Глава 5
– Справишься?
– Справлюсь. Только я не хочу их убивать.
– Почему?! Они ведь хотят убить ТЕБЯ!
– Они не хотят. Они ДОЛЖНЫ. Согласись, это совсем другое. Они рабы, их принудили к тому, чтобы они дрались в Арене. Кстати, ты мне так и не сказал, откуда берутся рабы и почему они не уходят от хозяев.
– Рабы… примерно половина рабов – потомственные рабы. То есть они родились от рабыни. И тут же стали рабами. Ведь раз женщина рабыня, принадлежит хозяину, значит, и ее приплод тоже принадлежит хозяину. Почему ты морщишься?
– Мне не нравится, что кто-то может владеть человеком. Это неправильно. И ладно бы человек сам угодил в беду – по глупости, или жадности, или ему не повезло, но дети-то при чем? Они ни в чем не виноваты!
– А это тоже невезение – родиться в семье рабов, – Юсас пожал плечами. – Я вот родился от шлюхи и неизвестно кого. Это что, везение? А кто-то, к примеру, родился в семье судьи. И что теперь? Так Создатель уготовил. И кстати, вот тебе ответ, почему почти все рабы не пытаются освободиться. Я же тебе говорил: всем миром правит Создатель. Он определяет судьбы людей на Свету, он определяет пути Души во Тьме. После смерти мы не умираем, а переселяемся вначале в Чистилище – там взвешивают наши грехи, добродетели и соответственно заслугам подбирается новое тело. Душа ведь бессмертна, ты же знаешь! И вот если ты плохо себя вел в миру, если ты не исполнял ту роль, которую тебе назначил Создатель, то отправишься в такое гадкое тело, что мало не покажется! И будешь мучиться – долго, трудно. Видел нищих у городской стены? Безногие, безрукие, в болячках, гниют заживо – вот это те грешники, которые плохо себя вели в прошлой жизни. Понял?
– Хм… то есть ты хочешь сказать, что если раб хорошо исполняет свои рабские обязанности, то в новом теле он будет уже господином? Так?!
– Ты понял! Молодец! И вот смотри, как получается, – настоятели храмов и все священники вдалбливают в голову: работай как следует! Удовольствуйся своей судьбой! Не бунтуй! Слушайся хозяина! И в новом воплощении ты сам будешь хозяином! А твой хозяин – рабом! Они и слушаются. Рабы эти.
– То есть… храмы помогают управлять рабами? Как-то… нехорошо это.
– А что нехорошего? Если раб взбунтуется, свободным кисло придется! Были в истории бунты рабов, до сих пор рассказывают! Они убивали всех свободных! Никого не щадили! Детей на колья насаживали! Женщин насиловали и убивали! А все потому, что у них появился проповедник, который подговаривал рабов на бунт. Говорил, что Создатель не мог поддерживать рабство, что это священники извратили его учение. И что надо брать власть в свои руки и убивать всех свободных, которые угрожают жизни рабов. И они убивали. После того в Империи любая ересь подавляется самым злым образом. Еретиков сжигают заживо и на кол сажают. Да-а… погибло тогда много народу. Очень много!
– Но ведь рабы все-таки бегут от хозяев. Или я не прав? Не может быть, чтобы все так истово верили!
– Прав, конечно. Бывает, и бегут. На это много причин. Кто-то надеется укрыться на островах – там пираты живут, рыбаки и беглые. Обычно это те рабы, что попали в рабство уже взрослыми, за долги или за преступление. У кого-то очень злой хозяин – от такого тоже бегут. Ну-у… всякое бывает. Вот представь, двое молодых рабов, юноша и девушка, полюбили друг друга. А хозяин и говорит: я отдам девушку другому. Потому что хочу, чтобы ее потомство было от него. Или продает обоих по отдельности разным хозяевам. Или одного кому-то продает. И что тогда? Бегут.
– И что потом? Убежали, и что с ними стало?
– Много таких случаев было… обычно заканчивается это совсем плохо, – Юсас сокрушенно помотал головой. – Охотников за ними посылают. Охотников за головами. Ловят парочку, возвращают назад… и тогда все очень плохо. Для обоих. Были случаи – парня кастрировали. Девушку отдавали другим рабам – чтобы они ее… ну, понятно. А потом в железо. Чтобы и думать забыли о бегстве. А кого-то просто казнили. В назидание, чтобы другие рабы видели, что бывает с беглецами. От охотников скрыться невозможно – у них собаки, у них магические амулеты, а часть охотников еще и маги – слабые маги, но все-таки. Найдут где угодно. Не все так просто с рабами…
– М-да… печально. С одной стороны, получается, вера в загробную жизнь, с другой – обязательно поймают. Но разве нет случаев, когда рабы освобождаются по своему желанию? Ну, вот захотели стать свободными, попросили хозяина, и он их освободил? Ведь, наверное, не все хозяева рабов негодяи?
– Хм… вообще-то рабы дорого стоят. Хороший раб – не меньше десятка золотых! А если это красивая молоденькая девушка – так может стоить и тысячи! Как хорошая лошадь. И так просто взять и отпустить? Может, кто-то так и делал, но я такого не знаю.
Юсас допил из глиняной кружки фруктовый взвар, облегченно вздохнул, откинулся на спинку стула, глядя в безмятежное лицо Дегера.
Дегер уже не был таким загорелым, после сидения в темнице он побелел, но все равно его теперь расчесанная и чистая шевелюра смотрелась странно, совершенно инородно. Если смотреть со спины и не обращать внимание на мускулистые, жилистые руки, торчащие из безрукавки, можно подумать, что это старик.
А уж лицо друга было на самом деле странным. Такими безмятежными бывают лица только у младенцев. И то – только тогда, когда они поели и спят, прижавшись к груди матери. У нормального человека не может быть такой безмятежности.
Нормальный – вечно в проблемах, о чем-то заботится, переживает, волнуется. Дегер же всегда спокоен, выдержан – никаких эмоций, кроме любопытства и удовлетворения. Удовлетворения – от всего. От того, что он чисто вымыт, прилично одет, сыт. От того, что есть место, где можно поспать. Никакой заботы о будущем – день прожит, и слава Создателю.
И еще странность – Дегер практически не уставал. И мог не спать сутками напролет. Он сам об этом сказал, и Юсас ему верил.
И еще – Дегер постоянно ел. Нет, не так – он ЖРАЛ! Он мог сожрать невероятное количество еды, а через час-два еще столько же. Жрал, наслаждаясь каждым кусочком, не оставляя ничего недоеденного, жрал так, что при виде того, как он поглощает пищу, просыпался аппетит. Даже хозяин трактира это заметил и с усмешкой сказал, что Дегер ест, как пятеро вышибал, вместе взятых. На что Юсас ему ответил, что и толку от Дегера больше, чем от пятерых вышибал. И это было правдой.
Пока Юсас ходил ковать их благосостояние, договариваясь с хозяином Арены, Дегер устроил целое представление, если случившееся можно так назвать. Судя по рассказам другого вышибалы и самого Дегера, получилось все так: слухи разносятся быстро, и на рынке узнали, что теперь в «Хромой лошади» работает вышибалой человек, который победил стражника, облаченного в полное боевое вооружение. Ну и набились в трактир люди – просто-таки сверх меры! Пришлось ставить дополнительные стулья, табуреты, притащив их из амбара во дворе заведения. Люди накачивались пивом и вином, ели, пили, рассматривали застывшего в углу Дегера, стоявшего без движения, будто статуя, на протяжении двух часов.
А потом одному из охранников каравана пришла идея раздразнить этого тощего беловолосого придурка, который никак не желает обращать внимание на происходящее в зале. Даже глазами по сторонам не водит, бездельник! Похоже, что спит стоя, как лошадь, с открытыми глазами!
Ну и пошел он к Дегеру. Долго выеживался возле него, говорил гадости: «Ты не мужчина! Давай выйдем, и я тебе покажу, кто тут мужчина! Да я твою мать имел! Я твоего отца имел! И твою собаку!» И все такое прочее – обычный набор гадостей, произносимых для того, чтобы вызвать собеседника на потасовку. Вплоть до смертоубийства – потому что в определенных кругах это называется «непроизносимые слова». Потому что после того как их сказали, один из собеседников должен умереть.
Но Дегер так и стоял, скрестив руки на груди, и смотрел сквозь машущего руками и брызгающего слюной здоровяка. Пока тот не решился ударить вышибалу под дых.
На этом все и закончилось. Вот только что Дегер стоял на месте, скрестив руки на груди, а через секунду наемник обмяк и попытался встать на колени, безвольно повесив голову на болтающейся шее. Как Дегер его ударил, чем и куда, никто так и не заметил. Но только тот мгновенно потерял сознание, будто его огрели поленом по затылку.
А потом Дегер легко, как ребенка, подхватил мужчину на плечо и пошел из трактира, не глядя по сторонам и не интересуясь, почему в зале стало так тихо. Вернулся через пару минут – в руках сапоги, кошель и пояс с ножом, принадлежащие поверженному охраннику. Их он сдал трактирщику.
Но этим дело не закончилось. Подошли двое, приятели первого охранника, и в грубой форме потребовали удовлетворения – в том числе сексуального. Кое и получили немедленно, павши на поле боя бесславно и быстро.
На каждое плечо по мужику – без натуги, не шатаясь и не раздумывая. Через пять минут – две пары сапог, два кошеля, два пояса.
И понеслось! Когда Юсас вернулся в трактир, у входа в тенечке лежали двенадцать человек! Один здоровее другого! Как сказал вышибала Берес, их было гораздо больше, но некоторые уже успели очнуться и после беседы с трактирщиком, лишившись части денег, кои были выплачены за ущерб, нанесенный нежной душе трактирщика, и за труды вышибале, ушли восвояси, практически протрезвев и дав себе зарок больше не связываться с проклятым беловолосым демоном.
Андар с улыбкой сказал, что предполагал нечто подобное, но не думал, что это произойдет так быстро. Не был уверен, что слухи разойдутся с такой безумной скоростью и что найдется так много желающих прославиться, победив человека, который голыми руками убил стражника Пергина, что и с мечом в руках было бы совсем не простым делом.
Когда Юсас начал расспрашивать Дегера о том, как тот положил буянов, какими ударами и как это он мог спокойно таскать сразу по две туши мужиков одновременно, Дегер только улыбнулся своей идиотской улыбкой и сказал, что не знает, как и что он делает. Что все им сделанное исходит из глубины его головы, и он, Дегер, ничуть не задумывается, что и как ему сделать. Ну вот Юсас же не думает, как ему ходить, как переставлять ноги или взять рукой какую-то вещь? Так и тут – он, Дегер, просто ЗНАЕТ, как ему ударить, за что схватить или в какую точку на теле ткнуть костяшкой пальца. Ну и… все!
Юсас был, конечно, разочарован, но при этом гордился своим другом. Вот это боец! Вот это силач! По разрешению Андала Юсас забрался на стул и, перекрывая голоса, стук вилок, ложек и ножей по чашкам, звенящим торжественным голосом объявил:
– Господа! Дегер, – он указал на стоящего в углу беловолосого вышибалу, – в шестой день недели будет сражаться на Арене против пятерых бойцов! Бойцы будут вооружены длинными ножами! Дегер – с голыми руками! Все желающие могут посетить Арену и сделать ставку на бойцов! Приглашаю!
Народ загудел, зашумел, все стали обсуждать эту новость, поглядывая на «статую» в углу, и Юсас с удовольствием подумал, что новость разнесется по всему городу. Он-то точно знал, насколько быстро разносятся городские слухи. И был уверен, что желающих посмотреть на этот бой окажется более чем достаточно.
Уже слезая со стула, Юсас вдруг заметил в углу Вожака, который пристально смотрел на него. Когда Вожак увидел, что и Юсас на него смотрит, он небрежным жестом поманил: «Давай сюда!» И парнишка поплелся по проходу между столами, чувствуя, как холодеют ноги. Он боялся Вожака. И… чувствовал свою вину.
– Присаживайся, – беззлобно и даже тепло предложил Вожак, указывая на стул, стоящий за его столом, – поговорим?
– Поговорим, – мрачно согласился Юсас, лихорадочно соображая, что ему делать. Нет, так-то он в трактире ничего не боялся – тут и Дегер, он точно не даст в обиду, да и Андар не промах, не позволит совершиться безобразию. Но вот когда Юсас выйдет за пределы трактира… и когда рядом не будет Дегера… придется ходить да оглядываться. У Вожака везде уши и руки, достанет, если захочет. Потому лучше будет договориться «полюбовно».
– Как твое здоровье, мой дорогой мальчик? – лицо Вожака просто-таки лучилось добротой и сочувствием. – Ничего не болит? Руки не дрожат?
– Не болит. Не дрожат! – Юсас был сосредоточен и серьезен. И он само собой обратил внимание на выражение «дорогой мальчик». – Я все тебе отдам, Вожак! Не сомневайся!
– Я и не сомневаюсь, – Вожак ничуть не изменился в лице. – Когда начнешь работать? Когда отдашь долг? Три золотых – это немало, я тебе скажу.
– Вожак! – Юсас набрал в грудь воздуха и решился: – Я не буду больше воровать. А долг тебе отдам!
– Вот как? – искренне удивился глава гильдии. – То есть ты хочешь покинуть нашу гильдию, и это после того, как она столько для тебя сделала?! И как это понимать? Предательство?
– Я отдам все, что должен. И я благодарен тебе и всей гильдии за то, что вы дали возможность мне выжить, – упрямо повторил Юсас. – Но я пойду своим путем. Больше воровать не буду!
– А чем будешь заниматься? – рассеянно попивая из кружки, спросил Вожак. – В гильдию нищих пойдешь? Будешь попрошайничать?
– Я буду агентом бойца Дегера, – выпалил Юсас и только сейчас понял смысл сказанного Вожаком. – А почему это я должен пойти в гильдию нищих?
– Ну как же… ты же хочешь попрошайничать в хорошем месте, в выгодном месте, а все выгодные места под гильдией нищих. Ты же ведь не хочешь голодать!
– А с чего ты решил, что я буду попрошайничать? – настороженно спросил Юсас, готовый к любой пакости, и не ошибся.
– А потому, что с одной левой рукой, без ног, без правой руки ты будешь годен только на попрошайничество.
Юсас замолчал, ошеломленно глядя на безмятежного собеседника. Тот вроде как и не заметил потрясения парнишки.
– Ты не посмеешь! – прокашлявшись, выдавил из себя Юсас. – Я с самого детства работаю на тебя! Я принес тебе столько денег, что оплатил уже все то, что ты мне дал, много раз! За что?!
– За себялюбие. За то, что ты, не посоветовавшись со мной, наплевав на меня, решил бросить нас, не подумав о том, как это сделать правильно.
– И как это сделать «правильно»?
– Я не против того, чтобы ты стал агентом этого бойца. И даже одобряю такое дело. Но ты будешь отдавать половину дохода, как и раньше. И тогда – живи спокойно, никто тебя не тронет. А если не желаешь… я тебе уже сказал.
Вожак посмотрел в глаза Юсасу долгим взглядом темных, почти черных глаз и глухо сказал:
– И не думай, что так просто отскочишь. Сбежите – я все равно достану, обещаю. Ты мне всегда нравился, мальчик, но я тебя не пожалею.
– Я могу подумать?
– Можешь, – легко согласился Вожак. – Думать вообще-то не запрещено. Я разве когда-то запрещал тебе думать? А что касается моего предложения – я просто тебе сообщил, что, куда бы ты ни пошел, чем бы ни занялся, половина твоего дохода получит гильдия. И это обсуждению не подлежит.
– И что, я не могу выкупить себя из гильдии? – сдерживаясь, чтобы не закричать, спросил Юсас. – Сколько стоит выкупиться?
– Ты не раб, ты не можешь выкупиться, – усмехнулся Вожак. – Да и не позволю я тебе этого сделать. Зачем? Ты принесешь мне хороший доход – или я ничего не понимаю в делах. Так что плати и живи. Все. Разговор окончен.
Сказать, что Юсас был в ярости, – ничего не сказать! Но чувств своих он не выдал. Наверное, не выдал. Вор, не умеющий держать эмоции в узде, долго не проживет.
Встал и на негнущихся ногах пошел в свою комнату. Там бросился на кровать, едва успев сбросить башмаки. С наслаждением шевеля уставшими пальцами ног, стал смотреть в потолок, заложив руки за голову. И думать. Крепко думать!
Что делать? Мечты о скором обогащении сократились ровно в два раза. И не надо думать, что Вожак не узнает, сколько именно заработал Юсас. Через некоторое время он может просто пригласить мага, способного приготовить снадобье правды, и тогда все будет очень плохо. Очень. Юсас сам расскажет все, что Вожак хочет узнать. Ведь у него нет ментальной защиты против такого допроса. Это какой-нибудь тренированный маг может построить в мозгу защиту против снадобья. По крайней мере – просто погасить сознание. Юсаса этому никто не учил. Его учили воровать так, чтобы «клиент» не заметил, убегать, используя все возможные укрытия, пережидать, забившись в канализационный люк или даже в сточную канаву (тут не до брезгливости!). Но магии его никто не учил. Тем более что у Юсаса не было к ней никаких способностей. Магия проявляется в раннем детстве, и если до пятнадцати лет она не проявилась, то уже все. Магии не будет никогда.
Итак, придется платить. Другого выхода нет. Хотя… есть ведь и другой способ!
Юсас помотал головой – он не убийца! И не желает подставлять друга! Кроме того, а как сам Дегер к этому отнесется?
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Дегер. Это было так неожиданно, так странно, что Юсаса буквально подбросило с кровати:
– Что случилось?! Ты же должен быть в зале! Сейчас самая работа!
– Я попросился отлучиться. Там еще двое парней, так что пока обойдутся без меня. Если что – позовут. Я пришел узнать, о чем ты разговаривал с этим человеком. Это кто? Твой бывший начальник?
– Если бы бывший! – вздохнул Юсас и коротко, емко изложил Дегеру ситуацию, сложившуюся вокруг них. Дегер с минуту молчал, морща лоб, явно обдумывая сказанное, потом спросил:
– Что ты хочешь? Ты хочешь его убить?
Юсас аж задохнулся, не в силах сказать ни слова. Дегер спросил это так просто, так легко, что было ясно: скажи сейчас Юсас, что Дегеру нужно убить Вожака, и он сейчас пойдет и убьет его. И потом начнется резня. Страшная резня. Дегера вряд ли они достанут – если только исподтишка, потом, но беспорядки будут жутчайшими. И возможно, что после этого Андар попросит их свалить из трактира. Ведь воры будут мстить! Они просто обязаны мстить за своего Вожака!
– Честно – я хочу его убить! – сознался Юсас. – Но что это изменит? Только прибавит нам проблем! Дело в том, что, как я тебе и говорил раньше, воры будут мстить за Вожака. Они обязаны мстить – самим законом гильдии. И первым приказом, который отдаст новый Вожак, будет приказ найти нас и убить. А нам придется бежать, это точно. И выступать на Арене будет нельзя. Так что все планы прахом. Я склоняюсь к тому, чтоб платить Вожаку. Другого выхода нет.
– За что платить? – Дегер недоуменно поднял брови. – Он что, учил меня драться? Или посылал тебя договариваться с хозяином Арены? Разве он мой агент? Это несправедливо. И знаешь что, я не уверен, что воры будут мстить. Ты сам говорил: воры – это не грабители и не убийцы. Если они и дерутся, то только тогда, когда им угрожает смертельная опасность. А в остальных случаях – просто бегут. И это правильно. Ремесло убийцы не для вора. Тем более что убить нас очень непросто. Я уничтожу всех, кто к нам полезет. Веришь?
– Верю! – улыбнулся Юсас и подумал, что все не так уж и просто. Хотя резон в словах товарища есть. Но, чтоб завоевать авторитет, новый Вожак начнет с поиска и наказания убийцы прежнего Вожака. Если новый Вожак откажется мстить за убиенного предшественника, воры отвернутся от него.
– Я поговорю с ним! – пообещал Дегер.
– С кем?
– Ну-у… с этим твоим мужиком. А с кем ты думал? С Вожаком, конечно!
– Бесполезно, Дег! Ты его не знаешь! Это страшный человек, и сам он никого и ничего не боится!
Дегер улыбнулся во все свои белые зубы:
– Этого не может быть. Только я никого и ничего не боюсь. Потому что я ненормальный, который не помнит своего прошлого. А кроме того, я точно знаю, что побить меня очень трудно.
– Хорошо тебе! – вздохнул Юсас и закрыл глаза. – А я всю жизнь чего-нибудь да боюсь. А больше всего боюсь испугаться. И так вот живу. Если бы ты знал, как надоело бояться!
Юсас не слышал, когда Дегер ушел. Он вдруг незаметно провалился в сон – накопилась усталость, и физическая, и душевная. Слишком много сил он потратил в последние дни, слишком много было переживаний. Усталый мозг отказывался работать в таком режиме и просил пощады, предварительно устраивая хозяину предупредительное забытье. Само собой, Юсас этого не знал. Он просто спал, и снился ему огромный дом из белых камней. И был этот дом заплетен виноградом. Крупные гроздья винограда – каждая виноградина с палец Юсаса – свисали со стен дома, с арок беседки, стоявшей рядом с домом на лужайке возле небольшого пруда. Юсас тянулся к грозди, чтобы сорвать виноград, но каким-то образом эти самые грозди вдруг оказывались высоко-высоко над головой, и, сколько бы Юсас ни прыгал, достать их так и не смог. А лестницы у него не было.
Потом лестницу он все-таки нашел, она лежала за беседкой в траве и была так тяжела, что Юсас застонал, пытаясь переместить эту тяжеленную корягу. Лестница, похоже на то, была изготовлена из дуба, и скорее всего лет пятнадцать назад. Дерево темное, потрескавшееся, отполированное ладонями и ветрами. Неподъемная штука!
Тут откуда-то появился Дегер. Он со своей уже привычной улыбкой одной рукой легко подхватил лестницу и приставил к стене дома так, чтобы Юсас мог достать до гроздей. Юсас тут же забрался по перекладинам, схватился за гроздь, и… вокруг стало черным-черно, и сон развеялся.
Вожак так и сидел в своем углу, попивая из высокой глиняной кружки холодное пиво, закусывая его сушеными полосками острого соленого мяса. Для пива такая закусь – самое верное дело. Вызывает жажду, приятно языку, да и насытит не слабо – все-таки мясо. Когда к столу подошел Дегер и молча уставился на Вожака тяжелым взглядом синих глаз, глава гильдии с минуту демонстративно не обращал на него никакого внимания, потом все-таки заметил и предложил:
– Присядь, раз пришел. Что-то хочешь мне сказать? За мальчишку пришел заступаться? Зря. Я не изменю своего решения. Будет платить!
Дегер сел на предложенный ему стул, положил на столешницу крупные, перевитые синими сосудами руки и мягко спросил:
– Разве это правильно? Он работал на тебя много лет. Отдавал тебе половину наворованного. Рисковал жизнью, здоровьем и свободой. А ты не хочешь его отпустить. Почему?
Вожак посмотрел на своих двух телохранителей, здоровенных парней в кожаных безрукавках, и, глядя на того, что сидел справа, приказал:
– Занг, посидите… вон за тем столом. Мне нужно переговорить с парнем наедине.
Оба телохранителя немедленно поднялись и пересели за свободный столик через ряд от хозяина. Но не сводили с него глаз. Глупо, конечно, ведь если бы Дегер хотел убить Вожака, он сделал бы это уже давно. Просто свернул бы ему башку, и вся недолга. И уж точно не два этих придурка могли бы ему помешать.
– Говоришь, почему я его не отпускаю? – задумчиво протянул Вожак, сделав хороший глоток из кружки. Глава гильдии явно уже хорошо набрался пивка – глаза с поволокой, нос покраснел. Однако взгляд его был ясным и цепким. – Если я начну отпускать всех, кто со мной работает, откуда я буду получать деньги? Сегодня Юсас, а завтра другие потянутся? – полуприкрыв глаза, тяжело проговорил Вожак. – Дело не в нем, дело в порядке!
– Это же почти рабство. А он свободный человек. И ты не можешь его использовать!
– Почему это не могу? – удивился Вожак. – Весь мир на этом построен! Все кого-то используют! Тебя самого используют! Тот же Юсас – он будет получать деньги за то, что всего лишь пошел и договорился с хозяином Арены! А убивать и умирать на Арене будешь ты! Это что, не использование? И чем Юсас в этом случае отличается от меня?
– Тем, что это я позволил ему договариваться за меня, – пожал плечами Дегер. – А тебя никто не просил договариваться за Юсаса. Больше того, от тебя Юсас хочет уйти. Так как можно нас сравнивать?
– Можно! – буркнул Вожак и сунул в рот пластинку сушеной рыбы. – И вообще – много лишних разговоров. Что ты хочешь мне предложить? Ведь ты хочешь что-то предложить, я знаю!
Дегер согласно кивнул и медленно, подбирая слова, проговорил:
– Я хочу, чтобы ты его отпустил. Он отдаст тебе деньги, затраченные на выкуп, и сверху столько же – за хлопоты. И все. Больше ты его не достаешь. Он тебе ничего не платит. Парень и так настрадался в своей жизни. Ты взрослый человек, должен это понимать. Неужели тебе мало денег?
– Деньги лишними не бывают. И нечего считать деньги в чужом кармане! Я сказал – нет! И все тут! Меня не жалели – и я не пожалею! И не лезь не в свое дело! Иначе пожалеешь об этом!
– Как это не мое дело? Юсас мой друг. Он мне помог. Я не могу его бросить и просто так равнодушно смотреть, как ты его мучаешь. Он не будет ничего тебе платить. Вообще ничего. Я передумал. Ты не получишь ни за выкуп, ни двойной цены выкупа – вообще ничего. Ты плохой, жадный человек. И если ты попробуешь нанести вред Юсасу или мне – я тебя убью. И убью всех, кто будет мне мешать это сделать.
Дегер смотрел на Вожака темно-синими, почти черными глазами, и мужчине, не раз уже бывавшему в смертельных переделках, стало вдруг зябко в этом нагретом солнцем и очагами зале. Беловолосый сообщил все это так обыденно, так просто, без ругани и брызганья слюной, что стало совершенно ясно – убьет. Точно – убьет! Опасный человек. Очень опасный! Проблема! И ее надо решать.
А потом Дегер встал и ушел. А Вожак остался сидеть с кружкой недопитого пива в руке. Пива ему уже не хотелось. И вообще здесь сидеть не хотелось. А еще через пять минут Вожак уже перешагивал порог трактира. Он знал, что нужно сделать. И по большому счету – плевать ему на деньги! Авторитет дороже. Денег же у него столько, сколько не проживет и за всю свою жизнь. А эти наглецы должны быть наказаны.
* * *
– Нет, ты не будешь платить… – Дегер помотал головой и замер, откинувшись на спинку стула. – Я считаю, что это неправильно. Несправедливо. Я поговорил с Вожаком.
– И что, он согласился?! – глаза Юсаса расширились от удивления. – Да не может быть!
– Нет, не согласился. Но я сказал, что, если он посмеет тебя тронуть, я его убью. И убью всех, кто мне помешает его убить. Может, еще сладкого пирога возьмем? Как думаешь? Очень вкусный, правда?
– Да как ты можешь теперь спокойно есть?! – у Юсаса даже горло перехватило. – Теперь нам конец! Он нас убьет! И тебя, и меня! Теперь только и жди – или в толпе подколют острым шилом, или стрелу из подворотни пустят. Напрямую-то они с тобой связываться не решатся, а вот исподтишка напасть – это запросто! Так и будет! Вожак так-то неплохой начальник, но очень уж не любит, когда его авторитет шатают. А неподчинение и есть шатание авторитета! И за это только смерть! Ой-ой…
– Да не переживай ты так… не такой уж и страшный этот Вожак! Умереть он может так же, как любой из людей. Он не бессмертный, а значит, и на него можно найти управу. Понадобится – я всех воров в городе поубиваю. Даже не задумываясь. Главное – сам не подставляйся!
Юсас замер, размышляя над ситуацией. Он видел всякое, пережил войну в гильдии, когда Вожака хотели убрать свои же. Тогда трупы собирали по городу, как лошадиное дерьмо. Вожак выжил, а организатора заговора убил. И не просто убил, а собрал всех оставшихся гильдейцев – человек тридцать воров разного возраста – и на их глазах медленно порубил заговорщика на куски. Начав с рук и ног. Юсас до сих пор помнил этот мерзкий хруст и чавканье, когда здоровенный тупой топор врубался в кости вопящей, брызгающей слюной и кровью жертвы. Крепкий был парень. Он был жив даже тогда, когда от него осталось только «бревно», фонтанирующее кровью. И только когда Вожак распорол ему живот и выдернул кишки – захрипел в последний раз и помер.
Юсаса тогда рвало – просто-таки фонтаном. Впрочем, как и многих в толпе зрителей. Все-таки они не были убийцами. Обычные воришки, натренированные срезать кошельки.
Тренировал их старый вор Араз, который служил Вожаку и получал за это плату. Араз уже не выходил работать на улицу, у него были старые, больные ноги, но руки сохраняли такую гибкость и ловкость, до которой многим молодым тренироваться и тренироваться. У Араза был кнутик, вроде бы и не длинный, но… обжигал, как огнем! Вот когда Юсас понял, что такое двадцать ударов кнутом на Судебной площади! Если маленький кнутик Араза оставляет горящий огнем рубец, кнут палача во сто крат страшнее. Кровь брызжет, кожа, мясо летят во все стороны! Это если с потягом палач бьет. А если ему заплатили, то не сильно старается. Вернее, наоборот – сильно старается не покалечить. А при желании может и до кости достать с первого удара.
Столб, на нем перекладины. На перекладинах – рубаха, куртка, штаны. И колокольчики. Много, много колокольчиков! И нити – почти невидимые, тонкие. Протянешь руку за кошелем, заденешь колокольчик – дззынь! И тут же кнут – щелк! Искры из глаз! Слезы! Сопли!
И так каждый день, каждый день – полгода, не меньше. Пока не научишься доставать кошель и с пояса, и из кармана – отовсюду, куда засунул его зловредный Араз.
Араз умер, когда Юсасу было двенадцать лет, он уже целыми днями работал на улицах города. Когда узнал о смерти старого вора, чувства были противоречивы. С одной стороны – Араз его бил, ругал, высмеивал. С другой… если бы не его школа, Юсас не смог бы зарабатывать и, скорее всего, давно сдох бы с голоду. Или его убили бы разъяренные «клиенты», такое случалось нередко с неловкими ворами. Все-таки он скорее пожалел о смерти Араза. Если бы тот Юсаса не научил… А рубцы давно уже зажили. И не такие уж они были и глубокие, рубцы эти…
Ну да ладно. Не о том надо думать. Как жизнь сохранить – вот о чем надо думать. До боя Дегера еще четыре дня, так вот теперь выходить из трактира только вместе с ним. А лучше и вообще не выходить. И в трактире поглядывать – чтобы отравленная игла не прилетела. Конечно, тут же убийце и конец придет – даже не от Дегера, Андар по полу размажет за то, что убивают в его трактире. Но Юсасу-то от этого будет не легче! Хотя все равно легче умирать, когда знаешь – все твои обидчики в скором времени точно все сдохнут. Хм… нет, все-таки не легче! Хочется пожить, ей-ей!
Четыре дня прошли без особых происшествий. Если не считать за происшествие ежедневное, регулярное выкидывание из трактира претендентов на место победителя Дегера. Все было довольно безобидно, после того как Дегер показательно сломал обе руки охраннику каравана, который попытался напасть на него с ножом.
Когда предплечье сломано пополам и рука торчит в бок под углом к нормальному ее положению – это очень наглядно, убедительно. Теперь в драке никто даже и не думал хвататься за оружие. Впрочем, и драк-то никаких не было, обычно дебошир в сопровождении Дегера семенил к двери, матерясь, шагая на цыпочках и при этом глядя в близкий к глазам пол. Потом получал пинок в зад! И под радостный смех зевак неудачливый вояка плюхался в пыль, ошалело оглядывая зрителей вытаращенными глазами.
На четвертый день поединщики как-то неожиданно закончились, и настал черед «ручников». Это те, кто на спор старался придавить руку противника к столу. Наряду с костями, это было любимым занятием посетителей трактира. Тут были свои чемпионы и свои «черные лошадки», которых специально подсылали к известным победителям, чтобы поставить на новичка, зная, что в другом городе он и есть главный чемпион. Кто-то скажет, что это жульничество, а кто-то, что нормальная игра. И что если не нравится, как тут играют, так и не садись!
Андар со ставок ничего не имел, но и против таких состязаний, конечно же, не был. Потому что игроки и зрители всегда пьют, всегда едят, а после выигрыша (и после проигрыша тоже!) частенько расслабляются с молодыми красотками, коих в трактире болталось превеликое множество. Ну какой трактир без шлюх? Глупость, а не трактир, если в нем нет продажных девок! Всегда и во все времена были и будут востребованы три вещи – еда, питье и девки. Так почему их не дать клиенту?
И понеслось! Когда к Дегеру впервые подкатили любители борьбы на руках – он вначале не обратил на предложение никакого внимания. Просто даже не стал разговаривать – стоял, подпирая стену спиной, и смотрел в пространство, думая о чем-то своем. Но когда Юсас предложил ему заняться этим делом, сообщив, что договорился с Андалом, тот не против и что на этом можно неплохо заработать, согласился. Дело в том, что победитель в поединке гарантированно получал проценты со ставок. Хочешь поставить золотой на кого-то из игроков? Будь добр – сверху еще и два серебряных империала для победителя! Не хочешь – так и не ставь. Иди к демонам отсюда и не смущай народ!
В первый же раз Дегер получил целых два золотых и еще немного серебра. Ставок было превеликое множество. Обычно ставки держал кто-то из уважаемых посетителей – тот, кого все знали и кому доверяли. Теперь в поединках, в которых участвовал Дегер, ставки держал Юсас как его законный агент. Этому никто не удивлялся, и возраст парнишки не вызывал ни у кого никаких сомнений. Да и что возраст? С пятнадцати лет уже и в Стражу берут, и в наемники, и даже в регулярную армию императора. В пятнадцать лет уже и мозги работают, и тело взрослое, как у любого зрелого мужчины.
Первый поединок произошел с огромным, просто-таки невероятно огромным возчиком, которого знал весь город. Это была легендарная личность – однажды он поднял зад фургона, нагруженного бочками с вином, чтобы помощники поставили на место отвалившееся колесо. Правда, говорят, что тогда у него глаза сделались красные от полопавшихся сосудов, а из носа потекла кровь. Но, скорее всего, это просто досужие домыслы.
Юсас знал возчика – тот был добродушным, незлобивым парнем, его любила вся детвора. Когда хозяин фургона выдавал возчику жалованье за неделю, тот обязательно накупал сластей и угощал встреченных на улице ребятишек. Его никогда не трогали воры, многие из которых как раз и были теми ребятишками, которых он угощал. И грабители обходили стороной: одни потому, что он был своим, некой местной достопримечательностью, другие – из-за габаритов парня. При всей своей незлобивости, двинуть он мог так, что череп под его кулаком легко расплющится в лепешку. Да и брать у него особо и нечего – пара серебрушек да горсть медяков. Не купец ведь и не наемник с тугой мошной после выплаты от щедрого хозяина. Обычный возчик, коих в городе как бродячих собак.
Когда Дегер и возчик уселись друг напротив друга, у Юсаса вначале даже екнуло в сердце – возчик был массивнее худого Дегера раза в три! Эдакая гигантская статуя из серого камня! Но потом присмотрелся – а ведь ладонь друга ничуть не уже, чем возчикова. И в плечах они практически одинаковы. Только вот талия у Дегера – кажется, можно удержать в ладонях. Ни одной лишней жиринки!
Продержался возчик около минуты. И на представление было очень смешно смотреть. Дегер сидел спокойно, с улыбкой на лице, возчик же краснел, пытался навалиться телом, сдернуть руку противника рывком, стонал, пыхтел от напряжения, но ощущение было таким, будто он упирается в стену. А потом Дегер мягко, явно стараясь не порвать мышцы соперника, придавил его руку к столу.
Юсас поставил на Дегера один из его же золотых. Один золотой они уже раздербанили – на еду, на одежду. Но один оставался в запасе, вот его Юсас и поставил. И получил за него еще два золотых. Большинство, как видно, ставили против Дегера. Юсас же – на его победу. И кстати сказать, другой ставки сделать не мог. Как агент бойца и в этом случае он мог делать ставки только на его победу. Узнают, что ставил на проигрыш своего бойца, а тот проиграл, – могут быть огромные неприятности.
Само собой, имелись и недовольные – многие не верили, что такой худосочный парень мог пересилить известного силача, который еще и по весу раза в два с половиной тяжелее Дегера. Мол, нарочно поддался! Ну и тут же организовали новые поединки с Дегером – те, кто не верил. И они закончились за считаные секунды.
К концу дня у Юсаса образовались три золотых на ставках. И еще три – на кассе. И он был совершенно счастлив! Оставив на расходы два золотых, четыре сдал Андалу на хранение за малый процент – у него в любом случае сохранней будут. В комнате оставлять – а вдруг кто-то вломится? Умельцев хватает, а шесть золотых – это большие деньги! Крестьяне, к примеру, золота вообще не видят. Они рады серебру, и то не часто оно у них бывает.
Юсас никогда не понимал этих людей, копающихся в земле. Ну да, они не рискуют. Да, они всегда сыты, им не нужно думать, что станут есть завтра. Работай, трудись, и у тебя всегда будет кусок хлеба. Но так вот вечно, без всякой перспективы, без мечты – ковыряться в земле?! И дети твои, и внуки – все ковыряются в земле и живут в убогих домишках?! Нет. Эта жизнь точно не для Юсаса.
На следующее утро они встали поздно. Как следует выспались, повалялись на кроватях, болтая обо всем и ни о чем, сходили умыться и только потом уселись завтракать. Юсасу кусок в горло не лез – он думал о предстоящем бое, Дегер по обыкновению лопал, да так, что смотреть было немного смешно. Такая беспробудная безмятежность даже сердила мальчишку – какого демона Дегер не волнуется?! Ведь скоро выйдет на площадку Арены! И будет драться насмерть!
И кстати сказать, какого черта он так нажирается? А вдруг пырнут в живот? Юсасу говорили, что солдаты перед битвой никогда не едят. Если они поедят и получат стрелу в брюхо или в живот ткнут ножом или копьем, содержимое кишок вылезет наружу, и тогда смерти не избежать. Заражение, и гибель за сутки-двое. В зависимости от погоды, в жаркую быстрее.
На заданный Юсасом вопрос Дегер рассеянно заметил, что, во-первых, не позволит никакому придурку тыкать его ножиком в брюхо. Во-вторых, если даже и позволил бы, он, Дегер, уже все переварил, у него процесс переваривания идет быстрее, чем у всех людей, как он уже успел понять. В-третьих, у него порез заживет так быстро, что заразиться он не успеет. На том вопрос и был закрыт.
Дорога к Арене не заняла много времени, и по зрелом размышлении Юсас не опасался, что на него сейчас нападут люди Вожака. На месте главаря воров Юсас устроил бы нападение ПОСЛЕ того, как Дегер поучаствует в боях и заработает денег. И вот когда они с Дегером пойдут домой, унося в клюве приличную сумму, тогда и имеет смысл разбивать им башки, чтобы забрать нажитое. А толку-то пустого бить? Одни расходы и никаких доходов.
Кроме того, хозяин Арены может сильно обидеться на Вожака, если тот сорвет широко разрекламированное выступление известного бойца Дегера, на которое сойдутся любители боев всего города и его окрестностей. Не будет ставок – не будет денег. А когда такой богатый и влиятельный человек обижается на кого-либо, у того начинаются большие проблемы, вплоть до несварения желудка, неспособного переварить стальной арбалетный болт.
Умный человек выберет правильное время для мести, такое, чтобы не поиметь проблем, а поиметь того, кому эти самые проблемы хочет доставить. Вожак точно не был глуп, и потому пока Юсас был почти спокоен. Оставалась малая вероятность того, что Вожак совсем спятит и кинется на Юсаса, стоит тому сделать первый шаг из трактира. Но Юсас в это не верил. Вдумчивый, хитрый и осторожный Вожак не может спятить и поставить под удар свое благосостояние и саму жизнь. Это просто невозможно.
Юсаса и Дегера без вопросов, как своих, пропустили через служебный вход и сразу повели в раздевалку на первом этаже Арены. Раздевалка Юсасу понравилась, видно было, что хозяин Арены заботится о своих бойцах. Довольно-таки большая комната была рассчитана на несколько человек – похоже, на шесть (по числу торчащих из потолка леек душа). Душ, скамьи, шкафы, в которые можно сложить вещи и закрыть дверцу на замок (если принесешь его с собой). Туалет с закрывающейся кабинкой и медным стульчаком – Юсас даже удивился, ведь стульчаки ставят только в богатых домах, и сто́ят они очень даже приличных денег. В трактире все ходили в заведение снаружи, и в нем без слез на глазах нельзя было находиться более пяти минут. Жара! Испарения! Юсасу вдруг подумалось, что Андару стоило бы завести для личного пользования такой, как здесь, туалет – ей-ей, при его-то доходах можно себе позволить такую малость! Для Андара – малость!
Ну а в остальном комната как комната. Только прохладно, как бывает в пещере. Или как бывает в сезон дождей, когда приходится греться у очага. Но сейчас, после уличной полуденной жары, холод комнаты оказался сущим наслаждением.
Дегер переоделся – снял одежду, в которой работал в трактире, и надел свободную рубаху из простого некрашеного полотна и такие же простые свободные штаны, в тон полотняной рубахе. На ноги – сандалии на кожаной, подбитой подковками подошве. Эта обувь крепилась к ногам кожаными завязками, и, если завязки как следует затянуть, сандалии не снимешь никакими путями, пока не развяжешь узлы.
Охранник приказал им ждать в комнате, и, после того как Дегер переоделся, они с Юсасом уселись на скамьи – дожидаться, когда о них вспомнят.
Долго ждать не пришлось. Буквально через десять минут ожидания в комнату вошел сам хозяин Арены, Ягин Саголь, и с ходу, не здороваясь и не тратя времени на вежливые пустые фразы, заявил:
– Ваш бой третий. Вначале пойдут мои бойцы – для разогрева. Вы можете смотреть бои, сидя у барьера, – вон там вход на служебную трибуну. С условием, что вы никому не мешаете и ни во что не вмешиваетесь. Бой начнется примерно через час-полтора. Если хочешь сделать ставку – можешь сейчас пройти к кассе. Слушайте распорядителя, он вас известит. Ну, все. Посмотрим, на что ты способен!
Саголь усмехнулся и вдруг весело подмигнул Юсасу, который никак на это не отреагировал, занятый своими мыслями и кусающий губы от волнения. Он сейчас мучительно размышлял – рисковать тремя золотыми, ставя их на Дегера, или все-таки погодить со ставками? И тут же выругал себя в самых грязных выражениях – он что, не верит в Дегера?! Тогда вообще нечего было сюда соваться! Тот, кто не вкладывает деньги в дело, ничего и не получит! Даже грабеж, и тот требует вложения средств! Хотя бы в то же оружие! Если ты хочешь чего-то добиться – не жмись в деньгах. Уверен в успехе – делай!
Они прошли через вторую дверь раздевалки и заняли места в служебной ложе. Юсас же, оставив Дегера сидеть на скамье, побежал в кассу Арены.
Их было две – южная и северная кассы. В каждой сидели по три агента, принимающие ставки, выдающие деревянные таблички с написанными на них цифрами и знаками. Писали свинцовым карандашом, не очень четко, но вполне разборчиво. Но даже если бы деревяшка потерялась, все равно все ставки дублировались на больших досках в помещении кассы. А еще все агенты, насколько знал Юсас, ко всему прочему обладали феноменальной памятью и помнили каждого, кто сделал у них ставку. Такими памятливыми они были не от природы, хотя хозяином Арены и приветствовались такие уникальные способности. Специальные снадобья плюс работа мага-лекаря – вот секрет феноменальной памяти. Недешево, да, но кто сказал, что можно заработать большие деньги, не вкладываясь в персонал предприятия? Только не Саголь. Он знал, как нужно делать дела.
Три золотых исчезли в мохнатой лапе агента, серые глаза навыкате внимательно посмотрели в лицо Юсаса, и через несколько секунд у него в руке уже была заветная дощечка, в которой четко указано, что он, Юсас, сделал ставку на победу Дегера. Теперь только ждать!
Юсас вернулся на место возле возмутительно спокойного Дегера и заставил себя успокоиться, стиснув зубы и напрягая все доступные ему мышцы. Зубы норовили пуститься в пляску с дробью, и Юсасу стоило большого труда не устроить это представление.
Дегер, видимо, почувствовал состояние друга, потому что вдруг обнял его за плечи и стиснул так, что у Юсаса сперло дыхание. А потом шепнул:
– Ну чего переживаешь? Победим мы их. Ничего они со мной не сделают. Я знаю. А раз я знаю – значит, так и будет.
Первыми вышли двое молодых мужчин в рабских ошейниках. Из одежды на них были только короткие набедренные повязки, и Юсас вдруг с нервной усмешкой подумал о том, что, когда эти толстяки начнут драться, все их мужские причиндалы покажутся на белый свет. На трибунах были и женщины – примерно треть от общего количества зрителей, и Юсас точно знал – часть из этих зрительниц ходят на бои только ради того, чтобы посмотреть на голых окровавленных мужчин. Так они возбуждаются. Откуда Юсас это знал? Трактирные девчонки рассказали. Мол, после всех этих проклятых клиентов на мужчин не хочется смотреть, а как поглядишь бой на Арене, как посмотришь на голых мужчин, пыряющих друг друга острым железом, так и хочется улечься под бок какому-нибудь здоровенному мужлану! Вроде тех, что скачут на площадке Арены.
Кстати сказать, Юсас не понимал, что они нашли в этих толстяках. Да – широкие. Да – сильные и ловкие. Но что в них такого привлекательного? Чушь какая-то! Потные, скользкие, мордастые! Тьфу!
Когда он сказал это девчонкам, они долго хохотали, а потом самая бойкая, молоденькая и симпатичная Виола, потрепала его по щеке и вдруг поцеловала прямо в губы, заявив: как только он подрастет, она ему расскажет и покажет, что женщинам нравится в мужиках.
Не показала. И не рассказала. Ее задушил и ограбил залетный наемник, с которым она уединилась в комнате второго этажа трактира. Далеко он уйти не успел – нанятые Андаром охотники за головами настигли его, когда он скакал в столицу, боясь неминуемой расплаты. Она его и не миновала – при аресте наемник оказал сопротивление, и ловцы принесли лишь его голову. Тащить все тело не имело смысла.
Только дурак может думать, что «толстяк» – то же самое, что «слабак». На площадку бы его, выставить против одного из этих толстяков. Почему они толстые? Потому что их кормят кашей, мясом – и как можно обильней. Во-первых, так быстрее наращиваются мышцы. Во-вторых, слой жира – это дополнительная броня. Гасит удары, тормозит уколы. Иногда от смерти может отделять толщина плоти в ноготь. И слой сала дает эту толщину.
А на скорость жир не влияет! Вон как ловко скачут эти квадратные типы! Глаз едва успевает уследить за движением рук!
Юсас следил за бойцами и краем глаза поглядывал на Дегера. Тот был бесстрастен и равнодушен – никакого интереса к происходящему, никаких эмоций. На лице так и читается: «Ну и что? Как они скучны! Как они неинтересны!»
И Юсас почему-то вдруг успокоился. Поверил. Только сейчас он осознал, что на самом деле в глубине его мозга теплился страх. Опасение, что ничего не выйдет. Что Дегер проиграет. И даже не в том дело, что тогда Юсас останется без денег и без перспективы разбогатеть. Он просто останется один. Совсем один! Погибнет Дегер, и некому будет заботиться о Юсасе. Никому не будет интересно – что с ним, болен он или здоров, хочет есть или умирает с голоду. Всем плевать на мелкого воришку, до которого никому нет никакого дела! Кроме Вожака. Который отыграется на Юсасе от всей души. Хорошо, если не искалечит, а попросту убьет.
Но теперь Юсас поверил – все будет хорошо! Все будет просто отлично!
Короткое движение, вскрик, рык победителя – и вот один из бойцов отскакивает назад, придерживая левой рукой расходящиеся концы раны на животе. Из раны видны сизые кишки. По низу живота, по бедрам бойца струится кровь, заливая песок темными каплями, но боец еще держится на ногах непонятно каким таким чудом. Впрочем, ходили слухи, что перед боем выступающим дают специальные снадобья, делающие бойцов малочувствительными к боли. Так поединки длятся дольше, и так они делаются максимально кровавыми и смертельными. Добивать проигравшего не принято, но смерть во время поединка – обычное дело.
Боец пошатнулся, упал на одно колено, противник подскочил ближе, замахнулся, чтобы ударить сверху, и вдруг почти мертвый, вскрытый, как рыба, человек бьет снизу вверх, под брюшину. Таким быстрым, точным движением, что парировать практически невозможно. Длинный, слегка искривленный нож входит до самой рукояти и рассекает сердце.
Наповал!
Противник стоит еще секунду и валится, как подрубленное дерево, лицом в окровавленный песок. Победитель с трудом поднимается, продолжая стягивать края разреза, и уходит с площадки – шатаясь, бледный как полотно, сопровождаемый радостными криками тех, кто поставил на него. Неожиданно, да! Нельзя расслабляться! Нельзя недооценивать противника!
Юсас вздыхает – ох, упаси Создатель! Пусть Дегер будет осторожен! Пусть он выиграет!
Второй бой – двое на двое, и в этот раз бойцы были в шлемах, поножах, с небольшими овальными щитами на руках. Этим щитом можно бить, ну и, само собой, принимать на него удары узких длинных мечей, которыми бойцы были вооружены.
Блеск мечей! Лязганье стали!
Мечи не очень острые, скорее наоборот – режущая кромка нарочно затуплена. Это Юсас знал точно – от Андара. Зачем затуплена? А чтобы бой длился как можно дольше. Чтобы кромсали, чтобы избивали, но не сразу до смерти. А сделай меч острым, как бритва, и что тогда? Один пропущенный удар – и покойник! Нет, зритель должен получить то, за чем пришел, – накал поединка, кровь, изломанные, избитые тела!
Бой продолжался минут пятнадцать. Уже через пять минут один из бойцов пары пропустил опасный удар по голове, вмявший шлем в череп, и, шатаясь, подставился под град добивающих ударов. Ему сразу же сломали ключицу, рассекли ребра и подрубили левую ногу. После чего измолотили лежащего так, что шлем, изображавший голову какого-то шипастого чудовища, превратился в кусок измятого металла, из разломов которого струйками вытекала пузырящаяся кровь.
Второй из этой пары оказался парнем крепким и очень шустрым. Он метался по площадке, успевая отбиваться сразу от двух противников, и умудрился при этом ранить одного в ногу, чем сразу же облегчил свою задачу. С перебитой голенью не побегаешь!
Когда он остался один на один со своим противником, тут уже пошла рубка в полную силу. Мелькали, звенели мечи, противники ловко парировали и тут же нападали из невозможных, казалось бы, положений и поз. В конце концов не выдержал тот, чей напарник сейчас пытался допрыгать до места боя на одной ноге. При очередной атаке он пропустил встречный удар и буквально напоролся на клинок правой стороной живота. Лезвие выскочило из спины и тут же нырнуло обратно. Из разреза плеснуло красным. Этот был готов. С разрезанной печенью не повоюешь. Даже если ты упился магическим снадобьем.
«Одноногий» успел как раз к тому моменту, когда его напарник заваливался навзничь, и не успел ничего сделать – даже махнуть мечом, на который он опирался, как на клюку. Соперник подскочил к нему с той стороны, с которой нельзя было быстро парировать удар, и врезал мечом так, что стук, звон и хруст было слышно на всех трибунах Арены – даже на самом верху, где сидели малоимущие горожане.
Арена вопила, завывала, люди размахивали руками, хохотали, ругались от ярости и визжали от восторга – бой закончен! Красивый бой! С неожиданным исходом! Ведь все думали, что нынешний победитель проиграет – куда ему против двух опытных бойцов?! Но нет! Он был не только быстр и силен, но еще и умен! Правильная тактика боя, виртуозное владение мечом, скорость – и вот он, победитель, вздымает руки вверх в знак признательности Создателю, позволившему выиграть поединок!
А теперь – время основного боя! Того боя, который все эти дни ждал весь город! Вот сейчас победитель соберет набросанные ему монетки – законную добычу любого поединщика (монеты и рабам нужны!), уборщики посыплют площадку свежим песком, разровняют – и понеслось! Настоящий Бой!
* * *
Саголь внимательно смотрел на то, как беловолосый реагирует на происходящее. Уже по тому, как человек откликается на то, что он видит, можно кое-что понять. Например, как он относится к крови. Или что он понимает в поединках. Когда опытный кулачный боец смотрит на бой таких же, как он, у него непроизвольно напрягаются плечи, сжимаются кулаки, человек будто проигрывает этот бой у себя в голове, это он там, на площадке, выбивает дух из соперника. Это он уклоняется от удара, пропуская его над собой или принимая на сгиб локтя. Это он напрягает мышцы брюшного пресса, не позволяя кулаку соперника пробиться к мягким, наполненным горячей кровью внутренним органам.
Но Дегер ничего такого не делал. Равнодушный, как статуя, он сидел и смотрел на площадку Арены, не дрогнув ни одним мускулом. Казалось, ему просто скучно. И только мальчишка, сидевший рядом с ним, – агент, понимаешь ли! – не позволял Дегеру уснуть.
Странно. Очень странно! Этот человек не был похож ни на одного из бойцов, которых видел в своей жизни Саголь. Бойцов, сражающихся на Арене. Плотные, массивные – другие здесь не выживали, – с жесткими, помятыми кулаками соперника лицами, они контрастировали с этим парнем, как каменная глыба рядом с тонкой, изящной статуей. Этот парень точно никогда не выступал в Арене, более того, непонятно, как он мог научиться так драться – не обезобразив своей внешности шрамами и переломами. Сломанные носы, приплюснутые, порванные уши – верный признак призового бойца. Этот же был совсем другим. Можно сказать, красавчик. Тонкие черты лица, сине-голубые, будто сияющие глаза, странные волосы – они были почти белыми, серебристыми, на солнце блестели, как новый серебряный империал. Странный парень! И никто про него ничего не знает! Откуда пришел, кто такой, зачем здесь.
С мальчишкой-то все понятно. Воришка, бывший подопечный Вожака. Или не бывший? Впрочем, какая разница, бывший или нет. Мальчишка решил выбраться со дна, подняться выше и все поставил на своего друга. На Дегера.
Немного жаль этого мальца. Шансов у него никаких. С теми двумя, что привез Вожак, – это совершенно определенно. Пять человек, три лучших бойца Саголя и двое этих… нет, невозможно! Они порежут беловолосого на полоски.
Жаль ли беловолосого? Не больше, чем любого другого бойца. Судьба у него такая. Быть убитым или убивать. У всех своя судьба. Вот он, Саголь, никогда не думал, что будет владеть Ареной и готовить бойцов на убой. Он, наследник древнего дворянского рода, занимается низким делом, вместо того чтобы, как положено, служить в имперской гвардии. Судьба – она и есть судьба. Все в руке Создателя. Как он захочет, так жизнь и повернется.
И вот сейчас, к примеру, он, Саголь, уже похоронил беловолосого паренька. А Создатель может взять и устроить спектакль! Да такой, что все только ахнут! Ну что же… в этом случае будет еще интересней. И можно будет заработать много денег. У него, Саголя, интересное положение – что бы ни случилось, он все равно получит деньги. Хорошие деньги! Вот сейчас Вожак ввалил ему аж пятьдесят золотых, чтобы хозяин Арены позволил выставить двух убийц, скорее всего накачанных магическими снадобьями по самую макушку! И разве это не выгодная сделка? И полсотни золотых империалов, и своих бойцов сохранил! М-да… будучи имперским гвардейцем, он столько не зарабатывал. И никогда бы не смог заработать. Жалованье, и больше ничего. Бесконечная муштра, тренировки, дежурства в постылом дворце, и никакой перспективы, ну абсолютно никакой! Подняться выше командира десятка ему бы не дали. Своих хватает, их надо куда-то пристроить. Если бы не бабушкино наследство – до сих пор бы начищал доспехи, доводя их до зеркального блеска, и лечил насморк, полученный в холодных, продуваемых всеми сквозняками тоннелях императорского дворца. Все-таки хорошо, что он тогда вовремя сообразил, КАК нужно поступить. И пропади пропадом эта дворянская честь! Теперь он богат, уважаем. И опасен, как целый полк конных гвардейцев! И не думает, что наденет завтра, как было раньше, когда старый мундир порвался, а на новый денег нет. Что такое честь без денег? Пустой звук, урчание голодного желудка!
Прогудела труба, и распорядитель поединков наклонился к беловолосому и что-то сказал. Что именно – Саголь знал. И слышал уже сотни и сотни раз.
Дегер кивнул – с тем же отрешенным видом, с сомнением принял в руку длинный кривой нож, больше похожий на короткий меч, и шагнул на площадку. Он вначале не хотел брать нож, но было видно, что этот мальчишка, Юсас, ему что-то сказал, после чего Дегер все-таки вооружился.
Кстати, тоже странность. Почему этот непонятно откуда взявшийся человек дерется голыми руками? Почему отказывается от оружия? Какой-то неизвестный культ древних богов? А что, почему бы и нет? Говорят, у кочевников сохранились древние знания, почему бы этому парню их не получить? Может, он пришел от кочевников, степняков? Впрочем, вряд ли. Степняки все смуглые, темноволосые, низкорослые. А этот вон какой верзила!
– Уважаемая публика! Горожане! Сейчас состоится бой между всем вам известным бывшим преступником Дегером, который некогда выиграл Суд Создателя, и пятью его противниками, трое из которых являются лучшими бойцами здешней Арены, а двое пожелали остаться неизвестными и будут выступать под маской!
Трибуны загудели, поднялся такой гвалт, что распорядитель с минуту не мог ничего сказать, шум толпы его заглушил.
– Делайте ставки, господа! Делайте ставки! Пока не прозвучала вторая труба – делайте ставки! – распорядитель завопил так, что было ясно – без магии тут не обошлось. Разом перекрыл весь гвалт!
На трибунах началась суета. Те, кто не успел заранее сделать ставки, кинулись к кассам. Распорядитель смотрел на происходящее и ждал, когда очередь у касс рассосется. Суета продолжалась минут десять, и все это время он спокойно стоял и ждал, пока последний из желающих сделает ставку.
Когда прозвучала вторая труба, Дегер стоял возле служебной ложи. Противники появились с противоположной стороны – оттуда выходили все бойцы Арены, все рабы, которые видели белый свет только над площадкой для боев.
Впереди шли трое – массивные, крепкие, мускулистые, лучшие бойцы этого класса. Они выступали без брони, только с ножами. Бронников тренируют отдельно. Работать на площадке закованными в броню, с длинными мечами – для этого нужны особые тренировки, особые умения. Невозможно быть универсальным! Лучники – не мечники, мечники – не всегда конники.
Позади основной тройки шли двое – Саголь их не знал. Но был уверен лишь в том, что это настоящие убийцы. Воплощенная смерть! Не зря ведь Вожак отвалил ему такие деньги и выставил этих бойцов, единственная цель этой операции – убийство Дегера.
Кстати сказать, Саголю уже донесли о сути происходящего. Вот только одного он не мог понять: за каким демоном Вожак устроил такое представление? Не проще ли пустить стрелу из подворотни? Или подсыпать яду в тарелку похлебки?
Хотя… если разобраться… и это можно понять: а если стрела пролетит мимо? А если яд не подействует? Если вдруг рядом окажется маг-лекарь и спасет этого самого Дегера? Что тогда?
А тогда этот самый Дегер устроит Вожаку «веселую» жизнь. И возможно, доберется до его мягкого горла. А всем умным людям известно: каким бы ты ни был великим, влиятельным, злым, всегда может найтись тот, кто не побоится и разобьет тебе голову. Или прострелит ее арбалетным болтом. Из этого всего следует один напрашивающийся вывод: Вожак опасается! Боится какого-то чужака! Вот этого худого странного парня! Интересно. Очень интересно! Интрига!
Странные типы эти двое. Лица закрыты, свободные одежды… хм… это не ОНИ ли?! Неужто этот идиот Вожак нанял двух людей из Братства? Из гильдии убийц. Вот это номер! Гильдия убийц до сих пор не легализована. Хотя, насколько Саголь слышал, Братство (как сами убийцы называют свою организацию) сделало для этого все возможные шаги. Но старый император упирается и не позволяет им выйти из подполья! Есть у него такой пунктик – император бывает упертым как осел! Если что-то втемяшил себе в голову – всё, никто ЭТО оттуда у него не выбьет. Решил он, что Братство суть Зло и не должно существовать в Империи, значит, так тому и быть.
Глупо, право слово. Никакое государство не может обойтись без тайных убийц. Взять бы их на императорскую службу, и не было бы тогда никаких бунтов, попыток переворота и всякой такой дребедени. Заговорщики тихо умирали бы в своей постели или от несварения желудка и не портили бы чистый воздух Империи. И все происходило бы якобы само собой – Братство умеет не оставлять следов.
И опять – Братство не оставляет следов, так зачем Вожаку понадобилось выставлять убийц против Дегера в Арене?! Это глупо! Если только… о демоны! Если только он не уверен в том, что Братья победят Дегера, и в том, что получит крупный куш, поставив против Дегера! Ах, скотина! Не просто убить, а еще и прибыль получить! Вот почему он такие деньги дал, чтобы Саголь позволил его бойцам выйти на площадку! Интересно будет проверить, сколько же он поставил!
Стоп! Если он поставил крупную сумму и выиграют его бойцы, то… он отхватит крупный куш! Его, Саголя, куш! Надо было запретить принимать от Вожака крупные ставки! И снова глупость. Он мог бы поставить через своих людей. Через нескольких людей! И попробуй докажи, что ставил Вожак! И зачем он, Саголь, ввязался в это дело! Нужно было сразу понять, что такие деньги за участие бойца не платят просто так! Расслабился! Уверился в своей мудрости! Хитрости! Вот и получай! И помочь сейчас, как ни странно, может только выигрыш Дегера! О Создатель! Дай ему выиграть! Очень хочется посмотреть на рожу этого подонка Вожака, когда глашатай провозгласит победителя!
Вот только шансов на это очень мало. Лучшие бойцы Арены плюс два тайных убийцы – кто сможет их победить? Члены Братства не только бойцы, в большинстве своем они еще и маги. Боевые маги! Умеющие отводить глаза! Лишать противника силы! Замедлять его скорость!
Ой-ой… Ну ладно, Вожак, мы еще поквитаемся! Еще все впереди! Решил меня расколоть на кругленькую сумму?! Решил, что так приподнялся, что теперь ничего не страшно?! Зря. У меня хватает ресурсов. А Братство берет заказы от всех – всех, кто сумел найти на него выход и оплатил его гонорар. Не такой уж и великий – для владельца Арены.
Посмотрим, чья возьмет! Удачи, Дегер!
