I
«Во всей этой чертовой Вселенной – от метеоритных полей Танкайра до самых дальних пределов Сураминга – есть только три категории людей. Это те, кто вечно ищет, те, кто всегда находит, и те, кого постоянно приходится искать!»
Речь командующего флотоводца Эльзарского сектора Джона Пратчетта
на прошлогоднем выпуске Военно-космической академии имени Ю. Гагарина
(отказался от своих слов после публичных обвинений в разжигании ненависти и вражды в отношении социальной группы неудачников)
Это повесть о самом выдающимся из когда-либо живущих звездных капитанов! Его статуя в полный рост возвышается в центре поселка городского типа Гнусные горки, который уже много лет пытается безуспешно доказать, что он был родом оттуда. Капитан был полон добродетелей и недостатков, как и все мы, но делал и хорошие дела и плохие с истинным мастерством! Как-то Кристардо Магеллан, выдающийся адмирал, сказал, что таких как Ибрагимов можно пересчитать по пальцам одной руки, если отрезать пару пальцев! Он так популярен, что изобретенные им ругательства изучают на факультете криптографии в звездной академии на Венере. И в зале почета весит его портрет, правда, как он и просил, нарисованный со спины.
И эта история о его третьей звезде. Она приводит нас в систему Сафиуллин, на границу карантина. «Чумной денек» никогда не залетал так далеко от порта приписки.
Неудобную темную каюту заливал свет голубой звезды. Благодаря фильтрам на иллюминаторах ее можно без опасений разглядывать целыми днями. Огромное небесное светило, вокруг которого вращались десятки планет разной величины. На каких-то из них велась добыча ископаемых, другие просто являлись голым камнем, раскаленными от потоков пыли и прямых лучей гигантской звезды.
Михаэль Немов, главный офицер связи, продолжал ютиться вместе с Плаховым в одном помещении, хотя по штату ему полагалась отдельная каюта. Однако он не выказывал недовольства даже в тяжелые для команды моменты.
Он потянулся лежа на кровати. Верхняя полка, рассчитанная на среднестатистические сто семьдесят сантиметров, оказалась малой, как и год назад, и два, и три. Немов по привычке уперся ногами в стенку и открепил от потолка фотографию жены и трех детей на фоне видов родного города. В голубых лучах Сафиуллина их лица казались мертвецки синюшными, словно это привет из зомби-апокалипсиса.
– Даже после той истории с каторжным кораблем и того, как крейсер полгода проторчал в доках, я не могу прийти в себя от мысли, что нас могут направить в сторону карантина!
– Ну а что ты хотел? – послышалось снизу ворчание сенсорика Плахова. – Если проваливается первый план, это автоматически означает, что вступает в силу резервный. И так уж получилось, что наш капитан – и есть этот самый резервный план. Для всего. Всеобщий резервный план. Так что как бы ни мудрило командование со своей секретностью, и так понятно – нас отправят на дальний рубеж.
Вдоволь поностальгируя, Немов прикрепил фотографию обратно к потолку: между снимком родителей и схемой улучшения системы минус-связи, которую рисовал накануне.
– Как-то боязно, – произнес задумчиво он.
– Система Стронггге хоть и расположена за карантином, это все равно наша территория. На нее никто не претендовал, демаркация включает ее в территорию Эльзарского сектора. Формально это наша ответственность, – Плахов встал с нижней полки двухъярусной кровати, потянулся и уперся предплечьями в койку Немова, словно атлант, держащий небесную твердь. – Если бы я выбирал лететь туда или нет, я бы, конечно, отказался. Не горю я желанием оказаться на дальнем рубеже.
Немов снова поднял глаза на потолок. Дочь улыбалась с фотографии своей застенчивой милой улыбкой. Только сейчас он увидел – впервые за восемь лет – что у нее бабушкины глаза.
– Два месяца в пути, а такое ощущение, что не был дома целую вечность.
– Это от безделья! – констатировал Плахов, оторвавшись от верхнего яруса и по-дружески пару раз хлопнув Михаэля по плечу.
Не успел он закончить свое короткое замечание, как пневморучка свистнула, а дверь отворилась. На пороге стоял капитан Ибрагимов в домашнем халате, поверх которого крепились две золотые звезды и еще одна, вырезанная из шоколадной фольги, которая, видимо, символизировала ту первую золотую звезду, что у него отобрали перед переводом на «Мираж».
Ибрагимов осмотрел каюту, а потом потянул Немова за штанину.
– Пошли, сынок, есть работа, – бросил он, и скрылся в темном коридоре второй палубы.
Монитор в кабинете капитана искрил занимательными разводами, а вместо голоса абонента раздавался только ненатуральный треск, перемежаемый со зловещим шипением аппаратуры.
– Горнодобытчики с Процеона-II, очевидно, повредили коммуникационный буй, – пожал плечами Немов, не дожидаясь просьбы Ибрагимова. – Перенастроить связь через вспомогательные устройства?
Капитан еле заметно кивнул, и отвернулся к аквариуму, чтобы покормить плавающих кверху брюхом рыбок.
– Они часом не мертвые?
– Это нолгарская рыба-вонючка, – скривившись, ответил капитан, – делает вид, что мертва, а на самом деле просто придуривается. Вот ты тоже делаешь вид, что настраиваешь аппаратуру, а на самом деле пялишься на рыбу и ничего не делаешь…
Немов отвернулся к экрану, расстроенный грубыми аналогиями. Что бы там ни говорил капитан про мимикрию, когда он бросил в аквариум корм, рыба вовсе не оживилась, предвкушая скорое угощение.
После десяти минут возни с электроникой и настройки экран показал узнаваемый интерфейс. Ибрагимов не стал выгонять офицера связи, а тут же отправил запрос. Через некоторое время на экране отобразилось лицо Джона Пратчетта, командующего флотоводца Эльзарского сектора.
– Приветствую, капитан, – устало произнес адмирал. – Вижу, вы уже достигли системы Сафиуллин? Это хорошо, вы не очень-то выбились из графика. Однако время для нас сейчас очень важно.
– Карантин? – уточнил Ибрагимов.
– Да, капитан. Вы все правильно понимаете. У меня только что был директор Объединенного правительственного управления тактической разведки и планирования. Состоялся долгий разговор, но наши опасения подтвердились. Вам необходимо направиться в звездную систему Стронггге и выполнить то, что не смог сделать правительственный агент с «Ямантау».
Ибрагимов поправил звезды на своем халате, а потом крутанулся на кресле вокруг своей оси.
– Я не задавал вопросов о том, как именно эта белковая форма жизни планировала найти в такой большой звездной системе скромное поселение звездных суннитов. Его планов я не знал, да и сейчас знать не хочу. Просто звездные сунниты не горят желанием вступать в контакты, и прятаться они могут много лет. На такую операцию у меня нет ни времени, ни людей, ни запасов. Для этого нужна масштабная военно-поисковая операция, спецоборудование и специально надрессированные люди, способные выполнять нудную работу.
– Не все так просто, – тихо произнес адмирал.
– Народная мудрость в таких случаях говорит…
– Капитан, – оборвал его на полуслове Пратчетт, – я скажу вам все без утайки. Когда разведка нашла мальчика, дело передали управлению Центаврийского сектора, так как за карантином все действия координировали они. Пока вы проводили операцию в туманности, Объединенное правительственное управление разыскало нужного им капитана, который отправился в систему Стронггге и начал поиск звездных суннитов. Корабли находятся в системе уже почти два года, они наработали хорошую базу и помогут…
– А мы тогда зачем им нужны? – удивился Ибрагимов.
– Разведка сообщает, что системой заинтересовались каракарцы. Пятый флот заканчивает учебные стрельбы в системе Наргаз. Разведка сообщает, что они выдвинутся в сторону Стронггге через две недели. Через три будут уже возле тройной звезды. На месте находится крейсер «Отражение». Его возглавляет талантливый капитан. Но, несмотря на его возможности и дарования, прогресса нет. Вам надо помочь ему или хотя бы подтвердить провал поисковой операции.
– Центаврийское командование мараться не хочет? Все провалы повесят на меня?
– Будешь продолжать в том же духе, подарю на день рождения шапочку из фольги.
– Капитан из Центаврийского сектора? Мы с ним знакомы?
– Я не знаю. Ходят слухи, что он на редкость самовлюбленный мерзавец и пользуется огромным авторитетом у команды. Я думаю, вы найдете общий язык. – Пратчетт стих, потом потянулся к стоящей на столе рамке с ньютоновскими шариками. Немного помедлив, он оттянул один из них, а потом отпустил, приводя структуру в движение. – Когда мой коллега, командующий флотоводец Андрэ Магеллан попросил меня направить в звездную систему моего лучшего капитана, я без зазрения совести назвал вашу фамилию. Сказать, что он был недоволен, это ничего не сказать. Но я заявил, что если кто-то и сможет разрешить ситуацию, то только Ибрагимов. Учитывайте это, когда снова откроете рот и начнете поучать кого-то своей народной мудростью…
Экран погас, но перестук шариков еще стоял в ушах Немова. Значит, слухи в столовой оказались правдой – их направляют за пределы карантина в дальнюю звездную систему, несколько столетий назад потерянную для человечества.
Ибрагимов приложил ладони к лицу и отер сонные глаза.
– Все идет хорошо… только мимо…
●●●○○
Карантин, нерушимый моральный предел, за который не смеют соваться каракарцы, это всего лишь пунктир на звездных картах и разбросанные на значительном удалении друг от друга сигнальные буи. Это и так знает каждый космовоенный, но особо расстройство вызывает не академическое знание, а наблюдение карантинной зоны своими глазами. По существу – та же самая пустота, что и вокруг, только к ней двадцать лет назад неловко приклеили дополнительный смысл, существующий только в головах истиннолюдей.
Зато сразу за условной линией, всего в пятнадцати гюлях полета виднелось одно из самых изумительных творений Вселенной – система Стронггге.
Немов видел ее летними ночами со своей родной планеты, забираясь на крышу деревянного дома в тайне от отца. Ему нравился парадокс. Тройная звезда с компонентами одинаковой яркости голубого и желтого цвета, неразрешимая глазом, выглядит зеленой. И хотя зеленых звезд как таковых не бывает, эта выделялась на фоне белых, желтых, голубых и красных весьма отчетливо.
Вблизи система выглядела массивно. Одна огромная голубая звезда, вокруг которой вращается двойная желтая, каждая из частей которой напоминала земное Солнце. В системе находилось более пятидесяти пригодных для колонизации планет. Одни небольшие, как Марс, другие весьма крупные, больше Земли. Какие-то из них подходили для быстрой колонизации, другие требовали многолетнего терраформирования. Люди уже пытались взяться за масштабное обустройство системы – более половины планет имели признаки незаконченного терроформирования, а на отдельных из них даже виднелись вышки и бурильные установки. Выходит, до экономического кризиса вековой давности истиннолюди уже подступались к обустройству новой колонии, но как-то забыли об этом.
Зигфрид Кеплер оторвался от мониторов цифрового телескопа и одобрительно кивнул сенсорикам, продолжившим наблюдение за системой тройной звезды. Ибрагимов спал стоя, облокотившись на капитанскую стойку. После того, как запищал проекционный стол, а в синем голографическом поле проявилось более полусотни небесных тел, капитан открыл глаза и недоверчиво посмотрел на проекцию.
– Может вам в каюту пойти, выспаться? – предложил Кеплер.
– Киборги не спят, они находятся в состоянии зарядки батарей, – неуверенно произнес Ибрагимов и, обойдя стойку, приблизился к проекционному столу в середине боевой рубки. – Я повысил тебя до старшего помощника капитана не для того, чтобы ты пялился в мониторы. Давай рассказывай.
Кеплер смущенно приблизился к проекции и развернул ее мановением руки на сто восемьдесят градусов. С виду система походила на Сафиуллин, если убрать двойную желтую звезду и большую часть прочих небесных тел. Так что рассказывать нечего, можно только показывать. Но Кеплер все равно открыл рот.
– Это система Стронггге, состоящая из голубого гиганта и двух желтых карликов, а также многочисленных планет, представлявших в прошлом живой интерес горнодобытчиков. Вокруг голубой звезды сохраняется реликтовый электромагнитный вихрь, традиционно мешающий работе приборов и осложняющий навигацию. Крейсер «Отражение» и миноносец «Буйный» находятся у дальнего края звездной системы, за орбитой планеты F13a. Они уже прислали нам приветствие. Немов работает над минус-связью, но пока мы не обогнем центральную звезду, мы не сможем посмотреть в их доброжелательные лица.
– Стронггге, – произнес неспешно Ибрагимов, – не слишком ли много «г» для одной звездной системы?
– Должно быть, когда составляли звездные карты, случайно напечатали лишнюю букву. – Старпом достал из-под проекционного стола старую аналоговую звездную карту, изъятую у спецагента с «Ямантау». – Звездные сунниты называют систему Аль-Шазр. Мне лично это название больше нравится.
Планеты и астероиды медленно вращались вокруг солнц в проекционном поле, где программа установила другой, более быстрый, шаг времени – стандартный земной год пролетал за десять минут. Почти семьдесят небесных тел, почти пятьдесят из них пригодны хоть для какого-нибудь поддержания колонизации. Облететь всю систему и детально исследовать каждую из планет займет, по меньшей мере, недель пять, ракеты «Заря» могут уничтожить одну пятую из всех планет системы. Какие-то из них представляли собой полностью терраформированные планеты-сады с тропическими лесами и водоемами, другие – полярные и крайне неблагоприятные планеты-льдинки, третьи – просто камни, внутри которых выдолблены штреки и туннели для добычи редких минералов. А каракарцы явятся уже через неделю.
Капитан вернулся к своей стойке и на клавиатуре набрал несколько управляющих команд. В проекционном поле вместо центральной звезды появился старый допотопный будильник с колокольцами и ножками, на котором отображались цифры: «168:00:00». Вскорости эта цифра изменилась и уже отображала «167:59:59». И так каждую секунду на одну единицу меньше.
●●●○○
Когда голубой гигант оказался по правому борту, «Чумной денек» принял сигнал минус-связи с борта «Отражения». Сперва на мониторе никого не было видно, только из-за экрана доносились резкие команды и ругательства, но потом появилась очаровательная и удивительно знакомая девушка в капитанской форме с двумя золотыми звездами над правым карманом. В своем очень юном возрасте, она не выглядела заправским боевым офицером. Ее темные вьющиеся волосы не по уставу падали на плечи и слегка блестели в зеленоватом освещении капитанского мостика.
– Говорит крейсер #283, «Отражение», я, капитан Ибрагимова, приветствую вас в системе и, если вам ничего конкретного не нужно, пойду, займусь своими делами…
– Капитан… Мы… У нас… – выдавил из себя Немов, опешивший от такого напора собеседницы.
Тимур Ибрагимов, старавшийся до этого не лезть в кадр, слегка толкнул его в плечо, приводя в чувство.
– Возьми себя в руки, земноводное! И скажи, что меня нет дома!
– Но – Ибрагимова!
– Да, меня зовут Карина Ибрагимова, что вам конкретно надо? Мы тут делом заняты вообще-то, – отозвалась девушка в форме.
– Возможно, на крейсере до сих пор не решены вопросы субординации и присутствует низкая мораль, как нас и предупреждал флотоводец, – послышался механический голос бортового компьютера «Отражения».
– Заткнись, Тамерлан. Когда люди не смогут решить проблему, они к тебе отдельно обратятся!
Немов сжал похолодевшие пальцы в кулаки, собрался и повернулся снова лицом к капитану крейсера «Отражение».
– Наш капитан попросил принять вашу базу данных, весь прогресс по сканированию системы. Мы сейчас откроем канал связи, начинайте пересылку, как только будете готовы. Мы проведем свой анализ.
– А где он сам?
– Он… – Немов замялся, но снова получил тычок в плечо. – Просил передать, что его нет дома.
– Да, Магеллан предупреждал, что эльзарские пришлют какого-то дебила. Да еще и киборга. Не удивительно, что у него процессор подвисает. Эти ходячие железяки созданы для обслуживания, а не для руководства. И как их ваш Пратчетт терпит. Развели демократию, скоро нам, высшим существам, останется гребаным железкам при встрече кланяться. Принимайте массив данных. Власть – мясу!
Экран замерцал, изображение капитана сменилось рабочими данными сканнеров «Отражения», наработанными за последние месяцы.
Ибрагимов еле заметно кивнул и, ничего не съязвив, направился к выходу из рубки. Его место занял Макаров, появившийся совершенно внезапно, словно из тени дальнего угла, где обычно оставляли офицерские сухпайки и швабры для уборки палубы.
– Ибрагимова!? Что это вообще значит? Это какая-то шутка? – произнес изумленно Немов, скорее восклицая, чем спрашивая.
– Дочь…
– Так у него есть семья?
– Была…
– Я думал, Тимур Магомедович всю жизнь принимал «кошачьи таблетки», чем всегда и гордился.
– Нет, у него раньше была жена. Это у них наследственное. Ибрагимовы – военная династия. Дед тоже служил на линкоре. Вот и дочь выбрала карьеру кадрового военного, дослужилась до капитана крейсера. Я думаю, теперь понятно, почему это не самая популярная для него тема?
Немов усмехнулся, неожиданно вспомнив, где видел ее лицо.
– Так это в честь нее он назвал наш бывший бортовой компьютер?
– Не только он, и она тоже…
– Вы имеете ввиду «Тамерлана»?
– Да, точно, – кивнул Макаров, – был в Золотой Орде такой полководец. В переводе с ихнего монгольского – «хромой Тимур». – Несколько секунд он стоял молча, а потом добавил: – Похоже яблоко от яблони не далеко ябнулось…
●●●○○
Чтобы не мешать работе боевой рубки командный центр перенесли в дальнюю часть корабля, которая раньше представляла собой аварийный склад. Проекционный стол, дублирующий тот, что находился на мостике, установили в центре, а по сторонам расположили часть компьютерных блоков, ранее используемых для расчетов погрузки и управления подачи боеприпасов для орудий и ракетных шахт.
Чтобы помещение склада не казалось таким темным и мрачным, техники закрепили направленные осветители на штативах, от чего рабочее место стало напоминать стадион, украшенный по сторонам тремя кластерами софит. Но, впрочем, и от самого проектора исходило достаточно собственного света, чтобы различить лица собравшихся.
Ибрагимов спал в кресле-троне, который команда отобрала у радикалов с «Ямантау». Видимо, это бывшее кресло капитана тюремного судно – достаточно богато украшенное, чтобы не свихнуться на такой работе. Из прочих офицеров возле стола находились Федор Плахов, за историю с каракарским дредноутом повышенный до командира всего подразделения сенсориков, Макаров, Кеплер и переведенный с «Химеры» по необъяснимой и подозрительной прихоти Ибрагимова офицер огневой батареи Роланд Хаммерхэд, занявший место Зигфрида, нового старпома.
Думая, что капитан действительно спит, светловолосый рослый оружейник положил руку на медаль «За спасение утопающего», которая незаслуженно и вызывающе сияла на его аккуратно поглаженном и чистом кителе.
– Даже не думай снять, – пробормотал Ибрагимов, – выгоню из флота…
– Я обязательно должен это носить? – уточнил Роланд.
– Заслужил – носи!
– Я не заслуживал. Вы ни с того ни с сего перевели меня на свой корабль и добились, чтобы меня наградили этой медалью совершено без повода!
– Повод был…
Никто не задавался вопросом как Ибрагимову удалось представить к награде оружейника с другого корабля, которого он даже не знал лично, да еще к такой необычной. Никто не спрашивал, почему согласился Пратчетт. Но раз для того были веские причины, отраженные в рапорте Ибрагимова после инцидента с «тюремщиком», не стоило задавать лишних вопросов.
– Что с базой «Отражения»? – Ибрагимов повернулся к Плахову и посмотрел на него сонными глазами.
– В этом еще надо разбираться, – ответил сенсорик, – но основную аналитическую работу они проделали. Разбили все планеты на пять категорий. Две планеты категории «А» – это планеты-сады. Они полностью терраформированы и должны были стать курортными зонами. Есть четыре планеты категории «Б» – условия на них не такие уж и райские, нормальные рабочие условия. Планет категории «В» аж целых пятнадцать штук. Находиться на них без скафандра или хотя бы дыхательной маски невозможно, только если в специальных бункерах. На большинстве из них терроформирование не закончено, а кое-где естественная среда, процессы окультуривания оказались бы затратные и не имеющие никакого смысла. Есть двенадцать планет категории «Г» – на них находиться просто опасно. Правда, кое-где есть признаки деятельности горнодобычиков прошлого. Еще пятнадцать планет категории «Д» – это просто огромных размеров астероиды. Многие из них достаточно гомогенны – металл или камень. Чтобы спрятаться в их нутре, надо очень сильно постараться.
– Если строить внутри таких бункер, такая стройка привлечет изменения ландшафта, – пробурчал Кеплер.
– Этим мы потом займемся, – остановил его Ибрагимов. – А что по дистанционному наблюдению?
– Несколько месяцев сенсорики с «Отражения» составляли карту обще-фоновых континуумов. Как и положено, они искали на их фоне аномальные признаки. Они полагали, что это, скорее всего, и есть то, на чем надо фокусировать внимание. Для этого использовали штатный панорамный сканнер, который установили на внешней обшивке миноносца. С его помощью получали данные о состоянии форм геологических объектов, атмосферы, жидких сред, всевозможных физических полей, разных динамических явлений в окружающей природе, включая динамику потоков – ветров, гидротечений, потоков энергии, заряженных частиц, динамики сейсмических процессов, атмосферно-электрических явлений. Они собрали слишком много информации и скопили базу аномалий, но это не вывело их на скрытую базу звездных суннитов.
– Может, они хорошо экранированы и автономны? – предположил уже смелее Кеплер.
– Может, их там вообще нет? – добавил Макаров.
– Есть, – протяжно произнес Плахов. – Когда «Отражение» только прибыло в звездную систему, звездные сунниты взорвали единственный гелиоцентрический спутник, который мог бы выдать координаты приемников минус-связи. Вон его обломки до сих пор болтаются у дальней планеты. – Плахов развернул проекцию и приблизил один из участков. – Судя по всему, это спутник дальнего обнаружения. Они знали, что когда-нибудь мы попытаемся отыскать их.
Рядом проплывала планета из категории «Д». Если бы не ее цвет, никто не обратил бы внимания.
– Быть этого не может… – прошептал кто-то из техников, стоящих за пределами офицерского круга.
– Значит, слухи не врали? – произнес Макаров.
– Это не может быть золото. Планета из золота не может возникнуть естественным путем! Элементы, тяжелее железа, образовались случайно в ядерных реакциях в звёздах, и чем они тяжелее – тем ниже вероятность образования. Просто до железа идет процесс синтеза с выделением энергии, а после – энергия поглощается, – добавил Плахов.
– Почему нет? Если по счастливой случайности произошло подряд несколько экзотических событий – столкновений нейтронных звезд, то в результате могут образоваться газопылевые туманности с экстремально высоким содержанием сверхтяжелых элементов. А эта планета явно чужая, тройная звезда просто захватила ее гравитационной силой.
В проекционном поле вращался шар, на две третий блестящий прекрасным для человеческого глаза цветом солнечного металла, много веков назад утратившего свою экономическую значимость на Земле. Она вращалась вокруг одного из желтых солнц, постоянно оказываясь между обоими, от этого ее поверхность выглядела оплавленной и ровной.
– Оставьте планету в покое, – проворчал Ибрагимов, поочередно открывая то один глаз, то другой. – У нее нет атмосферы и она раскаляется от двойного обогрева желтыми звездами. Никакой идиот не будет строить бункер в металлическом массиве, который к тому же горячий как адская сковорода.
– Времени у нас не много, надо решать основную задачу, – добавил Макаров.
– Если мы не можем найти их с помощью технических средств, может использовать человеческий фактор? Какие-то культурные особенности и привычки? Ведь все, что делают люди, оставляет свои отпечатки на ландшафте, разве нет? – предложил Хаммерхэд, наконец-то отняв руку от незаслуженной награды.
– Мы не знаем, есть ли у них приемник. И, конечно же, они не будут пользоваться минус-связью, так как она выдает не только передатчик, но и приемник.
Ибрагимов потер левое бедро, там, где ему пять лет назад трансплантировали протез кости. Уж он-то отлично помнил, к каким ситуациям приводит использование в маневрах и засадах минус-связи. И хотя травма бедра напрямую не касалась инцидента в системе Форус, именно с нее начались все злоключения, приведшие его, как он сам думал, в это забытое и гиблое место в это конкретное время.
– Если «Отражение» пыталось столько времени с ними связаться и наталкивалось на молчание, шансов установить контакт у нас будет не больше, – вмешался Кеплер.
Ибрагимов потянулся в своем кресле и добавил:
– Возможно, они молчат именно потому, что «Отражению» нечего им сказать. Мы поступим несколько иначе. Они не знают, что у нас совсем нет времени. Пусть Немов объявит по обычной радиосвязи, что если они не выйдут на контакт, у нас есть специальные полномочия начать массированную бомбардировку планет. Никакой бункер не выдержит взрыва ракеты СР-19.
– «Заря»? Я это не одобряю. Необходимо действительное спецразрешение флотоводца на применение стратегического вооружения.
– Как только ты стал старпомом, ты стал как две капли воды похож на этого нытика Джемисона, светлая ему память, – Ибрагимов крутанулся в кресле вокруг своей оси. – Какая ближайшая планета?
Плахов вывел на экран полосатую, маленькую. Категория «В»: терроформирование на ней началось сразу же после открытия системы. Инженеры наладили системы генерации кислорода через разщипление воды, содержащейся в ледяном ядре планеты. Но этого кислорода выработано слишком мало: воздух пропитан азотом и углекислым газом, и хотя давление его достаточное для того, чтобы ходить без скафандра, дышать им совершенно невозможно.
– А следующая?
Плахов вывел на проекционный стол планету-сад, полностью пригодную для человеческого обитания. Половину поверхности представляли собой моря, другую – плохо поросшую земной растительностью сушу. На проекции виднелись и холмы, и горы, и изумительные тропические острова, и поймы рек. За двести лет после терроформирования деревья и прочая зелень не смогла распространиться настолько, чтобы покрыть континенты сплошным зеленым покровом.
– Нет-нет, эти членистоногие слишком умны, чтобы не селиться на планетах, где ничего делать не надо. Люди слишком слабы: когда не надо бороться за существование, они быстро деградируют, валяются на пляжах и тупеют. Поселись они на этой, как ее, A13g, прошляпили бы и наш прилет и все на свете. Подлетное время?
– Ракета сможет поразить цель через пять часов, – ответил Хаммерхэд, сверяясь с внутренними данными траектории вращения планеты.
– Отправляйте сообщение, и если ответа через час не будет, сделайте так, чтобы до них дошел смысл нашего послания!
Ибрагимов поднялся из кресла и поковылял в сторону носа корабля, прихрамывая на левую ногу.
– Это никто не поймет. Командование осудит наш поступок, – произнес вслед Кеплер, разводя руками.
– Если бы они хотели осудить наши действия, они не послали бы сюда нас…
●●●○○
Ракета покинула шахту через двадцать три минуты после того, как Ибрагимов отдал это распоряжение. Практически весь офицерский состав смотрел в иллюминатор – кто с боевой рубки, кто из своих кают, кто в кают-компании – как баллистическая ракета, увенчанная красным огненным хвостом-короной, приблизилась к коричнево-голубой планете A13g и превратила треть ее поверхности в черно-красную огненную коросту. Атмосфера практически моментально вспыхнула и мутировала в желтый газовый кокон, опоясавший чудесный мир. Воздух словно треснул, и от былой стеклянной прозрачности не осталось и следа. Одинокие облака загорелись и исчезли, накрывая планету сумерками поднятого взрывом пепла. Волны высотой в несколько километров словно расплескались по поверхности, топя все, что попадалось на пути, а потом отхлынули обратно к эпицентру, испаряясь и обволакивая страшную рану белым непроницаемым паром. Камни, подброшенные взрывом, покинули планету и устремились в сторону двух желтых солнц.
– Вот теперь больше похоже на первоначальный дизайн, – пробормотал Ибрагимов, глядя, как в одночасье испарились триста миллиардов – приблизительная сумма всех коммерческих инвестиций рекреационных компаний по тому, двухсотлетней давности, курсу.
Он аккуратно отложил в сторону банку с рыбьим кормом, еще раз бросил взгляд на плавающих кверху брюхом рыбок и нажал кнопку интеркома, прикрепленного к отвороту небрежно распахнутого кителя, из-под которого виднелась сальная майка.
– Немова ко мне.
Связист смотрел как зачарованный на потемневший планетоид, чья поверхность трескалась красными тектоническими разломами, расходящимися как реки в разные стороны, делящимися на ответвления и рукава. Он даже не заметил, как надрывались одновременно интерком и приемник близкой корабельной связи, наиболее доступное средство коммуникации с крейсером «Отражение».
На секунду он задержался, а потом взял в руки интерком.
– Слушаю…
– Поднимись-ка ко мне в кабинет, у меня есть для тебя дело.
– Слушаюсь, капитан.
Одной рукой он отключил и положил в карман интерком, а другой снял гарнитуру связи с дружественным крейсером.
– Где этот выродок? – послышался нервный голос Ибрагимовой.
– Простите, кто?
– Твою мать, ну не уборщик же! Я всегда говорила, что киборги не могут наладить дисциплину на своем корабле, потому набирают идиотов, которые не могут прямо ответить на нужные вопросы. Повторяю еще раз: где он?
– Капитан?
– Дружок, – произнесла она надменно, – команды во время боя с неприятелем ты тоже переспрашиваешь?
– Переключаю…
Михаэль ловкими движениями набрал капитану краткое текстовое сообщение для его рабочего компьютера и перенаправил туда же звонок, а сам перевел аппаратуру в фоновый режим, задвинул кресло под крышку рабочего стола и направился в ибрагимовский кабинет.
Некоторое время капитан «Чумного денька» не принимал сигнал, но через несколько минут, когда Карина уже устала ждать, экран замерцал и отобразил капитанское красное кресло, торчащую швабру, на которую надето ведро с пририсованным носом, кривой ухмылкой и глазами, смотрящими в разные стороны. То, что это капитанский кабинет, догадаться оказалось не сложно: на заднем фоне дорогущий комод, на котором стояла бутылка с помещенным внутрь старинным парусником и висящие на стене два скрещенных каракарских ритуальных меча. А значит, это не шутки команды, решившей повалять дурака.
– Ты где, придурок?
Швабра слегка закачалась в такт прозвучавшим в ответ словам.
– Слушаю вас, капитан Ибрагимова. Доложите обстановку!
– Покажись, банка консервная!
– Как вы разговариваете со старшим по званию!? Я напишу рапорт!
– Вы с ума сошли? Зачем планету обстреливать?
– В экстренных ситуациях полезны различные меры, способные побудить противника к действию. Когда увещевания и предложения не помогают, нам остается действовать наступательно и склонить его к переговорам, демонстрируя нашу собственную решимость. Вы пытались с ними связаться, предлагали различные формы взаимодействия, но это не помогло.
– Помогло бы! – Ибрагимова поймала себя на мысли, что все-таки разговаривает с глазастым ведром. Ее импульсивно передернуло от отвращения.
– Если бы помогло, мы бы не вели сейчас этот разговор.
– Голос у тебя какой-то знакомый…
Из-под стола вылезла рука, которая некоторое время вслепую лупила ладонью по клавиатуре, но вскоре нащупала выключатель и прервала сигнал.
Лишь только изображение на мониторе замерцало и погасло, в кабинет без стука вошел Михаэль Немов. Некоторое время он наблюдал, как из-под стола вылезает капитан, и лишь когда тот заменил собой швабру, располагавшуюся в кресле, доложил, что прибыл.
– Еще раз попытается связаться со мной, скажи ей, что она приемная дочь, – пробормотал себе под нос капитан. – Вся в мамашу, та тоже любила пилить меня почему на кухне одной сковородкой меньше, чем положено!
Немов пожал плечами.
– Вы меня вызывали?
– Да, надо готовиться к самому худшему варианту. Возможно, мы не смогли напугать наших прячущихся друзей. Если они не проявятся, нам придется сбросить мины-обманки, которые сымитируют пульс орбитальных ракетных установок. Оборудования у нас хватит на три-четыре устройства. Мы попробуем отобрать часть планет, на которых, вероятно, могут находиться скрытые базы. Когда каракарцы явятся в систему, они эти планеты так отутюжат, никого в живых не останется.
– Возможно, есть другое решение…
Капитан выпрямился в кресле, достал из отделения бутылку коньяка и сделал из горлышка пару глотков.
– Рассказывай.
Немов не торопясь обошел помещение и остановился у аквариума, несколько раз ударив по стеклу костяшкой указательного пальца. Плавающие тельца рыб не дрогнули и не потонули, намекая на простую истину.
– Мы можем использовать индексы вероятности, – произнес он, задумавшись. – Мы проходили курс колониального дела в академии. Совершенно очевидно, что колонисты не будут селиться на камнях, но точно так же они не будут селиться на благодатных и удобных для выживания планетах. Это расслабляет и позволяет довольно быстро растерять всю дисциплину. Значит планеты категории «Д» – планеты с низким индексом вероятности, но планеты категории «А» не сильно от них отличаются.
– Это если они сами выбирали где приземлиться и основать колонию. Ты не забывай, что они бежали из Сафиуллина в спешке, на довольно старых кораблях, часть из них могла совершить аварийную посадку на первой же попавшейся планете.
– Если они взорвали спутник, значит точно сели не на планетах категории «Д». И крайне маловероятно, что и «Г», так как изношенный корабль не очень хорошая база. Старение материалов, разгерметизация, тесные пространства – поддерживать жизнь невозможно. Колония погибла бы уже на втором-третьем поколении. А наши друзья достаточно мобильны и живучи, раз смогли подчистить за собой все хвосты.
– Что ты хочешь сказать?
– Если мы будем руководствоваться здравым смыслом, то получится, что корабли звездных суннитов сели где-то на планетах категории «Б» или «В», а это всего девятнадцать планет, можно сузить поиски и сконцентрироваться на них. И это удобно еще и потому, что именно так и будут думать каракарцы, когда начнут сканировать их и получат ложные сигналы мин-обманок!
Ибрагимов отставил бутылку в сторону, шумно дыхнул и поднялся с кресла. Что-то его напрягало во всем плане. Нет. Ход логики безупречен, но в вопросах военной стратегии логика никогда не работала. Вернее, логика-то как раз работала, но не прямая, причинно-следственная, а другая, парадоксально-диалектическая. Именно потому, что все выглядит правильно, противник именно так и не поступит.
– Представь себе, млекопитающее, – проворчал капитан, – что тебе надо провести армию к цели. Впереди возможен враг. Есть две дороги: одна хорошая, мощеная кирпичом и прямая, по ней идти легко и приятно, другая – грязная, кривая, идет по каким-то болотам, по ней идти не просто тяжело, но и опасно. По какой ты пойдешь?
– По прямой ходить не стоит. Враг подумает, что я по ней и пойду, будет охранять. А плохая дорога…
Ибрагимов вскинул руки, прерывая рассуждения связиста. Когда тот смолк, капитан поправил воротник кителя и щелкнул пальцами почти возле носа Немова.
– Ты офицер связи именно потому, что мыслишь более сложэноорганизованно, чем твои простодушные коллеги. Сама постановка вопроса – что выбрать, хорошую дорогу или плохую – возможна только в стратегическом противоборстве, когда ты оцениваешь риски, связанные с деятельностью противника. Звездные сунниты знают, что пройдет несколько веков, может даже три, прежде чем мы начнем их искать. Но они знают точно – искать их будут! И вот мы здесь, не знаем с чего начать и как подступиться, а времени мало!
– И что делать? План не годится?
– Ты гений связи. А радиоволны и минус-передачи – единственное, что нас связывает с этими паразитами на просторах этой чертовой системы. Надо что-то придумать…
Пока они спорили друг с другом, лампочка интеркома Немова начала судорожно пульсировать, и это просвечивало через ткань кармана. Михаэль заметил сигнал не сразу. Сперва он попытался неубедительно что-то объяснить Ибрагимову. Но потом отвернулся, выхватил интерком и раздраженно бросил: «Ну чего еще?».
– Это Гофман…
– Я у капитана.
– Так точно. Но вам надо знать.
– Что случилось?
– Есть сигнал…
Немов переложил интерком из левой руки в правую, а ту, вспотевшую от напряжения, отер о штанину.
– Какой еще сигнал?
– Звездные сунниты, товарищ командир. Они выходят на связь…
