II
Картинка не отображалась, вместо нее виднелись полосы разной толщины и цвета – что-то вроде таблицы настройки изображения. Зато голос казался живой и бодрый, словно ничего и не произошло, словно не было ни угроз, ни предложений, и будто он все про всех знал.
– Ваши предшественники хотя бы делали вид, что хотят сотрудничать, деньги предлагали, свободные поселения, награды. Но планеты не уничтожаются в знак дружбы, – произнес озорно человек на том конце канала связи. – Мой отец никогда не верили кафирам, и дед, и прадед, так почему я должен? Вы, конечно, забавные ребята, но, пожалуй, я лучше останусь на том самом месте, где и нахожусь. В космосе, говорят, холодно, а я теплолюбивый мумин. Вы явно торопитесь, а я не спишу никуда. Посижу на месте, а там или ишак помрет, или падишах сдохнет.
Ибрагимов закрыл ладонью микрофон и повернулся к Немову и Гофману.
– Отследить получается?
– Никак нет, – с сожалением ответил Михаэль. – За прошедшие века они время даром не теряли. Настроили по всей системе ретрансляторы минус-связи. Когда я начинаю обмен тестовыми сигналами, выясняется, что приемники во всей системе, даже на голубой звезде!
Плахов подошел к проектному стенду, набрал пару кнопок и вывел изображение пустынной местности.
– Это ближайший ретранслятор, товарищ капитан. Планета категории «Б», передатчик в экваториальной зоне. Скорее всего, устройство связи под поверхностью пустыни.
– Может это и есть бункер?
– На тридцатисантиметровой глубине? Нет, это сброшенный с орбиты спутник-ретранслятор класса «Артемида». Я думаю, такие тут во всей системе, гоняют сигнал туда-сюда, чтобы запутать. Отследить, конечно, можно, но это надо обработать двенадцать миллиардов операций. Может, лет через пять закончим, если они раньше не замолчат.
Капитан отнял руку от микрофона и некоторое время молчал, собираясь с мыслями.
– Я капитан Ибрагимов. Представьтесь! – произнес он спокойно и уверенно.
– Ибрагим Нокриб. – Собеседник на том конце минус-связи рассмеялся. – Старший офицер связи нашей уммы. А еще главный тенор в любительском хоре.
– Я хочу, чтобы вы поняли всю серьезность наших намерений, беспозвоночные!
– Серьезность ваших намерений понять не сложно, гораздо интереснее, как вы будете выполнять свои угрозы. Бомбить все подряд? Что-то я не вижу боевого флота. Или вы думаете, что мы сдадимся сразу же после того, как вы нас облаете? Уничтожили Джаннат? Не велика заслуга. Выглядело поучительно, но лучше смерть под бомбардировками, чем те зверства, что наши предки стерпели, и от которых бежали из Двойной Арахны. Вы находитесь на нашей территории. Это Дар аль-Ихфа, и вы ничего не получите! Именем Аллаха, и его Пророка, давшего нам великую книгу Кауран и терпимость сносить тяготы и горести бренной жизни. Убирайтесь откуда пришли, проклятые кафиры!
Эфир зашипел как обрызганный водой раскаленный утюг и стих. Никто не произнес ни звука, когда пропал сигнал. Только перещелкивались друг с другом приборы сенсориков и связистов.
Кеплер и Ибрагимов вышли с капитанского мостика одновременно: капитан направился в сторону лестницы на самую верхнюю рекреационную палубу, старпом – в информационный центр в складских трюмах. Пока последний спускался вниз, в темные коридоры, которые не пользовались популярностью, в его голове медленно проходили один вариант решения за другим.
В принципе, радикал прав, у них нет практически ничего, чем они могли бы угрожать звездным суннитам. Даже идея случайной бомбардировки не выглядела такой убедительной. Хотя, кто знает? Может это задача Нокриба – убедить их, что даже оружие не заставит их отдаться в руки Содружества? Ну и, конечно же, они не будут ставить в известность мирное население и сообщать ему, что на орбите находятся звездные крейсера с запасами стратегического оружия на борту. Сам бы он, Зигфрид Кеплер, и как военный и как человек, так не поступил бы. Слишком велика цена, которую требуется заплатить в случае ошибки, и слишком велика опасность паники, когда кто-то один поддастся животному страху и испортит все планы. Самое большое поражение звездного флота в системе Форус так и произошло. И Ибрагимов своим личным примером не дает об этом забыть.
В информационном центре практически никого не было. Только два техника в дальнем углу заговорчески шептались и подхихикивали, словно втихаря от командования пили марру, да Макаров в своем неизменном черном кителе, отличном от синих флотских, сидел, облокотившись локтями в проекционный стол и положив на них свою голову.
– Макаров? – обратился к нему Зигфрид. – А как ваше имя?
Адъютант Ибрагимова рассмеялся.
– Да, это хорошая шутка…
– Нет, серьезно. Какое у тебя имя?
Макаров поморщился.
– Слушайте, Кеплер, Ибрагимов высоко ценит ваши способности, и поэтому повысил вас до старпома. Возможно, он считает, что после того как выйдет на пенсию, вы возглавите «Чумной денек» в должности капитана корабля. Но пока ни его, ни меня не впечатляют ваши успехи. Вы замечательно руководили огневой батареей и благодаря вам мы выжили в туманности, но служить старпомом – это проявлять стратегический талант и аналитические навыки. Вместо того чтобы задавать мне глупые вопросы, лучше бы связались с «Отражением» и получили бы данные по поводу того, как именно звездные сунниты оказались в этой системе. Это необходимо чтобы знать, что именно из технологического оборудования у них есть на руках. Это помогло бы нам понять, что именно мы ищем, по каким признакам нам удастся обнаружить беженцев.
– Я как раз собирался этим заняться, – попытался оправдаться Зигфрид.
– Знаю. Просто не волнуйтесь и действуйте.
После неприятного разговора Кеплер неторопливо направился в челночный док. По дороге он вызывал то одного техника, то другого, распоряжаясь подготовить один из звездных ялов для полета на «Отражение». Вся информация находилась на том крейсере, и если следовало докопаться до первопричины, то стоило это делать на месте, а не дистанционно, с борта собственного корабля.
●●●○○
Ял подали через полчаса. Еще через час Зигфрид Кеплер уже подлетал к «Отражению». Крейсер практически ничем не отличался от «Чумного денька», если не считать здоровенных цифр «283» между носом корабля и доком стыковки, расположенном аккурат по центру борта, против «307», как нарисовано на боках его собственного крейсера. Выдавали разницу и синие параллельные полосы на корме, какими помечали суда, приписанные к Центаврийскому сектору, в то время как эльзарское командование метило свои крейсера и линкоры красными техническими линиями.
На некотором расстоянии от корабля плавал уже повидавший свое миноносец «Буйный», соединенный с крейсером небольшим стыковочным рукавом и кабелями компьютерной связи. Он был вдвое меньше и скромнее «Отражения», однако все его отсеки для кластеров орбитальных мин своевременно переделали под жилые помещения, позволяя эвакуировать больше тысячи человек. Так что в человеческом измерении он оказался гораздо вместительнее. А на том месте, где обычно размещаются огневые турели, виднелся панорамный сканнер, представлявший собой специфическое сооружение из выпуклых и вогнутых тарелок, линз и направленных датчиков волновой активности. Судя по тому, что в рубке и боевых постах не горели огни, можно предположить, что миноносец работает в фоновом режиме и управляет автоматикой, скорее всего, бортовым компьютером крейсера. Экипаж там, конечно же, находился, но значительно меньше штатного расчета в количественном измерении.
Стыковка прошла без проблем, но когда старпом «Чумного денька» переступил край яла и оказался на борту центаврийского крейсера, он сразу же почувствовал, что гравитация тут несколько выше. Уж не в тяжелых ли мирах Талуриги выросла дочь Ибрагимова и большая часть команды корабля?
– Приветствую вас на борту звездного крейсера #283 «Отражение», капитан третьего ранга Зигфрид Кеплер, – произнес бортовой компьютер, чье цифровое лицо, изрядно похожее на Тимура Магомедовича, проявилось на компьютерных панелях стыковочного дока, – Сообщаю вам, что посещение корабля для киборгов строго запрещено. Если вы имеете технические приращения или органы, немедленно покиньте стыковочный узел.
– Почему запрещено? – удивился Кеплер. – Нет, я не киборг, просто интересно…
– Капитан корабля Карина Ибрагимова исповедует специфические взгляды на роль истиннолюдей во Вселенной.
– Специецизм?
– Для нее киборги и компьютеры являются обслугой и не могут претендовать на какие-то более продвинутые функции. И, пожалуйста, не говорите ей, что я вам не рассказывал о дополнительных услугах и скидках. Она заставляет меня это делать, чтобы подчеркнуть унизительную роль компьютеров в общественной жизни.
Кеплер пожал плечами и направился к выходу из дока. К его удивлению, никто из команды его не встретил. Впрочем, где находится капитанский мостик, он знал и так: все крейсера класса «Привидение» обладали схожей конфигурацией и планировкой, которая считалась наиболее оптимальной для судов такого типа.
В носовой части корабля бурлила жизнь. Правда, не на самом капитанском мостике, а по правому борту, где технические помещения и уже опустевшие резервуары с водой и воздухом местная команда превратила в оперативный штаб, прорезав в их стенках дверные проемы. За два года запасы значительно подсократились, так чего же пропадать пустому пространству?
На подходе к мостику Кеплер остановил одного из солдат.
– Где найти капитана?
– Карину Тимуровну? Прямо и налево у лестничных проходов.
На месте, в информационном центре, заваленном аппаратурой и проекционными панелями, находилось несколько офицеров, техников и сама капитан корабля. Когда его остановили в дверном проеме и сообщили Ибрагимовой, что прибыл офицер с «Чумного денька», местное командование что-то разглядывавшее на проекционном столе, спрятало объект своего интереса в картонную коробку и поспешно расселось по углам комнаты, делая вид, что ничего не произошло.
Ибрагимова вышла вперед и пристально посмотрела в глаза Зигфрида.
– Капитан третьего ранга Зигфрид Кеплер прибыл для сбора информации, – он поднял ладонь к козырьку фуражки, отдавая воинское приветствие.
– Эта механическая рухлядь, чтоб ее гаргариски сожрали, не только вмешивается в мою операцию, но еще и людей подсылает… – гневно ответила Ибрагимова, неодобрительно покачав головой.
– Нас просто интересуют некоторые детали.
Капитан повернулась к офицерам.
– Майерс! Дай ему все, что надо. А меня прошу простить, у меня дела.
– Честь имею!
– Власть – мясу! – отсалютовала она не по уставу и удалилась к проекционному стенду.
От общей компании отделился невысокий, достаточно юный и светловолосый офицер-гагарианец. Его улыбка и легкая походка не могли скрыть тот трагичный и тяжелый боевой опыт, благодаря которому он в свои двадцать пять или около того оказался на должности командующего отрядом сенсориков. Держался он уверенно и статно, правда, без особого энтузиазма, столь характерного для его возраста.
– Старший лейтенант Джим Майерс, – произнес он, словно обращаясь к равному, – Что вас конкретно интересует?
– Военная история, – неуверенно ответил Кеплер.
– Понимаю! – не к месту выпалил старлей. Несколько секунд он стоял задумавшись, а потом пригласил жестом пройти к проекционному стенду в дальнем конце отсека. – Думаю, там нам не помешают.
Сенсорик «Отражения» бегло набрал на клавиатуре несколько команд, и в проекции появились кадры из военной хроники.
– Двести лет назад. Вы, наверное, представляете какой тогда случился бардак? Раскол в военной элите, эпидемия в мирах Караша, каракарцы собирают экспедицию в поисках так называемой «Новой родины», реквизируют флот, падение экономики, местные губернаторы планет творили что хотели. Конец Звездного союза был уже близок, всюду одиозными лидерами создавались религиозные движения, ставившие под сомнение технологический прогресс и власть Земли над дальними колониями. Говорили, что концепция неделимого космоса себя изжила, что надо создавать новые независимые миры.
– Мы плохо это проходим на уроках истории, – добавил Кеплер.
– Губернатор Двойной Арахны Мантгрийер считался порядочным человеком, но ему не хватало стратегического мастерства. Он не знал, как удержать систему под контролем Звездного союза, а потому применял сомнительные методы.
Политические вопросы в школе не проходят, а в военной академии их стараются вообще не касаться. Все, что Кеплер знал о той истории, так это техническую и оперативную сторону конфликта: количество сброшенных бомб, сумму выпущенных ракет и убитых людей. Да, говорили, что Мантгрийер сделал очень многое для сохранения единства Двойной Арахны в годы кризиса, но это всего-лишь ярлыки, за которыми старались не усматривать фактическое содержимое.
– А причем тут звездные сунниты? – уточнил старпом.
– Поклонники Каурана жили тогда на Коллекте, второй планете системы Двойная Арахна. Религия тогда не была запрещена, и они сами никого не трогали, поклонялись своему богу и никому не мешали. Когда начался период хаоса и смуты, звездные сунниты потребовали больше автономии и культурных прав. Как всегда бывает в такой обстановке, гражданские власти плохо понимают перспективу: вместо того, чтобы дать автономию и успокоить, они предпочли отказать, считая требования автономии признаком сепаратизма, и этим отказом как раз и породили самый настоящий сепаратизм. В конце концов, дошло до боев. Многие святыни оказались разрушены, миллионы людей погибли, множество гражданских, детей.
– Мерзкая история…
– Наши звездные сунниты – отчаянная группа суфиев, которой удалось захватить пять кораблей для исследования космоса. Поскольку тогда изучение космоса смахивало скорее на военную операцию, чем на экономическую, те корабли снаряжались высокоэкранированной броней и всяческими средствами подавления излучения и радиации.
Кеплер нажал на проекторе несколько кнопок, и вместо современной политической карты галактики появились раритетные разведкорабли класса «Сфинкс». Прокрутив спецификации, он вернул галактическую карту и ткнул пальцем в Двойную Арахну, находящуюся в центре территорий Содружества.
– Что там делали разведкорабли? Коллекта в глубине наших территорий.
– Системы Моро-IV и Наргаз еще не открыли. Сафиуллин тогда казался недружелюбной и опасной системой с нестабильным солнцем, а Стронггге… да, они знали про Стронггге, но очень надеялись, что кризис разрушит экономику старого Звездного Союза и до Стронггге никому не будет никакого дела. Так и произошло. Стронггге тогда только-только начали осваивать, но из-за падения экономики горнодобытчики свернули свою деятельность, бросив все, что понастроили. Суннитам оставалось только рвануть сквозь туманность Мотра, надеясь, что в ней военные Двойной Арахны не станут их преследовать. Полтора века блаженства после кризиса никто не вспоминал про Стронггге, а потом каракарцы начали операцию по возвращению Старой родины, горели миры Караша и Вазгура, установили карантин. Сам все знаешь.
Все это выглядело существенно и любопытно, но мало что давало. Кеплер слегка отстранил жестом Майерса от проекционной панели и принялся открывать каталоги базы данных по событиям того периода, перебирая все подряд. «Отражение» получило всю базу из исторических архивов Двойной Арахны: видеоролики, карты, списки погибших, тактическая информация, технические данные по системам вооружений. Что-то должно было быть такое, что помогало бы сузить параметры поиска. Нельзя раствориться в космосе, он для этого слишком мрачное место.
Совершенно случайно Зигфриду попалась папка, скрытая в глубине цифровой библиотеки, в том массиве данных, где нет ничего любопытного – от ботаники Коллекты до репродукций живописцев с Панехеи периода двухсотлетней давности. Это видеоблоки признаний очевидцев резни на Коллекте.
– Я не просматривал эти данные, – вмешался Майерс, – Тамерлан отнес их к незначительным, так что я не стал тратить время.
– Тамерлан!? – обратился Кеплер к бортовому компьютеру. – Попробуй просеять массив и найти что-то, что касалось бы отлета беженцев. Интересует все, что угодно: даже простые упоминания и случайные факты. Покидая Коллекту, они не могли не оставить никаких следов.
Через полчаса кропотливой работы вместе с компьютерным интеллектом им удалось собрать воедино разрозненные данные очевидцев тех событий, сохраненные в архиве. Сунниты покинули Двойную Арахну не с пустыми руками. Им удалось угнать пять кораблей, обшитых специальной маскировочной броней, ракету-носитель с запасом мобильных зондов класса «Артемида», два армейских спутника дальнего обнаружения, мощный конвертор гравитационной энергии в электрическую, колониальное и буровое оборудование, а также сборные бункеры для тактических операций разведки, которые крайне сложно обнаружить и с земли, и с орбиты. По самым скромным подсчетам, в сторону Аль-Шазр направилось не менее трех сотен радикалов.
●●●○○
Ибрагимов сидел в позе лотоса прямо на полу комнаты для релаксации, прислоняясь к валуну, покрытому для пущей убедительности искусственным лишайником. Глаза его были закрыты. Кальян стоял рядом, тонкий сладковатый запах растекался по комнате и наполнял собой все пространство. Тонкая струйка дыма поднималась вверх, туда, где капитан перед этим заткнул своей майкой щели вытяжки воздуха, через которые автоматика контролировала и оперативно выправляла состав воздуха.
Хаммерхэд нашел его не сразу. Когда же он вошел в релаксационную комнату, зажмурился от рези в глазах, отер слизистую, вовремя сообразив, чем именно решил злоупотребить капитан.
– Тимур Магомедович, вы совсем с ума сошли?
– Тихо, млекопитающее, ты мешаешь думать.
– Где вы взяли гашиш?
Ибрагимов в душе особо не рассчитывал, что Хаммерхэд тут же от него отстанет, но все равно разочаровался. Он открыл глаза, скрестил руки на груди и выпрямил ноги. Туман в сознании создавал приятные ощущения бодрости и энтузиазма, но в то же время усталости и сухости во рту.
– Мне его дал Рохес, наш врач. – Речь его текла медленно, словно вода переливалась из одной чащи в другую, и казалась особенно чужой. – Несколько кубиков лежало в кармане у Зелемхана Фукера-Джемаля. Не знаю я как ему позволили хранить гашиш в камере, но, видимо, он нужен был ему – чтобы разыскать звездных суннитов.
– Эта отрава!?
– Звездные сунниты применяли гашиш. Он позволял им видеть прошлое, настоящее, будущее, что случилось, что могло случиться, что будет и чему никогда не сбыться. Я чувствую, что они подготовились и правильно поняли главные принципы стратегии. Мне нужен новый опыт, чтобы отыскать решение. Видимо, Зелемхан подумывал искать беженцев с помощью джинна. У нас нет мальчика, у нас нет ничего, что мы можем поставить на шахматную доску. Но надо делать шаг, или игра закончится. Ветер заметает все следы, мое сознание теряется в темноте, время останавливается, и я вижу ход событий, который вызывает опасения. В рваных дырах реальности сочится вечность, тьма отступает…
Хаммерхэд подошел ближе, наклонился и раздвинул сомкнутые веки Ибрагимова. Расширенные зрачки не реагировали на свет и действия подчиненного. Он пребывал уже где-то в своей реальности, за пределами пространства и времени, добра и зла, света и тьмы.
Оружейник хмыкнул.
– И ради этого козла я оставил «Химеру»!
Швырнув на пол медаль «За спасение утопающего», он вышел из зала и направился в кают-компанию, где его ожидали другие офицеры после дневной вахты.
До того, как по личному распоряжению адмирала Пратчетта его вырвали из веселой и дружной команды «Химеры» под талантливым и строгим руководством Амалии Росси, он слышал самые разные небылицы про распущенный и бестолковый стиль руководства кораблем, какой практиковал Ибрагимов-Костяная-Нога. Так его называли во флоте. И когда он слышал эти рассказы, не думал в тот момент, что придется служить под его началом.
Хаммерхэда инстинктивно передернуло: не то от самодурских выходок капитана, не то от того запаха гашиша, что он учуял в комнате релаксации, и который давал уже о себе знать. Усилием воли, отгоняя наступающую дурь, он перешагнул порог кают-компании.
Внутри находились связист Михаэль Немов, командир службы борьбы за живучесть Филипп Брусьев и офицер службы работы двигателя Эрнесто Фалере, молчаливый и долговязый, на чей размер никогда не могли подобрать форму. Немов и Фалере играли в трехмерные нарды, Брусьев листал прошлогодний журнал с картинками по популярной психологии и делал вид, что что-то в ней понимал. По инструкции в таких ситуациях, в какую попал Роланд, следовало бы предупреждать старпома, но, несмотря на то, что его смена закончилась, Кеплера в кают-компании давно не видели.
Хаммерхэд похлопал себя по карманам, интерком, судя по всему, он оставил на боевом мостике. Впрочем, на «Химере» всегда уважали его личное время, и, если не горел оранжевый код опасности, носить с собой интерком и позволять другим вмешиваться в собственный отдых считалось совсем не обязательным. На «Чумном деньке», как видится, установлены другие порядки.
– А где Кеплер, господа?
Немов оторвал глаза от верхнего правого угла доски и неохотно перевел их на Роланда.
– Он нам не докладывал куда идет. Свяжись по интеркому.
– Оставил на вахте…
Брусьев, что стоял рядом, молча отцепил свой от отворота кителя и протянул Роланду. Тот кивком поблагодарил его, нажал кнопку связи и несколько раз повторил фамилию старшего помощника. Эфир потрескивал статическим напряжением, Кеплер не отзывался.
– Черт знает что за корабль! – выпалил Хаммерхэд, схвативший правой рукой за голову и нервно потрепав свою блондинистую шевелюру. – Я служил на нескольких кораблях: на тральщике, на крейсере – везде был порядок! Как вы можете это терпеть?
– Мне все нравится, – буркнул тихо Фалере.
– А что такого? – уточнил Немов.
– Вот вы знаете, где сейчас ваш капитан?
– На том конце интеркома, конечно!
Хаммерхэд поморщился, шутка связиста ему не понравилась. Впрочем, он и так не склонялся к тому, чтобы шутить.
– Я его видел на четвертой палубе. Знаешь, что он там делал?
– Лишь бы опять не принялся разбирать подшипники и начинять ими ракетные боеголовки!
– Это не смешная шутка!
– Это вообще не шутка! – вмешался Брусьев, отложив в сторону журнал. Но развивать мысль он не стал, просто пристально уставился на Хаммерхэда.
– Плевать! Он там гашиш курил.
Брусьев пожал плечами. Хаммерхэд почувствовал, как эта безразличная реакция вывела его из себя. Не зная почему, он со всего маху звезданул кулаком об косяк и вышел из кают-компании. «Смотри, Миха, а практические советы-то действуют!» – донеслись вслед слова Брусьева. Но Хаммерхэда это не волновало: он направился к лестнице на верхнюю палубу, а оттуда в сторону капитанского мостика, надеясь хотя бы там найти Кеплера. На подходе к нему его и догнал Немов.
– Слушай, – попытался он вернуться к прерванному разговору, – тебе может что-то не нравиться на нашем корабле, но ты скоро привыкнешь. Ибрагимов делает что надо даже тогда, когда сам не знает, что делает. Я понимаю твою нервозность, сам такое пережил, когда его к нам перевели. Но поверь, он неплохой человек…
– Неплохой!? Да он гребаный наркоман! Что он вообще делает в звездном флоте? Я смотрю, его все боятся. Надо что-то делать!
– Что именно?
– Наркотики – достаточный повод, чтобы передать корабль в более надежные руки, более надежному капитану, который наведет тут порядок!
– Это кто же?
– Может, это ты?
Немов рассмеялся. Сперва тихо, в мыслях сопоставив капитана Ибрагимова и свои достаточно скромные познания военного дела, которые он получил в академии на факультете связи. А потом рассмеялся сильнее и уверенней, вспомнив, что именно напоминают ему эти разговоры.
Все это они уже проходили, и закончилось все тем, чем и должно было закончиться.
– Ты даже представить себе не можешь, как покойный Джемисон нуждался в таких как ты! – воскликнул в сердцах Немов.
Улыбаясь, офицер связи направился назад в кают-компанию, оставив недоумевающего Хаммерхэда одного в коридоре.
●●●○○
Зигфрид Кеплер уединился в одной из технических кают и перебирал тактические характеристики украденного звездными суннитами оборудования. Знаний в области истории оружейного дела ему хватало, но по части связи наблюдались явные провалы. Как минус-связь использует ультрапространство для компенсации расстояния знает каждый, кто когда-либо поднимался на борт космического судна, но чтобы понять, как действует хитрая система ретрансляторов нужно особое образование и талант связиста.
Зонды «Артемида» – кассетные армейские зонды, разработанные для маскировки передатчика и приемника минус-связи, призванные компенсировать именно то, что минус-соединение обнаруживает и первого и второго. Их разработали одновременно с самой минус-связью. Стандартная ракета, содержит в несущей части сотню таких зондов. Но и у этой контрмеры есть собственный недостаток: зонды сами по себе являются всего лишь ретрансляторами сформированного пакета сигналов, и если такой источник не замаскировать должным образом среди зондов, его можно сбить, разорвав ретрансляционную сеть.
«Куда же они дели второй спутник дальнего обнаружения? – не то пробормотал, не то подумал старпом. – Не могли же они его потерять по дороге».
Собрав выкладки в один файл, Кеплер направился обратно в информационный центр, где снова застал офицеров за подозрительным занятием. В этот раз он не стал останавливаться по приказу дежурившего мичмана, жестко отстранил его в сторону и направился прямо к проекционному стенду, над которым сгрудилось командование «Отражения».
Когда он раздвинул руками ближайших офицеров, увидел, что на столе стоит аквариум, в котором на дне копошился небольшой осьминог, странное головоногое с Земли, практически такое же полумистическое, как и гаргариски. Он размахивал своими щупальцами, примеряясь к разложенным на дне разноцветным кубикам с надписями. Команда смотрела на него зачарованно, как смотрят на скачки с тотализатором. Через некоторое время осьминог все-таки решился и поднял один из кубиков.
«Он поднял „W“!», «Что это?», «Что?» – понеслось по кругу.
– Это планета ближе к желтым солнцам, класс «Г». Мы ее уже просматривали сегодня по всей экваториальной зоне… Смотрите! Смотрите, он тянет следующий!
– «L»!
– Эту планету мы еще не наблюдали на этой неделе, – подала голос Ибрагимова. Сенсорики… Блонски, Майерс, займитесь этим.
Только когда приказы уже раздали, капитан отбратила внимание на гостя.
– Тебе чего, слуга роботов?
– У меня есть предложение получше, чем играть в рулетку.
– Это наш осьминог-предсказатель. Не думаю, что его услуги чем-то лучше других вариантов. Мы все-таки тут уже два года и перепробовали разные методы.
Кеплер включил проекционный стол и вывел расположение зондов-рестрансляторов на карту звездной системы. Из-за того, что аквариум со стола так и не убрали, проекции появились и внутри емкости с водой, значительно искаженные плотной средой. Осьминог, испугавшись, изменил окраску и практически слился и с донными камнями и с синими линиями проекции, показав на своей коже причудливый рисунок.
– У сети ретрансляторов есть источник, который передает сигнал. Нам надо найти все расположения зондов и выбрать наиболее аномальные…
– Зонды разбросаны по всей системе. Их около сотни, мы отследили процентов семьдесят, – произнес офицер связи, у которого на кителе висела табличка «Дмитрий Хазов». – Один в жерле вулкана, другой на орбите желтого солнца, третий на дне выработанной шахты, четвертый утонул в океане. Что именно считать аномалией?
– Это все какие-то киборгские уловки, – нервно бросила капитан. – Надо продолжить поверхностное наблюдение, изменить настройки и комбинации фильтров.
Кеплер набрал несколько кнопок и вместо сети ретрансляторов в проекции появился макет спутника дальнего обнаружения.
– Еще меня беспокоит второе устройство. Первый такой спутник они разместили на границе звездной системы, чтобы наблюдать за визитерами. А где второй? В этом устройстве используются сложное оптическое оборудование и лучевые излучатели. Если они используют его на своей планете чтобы следить за нами, то удастся засечь излучение и блики оптики.
– Наши сенсорики уже все перепробовали, – прокомментировал Хазов.
– А понижения гравитации в районе действия конвертора гравиэлектричества? Пики кривой на сканнерах сложно не заметить!
– Я же говорю, все проработали. Что не понятно?
– Так уж и все?
– Мы в системе уже два года. А вы тут всего несколько дней, и уже начали учить нас делать свою работу. Не много ли на себе берете, Кеплер… или как вас там…
Понимая, что задачу не выполнить в спорах с офицерьём, Зигфрид, не прощаясь, покинул информационный центр и направился обратно в техническую каюту, где мог бы остаться один на один с бортовым компьютером. К тому моменту, как только он переступил порог, у него уже появился приблизительный план исследований.
– Тамерлан, попробуй составить статистику расположения зондов: сколько находится на орбите, сколько под водой, сколько упало на какие планеты по категориям, сколько на астероидах. Попробуем выбрать статистически единичные. Возможно, наши друзья совершили классическую ошибку, разбросав зонды как получится, а источник сигнала минус-связи оставили при себе.
– Что делать с промежуточными результатами?
– Все отправляй Немову на «Чумной денек».
Как только началась обработка массива, а на панели появились первые строчки со смешными значками технической информации, Кеплер расслабился и лег на небольшой сидячий диван, расположенный тут же, у дальней стены отсека. Ручки на нем, с ободранной солдатами-алкоголиками кожей, стали удобными и приятными на ощупь подушкой для головы и ног.
Навалившаяся ответственность утомила. Разболелась голова, а такого недуга за собой Зигфрид никогда не замечал. Впрочем, может это излучение реликтового электромагнитного поля вокруг голубой звезды? Михаэль что-то говорил про звезду. Кажется, что туда тоже вели сигналы минус-связи. Но как можно разместить зонды на поверхности горящего светила? Никакой зонд не выдержит. Да и зачем размещать зонды на звезде, если в системе и так полно мусора, к которому можно прилипнуть?
Он пошарил под диваном и нашел старый лоттер, оставленный техниками. Старинный, местами покрытый несмываемыми пятнами масла, он все же хорошо работал. Перебирая пальцами по виртуальной клавиатуре, Кеплер вызвал на экран изображение электромагнитного вихря вокруг звезды.
«Там что-то происходит» – произнес он тихо.
Не торопясь, старпом поднялся с дивана и подошел к терминалу.
– Тамерлан, мы можем посмотреть на звезду?
– Сожалею, капитан Ибрагимова распорядилась развернуть панорамный сканнер в сторону планеты В-515, но в моей базе данных хранятся все изображения и видеозаписи звезды за весь период наблюдения.
– Покажи мне тот отрезок, когда с нами связались звездные сунниты.
На видеопанели появился гигантский светящийся голубоватый сфероид. По сравнению с ним все окружающее казалось настолько малым и незначительным, что и вовсе не отображалось на экране. Только черное и голубое, и два шарика желтого где-то на краю экрана, слегка подсвечивающих изображение зеленоватым светом.
Зигфрид приблизил изображение. На фотосфере при детальном рассмотрении виднелась отчетливая грануляция из-за конвекции плазмы, флоккулы, спикулы, солнечное пятно на экваторе, три коронарные петли на северном полюсе – вроде все, как и должно было быть на родной звезде Кеплера, далеком желтом карлике по имени Солнце. И ничего, что могло бы напоминать зонд минус-связи.
Меж тем в коммуникационной сетке, выведенной на экран Тамерланом, отчетливо виднелись девять зондов «Артемида», разбросанных на разном удалении от светила, посылавшим сигнал в сторону звезды и получившим отзвук сигнала. Значит, какой-то зонд там есть. И он не просто так невидим для электронной разведки, визуального наблюдения и панорамного сканнера.
Кеплер усмехнулся, вспомнив историю с «Химерой». Правда, тот случай не походил на этот, но неприятные чувства тщетности и неизбежной развязки порождал точно такие же.
Не может же звезда сама создавать канал связи! Кеплер перенес на лоттер данные по спутникам, соединившимся с неизвестным ретранслятором в районе голубого гиганта, и уже открыл дверь в коридор, как его отвлек сигнал интеркома.
– Старпом, ты где шляешься? Кто управляет кораблем? – послышался голос Ибрагимова.
– Я пытался найти решение. И, кажется, я очень близок к разгадке…
– Ты, сборище эволюционных дефектов, я поставил тебя командовать кораблем как старшего помощника. Если бы я просил тебя заниматься поисками, то сидел бы ты у сенсориков вместо Плахова. Сейчас, я вижу, что поторопился. Думал, из тебя выйдет нормальный старпом, а ты ни рыба, ни вор…
Кеплер повернулся было лицом к выходу, и сделал шаг через порог, как нос к носу столкнулся с Кариной Ибрагимовой, стоящей напротив двери.
– Я бы сказала «не пойман – не мясо»… – произнесла она, пораженная неожиданной догадкой. – Папа!?
– На счету абонента недостаточно средств чтобы принять ваш звонок, – полумеханическим голосом забормотал Тимур Ибрагимов, изображая автоответчик оператора обычных бытовых квантфонов. – Попробуйте позвонить позднее.
Сигнал интеркома стих. Капитан «Отражения» и старпом «Чумного денька» стояли друг напротив друга и не знали, что сказать.
