Часть IV
Адаптация

Хотя Люси Эгет проработала в Нью-Йоркском департаменте здравоохранения более десяти лет, ей еще не приходилось сталкиваться с подобным. В дом престарелых Ист-Нек в Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк, она прибыла с толстой папкой, в которой лежали обвинения – вырезки из газет с громкими заголовками «Скандал со стриптизом», «Ужасный случай в доме престарелых» и «Танцы для старичков», – а также копия иска, поданного сыном одной из старушек.

New York Post опубликовала историю: «Пожилые жители одного из домов престарелых Лонг-Айленда обнаружили, что кубки для настольных игр заменили на кубики пресса, став свидетелями дешевого стриптиза в комнате отдыха». Статью сопровождала большая цветная фотография пожилой женщины в инвалидной коляске, которая засовывает долларовые купюры за пояс громадного, мускулистого мужчины. На нем не было ничего, кроме трусов.

«Возмутительно! – говорит мне Люси Эгет с отчетливым лонг-айлендским акцентом. – Мы получили гневные письма даже из Калифорнии! Владельцы дома престарелых пришли в ужас: «Мы ничего об этом не знали!» Эгет было поручено выяснить, что произошло на самом деле.

Согласно иску, Франклин Янгблад приехал навестить свою мать и обнаружил позорную фотографию в ящике прикроватной тумбочки. Когда он обратился к сотрудникам заведения, они набросились на него и попытались отобрать снимок. Кроме того, обвинитель хотел бы знать, каким образом его мать получила доступ к наличным.

Янгблад, члены его семьи и адвокат провели пресс-конференцию у дома престарелых. Истец утверждал, что его мать, «набожная баптистка, трудолюбивая женщина, леди», была «оскорблена» данным инцидентом. В иске говорится, что, когда «персонал дома престарелых подверг ее этому позорному сексуальному извращению», женщина «испугалась за свое здоровье, так как не понимала, с какими намерениями к ней приближается накачанный, почти обнаженный мужчина». Далее утверждалось, что «гнусное» действо было организовано ради «извращенного удовольствия и потехи персонала».

Адвокаты со стороны дома престарелых тоже провели пресс-конференцию, в ходе которой заявили, что мероприятие было организовано по желанию самих жителей и что подруга Янгблада лично сопровождала его мать на представление. Агентство Associated Press сообщило, что семья Янгблада решительно опровергает это утверждение и настаивает: «Как бы там ни было, это не означает, что Бернис Янгблад не пострадала от увиденного».

Судьба дома престарелых зависела от того, что увидит Люси Эгет. Ей предстояло определить, соответствует ли заведение стандартам качества, принятым в штате Нью-Йорк.

Эгет побеседовала со всеми участниками инцидента: жителями дома престарелых, обслуживающим и медицинским персоналом, менеджерами, владельцами, стриптизером Аполло, агентством стриптизера Аполло и старушкой с фотографии – матерью Янгблада. Чтобы выяснить то, чего она не знает, но должна знать, Люси систематически задавала вопросы. В результате выявились объективные факты.

Как стриптизер попал в дом престарелых? Каждый месяц жители проводили голосование, и в этом месяце проголосовали за мужской стриптиз.

«Комитет предложил стриптиз, и все остальные проголосовали «за», – говорит Эгет. – Все они – взрослые люди и имеют право участвовать в голосовании».

Жители дома престарелых были обязаны посетить данное мероприятие? Нет. Тем, кто не пожелал принять участие, было предложено альтернативное занятие.

На шоу присутствовали только женщины? Нет, мужчины тоже были приглашены. Один из них пришел.

Жители должны были самостоятельно оплатить стриптизера? Нет. Счет оплатил дом престарелых. Означает ли это, что имела место незаконная растрата денег налогоплательщиков? Нет, деньги были взяты из бюджета дома престарелых. Сотрудники попросили разрешения на проведение данного мероприятия у владельцев компании, и оно было получено.

А что насчет «чаевых», которыми разбрасывались жители? Эти деньги были сняты с их счетов? Опять нет. Эгет выяснила, что у жителей были собственные карманные деньги.

«Они могут засовывать купюры за пояс джентльмена, если им хочется, – говорит Эгет. – Запретить им это – значит нарушить их права».

И наконец, самое главное: жители сами проголосовали за стриптиз, так что считали ли они себя оскорбленными? Эгет задала этот вопрос каждому.

«Все говорили одно и то же, – утверждает Люси, – что дом должен получить деньги обратно. Даже дама в инвалидной коляске заявила, что это был худший приватный танец, который она видела! Они сказали, что парень был ужасный. Ему было велено не вращать бедрами и никого не трогать – по большому счету вообще ничего не делать. Все были разочарованы!»

Почему средства массовой информации по всей стране клюнули на непристойную историю о стриптизере, которого навязал старушкам персонал дома престарелых? Потому что наши представления и предубеждения оказывают сильнейшее влияние на наши действия и на ожидания относительно действий других людей.

«Все тут же поверили, что злосчастная фотография – свидетельство жестокого обращения со стариками, ведь мы не привыкли думать, что у пожилой женщины в инвалидном кресле могут быть сексуальные желания, – заключает Эгет. – Факт же в том, что все жители – взрослые люди, которые имеют право посмотреть мужской стриптиз, когда захотят».

До сих пор мы имели дело с фильтрами восприятия и разбирались, как они влияют на наши наблюдения. Теперь мы знаем, что, когда наблюдения не согласуются с нашими ожиданиями, мы подсознательно стремимся их изменить, либо опустив важные детали, либо заполнив пробелы собственными предположениями. Чтобы улучшить навыки наблюдения и общения, мы должны понимать, что эти фильтры могут заставить нас не только упускать важное, а также видеть мир сквозь призму нашей биографии, настроения или политических пристрастий. Мы должны понимать, каким образом наши представления превращаются в предубеждения, и уметь приспосабливаться к ним.

Прежде чем мы сможем научиться преодолевать наши предубеждения, мы должны понять, что они собой представляют. Слово «предубеждение» имеет множество значений; поскольку его коннотация, как правило, отрицательная, люди не очень-то охотно их признают. На занятиях я прошу поднять руки тех, у кого есть предубеждения. Кое-кто действительно поднимает руку, хотя и не без колебаний. Я говорю им то же, что скажу вам: у нас у всех есть предубеждения. Со многими мы родились, но не все такие уж плохие.

Говоря научным языком, предубеждение (или когнитивное искажение) – фильтр восприятия, который не просто меняет то, как мы видим вещи, но и влияет на наше поведение. Например, пристрастие к фантастическим фильмам заставит нас купить билет на последний блокбастер независимо от рецензий, а предубеждение против ресторанчиков в торговых центрах – пойти ужинать в другое место. Предвзятость может быть как к тому, что нам не нравится, так и к тому, что нравится.

Мы биологически запрограммированы на когнитивные искажения, но их влияние не всегда носит отрицательный характер. Проблема возникает тогда, когда мы отказываемся их признавать и анализировать. Прежде всего следует исключить те из них, которые основаны на ошибочных или бесполезных представлениях. Предубеждения живут в каждом из нас и без надлежащего контроля могут привести к стереотипам и нетерпимости.

От природы мы предвзято относимся к тому, что любим, с чем выросли, что нам знакомо. Мозг автоматически ищет сходство с ситуациями в нашей прошлой жизни: как правило, такие вещи означают безопасность, защищенность и непринужденность. С эволюционной точки зрения влечение к похожим людям возникло потому, что члены нашего племени, группы, клана или пещеры выглядели как мы. Люди, которые выглядели иначе, могли оказаться опасными мародерами. Процесс определения, кто опасен, а кто нет, происходил автоматически, без размышлений. В современном поликультурном мире универсальных параметров безопасности не существует; если мы не преодолеем так называемую предрасположенность к своей группе, то рискуем исключить ценных «других».

Еще один пример врожденной предвзятости – неспособность различать лица представителей незнакомой расовой группы. Как показывают эксперименты, данный «эффект другой расы» – например, «для меня все азиаты на одно лицо» – присутствует с рождения и является лишь одним из множества предубеждений, которые – хотим мы этого или нет – живут в нашей голове.

Поскольку в наш мозг поступает больше информации, чем он физически может обработать, природа придумала «короткие пути», чтобы автоматически расставлять приоритеты и фильтровать данные. Одним из этих «коротких путей» и являются бессознательные предубеждения. Они есть у всех и позволяют быстро заполнять пробелы так, чтобы тело могло драться или убегать, не дожидаясь команды более медленного, сознательного мышления. Не будь их, наши предки стали бы чьей-нибудь добычей прежде, чем успели сообразить, что происходит. Осознаем мы это или нет, предвзятость помогает нам принимать решения.

Бессознательные предубеждения касаются ситуаций, информаций и предметов. Вот почему, сидя на диете, вы вдруг начинаете замечать рекламу вкусной еды. Вот почему, когда в вашей семье ожидается прибавление, беременные женщины встречаются всюду. Тем не менее с предубеждениями относительно людей следует быть осторожными: они могут превратиться в предрассудки.

Хосе Самора испытал на себе, насколько легко бессознательные предубеждения перерастают в предрассудки. Несколько месяцев подряд он безуспешно искал работу, рассылая от пятидесяти до ста резюме в день. Несмотря на то что молодой человек имел солидный опыт продаж, ответа он так и не дождался. Наконец его осенило: нужно поправить резюме. Он изменил одну букву в своем имени: из Jose стал Joe. Приглашения на собеседования потекли рекой. Новоявленный Джо сделал мудрый вывод: «По-моему, иногда люди даже не знают или не осознают, что судят человека, например, по его имени, но я думаю, мы все так делаем».

Он совершенно прав. Даже при слепом приеме на работу наш мозг находит способы уцепиться за то, что ему удобно, и вычеркнуть то, что вызывает дискомфорт.

Предположим, вы идете по улице Лондона и вдруг видите такую картину (). Что, по-вашему, происходит?

Так как мы только что говорили о предрассудках, я уверена, вы не станете делать поспешный вывод, что черный мужчина – преступник, за которым гонится белый полицейский. Но если вы так и подумали, то не одиноки. Я работала как с белыми, так и с черными полицейскими, которые охотно признавали: ну да, именно это они увидели. Другие их коллеги утверждали обратное. Важно отметить, что у разных людей из разных слоев общества будут разные трактовки. Наша культура и наш личный опыт влияют на то, как мы воспринимаем происходящее.

В предыдущих главах мы уже убедились, что нельзя полагаться на интерпретации или восприятие. Нам нужны факты. Давайте объективно оценим и проанализируем эту фотографию.

Кто запечатлен на снимке? Сотрудники правоохранительных органов отмечают белого человека в форме слева и черного человека в гражданской одежде справа. На голове белого человека шлем, традиционный головной убор английских констеблей, а значит, это явно полицейский. На черном человеке длинные брюки, рубашка и куртка. Где это происходит? На углу улицы рядом с бетонным зданием. Фасад здания постепенно разрушается; слева граффити. Возможно, это город, хотя мы не можем сказать наверняка. Когда это происходит? Кажется, в дневное время. Куртка черного человека подсказывает нам, что погода прохладная. Судя по одежде, фотография сделана в конце XX века. Что происходит? Многие мои ученики говорят, что белый человек преследует черного. Зачем? Мы не знаем.

Даже видя полицейского, мы не можем утверждать, что было совершено преступление. Равным образом не можем утверждать, что его совершил черный мужчина. Мы даже не можем утверждать, что белый человек гонится за черным.

В действительности они оба – сотрудники полиции, которые преследуют невидимого подозреваемого.

Фотография была частью рекламной кампании лондонской полиции. Текст гласил: «Еще один пример предрассудков полиции? Или ваших?» Впрочем, целью кампании было не упрекнуть общественность, а набрать новых сотрудников. «Вы видите полицейского, который гонится за преступником? – спрашивалось далее. – Или полицейского, который преследует невиновного? Неправильно оба раза. Это два сотрудника полиции, один из которых в штатском. Вот почему нам нужно больше кадров из числа этнических меньшинств».

Еще одна причина, почему так важно знать собственные предубеждения – особенно те, которые могут привести к предвзятости суждений, – заключается в том, что мы можем нарочно или неумышленно передать их окружающим. Люди, долгое время работающие вместе, постепенно начинают думать одинаково. Даже полицейские собаки, натасканные на наркотики и взрывчатку, восприимчивы к едва уловимым, невольным сигналам своих хозяев. Зная это, мы можем исключить любые предрассудки и предубеждения – будь то положительные или отрицательные, которые мы автоматически привносим в ситуацию и распространяем дальше.

Чтобы выявить предубеждения, достаточно заглянуть в себя. Каковы наши предрассудки? Они помогают или мешают наблюдать? Сталкиваясь с той или иной проблемой, почему мы предлагаем именно это решение, а не какое-нибудь другое: потому что это правильный ответ или потому, что он согласуется с нашими предубеждениями и желаниями?

В качестве наглядного примера я показываю ученикам следующую фотографию женщины с малышом на руках ().

Что мы видим? Женщина улыбается. В ушах серьги, волосы зачесаны наверх, глаза карие, кожа темнее, чем у ребенка. Ребенок белокожий, со светлыми волосами. Судя по всему, это мальчик, хотя наверняка мы не знаем. На нем рубашка с белыми, желтыми и темными полосами; ротик открыт.

Каковы могут быть их отношения? На этот вопрос я получаю самые разные ответы. Женщина – мать, нянька, соседка, крестная, учительница, медицинский работник… Вариантов – море. Единственный, который я отметаю сразу, – это похищение, потому что женщине и ребенку явно комфортно вместе.

Как по-вашему, они родственники? Конечно, у них разный цвет кожи, разные черты лица, но гены иногда выкидывают забавные штуки.

Одна женщина в Новом Орлеане сказала мне: «Это, безусловно, биологическая мать! У них одинаковые носы!» Нет, сказала я ей, я знаю, что женщина на фотографии не мать ребенка. «Да вы, оказывается, расистка, раз говорите, что она не может быть матерью этого малыша! – воскликнула женщина».

Но это тоже лишь предположение, и я могу вас заверить, что это неправда. Я не говорила, что она «не может быть» матерью малыша; я сказала, что знаю, что она ею не является. И между прочим, у меня были доказательства: двадцать семь часов родов и шрам от кесарева сечения. На этой фотографии запечатлен мой трехмесячный сын и его любимая няня.

Женщина извинилась и объяснила, что у нее есть черная подруга со светлокожим ребенком, которую постоянно и, как она считала, несправедливо называли няней ее собственного сына. На основании личного опыта женщина предъявила претензии мне. К сожалению, то же самое происходит со всеми нами. Мозг автоматически заполняет пробелы в информации аналогичными данными из нашего прошлого – во благо или во вред.

Когда я показала ту же фотографию моего сына и его няни на конференции в крупной городской больнице, глава отделения неотложной помощи поднял руку и сказал:

– У ребенка синдром Дауна.

– А какие у вас есть доказательства? – спросила я.

– Никаких, – ответил он. – Я это просто вижу.

Другой врач заявил, что у малыша проблемы с щитовидной железой, потому что «шея уплотнена в результате множественных хирургических операций». Извините, но мой сын был просто пухленький. Я слышала версии, что мой ребенок страдает альбинизмом, ожирением и эмфиземой из-за «бочкообразной груди». Все это неправда.

Разумеется, мы не должны полностью отказываться от нашего опыта, он играет важнейшую роль при поиске информации, но будьте осторожны: не позволяйте ему искажать то, что вы видите. Если, обсуждая важное решение, мы сделаем поспешные выводы, не изложив при этом наблюдений, которые привели нас к нему, нас могут обвинить в предвзятости.

Чтобы оценить влияние предшествующего опыта, взгляните на картину под номером . Что вы видите? Запишите или перечислите вслух все, что сможете обнаружить. Не читайте дальше, пока не изучите каждую деталь.

Смотрите.

Итак, что вы видели? Мост? Да. Пешеходный мостик, если быть точным. Деревья. Одно из них – определенно ива, ветви которой касаются воды. Это озеро, пруд или выход к морю? Мы не можем сказать. Берега покрыты густой растительностью. На поверхности воды плавают кувшинки; некоторые цветут. Мост явно сделан из дерева и изогнут вверх. Ни один из его концов мы не видим: левая сторона скрыта листвой; правая находится за пределами картины. Это картина, да. Доминирующие краски: зеленые, желтые и синие. В воде видны отражения деревьев. Ни людей, ни животных нет. Неба тоже не видно. Если вы любитель искусства, то наверняка вспомните, что это картина Моне.

Но которая? За свою жизнь Клод Моне написал 250 картин с кувшинками. На восемнадцати из них изображен японский деревянный мостик через пруд возле его дома в Живерни, Франция. Поскольку все они имеют схожие названия – «Кувшинки», «Пруд с кувшинками», «Мостик у пруда с кувшинками», – оно нам не поможет. Теперь посмотрите на иллюстрации под номером и выберите, какую из следующих картин Моне вы рассматривали ранее.

Правильный ответ: картина в середине.

На занятиях я разбиваю участников на пары и прошу одного человека смотреть на картину, а другого повернуться к ней спиной. Первый должен описать картину вслух, а второй представить ее в уме. Обычно правильную картину выбирают около половины пар. «Просто мы уточнили, что мост темно-коричневого или черного цвета», – говорят одни. Другие приписывают успех упоминанию круглого пространства на воде, окруженного кувшинками, на переднем плане. Менее десяти процентов относят его на счет падающей тени справа от картины.

Вы видели тень? Если пропустили, вернитесь назад и посмотрите снова. Это часть картины? С технической точки зрения – нет. Но я просила вас отметить «все, что обнаружите». Падающая тень действительно есть. Я не пытаюсь никого обмануть, лишь хочу показать, что мы должны смотреть на все, а не только на то, что прямо перед нами. Мы должны заглянуть за раму, в углы, за пределы страницы. Иногда именно там и прячутся ответы.

Когда я предложила это упражнение одной из самых престижных групп военных разведчиков в нашей стране, участвовавший офицер страшно огорчился, что пропустил тень. Он сгорбился на своем стуле, обхватил голову руками и пробормотал: «О боже, не могу поверить, что я не заметил тень!» Для большинства из нас тень – несущественная деталь, но только не для него. В его работе пропуск тени может означать разницу между спасением и провалом, жизнью и смертью.

Позже, обдумывая его реакцию, я вдруг поняла, что его одногруппники тоже служили в армии. Почему он был единственным, кто расстроился? Возможно потому, что в его прошлом – или прошлом его знакомых – уже был случай, когда тень или другая мелкая деталь сыграла решающую роль. Его опыт, вероятно, и определил поведение. Наша склонность видеть мир сквозь призму жизненного опыта может принести как пользу, так и вред – в зависимости от того, как мы в итоге поступим. Будем действовать вслепую, как женщина, которая обозвала меня расисткой на публичном мероприятии? Чтобы избежать подобных ошибок, мы должны четко понимать ту роль, которую играет наш опыт, и попытаться абстрагироваться от него, чтобы поиск фактов был максимально объективным.

Каждый из нас привносит в ситуацию свой собственный, индивидуальный опыт. Каждый смотрит на мир со своей собственной, уникальной точки зрения. Именно поэтому так важно сотрудничество. Посмотрите на картину Караваджо (). Как вы думаете, что на ней происходит?

Полицейские стараются определить тип преступления; финансовые аналитики уверены, что речь идет о подсчете денег; психологи-консультанты видят семейную ссору. Каждый человек вносит свое; обмен опытом помогает взглянуть на картину под другим углом, до которого мы сами, возможно, никогда бы не додумались. Кстати, первым дал правильный ответ священник. Хорошо зная картины с изображениями святых, он быстро определил, что здесь изображен Христос, повелевающий святому Матфею следовать за ним.

К сожалению, священник с правильным ответом будет под рукой не всегда. Опыт, который приносят другие люди в ситуацию или проблему, не только может заметно приблизить нас к решению или успеху, но и помочь принимать более удачные и обоснованные решения.

Рассмотрим снимок Пита Соузы – главного фотографа Белого дома ().

Мы видим лица тринадцати человек – одиннадцати мужчин и двух женщин – плюс волосы и локоть еще двоих. Семь человек стоят; шестеро сидят вокруг блестящего прямоугольного стола со столешницей коричневого дерева. На столе – пять открытых ноутбуков, блокнот, по меньшей мере четыре листа с распечатанными на них изображениями, папки, два одноразовых стаканчика и очки. Присутствующие одеты в деловые костюмы, кроме одного мужчины в темно-синей военной форме. Все смотрят на что-то слева, за исключением военного, который смотрит на клавиатуру.

Когда я спросила членов группы по асимметричной войне армии США, что они видят, один офицер заявил: «Единственный, кто работает на этой фотографии, – это мужчина в военной форме». Это то, что видит военный; это его точка зрения. Верно ли, что работает только человек в форме? Возможно, да, возможно, нет. Это объективный факт?

Поскольку ни тот ни другой вариант доказать невозможно, это не факт, а мнение, основанное на опыте говорящего. У нас есть выбор: мы можем использовать его опыт, либо чтобы сделать дальнейшие выводы (военные – всегда единственные, кто работает), либо чтобы копнуть глубже, как сделала Люси Эгет с историей о стриптизе в доме престарелых, – почему кажется, что работает только один человек, мужчина в военной форме?

Взгляд на фотографию с такой точки зрения дает нам новую версию, которую, возможно, мы бы сами не рассмотрели. Военный является лишь одним из тринадцати человек в комнате. Сосредоточившись на нем и его действиях, мы можем узнать о происходящем гораздо больше. На самом деле это ситуационная комната в подвале Белого дома. Снимок сделан 1 мая 2011 года: правительство США и команда по национальной безопасности получают последние данные о поисках Усамы бен Ладена. Присутствующие в режиме реального времени смотрят кадры с беспилотных летательных аппаратов. Теперь понятно, почему военный смотрит на клавиатуру – в то время как вес остальные в другую сторону, – он отвечает за операцию «Копье Нептуна» и показывает результаты.

Личный опыт – ценный ресурс, который мы можем и должны использовать для обнаружения фактов. Главное – придерживаться трех простых правил.

Наши субъективные предубеждения, склонности и стереотипы существуют потому, что мы запрограммированы принимать бессознательные решения относительно окружающих на основании того, что мы считаем безопасным, привычным или комфортным. Первый шаг к их преодолению или разумному использованию – это осознание. Знание, что предубеждения нормальны, универсальны и не обязательно плохи, поможет нам обратить их во благо. Если мы честны с самими собой и пристально следим за тем, каким видим мир, то можем определить, с какими стереотипами стоит работать, а какие необходимо исключить. Никто не обязан знать, что творится у нас в голове; это ваш личный анализ, который позволит стать лучшими наблюдателями, ораторами и просто людьми.

Осознав собственные предубеждения, мы можем проанализировать и определить, следует ли их использовать для сбора фактической информации. Спросите себя: мое мнение или взгляд на мир влияет на то, как я слушаю и общаюсь с окружающими? Мои представления помогают или мешают мне и моему успеху? Если вы обнаружите, что они мешают, откажитесь от них прежде, чем они успеют причинить вред.

Многие военные – те самые люди, которые защищают нашу демократию, воздерживаются от участия в голосовании на президентских выборах, чтобы избежать внутреннего конфликта. Они понимают, что проигрыш их кандидата может повлиять на их восприятие, установки и поведение. Кто бы ни был избран президентом, он будет их главнокомандующим. Они предпочитают отказаться от своих личных политических предпочтений, чтобы те не мешали работе.

Наши предубеждения и стереотипы – это не проверенные факты. Это чувства и опыт, которые заставляют нас верить во что-то, но их недостаточно, чтобы делать выводы. Вместо этого следует использовать их в качестве отправной точки.

Мы можем превратить любые сомнительные умозаключения в вопросы, которые станут основой для поиска новых фактов. Переформулируйте «Обитатели дома престарелых оскорбились, увидев стриптизера» в «Действительно ли обитатели дома престарелых оскорбились, увидев стриптизера?» Переформулируйте «Мужчина в форме – единственный, кто работает» в «Почему кажется, что работает только человек в военной форме?»

Поскольку многие предубеждения и стереотипы мы не осознаем, определить, какие из наших выводов ошибочны, а какие нет, нам помогут другие люди. Специальный агент ФБР в отставке Джин Харрисон, с которой я работала в течение многих лет, поделилась своей историей.

Харрисон было поручено расследовать убийство во вьетнамской общине большого города. Одна из женщин, которую допрашивало ФБР, отвечала на вопросы крайне сдержанно и неохотно. Коллеги Харрисон были убеждены: такое поведение означало, что она лжет. Харрисон думала иначе. По какой-то причине она считала, что женщина говорит правду. Чтобы подкрепить свое мнение фактами, Харрисон проанализировала не только визуальные данные, но и свой собственный личный опыт.

Во-первых, агент пристальнее посмотрела на женщину и поняла, почему поведение и жесты женщины казались ее коллегам сдержанными. Знания о языке тела говорили, что возможно, женщина действительно лжет, но внутренний голос подсказывал Харрисон, что это не так. Какие стереотипы у нее могли быть по поводу вьетнамской женщины? В детстве Харрисон была знакома с представителями различных культур, в том числе и Вьетнама. Она вспомнила много ситуаций, в которых застенчивое, осторожное и сдержанное поведение вьетнамских женщин было неверно истолковано американцами как оборонительное или лживое.

Харрисон изложила свое мнение и опыт коллегам и спросила, возможно ли, что поведение женщины было понято неправильно. Коллеги согласились подойти к свидетельнице с другой точки зрения. Харрисон обнаружила, что женщина говорит правду. Почувствовав себя более комфортно, вьетнамка перестала закрываться, стала главным свидетелем обвинения и помогла найти преступника.

Харрисон не стала закрывать глаза на личный опыт; вместо этого проанализировала его, проверила на окружающих и убедилась, что опыт был ценным источником информации.

Все мы склонны к когнитивным искажениям, определяющим наши решения и поступки. Аналогично восприятию и перспективе наши предубеждения и стереотипы носят индивидуальный характер и формируются под влиянием личного опыта, взглядов и биологии.

Чтобы эффективно наблюдать, воспринимать и излагать фактические истины, мы должны быть в состоянии объяснить свои субъективные представления и во многих случаях исключить их. К счастью, в этом нет ничего сложного; как показывают эксперименты, наилучший способ – это осознание и умышленная замена. Ниланджана Дасгупта, психолог из университета штата Массачусетс в Амхерсте, посвятила более десяти лет изучению успешных вмешательств в наши имплицитные предубеждения. «Эти установки могут быстро появляться и также быстро меняться, если мы реструктуризируем окружения с целью замены стереотипных ассоциаций на эгалитарные». Дженнифер Раймонд, адъюнкт-профессор нейробиологии и заместитель декана в отделе культурного многообразия и лидерства Медицинской школы Стэнфордского университета, добавляет: «Преднамеренные, осознанные стратегии позволяют подавить не только физические привычки – например, грызть ногти или говорить «ммм», – но и нежелательные психологические привычки – например, склонность к дискриминации по половому признаку». Исследователи из университета Квинсленда обнаружили, что перцептивный тренинг в младенчестве предотвращает проявление эффекта другой расы; малыши, которым регулярно показывали фотографии разных людей, позже могли лучше распознавать и различать расы, чем другие дети.

Человеческий мозг пластичен. Мы можем изменить восприятие, образовать новые нервные связи и научить его думать по-другому. Настало время сделать последний шаг: научиться пользоваться этим в условиях неопределенности.