Разглядывая в окно огромную толпу, окружившую театр, я непроизвольно поёжился. Такого сумасшедшего ажиотажа предвидеть не мог никто, даже прожжённые театральные критики, нахваливавшие наше новаторство, правда, далеко не все это делали. Некоторые из тех, кто побывал на наших репетициях, вовсю поливали грязью нашу постановку в средствах массовой информации, но как мне шепнул на ушко один знающий человек, то были дельцы от шоу-бизнеса, надеявшиеся срубить деньжат за свои лестные отзывы в прессе, но не получив искомого, исходили ядовитым словесным поносом. Платить таким деятелям я не желал категорически, да и с какого перепугу мне это надо было делать, если сама дочь верховного магистра занималась организацией гастролей?! Деньги на ветер, честное слово.

После возвращения из частной клиники я незамедлительно созвал руководство коллектива, и мы посовещались в узком кругу и приняли решение не устраивать широкомасштабную рекламную кампанию, а напустив максимум таинственности, распускать через доверенных людей слухи о грандиозности предстоящего события. Избрав такую тактику, я сразу включился в работу и три недели до премьеры пахал как ломовая лошадь, позабыв про сон и отдых, но дело того стоило. Поначалу билеты шли плохо, да оно и понятно почему. Прибыла в блистательную столицу из настоящей глухомани неизвестная театральная труппа, о которой никто даже ничего не слышал, и сразу попадает на лучшую сценическую площадку Священного союза, да ещё и ко всему прочему организацией сего действа занимается любимая дочь верховного магистра. Понятно, что театралы заподозрили политическую составляющую, оттого и подхалимы всякие подпевать стали, правда, без особого энтузиазма, но только до тех пор, пока мы некоторых из них не стали приглашать на репетиции отдельных сцен. Узрев некоторые элементы, специалисты восхитились и уже после этого стали с куда большим энтузиазмом отзываться о нашем творчестве.

Где-то неделю билеты расходились со скрипом, но затем, когда слухи наконец распространились, билеты в кассах выгребли буквально за один день, после чего на нас толпами набросились журналисты различных голоканалов. Только ничего у них не вышло. Актёры и технический персонал, получив строжайшие инструкции, молчали, что только подогревало интерес публики. Каких только предположений не звучало с экранов! Разброс мнений был крайне широк, от самого негативного до самого восторженного. Мы не отвечали ни на какие комментарии, что только ещё больше раскручивало маховик интереса к нашей постановке.

И вот наступил долгожданный день премьеры. Волновались все, и это волнение передалось даже меланхоличному директору театра. Вечером, за два часа до начала постановки, стали появляться первые зрители, а ещё через полтора часа весь двадцатитысячный зал оказался забит до отказа. Именно в этот момент и произошло неожиданное. На центральном балконе для особо важных персон, забронированном неизвестно кем, появился президент Священного союза Гаваэль Руной в сопровождении тайного советника Рудольфа Чентая. Услышав громогласное сообщение, зрительный зал поднялся и, обернувшись к балкону, выразил почтение главе государства, после чего люди присели обратно, ожидая начала премьеры. Больше никаких сюрпризов не было, и мы, исходя из давно заведённой традиции, задержали начало на пять минут, после чего началась постановка, закончившаяся грандиозным успехом! Народ неистово аплодировал, и актёры были вынуждены выходить несколько раз, исполняя наиболее понравившиеся публике музыкальные композиции. В конечном итоге артисты удалились со сцены окончательно, и за ними следом на выход потянулись зрители, но покидать театральную площадь не стали, полностью окружив здание в надежде увидеть вблизи полюбившихся исполнителей.

– Поздравляю вас, Нестор Иванович! За тридцать два года, что я возглавляю театр, видеть мне ничего подобного не доводилось. Это просто незабываемо. Помяните моё слово, ваша постановка войдёт во все хрестоматии по театральному искусству! – захлёбываясь словами, выпалил директор, взволнованно подбегая ко мне.

– Благодарю вас, господин Ариниз, только что нам теперь делать с этой толпой? Они же артистов как пить дать затопчут!

– Не извольте беспокоиться, мы уже вызвали дополнительные силы полиции. Как только будет обеспечена безопасность, вашим актёрам можно будет выйти на балкон и поприветствовать своих почитателей.

Не успел я ответить, как дверь открылась, и в кабинет вошли вооружённые гвардейцы, а следом за ними появился советник Рудольф Чентай собственной персоной и, оглядев помещение, заговорил:

– Добрый вечер, господа! Позвольте полюбопытствовать, кто тот искусник, что привёз в столицу такую сногсшибательную постановку?

Директор театра, чуть покрывшись испариной, мельком взглянул в мою сторону и, сделав шаг вперёд, ответил:

– Вечер добрый, господин советник! Позвольте вам представить уважаемого Нестора Ивановича, это именно он привёз свою труппу, и смею вас уверить, сей талантливый человек немало приложил труда, чтобы премьера прошла на должном уровне.

Чентай перевёл свой холодный взгляд на меня и, изучив лицо, подошёл ко мне, после чего, крепко пожав руку, заговорил:

– Нестор Иванович, вас желает видеть президент Руной.

– Почту за великую честь, – отозвался я, не особо стараясь скрыть нахлынувшее волнение, иначе бы это выглядело довольно подозрительно.

– В таком случае прошу проследовать за мной.

Покинув директорский кабинет, советник взялся за меня, популярно объясняя, как следует себя вести в присутствии главы государства. В принципе практически всё мне было понятно, за исключением ряда особых требований, обусловленных необходимостью обеспечения безопасности первого лица государства, но они особо не отличались от общегражданского этикета, так что я не опасался выглядеть неотёсанной деревенщиной, но вот сама встреча вызывала во мне нервную дрожь. Ведь это уже далеко не безобидные детские шуточки. Этому человеку подчинена практически вся государственная машина. Ну, допустим, не вся, Орден крестоносцев напрямую не подчиняется, но все же мною будут интересоваться очень серьёзные профессионалы, и если я допустил хоть малейший промах… Непременно окажусь в казематах контрразведки, откуда, скорей всего, уже не выберусь никогда, вернее меня оттуда вынесут, только вперёд ногами.

– Нестор Иванович, сейчас мы поднимемся на крышу и на правительственном глайдере полетим в президентскую резиденцию, где и состоится аудиенция с Гаваэлем Руноем.

– Как скажете, господин Чентай, – покладисто ответил я и вместе с советником поднялся на крышу, где нас разместили в комфортабельном салоне, и спустя пару минут мы уже летели среди густых облаков.

Летели мы минут двадцать, и всё это время действительный тайный советник продолжал давать мне наставления, не забывая при этом расспрашивать о моей жизни на Ферси. Всё это продолжалось до тех пор, пока глайдер не пошёл на посадку. Покинув салон, я с интересом огляделся, но времени наслаждаться изумительными видами ландшафтного дизайна, разумеется, мне не дали, так как надо было следовать за советником. Вместе с ним я прошёл в холл роскошного трёхэтажного особняка, где нас встретили представители службы безопасности, и пришлось мне проходить через сканирующую арку, иначе бы меня ни за что не пропустили к президенту. Таковы правила безопасности везде и всюду, где дело касается первых лиц государства или наиболее богатых и влиятельных людей. Ох, не хотел бы я забраться на вершину власти! Людям, обитающим на таких заоблачных вершинах, прямо скажем, не позавидуешь. Никакой тебе личной жизни, всё по регламенту, распланированному администрацией на многие месяцы, а то и годы вперёд. Всюду только в сопровождении бдительной охраны, да и то только в заранее проверенных местах, да ещё к тому же щепетильная забота о собственном имидже, ни тебе шаг вправо, ни тебе шаг влево, да к тому же вездесущие журналисты. В общем, натуральное рабство, да и только.

Если вдуматься, то приглашение меня к главе государства с любой точки зрения событие из ряда вон выходящее. Получить такое приглашение мечтают очень многие, да только далеко не каждому это дано.

Пройдя сканер службы безопасности, мы вместе с советником прошли на второй этаж особняка и оказались в большом зале, где меня передали старшему охраннику, и тот проводил меня в приёмную. Уже здесь мною занялся личный секретарь президента Священного союза Гаваэля Руноя, и спустя несколько минут я сидел в кресле напротив главы одного из могущественнейших государств среди человеческих миров.

– Добрый вечер, господин президент.

– Вечер добрый, Нестор Иванович, – с располагающей улыбкой ответил он на моё приветствие и, сделав небольшую паузу, заговорил вновь: – Должен вам сказать, постановка ваша произвела на меня очень большое впечатление. Давно мне так не было весело, очень давно. К сожалению.

– Я очень рад, господин президент, что наши творческие потуги затронули некие струнки в вашей душе.

– Нестор, давайте обойдёмся без официальных церемоний, они, признаться, давно навевают на меня только смертную скуку. Обращайтесь ко мне просто по имени, так будет и мне приятно, и вам проще.

– Я понимаю, бремя власти – тяжёлая ноша, и далеко не каждый способен её нести с достоинством. Постоянное общение с подхалимами и откровенными карьеристами даётся очень тяжело, если ты, конечно, нормальный человек, – чуть качнув головой, высказал я своё мнение, самым внимательным образом анализируя интонации человека, наделённого немалой властью.

– Вы абсолютно правы, Нестор. Власть – тяжелейшая ноша, если ты относишься к своей работе на благо страны и населяющих её граждан ответственно, – улыбаясь во все тридцать два зуба, ответил глава государства и, замолчав на пару мгновений, поинтересовался: – А вы бы хотели стать главой какого-нибудь государства?

– Буду откровенен, я бы никогда не хотел возглавлять страну. Не по мне это, слишком я люблю свободу и терпеть не могу любые аппаратные игры, особенно высшего административного звена, слишком они расчётливы и жестоки, хотя, конечно, каждому своё. Кто-то рождён для этого, кто-то нет. Я как раз из второй категории.

– Ой, не зарекайтесь, Нестор. Я вот тоже в своё время даже помыслить не мог о том, что когда-нибудь стану президентом Священного союза, но прошло время, и Божий жребий указал на меня, и я был вынужден взвалить на свои плечи эту нелёгкую ношу, которую покорно несу двенадцатый год.

– Избавь меня боже от такой участи! – с чувством выпалил я, еле сдержавшись, чтобы не перекреститься.

Узрев мою реакцию, сидящий напротив меня человек от души рассмеялся, утирая платком выступившие слёзы. Немного успокоившись, Руной откинулся на кресле и, мгновенно стерев с лица ухмылку, заговорил:

– Насколько я знаю, вы, Нестор, всё ещё не являетесь полноценным гражданином Священного союза. Кстати, откуда вы родом?

– Действительно, гражданином я не являюсь, как, впрочем, и все остальные жители Ферси, а вот что касается места, где я родился, тут уж, простите, ответить не могу, просто не знаю. Себя помню лишь с того момента, как очнулся с разбитой головой на замызганном лежаке без медного гроша в кармане, да ещё к тому же бандиты какие-то устроили за мной погоню. Пришлось спасаться в имперском вербовочном пункте Легиона и подписать контракт, а через некоторое время после прохождения учебки был направлен командованием на Ферси, где был заподозрен в особо крупных хищениях с военных складов, да только я этого не делал, хотя, конечно, махинациями занимался, но они совершенно не касались военного имущества. Благо меня вовремя предупредили, и я, опасаясь виселицы, дезертировал ещё до начала штурма планеты, а после её взятия доблестными крестоносцами некоторое время работал в муниципальной мусороуборочной компании, но сия, без всякого сомнения, необходимая обществу и городу деятельность была мне не по душе, и я занялся бизнесом. Вот, в сущности, и вся моя история.

– Неужели медики не смогли восстановить вашу память? – с немалым удивлением взирая на меня, поинтересовался президент Священного союза.

– Около месяца назад в столичной клинике, где мне исправляли физиономию и заодно хотели усилить память, ничего не получилось, говорят, мозг не поддаётся внешнему воздействию, так как он каким-то образом закрыт. Были проведены какие-то исследования, по результатам которых мне выплатили значительную премию от Министерства науки. В общем, мой мозг оказался природным феноменом, ранее неизвестным науке. Вот, в сущности, и вся моя история в кратком её изложении.

– Что, совсем-совсем ничего не помните?

– Абсолютно ничего, – подтвердил я и, умолкнув на пару мгновений, высказал свою мысль: – Какой бы моя жизнь в прошлом ни была, я теперь совершенно иной человек и обратно прежним становиться совершенно не желаю. Меня нынешняя жизнь вполне устраивает, и иного желать считаю неблагоразумным.

– Ну что ж, достойная уважения позиция, – задумчиво протянул президент и, внимательно посмотрев мне в глаза, заговорил: – Я вас, уважаемый Нестор Иванович, пригласил вот по какому делу, я предлагаю вам рассмотреть вопрос организации большого турне по мирам Священного союза и за его пределами. Всю техническую и финансовую сторону вопроса Администрация президента возьмёт на себя.

– Это огромная ответственность, – в нерешительности протянул я, хотя понимал, что в данном случае мой отказ не предусмотрен сценарием, но всё ж таки цену себе следовало набить. В конце концов, это в первую очередь в их интересах.

– Не отказывайтесь, Нестор Иванович, дело действительно государственной важности.

– Я и не отказываюсь, но потяну ли такое, не знаю. Слишком ответственное это дело.

– Потянете, – мягко ответил президент, – тем более организацией гастролей занимается дочь верховного магистра, а мы со своей стороны окажем Эстель Гонориус всяческое содействие, и не только организационного характера, но и финансовое обеспечение полноценного турне.

– Простите, но для такого турне есть одно немаловажное препятствие. Для того чтобы свободно передвигаться в пределах Священного союза, надо быть полноценным гражданином, а в труппе таковых вообще не имеется.

– Ах, да… Совсем забыл, завтра я подпишу президентский указ, согласно которому всем актёрам и техническому персоналу будет предоставлено гражданство, за особые достижения в области культуры.

– Премного благодарен, господин президент! – весьма убедительно изображая радость, воскликнул я и для полной достоверности немного поёрзал в кожаном кресле.

– Бросьте, это такая малость, – качнув головой, проговорил президент и, переведя взгляд на мерцающий огонёк аппарата правительственной связи, решил завершить наш разговор. – Нестор Иванович, желаю вам успехов на ниве творчества. Сейчас вы спуститесь на первый этаж, и сотрудники охраны вас доставят в личные апартаменты.

– Всего вам доброго, Гаваэль!

Оставшись в одиночестве, президент Священного союза задумчиво сидел в кресле некоторое время, пока настойчивый сигнал вызова, сильно действовавший на нервы, не потревожил его. Он хорошо знал, кто его вызывает, но не испытывал ни малейшего желания с этим человеком разговаривать, но политик на то и политик, чтобы вести задушевные беседы с теми, кто ему не нравится или вообще омерзителен до глубины души. В этом-то и заключается суть политики и политиков, и если ты избрал эту стезю, то будь любезен соответствовать, иначе слетишь очень быстро, растеряв всякое доверие со стороны деловых кругов, спонсирующих избирательные кампании, что равносильно политической смерти.

Тяжело вздохнув, Гаваэль мысленно отдал команду, и перед его взором развернулся голоэкран с крайне озабоченной физиономией главного казначея-инспектора. Внимательно вглядевшись в его глаза, первое лицо государства без всякого выражения поинтересовался:

– Что случилось, господин Мониоро?

– Господин президент, я подготовил новый доклад о перспективах финансового положения государства и хотел бы его вам передать для изучения и лично прокомментировать. Поверьте, дело не терпит отлагательства.

– Хорошо, – спустя минуту размышлений согласился Гаваэль, – я жду вас в своей резиденции ровно через полчаса.

Разорвав соединение, президент вновь тяжело вздохнул и, проделав короткую гимнастику для глаз, вызвал своего тайного советника, и спустя пару минут в кабинете появился Чентай.

– Ну так что сказали наши головастики из психотехнического отдела по поводу господина Махно? – поинтересовался хозяин кабинета, как только его доверенное лицо уселось в кресло.

– Всё то время, пока вы имели с этим человеком беседу, я находился вместе с ведущими специалистами и наблюдал за их работой. В общем, он говорил правду, конечно, многое он умолчал, но в целом его рассказ правдив. Его мозг действительно не поддаётся внешнему воздействию, и это не установленная кем-то защита, а именно природный феномен неизвестного науке генезиса. Результаты клинических исследований его мозга полностью это подтверждают. Из-за этого стандартные детекторы лжи к этой персоне просто неприменимы, пришлось пойти иным путём. Я привлёк специалистов-психологов, специализирующихся на языке тела и голосовых вибраций. Они детально изучили его речь и вот к какому заключению пришли. Господин Махно в действительности играет некую роль, причём довольно талантливо. Как таковой Священный союз его интересует мало, он лишь стремится к какой-то своей цели, какой именно, ответить затрудняюсь.

– Он хотя бы лоялен Священному союзу? – поинтересовался президент, задумчиво почёсывая ухо.

– В какой-то степени да, но как мне кажется, он в куда большей степени космополит. Там, где удобно, там и родина.

– Мне тоже так показалось, а это значит, этот человек нам вполне подходит, но прежде чем поставить на него, следует собрать подробнейшее досье, а там уже будем решать, включать его в наши расклады или нет.

– Я уже распорядился ещё раз перепроверить материалы, собранные контрразведкой, с которой он довольно давно сотрудничает, но это лишь касается его жизни на Ферси, а что касается баз данных Империи Орла, тут уже требуется ваша виза. Как-никак внешняя разведка подчиняется только вам, и более никому.

– Пусть будет так. Я отдам распоряжение директору службы внешней разведки, надеюсь, это не займёт много времени. Если эта кандидатура подойдёт, то сразу начинай подготовку к сливу информации для верховного магистра о том, что глава клана Саакс подвергал его любимую дочь психовоздействию с целью склонения к браку с его наследником, и по какой причине этот коварный план потерпел фиаско. Думаю, главному крестоносцу это очень не понравится. Кстати, а как там идут дела у самого Ромуальда?

– Роман наследника клана Саакс с Кейт Муарро в бурном разгаре. Её отец сенатор со спикером Парламента уже ведут переговоры о будущей свадьбе. Данный союз обещает быть довольно выгодным обоим родам, но он, без всяких сомнений, не будет нарушать давно сложившийся статус-кво среди великих кланов.

– М-да, это хорошо, что мы с тобой вовремя прознали о задумке главы клана Саакс о женитьбе его наследника на дочери верховного магистра и предприняли все возможные меры для срыва этого брака, иначе последствия могли бы стать просто катастрофическими. Надеюсь, подмену бортового блока памяти с погибшего скоростного курьера Сааксы не заметили?

– Не извольте беспокоиться, всё проделано на высшем уровне. Наш агент уверяет, что блок был заменен за два дня до того, как кораблик, на котором они возвращались с территории Империи Орла, встретился с эсминцем клана Саакс.

– Фуххх… Слава святым стихиям! Надобно в храм сходить и воздать им должное за содействие, – с облегчением выдохнул президент Священного союза и, побарабанив пальцами правой руки по рабочему столу, обратился к тайному советнику: – Рудольф, задержись ещё минут на сорок. Сейчас придёт с новым докладом главный казначей-инспектор. Насколько я понял, у него есть для нас нечто важное.

– Боюсь, он опять надолго испортит мне настроение…

– Да уж, он это умеет, особенно в последнее время, – горестно пробубнил себе под нос Гаваэль Руной и, открыв нижнюю дверцу рабочего стола, извлёк оттуда початую бутылку коллекционного виски с двумя бокалами, в которых уже находился лёд, и, не спрашивая согласия у своего подчинённого, разлил в них огненную жидкость.

– Руди, как тебе последняя игра «Улисских рейнджеров»?

– Я в последнее время перестал смотреть турнир по варболу, – с кислой миной ответил советник, сосредоточив взгляд на дне опустевшего стакана, и спустя несколько мгновений озвучил причины отсутствия интереса к некогда любимому им виду спорта: – У меня даже интерес пропал напрочь к красивым женщинам.

– Это ты зря, надо время от времени отвлекаться от тяжёлых дум о проблемах государства, – с неодобрением покачивая головой, высказал своё мнение президент, и в этот момент из приёмной пришёл сигнал от секретаря о появлении господина главного казначея-инспектора Священного союза.

– Пусть войдёт.

Спустя полторы минуты в кабинет вошёл страшно озабоченный финансист и, традиционно отвесив поклон, сделал шаг вперёд и остановился в центре в ожидании дальнейших распоряжений первого лица государства.

– Присаживайтесь, Мониоро. Надеюсь, вы пожаловали ко мне с доброй вестью?

– Не хотелось бы вас огорчать, господин президент, но придётся. Исходя из последнего анализа, предпринятые нами действия по реализации наиболее ликвидных государственных активов не в состоянии покрыть бюджетные дыры, да и с внешними заимствованиями возникли серьёзные проблемы. Просто наши долговые обязательства перестали котироваться на фондовых биржах, а золотовалютных резервов у нас осталось максимум на два бюджетных года, а дальше… а дальше нас ожидает дефолт и резкий скачок инфляции, за которым неизбежно последует падение уровня жизни. Одним словом, все внутренние резервы практически исчерпаны, надо искать какие-то неординарные меры, иначе катастрофа неизбежна.

Гаваэль Руной, задумчиво потерев подбородок, взглянул на обеспокоенного советника и задал вопрос:

– Господин Мониоро, мы же с вами обсуждали вопрос об избавлении от обузы в виде не так давно отвоёванной у имперцев системы Ардана. Исходя из прошлого вашего доклада, вырученных средств должно было с лихвой хватить, чтобы высвобожденными ресурсами решить нашу проблему.

– Господин президент, прошлые расчёты не предполагали нынешних небывало низких котировок на рынке внешних заимствований, и посему избавление от Ардана закроет лишь пятнадцать процентов бюджетного дефицита. Нас могут спасти только какие-то экстраординарные меры…

– Это всё? – хмуро глядя на главного казначея-инспектора, поинтересовался Рудольф Чентай, проводя указательным пальцем по краю опустевшего стакана.

– Да, господин советник, подробные детали текущего положения дел и итоговый вывод содержатся в докладе.

– Хорошо, я вас понял. Оставьте его и можете быть свободны, господин главный казначей-инспектор, – распорядился президент, прекрасно понимая, что его тщательно выверенный план следует немедленно пересматривать.

Как только ведущий финансовый аналитик удалился, Гаваэль от всей души выругался и вновь извлёк из-под стола бутылку виски и, плеснув в стакан на полпальца, глухо поинтересовался у своего друга:

– И что мы теперь будем делать, Руди?

– Жаль, конечно, затраченных усилий на реализацию нашего плана, но с этим уже ничего не поделаешь, придётся от его дальнейшей реализации отказываться, иначе на фоне бюджетного дефицита мы получим гражданскую войну, а в нынешних условиях она нас просто уничтожит.

– Да я и без тебя это знаю! Ты мне давай рожай новый план, – резким тоном выпалил первое лицо Священного союза и одним махом опустошил стакан.

– Знаешь, Гаваэль, пожалуй, нас спасёт только война, – отрешённо глядя на ковёр, протянул Чентай.

– Ты в своём уме?! Мы её просто не потянем. Имперцы от наших вооружённых сил даже мокрого места не оставят!

– Ну, зачем же нам самим воевать? Пусть за нас это делают другие.

– Что ты имеешь в виду?

– Насколько мне помнится, по периметру границ Империи Орла имеется более двадцати сопредельных государств, так почему бы нам через агентов влияния не устроить в них перевороты с последующими гражданскими войнами?

– И что это нам даст? – непонимающе глядя на советника, спросил он, лихорадочно соображая, каким образом революции могут помочь выйти из бедственного положения Священному союзу.

– О, очень многое! Именно таким образом мы убьём сразу несколько шустрых зайцев. Во-первых, мы будем продавать оружие всем враждующим сторонам, хотя на публике оставаться будем в стороне или официально поддерживать только одну из сторон конфликта, а другую снабжать придётся через частных торговцев оружием. Во-вторых, мы создадим на границах Империи Орла пояс нестабильности, что только создаст для императора настоящую головную боль, и, в-третьих, платёжеспособность основных потребителей имперских товаров серьёзно снизится, а заодно будут перерезаны главные торговые пути, что, без всякого сомнения, вызовет глубокий экономический кризис у нашего главного противника.

– А что, очень даже интересная мысль, – совсем тихо проговорил Гаваэль Руной и, вновь плеснув в стакан виски, поинтересовался: – Руди, сколько тебе потребуется времени на разработку этого плана?

– Недели две максимум и примерно столько же на его техническую подготовку.

– Значит, так, жду тебя через две недели с подробнейшим планом предстоящей операции. Насчёт финансирования можешь не беспокоиться, на такое благое дело денег не жалко, главное, чтобы результат был.

– Ты же знаешь, Гаваэль, лучше меня никто не планирует такие хитроумные интриги.

– Ладно, не хвастайся, хитромудрый ты наш, лучше иди и занимайся тем, что сам и задумал.