Глава 6
Вожак был суров и равнодушен. На его жестком лице не отражалась ни одна из тех страстей, что сейчас бушевали у него внутри. Он предвкушал. Он ликовал. Он хотел убивать! Как посмел этот жалкий тощий придурок ТАК с ним разговаривать?! Да кто он такой?! Ничтожество! Жалкое ничтожество!
Нанять Братство обошлось в кругленькую сумму. Не такую уж серьезную, чтобы стоило о ней говорить, но… приличную. Крестьянин и за всю жизнь столько не заработает! Даже горожанин – и тот не сможет. Но деньги есть, и есть еще кое-что дороже денег. Репутация! Стоит ее потерять, и ты уже никто. И ты уже со дня на день ждешь, что некто, думающий о том, как стать Вожаком, решит, что время настало! Главный зверь в Стае ослабел, и пора его подвинуть!
И начнется хаос. Начнется то, через что Вожак уже проходил и чего он никак не может допустить. В последний раз (дай Создатель – последний!) он едва выжил. Если бы не залаяла дворовая собака, ценой своей жизни спасшая его, Вожака, жизнь, ему бы отрубили руки и ноги, его голова моргала бы, поднятая за волосы! Маги-лекари говорят, что, когда отрубают голову, она живет еще минут пять. Соображает. Чувствует боль. Вожак верил в это, потому что, когда он поднял отрубленную голову главного заговорщика за спутанные, залепленные кровью волосы, она дважды моргнула. А еще – скосила глаза на Вожака, когда он произносил приличествующую моменту речь, обращаясь к своим подчиненным. Вероятно, тяжко понимать, что для тебя все конечно, что ты уже не можешь ничего сделать. Совсем ничего!
А Вожак мог. И делал. И вот сейчас, когда он глядел на площадку Арены, в груди его клокотала ярость пополам со счастьем – вот оно! Сейчас! Сейчас все свершится!
Он сам разработал план устранения Дегера. Это ему стоило бо́льших денег, чем если бы он просто отдал заказ и забыл о нем. Но не в деньгах, не в деньгах дело! Хотя… и в них тоже. Уметь извлекать прибыль из чего угодно, даже из смерти, – это признак умного человека. Настоящего Вожака!
Интересно, какая будет прибыль? Пятьдесят тысяч золотых в векселях имперского банка – это вам не три серебряных империала, которые трясущейся рукой ставит башмачник из южного квартала! Это – Настоящая Игра! Да, Саголь может обозлиться, но разве он, Вожак, поступал против правил? Ему позволили сделать ставку, как и всем, и он ее делает! А то, что сумма так огромна, – да мало ли кто сколько ставит? Приняли ставки? Так извольте платить!
На всякий случай все-таки пришлось разбить сумму на десять частей – по пять тысяч ставка. Нанять специальных людей, которые это сделают, – стряпчий поработал, молодец, крючкотвор! Так что Вожак вроде бы и ни при чем.
Попробуй докажи обратное! Он для виду поставил сто золотых на проигрыш Дегера – иначе было бы просто глупо: пришел в Арену и не делаешь ставки! Еще по полсотни поставил от имени своих телохранителей, трех туповатых, но очень сильных, ловких и, главное, преданных парней. Ну вот пускай и думает – кто это там ставил по пять тысяч?! Ставки сделаны не в этот день – ведь всем известно, что можно ставить и за день-два до поединка!
Нет, все сделано по уму, не подкопаешься. Подозревать можно – доказать нельзя. Случись разборка с Саголем, нужно стоять на своем: «Ничего не знаю! Ничего не делал!»
А лихо все-таки Саголь попался! Нельзя принимать такие крупные ставки! Это тебе не трактирные соревнования, это настоящая Игра! Тут или господин – или рухнешь в рабы!
Прозвучал сигнал, и Вожак сосредоточился на происходящем там, на площадке. Бойцов Саголь выставил самых лучших, это уж наверняка. Но все-таки они ни в какое сравнение не шли с Братьями. Профессиональными убийцами, с детства тренирующимися в искусстве лишения людей самого дорогого, что у них есть, – жизни.
Подумалось: а кто они? Под этими масками могут быть те, на кого никогда бы и не подумал – башмачник или зеленщик, торговец лошадьми или лавочник, продающий сладкие пирожные. Днем он обычный человек, ночью – неуловимый жестокий убийца, способный на любые зверства, если ему прикажет Братство. Дети, женщины, старики – кто угодно может быть целью этих убийц. Они живут только для того, чтобы убивать. Их не остановить – погибнут эти, Братство пошлет других. Но цель будет достигнута! Потому что это даже не сделка. Это – религия! Заказ должен быть выполнен, несмотря ни на что! Даже если погибнут все Братья здешнего Братства. Пока жив хотя бы один Брат, он будет преследовать жертву до тех пор, пока не убьет или пока не умрет сам.
По крайней мере, так ему объяснил тот, кто принимал заказ на убийство, когда Вожак спросил, сможет ли Братство победить человека, голыми руками убившего стражника в полном боевом облачении. Вожаку тогда показалось, что этот Брат, лица которого Вожак так и не увидел, едва не рассмеялся, когда заказчик усомнился в том, что Братья смогут убить «клиента».
И все равно в душе Вожака тихо ворочались сомнения, прокравшиеся в его мозг, как крысы в темный амбар. Правильно ли он сделал? Может, стоило плюнуть на все и пусть эти два придурка живут своей жизнью?
Авторитет? Да никто не посмеет посягнуть на его авторитет. А кто попробует – пожалеет!
Опасность! Вожак, как опытный, видавший виды зверь, чуял исходящую от Дегера опасность. Так опасен камень, падающий со скалы. Так опасна молния, бьющая с небес. И что с ними можно поделать? Как спастись? Разве что постараться укрыться. Разве можно драться с молнией или падающей горой? Неспокойно на душе, ох как неспокойно!
Трое бойцов Арены шли впереди – один в центре, двое по бокам, охватывая беловолосого полукольцом.
Двое в масках двигались медленно и лениво, как объевшиеся сытным обедом кошки. Движения плавные, эти двое не шли – они перетекали, как расплавленный металл из тигеля в форму. И горе тому, кто окажется на пути раскаленного потока! Сожжет! Искалечит! Убьет!
Явно эти двое не хотели мешать трем «соратникам» пытаться убить Дегера. Убьют – им, Братьям, меньше работы. Покалечат – опять же меньше работы. Пусть позабавятся! Пока живы. А в том, что жить им осталось недолго, Братья не сомневались.
Так оно и вышло. Трое бойцов, кожа которых блестела от масла и пота, одновременно напали на стоявшего в расслабленной позе противника. Как так случилось, что через несколько секунд все трое лежали на песке, держась за распоротые глотки, не смог понять никто. Даже Братья, внимательно следившие за каждым движением жертвы. Только что трое здоровяков стояли, взметая вверх кривые, блестевшие на солнце ножи, а через несколько секунд уже валяются на земле, дергаясь и хрипя булькающим горлом. Дегер же возвышается над ними – в каждой руке у него по ножу. Свой нож и нож, каким-то образом отобранный у одного из бойцов. И с обоих капает кровь.
А еще Вожака поразило лицо Дегера. Оно было спокойным, но каким-то грустным, будто он горько сожалел о тех, кто сейчас хотел его убить и кого он безжалостно отправил в Преисподнюю за получением нового воплощения. Странный и потому страшный человек!
Братья подходили осторожно и тоже попытались обойти противника с двух сторон. Это правильно – так они не мешают друг другу, и противник не может сосредоточиться, ожидая нападения с разных сторон. Любой человек в такой ситуации занервничает и, как следствие, потеряет контроль за ситуацией. Любой, но не Дегер.
Он не переводил взгляда с одного врага на другого. Он просто стоял и смотрел в пространство и будто бы скучал, ожидая, когда эти двое все-таки решатся на действия и дадут ему возможность закончить наскучившее представление. На его лице так и читалось: «Ну сколько еще я буду вас ждать?! Вы где ходите?! А ну, за дело, а то я устал вас дожидаться!»
И Вожак едва не ахнул! Эти, что в масках, вдруг раздвоились! Их стало четверо! А потом восемь! Шестнадцать! Фигуры в масках забегали, закружились в безумном танце и буквально через секунду Вожак уже не знал – где настоящие бойцы, а где фантомы, созданные одним из бойцов. А может, и обоими сразу – создание иллюзий не такое уж простое дело, как можно подумать. Магической энергии уходит – целый воз и еще маленькая тележка! Так чисто, так умело создать аж шестнадцать фантомов – такой результат можно получить только при колдовстве магистра магии!
Впрочем, тут же вспомнил Вожак, у Братства совсем другое понимание того, кто является магистром, а кто – нет. Маги Братства всю свою силу пускают на боевые искусства, и они добились ошеломительных успехов. Не зря нынешний император ищет, но так и не может найти членов этой страшной гильдии. Умеют скрываться проклятые убийцы!
Блеснули ножи, одновременно вскинувшиеся над всеми шестнадцатью убийцами, и тут же из толпы выпали двое – один держался руками за горло, сквозь его пальцы брызгала кровь, второй ни за что не держался. Он просто упал на спину, а из его левой глазницы торчал нож, вошедший туда до самой рукояти. Острие же высовывалось из затылка и, когда мертвец упал, вонзилось в песок площадки, пришпиливая покойника к политой кровью и слезами Арене. Фантомы исчезли.
Зал молчал секунд десять, а затем поднялся такой шум, что Вожак мгновенно оглох. В ушах звенело, а перед глазами вертелись огненные круги. Вожак никак не мог осознать и принять тот факт, что только что он потерял огромную сумму денег. Такую огромную, что какой-нибудь горожанин упал бы в обморок, случись ему потерять даже малую часть этих денег.
А в это время Саголь радостно хохотал, глядя на бледное, окаменевшее лицо Вожака в первом ряду амфитеатра.
* * *
– Сорок империалов! – радостно воскликнул Юсас, потрясая перед лицом Дегера тяжелым мешочком с позвякивающими в нем монетами. – И это только с площадки насобирал! А еще – золото! Один к десяти! Тридцать золотых! Мы богаты, Дег!
– И вот еще ваша плата, – усмехнулся Саголь, неслышно подойдя сзади. – Вот здесь коснись в знак того, что ты получил свою плату. А то вдруг потом в суд меня затаскаешь!
Саголь широко улыбнулся, и Юсас подхватил его улыбку, расплылся во весь свой широкий рот. Но уже через несколько секунд Саголь снова стал серьезным и предложил:
– Хотите еще бой? Десять золотых.
– С кем? – насторожился Юсас.
– Боец в полном вооружении. С мечом, щитом.
– Один?
– Ну как я могу оскорблять такого сильного бойца жалким одним бойцом? Три! Три бойца!
– За каждого по десять золотых. Итого – тридцать! – отрезал Юсас, сделавшийся важным и напыщенным, как петух, вышедший из курятника после усиленного топтания многочисленных жен.
– Хорошо! Тридцать, – легко согласился Саголь, и Юсас вдруг подумал, что, вероятно, можно было потребовать и по двадцать золотых. Похоже, хозяин Арены его, мягко говоря, надул. А еще он подумал о том, что не договорился с Дегером. А вдруг тот скажет, что не будет биться? И что тогда делать?
– Я должен переговорить с Дегером! – заторопился Юсас, глядя на друга, расслабленно сидящего на скамье возле стены. Лицо Дегера, как всегда, было расслабленным и умиротворенным, будто не он только недавно вышел из вихря смертоносной стали.
Сиголь кивнул, и Юсас бросился к товарищу, молясь про себя, чтобы тот не отказался от боя. Когда еще выпадет такая возможность заработать? Но и подвергать его опасности – тоже глупо. А вдруг он все-таки проиграет?
– Дег! Дег! – выдохнул в ухо другу Юсас. – Саголь предлагает еще один бой! Против трех бойцов в броне и с мечами! И ты с мечом! Сможешь? Ты когда-нибудь дрался с мечом в руках?
Дегер помолчал, глядя в глаза Юсасу, и помотал головой:
– Я не помню. Мне кажется, нет. Но это не важно. Я не против боя, но мне нужно поесть. Много поесть! И два часа отдыха. Иначе не смогу. И вот еще что – оружие я должен выбрать сам.
Юсас кивнул и галопом побежал к Саголю, который с усмешкой наблюдал за переговорами агента с бойцом. Выслушал Юсаса, кивнул и отдал распоряжения человеку, стоящему позади, то ли секретарю, то ли слуге. Тот поклонился, не говоря ни слова, и пошел на выход. Наверное, к распорядителю боев, как понял Юсас. И верно – через минуту он услышал зычный голос герольда, возвещающего о программе следующих боев. А еще через десять минут они с Дегером сидели за длинным деревянным столом и уписывали из глиняных чашек щедро сдобренную маслом кашу, заедая ее ломтями свежего пшеничного хлеба. Каши было много – на столе стояла здоровенная кастрюля, и Юсас трижды подкладывал из нее в чашку Дегеру, поглощавшему еду так, будто не ел уже не меньше недели. Заметив взгляд Юсаса, Дегер вдруг широко улыбнулся:
– Если я быстро двигаюсь, и вообще – много двигаюсь, то есть хочу просто ужасно. Не знаю почему, но только знаю – это правильно. Чтобы быть сильным и быстро двигаться, мне надо много есть. Иначе могу просто заснуть.
– Неужели ты все-таки совсем ничего не помнишь из своей жизни? – снова не выдержал Юсас. – Ну хоть что-то помнишь?! Хоть что-то?!
– Я тебе уже говорил, – пожал плечами Дегер. – Зачем спрашивать одно и то же? Если я что-то узнаю, вспомню – обязательно тебе расскажу! Обязательно!
Юсас замолчал, задумчиво глядя в потолок. Дегер же продолжал насыщаться. И вдруг Юсас неожиданно для себя спросил:
– Дег… скажи… вот ты согласился участвовать в боях – зачем? Ведь тебе ничего не нужно – кроме как поесть, поспать! Ты ничего не боишься, ты не хочешь стать богатым и знаменитым – почему ты согласился?
Дегер задумчиво посмотрел на Юсаса и даже на время перестал жевать. Замер, будто прислушиваясь к тому, что творилось в его голове. Потом медленно, выбирая слова, ответил:
– Ты знаешь… когда я вышел на площадку, у меня появилось странное ощущение. Мне показалось, что это со мной когда-то уже было. Что я стоял вот так, в кругу, и вокруг были зрители. И они так же кричали, шумели… только вот деньги не бросали. А в остальном – все так, как и положено. И когда я соглашался… вначале – ради тебя. Я знал, как ты хочешь выбраться из низов. Понимал, как тебе это важно. А потом вдруг понял – не только ради этого. Еще – это ПРАВИЛЬНО. Понимаешь? Нет? Да я сам не понимаю. Так что… В общем, я знаю, что должен это делать. Должен! Я будто бы для этого и рожден. Вот так, братец…
– Как ты меня назвал? – Юсас вздрогнул, закусил губу. Потом подсел к Дегеру поближе и прижался головой к его плечу. Плечо пахло потом, кровью, а еще кашей, в которой густо торчали аппетитные кусочки мяса. Саголь хорошо кормил своих бойцов. Без изысков, но хорошо.
– Как я всегда хотел, чтобы у меня был старший брат! – голос Юсоса сорвался. – Чтобы защищал меня! Чтобы заботился обо мне! А я – о нем! Чтобы была семья! А может, ты и есть мой брат? А что – мамка родила, да и забыла, что тебя родила! Она такая сволочь была… ну такая сволочь! Гуляла!
– Нельзя так о матери! – голос Дегера был сердитым и жестким. – Какая бы она ни была – она мать! Ты – частичка ее! И я знаю, что так говорить о матери НЕЛЬЗЯ! Больше так не говори, ладно? Я расстраиваюсь. И сержусь.
– Не сердись… – Юсас кусал губы, чтобы не расплакаться. – Она все время пила. И жевала наркоту. А если не жевала и не пила, то валялась в отключке. А если не валялась… то добывала деньги на вино и наркоту. Не хочу о ней! Вообще – не хочу! Ты мой брат! Теперь я точно знаю – брат! Отцы у нас разные, а мать одна! Вот! Потому Создатель нас и свел! Чтобы мы нашли друг друга! И вот что – давай мы больше не будем заниматься боями? Ну ее к демонам, эту Арену? Заберем наши деньги и уйдем! В столицу уйдем! Купим там дом, лавку купим! Будем чем-нибудь торговать! У нас теперь много денег! Очень много! Нам хватит! Проживем! Давай?
– Я подумаю, – Дегер как-то по-детски, ясно, светло улыбнулся, и у Юсаса защемило сердце от тревоги и жалости. – Этот бой проведем и подумаем вместе. Почему бы и нет? Уйти в столицу… мне эта идея нравится. Только немножко еще побудем здесь, ладно?
– Ладно… – Юсас вздохнул, потом отпрянул от Дегера и заглянул ему в лицо. – Скажи, а ты уверен, что сможешь? Ну… с мечом? Если ты его никогда в руках не держал?!
– Я же тебе сказал, – поморщился Дегер. – Это не важно! Ты пойми, искусство владения мечом важно тогда, когда противники почти равны. А если один из них быстрее и сильнее другого? Настолько быстрее и сильнее, что, как бы они ни владели искусством мечного боя, все равно не смогут его победить! Я тебе вот что скажу, братец… делай ставки на меня как можно быстрее и на возможно большие суммы. Знаешь почему?
– Почему? – с любопытством спросил Юсас, уже догадывающийся, о чем пойдет речь.
– Потому что скоро никто не будет ставить против меня! – Дегер посмотрел на Юсаса и подмигнул. – В этом городе! Еще три-четыре боя, и люди все поймут.
– И мы тогда уйдем, да? В столицу! – задохнулся от восторга Юсас. – Так чего нам ждать? Вот закончишь с мечниками, и уйдем!
– Давай я вначале поем, потом закончу с мечниками, а уж потом подумаем, ладно? – Дегер заработал ложкой, а Юсас, уже наевшийся и довольный, встал и отправился в угол, на широкий топчан – отдыхать! У него было такое ощущение, будто это не Дегер скакал по площадке, а он, Юсас. Болели мышцы, болели жилы, тряслись руки и ноги – так он напрягался и так переволновался. Ему нужно было успокоиться, иначе голова просто лопнет от давления мыслей и бурлящей крови. Но стоило закрыть глаза, и пришла мысль: «Я не сделал ставку! О демоны! Я не сделал ставку!» И Юсас, будто его пинком сбросили с лавки, вскочил и помчался в кассу.
Трибуны гудели… И пахли. Пахли дымом курений – никто не запрещал курить наркотики. Пахли съестным – везде по проходам между рядами пробегали ушлые разносчики пирогов, пирожных, жареного мяса и рыбы. Покачиваясь под тяжестью бочонков и бурдюков, ходили пивники и винники, в глиняные, медные и серебряные кружки разливавшие пенящуюся красную, золотистую и розовую жидкость.
Цены на питье были разными, даже то, в какую посуду наливали это самое пиво либо вино, – зависело от цены напитка. Само собой, пить из серебряных кружек было гораздо дороже, чем из простых деревянных или глиняных. Даже маленьким детям известно, что серебро благословенный металл, который убивает лихорадку и другие болезни. Те, кто ест и пьет на серебре, болеют гораздо меньше. Ну а раз серебро дорогое и гонит демонов болезни, то и попить из него стоит дороже. Трудно представить – сколько серебряных империалов надо потратить, чтобы сделать хотя бы одну кружку из серебра!
Люди ели, пили, обсуждали поединки, смеялись, ругались… даже дрались – но таких сразу же выводили из Арены прочь. Драться можно только на площадке для боя. Все остальное запрещено.
Юсас поставил все деньги, что у него были. И поразился тому, что никто в кассе этим удивлен не был. Ставки в несколько десятков золотых конечно же событие не частое, но и не такое уж редкое. Юсас не знал, что сегодня были утеряны и выиграны целые состояния. Такие, какие ему и не снились.
А вот Вожак в это самое время пребывал не в грустном настроении, а в самом что ни на есть яростном. Ему хотелось убивать, в первую очередь убить кого-то из руководства Братства. А может, даже всех Братьев – сверху и донизу. Это по их милости он потерял огромную сумму денег, на которые обычный человек мог бы безбедно жить до самой своей смерти да еще и оставить приличную сумму детям и внукам.
А еще мучила мысль о том, что хозяин Арены сейчас смеется – злорадно и весело. Да еще и показывая на разоренного Вожака своим холеным пальцем с вечно чистыми, отполированными ногтями! Проклятый модник, столичная штучка! Тварь! Тварь!
Саголь и правда смеялся. Он стоял возле маленького узкого окна напротив того места, где сидел Вожак, и с трудом удерживал себя, чтобы не пойти и не поинтересоваться успехами своего дорогого друга. Не потерял ли он чего-нибудь?! Неужели проигрался?! Неужели ввалил в ставки такую сумму, что другой горожанин, потеряв эдакое богатство, сразу повесился бы?!
Очень, очень хочется поглумиться над незадачливым жуликом. Но не стоит того. Денег заработать так не получится, а злить зверя, да еще и раненого, не стоит. Пусть живет так, как может. Больше сюда не сунется!
Два часа ожидания пролетели быстро. Человек всю жизнь чего-то ждет. И всегда готов ждать, но… только в том случае, если будет гарантированный результат.
Результат был. Когда герольд возвестил о продолжении поединков, зрители уже наелись, напились и в большинстве своем уселись на прежние места. После хорошего, плотного обеда и трех кружек пива – так хорошо поглядеть на кровь, на смерть. Способствует хорошему пищеварению!
Когда Юсас озвучил требование Дегера, хозяин Арены был готов к чему-то такому. Ну в самом деле – должен ведь боец выбрать себе оружие! Оружие по руке, по росту – как и положено настоящему бойцу. Так что Дегер легко был допущен к святая святых, к арсеналу Арены.
Впрочем, ничего особенного собой этот самый арсенал и не представлял. Длиннющая сухая комната, уставленная стойками, в которых стояли и лежали десятки орудий убийства всех возможных форм и расцветок. Чего тут только не было! И мечи – тонкие и толстые, широкие и узкие, прямые и кривые – даже двухлезвийные! Как можно такими дурацкими двухлезвийными драться – непонятно. Для мечей отдельный угол, где они стояли, начиная от самых коротких, с локоть длиной, похожих на большие ножи, и до мечей в рост человека – волнистых, с гардой, походящей на прикрепленные к клинку короткие кинжалы.
Юсас с интересом смотрел, как Дегер обходит ряды мечей, – может, он что-то вспомнит? Ну – вот увидит мечи, щелкнет в мозгу, вспомнит все и заявит: «Я сын императора! Друг мой Юсас, едем к моему отцу! Он тебя вознаградит». Эх и здорово было бы! Как в сказке! М-да… только в сказке.
Дегер внимательно осмотрел клинки, сразу же шагнул туда, где стояли огромные двуручные мечи, и уцепился за один, едва не достающий рукоятью ему до кадыка. Простой меч, без всяких изысков – длинная рукоять, обмотанная кожей, простая крестообразная гарда, длинный клинок, который нельзя отточить до бритвенной остроты. По одной простой причине нельзя – он слишком толстый. Таким мечом хорошо бить с коня, поднял его, пыхтя и пованивая от натуги, и опускай на шлем врага. Или на плечо. Прорубить не прорубит, но врежет – будто ломом. Тут главное – сила. Такими железяками не фехтуют, как какими-нибудь дуэльными пырялками. Такой меч еще не всякий и подымет!
Прикинув на вес и пару раз со свистом разрубив воздух (Юсас на всякий случай отодвинулся подальше), Дегер с довольной усмешкой кивнул и направился вон из арсенала, даже не посмотрев на хозяина оружия. Юсас же торопливо поблагодарил Саголя и побежал следом за другом.
Саголь посмотрел вслед странной парочке и недовольно помотал головой: честно сказать, ему не был интересен этот боец. Совсем. Дегер на самом деле великий воин, уж что-что, а это Саголь понимал. И что от этого толку? Если бы Дегер был рабом – ему можно было бы приказать проиграть. И на этом заработать огромные деньги. А так – Дегер все время выигрывает, раз за разом, раз за разом! Поэтому скоро перестанут ставить против него. Игра умрет! Месяца три-четыре, может быть, даже полгода будет интерес. Будут приезжать бойцы из других городов. Будут выходить против Дегера чемпионы всех возрастов и размеров. И он всех побьет. И не останется никого, кто мог бы его побить. И что тогда? Он станет неинтересен. Интриги не будет. Игры. И главное в этом, и самое плохое, – Дегер не согласится проиграть ни за какие деньги. Наверное.
Саголь задумался: а может, все-таки согласится? Договориться с Юсасом и… Ну да, не в смертельных поединках. В поединках без оружия, на кулаках – отмолотят парня до синяков, ничего не сломав. Унесут его с площадки – якобы сильно пострадал, и начнется новый этап его жизни! Хорошие заработки! Само собой, за такие договорные бои ставка будет выше. Юсас пришел сюда зарабатывать, значит, и Дегер пришел не славу себе стяжать. Деньги! Вот что их интересует! Так нужно дать им деньги! И заработать на этом денег!
Да, это будет правильно. Нужно продумать разговор с Юсасом – парнишка умный, он поймет. И оценит. Только правильно поговорить!
* * *
Вожак был в ярости. Ему хотелось убивать. Этот торжествующий взгляд! Эта самодовольная морда, вроде бы невзначай посмотревшая на Вожака! Он знал, этот подонок Саголь, без сомнения – знал! Такие деньги… ой-ой! Годы работы, годы борьбы за жизнь! Кто их вернет, эти деньги? Братство? «Вы мне обещали, что убьете парня! Вы мне гарантировали!» И что они ответят? Да ничего! Просто повернутся и уйдут, чтобы не тратить время на дурака. А могли бы ответить так: «Да, мы обещали, что гарантированно убьем парня. Но кто говорил, что это совершится с первого раза? Что это будет в Арене? Ты потерял деньги? Это твоя проблема. Только ты виноват в потере! А мы свое дело сделаем, чего бы это ни стоило. Заказ принят – иди отдыхай! И жди».
Свиньи! Проклятые свиньи! И ведь не подкопаешься! Скользкие, как змеи! И такие же смертоносные. Ну что же… это были не последние деньги. Да, огромная сумма, целое состояние, но… переживем!
Герольд прокричал о начале нового поединка, последнего в этот день, и Вожак поплотнее уселся в кресло. В глубине души у него трепыхалась надежда, что хотя бы в этот раз Дегера уничтожат. Но чутье опытного главаря воровской шайки говорило: «Нет! Они не смогут его взять!»
И тогда он сделал то, чего и сам от себя не ожидал. Достал из кошеля десять векселей на предъявителя – по пять тысяч каждый – и, криво ухмыльнувшись, пошел к ближайшей кассе. Сделал ставку на победу Дегера, принял деревянную табличку и потрясенный взгляд служителя и снова уселся на свое место.
Через двадцать минут прозвучали сигналы к началу боя.
Как и в прошлый раз, первым вышел Дегер – спокойный и будто сонный. Легкий интерес к происходящему, который Вожак заметил на его лице в прошлый раз, сменился скукой и каким-то странным выражением, чем-то вроде легкого презрения и злости, когда Дегер посмотрел на трибуны. Но, возможно, Вожаку это только показалось – потому что в следующую секунду Дегер был, как всегда, расслаблен, спокоен и безмятежен.
Противники появились с противоположной стороны – трое плотных коренастых мужчин, в длинных руках которых сверкали на солнце полуторные клинки. Головы бойцов прикрывали обычные для Арены шлемы в форме голов животных. Один изображал голову быка, другой – льва, третий… третий – голову непонятного животного, скорее всего зверя из мифологии, возможно, дракона. На всех трех длинные рубахи кольчуг, спускающиеся до самых колен. Колени, лодыжки – все закрыто стальными поножами. На груди широкие стальные пластины, плечи в наплечниках, способных сдержать и удар боевого топора. Не самая мощная защита, но на Арене – максимальная. Тут практически никогда не выходят драться в полном боевом вооружении тяжелой пехоты. Как бы это выглядело? Стояли бы два идиота друг против друга и два часа долбили тупыми мечами – только грохот стоял бы! Тяжелую броню практически невозможно разрубить даже двуручным мечом – таким, какой сейчас держит в руках проклятый Дегер!
Кстати, он болван! Неужели он надеется победить в этом бою таким мечом? При всем при том не имея на теле ни малейшей защиты! Да, да – он вышел на бой в полотняных штанах, рубахе и сандалиях! Проклятый идиот! Похоже, что поспешил Вожак со ставкой, все-таки надо было ставить на другую сторону!
Вообще, такие вот двуручные мечи применяют только наемники и только в бою против построившихся в стену латников! У наемников всегда есть отчаянные и очень сильные парни, служащие за двойную оплату. И вот они-то и бьются такими мечами. Этих храбрецов высылают впереди основного отряда наемников, они подскакивают к строю и, как копье, вонзают здоровенный мечище в стену латников! Или с размаху лупят им по первому ряду – промахнуться-то невозможно! И парировать его удар нельзя – попробуй парируй летящий на тебя лом! А в образовавшуюся после удара брешь уже пытаются прорваться те, кто стоит за спинами отчаянных.
А как таким мечом драться на площадке арены? Противники-то не будут стоять на месте! Их не сдерживает дисциплина строя! Они просто увернутся, а пока ты будешь возвращать меч из удара, тебе, идиоту, вскроют брюхо! Неужели Саголь нарочно дал ему такой меч? Загубить хочет этого бойца? Как-то нелогично! Но как тогда объяснить, что человек для боя взял не удобный легкий меч и не маленький стальной щит в левую руку, а фактически – лом, которым нельзя как следует драться!
Опять герольд заговорил… Остановил действо, предложил тем, кто не успел, и тем, кто решил изменить ставку, идти в кассы. Это еще что такое? Зачем? Да, в кассы бросилась приличная толпа – скорее всего, те, кто, как и Вожак, решил, что Дегеру конец. Никто не может драться с тремя опытными бойцами Арены, держа в руках бесполезный здоровенный лом.
Ах, Саголь! Ах, хитрец! Нет уж… он, Вожак, погодит менять ставку! Пусть останется такой, какая она есть! На Дегера!
Снова сигнал. Теперь – сигнал к бою. Кассы закрылись, и только вблизи видно, как окошки для приема денег чуть-чуть приподнялись и в щелях блестят любопытные глаза. Приемщики денег тоже люди, а такие бои увидишь раз в… сколько лет? Да никогда! Никогда такой бой больше не увидишь! Так что посмотреть на это действо – святое дело!
Трое в латах двинулись вперед, сразу же расходясь в стороны, – Бык и Лев с боков, Дракон – по центру. Дегер так и стоит, опершись на меч, вонзившийся в песок Арены. Длинная черная рукоять касается подбородка. Огромная крестовидная гарда – у груди. Обычный меч для пролома рядов противника. Еще им можно колоть лед и замерзшее дерьмо в сортире. Замечательный меч для идиота!
Охватив Дегера с трех сторон, бойцы начали сближаться – осторожно, со всей возможной опаской. Они прекрасно помнят – кто это и что он может.
Вот только с двуручным мечом они его никогда не видели. Впрочем, как и с ломом. Скорее всего, он и ломом орудовал бы не менее эффективно, чем мечом.
Огромный клинок сверкнул, отбрасывая блики на стены площадки, на трибуны, и как молния обрушился на Быка, смяв шлем, будто бумажный. Оставшиеся двое бросились вперед, пока Дегер глушил их соратника, но меч совершил оборот и врезался в щит Льва, заранее подставленный под удар.
Это было похоже на то, как если бы мальчишка врезал палкой-битой по придорожному камешку. Бойца просто снесло, не помог и щит. Да и как он может помочь против стихии? Против молнии? Против урагана? Меч, тяжеленная стальная дубина, направленная невероятно, нечеловечески сильной рукой, сбил бойца, отправив его в ноги сопернику, бежавшему покончить с незащищенной жертвой. Дракон споткнулся, едва не упал, и тут ему на шлем обрушился страшный удар, превративший верхушку шлема в плоскую лепешку.
Да, именно так, Вожак был невероятно удивлен, увидев такое дело – Дегер бил плашмя! Он не рубил, он глушил! Он не хотел убивать противников!
Еще удар – БАМ! Пытающийся подняться Лев свалился на песок. На этом бой и был закончен. Все трое лежали на площадке без признаков жизни – то ли мертвые, то ли в глубокой отключке.
Весь бой длился не больше минуты. Собственно столкновение – пять секунд.
И пять секунд молчали трибуны. Пять секунд гробовой тишины, окаменевших лиц, застывших столбом фигур.
А потом – рев! Ругань! Смех! Свист! Крики, крики, крики…
Драки… На южной трибуне четверо сцепились насмерть – один другого душит, третий сгреб противника за грудки и размеренно бьет его в лицо, не обращая внимания на брызги крови и на то, что противник уже «поплыл» и не может сопротивляться.
На северной трибуне поножовщина – с десяток зрителей самого что ни на есть разбойничьего вида клацают клинками своих ножей по клинкам противников, согнувшись в хищной стойке, делая мгновенные выпады и режущие замахи. К ним спешит стража Арены, одетая в броню городских стражников, но двое из дерущихся уже лежат на полу, истекая кровью и подняв глаза к небу. Наверное, провожают глазами свою улетающую душу.
Стычка у кассы – толстый, растрепанный и, похоже, пьяный человек громко вопит на служащего кассы, стоящего с каменным, невозмутимым лицом. В руках служащего короткая дубинка. Возможно, только это обстоятельство останавливает толстяка, не дает ему решиться на более жесткие действия. Обычная сцена, ничего нового. Каждый раз, после каждого боя находится проигравший, мечтающий оспорить результаты своей ставки.
Драки на трибунах – не редкость. Скорее правило. Кроме официального тотализатора, существует и подпольный, «свойский». Люди бьются об заклад, а когда приходит пора расплатиться – расплачиваются сталью и кровью. Ничего нового под солнцем, совсем ничего!
Вожак вдруг пришел в хорошее настроение. Да, он ничего не выиграл. Но деньги все-таки вернул! Ну… почти все вернул. Осталась ерунда!
Пришлось немного подождать, чтобы схлынула основная толпа, и только тогда он пошел к кассе. Забрал свои векселя, получил векселя Арены. Да, точно! Стопроцентный выигрыш! Большинство зрителей все-таки ставили против Дегера! Саголь, хитрый лис, не зря после того, как Дегер вышел на площадку, объявил о возможности изменить ставки. Точный расчет!
Но каков Дегер?! Теперь даже хочется посмотреть – что же станется с Братьями, которые попытаются его убить. А ведь должны убить!
Хм… даже немного жаль. Такого бойца – да в свое окружение! Впрочем, работа телохранителя не в том, чтобы побить врагов хозяина. Его главная задача – уберечь тело господина. Прикрыть собой. А уж потом отразить нападение. Фактически телохранитель должен дать хозяину время, для того чтобы тот убежал. Никакого героизма, бегство – это лучший вариант. Все воры это знают!
Ухмыляясь, Вожак поскорее покинул Арену и отправился в имперский банк – перевести деньги Саголя на свой счет. Мало ли что тот сделает! А вдруг перекроет выдачу денег?
В банке все прошло нормально. Деньги перевели на счет Вожака, без проблем приняв векселя Саголя, и Вожак вдруг задумался о том, насколько выгодно держать Арену. И пришел к выводу: гораздо выгоднее, чем воровать. Или собирать мзду от воришек. И безопаснее – это уж точно. Может, задуматься о будущем? Купить Арену в другом городе. Или даже построить. А что? Денег хватит! Нет, точно, надо задуматься. Прикупить рабов, потренировать, и вперед! На бойцовскую площадку! Зарабатывайте хозяину деньги по́том и кровью! Умирайте за его золото…
* * *
– Есть! Есть! Мы богаты! – Юсас захлебывался от радости. – У нас уже больше двухсот золотых! Ты понимаешь?! За один день! Я и мечтать о таком не мог! Мы никогда не будем голодать! Никогда! Дом! Мы купим дом! Точно!
– Где? – вдруг откликнулся Дегер.
– Что – где?
– Дом где купим? В этом городе?
– Нет! Только в столице! – выдохнул Юсас, мечтательно закатывая глаза. – В столице вся жизнь! Там движение! Там все! Там деньги, самое главное – деньги! Там ставки совсем другие! И деньги бойцам платят другие! Но вначале надо сделать имя – здесь.
– Имя? А зачем имя? Так же могли бы прийти и подраться. И нам дали бы денег.
– Чудак! Кто тебе даст хорошие деньги, если тебя не знают? А вот когда ты будешь победителем этого города, когда весть о тебе пронесется до самой столицы, вот тогда заплатят как надо! И мы сделаем имя! И заработаем!
Дегер вдруг дернулся, будто кто-то ударил его в спину здоровенной дубиной, и Юсас замер на полуслове. Глаза друга стали широкими, яркими, будто светящимися изнутри, он кашлянул и, сплюнув на мостовую кровавую слюну, хрипло каркнул:
– За меня! Зайди за меня!
Юсас вначале не понял, но, когда взгляд его упал на грудь Дегера, обомлел. На груди товарища, почти по центру, оттопыривался бугорок, на остром кончике испачканный темно-красным соусом. На спине расплывалось красное пятно, и по его центру – темная дырка в рубахе.
– Ай! – только и сумел выдавить из себя Юсас, когда Дегер подхватил его и бросил на свое костлявое, жесткое, как из камня, плечо. И побежал – быстро, сорвавшись с места, будто атакующий бык.
И это уберегло их еще от одного болта, выбившего искры из мостовой там, где они оба только что стояли.
До харчевни добрались быстро, благо что на улицах по вечернему времени уже почти никого и не было. Гуляки сидели в трактире, а те, кто не желал выпивать и куролесить с девками, сидели дома. Здесь рано ложились спать – масло дорого, его надо экономить. Да и вставать рано! Зарабатывать на жизнь лучше начиная с рассвета. Кто рано встает, тому Создатель подает!
Проскочили к лестнице, стараясь не привлекать внимания посетителей и Андара. Поднялись в свою комнату, и только тут Юсас дал волю своим переживаниям. Его трясло, из глаз лились слезы, руки ходили ходуном, и, когда Дегер, бледный как простыня, снял рубашку и попросил выдернуть болт, Юсас долго не мог уцепиться за край болта, показавшийся из спины друга, а потом едва не упал в обморок, глядя на то, как торчит в ране этот злой кусок металла. Пальцы скользили по крови, было страшно, и сердце замирало, когда Юсас думал о том, как сейчас Дегеру больно. Он, Юсас, не смог бы так сидеть, ждать, когда из него выдернут болт, и при этом не стонать и не падать в обморок.
После десяти минут мучений Юсасу так и не удалось выдернуть болт. Пальцы, ловкие и нежные, способные незаметно обшарить карманы купца так, что тот и не заметит, отказывались работать в качестве щипцов. И потому Дегер прекратил процесс пытки и отправил Юсаса в зал, к Андару за щипцами.
Андар не удивился просьбе, но щипцы не дал, – отправил Юсаса наверх, в комнату, и через пять минут ввалился в незакрытую дверь. Следом шла девушка-подавальщица Идга, молоденькая, симпатичная, не раз уже бросавшая влажные взгляды на Дегера, стоявшего на страже порядка в данном трактире.
Впрочем, не она одна засматривалась на парня. Все девицы трактира, начиная с этой самой молоденькой подавальщицы и заканчивая пятидесятилетней посудомойкой, испытывали нежные чувства к беловолосому вышибале. Одни – как к потенциальному спутнику жизни, другие – как к правильному сыну. Каждой матери хотелось бы родить такого сына – непьющего, красивого, сильного… и так хорошо зарабатывающего.
Идга несла медное ведерко с горячей водой, чистые тряпки и бутыль с крепким вином тройной перегонки. А еще – толстую иглу и суровую нить, вымоченную в том самом крепком вине. В трактире всегда имелись запасы чистых тряпок и вымоченной нити – драки не редкость, раны зашивать приходилось едва ли не чаще, чем через день, и Андар совсем не слабо понимал в этом кровавом деле. Работа обязывала. В тяжелых случаях можно и мага-лекаря позвать, но порезы, царапины – это уж как-нибудь сами.
Увидев торчащий из спины Дегера болт, девушка ахнула, пошатнулась, и, если бы не Андар, выхвативший из ее рук ведерко, вода точно разлилась бы по полу. Андар выругался, недовольно помотал головой и, поставив ведерко на стол, хрипло буркнул:
– И зачем тогда сюда перлась? Мне что, еще и тебя лечить? Пошла вон отсюда! Раз не можешь видеть кровь!
Девушка уцепилась за спинку кровати и, обретя опору, осталась на месте. Андар же подошел к Дегеру, осмотрел рану и, сжимая в руках кривые щипцы, которыми так удобно выдергивать гвозди, озабоченно спросил:
– Может, мага-лекаря? Дорого, конечно, но зато выздоровеешь быстро! И без осложнений!
– Не будет никаких осложнений! – Дегер покосился на щипцы в руках Андара. – Рви болт, да поскорее! А то потом вообще не выдернешь…
Андар поднял брови – он не понял, почему это «потом вообще не выдернешь». Но спорить не стал. Хозяину спины виднее – не хочет мага-лекаря, так это его личное дело. Каждый человек имеет право на совершение глупости. Создатель всех рассудит.
Уцепился щипцами за арбалетный болт, взяв щипцы обеими руками, осторожно потянул… сильнее… еще сильнее! Болт медленно пошел из раны, скрежетнув по кости и окрасившись красным. Из раны брызнула кровь, но тут же остановилась, будто рану заткнули пальцем.
– Как себя чувствуешь? Кашлять не хочется? В груди не булькает? – Андар приложил ухо к спине Дегера. – Подыши! Ну?!
– Нормально все, – скривился Дегер, резко выдохнув и задышав так, что грудь его заработала, как кузнечные мехи. – У меня быстро заживает.
– Действительно! – искренне удивился Андар. – Крепок ты, парень! Другой после такого ранения и дышать бы не смог! Свалился бы через десять шагов! Эй, Идга, ну-ка иди, протри ему спину и грудь! Давай, давай! И понежнее! Хватит трястись! Ну что за бабы, а? Сама напросилась и теперь вот трясется! Давай, давай!
Андар посмотрел, как Идга обтирает спину парня мокрой тряпкой, намоченной в горячей воде, и, сделавшись серьезным, даже зловещим, спросил:
– Кто это сделал?
Дегер только пожал плечами, промолчал, и Юсас тут же влез в разговор:
– Скорее всего – Вожак. Говорят, он крепко проигрался.
– Кто говорит? – хмыкнул Андар. – Откуда знаешь?
– Сказали! – уклончиво ответил Юсас и посмотрел на Идгу. Мол, не при ней! И это было правильно. Скажи при девушке что-то важное – и будет знать весь трактир, а после трактира – и весь город.
– Идга, хватит! – приказал Андар. – Выйди. Воду забери. Я сам перевяжу! Оставь вино и тряпки. Ну! Быстро! Вали отсюда!
Идга, придерживая длинную юбку, порскнула из комнаты, и тогда Андар обернулся к Дегеру:
– Вожак?
– Скорее всего, он! – за друга ответил Юсас. – Только все гораздо хуже. Братство.
– Что?! – Андар невольно присвистнул. – Вожак нанял Братство?! Да не может быть! Откуда знаешь?
– Саголь… – понурился Юсас, – подошел ко мне, шепнул. Мол, Вожак нанял Братство. В самом начале были двое в масках – их выставили на бой по просьбе Вожака.
– Опять Саголь? – недоверчиво помотал головой Андар. – Да зачем Вожаку это? Неужели вы его так достали? Смысл какой?
– Он заработать хотел. Я понял! – тоскливо вздохнул Юсас. – Он решил сделать все вместе. И Дегера грохнуть, и денег взять. Только ничего не вышло. И я вспомнил – ведь Братство никогда не отказывается от заказа! Деньги взяли – все! Убьют, чего бы это ни стоило! Как я мог это забыть?! Мне же рассказывали!
Юсас замолчал, стало тихо. С минуту никто ничего не говорил. Слышалось только лишь тяжелое дыхание Дегера, сопение Юсаса и мощное дыхание Андара.
– Я не знаю, что делать! – Юсас прикрыл глаза и начал раскачиваться вперед-назад, сидя на кровати рядом с Дегером. – Нас убьют! Обязательно убьют! Он нанял Братство!
– А что такое Братство? – Дегер посмотрел на Юсаса, на Андара и пожал плечами. – Меня не так просто убить. Я ненормальный. У меня раны заживают очень быстро. Подожди-ка… Юс, если ты знал, что нас все равно убьют, – чему радовался? Почему мне не сказал? «Дом купим! Заживем!» Это как?
– Я забыл… – Юсас шмыгнул носом. Глаза его были влажны. – А потом подумал – не решится! Побоится тебя!
– А они не побоялись, – мрачно бросил Андар. – Болван! Спрашиваешь, кто такие эти Братья? Убийцы. Дорогие наемные убийцы. Что-то вроде религиозной секты пополам с шайкой. Их еще называют гильдией убийц. Сами себя они называют Братьями, а свою шайку – Братством. Посвященные знают, как с ними связаться, и, если нужно кого-то убить, убийца из Братства – лучший вариант. Берут дорого, но результат гарантируют. И никогда не оставляют заказ без исполнения. Отдал деньги – все, жди результата! Что делать, говоришь? Бежать. И надеяться, что не найдут. Лучше бежать подальше – на острова, например. И не отсвечивать на солнце!
– А как он может не отсвечивать? – Юсас угрюмо кивнул на Дегера, имея в виду его белые волосы и голубые глаза. – Волосы можно и покрасить. А глаза? Выдрать? Или пусть слепого изображает, глаза не открывает на людях? Как спастись?
Андар пожал плечами, и в комнате снова воцарилась тишина. Впрочем, не такая уж и тишина. Сквозь перекрытия был слышен гул голосов в трактире, играла музыка – пришли трое музыкантов, которые играли по вечерам, и уже наяривали танцевальную музыку. Люди топали, вопили, и это было похоже на то, как если бы по степи мчался отряд степняков, преследуя купеческий караван.
– А может, уйти в степь? – после недолгого размышления спросил Юсас. – К степнякам! Там все на виду, никто так просто не подкрадется!
– И жить всю жизнь в вонючих кибитках, не имея возможности жить так, как привык? – скептически хмыкнул Андар. – Все-таки надо было тебе соглашаться на предложение Вожака. Лучше потерять деньги, чем всю жизнь! Или надо было грохнуть его – сразу, без промедления! Согласиться на предложение, а потом свернуть башку! А теперь что? Теперь поздно. Совсем поздно!
– Надо их всех убить, – вдруг заявил молчавший до того Дегер. – Найти и убить.
– Кого? – слегка опешил Андар, удивленно подняв брови.
– Братьев. Найти. И всех убить. И тогда некому будет за нами охотиться!
– Ха! – Андар раздвинул губы в улыбке и помотал головой: – Ну какой ты наивный! Братство – древнейшая организация, ей тысячи лет! У нее есть отделения по всей стране! Убьешь ты местных Братьев, за тебя возьмутся Братья из другого города! Из самой столицы! Да и как ты их убьешь? Каким образом? Чтобы убить, надо иметь противника перед собой. Надо знать, что этот человек – из Братства! А если не знаешь, где их найти, не представляешь, кто они такие, – как ты их убьешь? Братство прячется. Кто состоит в нем, ты никогда не узнаешь. Это может быть зеленщик, которого ты встречаешь на улице каждый день, или даже вот эта наша Идга – а почему нет? Они везде, эти Братья! И нигде. Даже я могу быть Братом! И ты никогда не узнаешь – так это или нет! Вот ты сейчас рассказал, что хочешь пойти против Братства, и стал его врагом. Вдруг я связан с Братством и могу рассказать Братьям о тебе? Так-то… никому не верь. Любой может быть твоим врагом! Любой! Ну… кроме вот его! Хе-хе…
Андар протянул руку и потрепал Юсаса по голове, взъерошив его отросшие вихры. Тот сидел с отсутствующим видом, задумавшись. А потом выдал – размеренно, четко выговаривая слова, щурясь в пространство:
– Задача. Нужно сделать так, чтобы Братство не могло тебя убить. Как это сделать?
– Да никак! – хмыкнул Андар. – Братство не берет заказы только на Братьев!
Он ошеломленно посмотрел на Юсаса, поняв, что именно сейчас сказал, и заморгал:
– Ты вообще… о чем?
– Об этом самом, – невозмутимо кивнул Юсас. – Не убивать их надо, а стать одним из них.
– Чушь! – Андар убежденно покивал своим мыслям. – Никто не может стать Братом по своему желанию!
– Почему? – Юсас недоуменно посмотрел на трактирщика. – А если я выгоден Братству? Если я могу принести ему доход? Деньги все решают. Это первое из того, что я узнал на улицах города.
– Ты вырос, малыш Юсас… – с непонятным выражением в глазах ответил Андар. – Ты уже не малыш… М-да. Идея безумная, но что вы теряете? Только как выйти на руководство Братства? Через Вожака? Тогда вам придется его заставить сказать, как связаться с Братством. И это может закончиться…
Он замолчал, но всем и так было ясно, чем может закончиться это предприятие.
– А что ты им предложишь? Ты уже подумал над этим? – Андар воззрился на Юсаса, будто впервые его увидел, и осматривал сверху донизу. – Ты хоть понимаешь, насколько безумен твой план? Зачем ты им нужен? Нужен настолько, что они изменят своим законам?
– Дегер! Он может выступать на Арене и заработать много денег! И нам, и Братству! А кто откажется от денег?
– Например, он! – Андар кивнул на бесстрастного, в потеках крови беловолосого. Дегер вроде как и не слушал разговор, он сидел, закрыв глаза.
– Ну… он не такой, как все! – скривился Юсас. – Дег, ты что думаешь по поводу моего плана? Или ты не слушал?
– Тебе повторить все слово в слово? – Дегер усмехнулся краем рта и открыл глаза. – Сделаем, как ты сказал. А не получится – убьем всех.
– Как просто ты живешь, – вздохнул Андар. – Даже завидно. А тут… думаешь о последствиях, соображаешь! А ты простой и прямой, как меч! Пойдем да убьем! И, похоже, ничуть не сомневаешься, что сможешь! А ты знаешь, что Братья – лучшие бойцы на всем белом свете? Что у них тысячи уловок насчет того, как подобраться к жертве и ее убить? Что они тысячелетиями оттачивали искусство убийства и победить их очень трудно, даже невозможно?! Что они колдуны, маги, помешанные на убийстве?
– Я их уже убивал. И понадобится – убью еще! – Дегер вдруг как-то зло, по-звериному оскалился, и Юсасу показалось, что глаза друга потемнели. – Мне нужно поесть. И отдохнуть. Но вначале есть! Много есть! Мяса. Хлеба. Много питья. Завтра я буду в порядке.
Андар наклонился к спине Дегера, внимательно осмотрел спину бойца, и глаза его расширились, будто он увидел нечто потрясающее:
– Ране будто две недели от роду! Затянулась! Это как так?! Ты кто, парень?!
Он отшатнулся от Дегера, встал, глядя на раненого, как на чудовище, от которого можно ждать чего угодно. Затем отошел к столу и сел на табурет, сложив на коленях сильные, в синих вздутых венах руки.
– Видал я виды, но чтобы такое?! Хм… вообще-то слышал я о таких бойцах. Но лично видеть не приходилось. И вот что, парень, никому не рассказывай об этом. Об этой твоей способности, слышишь? И ты, Юсас, помалкивай! Иначе на беду нарветесь! Хм… вообще-то вы так и ходите по бедам. Умудряетесь вляпаться в каждую серьезную беду, какую нагадили для вас на дороге. И ты, малец, и ты, Дегер… непонятно кто.
– Я не знаю, кто я! – Дегер снова был спокоен и собран. – И я об этом тебе уже говорил. И ничего нового добавить не могу. Только спрошу: почему это мы должны вляпаться в беду, если расскажем о моих способностях?
– Потому что ты – одержимый! – отрезал Андар, оскалив белые зубы. – Если об этом узнает храм, тебя утащат на дознание и, скорее всего, сожгут. Одержимым демонами нет места в мире! Вижу, ты не понял. Рассказываю: в некоторых людей вселяются демоны. Как это происходит – не знаю. И никто не знает. Может, во сне. А может, с едой. А может, и от матери демон переходит. И тогда человек становится злым, подлым, жестоким! Ему нравится мучить людей, издеваться над ними, доставлять им страдания! Ну… так говорят храмовники. А еще – демон дает своему рабу силу, ловкость и… живучесть! Да, да – живучесть! Одержимого трудно убить! Он не болеет, его раны затягиваются так быстро, словно его лечит маг-лекарь! Из одержимых получаются самые сильные бойцы. Похоже, ты и есть тот самый одержимый.
– А как их ловят? – спросил бледный как полотно Юсас. – Как их можно отличить от других людей? И что с ними бывает?
– Как отличить? Ну я же сказал, как отличить! Вот побил Дегер кучу народа и даже не запыхался – вот тебе и подозрение! А кроме того, говорят, что у храмовников есть люди, которые видят демонов в человеке. Посмотрят и сразу скажут – вот он! Одержимый! Что бывает с ними? И это я уже говорил! Ты не слушаешь? Сожгут! Или попробуют изгнать демона.
Андар задумался, замерев и будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом медленно, веско сказал:
– А знаете, если Дегер одержимый, ваши шансы договориться с Братством увеличиваются в разы. Знаете почему?
– Почему? Им нужны сильные бойцы? – встрепенулся Юсас.
– Они сами одержимые, – неожиданно ожил Дегер. – Ведь так, Андар?
– Так! – усмехнулся трактирщик. – Сам догадался? Точно, одержимые. Потому их и преследуют – император и храмовники. И никак не хотят им дать шанс легализоваться. Одержимым нет места в нашем мире. Их боятся – ведь они сильнее всех!
– Запутано все! – вздохнул Юсас и тут же спросил у Андара: – Вожак сегодня был? Он здесь?
– Нет. И, скорее всего, мы его здесь больше не увидим. По крайней мере, пока вы живы. У него чутье, как у зверя. После сегодняшнего нападения он будет ждать вашего ответа. Вожак не дурак, он умеет оценивать противника. Он лучше его переоценит, чем недооценит! Так что здесь он не скоро появится. А где его искать, это тебе виднее, Юсас. Ты должен знать его тайные лежки.
– Подумаю, – кивнул Юсас. – Покормишь нас?
– А куда же я денусь! – ухмыльнулся трактирщик. – Жаль будет, если вас убьют, парни! Так что лопайте, отдыхайте и… вот еще что… никаких военных действий в трактире, хорошо? Договорились?
– Если это будет зависеть от нас, – глухо ответил Дегер. – Если на нас нападут здесь, я буду драться, защищать свою жизнь и жизнь друга. А теперь… можно поесть? Мне нужно восстановить силы.
* * *
– Нет, ты не пойдешь!
– Я вор! Я хожу в десять раз тише тебя! А может, и в двадцать! И я могу пролезть куда угодно! А ты вон какой дылда! И никуда не пролезешь!
– Я сказал, ты не пойдешь! И не надо мне никуда пролезать! Я просто пойду и поговорю.
Они переговаривались в ночной тишине, едва шевеля губами. Но было так тихо, что этот легкий шепот звучал как гром с небес.
В ночном городе всегда тихо. Это в степи ночью поют птицы, на реке – квакают лягушки. Отсюда до реки далеко. Птицы – только в садах поместий. У Вожака поместья не было – дом в купеческом квартале. Для всего народа он был не вожаком воровской шайки. Добропорядочный купец, торгующий пряностями и шелками. Три лавки под пряности и две под ткани. А почему бы и нет? Хорошее дело! Выгодное! Пряности мало весят, а стоят ох как много. На вес золота, точно. Особенно те, что доставляют через степь.
Степь опасна. У степняков свои понятия о справедливости. Например, частенько они считают несправедливостью тот факт, что некие белокожие горожане имеют золота больше, чем «настоящие люди». Под настоящими людьми, само собой, они понимали только себя, любимых. Все остальные в этом мире – лошади, бараны, олени, зайцы, домашняя живность и обитатели городов – это законная добыча и пропитание для степняков.
Юсас знал, где находится дом Вожака. Тот жил там со своими тремя любовницами, фактически с гаремом. Время от времени он их менял – когда надоедали. Со смехом говорил, что одни и те же изо дня в день женские физиономии приводят его в тоскливое настроение. Нужно менять баб почаще и брать как можно более молоденьких подруг. Тогда и сам станешь моложе!
Утверждение спорное, и Юсас подозревал, что менял Вожак своих любовниц совсем по другой причине. Во-первых, чтобы не прикипать душой. На человека, который боится за своих близких, воздействовать гораздо легче.
Во-вторых, менять подруг стоит еще и потому, что некто может найти дорогу к сердцу одной из них и через ее посредство устроить Вожаку досрочное перемещение в мир иной.
Вожак этих женщин даже на улицу не выпускал – до тех пор пока окончательно с ними не простится.
Впрочем, выгонял он их не просто так – обеспечивал неким, вполне приличным капиталом, покупал дом, позволял забрать подаренную одежду и украшения. Так что девушки были на него не в обиде, хотя и переживали по поводу того, что мечты захомутать такого завидного холостяка не увенчались успехом. Каждая из них втайне лелеяла мечту влюбить в себя Вожака так, чтобы он сделал ей ребенка и потом официально женился. Ведь когда-нибудь это должно произойти! Так почему – не с ней?
Откуда Юсас все это знает? Да жил он в этом доме, когда из него готовили профессионального вора. Там позади дома – что-то вроде казармы, где живут набранные на улице дети. В основном сироты. Из них готовят воров, а потом они отрабатывают эти деньги. Справедливо, почему нет? За науку, как и за все, надо платить.
В общем, в доме сейчас Вожак, три его женщины и полно охранников. Просто куча людей! Не меньше десятка! А может, и больше. Не считая слуг.
И что делать? Махнуть через забор, увенчанный острыми пиками? Или попробовать поймать Вожака в другом месте, ведь когда-то он выйдет из укрытия?
А может и не выйти. Зачем ему выходить? Дождется, когда врагов грохнут, тогда и выйдет. Хитер он, Вожак, и невероятно осторожен! У него в доме все есть – еда, питье, даже прудик с рыбками! Да, прудик… Юсас сам кормил рыбок, чистил пруд, таскал воду – все ученики работают по дому. Как слуги. Или как рабы… Нет, он не в обиде – каждая учеба должна быть оплачена! В мире нет ничего бесплатного! Только приманка в ловушке… да и то – за нее платишь жизнью.
Ох-хо-хо… надо было соглашаться платить Вожаку! Ну зачем, зачем пожадничал?! На легкое богатство позарился! Жалко было денег! И вот теперь…
– Ждешь здесь. Это приказ! – голос Дегера был холоден, как лед. – Никаких возражений. Я знаю – это ПРАВИЛЬНО. Я вхожу и говорю с Вожаком. Если мне попробуют помешать, я их убью. Всех, кроме Вожака. Ты ждешь. Понял?
– Понял… – Юсас слегка опешил. Он никогда не видел Дегера таким жестким, даже жестоким. И откуда что взялось? Из прошлой жизни, наверное… Нет, не простым человеком был когда-то Дегер!
И тогда Дегер молча повернулся и пошел к дому, над воротами которого виднелась башенка охраны и висел яркий масляный фонарь, освещавший пространство перед калиткой.
Юсас услышал грохот – это Дегер постучал в ворота. Потом увидел, как через некоторое время открылась калитка, и Дегер вошел внутрь. А потом все затихло. Так же как и раньше, сидел в своей будочке охранник над воротами, на стене так же раскачивался на ночном ветру фонарь, бросая тревожный, желтый свет на булыжную мостовую перед воротами. Ночь – время демонов. На улицах – никого! Только дураки, разбойники да одержимые нечистыми силами бродят в это время по городу. Хорошие, правильные люди сейчас спят в теплых постельках, прижимаясь к теплым женщинам.
Юсас вдруг с горечью подумал о том, что, наверное, никогда у него не будет теплого дома и теплой женщины. Такое не для Юсаса и подобных ему. Их удел – грязные улицы города и жизнь, полная приключений и жестоких страданий! Недолгая жизнь. И может, это даже к лучшему. Может, в другой жизни все будет иначе! После смерти! После перевоплощения!
Тут же мысль перескочила на Дегера. Неужели он и вправду одержимый? Нет – так-то Юсас верил Андару, некоторые признаки одержимости налицо, если только Андар верно их вспомнил. Но не все! Ведь разве Дегер плохой человек? Разве он злой? Да более доброго, более отзывчивого человека еще поискать надо!
Вот только трогать его не надо. Обижать не надо. И тогда он не станет злым для обижающего!
Если разобраться, то, скорее всего, одержимыми можно назвать таких, как Вожак. Или как он, Юсас. Это он, Юсас, обижает людей! Срезает у них кошельки! А может, в этом кошельке последняя надежда человека?! Может, он копил эти деньги долгие годы, и вот какой-то негодяй их у него забрал! И не надо говорить о том, что этот несчастный заслуживает такой судьбы, раз он был неосторожен и не уберег деньги. И что таких надо учить. Все прекрасно понимают – ЭТО плохо. Это негодяйство. Это НЕЛЬЗЯ. Все равно как пить кровь у людей или есть человечину, обосновывая это тем, что ты очень хочешь есть.
Ждать пришлось довольно-таки долго. Сколько именно – неизвестно. Во-первых, у него не было ни водяных, ни песочных часов. Уж не говоря о подзаряжаемых магической энергией часах-артефактах, доступных только богатым людям.
Во-вторых, когда ты сидишь будто на муравейнике и подпрыгиваешь на месте, ожидая от судьбы любых гадостей, время тянется медленно-медленно. И при этом в голове прокручиваются невероятные и самые что ни на есть гадкие картинки. Вот захватили Дегера и начали его пытать. Вот он истекает кровью – изрубленный, изувеченный, без рук, без ног – одно лишь туловище да голова, молящая о смерти сквозь хрип и бульканье в горле. Юсас уже раз видел такую картину и больше такого видеть не хотел.
А еще ему казалось, что кто-то сейчас бросится на него со спины. Подкрадывается тихо-тихо, как это умеют делать убийцы Братства, и вонзает в него отравленный кинжал! После чего Юсас живет недолго, но очень насыщенной жизнью. Насыщенной вызывающим мучительную смерть ядом.
И Юсас невольно ежился, чувствуя, как мурашки бегут по всему телу, и оглядывался назад, пытаясь рассмотреть во тьме тех, кто сейчас решит его судьбу.
Глупо, конечно, пытаться их рассмотреть. Если Братья захотят его убить, то не так уж и важно, увидит их Юсас при этом или не увидит. Они прикончат его так же легко, как он, Юсас, сегодня утром прихлопнул таракана, на свою беду выбежавшего на дневной свет. Щелк! Брызги вонючей жидкости! И нет Юсаса… хм… таракана!
Когда калитка с еле слышным скрипом открылась, Юсас едва не вздрогнул – привстал, вгляделся в очертания фигуры и с облегчением выдохнул, узнав в этом громиле друга. Жив! Он жив! Спасибо, Создатель! Да как же они его отпустили?!
Когда Дегер подошел ближе, Юсас едва не присвистнул – друг весь был в крови. Кровь на голове, кровь на руках, на животе, на ногах, на плечах! Дегер был заляпан кровью с макушки до самых пяток! Покрыт ею, как коркой грязи, и только глаза его остались чистыми и ясными и слабо, демонически мерцали в свете звезд и одинокого желтого фонаря, раскачивающегося над незакрытой калиткой в окованных сталью тяжелых воротах.
– Пойдем! Я все узнал, – хрипло сказал Дегер и чуть покачнулся, будто от порыва ветра. И тогда Юсас заметил, что рубаха Дегера исполосована, буквально изрезана, как если бы кто-то нарочно распускал ее на полоски сверху донизу. Штаны были не в лучшем состоянии – слева виднелась длинная, кровоточащая рана на бедре. Похоже, что бо́льшая часть крови на Дегере была его собственной кровью.
– Идти можешь?! – дрожащим голосом спросил Юсас.
Дегер кивнул, и они медленно пошли по улице, стараясь держаться ближе к домам. Дегер шел вначале медленно, будто по нетвердой поверхности, стараясь держать равновесие и не упасть. Но потом разошелся, и через некоторое время они уже довольно быстро двигались к трактиру, откуда и вышли пару часов назад.
Ночь была на исходе, самое глухое время. Но стоило поторопиться – рассвет близок, и нельзя, чтобы кто-то видел их с Дегером возле дома уважаемого купца. Скорее всего – убитого грабителями этой темной ночью прямо в своем доме.
