Глава двадцать вторая

Аня положила на стол заранее написанное заявление об уходе. Сухотин взял его и углубился в чтение, хотя на листке было всего несколько строчек.

– По российскому законодательству вы должны отработать еще две недели. Но можете быть уволены по соглашению сторон. Я готов пойти на это, если вы передадите все права на опубликованные ранее в моем журнале ваши снимки.

– Они и так ваши, – ответила Аня.

– Это еще не все. Вы предоставите ваш автомобиль для организации фотосессии. У меня такой проект: фотографии, сделанные как будто случайным свидетелем на улице возле входа в этот ночной клуб.

– Вы можете арендовать точно такой же автомобиль где угодно. Дешевле обойдется. А моя машина сейчас находится под арестом для совершения необходимых экспертиз.

Сухотин молчал, очевидно, выдумывая новые условия.

– Оригинал-макет второго выпуска «Кровавой свадьбы» уже отправлен в финскую типографию. Себестоимость журнала уменьшится, так что я смогу увеличить ваш гонорар.

– Дело не в деньгах.

– Если вы чего-то боитесь, то я снабжу вас охраной – профессиональными телохранителями, которые обеспечат вашу безопасность в любое время суток. Стоит это немало, но я готов понести и эти расходы. Вы быстренько готовите оформление третьего выпуска и уходите.

– Какое оформление? – удивилась Аня. – Фотографий все равно нет.

– А мы вместе что-нибудь придумаем. Разместим прижизненные снимки этих несчастных пацанов, сообщим, что они тоже были в числе подозреваемых в убийстве популярного актера Лесневича, и сообщим, что теперь, после их гибели, у следствия никаких версий нет вовсе.

– А если у следствия есть данные и улики?

– Так узнайте об этом! У вас же есть выходы на одного из членов оперативно-следственной группы. Ведь так?

Аня не ответила, хотя намек на ее близкое знакомство с Тарутиным был более чем прозрачный. Но разве может Сухотин знать это наверняка? А если знает, то от кого?

– Я ничего не стану выяснять, – наконец произнесла она, – мое журналистское расследование зашло в тупик…

– Не хотите – не надо. Придумаем сами что-нибудь. Вы же знаете основное правило российских журналистов?

– Какое?

– Наше дело прокукарекать, а там уж хоть не рассветай. Короче, сдаете материал на третий выпуск – и свободны. Сдадите завтра, можете уходить завтра.

– Завтра в любом случае не получится.

Виктор Константинович кивнул:

– Вот и я о том же. Но мне кажется, что за три дня управитесь. Теперь по поводу вашей безопасности…

– Не надо мне никакой охраны: я буду работать дома.

Сухотин еще раз кивнул.

– Если вы считаете, что ваш дом – ваша крепость, то пусть. Мне тратиться не придется. Но все равно – будьте осторожнее. Для меня, например, полная загадка – что вообще происходит и как будут разворачиваться события дальше. Потом вы сказали, что ваше расследование зашло в тупик – так это даже хорошо: будет как в незавершенном детективе: открытый финал и читатель сам определит убийцу. Договорились?

«Мерседес», разумеется, арестован не был, он находился во дворе отдела полиции, Тарутин сказал, что машину можно забрать в любое время. Теперь надо было вызывать такси и ехать туда.

Аня стояла на крыльце офиса издательского дома, перебирая в памяти разговор с генеральным: так получалось, что он ее переиграл, и она согласилась участвовать в подготовке третьего выпуска журнала, рассказывающего о серии загадочных убийств. Сухотин не заставил ее, конечно, просто она не хотела спорить: он назвал срок – три дня, за который нужно успеть что-то сделать, и она согласилась. Фотографии можно, конечно, подобрать. Постановочную фотосессию с инсценировкой расстрела Казанова и Лисового сделают и без нее. После чего можно забыть и про Сухотина, и про его глянцевые журналы.

Рядом остановился черный «Мерседес», из которого выглянул Сеня, водитель Сухотина.

– Далеко собрались? – поинтересовался он.

– Хочу забрать свою машину с полицейской стоянки.

– Могу подбросить, – предложил Сеня. – У меня пара часиков свободных имеется.

Аня не стала отказываться. Села в машину и назвала адрес.

– Посмотрел я этот журнальчик, – радостно произнес водитель, когда машина тронулась с места. – Очень увлекательно получилось. Только вы почему-то совсем не обратили внимание на режиссера Летягина.

– А вы его подозреваете?

– А кроме него – некого! У Летягина же был роман с Кристиной Красильниковой, а та вышла замуж за другого. За козла, если честно. И вот этот режиссер, мягко говоря, раскатал губу на папенькины миллионы, а они мимо проплыли. Вот он и сорвался. Я-то про их отношения мало чего знал, но ребята, что на Колобова работают, просветили.

– Такие болтливые оказались?

– Не то чтобы… Но наш журнал по рукам теперь ходит. И ко мне, разумеется, у всех вопросы были, ведь все знают, на кого я работаю. Конечно, у каждого свои предположения. Но большинство сошлись на том, что убийца именно Летягин.

– Со многими переговорили?

– С двумя. Один Ивана Захаровича Колобова возит, а второй его жену – Зинаиду Петровну. Вот эта сухотинская машина обслуживается в гараже городской администрации, так что приходится там со многими встречаться. Виктор Константинович госномер оторвал, еще когда депутатом был, с тех пор у него машины меняются, а номер остается. Очень удобно: ГИБДД не останавливает или какая другая служба.

– Так что вы еще узнали, Сеня? – Аня постаралась вернуть разговор в нужное русло.

– Вообще-то я не Сеня, а Володя. Сухотин называет меня Сеней, потому что фамилия у меня Сенин, и так уж повелось: «Сеня да Сеня». Я много чего сейчас узнал, а что-то знал еще раньше. Вот, например, есть мнение, что Летягин не только с Кристиной спал, но и с его мамашей.

– С Оксаной? – не поверила Аня. – Но это же вообще грязно.

– Так и я о том же. Информация не проверена, но водитель Колобовых слышал, как однажды Зинаида Петровна мужу об этом сказала. Конечно, у них разлад в отношениях, но на людях они все равно вроде как подруги. А прежде, я тогда только начинал работать на Виктора Константиновича, они неразлейвода были. В конкурсах разных мисс участвовали. Красильникова вторые места получала, а Зинаида Петровна разочек приз зрительских симпатий отхватила. Хотя не хуже была, честно скажу. То, что Летягин положил глаз на Оксану, очень даже возможно, хотя бы из этих… Как их? Из меркантильного интереса!

– Мне трудно поверить, что у Летягина с Оксаной был роман…

– Да я и не настаиваю, хотя трудно поверить или не трудно, это смотря с какой стороны смотреть. Вот, когда первого человека в космос запустили – тоже трудно поверить было. А это… Дурное дело не хитрое. И потом Красильникова, если вы сумели рассмотреть, очень даже хорошо выглядит. Ей сорок три года, а больше тридцати трех никто не даст. Про Летягина не настаиваю – свечку не держал, как говорят в народе. Мои коллеги на этот счет упорно молчат, а такое молчание наводит на разные размышления. Но сами понимаете, если Летягин замочил жениха, зачем ему убивать всех остальных? Хотя, с другой стороны, вдруг они догадывались или знали точно, кто Мирослава на тот свет отправил? Может, они Летягина тачкануть хотели?

– Что хотели? – не поняла Аня.

– На тачке прокатить. Так говорят в некоторых местах, – объяснил водитель. – То есть шантажировать.

– А почему Виктор Константинович не пошел на свадьбу?

– Так сами его и спросите. А вот и ваш предбанник.

– Что? – снова не поняла Аня.

– Ваш отдел полиции. Только вы уж сами туда идите, а у меня дела.

Она поблагодарила водителя, вышла из машины, перешла через дорогу, вошла во двор, а когда открыла дверь отдела, поняла, что не случайно этот человек подвез ее. Скорее всего, сделать это поручил Сухотин. И поручил для того лишь, чтобы тот выдал якобы собственную версию убийства, основанную на разговорах с водителями из гаража городской администрации, которые обычно знают очень многое, но не со всеми делятся полезной информацией. Если это так, то Сухотин заинтересован в том, чтобы и она считала убийцей Вадима Летягина. Хотя что ему от того, что Аня Игнатьева так считает? Скорее всего, Виктор Константинович надеется, что она передаст услышанное только что капитану Тарутину. А для чего? Ведь не просто так Семен-Володя перешел «случайно» на специфический жаргон, демонстрируя, что у него есть опыт в подобных делах и он может судить о них как специалист и отвечает за свои слова. Но уж слишком явно он навязывал ей свое мнение. Но значит ли это, что его попросил об этом Сухотин?

Дежурный по отделу заглянул в ее паспорт, потом попросил предъявить водительское удостоверение. После чего достал из ящика стола автомобильный ключ и сказал, что ему уже звонили из следственного комитета и приказали машину отдать.

– Кто звонил?

Дежурный задумался, потом взглянул на листок бумаги и прочитал:

– Капитан юстиции Тарутин.

Аня подъехала к воротам, и шлагбаум поднялся. Автомобиль выехал на улицу, потом проскочил перекресток. Аня вырулила к бордюру, взяла телефон и набрала номер Веры Бережной.

– Я только что забрала свой автомобиль, – сообщила она. – Хотелось бы встретиться и поговорить.

– Сейчас я занята, – предупредила Вера. – А вечером мы можем встретиться. Если не против, то я заскочу к тебе.

– Было бы хорошо, – согласилась Аня. – А можно проверить шофера Сухотина? Его зовут Владимир Сенин. Отчество, к сожалению, не знаю. Возраст – около сорока пяти лет.

– Без проблем. Как узнаю что-то, сброшу эсэмэску.

Впереди был целый день. Возвращаться домой не хотелось. Аня набрала номер Старкова.

– Иван Иванович, не будете возражать, если я прямо сейчас к вам заскочу? Только адрес назовите, а то я вряд ли найду.

Доцент Старков проживал в маленькой однокомнатной квартирке. Аня вошла и удивилась:

– В студенческие годы я была у вас однажды, и мне казалось, что квартира была больше.

– Раньше была двушка, которая по соседству с этой. Но когда потребовались деньги на операцию жене, мы продали дачу, но все равно не хватало. Тогда соседи предложили обмен с доплатой, мы согласились. Может, те деньги продлили ей жизнь, хотя жизнь ее уже была постоянные боли и страдания.

Старков провел гостью в комнату.

– Видел в окно, как подъехал шикарный автомобиль, подумал, что кто-то по ошибке заскочил в наш дворик, а когда тебя увидел, удивился еще больше, – сказал он. – Еще вчера искала работу, а теперь разъезжаешь в кабриолете, который стоит наверняка как пол-журфака.

– Удалось снять немного с американского счета, – объяснила Аня.

– Я так и понял, – кивнул Старков и продолжил: – Вчера залез на сайт того журнала, в котором ты теперь трудишься, и увидел нечто!

– Неужели все так ужасно? – расстроилась Аня.

– Наоборот, фотографии высший класс. Текст, естественно, не твой. Сухотинский слог мне хорошо известен, но и он там к месту. Витя – человек не бесталанный. Его бы энергию использовать в мирных целях, как говорится.

Старков открыл компьютер и начал показывать то, что Аня уже много раз видела сама.

– Стоп! – попросила она. – Увеличьте этот снимок!

С бокалом в руке к молодоженам обращалась мать невесты.

– Это случайно не та самая женщина, с которой вы видели Сухотина, когда встретились лет двадцать назад на заправке? Помните, вы рассказывали?

Иван Иванович приблизил лицо к монитору:

– Может быть, но я, правда, и не помню уже. Но та рыжая была.

– Поищем другие ее снимки. В сети можно найти все.

Не прошло и пяти минут, как она показала Старкову снимок рыжеволосой девушки, которая утопала в кожаном кресле, закинув ногу на ногу.

– Эта вполне может быть, – согласился Старков. – Такая же прическа, так же намазаны блеском губы. А главное: такой же наглый взгляд, как и у той. Взгляд сквозь человека, как будто перед ней пустое место, ничтожество, не стоящее ее внимания. А кто это?

– Оксана Красильникова. Бывшая участница конкурсов красоты, уроженка города Сумы. Жена одного из богатейших людей нашего города, мать невесты.

– Я понял. Судя по всему, она – главный подозреваемый? То есть главная подозреваемая.

– Почему вы так решили?

– Не знаю. Просто ты, Анечка, проявила к ней такой интерес, что я и подумал, что не случайно.

– Если эта дама – любовница Сухотина, то…

– Вряд ли, – покачал головой Старков. – Бывшая любовница, может быть. Но двадцать лет любовной связи – слишком долгий срок для него. Слишком большой! Он, вероятно, уже раз десять менял любовниц. Потом эта дама вполне обеспеченная, насколько я понял. Ей по средствам найти себе любовника помоложе, посимпатичнее. Зачем ей старый конь, когда вокруг столько жеребчиков копытами землю роют? Если ты подозреваешь Сухотина в причастности к убийству, то напрасно – это не его стезя. Не скажу, что он труслив, но Витя очень осторожный человек. Он даже просить никого не будет, чтобы убили кого-то при таком скоплении народа, потому что если схватят убийцу, то и его тоже найдут. Скорее всего, это совершил кто-то совсем уж безбашенный или настолько могущественный, считающий себя выше всех, что он уверен в том, что ему ничего не будет, и заподозрить его невозможно.

– Из всех присутствующих выше всех по статусу – вице-губернатор города Иван Захарович Колобов.

– Это величайшее заблуждение, Анечка, считать, что высокий чиновник – выше всех. Чаще всего подобные люди управляются кем-то. Они ведь тоже от кого-то зависят, но народ, избиратели или электорат, как презрительно высокие чиновники называют народ, тут ни при чем. Они служат чьим-то интересам, чьей-то выгоде, получая за свою службу такие деньги, что сами деньги для них уже ничего не значат. Помните, надеюсь, как у одной молодой министерской чиновницы при обыске нашли восемь килограммов ювелирных изделий известных европейских производителей? На стенах семикомнатной квартиры у нее красовались картины Сезанна, Моне и Шагала, которые ей не нужны были вовсе, потому что рядом с шедеврами она вывесила собственную мазню, уверенная в своей гениальности. Потом ее оправдали за заслуги перед Отечеством, картины назвали копиями и вернули, драгоценности, названные бижутерией, возвратили тоже. А если кто-нибудь с голодухи утащит из супермаркета палку колбасы и пару банок тушенки, то наверняка получит реальный срок. Можно, конечно, гадать и придумывать себе всякое, рассматривая эти глянцевые рожи на ваших снимках, но мы не знаем главное – за что убили жениха на свадьбе.

– Дочь вице-губернатора сказала, что слышала разговор в темноте, и речь там шла о деньгах, которые надо вернуть. Только кто говорил и с кем, она не поняла.

– Как-то все просто получается, – расстроился Старков. – Опять деньги! Но тогда почему вдруг финансовые разборки происходят на свадьбе? Важные разговоры проводятся один на один и без свидетелей.

Пришла эсэмэска от Веры Бережной:

Аня решила позвонить Вере сама. Вера ответила сразу:

– Владимир Сенин, которым ты интересовалась, является лицензированным телохранителем с правом ношения оружия. За ним числится пистолет «ПМ». В криминальных связях замечен не был. Но его отец – бывший участковый, кстати, застрелен именно в криминальной разборке. В материалах следствия тогда указано было, что погибший на тот момент службу оставил и работал в газете «Купи-продай» водителем-экспедитором.

– Погоди, я сейчас уточню, – попросила Аня.

И обернулась к Старкову:

– Иван Иванович, вы на заре коммерческой деятельности Сухотина помогали ему, часто бывали в редакции его газеты – не помните ли человека по фамилии Сенин, который был водителем-экспедитором?

– Фамилию не помню. Хотя нет… Помню! Я даже спросил, не родственник ли он другому Сенину, который был корреспондентом центральной «Правды» по Ленинграду и области, которого потом направили собкором в Штаты, но через год вернули обратно, потому что он не смог выучить язык. Оказалось, что просто однофамилец.

– Помните, значит?

– Весьма смутно. Около сорока лет ему было, он ходил в кроссовках и спортивном костюме, пытаясь, вероятно, быть похожим на бандита. Он почти всегда сидел в приемной, словно ожидая вызова. Там был еще один такой же, но помоложе и тоже в кроссовках и таком же костюме. Теперь мне кажется, что оба они были не экспедиторами или водителями. Это была бандитская крыша Сухотина.