Часть III

Он ввалился домой в половине четвертого, когда иссиня-черное небо на востоке начало потихоньку бледнеть, словно на картину с кисти упала капля воды, разбавив густоту красок.

Ольга не спала. В просторной спальне горела настольная лампа, и женщина держала перед собой книгу, невидяще уставившись в расплывающиеся строчки. За последние три часа ей удалось осилить пару страниц, но если бы Ольге предложили рассказать о прочитанном, едва ли она смогла бы вспомнить, о чем идет речь…

Глотка пересохла, и она провела кончиком языка по шелушащимся губам. Дрожащей рукой женщина взяла с тумбочки стакан с водой и осушила его до дна. Как только Ольга поставила стакан обратно, в спальне появился Сергей. Упершись локтем в дверной косяк, он в упор разглядывал жену.

– Привет, лесная фея, – наконец произнес он насмешливо, и Ольга торопливо закрыла книгу. Малышев вытянул шею, пытаясь разглядеть название.

– «Мастер и Маргарита», – вслух прочитал он. – Самое время в безлунную ночь наслаждаться бессмертным шедевром Булгакова…

– Тебя не было почти четыре дня, – проговорила Ольга, медленно спуская ноги с кровати. – Что… что происходит?

– Дела по работе, – лаконично ответил Сергей. – Я в душ и…

– У тебя синяк, – сказала женщина, всматриваясь в лилово-желтушный глаз мужа.

Малышев рассмеялся лающим смехом.

– Шрамы украшают мужчин, – напомнил он.

Ольга с трудом отлепилась от постели и, сунув ноги в тапочки, покачиваясь, двинулась к супругу. Трясущейся рукой закрыла дверь.

– Надо поговорить, – хрипло проговорила она.

Малышев не шелохнулся, лишь в глазах мелькнула едва уловимая тень настороженности.

– У меня сейчас не то настроение, чтобы выяснять отношения, – сказал он, придавая голосу миролюбивый оттенок.

– А у меня есть настроение.

– Так закинься колесами, – подмигнул супруге Сергей. – Сразу отпустит.

Худое, изможденное лицо женщины покрылось мертвенной бледностью, и он с удовлетворением отметил, что попал в точку.

Конечно. Иначе и быть не могло. После этих непрекращающихся нервных стрессов он как-то тихо и ненавязчиво подсадил жену на сильнодействующие препараты, по сути превратив ее в наркозависимую рабыню. Которая всегда была тихой и послушной, вроде дрессированной собачки.

– Ты говоришь мерзкие вещи, – выдавила Ольга. – Ты не имеешь никакого… никакого права…

– Допустим. Видишь ли, солнышко… сегодня у меня был чертовски напряженный день. И я говорю то, что знаю и вижу. На дурацкие комплименты и прочие сопли у меня нет сил и желания. Чего ты от меня хочешь?

Ольга провела дрожащей рукой по иссеченному морщинами лбу.

– Во-первых, мне нужны деньги.

– Деньги? – переспросил Сергей, и на его лице появилось выражение, словно с ним неожиданно заговорила тумбочка. – Какие еще деньги, радость моя?! Тебе чего-то не хватает? У тебя все есть.

– Я говорю о деньгах моих родителей. Которые остались после их смерти.

Голос Ольга напоминал шорох песчинок, которые колючий суховей гнал по выжженной пустыне.

– Ты забрал у меня все. У меня нет работы, нет подруг, – шептала Ольга. – Нет нормального сна. Нет здоровья. Нет семьи. Я хочу лечь в нормальную клинику. Я хочу, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни. Я хочу развода.

Малышев безучастно слушал жену, сцепив перед собой пальцы в «замок». Когда она закончила, он заговорил, не глядя на нее:

– Ты можешь лечь в больницу хоть сейчас, дорогая. Только не забудь, что там тебе пропишут совсем иные пилюли. О тех волшебных таблеточках, которые ты получаешь благодаря моим стараниям, тебе придется забыть. У тебя начнется самая настоящая ломка, вот так. Знаешь, что это такое? Полагаю, ты даже не догадываешься. Тебя будет тянуть блевать, бросать в жар и озноб, а тело скручивать в мертвый узел.

С этими словами Сергей открыл шкаф и, пошарив рукой на верхней полке, из-под стопки полотенец вынул плоскую картонную коробочку.

Лицо Ольги изменилось, в глазах появился страх.

– Отдай!

– Сядь, – приказал Малышев, холодно глядя на супругу.

– Я все равно разведусь с тобой, – тяжело дыша, сказала Ольга.

– Это, конечно, сразу же решит все твои проблемы, – с сарказмом заметил Сергей. – Может, не будем портить статистику, дорогая? Зачем разрушать ячейку общества, хе-хе?

– У тебя есть любовница. Ты думаешь, у меня окончательно прокисли мозги? Я не дура и все прекрасно вижу.

– Это все? – спокойно спросил Малышев.

– Нет. Еще я хочу, чтобы ты оставил в покое Артура.

Малышев поморщился, словно вместо апельсина по ошибке надкусил лимон.

– При чем тут наш сын?

– Я все знаю, – едва слышно произнесла Ольга. – Ты сделал из мальчика неврастеника. Я слышала, как он кричит и зовет на помощь по ночам.

– Тебе все приснилось, – зевнул Сергей, и лицо женщины исказилось от ненависти. – Я ничего не слышу. Поменьше читай Булгакова перед сном, и будешь спать как младенец.

– Из-за тебя он стал инвалидом, – зашипела она. – Из-за тебя у него не будет нормальной семьи! Из-за тебя я не увижу внуков! Думаешь, я боюсь тебя? Я всем расскажу, как ты изде…

– Заткнись, сука, – процедил Малышев.

Ольга отшатнулась, ее запавшие глаза превратились в охваченные страхом провалы. У нее было такое остолбенелое лицо, словно муж только что пырнул ее ножом.

– Ты, кажется, что-то забыла. Наш сын лазил по свалке, – ровно произнес Сергей, словно сообщал о погоде на завтра. – Влез на мусорный контейнер, где ребром торчало оконное стекло, и оступился. Травма оказалась слишком серьезной…

На глазах Ольги заблестели слезы.

– Ты нелюдь, – прошелестела она, качая головой.

– …пенис пришлось ампутировать, – монотонно и заученно продолжал Сергей, не обращая внимания на супругу. Складывалось впечатление, что эти фразы ему приходилось повторять неоднократно, – кроме того, в результате занесенной инфекции загноились яички… Когда он попал на операционный стол повторно, оставался только один выхо…

– Замолчи! – всхлипнула женщина.

– С нашим Арчи произошел несчастный случай, – проникновенно-нежным голосом произнес Сергей. Он говорил так, словно пытался убаюкать малыша, отказывающегося ложиться спать. – Теперь все в порядке. Просто надо меньше лазить по незнакомым местам и скакать яйцами на стекляшках.

– Это ты можешь рассказывать своим подчиненным… – промолвила Ольга. – Но не мне. Это ты оскопил нашего сына. Больной ублюдок.

Она села на кровать, невидяще глядя перед собой. Малышев бесшумно присел на корточки, проникновенно заглядывая ей в глаза:

– Если ты откроешь свой вонючий рот, я сделаю все, чтобы тебя упрятали в дурдом, к особо буйным клиентам. Поверь, моих средств и связей на это хватит. И тогда до самой смерти тебя будут окружать опасные психи, а санитары каждый день накачивать всякой дрянью. А мы с Арчи будем писать тебе письма и передавать через медсестру мандарины. Ты ведь любишь мандарины?

Вспыхнув, Ольга влепила ему пощечину, но Сергей даже не моргнул.

– Сейчас я пойду в душ. А когда вернусь, я хочу видеть улыбающуюся, милую жену. Которая ждет не дождется своего горячо любимого мужа, чтобы выполнить свои супружеские обязанности. У тебя там внутри, кстати, еще не поросло мхом?

И прежде чем изумленная Ольга успела что-то возразить, рука Малышева нырнула под бархатистый халат, в который была облачена супруга. Его жесткие мозолистые пальцы проникли под трусики Ольги, и она вздрогнула, закусив губу.

– Убери лапы, – хрипло сказала она, но Сергей только дурашливо улыбнулся.

– Что ж, твой туннель еще не окончательно высох, – подытожил он, высовывая руку обратно. – Он вполне способен принять внутрь мой горячий поршень, и это внушает оптимизм.

Лизнув пальцы, Малышев поднялся на ноги.

– От тебя пахнет кровью, – отстраненно пробормотала Ольга, запахиваясь в халат. – Ты… я все про тебя знаю… я видела… я видела, как однажды ночью ты принес нож… огромный нож, я встала ночью и видела…

– Закрой рот, дура, – беззлобно велел Малышев. Бросив взгляд на тумбочку, он взял мобильник жены, взамен оставив упаковку с таблетками.

Сергей тихо вышел из спальни, а Ольга упала на подушку, беззвучно рыдая.

Она не переставала плакать, когда он вернулся с влажным полотенцем на бедрах. Она плакала, когда он грубо развернул ее и, сорвав халат с трусиками, швырнул одежду на пол. Слезы текли из ее глаз, когда Малышев, задрав ноги женщины, вошел в нее с яростно звериным хрипом.

Дверь в спальню была приоткрыта, и никто из них не видел сына, притаившегося в темноте. Округлившимися глазами юноша наблюдал за совокуплением родителей. Глядя на безвольно подрагивающие ноги мамы, бледные, в голубых прожилках, слыша ее сдавленные всхлипы, Артур вдруг с абсолютным равнодушием подумал, что это больше смахивает на изнасилование.

Он медленно сунул руку в тренировочные штаны, нащупав пальцами теплый шишкообразный бугорок – все, что осталось от его «мужской гордости».

В этот момент отец хрипло вскрикнул и, застыв на мгновение, тяжело откатился назад. Мокрые от пота волосы закрывали его лицо с расплывшимся синяком под глазом.

«Кончил», – подумал Артур, внезапно испытав странное чувство. Хотелось куда-то побежать, ринуться, сломя ноги, глядя в звездную ночь и безрассудно выкрикивая горячечный бред, глубоко вдыхать аромат лесных запахов, слыша, как в грудной клетке неистово бьется сердце …

Вместо этого юноша шагнул к трельяжу в холле, вглядываясь в тускло блеснувшее зеркало. Узкой полоски света, просачивающейся из спальни с приоткрытой дверью, хватило на то, чтобы Артур смог разглядеть себя в отражении.

– Привет, – прошептал молодой человек. Из кармана штанов Артур вытащил мятый, изжеванный колпак с оранжевым помпоном и неторопливо натянул его на взъерошенную голову.

– Начинаем представление, – растягивая каждый слог, словно вязкий сироп, проговорил он. – На-чи-на-ем… Фокус-покус…

Из спальни донесся глухой смех отца, и Артур улыбнулся, потянувшись к рукаву рубашки.

– Але-оп! – тихо произнес он. – Але…

Из рукава бесшумно выскользнула рукоятка кухонного ножа.

– …оп! Фокус-покус!

Улыбка на лице Артура ширилась, как черный бездонный разрез, и вскоре у него заболела челюсть, но парень все равно продолжал улыбаться.

– Але-оп!

Широкое лезвие ножа мерцало, как зарождающийся месяц, проклюнувшийся сквозь пелену туч.

– Але…

Артур улыбался пугающе безумной ухмылкой, плавно вырисовывая в воздухе здоровенным ножом невидимые узоры.

А в спальне его отец, передохнув, вновь навалился на маму…

Когда темно-серый «Форд Фокус», шурша покрышками, выехал на широкую открытую поляну, рассвет еще только-только занимался. Верхушки неприступно-величественных гор медленно окрашивались жидким золотом, утреннее небо светлело, будто подсвечиваемое волшебным светильником. Просыпались птицы, перекликаясь звонким щебетом.

Малышев вышел из автомобиля и, закинув на плечо походный рюкзак, не спеша двинулся к УАЗу. Хихикнул, глядя через окно на дремавшую Марию. Постучав костяшками пальцев по стеклу, он сказал:

– Ку-ку, сударыня. Хватит дрыхнуть, вы проспите своего принца.

Женщина открыла глаза и потянулась, после чего вылезла из машины.

– Кости ломит, как у старухи, – пожаловалась она. – Какого хрена, Малышев?! Делать мне больше нечего, как твоих щенков охранять! Сам в тепленькой кровати спал, у жены под боком!

– Ревнуешь? – усмехнулся Сергей. Он вытащил из машины грязный пакет и, вывалив на землю скомканные штаны с ботинками, принялся переодеваться.

– Ты ее трахал? – спросила Мария, насупившись.

– Имею полное право, – невозмутимо ответил Сергей.

– Ну да, – угрюмо проговорила она, наблюдая, как тот зашнуровывает ботинки, покрытые кровяной коркой. – От твоих штанов несет, как из помойки.

– Что поделать, – вздохнул Малышев. – Издержки производства… Кстати, когда у тебя была течка, я благородно промолчал, хотя ты благоухала тоже далеко не розами.

Глаза Марии гневно сверкнули.

– Напомнить, у кого в тот вечер чесалась шишка?!

Малышев поморщился.

– Хоть ты не порти мне настроение, дорогая. Давай закончим дело, а потом тебе все будет. Как говорится, копать-хоронить. Шампанское, свечи, какава с чаем и прочая романтическая пое…нь. Как наши клоуняшки? Еще в отключке?

Мария зевнула.

– Полагаю, они уже должны прийти в себя.

На губах Малышева расцвела улыбка.

– Ну и чудно.

Он натянул на руки резиновые перчатки, расправив складки на пальцах.

– Я займусь дорожкой, – сказала Мария. Она открыла задние двери «буханки», вытащив наружу полуторалитровую бутылку подсолнечного масла и кисть. Еще раз зевнув, женщина направилась к высоченному холму, поросшему редким кустарником.

Между тем Сергей остановился у громадной лиственницы. В двух шагах от дерева зияла глубокая яма, откуда слышался шорох.

– Тирлим-бом-бом, – пробормотал милиционер, скидывая с плеча рюкзак. – Клянусь своим дурацким лбом…

Увидев скорчившиеся тела молодых людей, он заулыбался, словно случайно встретил старого приятеля:

– Привет, поросята! Как прошла ночь?

Его вопрос остался без ответа, поскольку рты троих парней и девушки были заткнуты кляпами. Изможденные, бледные и осунувшиеся, сейчас они меньше всего напоминали «золотую» молодежь, торопившуюся повеселиться в ночном клубе. Игорь что-то промычал, мотая головой из стороны в сторону.

– Можешь не стараться, я все равно ни хрена не понимаю, – фыркнул Малышев.

Он вынул из рюкзака веревочную лестницу и, закрепив ее одним концом на обломанном суку лиственницы, другой забросил в яму.

– Тирлим-бом-бом… – снова тихонько запел он, начиная спускаться в яму. Его ботинок, вымазанный бурой кровью, наступил на локоть Юрия, отчего парень конвульсивно дернулся, издав глухой стон.

– Чудесный день, не так ли? – подмигнул Малышев молодому человеку. – Есть такая песня Good day to die. Кто из вас английский знает, клоуняшки? Или все, что вы умеете, – бестолково гонять по трассе и калякать помадой разные пакости?

Сверлящий, тяжелый взгляд Сергея переместился на Тамару, которая расширенными глазами смотрела на мужчину. Ее затравленный взгляд был пронизан ужасом.

Малышев протянул руку и вырвал изо рта девушки грязную тряпку, влажную от крови и слюней. Тамара пискнула, вжав голову в плечи. Разбитые губы и нос вспухли и раздулись, все лицо покрыто засохшими разводами крови.

– Привет, киска. Все еще хочешь меня удивить своими сиськами?

– Пожалуйста, – тихо проговорила Тамара. – Пожа…

– Улыбнись, – вдруг попросил Сергей, и девушка моргнула, мысленно задав себе вопрос, не ослышалась ли она.

– Ну чего зависла? – хихикнул Малышев. – Улыбнись. По-настоящему. Представь, что ты пришла на собеседование и тебе нужно во что бы то ни стало охмурить твоего будущего работодателя. Может, от этой улыбки зависит твоя карьера, а то и судьба, детка.

Разбитые губы Тамары чуть раздвинулись в неуверенной улыбке. Мелькнула брешь в передних зубах – результат жесткого столкновения с подоконником.

– Ты улыбаешься ртом, киска. А в твоих глазах – безнадега и смерть, – покачал головой Малышев, начиная развязывать девушку.

– Прошу вас… Не делайте ничего со мной, – прошептала Тамара.

– А теперь, когда твои чудесные ручки свободны, я хочу, чтобы ты показала мне свой коронный жест, – сказал Сергей, обворожительно улыбнувшись.

Тамара замерла. Словно ища поддержки, она испуганно посмотрела на друзей, но те лишь испуганно таращились на обнаженного по пояс мужчину, который возвышался над ними устрашающей горой.

– Ты что, оглохла? – ласково спросил Сергей. – Я же ясно выразился. Покажи мне свой средний пальчик. Пошли меня на три буквы по-американски. Именно той рукой, которой ты мне его демонстрировала неделю назад. Из окна вашей крутой машины.

Тамара медленно вытянула вперед руку, и, пряча взгляд, нерешительно выставила средний палец.

– Класс, – похвалил Малышев, засияв. – Десять баллов! А кто из вас, клоуняшек, знает историю происхождения слова fuck? А? Кто в курсе, может громко пернуть, и я вытащу у него кляп изо рта, чтобы услышать вашу версию.

Малышев обвел притихших парней безумным ухмыляющимся взглядом.

– Так… судя по отсутствию газовой атаки, ни фига-то вы не знаете. Что же, проведем краткий ликбез. В Средневековье наказания за сексуальные преступления были очень тяжелы. Многое из того, что мы сейчас делаем не задумываясь, в те времена подвергалось серьезным карам. Даже настойчивое разглядывание интимных деталей анатомии собственной супруги. Прикиньте! Когда преступников везли на казнь, на них надевали табличку, объясняющую зрителям суть преступления каждого. На сексуальных извращенцев вешалась табличка FUCK, что расшифровывалось как For Unlawful Carnal Knowledge. В переводе это означает «за незаконное познание плоти». Так-то.

Он придвинулся ближе к Тамаре и, прежде чем девушка успела о чем-то подумать, молниеносно схватил ее за правую руку. Она вскрикнула, пытаясь высвободиться, но крепкие пальцы мужчины сжимали ее хрупкую кисть, словно клещами.

– Знаешь, что во всем этом забавное? – зашептал Сергей, приближая объятую паникой девушку к себе. – Во всем, что сейчас происходит, виновата ты, глупая киска. Ад для вас начался с той самой секунды, как ты швырнула мне песок в глаза. Если бы ты сидела смирно, я вызвал бы сотрудников ДПС.

Он ткнул пальцем в Жоржа.

– У этого обкуренного мудака, скорее всего, изъяли бы права. Вас бы отвезли в участок, «продули» бы на алкоголь и так далее. Вы, конечно же, позвонили бы кому-то из своих родных, и, вероятно, максимум через час вас бы отпустили. И все, вы поехали бы дальше по своим важным делам. Вам ведь не впервой с этими неприятностями сталкиваться? Но нет. Захотелось стать героями?

– Пожалуйста, отпустите, – всхлипнула Тамара, и Малышев усмехнулся. Вытащив из наколенного кармана кусачки, он, больно вывернув руку девушки… с коротким хрустом «перекусил» ее средний палец.

Обезумев от захлестнувшей боли, Тамара зашлась в пронзительном визге. Ее трясущаяся рука мгновенно окрасилась кровью, глаза вылезли из орбит, словно вот-вот готовые выплеснуться наружу под чудовищным внутричерепным давлением.

– Заткнись, – презрительно бросил Малышев. Он подбросил палец в воздух, ловко поймав его на лету, как монетку. – Люди теряют ноги-руки, а ты из-за какого-то пальчика вой подняла. Я видел десятилетнюю девочку, которой осколком срезало пол-лица. У нее болталась щека с носом. Но она ползала по дороге, словно ничего не случилось, и звала маму.

– Нет. Нет, нет, – мотала головой Тамара, с ошеломленным неверием глядя на кровоточащий огрызок вместо пальца. – Зачем вы… зачем вы это сделали?!

– Потому что мне так захотелось, киска, – спокойно сказал Сергей. – Снимай трусы.

Пленница таращилась на него, как на инопланетянина.

– Ты оглохла? Снимай трусы, или я оторву тебе руку! – прикрикнул Малышев, и Тамара, тихо плача, принялась стаскивать трусики.

– Задери платье и наклонись, – приказал он.

Слезы брызнули из глаз девушки с удвоенной силой.

– Что… что вы хотите? – пролепетала она, видя, как мужчина обходит ее сзади.

– Хочу вставить твой пальчик туда, где ему самое место, – пояснил Сергей. Он задвинул окровавленный палец в анус девушки, но та неожиданно пукнула, и он выскользнул наружу.

– Клево, – развеселился Малышев, без тени смущения подбирая его с земли. – Интересно, если я запихну в тебя магазин с патронами, твоя задница сможет стрелять?

Тамара судорожно всхлипывала. Ей хватило благоразумия промолчать, не провоцируя Сергея на дальнейшее безумство.

– Ладно. Найдем ему другое применение, – заявил Малышев и, склонившись над Игорем, сунул ампутированный палец в «тоннель» его правого уха. – Смотри, как здорово! Очень стильно и оригинально, не находите?

Он с удовольствием разглядывал торчащий из дырки палец.

– Думаю, если в другое ухо вставить писюн, будет еще круче, – предположил Сергей. – Как считаете? Кто пожертвует своим сморщенным червячком, тот получит шоколадку. Ну? Нет желающих?

Он вытер заляпанные кровью руки об штаны и с любопытством посмотрел на хнычущую девушку.

– У меня к тебе предложение, киска. Ты хочешь вылезти наружу? И отправиться домой?

Тамара подняла голову. По бледному лицу струились дорожки слез, размывая грязь и кровь.

– Хочу, – прошептала она.

– Вот и чудесно. Я даю тебе топор, и ты крошишь своих друзей. Кромсаешь их так, чтобы кусочки поместились в яйца из-под киндер-сюрпризов. Если с топором не справишься, я дам тебе пилу. Думаю, за сутки ты должна управиться. Если кусок не влезет в яйцо, получишь «неуд». Тогда за тебя примусь я.

Тамара продолжала тупо смотреть на ухмыляющегося мужчину, словно до ее сознания не дошло ни одно из произнесенных слов, словно они отскакивали, как теннисные мячики от стенки.

– Я вижу, ты в раздумьях, – понятливо закивал Сергей. – Пока ты принимаешь столь ответственное решение, я хочу послушать, что по этому поводу думают твои друзья. Не сомневаюсь, тебе тоже будет интересно узнать их мнение.

Произнеся это, Малышев вытащил кляпы у ребят. Юрий закашлялся, а когда приступ прошел, жалобно заскулил.

– Слушайте, давайте договоримся, – хрипло произнес Игорь. – Не надо этого беспредела…

– Договоримся? – переспросил Малышев. Он выглядел слегка озадаченным. – А что вы можете мне предложить?

– Денег. Мой отец даст много денег, – торопливо проговорил Игорь.

Малышев скривился, словно неожиданно обнаружил в тарелке с дымящимся ужином дохлого таракана.

– Опять родители… Вы в состоянии хоть сами что-то сделать?

Игорь понуро молчал.

– Отсоси у меня, – предложил Сергей. – Согласен? С заглотом моего омолаживающего геля. И я тебя отпущу.

Игорь густо покраснел.

– Ну че глазки отвел? – засмеялся Малышев. – Подумаешь, взять за щеку… При нынешнем раскладе весьма выгодный бартер.

Игорь инстинктивно вытер рот, как если бы уже согласился и выполнил столь неожиданное предложение мужчины.

– Скучно с вами, малыши, – резюмировал Серей после короткой паузы. – Поиграть в лавку мясника вы не хотите, от минета тоже отказываетесь…

– Пожалуйста, не убивайте нас, – проблеял Юрий. Он был настолько объят леденящим ужасом, что буквально кожей ощущал, как на его шее затягивается петля.

Малышев взглянул на Тамару, которая завернула окровавленную руку в нижний край блузки.

– Так что решила, киска?

– Я…

– Громче! – вдруг рявкнул Сергей. – Говори громче, шлюха! Там, на трассе ты заливалась соловьем!

– Я не могу, – прошелестела Тамара, и он презрительно хмыкнул.

– Я так и думал. Хочется верить, что ты проявила благородство, но почему-то мне кажется, что ты просто ссышь. А кроме того, это непросто – разрубить на мелкие части троих взрослых парней. Ты, наверное, и топор не поднимешь. Тяжелее члена и помады за свою жизнь вряд ли вообще-то что-то еще держала. Ладно. Развяжи этих придурков.

С этими словами Сергей вылез наверх и посмотрел на пленников. Тамара не двинулась с места, с застывшим лицом баюкая изувеченную руку.

– Киска, ты слышала, что я сказал? – мягко произнес Малышев. – Если ты будешь сидеть как истукан, веревки сами собой не развяжутся. Делай, что тебе говорят, либо я плесну на вас щелочи. У меня в машине целая канистра.

Тамара вздрогнула, будто очнувшись от тревожного сна, и принялась торопливо распутывать узлы на руках Жоржа.

«Если бы сейчас тут был Руслан, – внезапно подумала она. – Он бы разорвал тебя на части, мерзкая тварь…»

У нее еще теплилась надежда, что ее двоюродный брат по кличке Грот все же прослушал голосовое сообщение, которое она сделала еще там, в доме Алекса. Но даже если так, то что он сможет сделать? Пускай Руслан даже узнает через свои связи, кто этот психопат на «Форде»?! Ее брат там, в Кемерово, а она здесь, в вонючей яме, в лапах этого отмороженного шизофреника… Когда Руслан заподозрит, что произошло что-то неладное, и поспешит к ней на помощь?!

«Когда он начнет звонить тебе, а ты не возьмешь трубку, – прошептал внутренний голос. – Вам придется потянуть время…»

Тем временем Сергей молча наблюдал, как Тамара, кривясь от боли, развязывает своих приятелей. Когда от веревок был освобожден Жорж, он сказал, ткнув в него пальцем:

– Вылезай.

– Зачем? Что… что вы хотите сделать? – промямлил Жорж дрожащим голосом.

– Покататься. Ты ведь любишь кататься? – прищурился Малышев.

Сбитый с толку, Жорж принялся карабкаться наверх. Как только молодой человек вылез из ямы, Сергей вытащил лестницу и, свернув ее, положил у дерева.

– Смотри, – сказал он, указывая наверх, и Жорж задрал голову. На высоте пару метров от земли к стволу лиственницы крепилась широкая скоба из металла, от которой вверх на холм тянулся толстый стальной трос. Жорж медленно повернулся, пытаясь определить, где он заканчивается, но единственное, что ему удалось рассмотреть, был длинный ствол дерева, странно желтеющий среди кустарников. Ствол был направлен строго вниз, как раз под тросом, словно гротескная горка. На самой вершине холма стояла Мария. Заметив, что Сергей смотрит на нее, она приветливо помахала рукой с малярной кистью. Малышев нежно улыбнулся и поднял правую руку со сжатым кулаком.

– Вы… – начал Жорж, чувствуя, как его нутро начинает заполняться безжизненно-ледяным озером. – Вы повесите меня?

– Раздевайся, – приказал Малышев.

Жорж судорожно огляделся.

«Где мы?! Куда нас привезли?!»

Видя, что парень продолжает бестолково топтаться на месте, Сергей шагнул к нему и влепил пощечину. Лицо Жоржа обмякло, как если бы из него одновременно вынули все кости.

– Не заставляй меня раздевать тебя насильно, – ровно произнес Малышев, невзначай коснувшись пальцами кусачек, торчащих из кармана штанов. – Или мне подровнять твои коготки? На ногах, к примеру. Вместе с пальцами.

Жорж, всхлипнув, принялся снимать рубашку. Трясущиеся пальцы никак не могли справиться с пуговицей, и Малышев, протянув руку, рванул ее на себя. Раздался сухой треск, оторванные пуговицы разлетелись шрапнелью.

– Нас будут искать, – хрипло сказал Жорж, хотя про себя уже давно осознал, что едва ли его слова будут иметь какое-то значение для этого полуголого шизоида в заляпанных кровью брюках.

– Конечно, – беззаботно ответил Сергей. – Я даже тебе открою маленький секрет. Когда у меня закончится отпуск, я тоже буду вас, типа, «искать». Начальник уголовного розыска не имеет права сидеть сложа руки, когда в его родном городе потерялись четверо молодых людей. Пускай даже такие невоспитанные оболтусы, как вы.

– Начальник… розыска? – с глупым видом повторил Жорж, изумленно открыв рот.

Малышев засмеялся.

– Если бы не мышцы с суставами, твоя челюсть опустилась бы на землю, – заметил он. – Кстати, джинсы тоже долой.

Помешкавшись, Жорж скинул кроссовки, после чего снял джинсы. Однако когда он попытался обуться, Малышев покачал головой:

– Не-не. Носки и трусы тоже. Все снимай, дружок. Представь, что ты готовишься прыгнуть в постель к любимой. Не полезешь же ты в кровать в грязной обуви!?

Жорж шмыгнул носом. Нестерпимо болела голова, по которой прошелся плашмя топор, мучительно ныли затекшие от веревки конечности, мочевой пузырь разрывался, требуя срочного опорожнения. Но все эти неурядицы были мгновенно и бесповоротно вытеснены одной-единственной жуткой мыслью, пугающей до стылого озноба – что с ним будет?! Зачем этот стальной трос над головой?! И что это за бревно на холме?!

«Ты ведь любишь кататься?» – мысленно повторил он слова мужчины.

Жорж снял успевшие провонять потом заскорузлые носки, воткнув их в кроссовки, и тупо уставился на трусы. Темно-синие, удобные, просторные трусы, которые никогда не застревают в заднице и не натирают яйца, эти трусы (целых три штуки) совсем недавно ему купила мама.

«Вот, Жоржик, случайно в магазине увидела, – прощебетала она. – Они свободные, не должны раздражать кожу…»

Он почувствовал, как в глазах, пощипывая, скапливается соленая влага.

Мама, мамочка… Сколько она для него делала… А он?! Даже позвонить не соизволил, чтобы сообщить, как добрался до Каменска…

«Если я выберусь из этой передряги, я перед ней на колени встану», – неожиданно подумал Жорж.

– Трусы, – напомнил Сергей, и его жесткий, не терпящий возражений голос вернул парня в действительность.

Облизав пересохшие губы, Жорж торопливо стянул трусы и, стыдливо прикрывая гениталии руками, промямлил:

– Слушайте, но ведь это все… гм… незаконно. То, что вы делаете…

– Ух ты, про закон вспомнили! – с восхищением воскликнул Сергей. – Ну, валяй, просвети меня. Наверное, законно – это до полусмерти избить на обочине человека, а потом обоссать его. Так, по-твоему?!

– Обещаю, мы сюда больше никогда… – захныкал Жорж. – Прошу…

– Мне надоело твое нытье, – сплюнул Малышев и коротко ударил парня в живот. Жорж издал булькающий звук и, задыхаясь, упал на колени. Мочевой пузырь не выдержал, и Жорж почувствовал, как голые ноги обдало горячей струей.

– По… пожа… – захрипел он, жадно хватая ртом воздух.

Сергей открыл рюкзак, вытащив странный корсет из толстой кожи с поблескивающими застежками. К спине и груди необычного жилета были пришпилены пластины из латуни с кольцами. Из кармана рюкзака Сергей извлек небольшую массивную цепь, на концах которой болтались крупные карабины. Защелкнув цепь на кольце корсета со стороны спины, Сергей обошел Жоржа, все еще продолжающего стоять на коленях.

– Шелохнешься без разрешения, вырву глаза, – с улыбкой пообещал он, надевая корсет на оцепеневшего парня. – Вот так. Можешь не подниматься на ноги. Ты куда лучше смотришься на карачках. Мой послушный Тузик.

Жорж сглотнул подкативший к глотке теплый комок.

«Я собака, – мелькнула у него дикая мысль. – Пес на поводке».

– Я все сделаю, – неожиданно вырвалось у него. – Все. Там, внизу… вы предлагали… я согласен. Только не убивайте.

Малышев непринужденно засмеялся.

– Ты решил все-таки взять за щеку? Поздно, дружок. Теперь я этого не хочу. Кстати, чтобы ты знал. Рот – самое грязное место на теле человека. В нем могу обитать до семисот различных бактерий и микроорганизмов. Так что я передумал пачкать свой член об твой поганый хавальник. А теперь вперед.

Однако Жорж не двинулся с места. Он вдруг совершенно отчетливо понял, что его вовсе не собираются вешать. Это было бы слишком просто. Нет, речь идет вовсе не о повешении, потому что, пожалуй, в некоторых ситуациях (как, к примеру, эта) виселица выглядела бы как жест доброй воли. По ходу, с ним собрались делать что-то другое… Что-то дикое и страшное. Что-то такое, о чем даже было тошно думать, и лишь от мыслей, что для него уготовил этот психопат, по телу Жоржа пробегала крупная дрожь, а в суставы разъедала ватная слабость.

– Пошли, Тузик, – скомандовал Сергей, дав пинка по ягодицам пленника, и тот, хныча, засеменил рядом. В ладони и в колени впивались обломки веток и острый щебень, ветер неприятно холодил оголенную кожу.

– Я все хотел тебя спросить, дружок, – вновь заговорил Малышев. – Кто из вас художник? Ну кто меня помадой изрисовал? Не скрою, когда я увидел себя в зеркало, мне тоже стало весело. Поржал от души. Грязный, обоссаный, с фингалами, да еще на лбу «Питар» накалякано. Хоть на конкурс бомжей иди! Так кто?!

– Это не я, – угрюмо отозвался Жорж. – Это… Игорь.

– Тот, что с дырявыми ушами? – уточнил Малышев, и парень энергично закивал.

– А кто помочился на меня? Тоже он? – продолжал допытываться Сергей.

– Да.

Малышев дурашливо фыркнул, снова улыбнувшись.

– Ну да. Во всем виноват Игорь. И президента Кеннеди он вальнул, и под соседской дверью насрал. Интересно послушать, что скажет сам Игорь. А впрочем, у меня будет время выслушать его версию.

Они подошли к холму, и Жорж, тяжело дыша, посмотрел на толстый ствол сосны. Теперь было ясно, почему он был изжелта-грязного цвета – на нем полностью отсутствовала кора, отчего он выглядел отшлифованным. Нижняя часть бревна была накрыта темной пленкой, которую Мария начала аккуратно сворачивать, словно коврик.

«Бежать», – шепнул внутренний голос, и Жорж робко приподнял голову.

«Бежать, или ты подохнешь. Прямо сейчас».

Он искоса взглянул на военные ботинки безумца. К носку одного из них прилип клочок засохшей человеческой кожи, и Жорж ощутил подкатывающую к горлу тошноту.

Даже если он сейчас вскочит на ноги, босиком далеко он не убежит.

А еще… Перед глазами, как при замедленной съемке, заскользили кадры жуткой расправы над Алексом. Жорж буквально воочию видел, с какой легкостью его приятеля разрубили пополам и насадили на лосиные рога. Словно это был полудохлый карась, а не высокий крепкий парень, из которого жизнь била ключом…

Звякнула цепь, понуждая его ползти дальше, и Жорж понуро заковылял вперед.

«Может, ничего такого не будет. Может, он все-таки согласится на переговоры?» – подумал он с едва теплившейся надеждой.

Но когда они взобрались на вершину холма, остатки самообладания покинули его, и из глаз Жоржа хлынули слезы.

– Не надо… не надо, прошу вас, – блеял он, униженно ползая в ногах у Сергея. – Дайте мне позвонить… домой… мои родители для вас сделают все что угодно…

Малышев брезгливо отпихнул его ногой.

Размазывая по грязному лицу слезы, Жорж старался не смотреть на ствол дерева, но он все равно притягивал его словно магнит. Гладкая поверхность дерева блестела жирным глянцем, и лишь спустя какое-то время до молодого человека дошло, что это подсолнечное масло, слабый аромат которого плавал в утреннем воздухе. К торцу ствола был привинчен металлический шест, на котором крепился трос, тянущийся к лиственнице. Жорж напряг зрение – ему показалось, что нижняя половина бревна пестрела темными чешуйками, но что именно это было, разглядеть невозможно.

Мария поднялась наверх и безмолвно смотрела на раздетого парня, униженно ползающего в ногах Сергея и разве что не целующего изгаженные ботинки ее любовника.

– Сделай ему укол, – сказал Малышев, вынимая из верхнего клапана рюкзака шприц с упаковкой ампул. Все так же молча Мария отломила кончик ампулы, наполнила шприц смесью и шагнула к рыдающему Жоржу.

– Давай руку, – ласково произнесла она. – Тебе сразу станет легче.

Молодой человек доверчиво протянул руку.

После укола Жорж немного притих.

Малышев вытащил из рюкзака крошечный руль от детского велосипеда и оранжевую строительную каску, иссеченную грязными царапинами.

– Ты любишь мотоциклы, парень? – спросил он. – Вообще-то у меня в гараже есть штурвал и пиратская треуголка. Но сегодня ты будешь крутым байкером.

Жорж непонимающе мигнул.

– Это ведь круто. Ветер в харю, я х…рю, – с серьезным видом произнес Сергей. – Давай подставляй башку.

– Зачем каска? – растерялся Жорж.

– Правила дорожного движения нужно соблюдать, – строго напомнил Малышев, надевая каску на парня. – Извини, что очков нет, но думаю, ты обойдешься без них. Держи.

С этими словами Сергей чуть ли не силком сунул в вялые руки Жоржа велосипедный руль. Малышев кивнул Марии, и она бесшумно подошла к пленнику, цепляя к кольцу на корсете со стороны живота толстую веревку. Постепенно разматывая ее, она начала осторожно спускаться к яме.

– Она по… потащит меня вниз? – икнув, спросил Жорж, глядя на уменьшающуюся фигурку женщины.

– Нет. Но обещаю, будет весело, – хихикнул Малышев, подталкивая парня к стволу.

Тем временем Мария полностью размотала веревку и склонилась над ямой.

– Ребятки, правила такие, – заговорила она. – Кто из вас играл в перетягивание каната? Уверены, что вы знаете эту игру! Мы с вашим приятелем – наверху, вы внизу. Кто перетянет, тот и выиграет. Победителям приз. Правила ясны?

Прежде чем кто-то из пленников успел открыть рот, Мария опустила в яму конец веревки, и Игорь торопливо ухватился за нее. В его покрасневших глазах вспыхнул проблеск надежды.

Усмехнувшись, Мария добавила:

– Без команды не начинать. Когда услышите сигнал «марш», тяните изо всех сил. И будет вам счастье, малыши.

– Садись, – велел Сергей, и Жорж послушно плюхнулся на липкое бревно. Скривился, елозя ягодицами по клейкой массе.

Малышев взял другой конец цепи, прикрепленной к спине корсета, и защелкнул карабин на тросе над головой Жоржа.

– Это чтобы ты с дороги не свалился, – пояснил Сергей, дружески подмигивая парню. Жорж глупо улыбнулся. Успокоительное уже начало действовать, растекаясь по телу расслабляюще-вязким сиропом.

«Я просто съеду вниз, – как в тумане подумал он, вновь облизнув сухие губы. – Ну, может, немного жопу поцарапаю…»

– …жаль, что у тебя водительского удостоверения нет, но на этой трассе гаишников не бывает, – деловито говорил Сергей, и Жорж машинально кивнул. Искаженно-плавающий голос психа в военных штанах доносился словно с другой планеты.

– …держи руль крепко, – «инструктировал» Сергей. – Сам видишь, дорога скользкая. Твои булки может занести, и ты потеряешь управление.

Достав из рюкзака диктофон, он нажал на воспроизведение, и тот закряхтел, с хрипом выплевывая из крошечного динамика:

– «Коррозия металла» рулит, – заметил Малышев. – Это тебе не какое-то собачье дерьмо… Вроде вашей кислотной туфты, под которую вы на дискотеках трясетесь! Так что в дороге тебе не придется скучать.

Он отошел на пару метров, с удовлетворением глядя на Жоржа. С идиотским выражением лица, совершенно голый, в строительной каске на голове и рулем от детского велосипеда, он напоминал умалишенного, каким-то чудом сбежавшего из дурдома.

– Просто офигенно, – цокнул языком Сергей. – «Ангелы ада» наложили бы в штаны от страха, увидев тебя на дороге…

продолжал надрываться Боров.

– Скажи «А-а-а», – приказал Малышев, и Жорж, не раздумывая, разинул рот. Сергей протиснул диктофон между его зубов, после чего ловко замотал голову пленника скотчем, через каску и подбородок, отчего записывающее устройство было крепко зажато его челюстями.

продолжал хрипеть диктофон.

Малышев вынул из штанов плоскую фляжку, тускло блеснувшую хромом.

– Хлебнешь, байкер? – спросил он, делая глоток. – Ты кивни, если не против, я тебе волью между зубов.

Жорж сонно покачал головой. Стоящие перед ним фигуры расплывались, словно вибрирующие в воздухе призрачные тени.

– Ну как хочешь. Когда доедешь до финиша, никуда не уходи, – напоследок сказал Сергей. – Возможно, тебе придется съехать не один раз…

– На старт. Внимание. Марш! – рявкнул Малышев, с силой толкнув парня, и Жорж плавно заскользил по оголенному стволу, обильно смазанному маслом.

Уже через несколько метров в лучах утреннего солнца замерцали осколки стекла, затем появились гвозди, потом бритвенные лезвия.

Жорж вздрогнул.

Он выронил руль, оставляя за собой на бревне блестящий красный след. Потом закричал, пытаясь вцепиться в трос над головой и подтянуть тело, но все было тщетно. Канат, к которому он был привязан, неумолимо волочил его по стволу, усеянному смертоносными жалами.

– Давайте, взялись, – возбужденно воскликнул Игорь, изо всех сил потянув за веревку. – Юрик, навались! Томка!!!

Юрий перехватил натянувшийся канат, изо всех сил напрягая мышцы. Тамара лишь устало подняла голову, тяжело и прерывисто дыша. Игорь хотел рявкнуть на девушку, чтобы она присоединилась, но, заметив, что канат поддается, решил, что они вполне справятся без ее участия. Он не мог поверить удаче – перевес был на их стороне!

Ослепленный паникой и жуткой болью, Жорж выставил руки вперед, пытаясь хоть как-то тормозить, но лишь раскромсал себе ладони до костей. Канат, пристегнутый к груди, с беспощадной неизбежностью тащил его вниз, к яме, прямо обнаженной плотью по бритвам и загнутым, как зубы хищника, гвоздям.

Из его глотки вырвался хриплый вой, на мгновение перекрывший звучание отечественной треш-металлической группы.

В отчаянии он попробовал упираться ногами в землю, но это жалкое сопротивление лишь усугубило его положение – он лишь плотнее вжимался в утыканный стеклом и стальными занозами ствол, нанося себе еще более глубокие раны и тем самым вызвав новую волну неистово-оглушающей боли.

Разрыхляя ягодицы и гениталии в мокрый фарш, Жорж медленно сползал по масленому бревну, приближаясь к концу дерева, где вертикально торчали два кривых лезвия. Напоровшись на ножи, его тело вздрогнуло и обмякло. Бревно закончилось, как и сам холм, – в этом месте был крутой откос, и Жорж беспомощно повис на тросе, стремительно приближаясь к лиственнице. Пенис и яички превратились в разлохмаченные красные тряпки, из рваных ран лилась кровь, наружу выглядывали сизые внутренности. Под тяжестью молодого человека трос сильно провис, отчего пальцы ног Жоржа почти касались земли. Наконец он замер прямо над ямой, медленно покачиваясь в воздухе.

«Моторокер-отряд… Моторокер…» – продолжал грозно рычать Боров. Песня закончилась, тут же возобновившись, – эта композиция была поставлена на повторное воспроизведение.

– Ы-ы-ыы… – замычал Жорж. Боль пылала в каждой клетке тела, пронизывая электрическим разрядом суставы. Он непроизвольно стиснул челюсти, захрустел пластиковый корпус диктофона, но зубодробильные рифы «Коррозии металла» продолжали скрежетать из динамика.

– Че это за хрень? – ошарашенно проговорил Игорь, хлопая глазами. Откуда-то сверху прямо на него капала теплая жидкость, и он задрал голову. Закричала Тамара, в ужасе прижавшись к стенке – кровь из Жоржа лилась прямо на них, как из душа. Юрий выронил конец веревки и жалобно заверещал, закрывая лицо трясущимися руками.

Малышев захлопал в ладоши.

– Финиш, – подвел итог он. – Хотя, по правде говоря, я думал, это будет не так быстро. Это… – он на секунду задумался, – это равносильно приготовлению обалденно вкусного блюда. Ты корячишься на кухне весь день, а вечером вся голодная шобла сжирает твои кулинарные изыски в два счета. И в конечном результате у тебя на кухне еще гора грязной посуды. Ну что, повторим? Или посадим его в муравейник?

Мария промолчала.

– Ты недовольна? – сказал Сергей, внимательно глядя на женщину. – Или плечо беспокоит?

Она стояла у бревна, неотрывно глядя на Жоржа, который вяло дрыгал окровавленными ногами.

– Плечо нормально. Думай как хочешь, но я считаю, что нам лучше было отправиться к себе на базу, в «Логово». Мы здесь практически на виду, как краб на мелководье – бери голыми руками, – произнесла она.

– Здесь никогда никого не бывает. В здешних местах я бываю уже более десяти лет, сюда не суются даже егеря, – возразил Сергей. – И вертолеты тоже не летают, копать-хоронить.

– Тебя видели охотники на въезде.

– Ну и что? Когда мы приберемся здесь, кроме ямы и бревна, тут ничего не останется.

– А еще мне постоянно кажется, что за нами наблюдают, – вдруг сказала Мария. Она повернулась к лесу, всматриваясь в шелестящую листву. – Это ощущение необъяснимо, Сережа. Но я привыкла доверять своей интуиции. Давай закончим с этим побыстрее и свалим отсюда.

Малышев нахмурился:

– Мы столько готовились, а теперь ты предлагаешь свернуться и уехать. Я планировал отдохнуть тут как минимум до утра. Мы даже можем этого чудика обратно вернуть. Посмотри, как он забавно ножками сучит. Пускай теперь на пузе прокатится.

– Я вниз, – сказала Мария, начав спускаться. Пожав плечами, Сергей последовал за ней.

Жорж был еще жив. Лицо его побагровело, изо рта капала слюна, окрашенная кровью, – острый край треснувшего диктофона рассек губу. Белки вытаращенных глаз покрылись густой кровяной сеткой. Из рваной раны вывалился клубок внутренностей, размотавшись мокрыми сардельками чуть ли не до самого дна ямы. Оно уже было сплошь заляпано кровью вперемешку с подсолнечным маслом.

Юрий, побледнев как снег, в священном ужасе таращился на мух, которые торопливо облепляли кишки. Изжеванный диктофон, несмотря на повреждения зубами Жоржа, каким-то непостижимым образом продолжал работать, вновь и вновь прокручивая ту же самую песню. Увидев Малышева, Жорж замычал.

– Я с тобой полностью согласен, – с довольным видом закивал Сергей. – Знаешь, еще в конце девяностых я наткнулся в здешних краях на парочку браконьеров. Уроды поймали в капкан кабаргу и уже тащили ее к лодке. Пришлось их тоже прокатить. Кстати, это они вырыли эту самую яму. Только я не катал их на байке. Я просто нанизал этих дурачков, как сосиски, на толстый стержень, к которому прицепил колючую проволоку. Сначала запулил одного, за ним другого. Ехали башкой вперед. Представляешь, каково второму? Собирать ртом кишки и дерьмо своего товарища? Хотя, думаю, в тот момент он думал о другом. Наверное, он вообще потерял способность что-либо соображать. Они провисели почти до вечера. На закате второй сошел с ума и начал петь песни. Лишь когда взошла луна, они затихли. Навсегда.

Закончив, он ловким движением вытащил из ямы веревку, которую изо всех сил тянули на себя Игорь с Юрием.

– Че, дошло до вас, клоуны? – ухмыльнулся Малышев. – Это вы его закатали до кровавого фарша. Вы, не я.

– Ты сумасшедший. Тебя посадят в тюрьму. Пожизненно, – хрипло произнес Игорь. – Ты сбрендил. Мой отец…

– Хватит о своем отце, – перебил его Сергей, скривившись, как от зубной боли. – Смени пластинку, уши вянут.

– Ты… – Игорь откашлялся, словно набираясь смелости. – Ты не знаешь, с кем связался.

Он кивнул в сторону бледной как смерть Тамары и, набравшись смелости, выдохнул, словно ядовитое облако:

– Ее родня вывернет тебя наизнанку. Лучше отпусти нас.

– Ты мне угрожаешь, дятел? – с усмешкой сказал Малышев. – Но у тебя была возможность показать, на что ты способен. Вчера вечером, в доме этого вашего приятеля, которого я чуток укоротил. Нас было двое, а вас – восемь, плюс собака. У вас был заряженный ствол. Но несмотря на это, вы обосрались по полной, так что теперь просто заткнись. Ладно, продолжим мотокросс. Кто из вас следующий? Пропустите даму вперед? Или определимся по считалочке? Эники-беники-ели-вареники и прочее дерьмо.

Он увидел, с каким завороженным страхом смотрит на колыхающуюся кишку Игорь, и предложил:

– Можешь попробовать залезть по этому набитому дерьмом шлангу наверх. Только вряд ли кишка твоего друга выдержит. Ты…

Внезапно умолкнув, Сергей поднял голову и уставился в сторону леса. Ему показалось или?..

«…мне постоянно кажется, что за нами наблюдают…» – всплыли в памяти слова Марии, и он озабоченно сдвинул брови.

Похоже, там, в кустах, действительно кто-то был. Хорошо, если это любопытный зверек. А если человек?!

хрипел и кашлял диктофон.

Малышев перевел вопрошающий взгляд на Марию.

– Давай закончим с этим, – тихо сказала она, и он, помедлив, направился к УАЗу. Достав из багажника карабин Алекса, он снял его с предохранителя и передернул затвор.

– Давай закончим, – выдохнул он и выстрелил, почти не глядя. Пуля вошла в рот Жоржа, разворотив челюсть. Хлынула кровь.

Боров резко умолк, и диктофон вывалился из разорванного рта, упав в яму.

Жорж задергался в предсмертных конвульсиях, и вторым выстрелом в шею Малышев оборвал его страдания.

– Так кто будет следующим? – поинтересовался Сергей, бросая карабин в сторону. – У меня появилась интересная мы…

Договорить он не успел, рухнув на землю как подкошенный. Мария, изменившись в лице, кинулась к мужчине. Лицо Сергея покрыла мертвенная бледность, губы посинели, в уголке рта запузырилась пена. Его жилистое тренированное тело выгнулось дугой, словно он лежал на раскаленной сковороде, пальцы остервенело выдирали пучки травы.

– Твою мать, – пробормотала Мария.

За все время, пока она знала Сергея, похожих приступов было всего два. Один – во время службы в Афганистане, второй несколько лет назад.

Хорошо, если он придет в себя через три-пять минут. А если нет?! О том, чтобы звонить в «Скорую», не могло быть и речи.

Оставалось только набраться терпения и ждать.

Она села рядом, вытянув ноги в грязных джинсах, а он судорожно хрипел, колотя руками по земле и пуская желтую пену.

– Какого хрена там происходит? – напряженно спросил Игорь, глядя вверх.

Юрий сидел на корточках, обхватив виски руками, и жалобно всхлипывал. От него разило рвотой – организм парня не выдержал запаха, который источали осклизлые внутренности Жоржа. Юрий и представить себе не мог, что кишки могут издавать такой кошмарный смрад – смесь полупереваренной пищи, крови и экскрементов.

– Что там?! – снова прошептал Игорь. – По ходу, этому психу стало херово…

Он с надеждой посмотрел на Юрия.

– Я встану вам на плечи и посмотрю, – сказал Игорь, но Юрий лишь еще больше сгорбился.

– Ты, урод! – злобно прошипел Игорь. – Очнись, мля! Нас всех тут положат! Может, у нас есть только несколько секунд! Это единственный шанс, ссыкливый тормоз!

– Посмотри на него и себя. Ты раздавишь его, как таракана, – вяло ответила Тамара. Нижний край ее блузки, в которой она держала изуродованную кисть, потемнел от пропитавшей ее крови. Ее мутило и клонило в сон, огрызок пальца стрелял рваной болью с каждым стуком ее сердца.

– Тогда ты лезь! – приказал Игорь. – Встань мне на плечи, и посмотри, что там! Раз уж твоего хваленого братца тут нет, шевели булками сама!

Тамара задумчиво посмотрела наверх. Липкая кишка, свисающая из разорванных ягодиц Жоржа, болталась чуть ли перед ее глазами, но на лице девушки не дрогнул ни один мускул.

– Давай, Тома, – зашептал Игорь. – Вылезешь – кинь мне лестницу. Если подвернется фишка и увидишь ствол – завали их! Тебе ничего не будет! Необходимая оборона и типа того!

Тамара криво улыбнулась, убирая с осунувшегося лица волосы, грязные и слипшиеся, как мочалка.

– Завалить? Да я ружье никогда в руках не держала!

– Все равно! На курок жми, и все дела! Давай, времени нет! У тебя все получится!

Игорь присел на корточки.

– Разуйся, – посоветовал он, и девушка сбросила грязные туфли. Ее узкая ступня, обтянутая черным нейлоном, влезла в кашу из грязи и промасленной крови, натекшей с Жоржа, но она даже этого не заметила.

– Дай мне мой палец, – неожиданно сказала Тамара, и Игорь хмуро уставился на нее.

– Зачем? Слинять решила?! – хрипло спросил он.

– Дай палец, или я никуда не полезу, – устало повторила она, и Игорь, чертыхаясь, вынул окровавленный палец из уха. Не меняя выражения лица, Тамара сунула его под чашку лифчика.

– Тебе все равно его не пришьют, – зачем-то сказал Игорь, присаживаясь на корточки. Держась за стену, Тамаре с большим трудом удалось влезть на плечи молодому человеку.

– Если ты нам не поможешь и свинтишь, я тебя найду и вырву матку, – услышала она глухой голос Игоря. – И никакой Грот тебя не спасет!

– Ты сама любезность, – хмыкнула она, осторожно выглянув из ямы. Рядом с ней покачивались босые ноги Жоржа, и совершенно некстати девушка обратила внимание на черное пятно, расплывшееся на ногте большого пальца умершего.

«Уронил что-то на ногу, – отстраненно подумала Тамара. – Или споткнулся».

– Ну? – зашипел внизу Игорь, и Тамара огляделась.

Те двое были шагах в двадцати от ямы.

Он лежал, как-то странно дергаясь и вздрагивая, а она сидела спиной к ним, и это было хорошо. Увидела Тамара и карабин, валяющийся неподалеку от лиственницы.

– Я вылезаю, – прошептала она.

«Боже, помоги мне».

Упершись руками в сухую землю, она с трудом подтянула тело вверх. Дополнительное напряжение вызвало обжигающую вспышку боли в изувеченной кисти, и она скрипнула зубами.

«А если ружье нужно заряжать? Если там больше нет патронов?!» – внезапно подумала она, неотрывно глядя на карабин. Медлить больше нельзя, и она, затаив дыхание, шагнула вперед.

И в это мгновение Мария, словно почувствовав что-то, обернулась. Она тут же увидела замершую девушку, и на лице ее зазмеилась зловещая улыбка.

Увидев, как она поднимается на ноги, Тамару с головой накрыла волна такого всепоглощающего ужаса, что она не раздумывая рванула в сторону леса. Острые камни и сухие ветки нещадно кололи необутые ноги, но в эти секунды боль не ощущалась. Организм будто понял нависшую опасность и, словно щелкнув специально предназначенным для этого рубильником, отключил все болевые рецепторы на ее теле. В мозгу Тамары, подогреваемом первобытным инстинктом самосохранения, трепыхалась и билась, словно мотылек об пыльное стекло, одна-единственная мысль: лес.

Лес. Лес.

Спасительный лес.

Она неслась вперед, не разбирая дороги, не подозревая, что ей несказанно повезло – Мария, кинувшись в погоню, оступилась на торчащем из земли камне и подвернула ногу. Охнув, женщина захромала дальше, но тут же поняла, что в таком состоянии шансов догнать беглянку, пусть и разутую, у нее невелики.

Взгляд Марии упал на карабин, и она подняла его, прицелившись в мелькающую фигурку.

– Спокойно, – тихо произнесла она, слушая стук собственного сердца. – Спокойно, девочка…

Грохнул выстрел, и Тамара дернулась, словно столкнувшись с невидимым препятствием. Впрочем, она быстро оправилась и возобновила бег. До деревьев оставалось не более пятидесяти метров.

Выругавшись, Мария вновь прильнула к прикладу. Поймав в мушку силуэт девушки, палец мягко нажал на спусковой крючок. Одновременно с выстрелом Тамара неожиданно метнулась влево, и пуля ушла в пустоту.

– Гребаная сучка, – пробормотала Мария. Ковыляя, она направилась следом. Если она упустит девчонку и той удастся выбраться отсюда, ей и Сергею крышка.

Вскоре она увидела кровь на траве, и это вселило некоторую надежду. Раз беглянка ранена, рано или поздно она выдохнется.

Наконец Тамара добралась до спасительных зарослей, но она и не думала сбавлять темп.

Легкие разрывались, словно туда вместо кислорода запустили газ, правый бок нестерпимо жгло, и лишь спустя какое-то время Тамара осознала, что ранена. Рукой она коснулась влажной от крови блузки и, мысленно приказав держать себя в руках, стиснула зубы.

Еще вчера вечером она наслаждалась неповторимым вкусом элитного французского вина, покуривала кальян и смеялась над шутками своих друзей. А потом ее со всей дури прикладывают физиономией об подоконник, выбив два зуба и разорвав губы, которые сейчас раздулись как две разваренные сосиски. И уже утром следующего дня какой-то садист-извращенец откусывает ей палец, из задницы Жоржа вываливаются кишки с дерьмом, а сумасшедшая подружка садиста преследует ее с ружьем, ведя прицельный огонь, будто она какая-то белка или куропатка…

«Боже, Русланчик… Грот, спаси меня! Пожалуйста!..» – мысленно воззвала она о помощи к брату.

Внезапно деревья впереди расступились, и Тамара едва удержалась от вопля.

Прямо перед ней зиял громадный обрыв. Внизу, поблескивая в лучах солнца, прохладной лазурью мерцало озеро.

Взгляд девушки лихорадочно заметался. Куда дальше? Обратно в лес? Или прыгать?!

Тамара осторожно посмотрела вниз. Этажей пять точно будет, и она может запросто разбиться об воду. Тамара слышала, что при большой высоте уже неважно, куда ты летишь – в воду или на асфальт. А если озеро неглубокое, ей кирдык при любом раскладе. Тогда ее попросту расплющит об дно.

За спиной послышался хруст ломаемых веток, и она вздрогнула, увидев среди стволов деревьев знакомую фигуру. Мария вскинула карабин, целясь в девушку.

В закоулках сознания Тамары неожиданно вспыхнула дикая и ясная картина – истекающее кровью и маслом тело Жоржа с колыхающейся кишкой из растерзанной задницы.

«Уж лучше разбиться в лепешку, чем закончить вот так», – пронеслось в ее воспаленном мозгу, и она не раздумывая шагнула вниз.

Мария повесила за спину карабин, медленно приблизившись к краю обрыва. Под ногами захрустел осыпающийся щебень, и женщина торопливо отступила. Вытянув шею, она сумела разглядеть лишь край блеснувшего синевой озера.

Постояв немного, она, прихрамывая, направилась обратно.

Оставалось полагаться на удачу. Вряд ли девчонка выживет, упав с такой высоты. Но в любом случае нужно найти тело. Здесь не должно остаться ни одной капли крови, ни одного волоска или клочка кожи.

– Упрямый осел ты, Малышев, – покачала головой Мария. – Ничего этого бы не случилось, если бы ты меня послушал…

Когда она вернулась к яме, Сергей уже пришел в себя. Он стоял у машины, поливая себе голову водой из пластиковой бутылки.

Помедлив немного, Марина шагнула к яме.

– Ваша подруга мертва, – сухо произнесла она, снимая с плеча карабин.

– Нет, нет, – запинаясь, промямлил Игорь. – Ты… то есть вы сказали… сказали, что будет приз. Мы канат вытянули, помните?

– Конечно, помню, – усмехнулась Мария, поднимая карабин. – А вот и ваш приз.

Игорь затравленно смотрел на уставившийся на него ствол и неожиданно вцепился в сидящего на корточках Юрия. Тот взвыл, брыкаясь ногами, но Игорь с легкостью справился с парнем, загородившись им, как щитом. Юрий визжал, словно попавшая под колеса собака, и Мария поморщилась.

– Трусливо дерьмо, – фыркнула она, нажав на спусковой крючок. Грянул хлесткий выстрел. Пуля прошила грудь Юрия, который мгновенно затих, и впилась в плечо Игоря. Он взревел, пытаясь укрыться за тщедушным и уже мертвым телом приятеля, но вторая пуля попала ему в глаз, застряв в черепе. Не выпуская из рук труп Юрия, Игорь грузно сполз на дно ямы.

– Считайте, что вам повезло, – сказала Мария. Она отстегнула магазин и, увидев, что он пуст, добавила:

– Как в аптеке.

– Своевольничаешь? – устало спросил Малышев, подходя к яме.

– Эту хрень надо было заканчивать сразу. Как себя чувствуешь? – спросила Мария.

– Уже в норме. Но это было хм… уж слишком неожиданно, – признался Сергей. – Где девка?

– Прыгнула в озеро. Учитывая высоту и то, что я ее подстрелила, ей кранты.

– Ты видела тело? – озабоченно поинтересовался Малышев.

– Нет. Но шансов у нее никаких. Труп никуда не денется. А вообще… Мне эта затея не понравилась с самого начала, – проговорила Мария. – Теперь еще прибираться до вечера…

Она шагнула к безжизненному телу Жоржа, которое напоминало тушу в лавке мясника. Ухватившись за ногу, Мария слегка передвинула его к себе, после подтянула его к земле и отстегнула карабин. Раздетый труп парня грузно свалился на край ямы, и женщина ногой столкнула его вниз.

– Ты хочешь меня, засранец? – спросила она, снимая грязный свитер. – Или после своего припадка твой стручок повис на половину шестого?

На небритом лице Малышева отразилось неподдельное изумление, тут же сменившееся любопытством:

– Ты же хотела спуститься к озеру, поискать ту поблядушку.

– Полчаса ничего не решат. Или ты ищешь повод отмазаться от траха? – прищурилась Мария.

Сергей насупился:

– Ты меня на слабо не бери. Хочешь, чтобы впердолил тебе, сучка? Так я всегда готов. Засажу по самые гланды, дорогая. Снимай штаны, я уже вижу, что у тебя с ушей капает.

– Нет. Не здесь. Я хочу это сделать там, – холодно улыбнулась Мария и, кивнув в сторону ямы, начала разуваться. – Ты ведь сам говорил, что обожаешь запах крови и дыма.

Сергей заглянул вниз, словно там что-то могло существенно измениться за последнюю минуту.

– Я вижу, что ты наконец-то начинаешь входить во вкус, – засмеялся он, расстегивая ремень.

Как только ноги потеряли под собой опору, ее сердце замерло, сжавшись в плотный пульсирующий мешочек. Казалось, даже кровь на мгновение застыла в сосудах, смерзшись в алые хрусталики.

«О боже, мамочка… если я разобьюсь, пусть я ничего не почувствую», – успела подумать Тамара, зажмуриваясь.

На удивление, в момент столкновения с водой ее тело приняло практически вертикальное положение, что позволило избежать тяжелых травм, а то и летального исхода. И тем не менее Тамаре все равно показалось, что весь мир взорвался на ледяные атомы, как только она погрузилась под воду. Беглянка открыла глаза и, отчаянно работая конечностями, рванула наверх. Сквозь аквамариновую толщу холодной воды виднелось нависшее солнце – громадный, расплывшийся глаз, он словно издевательски подмигивал несчастной.

Наконец голова Тамары вынырнула на поверхность, кашляя и отплевываясь. Тяжело дыша, она поплыла к берегу. От удара о воду вновь закровоточила культя на руке, оставляя в прозрачной воде бледно-розовые всполохи.

Когда ноги Тамары коснулись дна, она хотела закричать от счастья. И, вероятно, закричала бы, будь у нее на то силы.

«Нет времени праздновать победу», – неприятно шевельнулось где-то внутри, и она плотно сжала губы.

Конечно. До победы еще очень далеко. Сейчас главное – уйти как можно дальше, у нее появилось небольшое преимущество. Вряд ли эта психопатка станет прыгать следом за ней. А пока она спустится…

Главное, ее сумасшедший приятель выведен из строя. Вот уж кто вызывал у Тамары суеверный, животный ужас, и до сих пор при воспоминании о нем по спине девушки змеился ледяной озноб. Интересно, что с ним? Что-то с сердцем? Какой-то приступ? Тамара всем своим естеством желала, чтобы этот псих умер в жутких мучениях прямо там, рядом с ямой.

Она выбралась из воды, подволакивая ногу, – при падении она больно ушиблась о воду голенью и теперь хромала.

Тамара посмотрела наверх. С обрыва скатилось несколько крошечных камешков, и все. Она хотела немного перевести дыхание, но внутренний взор снова выхватил леденящую картинку – развороченное тело Жоржа с болтающимися, как петли сосисок, кишками, и ей стоило огромного труда вытолкнуть из сознания этот образ.

– Валить. Валить отсюда как можно быстрее, – пробормотала Тамара и побрела в сторону зарослей.

«Нужно отыскать какую-нибудь ЛЭП… – подумала она, вспомнив, что слышала этот совет потерявшимся. – Не может быть, чтобы здесь вообще никого не было…»

Прихрамывая, Тамара дотащилась до кустов, и тут силы оставили ее. Голова кружилась так, словно девушка только что сошла с самой экстремальной карусели в парке аттракционов, и она села, глядя в сторону синеющего озера. Издали оно напоминало вдавленный в землю сапфир, сверкающий прозрачной лазурью в лучах жаркого солнца.

«Если ты… свалишь, я тебя найду и вырву матку», – неожиданно вспомнила она слова Игоря, и ее передернуло. Странно, но чувства вины девушка не испытывала. Дикий страх вытеснил все остальное, в том числе и невнятно робкие, едва зарождающиеся угрызения совести. В конце концов, что она могла сделать?! Сцепиться с этой дикой кошкой, которая чуть не застрелила ее?! А как бы заговорил Игорь, если бы Тамара согласилась на предложение этого маньяка – зарубить их всех топором?! Почему-то Игорь упустил это из виду…

«А предложи это тебе, Игорек, думаю, ты с готовностью покромсал бы нас, как говядину», – с горечью подумала она.

Тамара задрала блузку, пытаясь рассмотреть рану от пули. Отверстие было сквозным, и из обеих дырочек лениво струилась кровь. Девушку охватило смятение. Нужно как-то остановить кровь, иначе ее дела хреновы. И потом, ее будет очень просто найти по следам…

Морщась от боли, Тамара сняла с себя перепачканную кровью и грязью блузку и неуклюже обмотала ее вокруг живота.

– Дерьмо, – мрачно заключила она, критически оглядев импровизированную повязку.

«Надо потуже завязать» – промелькнула у нее мысль, и девушка с силой потянула за уголки узелка. Влажная ткань так врезалась в рану, что перед глазами Тамары внезапно потемнело, а дыхание перехватило. С едва слышным всхлипом она опустилась на землю, погрузившись в бархатистую пелену тьмы.

Она не знала, сколько прошло времени – минута или день. В какой-то едва уловимый миг ее посетило видение – она на море с Жоржем. Теплый, мягкий песок, белый, как мука. Игривое море ласкает их загорелые ступни, золотистое солнце гладит их стройные подтянутые тела… И вдруг среди этой чудесной идиллии раздается хрипловато-кривляющееся:

– Привет. Приве-е-е-ет, киска…

Судорожно вынырнув из сна, Тамара распахнула глаза.

Где-то позади послышался хруст веток и вслед за ним – натужное дыхание. Кто-то стоял совсем рядом, разглядывая ее и хрипло дыша.