Арон подавил облегченный вздох: ну конечно, просто похожа. В конце концов, ни один человек не может оставаться неизменным двадцать с лишним лет.

— Тонгил? — тем временем переспросил Бракас. Остальные растерянно переглядывались.

— Да, это имя моего клана, — согласилась жрица. Приподняла изящные брови: — Вас опять что-то смущает?

Парни в отряде вопросительно смотрели на Арона, но тот молчал, поэтому общую мысль озвучил Шор:

— Госпожа, вы имеете какое-то отношение к Арону Тонгилу?

— Какому из них? — отозвалась та с легкой насмешкой в голосе. — Я знаю не меньше пяти людей с таким именем.

— А мы — только одного, — ответно хмыкнул Шор. — Того, который был Темным магом и наместником Севера.

— Мы из одного клана, — проговорила жрица, улыбнувшись. — Как и еще несколько сотен тысяч человек.

— Но имеете ли вы отношение к этому конкретному магу? — Шор нахмурился.

Жрица вздохнула:

— Его прапрадед в четырнадцатом поколении и, соответственно, моя прапрабабка родились от одних родителей.

— Вы прослеживаете родство так далеко назад? — подал голос Рикард.

— Это часть моей работы: знать, кто кому кем приходится, — отозвалась Эрига.

— Даже изгнанные из клана? — не удержался Арон.

— Конечно, — согласилась жрица. — Изгнания — это человеческие игры, моей Богине они не интересны.

— Темный был изгнан? — это переспросил уже Венд.

— Ходили такие слухи, — небрежно отозвался северянин, уже жалея, что поднял тему.

— Это многое объясняет, — пробормотал стоящий рядом с ним Кирк. Арон ничего не ответил. «Не вспоминать», — повторил он себе. — «Это прошлое, просто прошлое. Не вспоминать».

— Что ж, вопросы заданы, ответы получены, — сказал он вслух. — Имис, Шор, освободите от поклажи пару лошадей для госпожи и ее спутника, и продолжим путь.

Дорога, построенная в незапамятные времена, осталась ровной, идеально подходящей как для пешего путника, так и для конного. Подковы лошадей звонко цокали по ее серому камню, люди негромко переговаривались.

Арон ехал справа от жрицы, по левую руку от нее и чуть позади следовал Гетас Лват. Девушка как раз рассказывала историю мытарств последних дней.

— …тут ты прав, Тибор, клановцы всегда охотятся пятерками, но первого Гетас убил еще вчера…

После того, как жрице и ее спутнику подвели коней, Арон, наконец, вспомнил о манерах, представился сам и назвал спутников. Эрига улыбнулась и предложила перейти на «ты» — как она сказала, имперская манера обращаться к одному человеку во множественном числе ее смущает. Возразивших не нашлось. Парни в отряде, похоже, успокоились как насчет ходячих мертвецов, так и родства девушки со страшным Темным магом.

— Это опасная дальняя дорога. Почему ты взяла только одного телохранителя? — спросил северянин, глядя на жрицу и против воли любуясь свежестью и красотой ее лица, плавностью каждого движения. Встречный ветер плотно прижимал одежду к фигуре девушки, четко обрисовывая высокую грудь и тонкую талию. Эрига казалась не просто красивой — идеально прекрасной, так что в сознании Арона опять зашевелились притихшие было подозрения. Девушка между тем покачала головой:

— Гетас — это все, что осталось. В горах Присват на наш отряд сошел оползень, выжили только мы двое. Тогда я думала, что это случайность, но после нападения клановцев сомневаюсь.

— Цель путешествия должна быть важна, раз ты не повернула назад.

— Очень, — согласилась Эрига. — Но, прошу, не расспрашивай о деталях — это дело Богини.

— Конечно, — Арон кивнул. Он с детства усвоил, что есть вещи, которые жрица не скажет никогда.

Мужчина перевел взгляд на желтеющую степь, а перед глазами встал родной поселок, острые клыки скал, нависающие над морем, крохотные пятна рыбацких лодок на горизонте. Весь последний час он боролся с собой, но внешность девушки, ее акцент, ее жречество — все это слишком сильно потревожило воспоминания.

— Расскажи о своей родине, Эрига, — попросил он. — Я слышал, владения Ледяной Богини прекрасны.

— Ты никогда не бывал у нас, Тибор? — уточнила жрица. — Но да, ты слышал верно: нет места красивее…

Венд ехал в нескольких шагах позади Тибора и давно молча наблюдал за их беседой. Пират казался завороженным как самой жрицей, так и ее рассказом. Девушка, бесспорно, была красива, но не настолько, чтобы человек рассудительный и уравновешенный, каким всегда казался Тибор, потерял голову.

Воин вновь посмотрел на Ресана, молясь про себя всем богам, чтобы тот не наделал глупостей. Столько обиды было в глазах юноши, когда он смотрел в спину Тибора, столько ненависти — когда переводил взгляд на жрицу. Счастье, что те, занятые друг другом, не оборачивались и этого не видели. Возможно, пытаясь сделать часть поездки более безопасной, Венд только приблизил катастрофу. С Ресаном следовало поговорить, но будет ли толк?

День казался бесконечным, и, когда, наконец, прозвучал приказ разбивать лагерь, Венд не смог сдержать вздох облегчения.

— Мы стреножим коней, Тибор, — сказал он предводителю, и, даже не дождавшись согласного кивка, потащил Ресана за собой. Работа была привычной, помогать никого из отряда он больше не позвал, так что с юношей они остались почти наедине — если не считать лошадей.

— Начистоту, Ресан, — сказал Венд, убедившись в отсутствии лишних ушей. — Что бы ты там себе ни придумал насчет Тибора, забудь. В лучшем случае выставишь себя дураком. В худшем — особенно если сделаешь что-то жрице — он тебе шею свернет.

— В смысле, «придумал»? — сердито переспросил юноша.

— В смысле, я не слепой и вижу, как ты на него смотришь. — Венд вздохнул. — Если не прекратишь, заметят и остальные.

— И как же я на него смотрю? — тем же сердитым тоном уточнил Ресан, но предательский румянец уже пополз по лицу.

— Влюбленными глазами, — буркнул воин.

— Ты… ты… — мальчишка гневно стиснул кулаки. — Ты дурак!

— Дурак, — согласился Венд. — Был бы умный, вообще в эту авантюру с местью и проклятьем не влез бы. Сидел бы сейчас дома под теплой крышей…

— Я вовсе не влюблен в Тибора! Понял? Нет ничего такого!

— Тогда перестань поедать пирата глазами и хвататься за рукоять ножа, когда смотришь на жрицу, — посоветовал Венд. Ресан на это ничего не ответил, только посмотрел на него со злостью, тяжело дыша. Потом отвел взгляд, явно пытаясь успокоиться. Так прошло около пары минут, и Венд уже собирался сказать что-нибудь примирительное, когда из-за спины раздался голос:

— Вы еще тут?

Лицо Тибора казалось, как всегда, спокойным, и воин после короткого размышления решил, что тот их разговора не слышал.

— Эрига отошла дальше в степь для какого-то ритуала, — продолжил пират. — Хочу предупредить: при ней и ее спутнике не упоминайте о том, что это я убил Тонгила. Вообще лучше ни о его смерти, ни о нем самом не говорите.

— Она же сказала, что они не родственники, — напомнил Венд.

— Тем не менее, рисковать не стоит, — Тибор повернулся, собираясь уходить.

— Истен ненадежен, — уже ему в спину сказал Венд. — Вполне может ляпнуть тебе назло.

Пират повернулся, нехорошо усмехнувшись:

— Истену я объяснил отдельно и очень подробно. Кажется, его впечатлило.

Ужин оказался намного лучше предыдущих — жрица вызвалась помочь Рикарду готовить и добавила в варево каких-то ароматных корений и трав, которые висели у нее в мешочке на поясе. Тибор первым подставил миску, вдохнул запах, лицо приобрело задумчивое выражение, словно бы пират прислушивался к невидимому голосу. Потом одобрительно кивнул и зачерпнул похлебки. Эрига наблюдала за ним с любопытством, но вслух ничего не сказала. Остальные тоже. За прошедшие недели в чутье Тибора на опасность успели убедиться все. Если он решил, что похлебка не отравлена, значит, так и есть.

Венд посмотрел на спутника жрицы, сидевшего слегка в отдалении, и подумал, что ни разу еще не слышал его голоса. Хороший Эриге достался охранник: услуги человека, способного драться наравне или даже лучше клановцев, стоят очень дорого.

Сперва говорили о предстоящем переходе через земли кочевников, а потом разговор перешел на Тонгила.

— Меня удивляет, что упоминание моего клана вас так смутило, — сказала жрица, и воин заметил, как при этих словах Тибор слегка поморщился.

— Тонгила в наших краях боялись, госпожа, — вежливо объяснил Кирк. — Самый сильный Темный маг империи, глава Ковена — это создавало определенную репутацию.

— Боялись? — переспросила Эрига. — Сейчас нет?

— Сейчас он, говорят, мертв, — криво усмехнувшись, сказал Истен.

— Вот как, — проговорила жрица. — Кто-нибудь из вас видел его мертвое тело?

Воцарилось молчание, нарушил которое Тибор:

— Нет, но слухами земля полнится.

— Интересно, как бывает в жизни, — проговорила девушка. — Вот человек богат, могущественен, родовит. И вот он исчезает, и никому не ведомо, что с ним на самом деле сталось…

— Тонгил не был родовит, — резко сказал Ресан, и Венд с трудом удержался, чтобы не закрыть глаза рукой и не застонать вслух. — А богатства он получил, когда коварством погубил Великого Неркаса.

— Насчет богатств соглашусь, — жрица кивнула. — Но отчего ты считаешь…

— Мне известно, — перебил ее юноша, — что в его роду не было ни одного тара. Простолюдин, наглый выскочка… — Ресан замолчал, свободная рука, лежащая на колене, сжалась в кулак. Через пару мгновений продолжил: — Темный и сам прекрасно знал, что титул Великого ему не по чину, иначе не взбесился бы так, когда… когда одна взбалмошная девица указала на его, безродного ублюдка, место.

— А-а, это ты о скандале, случившемся этой весной, — протянул Истен. — Точно, помню. Мы с братом тогда как раз были в столице. Говорят, Тонгил просто позеленел от злости, но на благородную даму с кулаками не кинешься.

Венд нахмурился. О скандале он, естественно, тоже слышал, хотя названная свидетелями причина еще тогда показалась ему странной. Арону, насколько он помнил, никогда не было дела до чьего-то — или своего — происхождения. Впрочем, люди меняются…

— Удивительно, — словно эхом отозвалась на его мысли жрица. — Я могу поверить, что та девица его действительно задела, но, возможно, по совсем другой причине, не имеющей отношения к дворянству. Позвольте, я объясню?

— Конечно, прекрасная госпожа, — тут же хором отозвались Истен и Кирк. Венд взглянул на Тибора — тот следил за разговором молча, не забывая прихлебывать из тарелки. Когда та опустела, велел Рикарду налить еще. Вмешиваться в беседу об убитом им маге пират не желал.

— Боги и богини не зачинают и не рожают так, как мы, люди, но порой — очень редко по меркам смертных — и у них появляются дети, — начала жрица. — Однажды Богиня Льда явила в реальность сына, бессмертного и одаренного могуществом. Возмужав, он полюбил смертную женщину. От их союза у нее родились близнецы — мальчик и девочка. Когда враг моей Богини, Гита Солнечная, решила уничтожить ее сына, проклятие сработало лишь наполовину: он не погиб, но стал смертным. Уже как человек он взял себе имя — Арон Тонгил — пришел к любимой, сделал ее своей женой не только перед ликом Богини, но и перед людьми, и стал основателем нового клана. У них родилось еще много детей, но только старшие близнецы несли в себе ихор божественной крови, и только их потомкам дозволено нарекать своих детей в честь первого Арона. Родословная Темного мага Тонгила прямой линией восходит к мальчику, рожденному первым. К чему ему заботиться о ваших имперских титулах и якобы благородном происхождении, если он — потомок богини?

Долгое время все молчали. Эрига, высказав, что хотела, достала из поясной сумки гребень и начала расплетать уложенную на голове косу. Волосы у нее оказались роскошные: длинные, густые, шелковистые. Венд, залюбовавшись, даже забыл о теме беседы.

— Разве Тонгил, будучи изгнан, не считался извергнутым из рода? — нарушив молчание, осторожно уточнил Кирк.

— Конечно, нет, — жрица покачала головой. — Во-первых, изгнан был его отец. Во-вторых, крови нет дела до человеческих игр в политику.

— Эрига, позволь спросить, — подал голос Шор. — Если ваш клан насчитывает несколько сотен тысяч человек, и все они потомки первого Тонгила, стало быть, потомков старших близнецов тоже немало?

— Верно, — согласилась жрица.

— Насколько немало?

— Несколько тысяч, — отозвалась она.

— В таком случае, происхождение Темного не столь уж уникально.

Она рассмеялась:

— Тары и тарэсы, я и не говорила, будто оно в чем-то уникально. Но и безродным его, уж извините, назвать никак нельзя.

Венд вновь посмотрел на Тибора: тот разговор слушал, но с видом откровенно скучающим, словно бы речь шла о делах, ему давно и хорошо известных.

— Ты думаешь, она сказала правду? — позднее, когда пришло время устраиваться спать, спросил воина Ресан. — Насчет происхождения Тонгила?

— Думаю, да, — отозвался тот. — Тебя это смущает?

— Я не могу понять, — юноша сел, притянув колени к груди, и обхватил их руками. — Если упоминание о собственной безродности могло мага только повеселить, отчего он разозлился?

— Тут надо у твоей сводной сестрицы спросить, что такого она ему наговорила, — пробормотал воин, подавив зевок.

— Может быть, он только притворился, будто взбешен, чтобы надавить на отца? А она по глупости помогла в его планах? — подавленно сказал Ресан.

— Если Тонгил все же жив, однажды нам встретится и будет настроен поговорить, спроси его об этом, — Венд вздохнул и закрыл глаза, погружаясь в сон. Но еще услышал бормотание парня:

— Обязательно спрошу — перед тем, как прикончить.

К присутствию жрицы все привыкли быстро. Особого внимания к своей особе она не требовала, тяготы пути переносила с легкостью, говорившей о долгой практике, а еда, благодаря ее участию в процессе варки, стала намного вкуснее. Телохранитель ее везде следовал за своей госпожой, умудряясь оставаться при этом незамеченным. Венд даже несколько раз ловил себя на том, что вовсе забывал о существовании этого человека.

А еще у Венда появилось новое увлекательное занятие: следить, чтобы Ресан не совершил какой-нибудь фатальной глупости. Настолько увлекательное, что иногда он почти всерьез думал о том, не сменить ли по возвращении род занятий и не устроиться ли к какому-нибудь богачу гувернером-надсмотрщиком за великовозрастными балбесами. Опыт ведь уже есть.

Впрочем, после рассказа Эриги о происхождении Тонгила юноша, кажется, вспомнил о цели путешествия и решил, что спасение брата важнее сердечных дел. По крайней мере, Венд очень надеялся, что именно так объясняется частая задумчивость Ресана и его более редкие и менее долгие взгляды в сторону Тибора. Общество жрицы юноша всеми силами избегал.

Шел пятый день путешествия, солнце только-только пересекло полуденную точку, когда Тибор неожиданно остановился и вскинул руку, потом повел головой, раздувая ноздри, словно принюхиваясь.

— Кочевники недалеко, — сказал отрывисто. — Около двух десятков, все верхом. Настроены не враждебно, но лучше не рисковать. Ресан, доставай тамгу, — они будут здесь уже скоро.

— У тебя удивительные таланты, Тибор, — проговорила жрица. Пират ей коротко улыбнулся, но взгляд остался цепким и серьезным.

Кочевники действительно появились через считанные минуты, причем в их количестве молодой наемник не ошибся. От отряда отделился один, поднял вверх пустую правую руку и направил коня в их сторону. Ресан, заметно волнуясь, сидел в седле по левую сторону от Тибора и сжимал в руке тамгу старого шамана. Когда кочевник подъехал достаточно близко, юноша заговорил. Венд слабо понимал наречие тууров и уловил только основной смысл. Традиционное пожелание светлого неба и удачной охоты, потом призыв беречься от черного шамана — что бы это ни означало — и, наконец, упоминание имени деда Ресана и цели их путешествия — ставки Великого шамана. Кочевник выслушал всю речь молча, потом разразился ответной, смысл которой Венд понял еще хуже, и, кивнув всем на прощание, развернул коня.

— Нас пропускают через земли этого племени, а еще они сами сообщат соседям, чтобы те нас не задерживали, — перевел Ресан и, подняв слегка дрожащую ладонь, вытер пот со лба.

Вечером Венд долго не мог заснуть — последнее время это случалось с ним все чаще — так что, устав без толку ворочаться, решил встать.

Первым сегодня дежурил Тибор. Пират сидел у костра и вырезал из мягкого известняка странное существо, напоминающее помесь ящерицы со змеей.

— Что это такое? — поинтересовался Венд, присаживаясь рядом и кивая на игрушечное чудовище.

— Существо, — отозвался наемник, слегка улыбнувшись.

— Сам вижу, что существо, — согласился воин. — Откуда оно такое взялось?

— Представления не имею, — Тибор пожал плечами и отложил свое творение в сторону. — Не спится?

— Нет. Ложись, я эту смену возьму. Не в обмен, просто так.

— До начала следующей уже недолго осталось, — ответил Тибор. Венд кивнул, потом взгляд его скользнул туда, где устроилась жрица с охранником.

— Похоже, северянка пришлась тебе по сердцу, — проговорил воин.

— Заметно? — после короткой паузы спросил пират.

— Более чем, — кивнул Венд.

— Меня это, честно сказать, пугает, — тихо признался Тибор.

— Что так? Боишься, не ответит взаимностью?

— Нет. Боюсь, что ее на самом деле просто не существует.

Венд моргнул:

— Это как?

Пират вздохнул:

— Она слишком идеальна. Для меня — идеальна, — уточнил, заметив недоумение воина. — Словно бы кто-то соединил в Эриге все, что мне нравится в женщинах. Ее лицо, фигура, манеры, изящество в каждом жесте. Ее голос — когда она говорит, я готов слушать часами. Ее ум, целеустремленность, внутренний стержень… Словно бы кто-то подготовил для меня ловушку и выбрал такую приманку, от которой я просто не смогу отказаться.

Венд только покачал головой.

— Ты влюбился. Это, знаешь ли, со всеми бывает. Если поженитесь, то через пару годков увидишь в ней столько недостатков…

Тибор печально улыбнулся:

— Я знаю, что такое влюбленность. И что такое любовь, в которую она иногда перерастает. Но даже Тери — моя жена — никогда не казалась идеалом. У нее было много недостатков, хотя и их я любил. А в Эриге я не вижу ни одного.

— Тебе чудится невозможное, Тибор. Кому бы понадобилось создавать такую сложную ловушку для простого пирата?

В свете костра блеснули зубы Тибора, когда тот тихо, но от души рассмеялся:

— Венд, положа руку на сердце, скажи: ты все еще считаешь меня простым пиратом?

— Я не знаю, что о тебе думать, — отозвался воин искренне.

— У меня много могущественных врагов, — посерьезнев, сказал Тибор. — Очень могущественных и весьма изобретательных.