18
– Ты чего там затих?
– Да медведя вот поймал!
– Так тащи сюда!
– Не пускает…
Что определяет силу государства или страны среди череды таких же, как она, других стран? Численность населения? Но в мире огромное количество стран, плотно заселённых, но пребывающих в дикости и безумии, таких как Индия или Бангладеш. Площадь? Но тогда такие страны, как Корея, должны были находиться в самом конце списка успешных государств. Или, может, это религия? Но вот Испании никак не помогло их христианство, и огромная и многонаселённая страна числится в третьем ряду цивилизованных стран, не имея даже приличной армии.
Предлагая и отвергая те или иные причины мирового лидерства, мы внимательно перебрали все варианты, пока не склонились к очевидному и тем не менее наиболее вероятному фактору – общественная идеология. Только общество, наделённое способностью объединиться вне зависимости от дохода, социальной страты и других разделяющих факторов, может преодолеть все вызовы времени и уверенно двигаться по пути прогресса…
Профессор, доктор исторических наук и философии Лао Ши. Начало Истории. Университет Бейцзына, 20 ревуна 7420 года
Быстро собрать сто тысяч человек можно только в толпу. Если нужно эффективное воинское формирование, даже собираемое из готовых кубиков – полков и батальонов, всё равно придётся притирать командиров, каналы управления, снабжения и многое другое.
Поэтому выдвинулись в путь ровно через трое суток. Ладожск ещё держался, в основном благодаря автоматическим пушкам крепости «Рюг» и гарнизону в городе, ведущему уличные бои.
Всех женщин и детей свезли в центр города, под защиту волхвов и центрального Источника. А мужчины от четырнадцати и до ста тридцати взяли в руки оружие, для того чтобы отстоять свой город.
От Вишеры до Ладожска было всего ничего – сто пятьдесят вёрст, но на пути корпуса уже стояли части британских сапёрных и гренадёрских частей и германские стрелковые полки.
Как такое количество войск могло просочиться в страну, не минуя её границ, сейчас пытались понять десятки военных аналитиков и военных волхвов, но Горыня не забивал себе голову этими тонкостями. Воздушная разведка уже вскрыла систему обороны и под маскирующим пологом, наведённым волхвами, на позиции выдвигались бронеходы Первого Гвардейского и Карского краснознамённого полков.
Вооружённые новейшими машинами Т-63, с отличными пушками калибром семьдесят пять миллиметров и двигателями Ярославского завода, они могли совершить марш на триста километров, без дозаправки, и даже имели печку для разогрева еды.
Конструкция была самой простой, похожей на самоходки, с тонкой противопульной бронёй по бортам и нормальной толстой сталью лишь в лобовой проекции, но этого уже было достаточно, чтобы взломать стрелково-пушечную оборону современных армий. К счастью для русских войск, европейцы ещё не додумались до противотанковых заграждений пушек и даже окопов полного профиля, так что прорыв обороны предстоял хоть и непростой, но относительно бескровный.
Вражеские маги уже подняли оборонительные валы, высотой в метр и толщиной в два метра, за которыми могли укрыться артиллеристы и стрелки в положении «с колена», и эти валы не пробивались ядрами. Вскапывать их автоматическими пушками тоже не было необходимости, хотя такие варианты предлагал штаб Горыни. Дело в том, что валы были не сплошные, а с «окнами» для контратаки кавалерии, так что диспозиция для танков создавалась прекрасная. Если бы не вражеские маги. Сколько их было и какого уровня, войсковая разведка так и не выяснила, несмотря на десятки взятых «языков» и большое количество перехваченных посланий. Но время неумолимо текло, так что штурм начался рано утром первого сентября.
Демонстративно вне зоны действия пушек и ружей начали строиться русские полки, вроде как для штурма, и наблюдатели сразу передали, что войска противника начали занимать позиции. Всего, по данным авиаторов, на участке прорыва было размещено около двухсот тысяч штыков, пятьдесят тысяч сабель и более пятисот стволов полевой артиллерии. Было даже два лёгких форта с тяжёлыми орудиями, взявшими в перекрёстный огонь большой участок дороги, но полковник Фёдор Иванович Паскевич, командовавший воздушными частями, заверил его, что к моменту выхода бронеходов на дистанцию выстрела на месте полевых фортов будут только воронки.
После того, как войска европейцев выдвинулись вперёд, со скрытых позиций ударили гаубицы и миномёты, снаряды которых перелетали через укрепления и взрывались уже в порядках наступающих. Многие снаряды взрывались прямо на валах, но и того, что долетало, было достаточно для уничтожения батарей и полной дезорганизации обороны.
Тем временем в воздухе начиналось воздушное сражение. Прикрывавшие десантный корпус дирижабли сцепились в воздухе с самолётами истребительно-штурмового полка Паскевича и, несмотря на неповоротливость и куда большую площадь, временами сбивали более подвижные, но куда менее защищённые цели.
Но потихоньку двухмоторные истребители-штурмовики начали выбивать вражеские дирижабли. Рунные щиты, гасившие в первые минуты боя все попадания, начали пропускать снаряды, и огненные факелы запылали в небе, чтобы через несколько минут обрушиться на головы собственной пехоте.
Штаб генерал-лейтенанта Стародубского находился на борту командного воздухолёта «Зоря», так что он мог видеть одновременно всё поле боя, и, несмотря на некоторый риск такого расположения, оно имело огромное преимущество в подвижности. Вот и сейчас воздухолёт висел уже над нейтральной полосой.
Убедившись в том, что летунам нет дела до земли, Горыня повернулся в сторону начальника штаба – генерал-майора Опухтина и кивнул:
– Начинайте, Егор Кириллович.
И сразу же где-то вдали взревели моторы бронеходов, и стальная волна, набирая скорость, двинулась к вражеским позициям.
Вот огненным росчерком и громким гулом полыхнул рикошет от какой-то уцелевшей пушки, вот зазвенели пули на броне, и на несколько секунд залило всё поле жарким магическим пламенем, но бронеходы даже не заглохли, продолжая рваться вперёд и стреляя в ответ.
Били с коротких остановок по вдруг оживающим пулемётным точкам, по встающим в небо серым столбам начинающейся волшбы, да и вообще по всякому непонятному шевелению.
Ширина «нейтралки» была небольшой, всего около километра, так что танкам понадобилось около минуты, чтобы дойти до вражеских позиций.
Некоторые машины начали втягиваться в узкие проходы между валов, некоторые полезли на валы, и две сотни танков вполне успешно заняли передовые позиции, дожидаясь подхода основных подразделений пехоты и отстреливая какие-то цели в глубине обороны.
Следом двинулись кавалеристы, обеспечивающие боковое охранение, и пехота на длинных тяжёлых грузовиках.
«Механизированный корпус в 1856 году… это сильно», – подумал Горыня и усмехнулся. Начальник штаба, правильно истолковав усмешку командира, тоже улыбнулся и вытер пот со лба большим платком. Он-то вовсе не был уверен в таком быстром исходе. Бронеходы, конечно, вещь стоящая, но вот стрельбу с закрытых позиций он видел впервые, и результат его немало поразил. Прилетавшие из ниоткуда снаряды перекопали вражеские батареи, митральезы и пехоту, полностью выбив в полосе обороны все дееспособные войска.
– Хорошо идём, Горыня Григорьевич. Перегруппировываться будем?
– Нет. – Горыня повернулся к капитану воздушного корабля. – Дмитрий Александрович, давайте за войсками, потихоньку. И вы, Егор Кириллович, поторопите колонны пехоты. Сейчас сделаем бросок до следующих укреплённых позиций, пусть автомобили ссаживают войска и мчатся назад за следующей партией, и так подвозят всю пехоту. Нам ещё сто вёрст топать, а времени ну совсем нет.
Первый серьёзный удар вражеские маги нанесли, метя в танковую колонну, но не рассчитали со скоростью машин, и вихрь «Серого пепла» пришёлся на кирасирский полк Загряжского, исчезнувший в полном составе вместе с командиром и полковым обозом, превратив людей, лошадей и оружие в белёсую невесомую пыль, уносимую ветром.
Штаб отреагировал мгновенно. Не успели стихнуть доклады наблюдателей, как заработал механизм отражения подобных угроз. Поскольку волшба имела строгое ограничение по дальности, воздушная разведка быстро выявила три десятка магов в сопровождении пары уланских эскадронов, и тут же растерзала всю группу огнём бортовых пушек и пулемётов, а шедшие следом воздухолёты ещё и «причесали» местность двумя десятками авиабомб. Полевая контрразведка, в ведении которой находились тылы группировки, подскочила на место боя через пять минут после ухода штурмовиков и подтвердила, что выживших нет.
Корпус частично разменивал скорость на безопасность, и охранение просто не успевало вскрыть все засады, но пока потери были относительно невелики, и если бы не погибший полк в пять тысяч сабель, их можно было бы считать несущественными.
Горыня, конечно, знал, что выжившие были. Но не мог винить егерей, которые добили всех, кому повезло уцелеть под пушками и бомбами летунов.
Нет ничего в мире быстрее, чем «солдатский телеграф», и молва уже разнесла про убитых, замученных заживо, изнасилованных и забитых насмерть жителях деревень и хуторов.
И как-то сама собой схватка за Ладожск уже перестала быть просто войной. Теперь это был вопрос кровной мести. Пленных не мучили и не пытали, а просто сваливали в яму вместе с трупами, после чего волхвы запускали туда «Чёрный вихрь».
А у старой поморской деревни Лихоборы их уже ждали, выстраивая плотную многослойную оборону стодвадцатитысячный корпус маршала Кардигана и шестидесятитысячный корпус под командованием маршала Леруа де Сент Арно. Войска провели по тоннелю, который создали в толще воды три сотни европейских магов, для чего на жертвенных алтарях было сожжено почти двести тысяч человек из числа восточных славян.
Армия сначала накопилась на территории Финского королевства, а затем пешим маршем прошла сквозь толщу воды, рассечённую огромной трубой диаметром в десять метров, чтобы выйти на берег Финского залива возле русского города Ладожска.
Следом должны были подойти десантные корабли, но артиллерия русской крепости Рюг упорно держалась, не давая подойти кораблям поддержки, несмотря на постоянные воздушные бомбардировки крепости. Мало того, пушки защитников крепости имели неприятную для дирижаблей способность задирать стволы вверх, что уже послужило причиной гибели нескольких десятков дирижаблей. А были ещё налёты русских самолётов от Нижнего Новограда, когда, словно разъярённая стая псов, они рвали в клочья дирижабли воздушной эскадры.
К счастью экспедиционного корпуса, самолётов было немного, и они не могли прикрывать крепость постоянно.
Зато подход деблокирующих частей был сразу замечен всеми. Тяжёлые двухмоторные машины с четырьмя крупнокалиберными пулемётами и парой пушек на борту просадили рунную защиту вражеских бомбардировщиков за один проход, и затем началось избиение в воздухе, когда от полусотни дирижаблей на базу в Свеаборге не вернулся ни один.
Следом уже поспешали воздухолёты – бомбардировщики, торопясь прижать корабли десантной эскадры на мелководье, где у них практически не было манёвра, а стало быть, и шансов на спасение.
Другая группа начала утюжить позиции сводного англо-французского корпуса, но пока налакавшиеся до одури крови вражеские колдуны успешно держали защитные купола, и взрывы сверкали на поверхности призрачно видимых воздушных пузырей.
Не имея воздушной разведки, бритты и французы ожидаемо проспали приближение танкового клина, и на валы, за которыми вяло суетилась лишь дежурная смена, обрушился огненный удар.
Некоторые заслоны объединённой армии провалились сразу, некоторые держались больше часа, так что уже скоро по всей полосе боевого соприкосновения воцарилась кровавая мясорубка, где было непонятно, кто и кого режет. Егеря против артиллеристов, бронеходчики против пехоты и кавалерия против всех.
Маги, видя, что не в силах помочь своим войскам, мгновенно переключились на противодействие друг другу, и небо над полем боя расцветилось вспышками магических ударов и сполохами разлетающихся в клочья силовых щитов.
Авиация в такой ситуации тоже не могла ничего сделать, кроме как переключиться на войска, отдалённые от основного места боя, и крупные цели вроде штабов и вообще торчащих в поле полковых штандартов.
Дым и пламя, изрыгаемое механическим монстром из высоких труб, наблюдатель штабного воздухолёта заметил, ещё когда до него было несколько километров.
Пыхающая паром, дымом и гремящая многочисленными колёсами стальная гусеница медленно, со скоростью неторопливого пешехода, двигалась к полю боя под лязг стальных колёс и шипение паровых приводов.
Высота тела поезда была больше шести метров, а ширина около семи, и состоял он из пяти двенадцатиметровых вагонов, соединённых между собой подвижными сцепками.
Изобретение сумрачного германского гения – бронепоезд «Дюрандаль», который с огромным трудом протащили через подводный тоннель, был решающим козырем двух маршалов в сражении.
Толстые стальные бока бронепоезда были дополнительно усилены многократным рунным щитом, а в некоторых местах количество рунных слоёв достигало десятка.
Только паровых двигателей было пять штук, а высокие трубы, торчащие из секций поезда, были дополнительно укреплены стальными тросами. Огромные стальные колёса, в два человеческих роста, с толстыми шипами на ободах, с хрустом и скрипом перемалывали камни и грунт, двигаясь к центру боя. Пушки в башнях были не очень большого калибра, примерно восемьдесят пять миллиметров, но главная, находившаяся в третьей секции, была куда серьёзнее. Под сто двадцать и поднята выше остальных, чтобы иметь круговой обстрел.
А по бокам этого монстра прикрывали три десятка танков. Тоже паровых и тоже смрадно чадящих. Огромные угловатые коробки неторопливо ползли по полю, глубоко проминая землю шипастыми колёсами и смрадно чадя вокруг угольным дымом и паровыми котлами.
Фёдору Ивановичу Паскевичу не нужен был приказ, и, увидев подползающую к месту боя стальную гусеницу, полускрытую облаками пара и дыма, он сразу перенаправил удар штурмовиков, но лёгкие бомбы, рассчитанные на борьбу с пехотой, не могли не то что пробить его защиту, но даже замедлить продвижение.
Поскольку вражеская авиация уже догорала на земле, к делу подключились воздухолёты, заходя на цель «каруселью», один за другим, вываливая тонны небольших осколочных бомб, но тоже не преуспели.
Сплошной поток взрывчатых подарков с неба не замедлил ход поезда, но внёс изрядную сумятицу в защитные порядки, заставив сопровождение разбежаться в стороны, чем и воспользовались бронеходчики, начав гвоздить вражеские машины с дальних дистанций, пользуясь большей дальнобойностью своих пушек.
Генерал Стародубский почти не управлял боем, так как командиры полков и отдельных батальонов, ветераны с боевым опытом в тридцать лет и более и так знали, что делать, и только те, кто ещё втягивался в общую схватку, нуждались в указании места приложения своих сил.
Кавалерия и пластуны атамана Платова обошли поле боя по широкой дуге, чтобы отрезать врагов от возможностей покинуть сражение и усилить гарнизон перед неизбежными уличными боями, а сапёры лихорадочно копали землю, устанавливая на пути бронепоезда минную ловушку, закапывая десять полутонных зарядов.
К этому времени бронеходчики уже чуть проредили поголовье своих противников, оставив на поле восемь дымных костров и совершив резкий бросок в тыл бронеколонне, подбираясь к британским и французским танкам со стороны парового котла, и чуть было не поплатились за торопливость, попав под удар французских гренадёров. К счастью, гранаты, начинённые порохом, никак не могли повредить русскую сталь, и, разогнав шустрых французов огнём крупнокалиберных пулемётов, бронеходчики ринулись в атаку, словно волчья стая, загонявшая оленье стадо. Грохот пушек, визг разлетающихся осколков и смрадные костры из вражеских танков, искорёженных снарядами и внутренними взрывами, чадящими огарками, испятнали поле боя.
– Горыня Григорьевич, летуны ушли на аэродром…
– Вижу. – Горыня кивнул. – Пилоты и так задержались в воздухе, за что им огромное спасибо и поклон до земли, но пока они долетят до аэродрома, пока пополнят баки, да сделают ревизию двигателей, да поднимут из заглублённых хранилищ тяжёлые боеприпасы, пройдёт много времени. А бункера у воздухолётов тоже не бездонные. Так что давайте, Егор Кириллыч, вытаскивать пушки на прямую наводку. Иначе мы это чудо германское будем грызть до следующего утра.
Через час, когда поезд дополз до передовой, его рвали уже толпой, обстреливая со всех сторон, но гигантская стальная змея упорно двигалась к своей цели и, добравшись до линии окопов, с хрустом и треском перемалываемых камней начала сворачиваться в кольцо.
Наблюдая за этим действием, Горыня задумался. Сидевшие в бронепоезде не могли не понимать, что рано или поздно их защиту взломают. Тем более что танковое прикрытие уже всё перебили. Значит, они что-то задумали. Вопрос, что именно?
Через десять минут, когда хвост и голова поезда с лязгом сомкнулись, над ним с бледными переливами цветов радуги вспыхнула защитная сфера, и взрывы снарядов и мин засверкали по её поверхности, заставляя купол переливаться разноцветными сполохами.
Британо-французская пехота и кавалерия уже была выбита и частью рассеяна, спасаясь бегством и отходя к Ладожску, так что вокруг бронепоезда, свернувшегося кольцом, постепенно выстраивалось другое кольцо, из русских войск. Огонь стих, так как силовой магический купол был непроницаем в обе стороны, и штаб, включая приданных ведунов, лихорадочно пытался просчитать возможные варианты взлома мобильной крепости.
Гийом де Амбуаз, граф Рошфор, великий магистр ордена Благодати, находился во втором вагоне бронепоезда и внимательно следил за приборами расхода маноэнергии. Баки поезда были полны концентрированной благодатью, которую маги пяти магических орденов Европы выжали из смерти трёх миллионов человек, захваченных в Польском королевстве и Литвинии.
Сама технология была известна давно, но только последние разработки ордена Благодати, и их рунные пояса, смогли не только сжать Силу в концентрат третьего порядка, но и уменьшить потери до пренебрежимо малых значений. И теперь больше не было нужды тащить с собой жертвы к месту проведения ритуалов. Густая синяя жидкость, один мино которой получался из ста жертв, была куда лучшим источником благодати и, самое главное, позволяла проводить точнейшую настройку силовых линий портала, получая именно то воздействие, которое нужно.
Теперь взлом Кромки проводился точечно и на огромную глубину, что позволяло призывать действительно сильные сущности и контролировать их. Кроме того, мановоды, пронизывающие бронепоезд, питали множество механизмов, а также все рунные пояса работали непосредственно от баков с концентрированной благодатью, и пока ёмкости были полны, пробить силовую защиту было попросту невозможно.
Выйдя на крошечный балкон сбоку от вагона, Гийом де Амбуаз сбросил с головы капюшон сутаны и, подняв голову, долго смотрел, как рвутся снаряды на защитном куполе, и, отведя взгляд, чуть поёжился, представив себе, что этот сплошной поток взрывчатки и стали прорвёт защиту.
– Господин великий магистр? – Мастер Правой руки Лионель де Клари почтительно склонил лысую голову, прикрытую капюшоном. – Мы готовы.
– Начинайте раскрытие. – Магистр кивнул, и через минуту обращенные внутрь кольца бронированные бока поезда с шипением начали раздвигаться и в клубах пара изнутри вагонов полезли раздвижные арочные конструкции, которые, вытянувшись во всю длину, образовали лучи пятиконечной звезды.
Весь бронепоезд фактически был подвижным алтарём невиданного могущества и техномагического совершенства.
Когда лучи-мановоды сомкнулись, маготехники поспешили соединить трубки резьбовыми соединениями, а несколько человек уже тащили решётчатую пирамиду, которая должна была стать фокусом и главным элементом всей конструкции.
– Господин великий магистр. – Мастер левой руки Отто фон Кранц, отвечавший за техническую часть бронепоезда, почтительно склонил голову. – Расход благодати намного превышает наши расчёты. Русские пушки оказались в пять раз мощнее.
– Сколько? – отрывисто произнёс магистр, имея в виду время, на которое хватит поддерживать купол защиты.
– Пять часов.
– Ах… – Граф Рошфор рассмеялся негромким приятным смехом, глядя, как заполняются сияющей синим светом благодатью промежуточные ёмкости на лучах алтаря. – Через пять часов, барон, здесь будет выжженная равнина до горизонта, за исключением пятачка, где сейчас находится наш «Дюрандаль».
– Да, господин великий магистр. – Отто поклонился ещё раз и поспешил в командирский отсек. Управление таким сложным агрегатом, как «Дюрандаль», требовало постоянного внимания и сосредоточенности.
А на заводах Германии уже собирают вдвое больший бронепоезд – «Альдеринг», который будет нести двадцать огромных баков с благодатью, – вдвое больше, чем на «Дюрандале», и его ход уже полностью будут обеспечивать магические двигатели. Правда, одна боевая заправка будет стоить шести миллионов жертв, но зато и эффективность пробоя выше всяких ожиданий.
Отто поднялся в командирскую башенку, откуда было видно и весь состав, свернувшийся в кольцо, словно уроборос, и алтарь, над которым постепенно вставал дымный вихрь пространственного пробоя, и русские позиции, сверкавшие огнём пушек.
Барон фон Кранц повернулся на вращающемся стульчике и посмотрел на центр алтаря, где уже стоял великий магистр, замыкавший заклинаниями фигуру вызова. Алые искры, вихрем кружившиеся в центре, становились всё ярче, а их поток всё гуще, пока они не слились в полыхающее огнём облако, полностью скрывшее фигуру в чёрном балахоне.
Стоявший в огненном вихре магистр работал быстро, но тщательно. Сам алтарь испытывали только на пробой до шестого уровня, но сейчас, когда «Дюрандаль» совершенно случайно заполз на место, где был слабенький природный источник благодати, появилась реальная возможность пробиться куда как глубже.
От глубины пробоя зависела мощь призванного существа и тот урон, который демон мог нанести местности призывания. Учёные Европы небезосновательно полагали, что существо седьмого уровня сможет закрепиться в этом мире и существовать достаточно долго, чтобы уничтожить всякую осмысленную деятельность на месте призыва на многие сотни лет. А существо восьмого уровня может быть и вовсе защищено от существующего оружия.
Но восьмой уровень был пока недостижимой мечтой многих магов, и только у Гийома де Амбуаза был сейчас в руках реальный инструмент, с помощью которого он навеки впишет своё имя в анналы магической науки.
Руны и магические знаки, начертанные в воздухе, послушно выстраивались в цепочки и повисали в отведённых им местах, для будущего ритуала, а магистр всё усложнял и усложнял ритуал, выстраивая длинную спираль знаков и элементов для лучшего фокуса. Уже был пройдён первый уровень, откуда на землю лезла всякая мелкая нелюдь, и пришлось отсекать их щитами, так же легко, словно ком подтаявшего масла, был пройдён и второй, и третий, и даже четвёртый, бывший ранее пределом для походно-полевых алтарей, и пятый, куда заглядывали лишь единицы в поисках сущностей высшего порядка для завершения особо сложных ритуалов. Шестой уже пришлось взламывать по всем канонам искусства, обложившись защитой и протянув дополнительные каналы подпитки, а седьмой продавливать голой силой, пробиваясь через хаос наведённых помех и природных возмущений.
Штабной воздухолёт давно улетел на дозаправку и пополнение боезапаса, высадив офицеров штаба на холме, откуда было прекрасно видно и свернувшийся кольцом бронепоезд, и стоявшие вокруг него войска. Постепенно темп стрельбы утих до дежурно беспокоящего, и все чуть оттянулись назад в ожидании прилёта бомбардировщиков с большими бомбами.
Волхв Арсений Новоградский, приданный Горыне самим императором, был настолько стар, что, несмотря на легендарное магическое здоровье и долголетие, ходил опираясь на узловатую палку-посох, из дубового корня, и сварливо покрикивая на троих учеников, самому молодому из которых было лет пятьдесят.
На творившуюся перед ним волшбу он смотрел спокойно, ритмично постукивая по земле своим узловатым посохом, от чего земля негромко гудела и едва заметно покачивалась, словно палуба корабля.
– Нук, Васят, нарисуй гром-травой двойной Ветер, и Лелю, возле куста… – Узловатый палец ведуна ткнул по направлению раскидистого орешника, под которым силовая линия подземного Источника делала петлю.
Помощники без лишних слов метнулись куда-то в сторону и через пару секунд уже выводили на земле нужные руны.
– И калиновым корнем Алатырь-круг, вона там, где васильки поднялись.
Второй помощник подхватил пузатую бутыль с порошком и побежал вниз, к подножию холма, где голубело пятно из васильков.
В какой-то момент ведун замер с закрытыми глазами, словно вслушиваясь в волшбу, творимую над бронепоездом, и через секунду двинулся вперёд, проминая перед собой траву до гладкой дороги, шириной в метр, и остановился, лишь войдя в островок васильков. Затем замер с поднятым посохом и через несколько биений сердца ударил в землю острым концом, глубоко погрузив посох.
От удара земля всколыхнулась, словно вода, в которую упал огромный камень. Даже группа офицеров, стоявшая на холме, едва удержалась на ногах, когда холм мотнуло, будто палубу корабля в сильный шторм.
Великий магистр Гийом де Амбуаз не успел ничего подумать, когда мембрана, скрывавшая столь вожделенный восьмой уровень, рухнула и клин сырой энергии, которым он пробивал уровни, проскочил через восьмой и влетел словно снаряд в девятый, пробив и его перегородку.
Улыбка триумфатора коснулась тонких бескровных губ великого магистра, но уже через мгновение он был вмят в землю многотонным телом, появившимся из портала над алтарём, и размазан в кровавую лужу.
Тому, что появилось из глубины Кромки, не смог бы дать название даже самый сумасшедший поэт и запечатлеть безумный художник. Куча переплетённых змеиных тел клубилась в метре от земли, поддерживаемая восемью длинными узловатыми лапами, похожими на ноги кузнечика, а из этого месива уже вылезали пасти на гладких чешуйчатых отростках.
Существо, появившееся над заклинательным алтарём, рухнуло вниз, смяв стальные фермы – лучи, и сразу же принялось пожирать металл алтаря, хрустя сталью словно сухариками и взрыкивая от удовольствия.
Внезапно тело монстра окутало сиреневое мерцание, от которого монстр затих и замер, но продержавшись меньше минуты, опало, а вызванное волшбой существо продолжило пожирать стальные конструкции, отрывая куски и забрасывая их прямо в мельтешение извивающихся тел.
Было ещё несколько попыток взять его под контроль, но рунные пояса, рассчитанные на существо максимально восьмого уровня, ничего не могли сделать с порождением девятого и соскальзывали со шкуры монстра.
Тем временем чудовище дожевало металл, находившийся рядом, и, глубоко вгрызаясь в броню вагонов, начало отрывать толстые листы прямо с боков поезда, а длинные ноги с острыми когтями каждым движением превращали колёса поезда в труху.
И сразу же по нему начали бить митральезы и пушки бронепоезда, а маги просто утопили его в море совершенно противоположных заклинаний, от кислотного тумана до огненного дождя.
Всё это категорически не понравилось чудищу, и, взревев, оно начало крушить поезд вокруг себя уже целенаправленно, пробивая борта и калеча обслугу.
Через минуту в центре кольца из русских войск уже кипел бой, скрытый облаками гари и пара, который вырывался из пробитых котлов.
Дольше всего продержались вагоны, которые были защищены дополнительными рунами, питавшимися из резервных баков концентрированной благодати, но удары страшной силы постепенно исчерпали и этот источник. Монстр, успешно закусивший сталью и плотью, показался во всей красе на останках бронепоезда, когда порыв ветра сдул облако дыма и тумана.
К этому времени защитный купол исчез, и артиллеристы, всегда очень точно чувствовавшие этот момент, открыли шквальный огонь, не жалея пороха.
За ними сразу же подтянулись и бронеходчики, расстреливавшие последние запасы снарядов, так как все понимали: если это выживет, то плохо будет вообще всем.
Подключились даже пулемётчики и стрелки-снайперы, но ущерб, наносимый существу, был почти незаметен. Самого большого успеха добились артиллеристы батареи тяжёлых пушек, воткнувшие фугасный снаряд прямо в сочленение ноги и оторвавшие её напрочь, что наконец отвлекло монстра от доедания бронепоезда, и, ковыляя на повреждённых лапах, существо двинулось к окопам с северной стороны, видимо посчитав их самыми опасными. Но в этот момент дружно ударили с западной стороны, и чудище поковыляло туда.
Видимо, у монстра всё ушло в броню, а на мозги уже ничего не осталось, и какое-то время его успешно гоняли по полю, азартно сжигая боезапас. К этому времени вернулись штурмовики и бомбардировщики, заваливая демона Кромки снарядами крупного калибра, которые тащили для уничтожения бронепоезда. Но от бронепоезда осталось совсем немного, кучка чего-то непонятного и дымящегося, а отожравшийся на этом деле монстр сильно подрос в размерах и теперь возвышался на пять метров над землёй.
Совместными усилиями штурмовики и бомбардировщики оторвали ещё одну лапу и как-то, видимо, повредили шею одной из голов, так, что та свернулась на самом верху в кольцо.
Первой смолкла батарея Петра Голицына. За ней закончила стрелять батарея автоматических пушек среднего калибра майора Горшенина, и так далее, пока не смолкло последнее орудие. Последним отстрелялся штабной дирижабль Горыни из бортовых пушек, снизившись при этом до полусотни метров.
Чудище к этому времени чувствовало себя плохо. Половина лап была повреждена, головы сжались в комок над телом, но стоило одному из бронеходов подойти на близкое расстояние, как удар одной из лап перевернул многотонную машину словно пустой короб, заставив кувыркаясь прокатиться по полю полсотни метров.
– Твоё время, Горынюшка. – Волхв повернулся в сторону Горыни, заглядывая в глаза генерала, словно искал там что-то. – Добей тварь эту. Если очухается да уйдёт под Кромку, неглубоко, то лишь боги ведают, где и когда вылезет. – И взмахом руки он остановил взметнувшегося Дубыню, стоявшего за правым плечом князя. – Стой, где стоял, воин. И ему не поможешь, и сам голову сложишь.
Арсений Новоградский взмахнул рукой, и перед Горыней возникло туманное веретено «быстрой дороги».
Только оказавшись в полусотне метров от чудовища, Горыня оценил, насколько были эффективны усилия его корпуса по уничтожению призванного существа. Рваные раны и оторванные конечности у того были по всему телу, а некоторых голов и вовсе не было. Но тварь на глазах восстанавливалась, правда, одновременно уменьшаясь в размерах. Теперь она снова была около трёх метров высотой, а из обломков лап прорастали гибкие, словно плети, щупальца розового цвета.
Почуяв рядом с собой живую плоть, паук-переросток рванул к Горыне, метнув вперёд пару щупалец, чтобы захлестнуть его, но палица, негромко свистнув, отсекла плоть, и сразу же по обонянию ударил смрад, источаемый существом.
Но через пару ударов сердца ему было уже не до смрада. Разбрызгивая едкую слизь и приходя в неистовство, тварь пыталась схватить Горыню, а теряя куски конечностей, ярилась ещё больше. Одежда на князе уже пришла в негодность и сошла неопрятными лохмотьями, и лишь нательное бельё, которое оказалось в зоне защиты инопланетного артефакта, было более-менее целым.
Тем временем подтянулись сначала воины его десятка во главе с Дубыней, а затем и бронеходчики подошли на дистанцию кинжального огня, всаживая снаряд за снарядом в ослабевшие бока твари. К счастью, били бронебойными болванками, иначе и Горыню бы доставало взрывной волной, а так болванки насквозь прошивали тварь, вырывая огромные куски плоти и разбрызгивая вокруг слизь отвратительного вида.
К этому времени Горыня подобрался совсем близко, и обстрел прекратили, боясь зацепить князя. А тот, работая палицей, словно вентилятор, обрубал, словно стриг, выступающие конечности твари, подбираясь всё ближе и ближе к клубящемуся телу.
В какой-то момент увидев прогалину в змеиных телах, лоснящихся тёмной шкурой, он сделал ещё один шаг вперёд и воткнул палицу в глубину монстра и, почувствовав сопротивление плоти, налёг ещё больше, втыкая оружие на всю глубину.
На мгновение картинка словно замерла. Чудовище остановилось с растопыренными конечностями, а из мешанины тел вдруг выскользнула пара глаз на тонких отростках и развернулась в сторону Горыни. Но уже через пару секунд создание Кромки словно окаменело и начало осыпаться на землю тонкими струйками пыли, и очень скоро перед Горыней была просто куча чёрного и искристого словно антрацит мелкого песка, в которой увлечённо ковырялись пара волхвов.
– Княже? – Арсений Новоградский подошёл и, раздвинув лохмотья, в которые превратилась форма Горыни, приложил ладонь к рваной ране на плече.
На мгновение боль полыхнула, словно вспышка молнии, но сразу же пропала, и Горыня с удивлением подвигал здоровой рукой и в пояс поклонился старому волхву.
– Благодарствую, волхв.
– Давай, князь. – Арсений улыбнулся, и морщинки словно лучики разбежались по загорелому лицу. – Вышвырни эту иноземную погань с нашей земли.
