Глава 12
Прыжок Доктора

– Быть не может, – пробормотала Клара Освальд. – Как так получается? – Она шагнула к картине и протянула руку. – Это масляная картина… – продолжила она, – в 3D!

Я собрался с духом, прежде чем ответить ей.

– Искусство Повелителей времени, – объяснил Доктор, поправляя бабочку. – Больше изнутри, чем снаружи. Срез реальности, замороженный во времени.

Она переминалась с ноги на ногу, глядя на картину с разных углов и наблюдая, как поворачиваются здания на фоне хмурого неба. Это было все равно что смотреть на пылающий город в окно – только вот пламя застыло, а окно стояло на мольберте посреди комнаты.

– Даже очки специальные не нужны, – восхитилась Клара.

– Он был там, – сказал Доктор.

– Кто?

– Я.

Клара посмотрела на него.

– Доктор?

– Другой я. Тот, о ком я не говорю.

– Не понимаю. – Клара бросила взгляд на Кейт.

– Ты изъясняешься довольно сумбурно, Доктор, – сказала Кейт. – Речь о тебе или о другом человеке?

О да, это очень простой вопрос, если ты – жалкий человечишка с одним-единственным лицом и живешь от силы минут десять. Доктор ощутил прилив отвращения к собственному гневу. Откуда вообще взялся этот гнев? Он давным-давно закрыл и запер дверь, за которой скрывалась ярость. Сохраняй спокойствие, Доктор, мысли здраво!

– У меня было много лиц, – объяснил он. – Много жизней.

Кейт кивнула.

– Да, я знаю, мы все это знаем. Регенерация. У тебя было несколько тел и лиц.

– Жизней, – повторил Доктор настойчиво. – Но не все из них я признаю. Есть одна жизнь… одно лицо, которое я очень старался забыть.

С другого конца комнаты донесся писк. Доктор оглянулся. Девушка в длинном шарфе смотрела на него, похоже, с паникой.

– Да, моя коллега – своего рода эксперт по части твоих лиц. Она придумала им нумерацию и слегка увлеклась в процессе. Так что если у тебя и правда было еще одно лицо, она определенно предпочла бы узнать об этом до того, как сделала себе татуировки.

Девушка побагровела как зайгон и уставилась в пол так быстро, что Доктор даже задумался, уж не от притока ли крови у нее голову книзу потянуло.

Зайгоны? Почему это ему вдруг вспомнились зайгоны?

– Ладно, – сказала Клара, снова перейдя в режим бодрой учительницы. – Значит, это картина, на которой изображена Война Времени. И ты там был, но с другим лицом. Ты мне рассказывал об этом, я знаю, что ты сделал… но ведь это было очень давно. Почему сейчас снова речь об этом? Зачем нас позвали сюда посмотреть на картину?

Очень давно? Доктор мысленно застонал. Эх, Клара! Когда ты путешественник во времени, понятия «очень давно» вообще не существует.

– Мы вас позвали не за этим, – ответила Кейт. – Картина служит лишь верительной грамотой Елизаветы. Доказательством того, что письмо на самом деле от нее. Вы здесь не поэтому.

Доктор почти позабыл про конверт, который держал в руке. Он посмотрел на него – плотная пыльная бумага, старая восковая печать. Елизавета! На чем они расстались? Доктора грызло смутное чувство, что он в чем-то напортачил и, скорее всего, рассердил Елизавету. Когда он встретил постаревшую королеву у театра «Глобус», она приказала его убить. Но это ей не впервой, да и вообще многие старые приятели порывались его прикончить, когда Доктор их навещал. Уинстон Черчилль как-то самолично вырыл для него яму, но старина Уинстон всегда любил немного посадовничать.

Доктор вскрыл конверт и развернул письмо. Почерк был ясный и решительный, как голубые глаза в его воспоминаниях.

Доктор быстро сложил письмо, чтобы Клара не заметила последнее слово. «Супруг»? В глубине души ему всегда казалось, что он когда-то успел жениться на Елизавете, но дел у Доктора было много, и он не знал точно, зачем и когда это сделал. Он задумался, вышел ли их брак счастливым, но быстро понял, что очень вряд ли – учитывая, что он не видел Елизавету несколько веков и вообще она умерла.

Доктор посмотрел на Кейт.

– Что случилось?

– Проще показать, – ответила она. Кивнула солдатам, которые охраняли картину, и направилась к выходу. Клара двинулась следом, и Доктор тоже хотел пойти с ней, но заметил, как еще один сотрудник ЮНИТа – ученый, судя по белому халату, – озадаченно хмурится, глядя в экран своего телефона. Он явно только что ответил на звонок и теперь неверяще таращился на номер абонента. Доктор бы и внимания на это не обратил, если бы ученый вдруг не посмотрел прямо на него, секунду посверлил взглядом в полном изумлении, а потом быстро отвернулся. Доктор направился вслед за остальными и услышал, как ученый разговаривает по телефону. Говорил он тихо и тревожно, с легким ирландским акцентом, но в длинном коридоре звуки были слышны хорошо.

– Но этого не может быть, сэр, – пробормотал ученый. – Он ведь прямо здесь.

– Я учительница, – сказала Клара вдруг, как обычно прерывая поток его мыслей.

– Ну да. Я знаю. Я же это знал? Уверен, что знал.

– И хорошо разбираю почерк. Даже перевернутый.

– Славно, прекрасно, здорово, что ты этим поделилась. Раз уж мы рассказываем про свои необычные таланты, есть такая штука – прыжковая ходуля, так вот я…

– Супруг! – перебила Клара.

Ох, подумал Доктор. Некоторое время они шли молча, но он знал, что этим дело не закончится.

– Супруг, – повторила она. – Королева Елизавета Первая назвала тебя своим супругом.

– И впрямь назвала, да? Наверное, люди просто иногда этим словом выражают симпатию.

– Да ничего подобного. Никто так симпатию не выражает, даже если люди и правда супруги. Ты женат?

– Может, и женат. Я немало пожил на свете, Клара, наверняка я женат на куче людей, так бывает, – сказал Доктор и отмахнулся, будто жениться иной раз – все равно что штрафной талон за парковку получить. Мгновение спустя он услышал грохот разбитой вазы, которая стояла рядом. Да уж, c координацией определенно пора было что-то делать.

– Но на ней?

– Ой, на ней, на нем, черт его знает на ком еще. Иногда разговор просто выходит из-под контроля. По-моему, я даже с Джеком Харкнессом успел пожениться, но в комнате тогда было столько народу, что за всем было не уследить.

– Что за Джек?

– Вы еще познакомитесь.

Кейт между тем распахнула перед ними двери и отошла, приглашая войти. Доктор застыл на месте. Подобного увидеть в той комнате он не ожидал никак.

Ее глаза были все такими же голубыми и беспощадными, волосы – все такими же рыжими и слегка спутанными. Она не постарела ни на день. Улыбки, такой знакомой ему, не было, но казалось, она вот-вот расцветет на ее губах. Как и прежде, ни единым движением она не выдавала своих чувств. Доктор поправил бабочку, мысленно велел челке вести себя прилично и даже улучил секунду, чтобы почистить ботинки изнанкой штанин, как делал всегда, готовясь ко встрече со своей супругой, Елизаветой I Английской.

– Это она? – спросила Клара. Обычно ей были чужды церемонии, но на этот раз хотя бы хватило такта сказать это шепотом. Доктор сдержанно кивнул. – А этот тощий парень кто?

В тени рядом с Елизаветой стоял моложавый угловатый мужчина, который казался Доктору смутно знакомым. В глазах его читалось нахальство, которое так рассердило Доктора, что он очень постарался ответить незнакомцу точно таким же взглядом.

Кейт шагнула вперед. Она потянулась к королеве, щелкнула чем-то позади рамы, и вместе с тощим незнакомцем Елизавета исчезла из виду – картина распахнулась, как дверь.

Повеяло холодом и сыростью, и в комнате как будто резко стемнело – словно помещение, открывшееся за картиной, поглощало свет. Разглядеть можно было лишь крутую каменную лестницу, ведущую вниз, к далекому свету факелов.

– Добро пожаловать в Нижнюю Галерею, – сказала Кейт.

– Куда-куда? – удивилась Клара.

– Во времена правления Елизаветы Первой некоторые произведения искусства были сочтены слишком опасными для публичной демонстрации.

– Ничего нового, – сказала Клара. – Вечно люди норовят спрятать искусство под семью замками.

Кейт дала им по фонарику и включила свой.

– В данном случае причина была, и очень веская, – заметила она, делая шаг во тьму. – Нужно было не позволить ему выбраться на свободу.

– Вселенная родилась живой, – начал Доктор в ответ на вопрос Клары, когда они спускались по второму пролету лестницы. – Но осознать себя она смогла, лишь создав на своей поверхности особые рецепторы – то есть нас, живых существ. В процессе сбора данных нам всем ошибочно кажется, что мы имеем отдельные личности – это называется сознанием. На самом же деле мы существуем по отдельности не более, чем волоски у тебя на предплечье, когда ты чувствуешь сквозняк…

– Я вообще-то про вас с Елизаветой спросила, – сказала Клара, шагая по ступеням.

– Ты сказала начать с начала.

– Но не с начала Вселенной же.

– А вот этого ты не уточнила.

– Да ты просто время тратишь зря. Уходишь от темы.

– Здесь ты как раз ошибаешься, – сказал Доктор. – Потратить время невозможно, потому что ход времени – это всего лишь иллюзия, вызванная постоянным несоответствием между памятью людей и обстоятельствами всех одновременно переживаемых мгновений жизни. Этот звук больше никому не мешает?

– Что за звук? – Кейт обернулась к ним. Но Доктор только нахмурился и покачал головой, и они продолжили спускаться все ниже.

С каждым этажом Нижней Галереи становилось все темнее и холоднее. Чем дальше они шли, тем яснее было, что это место служило не столько музеем, сколько тюрьмой или изолятором. Все статуи были огорожены и занавешены полотнами – в свете фонариков мелькали смутно различимые вытянутые руки и черты искаженных лиц. Все картины висели изображениями к стене, а на некоторых с обратной стороны даже были написаны предупреждения, например «В ОДИНОЧКУ НЕ ПЕРЕВОРАЧИВАТЬ». Везде стояли высокие шкафы со стеклянными дверьми, решетками и замками. Клара осветила один из них фонариком. Внутри она увидела набор зеленых кинжалов, лезвия которых всегда отражали ее глаза, под каким углом на них ни посмотри. В другом лежали ряды черепов, похожих на человеческие, но только с одной глазницей посередине над оскаленным ртом. На полках стояли толстые книги – они были перевязаны веревками, в переплеты было вбито по несколько гвоздей, причем в местах проколов расплылись темные пятна. Клара посмотрела в зеркало, где отразился только ее затылок, а когда она отвернулась, то почувствовала, как ее собственное лицо в стекле смотрит ей вслед. Внезапно луч фонарика выхватил из темноты шкаф, забитый мумифицированными крысами – когтями и зубами они припали к стеклянным дверцам. Клара отпрянула, а крысиная масса, казалось, слегка шевельнулась.

Они спустились еще на пролет, и Клара заметила, что все больше шкафов стоят открытыми и пустыми, будто кто-то все разворовал.

– Некоторые экспонаты перенесли в другое место, – объяснила Кейт.

– Куда? – полюбопытствовала Клара, освещая фонариком шкафы. На каждом из пустых была мелом написана буква «Ч».

– И кто это разрешил? – спросил Доктор.

– Куратор.

– Так Куратор вроде бы я.

– Все сложно. Тебя вечно нет, и эту должность пришлось разделить.

– Между кем?

– Это тоже довольно сложно.

– Ну правда, – сказал Доктор. – Неужели этот звук больше никому не мешает?

– Может, объяснишь наконец, что за звук? – ответила Клара. – Или, например, объяснишь, что там у тебя было с Елизаветой и почему она зовет тебя супругом.

Доктор остановился, досадливо посмотрел на них, а потом принялся шагать на месте. Хрусь-хрусь-хрусь.

– Хруст. Хрустящий хрусткий хруст. Не слышите разве? – Он направил фонарик на пол. – Простите мое любопытство, – сказал Доктор. – Но что у нас под ногами?

В свете фонарей стало видно, что пол покрыт слоем то ли гравия, то ли песка. Кейт вздохнула.

– Ну извини уж, Доктор, если у нас по твоим меркам недостаточно чисто…

– Тяжела работа куратора – ни на секунду отвернуться нельзя. – Доктор встал на колени, зачерпнул горсть и пересыпал ее. – Пыль, – пробормотал он. – Пыль из камня.

– То есть песок, – подсказала Клара.

– Каменная пыль. Пыль или порошок, полностью состоящий из крохотных частиц разных видов камня.

– Ага. Песок.

– Песок! – объявил Доктор, будто только что сам изобрел это слово.

– Думаешь, это важно? – спросила Кейт.

– Понятия не имею. Но за двенадцать сотен лет я никогда не наступал на что-нибудь неважное. – Доктор слизнул с пальца немного песка, пожевал его, а потом попробовал еще.

– Ты можешь определить что-то по вкусу? – спросила Клара.

– Да нет, просто кушать охота. – Он встал и посветил фонариком себе за спину. Девушка в длинном шарфе испуганно отпрянула от света.

– Ты, – обратился Доктор к ней. – Ты из ученых или из вояк?

Девушка смущенно одернула халат.

– Да, – промямлила она, и Доктор решил, что если она вытаращит глаза еще шире, то они станут размером с ее очки.

– Она ученый, – сказала Кейт. – И гениальный, между прочим.

– Отлично! «Ученый» и «гениальный» – мои любимые слова. А имя у тебя есть? – спросил Доктор.

– Да.

– Прекрасно, всегда мечтал встретить человека по имени Да, это тоже мое любимое слово. Если человека зовут Да, можно сэкономить массу времени, когда я выдвигаю идеи.

– Ее зовут Осгуд, у нее IQ выше крыши, и если ты будешь с ней так снисходительно разговаривать, я тебе голову по самую бабочку отрежу, – пригрозила Кейт.

– Теперь мое любимое слово – «Осгуд». Осгуд, мне нужен анализ этой пыли. Расскажи мне, из чего она, расскажи мне все.

– Да! – ответила она, а потом добавила: – Да! – и потом еще раз: – Да!

– Понятно, почему тебя так зовут.

– Доктор! – предостерегла его Кейт, а потом повернулась к Осгуд. – Как можно быстрее вызови сюда бригаду, пусть проведут анализ этой пыли, песка, что бы это ни было такое.

– Да, – ответила Осгуд, не сводя взгляда с Доктора. Она громко и немного хрипло дышала, отчего у нее на носу подскакивали очки, и Доктору это приятно напомнило шум двигателей ТАРДИС.

– Ингалятор! – рявкнула Кейт.

Осгуд сунула ингалятор в рот и поспешила выйти.

Доктор смотрел ей вслед и размышлял, почему так разволновал эту девушку и можно ли как-нибудь ее успокоить.

– Приятно познакомиться, Осгуд! – крикнул он самым ободряющим голосом. – Я с удовольствием как-нибудь посмотрю на твои татуировки!

Из темноты раздался писк, а потом грохот – кто-то во что-то врезался.

– Сюда, – сказала Кейт с решительным спокойствием женщины, которая только что сдержалась и не залепила человеку затрещину. – Почти дошли.

– Куда дошли? – спросил Доктор, и они с Кларой снова двинулись следом за Кейт.

– Это нижний этаж. Большую часть экспонатов наверху в галерею доставили позднее. Там много ерунды: всякие ярмарочные фальшивки-диковины и откровенно неадекватные потуги по части цензуры. – Они повернули за угол, и Кейт выхватила фонариком из темноты нечто похожее на дверь банковского хранилища. Дверь была слегка приоткрыта, и через зазор на пол струился желтый свет. – Но именно здесь, внизу, и скрыто изначальное предназначение Нижней Галереи Елизаветы.

– И поэтому здесь новейшая система безопасности? – уточнила Клара.

– Именно. За прошедшие столетия эта дверь меняла облик не раз, но необходимость ее охранять – старейшее распоряжение в Англии. Во времена Лондонского Блица эту комнату постоянно сторожил целый взвод солдат.

Клара нахмурилась.

– Так почему же дверь открыта?

– Именно это нам хотелось бы выяснить.

– Значит, ее открыли не вы?

– Нет, она уже была открыта, когда мы обнаружили это.

– Что-нибудь украли? – спросил Доктор откуда-то сзади. Клара обернулась и увидела, что он склонился над шкафчиком и светит внутрь фонарем.

– Ничего не пропало. Только кое-что повреждено.

– То есть кто-то пробрался сюда и просто нахулиганил? – спросила Клара.

– По сути, да.

– А что именно повреждено? – спросил Доктор. С этими словами он открыл шкафчик отверткой и что-то вытащил оттуда.

– Доктор, – вздохнула Клара. – Ну не нужна тебе еще одна феска.

Доктор не обратил на нее внимания. Он покрутил головной убор в руках. На лице его читалась тревога, будто ему вспомнилось что-то неприятное.

– Зачем прятать под замок феску? – спросил он.

– Я же говорила, здесь много всякой ерунды. Просто так, наверное.

– Просто так… – задумчиво повторил Доктор. Потом заметил встревоженный взгляд Клары, улыбнулся и нацепил феску. – Что скажешь?

– Тебе не нужна еще одна феска, у тебя в ТАРДИС их и так четыре штуки.

– Я их не могу носить, это всё подарки от Томми. Как я выгляжу?

– Как дурак.

– Бинго!

– Вернемся к нашим проблемам, если позволите. – Кейт указала на дверь хранилища. – Вы хотели знать, что именно повреждено? – Она направилась ко входу.

В этой комнате, в отличие от всей остальной Нижней Галереи, было бело, светло и почти пусто. На стенах висели немногочисленные картины, и повернуты они были рамой к стене, как и положено. Это оказались по большей части совершенно обычные пейзажи, не считая лишь двух странностей. Первая заключалась в том, что все защитные стекла картин были разбиты вдребезги и их осколки усеяли пол. Вторую Клара не заметила, пока не подошла ближе.

– Снова 3D, – сказала она. – Как та, наверху.

– Искусство Повелителей времени, – повторил Доктор. – Или, по крайней мере, искусство, созданное с помощью тех же технологий, хотя эти пейзажи похожи на земные. Я бы сказал, елизаветинской эпохи. Это часть той же коллекции, к которой принадлежит «Падение Галлифрея»? – спросил он у Кейт.

Она покачала головой.

– «Падение Галлифрея» – личная собственность Куратора.

– То есть моя?

– Все сложно. Картины, которые вы видите, – из частной коллекции Елизаветы Первой. Неизвестно, каким образом они попали к ней. По ее личному приказу их сначала хранили под дворцом Ричмонд, а затем в целях безопасности переместили сюда в 1826 году. Королева повелела держать их под замком до скончания дней Англии и никому никогда не показывать. Их даже нельзя упоминать в документации. С самого 1562 года и до нынешних пор все эти картины юридически не существуют.

– А теперь кто-то пробрался сюда и просто разбил стекло? – спросила Клара.

– Нет, – ответил Доктор. – Боюсь, все было совсем не так. – Он посмотрел на Кейт. – Ведь верно?

– Похоже, что да.

– Клара, взгляни на стекло. Оно наверняка покажется тебе довольно любопытным.

Клара нахмурилась и наклонилась, чтобы повнимательнее изучить осколки на полу.

– Почему? Потому что оно разбито?

– Нет, дело не в этом, а в том, с какой стороны оно разбито. Посмотри на сколы, на форму обломков. Стекло на всех этих картинах было разбито изнутри.

– Как такое возможно?

– Много как, и ни одна версия не радует. Кейт, теории есть?

– Не то чтобы это теория, но есть одна необычная деталь. Как видите, все картины – просто пейзажи, никаких фигур на них нет.

– Да. И что?

– Раньше были. – Кейт вытащила из кармана телефон и показала им фотографии картин на стене. Пейзажи были те же самые, но на фото на них были еще изображены фигуры вдалеке.

Клара перевела взгляд на осколки на полу.

– Кто-то вышел из картин, – сказала она.

– Очень много кто, – заметил Доктор, шагнул к двери хранилища и просканировал ее отверткой. – Эту дверь выломали изнутри. Отсюда.

– Да, мы тоже так подумали.

– Никто сюда не пробирался. Наоборот, кто-то выбрался на свободу. – Он нахмурился и повернулся к Кейт. – Полагаю, галерею вы уже обыскали?

– Здесь нет никого и ничего лишнего, и из здания никто не выходил, иначе у нас в штабе ЮНИТа все сигнализации сработали бы разом.

Доктор с Кларой переглянулись, и напряжение в воздухе стало почти осязаемым.

– Значит, что бы ни выбралось из картин, оно все еще здесь. В темноте. Рядом с нами.

– Мы осмотрели все, враждебных существ нигде не обнаружено.

– Вот только песка что-то многовато.

– Ты полагаешь, что песок представляет угрозу?

– Нет, это же всего лишь песок. Он совершенно нейтральный, ни в коем виде не живой. Просто частицы камня. – Доктор бродил туда-сюда, барабаня пальцами по своей феске. – Но он везде, везде, везде! Ты не видишь сути, Кейт!

– Какой сути?

– Без понятия, я ее тоже не вижу. Клара, в чем суть?

– Не знаю.

– Отлично, теперь и Клара сути не видит. Люди, давайте начнем видеть суть наконец, сколько можно?

Сначала он заметил, как феска слетает с его макушки и падает на пол. Затем – как взмывает в воздух песок в коридоре. Доктор выскочил из комнаты и поспешил прямо навстречу ветру, который вдруг разбушевался в галерее. Поначалу показалось, что он пахнет старой древесиной в пустыне, а потом – английским лесом по весне.

Доктор посмотрел, откуда дует ветер, хотя и без того заранее знал, что увидит. Он слышал, что Кейт с Кларой идут следом за ним. Наверняка они тоже в изумлении уставились на источник ветра, но Доктор не стал оборачиваться и проверять.

– Что это? – спросила Клара.

Не сейчас, подумал Доктор. Пожалуйста, только не сейчас, я занят!

– Доктор, так ты объяснишь, что это такое? – спросила Кейт. – Или ты и сам не знаешь?

Клара шагнула вперед, желая взглянуть поближе. Доктор удержал ее за локоть и отвел подальше от вращающейся воронки света и облаков, которая заполнила собой другой конец коридора. Она просто висела в воздухе и беззвучно вращалась, как было в сарае много лет назад, а позднее – в лесу.

– Доктор? – позвала Клара, но воспоминания уже кружились у него в мыслях, затмевая настоящее. Роза Тайлер в сарае. Но такого не могло произойти, она ведь никогда не бывала на Галлифрее. Две Елизаветы в лесу. Но почему их было две? Доктор этого не помнил. Прямо с неба ему под ноги рухнул мужчина. Кто был этот бананолицый болван, который над ним насмехался?

– Доктор! – Снова Клара.

– Прости. – Он попытался сосредоточиться. – Видимо, это просто… мое прошлое.

– Прошлое?

– Да. Напоминает о себе. – Погодите-ка, он уже говорил это прежде. В точности это в очень похожем разговоре. Но когда, когда, когда?

Кейт повысила тон:

– Доктор, ты можешь хотя бы предположить, что это? Весь персонал ЮНИТа на объекте – под моей ответственностью. Это связано с картинами?

– Нет, – ответил Доктор. – Это что-то другое.

Осколки воспоминаний всплывали на поверхность. Мелочи, мимолетные мгновения. Далеко не всё, но этого хватило, чтобы понять: что бы ни должно было случиться дальше, это будет нечто грандиозное.

– Клара, подай-ка мне феску, – сказал Доктор, а затем увидел, каким взглядом его смерила Клара, и взял феску сам. Он стоял прямо перед воронкой, будто завороженный. Кажется, Клара с Кейт все еще что-то говорили, но разобрать слова было очень сложно. Доктор задумался, как вообще ухитряется хоть кого-то слушать, когда у него в голове всегда бурлит столько воспоминаний.

– Доктор! – снова позвала его Клара. – Все хорошо?

– Прошу прощения, – ответил он, улыбаясь, – но сейчас мой выход.

Он размахнулся и со всей силы швырнул феску в воронку. Она исчезла с электрическим треском и дуновением озона. Но куда она попала? В прошлое, несомненно, но куда конкретно? В сарай? В лес? Может быть, и туда и туда, но как? Клара и Кейт все еще что-то говорили, но казалось, они где-то очень далеко – безмолвная воронка заглушала все звуки, звенела у него в волосах, гудела в крови. Эта воронка преследовала его сотни лет. Он не помнил, почему и как все началось, но с отчетливой уверенностью знал, что видит свой жизненный путь, переплетение дней, уводящих назад, к человеку, которым он когда-то был. Все дороги, которые он избрал, чтобы прийти туда, где стоял теперь, снова были у его ног – все ошибки, сожаления и повороты не туда. «Никаких вторых шансов», – сказал он кому-то когда-то. Было ли это правдой? Доктор решил, что пришла пора совершить прыжок веры.

– Джеронимо! – крикнул Доктор и прыгнул в прошлое.

Он полагал, что некоторое время будет падать в пустоте, но все оказалось куда проще. Нижняя Галерея просто исчезла, а в следующий миг он ощутил дуновение ветра, тепло солнца, и вокруг вдруг закружились деревья. Доктор только успел задуматься, как это у него получается летать, как в него тут же бесцеремонно врезалась земля. Он не узнал ни одну из звездочек, которые завертелись у него перед глазами, а вот некоторые щебечущие птички Доктору показались знакомыми. Он попытался сфокусировать взгляд на земле, которая почему-то стояла рядом с ним вертикально, да еще и давила в щеку. Ничего, наверное, земля как-нибудь сама разберется и приведет себя в порядок, если просто к ней прислониться и немного отдохнуть. Доктор подмигнул одной из забавных щебечущих птичек, а она подмигнула в ответ.

– Кто это? – раздался властный голос, который он почти узнал. Всего минуточку, дорогая, я ведь только пришел.

– Доктор, кто этот человек и что он здесь делает? – Та же дама. Серьезно, девушка, успокойтесь, пожалуйста, у меня тут птички, звездочки, да еще и земля норовит раздавить.

– Мне и самому интересно, – сказал мужчина, голос которого Доктор совершенно не узнал. Он попытался сосредоточиться. Перед ним стояло четыре королевы Елизаветы. Доктор потряс головой, пока в глазах не прояснилось, и с облегчением обнаружил, что королев всего две. В смысле две? Когда это их было две? Он смутно вспомнил день рождения, когда Ривер себя клонировала, а потом быстро отметил про себя, что этот случай надо обязательно вычеркнуть из всех письменных источников, повествующих о его приключениях. Затем Доктор заметил, что помимо пары королев на него уставилась еще и пара кед-конверсов. Он поднял взгляд и увидел, что в нескольких шагах стоит и хмуро смотрит на него человек, который вроде бы должен быть ему знаком. Он казался бодрым, гибким, был одет в тугой костюм и галстук. Большие темные глаза могли бы показаться печальными, если бы выражение лица не было таким дерзким. Он как будто позировал для обложки журнала – широко расставив ноги, сжав кулаки и склонив голову с самым суровым видом. Тощий, ловкий, смекалистый – прямо мамин любимчик из мальчиковой группы. Странно, подумалось Доктору – он вспомнил, как уже описывал кого-то теми же словами. Но кого? Тогда казалось, что он смотрит в зеркало, и человек, которого он описывал, был…

Он сам. Это был он. Человек в лесу, который смотрел на него сейчас, с которым его разделяла одна регенерация, – это был он сам. Доктор поднялся на ноги и с восторгом уставился на раннюю версию себя.

– Ох, ну и тощий, – только и смог сказать он. – Вот это тощий, я понимаю! Никогда не видел со стороны. Человек-спичка!

Они шагнули друг к другу. Большие карие глаза были затуманены недоумением, но Доктор заметил в них нахальство, которое так его рассердило, что он ответил взглядом даже более нахальным, на что другой Доктор недоуменно нахмурился.

– Ты же не… – пробормотал Доктор, будто только сейчас понимая, кого видит перед собой. – Не может быть… – При виде бабочки его лицо страдальчески исказилось. Доктор улыбнулся в ответ. Ничего, приятель, еще поймешь, что бабочки – это круто. Он потянулся к карману, замер на секунду и увидел, как Доктор тоже тянется к карману и точно так же замирает. Пару секунд они стояли будто перед зеркалом и смотрели друг на друга, а потом улыбнулись и достали каждый по звуковой отвертке. И подняли их перед собой, как удостоверения личности.

Доктор заметил, что его новая отвертка гораздо больше прежней, и усмехнулся. Доктор усмехнулся в ответ с ноткой презрения и спросил:

– Компенсируешь?

– Что? – удивился Доктор.

– Регенерация – сплошная лотерея, – ответил Доктор и сунул свою крошечную, крохотулечную отвертку обратно в пиджак. – Так, ладно, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал побрутальнее. – Что происходит? Что ты забыл в моей зоне времени? – Он бросил взгляд на двух Елизавет. – Я, между прочим, занят!

Его зоне времени? В смысле – «его» зоне времени? Доктор мысленно задался вопросом, кем это Доктор себя возомнил, а потом тоже посмотрел на Елизавет, которые недоумевающе таращились на них обоих.

– Ах, занят, значит? Теперь это так называется? – Доктор изобразил витиеватый поклон. – Здравствуйте, дамы!

– Не надо, – предупредил его Доктор.

– Скромная романтическая прогулочка, да? Только для парочек? Решили отдохнуть втроем? Что ж, теперь нас уже четверо. Охо-хо, как все сложно. Двойное свидание на двоих!

– Ну не начинай, я тут по делу, между прочим.

– Знаем, знаем мы эти ваши дела. – Доктор расхохотался. – Ладно уж, справедливости ради, все, чем ты занимаешься в пределах своей инкарнации, – твое личное дело.

– Одна из них – зайгон.

– Я тебя не осуждаю, правда.

– Ты меня слушаешь или нет? Одна из них – враждебный пришелец, который хочет захватить эту планету!

– В таком случае, дорогой друг, я был о тебе лучшего мнения.

Сверху раздались гул и шипение. Доктор обернулся – воронка, из которой он только что появился, изгибалась в воздухе, вытягивалась и искажалась.

– Что это с ней? – спросил его Доктор.

– Не знаю, – ответил он.

– А зачем она здесь вообще?

– И этого я тоже не знаю.

– Но ведь это ты из нее вывалился.

– Ага, и чуть на тебя не свалился, – рявкнул Доктор в ответ и повернулся к Елизаветам. – Слушайте, эта штука, возможно, очень опасна. Вам обеим нужно уходить отсюда, да побыстрее.

К недовольству Доктора, обе они посмотрели мимо него, на Доктора.

– Но как же существо? – спросили Елизаветы хором. Доктор шагнул к ним, совершенно беззастенчиво пользуясь выразительным взглядом своих больших карих глаз.

– Елизавета, которая из вас настоящая – беги в противоположную сторону от другой.

Умно, решил Доктор и тут же задумался, не слишком ли нескромно с его стороны так считать. Елизаветы переглянулись, и каждая по очереди прошла мимо Доктора и наградила Доктора долгим и шумным поцелуем. Каждый из поцелуев затянулся, а Доктор в это время усиленно извинялся перед другой Елизаветой, которая в ужасе смотрела, чем занимается его ранняя версия. Доктор решил, что в каталоге его личных унижений этот случай определенно пробил дно.

– Одна из них – зайгон, – напомнил себе Доктор, когда Елизаветы разбежались в разные стороны.

– Знаю, – сказал Доктор, пытаясь незаметно утереть рот рукавом.

– Большая красная резиновая штукенция. C кучей присосок. И с ядовитой железой в языке.

– Да понял я, спасибо.

– По-моему, я до сих пор этот вкус чувствую.

– Как смешно, обхохочешься просто!

– От тебя это звучит как комплимент.

Воронка снова затрещала, и из нее послышался голос.

– Доктор? Ты там?

Клара! Это точно был ее голос.

– Клара! Ау! Слышишь нас?

– Слышу, да. Ты цел?

– Да, порядок. Ты еще в Нижней Галерее?

– Конечно, где же еще, а ты где?

Доктор понял, что не знает, и посмотрел на Доктора.

– Англия 1562 года! – отозвался тот.

– А это кто? – удивилась Клара. – С кем ты там разговариваешь?

Доктора переглянулись и ухмыльнулись.

– Сам с собой! – хором сказали они.

Затем заговорила Кейт.

– Портал, или что бы это ни было, похоже, становится нестабилен.

– Это возможно, – согласился Доктор. – С этой стороны тоже.

– Тогда тебе стоит вернуться немедленно, – сказала Кейт, и тон ее был так похож на отцовский, что Доктор ушам своим не поверил. – На случай, если он закроется.

Она была права. Доктор огляделся и подхватил с земли феску.

– Где они? – спросил его Доктор. – Кто эти люди?

Доктор не ответил ему и снова закричал в воронку.

– Не факт, что физическое перемещение возможно в обоих направлениях, – объяснил он. – Давай-ка лучше я сначала попробую кое-что другое. Феска на подходе! – крикнул он и швырнул феску в воронку. Затем немного подождал. Тишина. – Ну что, прилетела? – спросил Доктор.

– Что прилетело? – отозвалась Кейт.

– Феска! Я вам феску через воронку бросил.

– Нет, здесь ничего нет.

Доктор смутно чувствовал, что Доктор злорадно ухмыляется прямо у него над ухом.

– Отлично, от фески мы избавились. Давай, попробуй теперь бабочку туда закинуть.

Доктор не слушал. Он чесал затылок и почти явственно ощущал, как в голове все встает на место и увязывается между собой. Теперь он понял. И точно знал, куда делась феска. Она исчезла в воронке, промчалась сквозь время в прошлое и рухнула прямо посреди его воспоминаний. Если он не ошибся, прямо сейчас она лежала у его ног на полу сарая много лет назад.

Голос Доктора вырвал его из раздумий:

– Ладно, ты ведь раньше был мной и все это уже проходил. Что будет дальше?

– Не помню, – ответил он.

– Как можно такое забыть?

– Я тут не виноват, это ты, видимо, невнимательный, – сказал он Доктору и сразу понял, что дело не совсем в этом. Как ни пытайся, запомнить происходящее надолго было невозможно, когда они оба находились рядом и этим сеяли в линиях времени сумбур. Ему вдруг вспомнилось, как он ходит по холодной комнате и объясняет, что линии времени связаны в узел и в памяти у него сплошной бардак. Где это было? Доктор отмахнулся от этой мысли и вскинул отвертку.

– Что ты делаешь? – спросил Доктор.

– Меняю полярность.

– Мы что, только этим по жизни и занимаемся? – спросил Доктор, доставая свою малепусенькую, лилипутскую отверточку. – Неужели в будущем совсем ничего нового?

Отвертки зажужжали, и Доктора направили их на воронку.

– Не работает, – сказал Доктор через несколько секунд.

– Мы оба меняем полярность, – сказал Доктор.

– Да знаю я!

– Нас двое. Я меняю полярность, а ты меняешь ее обратно. Мы друг другу мешаем!

– Ну так прекрати тогда.

– Сам прекрати!

– Нет, сам прекрати!

Доктор потянулся за отверткой Доктора, а тот – за его отверткой в ответ. Мимолетную стычку перебил оглушительный грохот, раздавшийся совсем рядом. Доктора уставились друг на друга – оборачиваться и смотреть, что там, никому не хотелось. Что-то еще вывалилось из воронки и рухнуло на землю. Криков не было, только кряхтение и хруст старческих коленей. Кто-то поднялся на ноги.

В лесу было тихо. Щебетали птицы, жужжали пчелы, шелестел листьями ветер. И все же Доктора не оборачивались.

– Никто не терял феску? – раздался вкрадчивый скрипучий голос.

Кожа на лице новоприбывшего обвисла, совсем как на куртке, а подернутые дымкой глаза сверкали, как лезвия.