Кто – какой?

Она понравилась мне сразу. Маленький курносый носик, кудряшки, огромные нежные глаза, упругие небольшие груди под форменным свитером, она была без лифчика, и это особенно впечатлило.

У меня уже полгода никого не было. Никого, с тех пор как ушла Марго. Первые три месяца после того, как моя девушка бросила меня, хотелось только одного: поговорить, обсудить наше расставание, понять. Однако Марго оказалась из тех, кто не любит ничего усложнять. Она разлюбила, и этого ей было достаточно.

Мне же еще долго не хватало всего подряд. То все женщины казались удачно замаскированными спецрычагами дьявола, который руководит этим миром с помощью своих исчадий ада. То я думал о собственной никчемности и виновности.

Марго серьезно расщепила меня, как разделяет неустойчивый сплав химическая реакция. Она ушла, а элементы сплава начали бродить, окисляться и тухнуть в хаотичном и неразборчивом поиске, куда бы пристроить свои свободные валентности. Какой фигней я только не перестрадал за эти полгода. От звонков ей на работу до «случайных» встреч. Я даже изменил ей пару раз ужасно по-дурацки.

Но постепенно все как-то улеглось. Первым сигналом того, что из мрачного круговорота любовной меланхолии меня снова выплюнуло на прямую солнечную дорогу, стали мысли об Ольге. Мне нравилось защищать ее от сладострастно томящегося Билала. Это было очень по-мужски и даже немного кинематографично. Ольга сама как будто героиня французского кино: хрупкая, нежная, на тонких каблучках, с узким пояском на узкой талии. И, возможно, меня немного расстраивает, что у Ольги есть жених.

Снова появились игры. Каролина смотрела оценивающе, иногда она томно прикрывала веки, когда говорила со мной, но это был лишь непроизвольный сигнал. Никаких действий она не совершала. Я же делал вид, что ничего не замечаю, но двусмысленность моего положения на кафедре волновала. Иногда мне даже казалось, что вся история с включением меня в грант не столько имеет отношение к кворуму, сколько ко всем этим укрощенным взглядам и прерванным мыслям. Скорее всего, это было неправдой, Каролине нужна моя лояльность, зато игра поднимала порушенную Марго самооценку, и я участвовал. Была еще Зарина Андреевна. В отличие от Каролины в ней не было ни азарта, ни энергии женственности. Один только хищный интерес. Ее бледные водянистые глаза загорались похотливым блеском, когда она видела симпатичного, с ее точки зрения, парня, я оказался ей по вкусу.

Но девушка из салона связи отличалась от филологических дам. Она посмотрела тем глубоким доверчивым взглядом, который обещает все земные блаженства и в качестве бонуса слияние с космической звездной далью. Ниже лица я старался не смотреть, хотя несколько раз все же опустил глаза и убедился на сто процентов – лифчика точно не было.

Я объяснил ей, что мне нужна самая простая «Нокия», что бюджет мой скуден и что яблочник со стажем, вроде меня, не станет смотреть смартфон за четыре тысячи рублей. Или все, или ничего. Я чувствовал, что глупо рисуюсь, но Остапа уже несло. Заявил, что недорогая труба нужна только до зарплаты. Плетение словес призвано было унять мой вдруг разогнавшийся пульс, но не тут-то было. Пока мы топтались возле стенда, я успел рассказать, как невзлюбил меня мой единственный сожитель, кот Филипп, который сумел отрастить не только задницу, но и репутацию таких размеров, что собственная хозяйка летает с ним на свидание через пол-Европы, и что именно этот зверь погубил мой новый айфон. Девушка смеялась и слегка запрокидывала голову назад, показывая белоснежную шею с нежной сетью голубоватых вен. Я чувствовал себя вампиром, так хотелось прижаться губами.

«Если бы я был поэтом Фирдоуси, то звал бы вас «пари», – слава богу эту мысль мне все же удалось оставить при себе.

Девушку, кстати, звали так же, как мою воображаемую домохозяйку, супругу иностранца.

– Наталья, прошу вас, вбейте мне свой номер. Хочу начать жизнь с чистого телефонного справочника, – наглел я.

– Так вы же старый номер хотите восстановить. У вас все номера сохранятся, – посмеивалась Наталья, показывая жемчужные зубы.

– Увы и ах! Мои номера хранились в памяти телефона.

– Вот многие так делают почему-то, – назидательно произнесла моя новая фея, тонкими пальчиками набирая что-то на своем компьютере. – Не думают, что с телефоном может что-то случиться. И все.

– И все, – повторил я, наблюдая за ее действиями с дурацкой мыслью: хоть бы она возилась подольше.

Наталья была не похожа на Марго. Ни цветом волос, ни фигурой, ни лицом. И от этого она нравилась мне еще больше. Я почти гордился собой – преодоление возможно.

К моему удивлению, она действительно набрала свой номер, нажала звонок на выбранной мной трубке, и телефон в кармане ее джинсов завибрировал.

– Я лишился телефона, зато приобрел волшебный номер! – нес я пургу и достал карту, чтобы расплатиться.

– А тариф сменить не хотите на более выгодный? – поинтересовалась девушка и ласково улыбнулась. – Вот смотрите, есть десять гигабайт Интернета, бизнес-порция звонков и СМС, а оплата всего восемьдесят рублей в день.

– Всего?

– Всего, – просияла Наталья и кивнула заговорщицки, мол, ну, что, подключаю?

– Но это две с половиной тысячи в месяц, – смутился я.

– Всего две тысячи четыреста рублей! – бодро поправила девушка.

– Всего?

– Всего!

– Зачем же вы так, Наталья? – спросил я прекрасную нимфу.

– Как? – Удивление в ее голосе казалось искренним, но улыбка была широка и профессиональна.

– Что я буду делать с таким огромным трафиком?

– Фильмы смотреть, – отвечала она, ни секунды не раздумывая.

Мне стало не по себе.

– Какие фильмы, Натали? Вы же только что продали мне телефон без смарт-функций?

Еще на что-то надеясь, я повернул к ней двуцветный экран моей новой трубки, предназначенной только для звонков и больше ни для чего.

Однако красотка продолжала гнуть свою линию, улыбаясь, словно ее запрограммировали.

– Ну а вдруг вы поменяете телефон? Например, купите айфон, а у вас уже полный пакет услуг. – Голос ее был все так же позитивен, огромные глаза прекрасны и – сейчас я это заметил – стеклянны.

Наталья еще не подозревала, что за эти несколько секунд из девушки, к ногам которой кидают судьбы, превратилась в очередную говорящую голову.

Долбаное поколение Y, неповзрослевшие Питеры Пэны, девочки и мальчики, мечтающие о легкой и красивой жизни, пяти отпусках в год на море, машинах, квартирах, ибо они этого достойны.

Мне стало грустно. Я сам поколение Y, детство мое прошло в 90-х, а юность и совершеннолетие пришлись на 2010-е. X, Y. Дальше точно Z?

Психологи сказали бы, что я злюсь, потому что не могу принять изменяющийся мир, не мыслю проектно, не выхожу из зоны комфорта и, возможно даже, завидую этой девочке, умеющей жить здесь и сейчас. В том смысле, что здесь и сейчас она впарит десятку-другому простаков ненужную хрень, получит премию и завтра поедет отдыхать в Турцию, чтобы завалить свой Инстаграм фотками в бикини на шезлонге.

В такие моменты я напоминаю себе старого ворчливого хрыча. Что делать? Я действительно такой. Зануды есть абсолютно во всех поколениях, даже в поколении двадцатилетних.

– Спасибо, не надо. Оставьте прежний тариф, – попросил я, но Наталья вдруг захлопала ресницами, и голос ее полился нежным ручейком.

– Ой! По-моему, я уже подключила. Вы производите впечатление человека занятого, успешного, я подумала, что лучше сразу подключить…

– Отключите, – прервал я ее, чувствуя усталость и желание побыстрее уйти.

– Но это невозможно, – растерянно пробормотала бывшая новая фея.

– Возможно, – спокойно, но так, чтобы она поняла, что я больше не шучу, проговорил я. – Я же не трусы у вас купил. Закон о правах потребителя.

– Ты юрист, что ли? – поинтересовалась она с неожиданной и слишком явной неприязнью в голосе, моментально перейдя с приторно-вежливого «вы» на хамоватое «тыканье». – Типа самый умный?

Она закатила глаза, и все окончательно встало на свои места: не было никакой феи Натали, была какая-то Наташка – продавщица из сельпо. Я подумал о том, смог бы я объяснить эту метаморфозу имен своим студентам?

– Нет, самый дурак, – в тон ей ответил я. – Это называется продавать заведомо невыполнимые услуги. Статья сто пятьдесят девятая Уголовного кодекса – мошенничество, – продиктовал я ей на память вместо ответа.

Работая с Викой несколько лет, я уже помнил некоторые особо распространенные статьи и подзаконные акты наизусть. Для походов по магазинам статья 159-я просто незаменима.

– Сейчас позову менеджера, – кинула Наталья и с томностью, достойной лучшего применения, удалилась из зала.

Разговор с менеджером оказался не менее увлекательным.

Наверное, никакой Станислав Лем, братья Стругацкие и все писатели-фантасты, вместе взятые, не смогли бы придумать столько способов использовать за месяц 10 гигабайт Интернета на не подключенной к Интернету «Нокии».

Голос менеджера был бодр, свеж и ароматен, как чистящие средства в дорогих гостиницах. Однако все это не было оценено по достоинству. Я выбил свой прежний тариф и вышел из салона в ярости, твердо уверенный, что со мной явно что-то не так, работал какой-то закон подлости: только я начинал думать, что жизнь наладилась, как тут же получал рецидив.

Я выключил телефон и в сердцах забросил его подальше в сумку. Поужинал «Дошираком» и завалился спать в тоске и злости. Филюша орал, словно заведенный: противно и протяжно, но был проигнорирован в воспитательных целях и не получил не то что свежей вырезки, как рекомендовала его хозяйка, а даже презираемого им сухого корма.

– Я тебе покажу, кто тут Макаренко, а кто Песталоцци, жирная ты задница! Ты мне ответишь за телефон! – сказал я, выйдя в коридор.

Наконец до кота дошло, что с ужином вышел облом, он сверкнул глазами, влез на шкаф для обуви у входной двери и повернулся своей самой заповедной частью тела. Никогда не думал, что буду в состоянии ненавидеть животное. Но в тот момент я ненавидел его больше, чем кого-либо в жизни. В свое оправдание могу сказать лишь то, что Филюша, с моей точки зрения, лишь условно мог называться котом. Коты и собаки, львы, орлы и куропатки, как и совсем маленькие дети, живут в другом, нечеловеческом масштабе. Им нет дела до наших суетных дел, склок и интриг. Животные настроены на ритмы большой жизни, они созвучны рекам, лесам, грозам, вулканам, солнцу и ветру. Они не убивают для демонстрации власти, не гнобят ради удовольствия, не сплетничают из любопытства. Филюша не такой. Чем больше я узнавал этого кота, тем больше начинал верить в реинкарнацию. Мне казалось, что в тело Филиппа вселился какой-то сильно начудивший в своей прошлой жизни студент из какой-нибудь жаркой далекой страны.