Часть II

Пока в глубокой сковородке тушились куриные окорочка, худощавый юноша поставил на стол миску с очищенными овощами. Густые темно-русые волосы были тщательно расчесаны, тонкое лицо непроницаемо, взгляд сосредоточен. Несмотря на жаркий летний день, парень был облачен в теплую водолазку и вытертые до белизны джинсы.

Он положил перед собой разделочную доску, взял длинный нож с широким поблескивающим лезвием и, достав из миски помидор, принялся кромсать его на мелкие аккуратные кубики. Вслед за ним последовал желтопузый сладкий перец, крупная морковь и лук.

Изредка молодой человек поднимал голову, бросая безучастные взгляды на экран телевизора, пришпиленного к стенке над холодильником. Показывали очередной детективный сериал. Юноша не следил за сюжетом, впрочем, как и за всеми остальными программами, когда работал телевизор. Единственное исключение составляли новости, их он обычно смотрел с интересом. Во всех остальных случаях так называемый «зомбоящик» парень воспринимал не иначе как фон, вроде неотъемлемой составляющей кухонного интерьера.

От свеженарезанного лука в глазах защипало, и он поднял голову вверх, несколько секунд терпеливо глядя в потолок. Когда резь прошла, юноша быстро покончил с луком и перешел к петрушке с укропом, скрупулезно разложив пахучие веточки на доске так, чтобы их было удобнее крошить.

После рекламы начался очередной выпуск новостей, и молодой человек взял пульт, увеличив звук.

– Артур! – раздался из комнаты женский голос. – Артур, ты на кухне?

В коридоре показалась худая женщина неопределенного возраста. Бархатисто-розовый халат болтался на ее тощем теле, как тряпка на палке. Полуоторванный ремешок волочился следом по ламинату, словно истрепавшийся поводок за собакой.

– Доброе утро, мам, – сказал юноша, мельком оглядев мать.

Ольга Дмитриевна опустилась на стул, уставившись на разделочную доску с нарезанными овощами. На ее изжелта-бледном, усталом лице появилось выражение глуповатого изумления, как если бы ее сын мастерил самодельную бомбу.

– Молодец, – только и сказала она. Высохшая птичья рука с тонкой, практически прозрачной кожей неловко потянулась, чтобы погладить сына, но зависла в воздухе, даже не коснувшись его волос.

– Что… что ты готовишь? – спросила Ольга, убирая с лица прядь спутанных волос.

– Подливу, – ответил Артур. Закончив с зеленью, он вытащил из миски несколько зубчиков чеснока.

– Там на полке… – мать кашлянула, словно смущаясь, – на верхней полке есть бульонные кубики. Ты можешь…

– Бульонные кубики – отрава, – меланхолично перебил Артур мать. – Я использую обычную поваренную соль.

Женщина умолкла. Моргнув, она безмолвно наблюдала, как сын вылез из-за стола и направился к сковородке. С помощью вилки он аккуратно вынул все окорочка, положив их в глубокую тарелку, а внутрь высыпал ароматную горку мелко нарубленных овощей с зеленью.

– Я пожарил картошку, – сказал он, вновь усаживаясь за стол. Умело орудуя ножом и вилкой, Артур принялся отделять куриную мякоть от костей. – Ты ведь любишь картошку?

Ольга машинально кивнула.

«Как быстро он вырос», – потрясенно думала она, разглядывая сына. Пауза затягивалась, и она, запинаясь, спросила:

– Арчи, послушай… а папа… случайно не звонил?

Он медленно покачал головой, продолжая очищать кости от мяса. Из разломов тянулись струйки густого пара, воздух наполнился сочным ароматом тушеной курицы. Тем временем диктор перешел к региональным новостям.

Артур вздрогнул, лезвие ножа, соскользнув с куриной голени, мерзко скрипнуло об вилку. Он поднял глаза на экран.

– Олег Тюрин? – заторможенно повторила мать, тоже повернув голову в сторону телевизора. – Знакомое имя…

«…официальные представители правоохранительных органов скупы в своих комментариях… – между тем продолжал монотонно вещать диктор, – проводится комплекс оперативно-разыскных мероприятий, направленных на выявление всех обстоятельств дела и лиц, причастных к этому изуверскому преступлению… После всех необходимых экспертиз тело студента было выдано близким для захоронения…»

– Тюрин, – вновь произнесла Ольга, словно желая проверить, как фамилия несчастного звучит вслух. Ее увядшее, рано постаревшее лицо накрыла смутная тень.

– Разве ты не с ним ходил в один садик, Арчи?

Артур пожал плечами, снова сосредоточившись на окорочках. Но мать отчего-то решила во что бы то ни стоило узнать правду.

– Арчи?

– Я не помню, мам, – равнодушно отозвался юноша.

Она обиженно поджала губы.

– Папа не звонил? – неуверенно спросила она после паузы.

Артур внимательно посмотрел на мать.

– Нет. Ты уже спрашивала.

Ольга перевела тусклый взгляд в окно. Сквозь цветастые занавески в виде порхающих бабочек пробивался солнечный свет, оставляя на кафельном полу яркую полоску.

– Может, это и хорошо, – прошептала она, непроизвольно трогая сальные волосы. – Хорошо, что он не звонил.

Когда последний окорочок был очищен, Артур быстро порезал мясо на мелкие дольки и высыпал получившуюся горку в сковородку. Убавил огонь, сполоснул руки.

– Я точно знаю, что с тобой в садике был Олег Тюрин, – проговорила мать, и в ее надтреснутом голосе засквозили упрямые нотки. – Я плохо помню, что было позавчера… и даже вчера. Но твое детство я помню отлично, я его вижу, словно картинку. Кажется, у вас там однажды пропала одна девочка, да? Потерялась в лесу.

Лицо Артура оставалось безмятежным, и женщина внезапно подумала, что проще узнать, о чем думает нагретый солнцем булыжник, нежели ее собственный сын.

– Да. Что-то такое там было, – улыбнулся он краем рта, протирая раковину влажной губкой.

– Прости меня, – вдруг вырвалось у нее.

Артур снял с крючка клетчатое полотенце и спросил, не поворачиваясь:

– За что?

Она глядела на сына невидящим взором, чувствуя, как окружающие предметы нервно подрагивают и расплываются, словно огромные кляксы.

«Действительно, за что?» – мелькнула у нее тоскливая мысль.

Она всхлипнула, вытирая руками мокрые от слез глаза.

– Не уезжай больше с ним. Я… имею в виду папу. Он раньше всегда забирал тебя. Помнишь? Когда… когда ты был еще маленьким. Каждый раз после этого ты плохо спал… Пожалуйста, не уезжай. Папа… Он стал… – голос женщины дрогнул, – каким-то странным. Чужим.

Артур повесил полотенце на место и медленно повернулся к матери, разглядывая ее в упор. Он видел все, начиная от облезлого лака на ее неухоженных ногтях до глубоких морщин, так рано состаривших мать. От дрожащих обветренных губ до глубоко запавших глаз, окаймленных темными мешковатыми кругами. Он смотрел в эти глаза, осознавая, что жизни в них не больше, чем в старой змеиной коже, смятой и высушенной под палящим солнцем, и мать с невыносимой мукой понимала, о чем он думает.

«Ты тоже стала странная, – прочитала она в его взгляде, и Ольге стоило неимоверных усилий не отвести взор в сторону. – Особенно когда уже не можешь обходиться без своих чертовых таблеток…»

Несмотря на липкую духоту, обволакивающую кухню, ей стало холодно.

– Я… я боюсь за тебя, – чуть слышно промолвила женщина. – После этого случая с твоим приятелем… Как там его… Олег? Будь аккуратен. И… обещай, что не будешь от меня что-то скрывать. Если у тебя что-то случится…

И снова пронзительный взгляд, с которого, шурша, буквально сыпался колючий иней, и этот взгляд был красноречивей всех слов.

«Конечно, скажу, мама. Вот только чем ты сможешь мне помочь?»

– Я ненадолго уйду, – предупредил он вслух. Наклонился к матери, едва коснувшись губами ее впалой прохладной щеки. – Не забудь, пожалуйста, через двадцать минут выключить плиту. Не забудешь? Или мне тебе позвонить?

– Не забуду, – послушно ответила Ольга.

Артур улыбнулся, но улыбнулись лишь губы. Лицо юноши было невозмутимо-ленивым, почти сонным. Казалось, будто он дремлет на ходу.

– Иногда ты пугаешь меня, – глухо произнесла Ольга.

Молодой человек, уже намеревавшийся уйти, вежливо ждал, что дальше скажет мать.

Она вытянула подрагивающие пальцы перед собой, делая вид, что изучает необработанные заусеницы.

– Ты ведешь себя как робот. Тебя будто бы запрограммировали, Арчи. Знаешь, словно завели ключиком. Помнишь, у тебя в детстве был паровозик? Ты обожал играть с ним часами. Я часто думаю, что ты точно такой же паровозик. Да… сейчас ты послушно идешь по рельсам. Но почему-то мне кажется, что ты постепенно набираешь скорость. Да-да! Не делай удивленные глаза! Несмотря на то что ты всегда… всегда внешне спокоен, я вижу, что внутри тебя пышет самый настоящий пожар.

– Пожар? – переспросил Артур и раздвинул в улыбке губы. Правда, на этот раз это была даже не улыбка, а ухмылка. Недобрая ухмылка.

– …и я… Арчи, я даже боюсь представить, что случится, когда этот паровозик… – Ольга запнулась и торопливо убрала руку, словно наконец осознав, насколько непривлекательно выглядят ее узловатые пальцы с выпирающими венами и неухоженными ногтями. – То есть ты… ты сойдешь с рельс. Сойдешь с рельс и понесешься напролом… сметая все на своем пути… Я не хочу этого, Арчи. Понимаешь меня? Что ты так на меня смотришь? Думаешь, я сумасшедшая?!

– Конечно, нет, мам, – терпеливо ответил Артур. – Не беспокойся обо мне. Я не сойду с рельс.

Он шагнул вперед, погладив ее по плечу. Как и следует заботливому сыну, горячо любящему свою мать.

– Не забудь о плите. Я скоро вернусь.

С этими словами Артур исчез в коридоре. Спустя пару секунд щелкнул замок, и Ольга судорожно обхватила голову, мутным взором глядя прямо перед собой.

– Ты как паровозик, – пробормотала она. – Или заводная куколка… Но куколки тоже могут ломаться… Я ведь помню тебя маленьким.

Женщина продолжала невыразительно бубнить, словно ее сын все еще находился на кухне.

– … все твои… твои сверстники – чумазые мальчишки… с содранными коленками… Гоняли в футбол, бегали на речку… А ты месяцами сидел дома… Смотрел в окно или закрашивал альбом черным фломастером… Прости меня. Прости нас… Арчи…

Новости закончились, сменившись рекламой, после которой возобновился детективный сериал, но Ольга даже не взглянула на экран телевизора.

Бессильно опустив голову, она тихо плакала.

Юрию давно не снились кошмары. Пожалуй, последний раз, когда его посещали жуткие сновидения, имел место в веснушчато-незабвенном детстве, когда двоюродный брат как-то показал ему ужастик «Кошмары на улице Вязов» с легендарным Фредди Крюггером.

Но одно дело – плохой сон после просмотра страшного фильма, тем более когда речь идет о маленьком мальчике, по сути, ребенке. И совсем другое – проснуться посреди ночи с выпученными от ужаса глазами, взмокшим от липкого пота, с воплем, застрявшем в глотке ржавым крючком.

Во сне он возвращается домой после очередной гулянки со школьным приятелем Жоржем, который приехал в Каменск потусить с друзьями. Однако, к его изумлению, дома нет, он сожжен дотла, и от развалин в сумрачное небо поднимаются черные струйки дыма. Взгляд судорожно выхватывает в еще горячем пепле скрюченно-обугленные тела родных – мамы, папы и пятилетней сестренки Лизы. Глаза наполняются слезами, он что-то бессвязно бормочет, то и дело вытирая мокрое лицо.

Внезапно сквозь едкий дым появляется коренастая фигура, и Юрий отшатывается. Кто это? Кто-то из соседей, которому чудом удалось выжить после этого ужасного пожара?

«Эй, кто вы?» – хочет спросить он, но вместо слов из легких вырывается сиплый звук.

Последние клочья дыма рассеиваются, и к Юрию приходит осознание, что перед ним тот самый мужчина. Да-да, это он, тот самый милиционер, что допрашивал его и приятеля по поводу кражи автомагнитолы. Тот, которого его приятели отметелили на трассе.

На нем все те же джинсы и футболка – грязные, измятые, забрызганные мочой и кровью. Половина волос милиционера сожжена, остатки седой шевелюры тлеют, словно сонно помаргивающие угли. Казалось, он только что поднялся с обочины, где лежал секунду назад – избитый, беспомощный и униженный, воняющий ссаньем.

«Да вот только сейчас он не выглядит беспомощным», – думает Юрий, нервно кусая губы.

В крупной жилистой руке мужчина сжимает резиновую дубинку, сплошь утыканную гвоздями. Юрий смотрит на их хищно поблескивающие жала, чувствуя, как у него подгибаются ноги.

«Я – твой судья, – улыбается призрак. – Судья и палач. Я твой бог, Юра».

Его рот открывается еще больше, и молодой человек видит, что вместо зубов у этого чудовища тоже гвозди.

«Твой бог», – хрипло повторяет монстр, замахиваясь своим жутким оружием.

Комкая мятую простыню, Юрий сел, оцепенело глядя в черное, как деготь, окно. И уже не спал до самого утра, беспокойно ворочаясь на кровати.

А вечером этого же дня он уже снова сидел в компании Жоржа и его дружбанов. Гулянку было решено проводить в загородном доме Алекса – длинного как жердь двадцатитрехлетнего парня, одного из близких приятелей Жоржа. Предки Алекса улетели отдыхать на Мальдивы, предварительно взяв со своего отпрыска клятвенное обещание, что тот будет вести себя пристойно и не угробит дом к их возвращению.

Юрий потянулся к открытой бутылке пива со странным названием «Amma».

«Итальянское», – прочел он на этикетке и сделал глубокий глоток. Исподтишка разглядывая гостей, молодой человек с тоской подумал, что, если бы не их школьная дружба, вряд ли Жорж согласился взять его с собой на вечеринку. Он совершенно не вписывался в здешнюю тусовку.

Взять того же рыжего здоровяка Игоря, тот, что с громадными «туннелями» в ушах, как у папуаса. Всегда в шоколаде – при деньгах, своя машина, навороченный мобильник… Немудрено, он как-то хвастался, что его отец занимает какую-то высокую должность в администрации Кемеровской области… Тамаре, подружке Жоржа и любительнице потрясти сиськами при каждом удобном случае, тоже повезло – ее мать – директор крупной строительной компании, у них контракты по всей Сибири. А еще говорят, у нее какой-то бесбашенный братец по кличке Грот, который души в ней не чает и порвет задницу любому, кто на нее не так посмотрит…

И у Алекса все в шоколаде – один этот домище чего стоит! Даже его дружбан Рома, который в настоящий момент тискал двух сестер-близняшек, тоже, судя по всему, не из бедных (как и сами девчонки). Таня и Аня, хе-хе. Две совершенно одинаковые куколки-блондинки с вечно круглыми от удивления глазами. Алекс трахает Аню, а Рома дрючит Таню… К слову, отец этих одинаковых сосок – местный нотариус.

Да, ему в этом плане гордиться особенно нечем. Отец трудится шофером на птицефабрике, а мать продает журналы и газеты, весь день напролет ютясь в душной будке с вывеской «Пресса». На днях у отца от рака умерла сестра в Ангарске, из-за чего родители, заняв деньги, срочно вылетели первым рейсом. Пятилетняя сестра Лиза, понятное дело, осталась на его попечении и, нужно сказать, очень плакала, когда Юрий сообщил, что уходит по делам (на вечернику то бишь).

«Юла, я тебя любью! Не уходи!» – рыдала она, протягивая к нему свои тоненькие ручки.

Скрипя зубами, он позвонил соседке, попросив ее посидеть с сестрой до 23.00, и та согласилась.

Он вздохнул, вновь припав к бутылке.

Кто-то включил музыку, и пространство просторной гостиной взорвалось, завибрировав от хлестких аккордов Prodigy.

На некоторое время Алекс запустил в просторную комнату Джона – своего четырехлетнего питомца-далматинца. Пес, чуток обалдев и перевозбудившись от обилия гостей и грохочущей музыки, некоторое время лаял, затем беспорядочно тыкался в ноги молодым людям, пофыркивая и пачкая всех слюной, пока Алексу это не надоело, и он не выгнал собаку во двор.

Игорь, высыпав перед собой на чистый лист бумаги горку засушенной травки, сворачивал косяк. Тамара сидела на подоконнике, положив ногу на ногу и болтая в воздухе сверкающей глянцем туфелькой.

– …и когда этот дрищ мне снова начал названивать, я ему просто сказала: «Милый мой пусик…» – ворковала она, не забывая между делом делать маленькие глоточки красного вина из бокала. – В этом мире все покупается и продается…» А он мне так обалдело: «Это значит, мы все – товар?» На что я ему: «А то! Так вот, я – эксклюзивный и уникальный товар. И стою очень дорого…»

Таня с Аней залились визгливым смехом, сидящий между ними Роман, раскрасневшийся от выпивки, глупо улыбался.

В дверь позвонили, и Алекс, неуклюже переступая длинными ногами, вышел наружу. Вернулся он с несколькими коробками пиццы и огромным пакетом, который был набит упаковками суши.

Жорж выставлял на низкий стеклянный столик бутылки с крепким алкоголем. Заметив отсутствующий взгляд Юрия, он подсел к нему.

– Ты че надулся, как прыщ на жопе? А, Юрок?

Он пихнул молодого человека в бок, и Юрий выдавил напряженную улыбку.

– Так… Голова немного кружится.

– Накати вискарика, – посоветовал Жорж, доставая из пакетов пластиковые стаканчики. Он скривился, мотнув головой в сторону пива. – Че ты эту кислятину цедишь?

– Жорж, я все вспоминаю тот случай на дороге. Ну помнишь, когда мы в клуб ехали? – произнес Юрий.

На лице Жоржа появилось недоуменное выражение, затем он нахмурился, почесал затылок и лишь потом расплылся в ухмылке:

– Ты про этого ушлепка на «Форде» вспомнил? Чего это вдруг?

Юрий принялся ковырять заусенцы на пальцах.

– Меня напрягает, что о последствиях ничего не известно, – сказал он, не глядя на друга. – Ничего и нигде, как будто это было сном, понимаешь? Ни по ящику в новостях нет ничего, ни в Инете… Какая-то тишина нездоровая. По идее, этот мужик должен был обратиться в больницу. Он же мент, помнишь, я говорил? Что-то здесь не так.

– Не гони волну, Юрок, – ответил Жорж. Он плеснул себе в стакан виски, добавил колы и осушил половину. Поморщился от пузырьков, шибанувших в нос, затем самоуверенно заявил:

– Он просто понял, что был не прав. Так вот. Ему ничего не оставалось, как пердячим паром ползти домой – класть лед на свои фингалы и стирать обоссаные штаны.

Услышав последнюю фразу, Игорь засмеялся, но лицо Юрия оставалось напряженным.

– Да, кстати… – подала голос Тамара. – Жорж, слышишь?

Парень повернул голову в сторону девушки.

– Я сегодня в магазине одного чела видела странного. Вроде уж очень смахивал на того перца, что вы отделали… Ну, ты въехал.

Жорж весь подобрался, в глазах замерцал холод.

– И что? – мрачно спросил он.

Тамара пожала плечами. Она слишком резко крутанула узкой ступней, и туфелька, не удержавшись на обтянутых нейлоном пальцах, слетела вниз.

– Просто стоял и пялился на меня. Ничего не купил и свалил.

С этими словами Тамара соскользнула с подоконника, надев упавшую туфельку.

– Когда я вышла наружу, его уже не было, – закончила она. – Будто испарился.

Юрий побледнел.

– Не нравится мне все это, – тихо произнес он.

Жорж скорчил презрительную гримасу.

– Скажи мне лучше, что тебя устраивает. У тебя все хреново. Это дерьмо, здесь срань сплошная, тут какое-то гребаное пятнышко… – передразнил он товарища. – Знаешь, в чем твоя проблема, Юрок? Ты просто ссышь все время, как школьница! Не умеешь ловить кайф! И сейчас… что опять не так? Тебе клоунов вызвать из цирка, что ли?

На щеках Юрия проступили багровые пятна.

– Жорж, зачем ты так? – промямлил он, понимая, что выглядит жалко.

– Затем, что своим нытьем ты всем угар портишь, вот так, – раздраженно бросил Жорж, вновь наполняя стакан. – Братва, предлагаю тост! За нас, за удачу! За красивых женщин и ловэ в карманах!

Все оживленно загудели, подтягиваясь к столу. И в тот момент, когда пластиковые стаканчики уже готовы были столкнуться в воздухе, неожиданно с улицы раздался долгий протяжный вой.

Одна из близняшек испуганно вскрикнула, выронив свой «бокал», и он, орошая шипящим шампанским все еще теплые ломти мясной пиццы, упал на стол.

– Что за твою мать? – спросил Роман, махом опрокинув в себя неразбавленное виски.

Алекс, подумав, тоже выпил и, зажевав куском пиццы, промычал сквозь набитый рот:

– Это Джон. Может, луна выглянула.

– И чего? Твой пес что, оборотень? – фыркнула Тамара.

Жорж повторно наполнил стакан девушке, выронившей его.

Единственный, кто не выпил за произнесенный тост, был Юрий. Его и без того бледное лицо стало пепельно-серым, как у покойника. В мозгу, словно гнилая распухшая рыба со дна пруда, медленно и тяжело всплыли слова Тамары:

«…Просто стоял и пялился на меня… Ничего не купил… и свалил…»

«Это он, – подумал молодой человек, чувствуя, как внутри разрастается ледяной ком. – Он следит за нами…»

Он незаметно поставил свой стаканчик на стол и поднялся.

– Ребят, я это…

– Ты куда? – удивился Игорь.

– Сестра у меня дома осталась, – выдавил Юрий. Он вспомнил мокрые от слез глаза Лизы, и ему стало невыносимо стыдно. Она небось ждет его, а он тут прохлаждается… И зачем он поперся сюда?! Чтобы слушать тупые прогоны о богатой и сытой жизни? О тусовках, на которых он, учитывая свое происхождение, может только мечтать? Нет, он здесь явно лишний…

– Надо было ее сюда с собой взять, – назидательно произнес Алекс. Он подошел к окну, озабоченно вглядываясь в темноту. – Эй, Джон! Ты где, прожорливый балбес?!

Юрий криво улыбнулся.

– Угу, взять с собой, – повторил он. – Вряд ли сестра это оценит… Ей всего пять исполнилось.

Он перехватил взгляд Жоржа. Чуть прищуренный, не скрывающий брезгливого презрения.

– Че ты на меня вытаращился? – лениво процедил Жорж. – Я тебе не нянька. Хочешь свалить – вали, удерживать не собираюсь. Приятно было пообщаться… братишка.

Вымученно улыбнувшись, Юрий торопливо попрощался со всеми и вышел наружу.

«Домой. Домой, к Лизе. Я еще успею на автобус», – стучало у него в мозгу. Он вспомнил заунывный вой, леденящий кровь, и его передернуло.

– Чего это с ним, Жорик? – удивленно спросила Тамара, когда за молодым человеком закрылась дверь.

Жорж раздраженно отмахнулся, как от жужжащего над ухом комара.

– Забей.

Алекс отвернулся от окна:

– Ты уж извини, брателла… Но откуда ты взял этого задрота? Я его впервые вижу.

– Это мой кореш еще со школы. Жизнь не совсем удалась, его старики едва концы с концами сводят, – пояснил Жорж. – Так уж сложилось. Да, он тюфяк, зато ученые книжки всякие читает и вообще подлянки никогда не сделает.

– Мне он показался каким-то убогим занудой, – фыркнула одна из сестер. – Ты правда с ним дружишь? Или держишь возле себя из жалости?

– Таня, не лезь в дела, в которых не шаришь, – не слишком любезно ответил Жорж.

– Слышьте, давайте сменим тему, – вмешался в разговор третий парень по имени Роман. Он погладил коленку девушки, которая после слов Жоржа обиженно надула губы.

– Ты, Танчик, и правда, не трожь эти темы. Пускай сами разбираются, кто кого возле себя держит, – продолжал Роман. – А ты, Жорж, фильтруй базар. Все-таки не на разборках.

Лицо Жоржа на мгновение залила краска, и лишь усилием воли он заставил себя сдержаться с резким ответом.

– Интересно, куда все-таки Джон подевался? – громко спросила Тамара, всей своей интонацией демонстрируя, что тему действительно пора сменить. – Неужели он и правда так на луну выл? Прямо мурашки по коже…

– Прибежит, никуда не денется, – отозвался Алекс.

– А здесь есть кальян? А, Леша? – спросила другая блондинка, и Алекс, кивнув, вышел из комнаты.

– Что же у вас там за геморрой произошел? – примирительным тоном поинтересовался Роман.

Жорж нехотя произнес:

– Да так… Один валенок себя Терминатором возомнил. Борзеть начал на трассе, подрезал, потом ключи, сука, из зажигания вынул… Ну мы с Игорьком ему трындюлей по самое не балуйся напихали… С поддержкой Томы, кстати, – уточнил он, перехватив снисходительный взгляд Тамары.

– Ну и че? – удивился Роман. – За дело ведь получил?

– Да кто спорит-то? – влез в разговор рыжий, осклабившись. – Только потом Юрок протрезвел и вспомнил, что этот ушлепок мусором оказался. И вроде как тот Юрика тоже узнал. Теперь Юрик от своей тени обоссытся.

– Фигня все это, – резюмировал Алекс. Он принес в гостиную высокий кальян, шахта и табачное блюдце которого тускло поблескивали никелем. – Если бы за этим ментом кто-то стоял, на вас бы давно вышли. Раз тишина – значит, забейте, ничего уже не будет. Зассал ваш Терминатор и заржавел.

– Ладно, проехали, – подхватил Жорж, вновь наполняя стаканы. Его глаза заблестели, лицо раскраснелось. – Как раз в тему новый тост…

Юрий быстро шел по узкой тропинке, подошвы кроссовок тихо хрустели по мелкому гравию. Слушая этот отрывистый шорох, он почему-то думал об огромных насекомых-мутантах из какого-то ужастика, которые, торопясь и налезая друг на друга, спешат к парализованной от ужаса жертве.

Хрусь… хрусь…

Пока он тщетно пытался отогнать от себя образы насекомых, жадно обгладывающих тело какого-то бедняги, в нем неожиданно проснулся внутренний голос.

«Ты трус, – шепнул кто-то едва слышно у него над ухом. – И всегда им был. Подумаешь, собака завыла… подумаешь, ребята мента отмудохали… у них такая мощная крыша, что ни один мент не подвалит, каким бы он ни был крутым…»

Юрий облизал губы, которые ему показались сухими и шершавыми, как лежащий на солнце кирпич.

– К ним – не подвалит, – вслух пробормотал он. – Они не местные… Жорж с Игорьком свалят обратно домой, а я останусь тут… Бери, что называется, голыми руками…

Он уже жалел, что вслед за приятелями также принял участие в избиении мужчины, пусть его слабые и нерешительные пинки даже рядом не стояли с тумаками, которые навешали милиционеру Жорж с Игорьком… Вместе с тем странным образом звук собственного голоса, пусть глухой и едва слышный, успокаивал и придавал чуток уверенности. Впереди показался фонарь, и, воодушевившись, Юрий прибавил шаг.

Он миновал фонарь, от тусклой лампы которого исходило мерное гудение, мысленно гадая, сколько же осталось идти до остановки, как неожиданно замер.

Впереди кто-то стоял.

«Тебе показалось… Это просто тень».

Юрий моргнул, вглядываясь в сумерки.

Нет, никакой тени, примерно в двадцати шагах от него маячила человеческая фигура. И как только Юрий остановился, силуэт шевельнулся.

«Просто пройди мимо, – заговорил внутренний голос. – Чего ты испугался?! Это просто местный житель! Обыкновенный дачник, е-мое, вышел покурить…»

В какой-то мере это убедило молодого человека, но едва он сделал очередной шаг, послышался тихий смех.

Юрию показалось, что его с ног до головы окатили ледяной водой. Он почувствовал себя человеком, оказавшимся на минном поле.

Фигура, шаркая ногами по гравию, медленно двинулась вперед.

«Просто пройди мимо», – настаивал внутренний голос, но Юрий, напуганный до смерти, едва ли мог пошевелиться, со страхом глядя на приближающегося человека. Он просто стоял, опустив руки и плечи, как заржавленный робот с вышедшим из строя механизмом, и молча смотрел, как расстояние между ним и странным незнакомцем постепенно сокращалось. Человек шел не торопясь, лениво покачиваясь из стороны в сторону, словно зомби, и это пугало еще больше.

– Е…ни ему, – неожиданно проговорил он каркающим голосом, и Юрий, очнувшись, неуклюже попятился назад. Странно знакомый голос дрелью пронзил барабанные перепонки.

«Это он! – подумал он, охваченный суеверным ужасом. – Мент! Он пришел за нами!..»

– Е…ни ему, – безучастно повторил мужчина и хихикнул. – Сильнее! Такие быстро не дохнут!

Под ногу подвернулся крупный камень, и Юрий, на мгновенье потеряв равновесие, едва не упал.

«Бежать! – оглушительной дробью застучало в мозгу. – Бежать обратно, к Жоржу и ребятам!!!»

На ватных ногах Юрий проковылял мимо фонаря, в панике глядя на надвигавшуюся фигуру, в руках которой что-то тихо позвякивало.

– Посмотри, он ударил меня! – неожиданно выкрикнул мужчина кривляющимся тонким голосом и тут же добавил басом: – В морду бей!

«Он повторяет слова, – заискрилась в мозгу Юрия страшная догадка. – Слова, которые все мы говорили, когда лупили его там, на обочине!»

Незнакомец вышел в неровный круг блекло-оранжевого света, оказавшись под фонарем, и Юрий, округлив глаза, ощутил, как наружу рвется дикий вопль. На мужчине были темные штаны и высокие военные ботинки, верхняя часть тела была обнаженной и отсвечивала жирным блеском. Лицо замотано грязной тряпкой с двумя прорезанными дырами для глаз, и даже на расстоянии нескольких шагов при скудном освещении охваченному паникой Юрию казалось, что он видит его пронзительно-черные зрачки. Крепкими жилистыми руками мужчина держал толстую цепь, на конце которой покачивался отливающий сталью шар.

– Вхерачь ему как следует, – мягко произнес он и, хихикнув, принялся раскручивать шар, рассекая цепью ночной воздух. Выйдя из гипнотического оцепенения, Юрий, истошно заголосив, кинулся обратно к дому.

Он не успел преодолеть и пяти метров, как сочно свистнула цепь и увесистый шар с глухим стуком ударил его под лопатку. Юрию почудилось, что в его спину врезалось бревно-таран. Его колени беспомощно подогнулись, тело обмякло, и, судорожно хватая ртом воздух, он упал.

Перед глазами плясали черные мушки, словно чешуйки пепла, но он все равно сумел разглядеть склонившегося над ним человека. Жуткого человека с замотанным тряпкой лицом.

«Человек ли он вообще?» – подумал Юрий в полуобморочном состоянии.

Человек с тряпкой на лице склонился над ним.

– Браво, – прошептал он, и парня накрыла вязкая тьма.

– По-моему, на улице кто-то кричал, – сказала Татьяна, с озабоченным видом поглядывая в окно. – Кто-нибудь слышал? Или у меня глюки?

– Кто тебя знает, может, и глюки, – хмыкнул Жорж. Сунув в рот мундштук, он глубоко затянулся. – Вдруг Алекс в кальян какой-нибудь дури намешал?

Он выпустил дым, по комнате поплыл терпкий запах бананов и каких-то экзотических ягод.

– Нет, в самом деле, – не успокаивалась девушка, подходя ближе к окну.

– Тебе показалось, – возразила Тамара, потянувшись к бокалу. – Музыка орет так, что ты из динамиков вопли услышала…

– Рома, сделай потише, – попросила Татьяна, и, когда парень убавил громкость, девушка высунулась наружу.

Где-то вдали из сумерек донесся едва различимый стон, который резко оборвался, словно издавшему звук человеку заткнули рот.

Татьяна обернулась, побледнев.

– Ну что? Только не говорите, что ничего не слышали!

Жорж усмехнулся:

– Ну вот, уже и в штанишки надула наша Танюха. Какой-то алкаш в огороде блюет, а ей маньяки с бензопилами мерещатся…

– Я еще не чокнулась! – огрызнулась девушка. Она отошла в сторону, бросив опасливый взгляд на распахнутое окно.

– Не ссыте, у бати карабин есть, – заявил Алекс. – Я знаю, где ключи от сейфа. И патроны всегда наготове, если чо.

Взяв с журнального столика стакан с коктейлем, он осушил его до дна, смахнув с нижней губы несколько янтарных капелек.

– Да и Джон чужого порвет, – добавил парень.

– Ага, Джон, – ядовито усмехнулась Татьяна. – Че-то не слышно твоего Джона. Когда ты последний раз свою собаку видел?

Нахмурившись, Алекс поднялся с дивана и подошел к окну.

Пока он безуспешно подзывал питомца, Анна приблизилась к Татьяне. Она чувствовала, как тревожное состояние сестры передалось ей, разливаясь внутри холодным озером.

– Ты что, правда что-то слышала?

– Там кто-то стонал, – тихо произнесла Татьяна, и выражение ее лица не вызывало сомнений, что она верила в то, что говорит.

– Можем сходить наружу. На разведку, – предложил молчавший до этого момента Игорь. Сунув в рот кусок пиццы, он поднялся с кресла и посмотрел на Алекса. – И это… возьми свою перделку из батиного сейфа.

Алекс с готовностью кивнул и быстро вышел из комнаты.

– Может, это твой дружок нас попугать вздумал? – предположила Анна, глянув на Жоржа. – Как там его… Юра?

– Нет, – решительно отверг эту версию Жорж, покачав головой. – Юрик от собственной тени в штаны гадит, на такое он не способен.

– Позвони ему, – предложила Анна. – Ну?

Жорж насупился. Он уже открыл рот, чтобы ответить, как в комнату заглянул Алекс. В руках молодой человек держал немецкий карабин «Блэйзер Р-93».

– Лучше я сам, – сказал он отрывисто, подсоединяя к оружию магазин. – Вы сидите здесь, а я поищу Джона.

– Как хочешь, – обронил Игорь в спину хозяина дома. Дожевав пиццу, парень выудил из пакета бутылку пива.

Спустя минуту снаружи донесся раздраженный голос Алекса, подзывающий пса.

– Может, домой поедем? – вдруг сказала Татьяна, посмотрев на сестру. – Вызовем такси.

– Эй, эй, – запротестовал Роман, которому такая перспектива пришлась явно не по душе. – Вы чего?! Столько времени готовились к тусовке, и тут нате!

– Мне здесь не нравится, – призналась Татьяна.

– Ну… – неуверенно протянула Анна. – Не знаю даже. Давай подождем Алекса?

– Слышь, Тома, – вдруг заговорил Игорь, испытующе глядя на девушку. – У тебя ведь брательник крутой мэн, если я не ошибаюсь. И связи у него имеются. Ты говорила, его в узких кругах Гротом кличут…

Тамара сделала в воздухе неопределенный жест рукой.

– Двоюродный брательник, – поправила она парня. – Ну, были у него связи, и что? Раньше он в спецназе служил, потом с уголовщиной связался. Тогда и придумал себе погоняло «Грот». Донимал своей опекой, все проверял, с кем я дружу… В последнее время у него конкретно крыша ехала.

– Подумаешь… Все равно, – не отступал Игорь. – Я номер тачки того седого гандона запомнил… Сможешь попросить Грота пробить по своим каналам? Хоть узнаем, из кого мы отбивную на трассе сделали.

Тамара с сомнением взглянула на молодого человека:

– Не знаю. Мы давно не общались. С тех пор, как его поперли из службы, мои родоки с ним поругались.

– Но мобила-то у него осталась?

Тамара слезла с подоконника и поставила пустой бокал на столик.

– Не рано ли кипеш поднимать, Игорек? – спросила она, сверкнув глазами. Было видно, что она не испытывала особого желания звонить родственнику.

– Давай, детка, – присоединился к просьбе приятеля Жорж. – Пускай твой Грот просто узнает, что это за хер с горы.

– Ладно, – сдалась Тамара, доставая из сумочки сотовый. Выбрав из списка искомый номер, она нажала кнопку вызова. После нескольких гудков включился автоответчик, и девушка после секундного замешательства проговорила:

– Руслан, привет, это Тамара. Извини, что не звонила раньше, но нужна твоя помощь, родной. Тут понадобилась кое-какая информация… в общем, есть тут один крендель в Каменске, у него с нашей компанией возникли терки… Крепкий жилистый мужик, весь седой, лет сорок пять или пятьдесят… У него серый «Форд»…

– «Фокус», – подсказал Игорь.

Тамара многозначительно посмотрела на него, и тот торопливо продиктовал регистрационный номер автомобиля. Девушка четко повторила цифры в телефон.

– Не думаю, что он будет мешаться, но все же, – продолжила она. – Заранее спасибо, милый братик. Я тебя люблю. Не обижайся на моих стариков, ладно? Помни, я всегда рада тебя видеть…

Закончив, Тамара вздохнула.

– Не обещаю скорый результат, – сказала она.

– Ну и че теперь? – не выдержал Роман.

– Слышь, Жорж, давай теперь звякнем Юрику, – подал голос Игорь. – Может, это все-таки он снаружи дуркует?

Жорж с неохотой полез за сотовым.

– Не отвечает, – хмуро сказал он после некоторой паузы. – Может, на «беззвучный» поставил?

Хлопнула дверь, и в комнату, не разуваясь, вошел Алекс. Карабин висел за плечом стволом вниз.

– Звал-звал этого обормота, – мрачно произнес он. – И ни хрена не нашел. Куда он мог деться? Батя мне яйца узлом завяжет, если Джон сбежит…

– Может, подкоп сделал? Под забор, – уточнил Игорь.

– Какая-то херня творится, – выругался Алекс. – А? Кто мне скажет, че тут происходит?!

– Эй… – послышался тихий голос Тамары. С выражением всеобъемлющего ужаса она взирала на пол, под ноги Алекса. – Эй, смотрите…

Все повернули головы. Татьяна вскрикнула, зажав рот руками.

На глянцевой поверхности паркетной доски краснел влажный отпечаток кроссовка Алекса.

– Это кровь. Бля буду, – глухим голосом проговорил Игорь, присев на корточки. Осторожно коснулся кончиком мизинца поблескивающего алым следа, приблизил палец к лицу, затем поднял голову на застывшего Алекса.

– У тебя есть фонарь? Нужно все осмотреть снаружи. Может, твой Джон на стекло наступил?

– Нет. Я никуда не пойду! Надо позвонить в милицию! – испуганно заговорила Анна. – Если это кровь, то…

Девушка замерла, не договорив фразу до конца, – в прихожей негромко стукнула дверь.

– Это кто, Джон? – тихо спросил Жорж, напрягшись.

Алекс ничего не ответил, лишь смахнул со лба капли пота и крепче сжал карабин.

– Ты… оставил дверь незапертой? – бледнея, прошептала Татьяна.

Свет в холле был выключен, но было отчетливо слышно, как к комнате кто-то приближался, осторожно переставляя ноги. Молодые люди в панике переглянулись.

– Тяф-тяф, – донесся из коридора чей-то тихий вкрадчивый голос. – Тяф-тяф.

Дрожащими руками Алекс поднял карабин. Отливающий матовым блеском ствол ходил ходуном, словно парень собирался расстреливать влетевшую в дом мошкару.

– Тяф, – прозвучало в третий раз, и в дверном проеме бесшумно возникло странное существо. Голова вошедшего была плотно замотана ветхой тряпкой, фиксируемой на шее толстым ошейником со стальными шипами. Из разлохмаченных прорезей тряпки блестели холодные глаза, от дыр вниз тянулись неуклюже намалеванные «слезы». На незнакомце были камуфляжные штаны и берцы, густо заляпанные чем-то красным. Плечи существа укрывала скомканная пестрая тряпка, также сплошь перепачканная красными пятнами.

– Приве-е-ет, – шепнуло существо и, словно гигантская летучая мышь, распахнуло руки в стороны. Хлюпнуло влажно-розовым, в воздух сорвались алые кляксы.

Алекс продолжал держать карабин, ошеломленно глядя на эту странную тряпку. Странную пятнистую тряпку с неровно обрезанными краями. Словно…

«Джон! – словно отравленной иглой, кольнула мысль. – С него содрали шкуру!..»

Под окровавленной «накидкой» существа ничего не было, и застывшим в оцепенении молодым людям внезапно предстали женские груди с бесстыдно торчащими сосками. Кожа тускло поблескивала, словно покрытая липкой слизью.

– Лови! – завизжало «пугало», внезапно кинув собачью шкуру в лицо Анны, что стояла к нему ближе всех. Этот пронзительный злобный визг, взметнувшаяся в воздух бесформенная шкура-тряпка были сродни выстрелу из стартового пистолета, и звенящая от напряжения тишина взорвалась, будто разбившийся вдребезги графин. В гостиной начался хаос.

Анна истошно завизжала, пятясь назад и срывая с себя мокрую от крови шкуру. Выпученные глаза девушки неестественно белели на ее окровавленном, перекошенном от ужаса лице. Удовлетворенно хрюкнув, «пугало» выхватило из кожаного чехла, притороченного к поясу, громадный молоток и, подскочив к девушке, обрушило его на ее голову. Анна рухнула как подкошенная, обливаясь уже своей кровью и даже не успев понять, что произошло.

– Стреляй! – не своим голосом завопил Игорь, и Алекс, сглотнув распухший ком во рту, судорожно нажал на спусковой крючок. За мгновение до выстрела рука парня дрогнула, и пуля, прожужжав в пяти сантиметрах от головы «пугала», ушла в стену под часами.

Между тем раздался звон разбитого окна, и в комнату влетело что-то темное и продолговатое, тяжело откатившись к комоду.

Алекс всхлипнул и, зажмурившись, выстрелил снова. «Пугало» резко развернуло, словно гротескный волчок. Женщина зашипела, поведя блестящим от жира плечом, на котором показалась кровь. В комнате запахло дымом.

Татьяна, побелев как снег, не отрывала расширенных глаз от разбившего окно предмета. На полу, словно сверток тряпья, лежала голова далматинца, равнодушно таращась в пустоту остекленевшими глазами. Из полуоткрытой пасти дохлой змеей свисал язык.

Кряхтя и сопя, на подоконник взобралось еще одно существо с тряпкой на голове. Тот же ошейник с острыми шипами, те же неровные дыры с торчащими по краям нитками и нарисованными «слезами», те же военные штаны и грубые ботинки. Мускулисто-узловатые руки, сплошь пересеченные выпуклыми жилами, крепко сжимали огромный мясницкий топор с укороченной рукояткой.

– Стреляй! – хрипло заорал Игорь, но нажать на спусковой крючок Алекс не успел – метнувшееся к нему «пугало» женского пола увесистым ударом молотка размозжила ему указательный и средний пальцы. От вспыхнувшей боли у стрелка потемнело в глаза, и он, подвывая, выронил карабин, тряся изувеченной рукой.

Остолбенев от животного страха, Тамара забилась в угол комнаты. Она неосознанно старалась слиться со стеной, стать единым целым с этой шершавой, оббитой натуральным деревом громадиной, лишь бы спрятаться от этого чудовищного кошмара.

Татьяна плюхнулась на пол и, закрыв голову руками, визжала, словно с нее заживо сдирали кожу.

Забравшееся через окно «пугало», лениво поигрывая устрашающего вида топором, спрыгнуло с подоконника, загрохотав военными берцами.

Опомнившись, Роман предпринял попытку вырвать молоток у полуобнаженной женщины в маске, но его пальцы лишь скользнули по липкой коже ее рук. Лихорадочно поискав взглядом, он вцепился в стоявший у телевизора стул, но как только он занес его над головой, в его лицо уже летел молоток, с хрустом раздробив челюсть. Пальцы Романа разжались, стул выпал, и молодой человек медленно осел на колени. Нижняя часть лица съехала в сторону, из скулы, прорвав кожу, торчал осколок кости. Красной лентой хлынула кровь. Второй удар молотка был направлен в голову, и Роман с едва слышным всхлипом повалился на пол.

Алекс в ужасе смотрел на приближающегося монстра с топором. Расплющенные пальцы кровоточили и стремительно немели, потеряв чувствительность, и он попытался поднять карабин правой рукой.

– Давай, – шипело «пугало». Из прорези для рта высунулся извивающийся, как пиявка, язык, он словно дразнил парня. – Давай, дружок… Убей меня.

Трясущейся рукой Алексу все-таки удалось поднять карабин, и незнакомец взмахнул топором. Закаленная сталь звонко чиркнула по стволу, высекая крохотную искру, и «Блэйзер Р-93» стоимостью четыреста тысяч рублей с гулким стуком грохнулся на пол, словно был простой совковой лопатой.

– Гав-гав, – усмехнулось «пугало». Хрипло рявкнув, безумец размахнулся и со всей силы вогнал топор в грудь Алекса. Влажно треснули ребра, из огромной дыры запузырилась черная кровь. На глазах молодого человека появилось выражение недоверчивого удивления. Его обмякшее тело опустилось на пол, как мешок с грязным бельем. «Пугало» уперло грязный ботинок в еще вздымавшуюся грудь Алекса и резким движением вырвало лезвие из разверстой раны.

– Хотите посмотреть, как умирает сердце? – спокойно спросил он, вновь занося оружие мясника над головой.

Со второго удара громадный клинок разрубил сердце и, разделив тело умирающего почти надвое, скрипнул по позвоночнику. Алекс вздрогнул, и, вытянув ноги, затих.

Взревев, «пугало» двумя ударами раскроило кости таза, отделяя ноги от туловища. Наружу, словно громадный слизень, выполз мешок внутренностей, поблескивая бледно-розовым перламутром. Воткнув топор в пол, мужчина схватил за подмышки изувеченную «половину» Алекса и без труда поднял его над собой. Голова парня безвольно опустилась на развороченную грудь, петли кишок, разматываясь зловонной спиралью, грузно шлепнулись на отрубленные ноги.

Шагнув к стене, «пугало» напружинилось и, кряхтя, насадило изувеченный обрубок туловища на исполинские лосиные рога, которые высились над камином.

– Друзья моих врагов – мои враги, – хихикнул безумец, со скрипом потирая руки, облаченные в резиновые перчатки.

Между тем «пугало» с молотком мягко шагнуло к Татьяне. Девушка продолжала пронзительно верещать, съежившись на полу.

– Она? – коротко спросила наполовину обнаженная женщина, и ее подельник отрицательно качнул головой, вырывая топор из пола.

– Ну перестань, милая, – успокаивающе прошептало «пугало», надвигаясь на Татьяну. Парализованная всепоглощающим ужасом, девушка не могла даже двинуться с места. Два удара молотком, и ее обмякшее тело вытянулось на окровавленном полу.

Жорж с Игорем, бледные как тени, затравленно смотрели на расправу. Тамара, очнувшись, маленькими шажочками двигалась к окну, мысленно взывая о помощи.

Заметив девушку, «пугало» с топором оживилось, словно кот при виде жирной мыши.

– Не так быстро, – прокряхтел мужчина. Сграбастав Тамару за густые волосы, он хрястнул ее лицом об мраморный подоконник, после чего небрежно швырнул к стене, словно тряпку. Брызнула кровь, и оглушенная девушка сползла на пол. Однако крепкая рука вновь вцепилась в спутанные волосы Тамары, и, приподняв ее, впечатала разбитым лицом в стену.

– Точка, точка, запятая, – хихикнуло «пугало», начиная водить лицом бессознательной девушки по стене. Намалевав таким образом огромный «смайлик» кровью, «пугало» разжало пальцы, и Тамара сползла на пол.

– Вышла рожица кривая, – подытожил мужчина. Он повернулся к ноутбуку на журнальном столике, бросив взгляд на усилитель с динамиками, из которых продолжала толчками выплевываться однообразная дискотечная долбежка.

– Никакого вкуса у современной молодежи, – заметил он и сокрушительным ударом топора перерубил ноутбук на части. В сторону отлетела пара кнопок от клавиатуры, экран погас, и музыка оборвалась. Однако «пугало» не успокоилось и, орудуя топором, развалило сам столик с такой легкостью, словно он был из пенопласта. Звеня, по полу покатились бутылки, стаканы, остывшие куски пиццы вперемешку со скомканными салфетками.

– Эй. Помогите мне встать, – прошептала Анна. Она очнулась, с трудом поднялась на четвереньках и теперь медленно ползла по полу, покачиваясь от слабости. Из глубокого разлома в голове извилистой лентой стекала кровь, намочив спину и орошая липким дождем пол. Ее густые золотистые волосы стали похожи на грязную мочалку, которой пытались оттереть ржавчину. – Помогите.

Девушка была тяжело ранена, но едва ли осознавала это, ей казалось, что она просто неудачно стукнулась головой. Она испытывала сильное головокружение и тошноту, перед глазами все растекалось в причудливые узоры, губы мелко тряслись.

– Привет, киса, – ухмыльнулось «пугало» с топором. Он медленно приблизился к умирающей и прижал ботинком голову Анны к полу.

– Не надо, – шепнула девушка.

– Я тебе покажу фокус, киса, – мягко сказал мужчина, и, взглянув на оцепенелых от ужаса парней, спросил как ни в чем не бывало:

– Как ее зовут? Ну, быстро!

– А… Аня, – разлепил губы Игорь, затравленно глядя на убийцу.

– Хорошее имя, – цокнул языком мужчина. Взмахнув топором, он с уханьем опустил его на шею девушки. Раздался звук треснувшего карандаша, голова отделилась от тела. Скрюченные пальцы Анны нервно заскребли пол.

«Пугало» быстро намотало на кулак слипшиеся от крови волосы, с торжественным видом подняв голову вверх. Из огрызка перерубленного позвонка на пол забарабанила кровь.

– Аня! – позвал мужчина.

Перемазанные кровью веки поднялись. Голова вяло моргнула, и «пугало» хрюкнуло, явно довольное произведенным эффектом.

– Аня! – снова произнес он.

Голова моргнула. Отвисла челюсть, выпуская наружу влажный язык, с которого капнула слюна. Глаза девушки быстро тускнели, губы приобрели синеватый оттенок.

– Аня, – вкрадчиво сказал мужчина, но глаза больше не реагировали, они глядели на убийцу остекленевшим взглядом.

Вздохнув, «пугало» швырнуло голову в угол, словно баскетбольный мяч. С гулким стуком отскочив от стены, она упала на кресло, слепо уставившись в потолок.

– Слабенькая, – подытожил он. – Пока что рекорд остается непобитым – пять морганий.

Довольно хмыкнув, «пугало» развернулось к оставшимся молодым людям. Переводя колючий взгляд с Жоржа на Игоря, безумец неожиданно поинтересовался мягким и даже сочувственным тоном:

– Ну что, малыши? Как вечеринка? Удалась?

– Послушайте, не надо, – выдавил Жорж, с трудом сдерживая тошноту. – Мы… Виноваты.

Весь этот кровавый кошмар пролетел как фантомный вихрь, заняв от силы полминуты, и ошарашенный мозг молодого человека едва-едва успевал фиксировать жуткие подробности столь внезапной и безжалостной резни. Рома, Алекс… Сестры-двойняшки… черт, да ведь их убили. Только что убили, перемололи, как в мясорубке! И самое дикое, что, похоже, он узнал этого психопата в маске и теперь был готов обделаться, совершенно потеряв рассудок от ужаса.

Тяжело дыша, рядом с мужчиной встала его напарница. Из раненого плеча лениво струилась кровь, но, казалось, она даже не замечала раны.

– Не надо, – повторил Жорж бескровными губами, и мужчина, взвизгнув, двинул обухом топора в лоб парню. Тот отлетел в шкаф-купе, и топор взметнулся снова. Жорж пытался прикрыть голову руками, но все было бесполезно. Тяжелый клинок, залитый кровью, плашмя обрушился на затылок молодого человека, и тот, закатив глаза, потерял сознание.

Игорь остался один. Его лихорадочный взгляд метался в поисках если не выхода (он был практически зажат в угол этими двумя психопатами в масках), то хоть какого-то подобия оружия. Наконец его взор впился в продолговатую статуэтку из бронзы, стоящую на комоде у шкафа. Фигура представляла собой футболиста, гордо опирающегося ногой на мяч.

– Не подходи, – прохрипел Игорь, хватая бронзовую скульптуру. Она была тяжелой и холодила ладонь.

Переглянувшись, «пугала» тихо засмеялись, и парень неосознанно отметил, что даже смех у этих психов был одинаковым – хрипловато-издевательским. Будто все происходящее воспринималось маньяками как презабавная игра.

Внезапно мужчина, зашипев, развернулся и с силой метнул топор в другой конец комнаты. С пугающим треском расколов пришпиленную к стене фотографию, топор глубоко впился в деревянную обшивку. Зазвенели осколки стекла, и Игорь завороженно смотрел на рассеченные половинки рамки. Он помнил эту фотографию, и даже сегодня, еще днем, на секунду задержался возле нее, скользнув равнодушным взглядом. На ней был изображен Алекс с Джоном на руках, далматинец тогда был еще совсем маленьким и неуклюжим щенком… А теперь верхняя часть Алекса висит на рогах, сочась кровью, словно освежеванная туша!

– Давай, дятел, – шепнуло «пугало», сжимая пальцы в кулаки. – Я без оружия. Сколько раз ты моргнешь, когда я оторву твою безмозглую башку?

Закричав, Игорь бросился вперед, но его рука, сжимающая статуэтку, была молниеносно перехвачена, а кисть резко заломлена в суставе.

– Давай, дятел, – жарким шепотом повторил безумец. Ледяные глаза мерцали испепеляющей яростью, из разлохмаченной прорези для рта вновь высунулся язык, обметанный желтым налетом.

Игорь попытался схватить нападающего за горло, но толстые пальцы парня лишь бестолково елозили по осклизло-клейкой массе, которой было вымазано все тело этого полуголого сумасшедшего.

В следующую секунду Игоря с невероятной силой отбросили в шкаф, коротко хрустнуло огромное, во весь рост зеркало, после чего «пугало» вцепилось ему в шею.

– Сожру… тебя… живьем, – процедил мужчина, приближая к нему свою «плачущую» маску. От грязной, засаленной тряпки нестерпимо несло плесенью. – Сделаю из тебя бутерброд. Намажу твои мозги на хлеб, а сверху положу печень, мальчик.

– Не… надо, – прохрипел Игорь. От нехватки кислорода его крупное лицо покрылось багровыми пятнами.

Злобно хихикнув, «пугало» ударило его лбом в лицо. В носоглотке хлюпнуло что-то теплое и соленое, перед затуманенными глазами все поплыло, ноги обмякли, и Игорь погрузился в спасительную темноту.

Расстегнув ошейник, Малышев снял с себя маску и облегченно вздохнул.

– Представление удалось, – лучезарно улыбнулся он. Наклонился, подняв с пола выроненную Игорем скульптуру футболиста, придирчиво оглядел ее со всех сторон, словно ювелир драгоценный камень.

– По крайней мере, он пытался защищаться, – резюмировал Сергей. Взглянув на лежащее тело Игоря, он наклонился, принявшись расстегивать ширинку на джинсах парня.

– Не надо, – покачала головой Мария. Она тоже размотала тряпку и теперь с озабоченным видом разглядывала плечо, из которого все еще продолжала струиться кровь.

– Ты против? – спросил Малышев, не глядя на любовницу. – А мне кажется, с этим «Марадоной» в жопе наш дружок смотрелся бы куда привлекательней.

– Не надо, – устало повторила Мария. – Не сейчас.

Метнув на нее короткий взгляд, Сергей швырнул статуэтку в угол.

– Царапина, – бросил он, глянув на рану любовницы. Она взяла его за локоть, и милиционер, помедлив, прильнул к женщине. Его жесткие пальцы сжали ее сосок, и с губ Марии сорвался глубокий вздох.

– Хочу тебя трахнуть, – хрипло сказал Сергей, грубо тиская ее грудь. Сосок мгновенно затвердел, и он больно ущипнул женщину. – Прямо здесь. Среди трупов, еще дымящихся от горячей крови. Самый лучший оргазм – когда вокруг запах дыма и еще несвернувшейся крови.

– Нет, – прошептала Мария, неохотно отстраняясь. – Нужно прибраться. Вопли могли услышать, ты зря разбил ноутбук. Уж лучше бы орала музыка.

– Все нормально, – спокойно отозвался Сергей. Он обвел взором залитую кровью комнату. Задержал взгляд на верхней половине тела Алекса, насаженной на рога. Глаза разрубленного надвое парня начали затягиваться молочной пленкой, из разлохмаченной плоти виднелись осколки костей, с которых непрерывно капала кровь. У стены под рогами уже багровело целое озеро.

– Подгони машину к воротам и приготовь смеси, – снова заговорил он. – А я займусь нашими клиентами. И еще. Заткни свою дырку. Я имею в виду ссадину. В этом свинарнике от нас не должно ничего остаться, – добавил он, и Мария криво усмехнулась, зажав рану салфетками.

Вскоре она вышла, а Сергей, шагнув к стене, вырвал застрявший в древесине топор и сунул его за пояс. После этого он принялся по очереди выволакивать бесчувственные тела наружу. В итоге в комнате остались лишь трупы Алекса, Романа и сестер.

Через какое-то время у ворот коттеджа, мерно пофыркивая двигателем, остановился подержанный мини-автобус УАЗ, в простонародье именуемый «буханка». Открыв задние двери, Малышев с ухмылкой посмотрел на связанного Юрия, который все еще был в отключке.

Хлопнула дверь, из автомобиля вышла Мария. На ней была вязаная кофта и чистые джинсы, в руках женщина держала две бутылки с торчащими из горлышек фитилями.

– Вколи этим сусликам по пол-ампулы, – велел Сергей, указывая на тела молодых людей в траве. – Этого должно хватить на несколько часов.

С этими словами он открыл кожаный подсумок на правом бедре, вытаскивая шприц и крошечную упаковку ампул.

Мария поставила бутылки с зажигательной смесью на гравий, забирая у милиционера транквилизаторы. Пока женщина делала уколы, Сергей достал с пассажирского сиденья пакет со сменным бельем и начал быстро переодеваться.

Когда все было готово, он вынул из кармана зажигалку и, взяв коктейли Молотова, направился в дом.

Мария осталась ждать его, вдыхая ночной воздух. Болезненно ныло задетое плечо, но она привыкла не обращать внимания на боль. Сергей научил ее. И сейчас женщина чувствовала себя прекрасно. Она слышала, как в доме раздался глухой хлопок, и спустя долю секунды разбитое окно озарилось ослепительным заревом. Казалось, внутри двухэтажного особняка взорвались баллоны с пропаном. Пламя, яростно пожирая древесину, выползло наружу, быстро распространившись по всей стене вплоть до крыши.

Из дома вышел Малышев, торопливо шагая к «буханке».

– Вперед, – скомандовал он, усаживаясь на водительское сиденье.

Мария вынула из бардачка фляжку с коньяком, отвинтила крышку.

– Собачку жалко, – призналась она, сделав глоток.

– Жалко, – согласился с ней Сергей, и они весело рассмеялись.

УАЗ выехал на трассу, и, набрав скорость, заскользил по пустынной трассе, взрыхляя ночные сумерки кинжальным светом фар.