60. Апофеоз
Вечером 18 сентября Распутин наедине встретился с Александрой во дворце. Он подарил ей два цветка для царя с запиской «После бури теплота, воссияет солнце и обрадует благочестивых героев, свет с ними и благословение»1. На следующий день Александра написала Николаю, чтобы поделиться с ним мудростью Распутина: «Он говорит, что начиная с сегодняшнего дня вести будут лучше. Икона в монастыре, куда я часто ездила (он знает этот монастырь, много лет тому назад во время своих странствований по всей России он там молился), по его словам, творит великие чудеса, и ей суждено спасти Россию. Пойди же туда как-нибудь, это так близко от дома – у Пречистой Девы такой дивный лик!»2 Николай ответил: «Целую вас нежно, также А.[ню] и нашего Друга»3.
Возможно, иконе Богоматери и было суждено спасти Россию, но до этого нужно было провести новые министерские перестановки. Дело Рубинштейна и арест Мануйлова показали, насколько опасны для Распутина министр внутренних дел Александр Хвостов и его помощник генерал Климович. Перемены были произведены, хотя министр провел на своем посту всего два месяца. 20 сентября Александра написала Николаю о выборе Распутина – Александре Протопопове: «Мне кажется, что ты не мог бы ничего сделать лучше, как назначив его. Бедный Орлов был его большим другом, – я думаю, что Максимович должен хорошо его знать. Уже по крайней мере четыре года, как он знает и любит нашего друга, а это многое говорит в пользу человека. […] Слушай его – он желает тебе лишь добра, и Бог дал ему больше предвиденья, мудрости и проницательности, нежели всем военным вместе. Его любовь к тебе и к России беспредельна. Бог послал его к тебе в помощники и в руководители, и он так горячо молится за тебя»4.
22 сентября Николай поблагодарил жену за «поручения от нашего Друга» и пообещал рассмотреть кандидатуру Протопопова. «Я должен обдумать этот вопрос, – писал он, – так как он застигает меня совершенно врасплох. Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь, – поэтому нужно быть осторожным, особенно при назначениях на высокие должности»5.
Протопопов родился в 1866 году в Симбирске (в этом же городе родились Ленин и Хиония Гусева) в дворянской семье. Распутин почему-то называл его «Калининым». Он был яркой и одаренной личностью, уже в детстве говорил на нескольких языках, учился играть на рояле у Жюля Массне, служил в императорской гвардии, а затем стал управлять семейной фабрикой. В политику он пришел после революции 1905 года и занял видное положение в партии октябристов. В Четвертой Думе при Родзянко он занимал пост товарища председателя. Протопопов отличался достойной внешностью и изысканными манерами. Придворный конюший Василий Базилевский вспоминал: «Протопопов умел очаровывать всех, с кем он общался, располагая их к себе искренней и сердечной манерой поведения»6.
Но не все было так, как казалось. В Протопопове было нечто странное. Иногда он вел себя необычно – например, в присутствии других беседовал с иконой, стоявшей на его столе. Отчасти это объяснялось сифилитическим безумием, вызванным венерическим заболеванием, которое возникло у него еще во время службы в гвардии. Отчасти – пристрастием к наркотикам. Протопопов начал посещать доктора Бадмаева и пристрастился к его тайным порошкам. Он корчился, рыдал, слышал голоса, с которыми разговаривал вслух. В какой-то момент с ним случился нервный срыв, и он полгода провел в санатории Бадмаева, расположенном на роскошной вилле к югу от столицы. Говорили, что он был пациентом известного психиатра Владимира Бехтерева, но даже такой специалист ничем не смог ему помочь7. Александр Блок так писал о нем: «Этот зоркий в мелочах, близорукий, в общем талантливый, но неустроенный вольнолюбивый раб был действительно “роковым” человеком в том смысле, что судьба бросила его в последнюю минуту, как мячик, под ноги истуканам самодержавия и бюрократии»8. Одно можно сказать определенно: он любил Романовых, особенно императрицу, и твердо верил, что судьба призвала его спасти Россию9.
В санатории Бадмаева Протопопов познакомился с Распутиным. Скорее всего, это произошло в 1913 году. Распутин с самого начала Протопопова покорил10. В 1916 году, когда было решено заменить Александра Хвостова, Бадмаев организовал в своей квартире на Литейном проспекте несколько встреч, чтобы Распутин и Протопопов могли присмотреться друг к другу и Распутин мог предложить его кандидатуру. Главным сторонником Протопопова был сам Бадмаев. Ему нравилась идея контролировать своего пациента, а, заняв такой пост, Протопопов мог бы быть весьма полезен Бадмаеву в осуществлении разнообразных схем. Убедив Распутина, Бадмаев был уверен, что тот рекомендует Протопопова Вырубовой, а она – императрице. В качестве помощника Протопопова Бадмаев предложил своего делового партнера и бывшего начальника полиции, генерала Павла Курлова11. Бадмаев не заблуждался насчет того, с кем имеет дело. Распутина он называл «хлыстом, обманщиком и лжецом», хотя прилагал все усилия, чтобы тот этого не услышал12.
План поставить на пост министра внутренних дел своего человека, Протопопова, принадлежал новой «тройке»: Бадмаеву, Курлову и Распутину. Распутина такая кандидатура вполне устраивала. Он точно знал, что Протопопов не будет пытаться убить его, как это сделал Алексей Хвостов, не будет интриговать против него и его союзников, как Александр Хвостов и его помощник, генерал Климович. Думский опыт Протопопова означал, что он сможет защитить Распутина и на этом фронте. В рамках плана Бадмаев написал императрице письмо, в котором объяснял, что Распутину и Вырубовой (и даже самим их величествам) угрожает огромная опасность. Их окружают «сторонники Азефа» – печально известный двойной агент Евно Азеф одновременно работал и на эсеров, и на охранку, и в 1905 году участвовал в организации убийства дяди царя, великого князя Сергея Александровича. «Сторонники Азефа – коварные, хитрые и умные люди, но их цели зачастую очень опасны. И нам напоминали об этом много раз. По моему мнению, цари должны быть окружены чистыми тружениками». Одновременно с этим Распутин написал Николаю письмо, в котором рекомендовал Протопопова, называя его «ревнивцем» в своей любви к Родине и «простым» сердцем». Александре Распутин писал, что совершенно уверен в Распутине. Он станет «твоим солнцем и моей радостью». Бедный Протопопов не знал, что и думать. У него не было никаких шансов сохранить самостоятельность. Брат называл его «младенцем, похищенным чертями».
16 сентября Александра Хвостова отправили в отставку, а министром внутренних дел стал Протопопов. Распутин был доволен, но теперь нужно было показать «Калинину» его место. 5 октября Александра писала Николаю: «его следует держать в руках, говорит наш Друг, чтоб он не возгордился и не испортил всего»13. Когда стало известно о назначении, Пуришкевич сказал другим депутатам Думы, что Протопопов наверняка заплатил Распутину за этот пост14. Французский посол Морис Палеолог замечал, что, хотя выбор Протопопова стал для всех неожиданностью, «в Берлине об этом уже было известно некоторое время»15.
Назначение Протопопова традиционно считали делом рук Распутина, но в действительности ситуация была более сложной. Летом 1916 года министр иностранных дел Сергей Сазонов рекомендовал Протопопова царю на высшую государственную должность. Он организовал им встречу 1 августа, и Протопопов произвел на Николая глубокое впечатление. Вскоре идея выдвижения Протопопова стала казаться ему совершенно логичной, поскольку у того сложились хорошие отношения с Думой, и поначалу известие о его назначении радостно приняли не только либералы, но и настоящие радикалы. Социалистического толка газета «День» назвала выбор Протопопова «началом новой эры воссоединения правительства и общества». Торжествующий Александр Гучков говорил о «колоссальной победе общества»16. Биржа также отметила назначение Протопопова ростом. Но этот медовый месяц продлился недолго.
Вечером 21 сентября Распутин, Прасковья и их дочь Матрена встретились с императрицей в доме Вырубовой в Царском Селе. По-видимому, именно на этой встрече Распутин дал Александре ряд советов, чтобы та передала их Николаю, что она и сделала через несколько дней:
«Держи мою записку перед собой. Наш Друг просил тебя переговорить по поводу всех этих вопросов с Протопоповым, и будет очень хорошо, если ты поговоришь с ним о нашем Друге и скажешь ему, что он должен слушать его и доверять его советам – пусть он почувствует, что ты не избегаешь его имени. Я очень спокойно говорила о нем – он обращался к нему несколько лет тому назад, когда был болен. Бадмаев назвал его.
Скажи ему, чтоб он остерегался визитов Андроникова и держал его подальше.
Прости, что опять беспокою тебя, дорогой, так как ты постоянно ужасно занят. Но я всегда боюсь, что ты забудешь что-нибудь, и действую так, как если б я была твоей записной книжкой.
Солнышко!
Поговори с Протопоповым о следующем:
1. Сух. – вели найти способ освободить его.
2. Рубинштейн – выслать.
3. Градоначальник.
4. Увеличить жалованье чиновникам в виде твоей личной милости к ним, чтоб это исходило не от министров.
5. Относительно продовольствия скажи ему решительно, строго, что все усилия должны быть приложены к тому, чтоб это дело было налажено, – ты это приказываешь.
6. Вели ему слушаться советов нашего Друга, это принесет ему счастье, поможет ему в его трудах и в твоих, – пожалуйста, скажи это, пусть он видит, что ты ему доверяешь; он знает его уже несколько лет.
Держи эту бумагу перед собой»17.
Император и министр подчинились.
24 октября бывший военный министр Владимир Сухомлинов был выпущен из Петропавловской крепости. Его освобождение вызвало возмущение в Петрограде, где все были уверены в том, что он, как и его казненный протеже Мясоедов, был предателем, и породило массу спекуляций, причем везде фигурировала красавица-жена Сухомлинова, Екатерина Бутович. Бутович была третьей женой Сухомлинова. Популярная певичка на тридцать четыре года его моложе успешно продвигалась по социальной лестнице. Екатерина знала, как вызволить мужа из тюрьмы. Сухомлинов был врагом Распутина, но у Екатерины был план по завоеванию его сердца. Она посетила Распутина, и тот возжелал ее с первого же взгляда. Мануйлову он якобы сказал: «Только две женщины на земле смогли украсть мое сердце, Вырубова и Сухомлинова». Сухомлинова же постаралась сделать все, чтобы Распутин ее не забыл. Когда он позировал художнице Краруп, она постоянно звонила в студию, спрашивая, когда он освободится и сможет к ней приехать18.
За лето Распутин побывал у Екатерины шестьдесят пять раз. Ее внимание к его потребностям, а также значительные суммы помогли ей добиться желаемого результата. Сначала Распутин познакомил ее с Вырубовой, а затем с императрицей, которой она и рассказала о невиновности своего мужа. Распутин тоже поучаствовал в этом деле: он посоветовал Александре и Николаю освободить больного генерала в летах: «Любой, даже самый дурной, испытывает мгновения, когда его душа восстает и очищается путем страшных мук – в такой момент надо протянуть ему руку, чтобы спасти его, прежде чем он будет потерян для нас в горе и отчаянии». Каковы бы ни были мотивы, подтолкнувшие Распутина помочь Сухомлинову, результат был справедлив. Сухомлинов не был виновен в том, в чем его обвиняли. После этого Распутин предложил отменить и предстоящий суд над Сухомлиновым19. Александра согласилась и упросила Николая сделать это до заседания Думы 1 ноября – она была уверена, что депутаты используют его как повод для нападок на Распутина.
13 ноября она писала Николаю: «Я чувствую, что поступаю жестоко, терзая тебя, мой нежный, терпеливый ангел, но я всецело полагаюсь на нашего Друга, который думает исключительно о тебе, о Бэби и о России; благодаря его руководству мы перенесем эти тяжелые времена. Это будет жестокая борьба, но Божий человек находится вблизи, чтобы благополучно провести твой челн через рифы, а маленькое Солнышко стоит, подобно скале, позади тебя, твердая и непоколебимая, с решимостью, верностью и любовью, готовая к борьбе за своих любимых и за нашу страну». Николай внял ее словам. Он также увеличил и жалованье чиновникам, как она просила его ранее.
«Градоначальником», о котором писала Александра, был князь Александр Оболенский, петроградский генерал-губернатор, которого Распутин хотел заменить. Главным его недостатком была неспособность справиться с серьезным продовольственным кризисом в столице. В начале января 1916 года Распутина уже стали беспокоить растущие очереди за хлебом, отсутствие продуктов и высокие цены – он прекрасно понимал, что эти проблемы не просто ухудшают жизнь бедного городского населения, но могут привести к волнениям и подорвать авторитет государства20. Распутин искренне переживал за жизнь простого народа. Его дочь Матрена совершенно точно вспоминает:
«Более всего его возмущение вызывали задержки с поставками, которые угрожали усилением голода, который уже возник в столице.
“Люди должны есть, – восклицал он. – Ты должен вернуть свое зерно, Папочка. Мы должны перевозить больше зерна и меньше солдат и орудий. Бог создал зерно не для того, чтобы оно гнило на складах и в амбарах. Когда зерно прибудет, ты дашь его голодным”»21.
У Распутина даже был план на Александру: она должна была возглавить организацию, которая раздавала бы хлеб и муку столичной бедноте. Он обсудил этот план с императрицей, и она его одобрила. Распутин хотел, чтобы императрица реально раздавала хлеб на улицах, чтобы продемонстрировать свою искреннюю обеспокоенность жизнью простого народа. Но из этого ничего не вышло22.
Осенью Распутин бомбардировал министра сельского хозяйства, графа Алексея Бобринского, слезными просьбами:
Милый, дорогой, извиняюсь, прости меня, много мяса нужно, дай Питеру есть.
Послушай, помоги Распутину, милый, дорогой, извиняюсь за странную просьбу, дорогой, дай им есть, не голодать, они просят есть у Распутина, милый, дорогой, извиняюсь, дай овса, много горя в Заленбургской губернии.
Много овса, петроградские возчики волнуются, это нехорошо, в Сибири много сала, пожалуйста, накорми Петроград и Москву23.
О продовольственном кризисе Распутин писал не только Бобринскому. Своей тревогой в то время он делился со многими24.
Оболенский хотел встретиться с Распутиным. Он отправил за ним свой лучший автомобиль, чтобы Распутина доставили в его кабинет. Взяв себя в руки, Оболенский принял Распутина и целый час оправдывался перед ним, утверждая, что делает все, что в его силах. Он пообещал в будущем обращаться к Распутину за советами относительно того, как исполнять свои обязанности. Он вытащил большой пакет с письмами и прошениями, которые Распутин направлял ему, и сказал, что всегда старается удовлетворить каждую такую просьбу. Распутин спросил Оболенского, берет ли он взятки, что тот категорически отрицал, но вот помощник его может быть грешен. Когда Распутин уехал, генерал-губернатор разрыдался от напряжения.
Удивительная сцена. Оболенский был не просто высокопоставленным чиновником, он принадлежал к одной из древнейших аристократических семейств России, был камергером и членом свиты его величества – но он унижался перед сибирским мужиком, боясь потерять свою должность и милость императора. Немногие эпизоды из жизни Распутина так ясно показывают, насколько велика была его власть и влияние. Это был его апофеоз. Унижение Оболенского его не спасло. В октябре его уволили и отправили на фронт в качестве командующего бригадой.
У Распутина были собственные соображения относительно того, как следует паковать и продавать продукты, что могло бы сократить длинные очереди, которые порождали недовольство. И он высказывал свои идеи, но ничего не было сделано25. Он предлагал также забрать вопросы распределения продовольствия у министерства сельского хозяйства и передать министерству внутренних дел. Но Протопопов тянул время, что страшно злило Распутина. Впоследствии новую систему начал саботировать недовольный министр Бобринский, который разослал по всей России циркуляр с приказом чиновникам игнорировать указания Протопопова26. Предложение Распутина было интересным, но оно вряд ли сработало бы даже без махинаций Бобринского. К осени 1916 года количество неразрешимых проблем достигло максимума. Одной из главных был крах транспортной системы. В России попросту не хватало работоспособных локомотивов и вагонов, чтобы доставлять продовольствие в голодающие города27. Тем не менее беспокойство Распутина относительно продовольственного кризиса было весьма своевременным. Если бы в январе к нему прислушались, ситуация могла бы развиваться совершенно по-другому. В конце концов, именно хлебные бунты в Петрограде и привели к Февральской революции.
Когда Распутин понял, что к его мнению о продовольственном кризисе не прислушались, он стал предлагать способы решения проблем с зарождающейся русской авиацией (у него были идеи касательно авиационных двигателей). Распутин высказывался также о польской автономии (он был противником этой идеи, поскольку считал, что царь должен оставить наследнику целую империю). У него было собственное мнение о договорах России с союзниками (он настаивал на том, чтобы Британия и Франция предали огласке тайное соглашение о передаче России Константинополя после войны). Он предлагал привлечь членов методистской церкви в Российской империи в армию – они могли бы рыть окопы и служить в госпиталях28. Ничто не ускользало от внимания Распутина – ни большое, ни малое.
«Да, вред, нанесенный Распутиным, огромный, – писал Гурко, – но старался он работать на пользу России и династии, а не в ущерб им. Внимательное чтение писем императрицы, заключающих множество преподанных Распутиным советов, приводит к убеждению, что среди этих советов, в большинстве случаев азбучных и наивных, не было ни одного, в котором можно усмотреть что-либо мало-мальски вредное для России»29. И с этой оценкой трудно не согласиться.
