я знала, что сейчас происходит с моим питомцем, потому что то же самое происходило и со мной.

– Ложитесь сегодня спать пораньше, Ваша Лучезарность, – глядя на меня с сочувствием и печалью, посоветовал маг. – Завтра силы вам понадобятся.

– Спать?

Это насколько же нужно быть отмороженной, чтобы взять и спокойно себе уснуть за несколько часов до битвы, в которой твой муж может погибнуть?

Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице: маг понимающе кивнул и проговорил, прощаясь:

– Если потребуется, Мабли даст вам сонных капель.

Но настаивать на снотворном не стал, ушёл. А вскоре по своим покоям разбрелись и фрейлины. Мабли порывалась эту ночь провести со мной, но я пожелала остаться в одиночестве.

– Вам и правда следует поспать, – негромко проронила служанка. Подхватив со стола подсвечник с оплавленным огарком, вышла из спальни.

Думаю, не стоит уточнять, что с поспать у меня так и не сложилось. С полежать, впрочем, тоже. Я то сидела, беспрестанно ёрзая, в кресле, то меряла шагами спальню, то принималась нервно ворошить угли в камине в попытке оживить умирающее в его недрах пламя. И всё думала, думала, думала… О том, что у нас с Ледяным было и что ещё могло бы быть.

И обязательно будет! Несмотря на все тараканы в голове Герхильда, вернее, несмотря на одного, большого и ужасного, его драконотаракана, будет непременно. Только для этого Скальде нужно сегодня победить.

Та ночь стала самой тяжёлой и самой длинной в моей жизни и в то же время закончилась так внезапно. Когда под первыми лучами солнца загорелась линия горизонта – пламенем алым, кроваво-красным – я подошла к окну, зябко ёжась, и застыла ледяной статуей.  Вглядываясь в расплескавшийся по земле багрянец, вдруг отчётливо осознала, как сильно ненавижу красный и все его оттенки.

Камень пола неприятно царапал босые ноги. Холод, воцарившийся в спальне после того, как камины подёрнулись тьмою, начал кусаться, пробираясь под лёгкую ткань пеньюара.

Как кусали и ранили бесконечные, незаметно сменяющие друг друга мысли и страх за жизнь мужа.

– Ваша Лучезарность… Аня… – В комнату бесшумно проскользнула Мабли.

Девушка держала в руках всё тот же подсвечник, а может, другой, очень на него похожий. Блики пламени, касавшиеся худенького личика служанки, не могли придать ему яркости. Только ещё больше подсветили тёмные круги под глазами, выбелили и без того бледные губы.

– Эррол Тригад настаивает на разговоре. Говорит, что должен увидеться с вами перед тем, как… – девушка осеклась и, опустив голову, шмыгнула носом.

– Поможешь одеться?

– Да, конечно.

Старейшина дожидался меня в гостиной. Стоял возле камина, в который Мабли уже успела подбросить поленьев и развести огонь. Только он да проблески восходящего солнца, проникающие в стрельчатые окна, скупо освещали просторное помещение.

Оторвавшись от изучения расставленных на каминной полке статуэток, советник строго посмотрел на Мабли:

– Оставь нас.

Служанка изобразила некое подобие реверанса и тенью, одной из тех, что всё ещё хозяйничали в покоях ари, шмыгнула за дверь. А я пригласила пожилого мага присаживаться в кресло.

– Снова будете ругать и обвинять во всех смертных грехах? – вздохнула устало.

Тригад был последним, с кем мне сейчас хотелось говорить. Кого хотелось видеть. Советник не спешил принимать моё приглашение, как и отвечать на вопрос.

Вместо этого, выдержав паузу, во время которой мои нервы превратились в натянутую до предела леску, которой ничего не стоило порваться, проговорил как ни в чём не бывало:

– Если Его Великолепие сегодня проиграет…

– Он не проиграет!

За одно только это предположение нужно наказывать. Жестоко и беспощадно.

– Если проиграет, – с нажимом повторил трижды гад, не заметив пламени, полыхнувшего в моих глазах. – И раз уж вы отказались возвращаться в свой мир, возьмите это. – Приблизившись ко мне, протянул пузырёк, стенки которого отливали перламутром. Красивый такой и совсем крошечный. Способный вместить в себя всего несколько капель какого-нибудь колдовского зелья или… – Аня, возьмите.

– Что это?

– Яд, – просто сказал маг. – Смертельный и быстродействующий. А главное, безболезненный.

– Вы… – Признаюсь, в тот момент я не нашлась, что сказать. Не сумела облечь свои мысли в слова. Просто была не в том состоянии, чтобы подбирать цензурные синонимы для ругательств.  

Тригад усмехнулся и покачал головой:

– Нет, я не пользуюсь случаем и не пытаюсь от вас избавиться. Вы носите силу моего повелителя, и раз уж он вас выбрал… Но если Его Великолепие погибнет…

– Прекратите!

– …мы не сможем защитить вас от Огненного. Никто не сможет. Только это. – Не дожидаясь ответной реакции, сам взял меня за руку и вложил в неё отраву, заставив сжаться непослушные пальцы. – Этот яд, Аня, ваше единственное спасение в случае, если победит Игрэйт Хентебесир.

Не сразу заметила, что раскрылись двери, и полную пафоса речь советника прервало восклицание Ариэллы:

– Вы с ума сошли! Немедленно это заберите!

Алиана подлетела к нам и попыталась отнять у меня «руку помощи господина Тригада». Щёки девушки горели румянцем, а глаза – негодованием. К тому моменту я уже пребывала в таком ауте, от всего творящегося со мной и вокруг меня, что, наверное, уступила бы напору княжны и позволила лишить себя отравы, если бы не вовремя вмешавшийся ныйепочтенный маг.

– Возьмите себя в руки, эсселин Талврин, и не забывайте, с кем разговариваете! – выпятив вперёд тощую грудь, как петух в курятнике, выясняющий отношения со строптивой курицей, гаркнул старейшина. – Мы все надеемся, что этот поединок не закончится трагедией. Трагедией для нас всех. Но у неё должен быть путь к отступлению. Или вы не в курсе, как сильно ненавидит и желает Её Лучезарность Игрэйт Хентебесир? Только представьте, что он может с ней сделать.

Не знаю, как Ариэлле, а меня от одной только попытки это представить начинало мутить и выворачивать наизнанку.

– И это единственный выход, который вы отыскали? – не сдавалась девушка и даже не думала тушеваться под строгим взглядом советника. Сейчас в ней не было ничего от той мягкой, кроткой, всегда такой осторожной алианы, которую я когда-то знала. – Предложили ей яд? А ведь могли бы помочь сбежать, спрятаться…

– Как помогли ей спрятаться вы, эсселин Талврин? – не стал отказывать себе в удовольствии побольнее уколоть Эллу маг.

– Хватит! – оборвала я превредного старикашку и намекнула, крепче сжимая в кулаке зелье, что кое-кому пора прощаться с Её Лучезарностью. – Мне бы хотелось остаться наедине с эсселин Талврин.

Старейшина негромко хмыкнул:

– Я предложил вам выход в случае, если всё станет совсем плохо. Вам решать, Анна, воспользоваться ядом или нет. – Недобро покосившись на Ариэллу, которая от возмущения громко дышала и сверлила его совсем не алиановским взглядом, Тригад вышел, оставив меня с княжной тет-а-тет.

В комнате, как в янтаре, замурованной в тишине, нарушаемой лишь ленивым потрескиваньем поленьев в камине. И, пока я подбирала слова, которые бы прервали это невыносимое молчание, Ариэлла вдруг шагнула ко мне, порывисто обняла и прошептала запальчиво:

– Он справится! Даже не сомневайся! Не слушай этого сумасшедшего!

Сколько раз за минувшую ночь к горлу подступал солёный комок и глаза начинало щипать от слёз. Но я сдерживалась, не позволяла себе плакать. И вот окружающая обстановка снова затягивается туманом, но это слёзы облегчения и согревшей на какое-то мгновение сердце радости.

– Спасибо… Спасибо за то, что ты здесь, – я всё-таки немного подмочила алиане рукав-фонарик и чуть не задушила её в объятиях.

– А где мне ещё быть? – улыбнулась девушка, тоже сквозь слёзы и тоже, в унисон со мной, шмыгнула носом. – Думала, брошу тебя в такую минуту из-за брата?

И это было бы логично и понятно.

– Ариэлла… Там, на суде, я поддержала Скальде, потому что не могла поступить иначе. Мне даже представить больно, как сильно я тебя ранила, но, – жадно глотнула ртом воздух, которого сейчас в комнате катастрофически не хватало, – Адельмар должен быть наказан.

Никогда не была фанаткой смертной казни, но кто я такая, чтобы вот так сходу, даже не успев стать правительницей, идти наперекор законам Адальфивы? Возможно, потом, со временем, какие-то удастся смягчить, а какие-то упразднить. Но Талврин действительно заслуживает смерти. За то, что исковеркал столько судеб и был на шаг от того, чтобы устроить в этом мире драконий геноцид.  

– Мне будет невыносимо тяжело отпустить брата, однако я понимаю и принимаю решение Скальде, – тихо проговорила алиана. – И то, что ты его поддержала. Будь я на твоем месте… За жизнь нужно платить жизнью! – блеснули в полумраке глаза девушки, и я узнала в ней прежнюю Ариэллу – дочь своего мира и своего времени. – Ты ведь тоже могла погибнуть… Прости, Аня. За то, что я сама толкнула тебя в руки брата.

– Даже не вздумай заниматься самобичеванием. Не смей винить себя в ошибках Адельмара! – борясь с желанием хорошенько встряхнуть подругу, чтобы перестала краснеть от стыда и опускать глаза, отрезала я. – На протяжении всего отбора ты только и делала, что мне помогала. Поддерживала, хранила мою тайну. И вот сейчас… ты тоже рядом. Я очень надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить тебе тем же.

– А я надеюсь, что тебе не придётся, и всё у нас будет хорошо. У нас обеих. А сейчас… Нужно пережить это вместе. – Алиана протянула мне руку и крепко сжала мою ладонь, вливая в меня уверенность, в которой я так нуждалась. – Князь ещё пожалеет, что бросил вызов первому дракону Адальфивы!

Я не стала рассказывать подруге о жестоком обращении Скальде со своим собственным зверем и о том, что именной сейчас Его Великолепие ослаблен как никогда. Сейчас мне как воздух была нужна не только её поддержка, но и непоколебимая вера в победу Герхильда. Я вбирала её в себя и чувствовала, что сама становлюсь сильнее.

И тоже начинаю верить.

Когда вернулась Мабли, сказать, что кареты поданы и свидетелям поединка пора выдвигаться на место проведения битвы, мы покинули покои ари вместе: Ариэлла и я в неизменной компании Снежка.

– Ты ведь не станешь принимать это? – напомнила мне подруга о подарке горячо «любимого» старейшины и нахмурилась. – Скальде победит. Не может не победить!

– Конечно, победит, – улыбнулась, подбадривая и её, и себя. – И я не буду это пить.

– Тогда почему так отчаянно продолжаешь сжимать яд в руке? – прошептала алиана, глядя на мои побелевшие костяшки и сжатые в кулак дрожащие пальцы.

Ответа на этот вопрос я и сама пока не знала.

Свидетелей предстоящей схватки (надеюсь, что короткой и фатальной, для всяких бесов, ну то есть для Хентебесиров) оказалось раз, два и обчёлся. Старейшины, несколько темнодольцев, притащившихся в Малахитовый Дол вместе с этим драконьим отростком, моя стража и, собственно, я с Ариэллой и Хильдебальдом. Последний дожидался нас у хрустальной повозки, запряжённой четвёркой вороных фальвов, и о чём-то переговаривался с седобородым магов – эрролом Элвайром. Как вскоре выяснилось, мужчины спорили о том, имеет ли право подданный Рассветного королевства присутствовать на битве правителей иностранных держав, к которым не имел никакого отношения. Старейшина утверждал, что не имеет, герцог же был другого мнения.

А вот интересно, что станет с Темнодольем, если его владыка проиграет? Вернее, не если, а проиграет точно. Тут без вариантов. Поняла, Аня? Без вариантов!

Я и не заметила, как спросила о судьбе соседнего… ну пусть будет государства вслух, и услышала вкрадчивый ответ подруги:

– Оно станет одним из княжеств Сумеречной империи. Победитель ведь получает земли проигравшего. Любой из них.

То-то темнодольцы обрадуются. Что-то сомневаюсь, что им классно живётся под игом такого психопата.

Я тут же позабыла о соседях подведомственной мне империи. Жаль, с той же лёгкостью не могла вышвырнуть из головы Хентебесира. Поравнявшись со спорщиками, попросила старейшину не разводить полемику и оставить Его Светлость в покое. Магу ничего не оставалось, как подчиниться (я ведь всё-таки пока ещё ари правителя, а не элири узурпатора) и, поклонившись, отойти в сторону.

Хильдебальд мне улыбнулся. С грустью, но в то же время так светло, что надежда, временами почти угасавшая, жалкой лучиной тлевшая где-то глубоко в сердце, снова начала разгораться.

А после слов тальдена она полыхнула ярко, разгоняя по телу, заледеневшему от страха, живительное пламя.

– Я ведь обучался вместе с ними: с Его Светлостью и Его Великолепием. Уже тогда наследнику не было равных в сражениях, а Игрэйт едва справлялся. Не знаю, о чём он думал, бросая вызов своему двоюродному брату.

Жаль, очень скоро это животворное пламя притушила не дававшая мне покоя заноза-мысль: что-то Его Сволочность замыслил, иначе бы не ставил на кон своё королевство и не рисковал своей шкурой.

И снова кровь стыла в жилах, а сердце рваными ударами отсчитывало секунды, что ещё оставались до начала поединка. Да пусть бы остановилось вовсе! Если бы это помогло остановить и время и предотвратить сражение.

Хильдебальд помог мне забраться в карету, а сам вместе с невестой отправился занимать места в соседней. Со спорщиком Элвайром и эрролом Тригадом, от широты своей старейшинской души презентовавшим мне отраву. Которую я продолжала бессознательно сжимать в кулаке.

Я осталась со своей охраной и страхами, прораставшими внутри неистребимыми сорняками.

Не знаю, сколько и куда мы летели. Хрустальный шар, влекомый крылатыми созданиями в неизвестность, надолго застрял в капкане свинцовых туч. Казалось, небо вот-вот заплачет. Не дождём – настоящими слезами. Главное, чтобы оплакивало не Скальде. Ну а Игрэйта – пожалуйста. Сейчас меня не пугала ни тряска, ни яростные завывания ветра, отчаянно бившегося о стенки хрустального экипажа. Хотелось одного: чтобы бой скорее начался, а значит, скорей и закончился.

И чтобы Игрэйт ответил за всё. За всю ненависть, зависть и злобу, которые испытывал к близкому человеку – своему кузену. Чтобы справедливость наконец восторжествовала, и мы зажили, как в сказке: долго и счастливо.

Похожие на стеклянные бусины экипажи начали снижаться. Вырываясь из грозовой пелены, они ныряли в пелену тумана, обложившего долину. Она походила на раскрывшуюся пасть дракона: горная гряда – острые клыки, речка, разрезавшая низину надвое – по-змеиному длинный язык. Даже рассветные лучи не сумели придать яркости хмурому утру и открывшемуся моим глазам зрелищу. Всё, что окружало меня, всё, что я видела, казалось чёрно-белым, лишённым красок и света.

Как будто лишённым жизни.

По мере того, как мы опускались, острые пики-зубья вырастали над нами, и всё отчётливей внизу шумели, раскачиваясь из стороны в сторону, будто в ритуальном танце, деревья.

– Ваша Лучезарность, что бы ни случилось, вы должны оставаться рядом с нами, – сказал сидящий напротив меня стражник.

Я кивнула и ещё крепче сжала яд в руке. Если это всё-таки случится, то, что охранник не смеет озвучить, но подразумевает, с ними останется тело Фьярры. А я отправлюсь следом за Скальде.

Перекрыв поток траурных мыслей, уже готовых прорвать плотину выдержки, я погладила Снежка. Умру – его тоже не станет. Но если попаду в лапы к огненному гаду, он всё равно не пощадит кьёрда. Лишь бы мне сделать больно.

Наконец раздался глухой удар, земля задрожала под копытами фальвов, зашелестела каменная крошка, а вскоре карета остановилась. Вложив свою руку в руку воина, я спрыгнула с подножки экипажа и огляделась. Со скалистой площадки, на которую мы приземлились, хорошо просматривалась вся долина. Лента реки, наросты из деревьев, едва проглядывавшие сквозь туман, осевший на землю. За спиной щерилась тьмою пещера, в которой, в случае чего, мы сможем укрыться.

Я поёжилась от резкого, пронизывающего порыва ветра и слабо улыбнулась приблизившейся ко мне девушке.

Попросила тихо:

– Ариэлла, милая, если Скальде всё же проиграет… Сделай так, чтобы Снежок не мучился.

По глазам подруги, сверкнувшим негодованием, поняла, что сейчас меня снова начнут отчитывать. За то, что продолжала думать о его поражении. Но алиана сумела быстро справиться с эмоциями и просто в ответ кивнула.

Потекли минуты ожидания. Долгие, изматывающие. Страшные. Хотелось закричать – но я молчала. Стояла, не шевелясь, закутавшись в плащ, и ждала. Когда из сизых, расползшихся по небу клочьев, покажутся два зверя: белый как снег дракон и его соперник – чудовище с красной как кровь чешуёй.

А когда увидела, что вершины гор венчают две огромные тени, прикусила губу, чувствуя, как во рту появляется стальной привкус: крик отчаянья или, может, мольба, чтобы всё это сейчас же прекратилось, едва не прорвался наружу. Присутствующие негромко зашумели, выплёскивая волнение, а звери, утробно зарычав, сорвались с горных пиков. Распахнули крылья, стремительно приближаясь друг к другу. Готовые сойтись в смертельном поединке.