Должно быть, Мордолизу удалось всех отвлечь, потому что София преодолела половину пути вокруг Врат, прежде чем кто-то заметил пожилую женщину в оранжевом плаще, спешившую к королеве.

Но когда наконец заметили, вся охрана, сгрудившаяся вокруг большого стола, за которым сидела Народная Стая, вихрем рванулась вперед. Охранники взревели, а сами представители народа встревоженно вскочили на ноги. Хорошо, что София на самом деле не пыталась подобраться к ним, потому что из этого ничего бы не вышло. Не обращая внимания на перепуганных политиков, она помчалась вдоль изгиба Врат. Между ней и Индсорит стоял только один палач с молотом в руках. С ее молотом.

София не сильно забеспокоилась, когда мужчина в собачьей маске махнул молотом с укороченной рукоятью, пытаясь разбить ей голову. Возможно, у него здорово получалось дробить лодыжки связанным жертвам, но против движущегося противника он показал себя адски неуклюжим. При других обстоятельствах, возможно, София испытала бы неловкость, убивая противника, настолько уступавшего ей в мастерстве, но сейчас было даже приятно резко остановиться вне досягаемости торопливо нанесенного удара, а потом просто дождаться, когда палач сам налетит на ее клинок. Оставив меч в груди убитого, она забрала свой молот как раз в тот момент, когда первые охранники подбежали к ней.

Уклонившись от удара копьем, София проломила грудь женщины-охранницы и промчалась между двумя другими, прежде чем те попытались ее остановить. Пока она стояла у края Врат, ее не могли окружить. До Индсорит оставалась всего дюжина шагов. Один из охранников преградил дорогу Софии, но она опрокинула его во Врата. Второй попытался проделать то же самое с ней. Все, что требовалось от Софии, — это ухватить его за руку, а дальше инерция движения отнесла ее в сторону, а противник полетел прямо во Врата. София едва не потеряла равновесие, но удержалась на ногах и тут же разбила коленную чашечку еще одному охраннику, даже не успев осмотреться по сторонам.

Привязанная к столбу Индсорит теперь находилась в считаных шагах от нее. Однако то ли охранники двигались быстрей, чем ожидала София, то ли сама она бежала медленней, потому что им удалось в конце концов окружить ее, отрезав дорогу к подруге. В просвете меж опущенных пик показались женщины с арбалетами и нацелились в Софию. Промахнуться с такого расстояния было невозможно.

Вероятно, Мордолиз все еще находился где-то поблизости, потому что все арбалетные болты пролетели мимо такой удобной цели, зато поразили многих охранников. Времени на то, чтобы перевести дух и обдумать атаку, у Софии не было. Это было чистое развлечение, ради которого она и жила; ее тело не только само делало все необходимое, но еще и опережало противников.

Но сколь бы стремительна и жестока ни была схватка, как бы умело София ни пробивалась сквозь толпу к Индсорит, она все же не успевала. Между ними оставалась всего горстка громил, однако женщина-палач с шапкой в виде медвежьей головы уже кивнула Народной Стае и замахнулась мечом.

София взревела, потому что больше никак не могла отвлечь убийцу и помешать удару, который, судя по всему, должен был обезглавить Индсорит.

К добру или нет, но глупо говорить, что ничего не можешь, ведь обязательно что-нибудь да случается. Доказательством чему и послужил тот, кто привлек к себе внимание палача, заставив, хотя бы на время, позабыть о жертве, — Хортрэп Хватальщик.

Он выплыл из Врат и ступил на каменные плиты прямо перед Индсорит и женщиной-палачом, которая вполне разумно после его появления изменила направление удара. Это хорошая привычка — не задавать вопросов, а хвататься за меч, когда перед тобой возникает из ниоткуда жуткий урод. И хотя Хортрэп появился как нельзя вовремя, чтобы отвлечь палача, он все же потратил на это какие-то силы… И был явно не готов оказаться в самой гуще свирепой схватки, так что палач в медвежьей шапке успела рассечь ему плечо, прежде чем он заметил ее. Но когда заметил, женщине пришлось несладко. Совсем не сладко.

По крайней мере, и палач, и пострадавший наделали много шума. Несмотря на защиту Мордолиза, София почувствовала удар алебардой в плечо — сильный толчок, но легкий укол, разорвавший два-три кольца на кольчуге, которую она позаимствовала у охранника из замка, — и после этого снова беспокоилась только о своей шкуре. Ее щит окончательно развалился под натиском боевого топора, раненое плечо дрогнуло от боли, и она наотмашь ударила противника в голову. Женщина успела отпрыгнуть, и молот, вместо того чтобы размозжить ей череп, лишь слегка задел щеку… и содрал кожу со всего лица. Эта жуткая рана еще раз подтвердила, что оружие из святой стали попало в руки к более достойному хозяину, чем цеписты. Уж София-то найдет ему подходящее применение, и не единожды.

Что-то острое царапнуло по сапогу, а затем по голени. София споткнулась и упала, тяжело дыша. Видимо, ее демон тоже выбился из сил, потому что новый арбалетный залп угодил в цель. Похоже, лишь один болт пробил кольчугу, причем неглубоко, но впился прямо в хренов сосок. Это просто никуда не годится. Поморщившись от боли, она уклонилась от выпада копьем, а затем отбила в сторону меч, сломав руку мужчине, который его держал, и, продолжая движение, свалила его с ног.

Между Софией и окружившей ее толпой образовалось свободное пространство, никто не решался подойти ближе. Тем самым они показывали себя дилетантами. Да, конечно, первых, кто набросился бы на нее, ожидала неминуемая смерть, но остальные всем скопом одолели бы Софию, и даже Мордолиз не смог бы помешать. А так она завалит хоть два десятка, а сама останется на ногах.

И все-таки их было охренеть как много, а София слишком устала. Сначала казалось, что пройти остается совсем чуть-чуть, но теперь она потеряла направление под натиском людей в оранжевых плащах, глаза заливало потом и чужой кровью, и никак не удавалось определить, где находится Индсорит. И тут вдруг вся толпа с громкими криками ринулась на нее, как и должна была действовать с самого начала.

Набегающий вал снес бы любого, поэтому София бросилась навстречу с высоко поднятым молотом… но не нанесла ни одного удара, поскольку эти люди не представляли сейчас никакой опасности. Большинство охранников, бросив оружие, безуспешно пытались освободиться от пузырящихся доспехов. Расплавившийся металл шлемов стекал по лицам, смердело паленым волосом и спекшейся кровью. За спиной у этих бедняг стоял Хортрэп, живой и невредимый, и от него поднимался пар. Правый рукав мантии порвался и почернел в тон Вратам у него за спиной, но от меча в левой руке женщине-палачу было уже никак не спастись. А рядом с ним София наконец-то увидела Индсорит, все еще привязанную к столбу.

— Перережь ей веревки! — крикнула София, но тут же споткнулась о чье-то тело и ударилась головой о заднюю часть столба так, что зазвенело в ушах.

Теперь, когда области свободного пространства, оставленные вокруг каждого из них осторожной стражей, соединились и Хортрэп мог поддержать Софию, она выпустила молот из дрожащих рук. Тяжело дыша, прислонилась к столбу и прикрыла глаза, не решаясь их снова открыть из страха перед тем, что может увидеть. Сначала Индсорит отравили, а потом могли ранить в схватке арбалетным болтом, или мечом, или…

— Мм! — донеслось с другой стороны столба. — Мм!

София открыла глаза. Хортрэп запихнул в рот отчаянно визжащую крысу и взмахнул окровавленной рукой. Трупы охранников закружились над землей и полетели в сторону лучников, вышедших из-за строя мечников и копейщиков. Колдун сжал кулак, раздался хлюпающий звук, и на головы солдатам пролился дождь запекшейся крови.

Хватальщик в своем репертуаре.

С другой стороны Врат, виляя хвостом, прибежал Мордолиз, со слипшейся от крови шкурой, а следом появились еще две заляпанные красным фигуры: Мрачный и один из щеголей Марото.

Однако куда невероятней и важней было то, что София увидела, когда вытащила кляп изо рта Индсорит, сняла повязку с ее глаз и сдернула с головы колпак. Багряная королева была жива. По лицу Индсорит текла влага, но были это слезы облегчения или она просто отвыкла от яркого света, София не могла понять. Он понимала лишь то, что Индсорит улыбается спасительнице пухлыми губами, и испытывала внезапное желание поцеловать бывшую королеву. Желание, которое она непременно исполнила бы, если бы Хортрэп все не испортил.

— Ты просто клад, — сказал Хватальщик, по губам которого сбегала крысиная кровь. — Я пришел, чтобы попросить тебя сровнять с землей этот гадючник, а ты уже здесь. Мне всегда нравилась твоя деловая хватка.

— С тобой все в порядке? — спросила София у Индсорит.

— Мои руки…

Индсорит шевельнулась и тут же скривилась от боли, а София прокляла себя за эгоизм. Поцеловать девушку, которая не может вырваться, — нетрудная задача, но правда в том, что даже Марото, это конченое самовлюбленное дерьмо, не стал бы целоваться взасос с раненой женщиной, по всей видимости страдающей от сильной боли.

Однако, когда София с извинениями выпрямилась, чтобы освободить пленную королеву от пут, она оказалась так близко к Индсорит, что та могла дотянуться до нее губами… и дотянулась.

Так, значит… а что, собственно, это значит? Может быть, в Юниусе просто принято так приветствовать друзей? В некоторых провинциях бытуют подобные милые обычаи…

Ноги у Индсорит подкосились, и она бы рухнула, не подхвати ее София. Запретив себе отвлекаться, Холодный Кобальт положила ослабевшую королеву на мостовую. Индсорит снова поморщилась, когда София отпустила ее руку. Под ее взглядом София вдруг ощутила то, чего с ней не случалось уже много лет, и ее щеки приобрели тот же цвет, что и у мантии багряной королевы.

— Хортрэп? — спросил Мрачный. — А где Гын Джу? Где Чи Хён?

— Где Пурна? — добавил щеголь.

— Стойте! — громко выкрикнул Хортрэп и, словно подчеркивая важность своих слов, высоко поднял изувеченный труп и швырнул его во Врата. — Каждый лучник, которого я увижу, тут же полетит следом, на хрен. А теперь давайте договоримся. Пришлите сюда парламентера! Иначе я перебью вас всех. С помощью колдовства. — Он обернулся к Софии и пояснил: — Это поможет нам выиграть время, чтобы после убить их колдовством.

— Я тоже рада видеть тебя, Хортрэп. — София сняла свой изорванный оранжевый плащ и прикрыла им обнаженные плечи Индсорит. — Пошли. Чем быстрей уберемся отсюда, тем раньше я куплю тебе выпивку. Клянусь преисподней, я куплю тебе целую таверну.

— Кроме шуток, Хортрэп… — начал Мрачный. Он оперся на свое копье и кивнул Софии, как всегда неуверенно, словно считал ее жуткой задирой и боялся разозлить неосторожным словом. К тому же мальчишка изо всех сил старался не обращать внимания на Мордолиза, вертевшегося возле копья. Лучше бы смотрел внимательней, чтобы демон не помочился на древко. — Где наши друзья?

— В смертельной опасности, драть твою мать! — рявкнул Хортрэп. — Ты доволен ответом?

— Что?

Ни Мрачный, ни щеголь не обрадовались новости, но измазанный в крови варвар, похоже, собирался выяснить все до конца. София нагнулась, чтобы освободить от пут лодыжки Индсорит.

— Хортрэп, это всех нас касается, и поэтому мы должны немедленно убраться отсюда. Свою песню споешь там, где безопасно, а сейчас просто скажи, куда мы отправимся. — Увидев, что ее демон обменялся с Хортрэпом тяжелыми взглядами, она прикрикнула: — Оставь его в покое, Мордик, мы с ним снова друзья! И нам пора уносить ноги.

— Нигде не безопасно! — раздраженно сказал Хортрэп, после чего обернулся, переступил через труп, задрав подол обвешанной побрякушками желтой мантии, и направился к Софии. Он опустился на колено вплотную к ней, постаравшись не задеть торчавший из ее груди арбалетный болт, и тихим голосом, чтобы никто другой не услышал, продолжил: — Звезда погибла, София. Все, конец, мы проиграли, а Джекс-Тот победил. Скоро все мы, на хрен, умрем. Все до единого, даже в самых дальних уголках мира.

Хортрэп был мастером полуправды и «не совсем лжи», таким же ненадежным в своих словах, как и в дружбе. Но Софию бросило в дрожь не от того, что он сказал, а от того, как он это сказал: с той же самой скучной прямотой, с которой когда-то отвечал в палатке лагеря кобальтовых на ее вопросы о сущности демонов. Прав он сейчас или нет, но уж точно сам верит в то, о чем говорит. София упала духом, а когда Индсорит нащупала и сжала ее руку, на душе стало еще поганей. Наконец-то она решилась бросить все, забыть о мести и уйти… но тут оказалось, что уходить-то и некуда.

— Если только… — проговорил Хортрэп, и София едва удержалась, чтобы не съездить ему по носу за такой подлый розыгрыш.

Однако, подняв голову, она не увидела ни озорного огонька в его глазах, ни ироничной усмешки на губах. Нет, Хортрэп Хватальщик казался сейчас скорее… испуганным?

— Это единственный выход, София. Я с самого начала знал о такой возможности, но молился о том, чтобы обошлось без нее, а ведь ты в курсе, насколько далек я от церкви. Увы, это наша последняя надежда, и мы уже почти опоздали. Но это подействует, если у тебя хватит смелости.

Мордик, облизываясь, подошел к Хортрэпу, но колдун так увлекся, что не обратил внимания на демона.

— Хортрэп, ты же знаешь, что в моей голове не осталось никакого другого дерьма, кроме смелости, — мозги я потеряла давным-давно. — София вдруг поняла, что пытается этой фразой произвести впечатление на Индсорит. Никогда не поздно совершать такие глупости, но каждый раз это случается не вовремя. Она посмотрела на Индсорит, поймала ответный взгляд и сказала: — Даже если это будет стоить мне жизни, постараюсь сделать все возможное, чтобы спасти этот бесполезный драный мир, населенный бесполезными драными людишками, которые все время норовят убить меня и всех тех, кто мне дорог, за пригоршню холодного серебра. Кто знает, возможно, с третьей попытки у меня получится.

— Ты говоришь как настоящий герой, — прокомментировал Хортрэп, но в голосе не было слышно облегчения. — Однако нам не потребуется твоя жизнь. Лишь немногие пройдут испытание, и выжившие будут лишь острей чувствовать свою вину, и всем нам придется нести это бремя, даже если найдем утешение в том, что они так или иначе погибли бы вместе со Звездой.

— Подожди, что ты несешь?.. Ай!

София не успела задать вопрос, потому что Мордолиз потерся носом об арбалетный болт.

— Он хочет, чтобы вы принесли в жертву город, — сказал Мрачный, нависший над ними с испуганным выражением глуповатого лица.

— Никто не любит, когда его подслушивают. — Хортрэп хмуро посмотрел на мальчишку, пока София пыталась остановить сочащуюся из раны кровь.

— Ух ты! Они прислали дядю Обедира для переговоров! — сообщил щеголь.

— Займи его чем-нибудь! — хором выкрикнули София и Хортрэп.

— Так, значит, я прав, да? — Мрачный вздрогнул от собственных слов. — Вы вдвоем собираетесь разжечь пожар, который уничтожит Диадему. Всесожжение.

— И что тебе об этом известно? — Теперь в глазах Хортрэпа сверкнуло раздражение. — Мрачный, мальчик мой, я всегда говорил, что ты умнее, чем выглядишь, так что давай расскажи поскорей, что именно тебе говорили или показывали и кто это сделал?

— Так что же это, мальчишка прав? — удивилась София. — Ты хочешь, чтобы я… принесла Диадему в жертву?

— Нет, не я хочу, — ответил Хортрэп. — Этого требует сама Звезда. Большое жертвоприношение призвало Джекс-Тот, и лишь такой же большой жертвой можно отправить его назад, пока еще не поздно. И у нас только один способ принести ее.

Мордолиз отреагировал на эти зловещие слова так, как София меньше всего ожидала, — облизал окровавленную руку стоявшего на коленях Хортрэпа. А когда тот отшатнулся, мерзавец улегся на спину и принялся вертеться, словно восторженный щенок.

— Я… вообще не понимаю, о чем ты просишь, — проговорила София, хотя от странного поведения демона ее сердце забилось так быстро, что причиняло больше боли, чем рана в груди. — Уничтожить целый город… Разве нам это по силам?

— Не нам. — Хортрэп нерешительно протянул руку, чтобы почесать пузо Мордолизу. — Ему.

— Ему? — София кивнула на демона, который тут же перевернулся обратно и… встал на задние лапы. Большие голодные глаза ярко засверкали.

— Нет! — воскликнул Мрачный.

— Тихо! — цыкнул Хватальщик. — Если в мире смертных кто-то и может пробудить спящий вулкан под Диадемой, так это твой демон. Он устроит нам жертвоприношение, которое спровадит Джекс-Тот обратно в преисподнюю.

— Это правда? — спросила она у добродушного с виду пса, и тот довольно гавкнул. — Стоит мне согласиться, и ты разрушишь целый город?

Мордолиз выдержал ее взгляд, по-собачьи оскалил зубы, а потом с нарочитой медлительностью покачал головой. И в этом движении уже не было ничего собачьего. Много раз за прожитые вместе годы он пугал Софию, но не так сильно, как сейчас. Она почувствовала, что Индсорит тоже вздрогнула.

— Демонам нужно обрести свободу, чтобы сработала их великая уловка, — пробурчал Хортрэп. — Вся их служба смертным хозяевам напоминает медленно горящий фитиль и дает возможность исполнить одно-единственное желание… и показать собственную силу. Отпущенные на свободу, они на миг, пока Изначальная Тьма не затянет их обратно, остаются в этом мире несвязанными и способными на настоящие чудеса.

— Каждому известно, что делают демоны, но Мордолиз не станет…

София умолкла на полуслове, вспомнив, с какой охотой помогал он допрашивать Хортрэпа, когда она пообещала колдуну, что, если тот добровольно не раскроет свои секреты, его заставит это сделать демон… в обмен на свою свободу. В отличие от тех случаев, когда София просила Мордолиза обеспечить безопасность ей с Лейбом или спасти Пурну на поле боя, он тогда сообщил о своем согласии громким лаем и, судя по всему, готов был исполнить все, что от него требовалось, если бы Хортрэп не уступил. В голове у Софии развернулся отвратительный, но весьма похожий на правду сценарий, и, раз уж демон пребывал сейчас в общительном на редкость настроении, она спросила напрямик:

— Значит, я просто ни разу не пожелала ничего подходящего для тебя? Так все и было? А ты готов был ждать сколько угодно, пока не получишь достойное предложение, так ведь, упрямый сукин сын?

Мордолиз запрокинул голову и завыл протяжно и тоскливо, а затем, словно этого было недостаточно для ответа, опустил морду и оскалился еще шире.

— И что теперь, Мордик? — У Софии пересохло во рту, но она все смотрела на монстра, которого считаные часы назад спасла, рискуя жизнью. — Если… если пообещаю свободу, ты сможешь это сделать? Сможешь пробудить вулкан под Диадемой и принести жертву, которая нужна Хортрэпу, чтобы изгнать Джекс-Тот?

Медленный торжественный кивок был еще ужасней, чем недавнее мотание головой. Глаза демона стали черными, как душа Софии.

— Даже не сомневаюсь, что тебе это охренеть как понравится, — пробормотала София.

Ярость на мгновение пересилила ужас от предательства демона… а потом снова отступила. София посмотрела на него и поняла, что ни хрена не представляет, с кем связалась. Остальные пятеро демонов, которых ее Негодяи вызвали во время того рокового ритуала в Эмеритусе, — пустое место по сравнению с Мордолизом, и София всегда понимала это. Именно она выманила его из Изначальной Тьмы, а не наоборот. Всю жизнь имела дело с демонами, а теперь вдруг подняла шум из-за того, что нынешний ее спутник играет нечестно? Это все равно что возиться с гадюкой, а потом пожаловаться на то, что она тебя укусила.

Но как ни крути, у Софии появился шанс не просто избавиться от этой злой силы, но вдобавок совершить что-то доброе. Шанс спасти этот драный мир… За чужой счет, конечно, но если не забывать о гостеприимстве Диадемы, пришлось бы хорошо подумать, чтобы выбрать другой город, столь же подходящий на роль великой жертвы.

— София… — услышала она шепот Индсорит и оглянулась. Женщина с добрым сердцем, которую дважды чуть не погубил этот ядовитый город, покачала головой. — Не надо.

— Не надо, — присоединился Мрачный, который, похоже, готов был разрыдаться. — Она предупреждала, что вы так и сделаете. Послала остановить вас. И я мог бы остановить. Но не стал. Мне казалось, это было бы неправильно — убить вас за то, чего вы еще не сделали, убить просто потому, что может случиться ужасное, если я не вмешаюсь. Но теперь вы собираетесь это сделать, собираетесь убить людей, которые, возможно, не заслуживают смерти, по той единственной причине, что боитесь попробовать другой способ, лучше, чем этот.

— Нет способа лучше, только хуже. Диадема все равно погибнет, но медленной, мучительной смертью вместе со всей Звездой. — Хортрэп пристально посмотрел на кремнеземца. — Так кто же предупредил тебя, Мрачный?

— Возможно, эти люди ничем не хуже нас, — продолжал уговаривать Софию Мрачный. — Вы убивали их, чтобы спасти друга, и я бы поступил точно так же, но почему вы не подумали о том, что и они могут защищать своих друзей? Ведь все они простые смертные, правда сбившиеся с пути, испуганные, но сражающиеся за своих близких, и разве правильно убивать одних, чтобы спасти других?

— Мрачный, ты сейчас лопнешь от усердия, — сказал Хортрэп так натужно, будто и сам готов был лопнуть. — Ну-ка, соберись, сосредоточься… Кто предупредил тебя о том, что здесь случится? Мы, твои друзья, полагаемся на твою честность.

Какое-то время мальчишка боролся с собой, а затем посмотрел в глаза Софии:

— Безликая Госпожа. В Эмеритусе, в храме Черной Стражи.

— Ни хрена себе!

София не вспоминала об этой голозадой богине уже не один десяток лет. А она, стало быть, все еще шевелит дерьмо и натравливает на Софию своих приспешников? Если только… Она оглянулась на Хортрэпа:

— Думаешь, она именно поэтому набросилась на нас так свирепо? Может, уже тогда знала, что я приду сюда, чтобы сделать выбор?

— Философские дискуссии о предопределенности и свободе выбора могут подождать, — заявил Хортрэп, наблюдая за тем, как щеголь — кто бы мог подумать! — о чем-то беседует с кардиналом.

Словно почувствовав, что колдун смотрит на одного из их лидеров, охранники плотней сжали кольцо, и София задумалась о том, сколько пройдет времени, прежде чем они ринутся в атаку, чтобы затолкать кучку подстрекателей во Врата.

— Кроме того, в нашем путешествии в Эмеритус мы могли отдавить ей любимую мозоль по множеству самых разных причин. Если она действительно богиня этих людей, то не могла благосклонно смотреть, как мы воруем их святыни.

— Вы что-то у них украли? — удивленно спросил Мрачный.

— Как бы то ни было, почему одинокая богиня из покинутой страны должна беспокоиться за Диадему? — подумала вслух София. — Очевидно, она решила, что мы затеяли плохую игру, но означает ли это, что она заглянула в будущее и узнала, что случится после того, как я уничтожу этот город?

— Возможно! — ответил Хортрэп. — Называй ее как угодно — королевой демонов, богиней или нечистым духом, она все равно останется мыслящим средоточием зла, явившимся прямо из Изначальной Тьмы. Разумеется, она хочет остановить тебя и не допустить, чтобы этот город был принесен в жертву. Она знает, что это единственный способ спасти наш мир от вторжения демонов!

— Она… э-э-э… — Мрачный сдвинул брови. — Она не показалась мне такой уж плохой при встрече.

— Она богиня демонов! — процедил Хортрэп. — Не больше и не меньше!

— Мог бы и потише, — проворчала София, заметив, что щеголь и кардинал смотрят в их сторону.

Уже рассвело, и она узнала того самого наследника, чья речь произвела на нее сильное впечатление во время первого заседания Народной Стаи. Этот пожилой человек говорил вполне разумно, но в дальнейшем и он сам, и другие члены его реформированной церкви повели себя ничуть не лучше прежней Цепи, приняв участие в заговоре против двух королев.

— У нас в Юниусе верили, что Безликая Госпожа пожрала свой народ в Эмеритусе, — сказала Индсорит, спокойно воспринявшая все эти разговоры о конце света. — И еще нас учили, что Джекс-Тот постигла та же судьба, — оба народа слишком полагались на своих богов, но те их предали, потому что были вовсе не богами, а просто голодными демонами, которых вызвали священники в тщетной надежде на то, что смогут управлять ими.

Мордолиз фыркнул и попытался просунуть голову под руку Софии, обнимавшую за плечи Индсорит, несомненно рассчитывая подкрепиться так редко гостившей в сердце хозяйки радостью, но она одним взглядом отогнала его. У нее не было желания притворяться, будто он обычный пес, и, вероятно, уже никогда не будет. Но свое подлое дело он уже сделал, Индсорит вывернулась из ее объятий и неуверенно поднялась на ноги, чтобы избавиться от собачьего дыхания. Увидев брошенный Хортрэпом окровавленный черный меч, она улыбнулась и подобрала его. А Хватальщик тем временем настаивал, что дело не терпит отлагательств:

— Каждая минута нашего бездействия стоит жизни многим людям. Друзья погибают, надежда все тает и скоро исчезнет совсем. Пока мы тут разговариваем, Джекс-Тот начинает решающий штурм. Мы должны прогнать армии телепатов туда, откуда они явились, и не допустить, чтобы исполнились ужасные пророчества.

— Армии телепатов? — Это и в самом деле звучало невесело. — Ужасные пророчества?

— Враги способны читать наши мысли, София, — объяснил Хортрэп. — Даже их летучие твари способны проникать в твою голову. Одно из таких чудищ схватило меня, и я чуть не отдал концы. К счастью для Звезды, у меня сильная воля, и я побил врага его же оружием, но при этом оказался настолько близок к гибели, что потом не одну неделю приходил в себя. Я и сейчас еще адски слаб… — София не могла припомнить, когда еще видела Хватальщика таким потрепанным; яркие татуировки поблекли под ушибами и болячками. Перехватив ее взгляд, он добавил: — Эти демоны — самые опасные враги, с какими нам приходилось сталкиваться. Они обмениваются мыслями так же легко, как мы — словами. У них бессчетное количество солдат нечеловеческой природы и еще Врата, возможно даже не одни… И если мы не уничтожим этот канал, они будут получать все новых и новых монстров, пока не принесут в жертву весь род смертных.

— Монстры и жертвы, — вздохнула София. — Каждый раз монстры и жертвы. Как они выглядят, эти телепаты? Похожи ли на нас? Как ты считаешь, они разумны?

— В каком-то смысле разумней нас. Особенно если учесть, что они в одном шаге от завоевания мира, а единственная наша защитница, способная их остановить, сидит здесь и ничего не делает!

— Ну что ж, все устроилось просто превосходно, — объявил подошедший щеголь, потирая руки.

С тех пор как София видела его последний раз, парень изрядно окреп, на обшитом броней кафтане появились новые стежки и свежие, пропитанные кровью разрезы.

— Правда? — Мрачный с надеждой посмотрел на Софию, словно получил хорошие новости. — Они выслушают нас? И пошлют свои войска сражаться с монстрами… если с ними самими до этого ничего не случится?

Ага, вот, значит, зачем эти мальчишки сюда пришли — чтобы объединить Диадему в борьбе за великую цель. Такими оптимистами бывают только дети и дураки. С другой стороны, нелегко принести в жертву целый город, пусть даже он совсем недавно выступил против тебя, и сумеет ли София довести дело до конца, согласятся ли жители помочь в борьбе против Джекс-Тота? Или так будет даже проще — если они пообещают поддержать войну всем, чем только располагают, это можно будет считать выходом…

— О нет, — ответил щеголь, решительно качая головой. — Нет-нет-нет, совсем нет. Дядя весьма сомневается, что Народная Стая согласится на нечто подобное, а если даже согласится, то уж всяко не сразу. Демократия, чтоб ее… Превосходно то, что дядя согласился приютить меня в своем поместье, хотя подозреваю, что с тех пор, как он живет там вместе с сотней дикорожденных священников, уважение к частной собственности провалилось в задницу. Но уверен, для меня там найдется достаточно просторная комната…

— Остаешься? — Мрачный, похоже, не мог поверить в услышанное, но это лишь подтверждало его редкостную наивность: богатые мальчики играют в приключения только до тех пор, пока не вспомнят, как хорошо жилось дома. — Дигглби, ты не можешь так поступить!

— Я должен, — печально ответил тот. — Если уйду вместе с вами, у этих людей не останется никакой возможности изменить свое мнение. Но ведь они так же заслуживают шанса увидеть свет, как и все остальные, и я стану тем мудрым пастырем, что наставит их на путь истинный. В конце концов, я ведь свидетель тому, как цеписты принесли в жертву имперский полк, чтобы вызвать Джекс-Тот. Я был посредником между двумя колдунами, которые предупредили нас о грозящей Звезде опасности. И к тому же мне совершенно необходимы горячая ванна и новый гардероб. Так что, боюсь, все решено.

— Паша Дигглби, — сказала София, — даже если бы у меня не было других причин сказать тебе, что остаться в Диадеме — очень плохая идея, ты все равно ничего здесь не изменишь. Ты не сможешь доверять этим людям и не заставишь их поступить так, как бы тебе хотелось.

— Она права, — подтвердила Индсорит и взмахнула мечом, привыкая к нему. — Уж поверь нам.

— Ну хорошо, я, конечно же, не смогу никого переубедить, — признал Дигглби. — Но я должен попытаться, потому что, кроме меня, этого не сделает никто. Не буду добиваться, чтобы они поступали так, как я хочу, но постараюсь устроить, чтобы они поступали так, как сами считают правильным в глубине души. Думаю, это поможет… И еще я понаблюдаю за Вратами, пока Неми не решит ими воспользоваться, а потом мы с ней нанесем визит Народной Стае и она подтвердит мою историю. Возможно, понадобится, чтобы ты, Хортрэп, установил еще один мост между Вратами и провел диадемцев в Малые Небеса, как до этого провел кобальтовых.

— Так вот куда отправились Чи Хён и кобальтовые, вместо того чтобы пойти следом за мной? — спросила София.

— Чтобы защитить Непорочные острова от вторжения монстров с Джекс-Тота, — объяснил Хортрэп. — Но даже сообща Кобальтовый отряд и непорочновский флот не остановили их. Не смогли даже замедлить прилив. Отеан пал, и у нас не осталось времени. Есть только один способ, София, только один.

— Ты совершенно прав насчет времени, — сказал Дигглби. — Дядя говорит, если я выполню обещание выпроводить вас отсюда в ближайшие несколько минут и это обойдется без новых жертв, нам обоим поставят в заслугу разрешение конфликта. Но если вы не уйдете, Народная Стая пришлет сюда охранников, чтобы столкнуть вас во Врата.

— Значит, пора, — сказала София.

Но не поднялась с места. Так и сидела, прислонившись к столбу, к которому была прикована Индсорит, и рассматривала разношерстную компанию, в которой она оказалась на этой площади, у края Врат, в самом конце последней своей песни, чтобы взять на себя ответственность за смерть сотен тысяч людей, ради того чтобы выжили миллионы. Щеголь с размазанным по всему лицу гримом, отчего он стал похож на утонувшего мима, беззаботно открыл табакерку и взял щепоть порошка из жуков. Мрачный, опершись на свое копье, смотрел на Софию с такой болью, словно у него вывалились из раны кишки. На его юбке и тунике было лишь немногим больше наскоро зашитых прорех, чем шрамов на руках и ногах. Хортрэп хмуро глядел в небо, где сквозь тучи над Черными Каскадами в кои-то веки засветило солнце. Нелепый колдун рассеянно почесал раненую руку, с которой медленно капала кровь. Индсорит, одетая лишь в оранжевый плащ и погребальные драгоценности, подняла черный меч и с угрозой посмотрела на кольцо охранников, ограждавших от них Народную Стаю. И здесь же, рядом с Софией, пусть даже ради одного-единственного последнего приключения, стоял пес, такой грязный, что даже блохи побрезговали бы поселиться на нем. Мордолиз еще раз оправдал свою кличку, нетерпеливо дожидаясь решения хозяйки.

— Хорошо, — сказала София и встала, застонав от боли в руках, в распухших коленях, в пробитом арбалетным болтом левом соске.

На мгновение ее охватила паника, но затем она нащупала в кисете на поясе изгиб своей новой трубки. Это должно быть хорошим предзнаменованием, что трубка не потерялась и не сломалась в схватке, так ведь? Если бы только София верила в хорошие предзнаменования. С тяжелым вздохом она подняла молот, хоть и сделанный из святой стали, но адски измучивший ее воспаленные суставы.

— Правда хорошо? — спросила Индсорит, не сводя глаз с Холодной Софии, направившейся к Вратам Диадемы.

— На самом деле нет, но я готова, как всегда. Давай спасем Звезду, останемся в живых и раздобудем чего-нибудь выпить. В таком вот порядке.