54. Министры задумывают убийство
Уже в конце 1915 года Хвостов начал строить планы убийства Распутина. Человек, которому доверили его охрану, теперь собирался использовать свое положение. «Тройка» собиралась управлять Распутиным по своему усмотрению, но планы эти рухнули с самого начала. Деньги, которые князь Андроников должен был передавать Распутину, частенько оседали в карманах самого князя. Хвостов и Белецкий поняли, что этого человека из своих планов нужно исключить. Так «тройка» превратилась в «двойку». Белецкий и Хвостов поняли, насколько велико влияние Распутина и насколько широка сеть его связей. Им стало ясно, какими мощными способностями обладает этот человек. Они недооценивали его ранее, но теперь стало ясно, что им, как и многим до них, не удастся его нейтрализовать. Более того, Хвостов надеялся, что Распутин предложит его кандидатуру на пост премьера, но Горемыкин, к вящему неудовольствию Хвостова, продолжал занимать желанный пост. Хвостов устал от бесконечных записок Распутина в пользу разнообразных просителей. Не нравилась ему и фамильярность, с какой тот с ним обращался1.
Но, в отличие от своих предшественников, Хвостов не собирался признавать поражение. Он был готов выложить на стол все карты. «Мне решительно все равно, – говорил он Александру Спиридовичу, – ехать ли с Гришкой в публичный дом или его с буфера под поезд сбросить…» Спиридович ушам своим не верил. «Казалось, что этот упитанный, розовый с задорными веселыми глазами толстяк был не министр, а какой-то бандит с большой дороги»2. Когда при допросе в Комиссии его спросили, были ли в его распоряжении другие средства борьбы с Распутиным, кроме убийства, Хвостов ответил: «Исключительно. Я видел, когда докладывал, как сильно его влияние. Я начал пробовать открывать глаза на него, но натолкнулся на такое противодействие, что перестал и пришел к убеждению, что единственное средство – это устранение убийством»3. Товарищ министра Белецкий был полностью согласен со своим начальником.
В декабре Хвостов и Белецкий решили отправить Распутина в паломничество в северные монастыри России. Сопровождать его должен был его знакомый, отец Мартемьян. Хвостов выдал Распутину пять тысяч рублей на эту поездку, и они с отцом Мартемьяном начали готовиться. Поначалу Распутину эта идея понравилась. Но он не знал, что Мартемьяну были даны инструкции сбросить Распутина с поезда в каком-нибудь отдаленном месте. В последнюю минуту поездка сорвалась. Возможно, Распутин изменил свои планы и отказался ехать. Позже Белецкий писал, что у него возникли подозрения – уж слишком сильно нервничали министры. А может быть, в последний момент отказался Мартемьян: священнику не пристало заниматься убийствами4.
Убийство Распутина стало для Хвостова навязчивой идеей, и он начал искать другие варианты. Проблема заключалась в том, что Распутина слишком хорошо охраняли. За ним следили три самостоятельные группы: агенты Спиридовича – своего рода дворцовая тайная полиция, которая обеспечивала безопасность царской семьи, группа агентов министерства внутренних дел и специальная группа агентов самого Хвостова5. Никто из этих агентов не доверял друг другу, и каждая группа действовала самостоятельно. Гиппиус отметила абсурдность охраны Распутина в своем дневнике 7 декабря 1915 года: «Хвостов, стиснув зубы, “охраняет” Гришку. Впрочем, черт их разберет, кто кого охраняет. У Гришки охрана, у Хвостова своя, хвостовские наблюдатели наблюдают за Гришкиными, Гришкины – за хвостовскими»6.
Во главе агентов Хвостова стоял полковник Михаил Комиссаров, бывший начальник жандармского отделения в Перми. Белецкий специально рекомендовал его для подобной работы за редкую искусность в «тайных заданиях». Комиссаров собрал собственную группу агентов и получил в свое распоряжение автомобиль и водителя. Официально в задачи Комиссарова входило удерживать Распутина от пьянства и охранять его от дурных влияний. В действительности же он поил Распутина при любой возможности и с удовольствием знакомил его с весьма сомнительными личностями. Он начал посещать Распутина, часто по несколько раз в день, а затем докладывал Хвостову и Белецкому обо всем, что видел. Глобачев считал Комиссарова довольно интеллигентным и способным человеком, но «большим интриганом, готовым вступить с кем угодно в сношения ради своих личных выгод»7.
Вместе с Комиссаровым Хвостов и Белецкий начали обдумывать планы убийства Распутина. Для такого человека, как Комиссаров, убийство Распутина было не менее сложным делом, чем его защита. Он был готов сделать то, чего хотели от него его начальники, если бы понял, что это будет способствовать развитию его карьеры. Однажды на даче доктора Бадмаева, снимая шкуру с копченого сига, он спокойно сказал: «Так я буду сдирать шкуру с Гришки»8. Обсуждались самые разные планы. Один заключался в том, чтобы заманить Распутина на свидание с некоей дамой, а затем удавить его в автомобиле в безлюдной части города. Потом тело можно было выбросить в полынью на Неве, откуда труп унесло бы в море. Распутина могли убить люди Комиссарова, которых можно было бы выдать за ревнивых мужей, стремящихся к мести. На одном совещании Хвостов сказал, что мог бы сам убить Распутина, и даже вытащил свой пистолет «браунинг» в доказательство серьезности своих слов.
У Белецкого зародились сомнения. Одержимость Хвостова убийством Распутина и полная его беспринципность, которая стала ему окончательно ясна, заставили его изменить мнение9. Комиссии он заявил: «Правительство не может становиться на путь мафии»10. Белецкий прекрасно понимал тщетность убийства Распутина, поскольку ему было ясно: место Распутина быстро займут другие, и ничего не изменится. Но в тот момент он предпочитал держать свои сомнения при себе. Хвостов же начал сомневаться в преданности Белецкого их плану. Он начал встречаться с Комиссаровым наедине и однажды даже предложил ему 200 тысяч рублей из тайного фонда за самостоятельную организацию убийства. Во время одного разговора Хвостов вытащил из сейфа несколько толстых пачек банкнот и положил на стол, чтобы Комиссаров понял, что он говорит серьезно. Хвостов сказал, что ему не о чем беспокоиться, что он дает слово царского министра, что защитит Комиссарова и с ним ничего не случится. Но Комиссаров хорошо знал Хвостова и понимал, что доверять такому человеку нельзя. Обо всем он рассказал Белецкому, который, в свою очередь, передал его слова Распутину. На этом все и закончилось, поскольку Распутину не пришлось ничего делать11.
Комиссаров и Белецкий объединили усилия и решили опередить Хвостова. Белецкий предложил отравить Распутина. Хвостову идея понравилась, и Комиссарова отправили купить какой-нибудь яд. Вскоре заговорщики встретились в кабинете Хвостова, где Комиссаров показал им приобретенные яды и рассказал, как они действуют. Одно вещество он испытал на кошке и с явным удовольствием рассказывал, как несчастное животное корчилось и извивалось перед смертью. Ядовитый порошок было решено подмешать в любимую мадеру Распутина. Хвостову идея страшно понравилась. Но он не знал, что порошок этот был совершенно безвредным. Комиссаров выдумал всю историю про кошку, а о составе и действии яда рассказал по прочитанному фармацевтическому справочнику12. Вещество растворили в воде, а затем с помощью шприца ввели в бутылки мадеры и отправили Распутину под видом подарка от его друга, банкира Дмитрия Рубинштейна. Заговорщики стали ждать. Конечно, ничего не произошло. Хвостов почувствовал, что дело нечисто. Ему стало казаться, что Белецкий и Комиссаров его обманывают12. Тогда Хвостов решил найти нового исполнителя для своего плана. И для этой цели он сразу же выбрал главного врага Распутина, который уже пытался его убить: Илиодора. Поскольку монах-расстрига бежал из страны, Хвостову пришлось искать посредника, которого можно было бы послать к Илиодору для организации убийства.
Борис Ржевский служил у Хвостова в Нижнем Новгороде чиновником по особым поручениям. Позже он помогал своему начальнику победить на выборах в Думу. В последнее время Ржевский стал репортером таких газет, как «Голос Москвы» и «Вечернее время». Когда Илиодора отправили во Флорищеву пустынь, Ржевский загримировался и пробрался в его келью, чтобы взять интервью. Мелкий, худой, с хитрым лицом, Борис, по словам его гражданской жены Зинаиды Ржевской (урожденной Зозулиной), был человеком, «готовым на любую авантюру»14. Глобачев называл его «неуравновешенной, истерической и совершенно беспринципной личностью»15.
Ржевский появился в Петрограде в декабре. Он работал на Красный Крест и неплохо жил: у него была роскошная квартира, автомобиль, лошади, а жена его ходила в бриллиантах и мехах16. Он разыскал своего прежнего начальника, и Хвостов решил, что он может быть ему полезен. Он приказал Белецкому взять Ржевского на работу и выдать ему деньги на организацию журналистского клуба, где собирались бы репортеры левого толка. Белецкий поговорил с Ржевским и нашел его «крайне несимпатичным», «пустым высокомерным бахвалом», но нарушить приказ он не мог. Белецкий взял Ржевского на работу, положив ему жалованье 500 рублей в месяц. Зная, что Ржевский – человек Хвостова, Белецкий как человек опытный послал своих агентов следить за ним. Агенты сообщили Белецкому, что никакая зарплата в Красном Кресте и деньги, полученные от министерства, не позволяют вести столь роскошный образ жизни. Тогда Белецкий приказал копнуть глубже, чтобы разобраться, откуда же поступают деньги. Выяснилось, что Ржевский использует свое положение в Красном Кресте для вымогательства и рэкета17. Теперь у Белецкого имелся компромат на Ржевского, но он решил пока его не использовать и дождаться подходящего момента.
Белецкий не знал, что у Хвостова уже есть грандиозные планы на Ржевского. Хвостов рассказал Ржевскому о своем плане убить Распутина с помощью Илиодора и спросил, готов ли он сотрудничать с ними в этом крайне важном и совершенно секретном предприятии. Ржевский согласился – за пять тысяч рублей он был готов на все18. 8 января Ржевский с Зинаидой выехали из Петербурга в Христианию, но до отъезда Борис позаботился обеспечить себе определенное прикрытие на случай, если Хвостов попытается его обмануть. Он написал письмо, в котором подробно описал план Хвостова и то, для чего он его нанял. Письмо он оставил у друга по журналистскому клубу, инженера Владимира Гейне, с тем чтобы он в случае чего передал его императрице. Довольно предусмотрительно, но неосторожно: Гейне запаниковал и отправился с полученной информацией прямиком в полицию. (Согласно другой версии, Зинаида рассказала Гейне о заговоре после серьезной ссоры с Борисом.) Таким образом, не успели Ржевские уехать, как Белецкий уже был в курсе событий19.
Ржевские прибыли в Христианию 12 января и поселились в отеле «Скандинавия» под именем Артемьевых. В тот же день Борис отправился к Илиодору. Он нашел его дома, где тот жил с женой и еще одной русской. Ржевский представился реальным именем, заявил, что он – личный секретарь министра внутренних дел Хвостова и отправлен в Норвегию с особым заданием. Подозрительный Илиодор потребовал подтверждений. Удовлетворившись документами, он пригласил Ржевского в дом. Илиодор спросил, что ему нужно. «Вместе мы можем исполнить великое дело, которое войдет в историю, – сказал ему Ржевский. – Меня прислал Хвостов, чтобы попросить вас убить Распутина»20.
Илиодор не знал, что и думать. Он спросил Ржевского, почему Хвостов, министр царского правительства, задумал убийство. Ржевский объяснил, что Распутин продался евреям и пытается устроить закулисный сепаратный мир с Германией. Его власть стала безграничной, и он мешает важной работе Хвостова. «Он играет министрами, как шахматными фигурами, – сказал Ржевский. – Он сделал жизнь членов правительства невыносимой». У Хвостова, по словам Ржевского, нет достаточно надежного человека для подобной работы, поэтому он обратился к Илиодору. Позже в интервью шведской газете Илиодор утверждал, что играл с Ржевским, чтобы выяснить серьезность его намерений. Он пообещал помочь, обратившись к своим людям в Царицыне. За свои услуги Илиодор хотел получить 60 тысяч рублей. Ржевский знал, что Хвостов выделил на заговор 100 тысяч. «Это мелочи», – ответил он. Илиодор достал ручку и бумагу и написал: «Согласен. Нужно 60 тысяч. Илиодор»21.
Ржевский рассказал о своем плане. Фрейлина, сотрудничающая с ними, позвонит Распутину и скажет, что он может появиться при дворе. За Распутиным приедет машина. Ржевский, одетый шофером, привезет Распутина в заранее уговоренное место в пригороде Петрограда, где верные люди его убьют. Когда Распутин будет мертв, Хвостов устроит Илиодору амнистию, и он сможет вернуться в Россию, не боясь ареста. Затем Ржевский и Илиодор обсудили организацию операции: как будут выплачены деньги, как подручные – пять человек из Царицына, нанятые Илиодором, – получат паспорта, чтобы приехать в Христианию для дальнейших инструкций. Скандинавская пресса не могла не заметить, что в рассказе Илиодора есть все элементы «настоящего детективного романа». Многие писали о том, что этот сюжет говорит о восточном соседе Норвегии: «Вся история кажется слишком безумной, чтобы быть возможной, даже в России»22.
Проведя два дня в Христиании, Борис и Зинаида уехали в Петроград, а там их уже ждал Белецкий. Он приказал пограничникам задержать пару и устроить им небольшой инцидент, когда те будут возвращаться в страну. Пограничники заставили Бориса открыть свое истинное имя, составили отчет о подстроенном инциденте и сообщили Ржевскому, что по приезде в столицу он должен немедленно явиться к Белецкому для дальнейшего допроса23. Встревоженный Ржевский пришел в кабинет Белецкого. Товарищ министра не стал сразу же говорить о заговоре с целью убийства. Он спросил, как чиновник Красного Креста, получающий всего 500 рублей в месяц, может позволить себе жить на широкую ногу. Ржевский пытался убедить Белецкого, что тот ошибается, но Белецкий оборвал его, сказал, что ему все известно о темных делишках Ржевского, и пригрозил сослать его в Сибирь. Ржевский задрожал. Белецкий сказал, что спасти Ржевского может лишь одно: он должен написать все, что ему известно о заговоре с целью убийства Распутина, уделив особое внимание роли Хвостова24. Теперь у Белецкого было все, чтобы держать начальника в своих руках. При удачном стечении обстоятельств он сам мог стать министром внутренних дел.
Ржевский обратился за советом к Владимиру Гейне. События развивались со страшной скоростью. 17 февраля Гейне сообщил о заговоре секретарю Распутина, Аарону Симановичу. В тот же день они вместе отправились к Распутину. Распутин ничего не сделал, но попросил, чтобы Гейне держал Симановича в курсе событий, если ему станут известны какие-то новости. На следующий день Распутин пригласил Симановича и Вырубову к себе домой. Он рассказал Вырубовой все, что ему было известно о заговоре, и вручил ей письмо к императрице с описанием всех деталей. Судя по всему, Распутин отнесся к событиям серьезно, но не был слишком уж встревожен. Поняв, что игра окончена и нужно менять курс, Хвостов обратился к Распутину и предложил ему покинуть город. Министр сказал, что ему стало известно о том, что жизнь Распутина в опасности. Распутин предупреждение проигнорировал и сохранил спокойствие. Но 6 февраля редактор «Колокола» Скворцов позвонил на Гороховую и спросил, действительно ли Распутина убили. Это по-настоящему встревожило Распутина. Матрена записала в своем дневнике: «Все в ужасном настроении, все ждут, что случится что-то ужасное». «Темная туча» сгустилась над семьей. Матрена отправилась в церковь помолиться и поставить свечку за жизнь отца. Он посматривал на всех мрачно, но отказывался трусить и сократить посещения. «Как он бесстрашен… Господи, помоги нам»25.
Распутин обратился за помощью к Вырубовой. Его письмо ей отнес Симанович. Вырубова велела Симановичу немедленно отправиться к генералу Михаилу Беляеву, помощнику военного министра Алексея Поливанова, и рассказать ему обо всем. Вечером 19 февраля Александра встретилась с Вырубовой и Беляевым, и они рассказали ей об угрозах Распутину. Александра пришла в ужас и решила, что убить Распутина хотят те самые агенты охранки, которые должны охранять его. Императрица спросила генерала, не может ли он сделать что-нибудь, но он ответил, что этот вопрос вне сферы его компетенции, и отказался26. Ржевский в тот день вернулся в Петроград поздно ночью. Ему сообщили, что полиция уже едет к нему с обыском. Он быстро написал другое письмо Распутину, в котором рассказал все, что ему было известно о заговоре. Письмо он передал Гейне. Если Ржевского арестуют и Хвостов ему не поможет, Гейне должен будет передать письмо Распутину. Полиция не нашла никаких писем Илиодора – у Ржевского было достаточно времени, чтобы все спрятать. Но были найдены пять револьверов и расписка на 60 тысяч рублей, полученных в министерстве внутренних дел для Илиодора. Ржевского взяли под стражу27.
Гейне и Симанович отправились к генералу Беляеву, и он заверил их, что уже занимается этим делом. Оттуда они поехали к Распутину, чтобы передать ему письмо Ржевского:
«Настоящим сообщаю, что один высокопоставленный человек заказал мне организацию убийства Г. Е. Распутина, и в настоящее время я не могу быть уверенным в том, что это злодеяние не будет исполнено.
Детали я могу сообщить только Г. Е. Распутину лично. Мой арест произошел из-за того, что организаторы убийства, видя мое неодобрение и боясь, что я раскрою все Г. Е. Распутину, исказили факты для того, чтобы сделать меня безвредным.
Борис Ржевский
7 февраля 1916
P.S. Я располагаю всеми документами, доказывающими вышеизложенное».
Несмотря на это письмо, Ржевский все еще не разуверился в своем начальнике. Он отправил телеграмму Хвостову, которую тот получил 8 февраля: «Срочно. Петроград. Министру внутренних дел. Я арестован. Порученное мне дело должно быть ликвидировано. Люди наняты. Они ждут и недовольны. Они не получили обещанных ежедневных выплат. Вышлите инструкции. Ржевский». Кто-то написал на этой телеграмме синим карандашом: «Шантаж начинается или продолжается». В этом и заключался смысл общения Ржевского с Хвостовым: если хотите, чтобы я молчал, придется заплатить, иначе я все расскажу полиции.
Хвостов пытался добраться до письма Ржевского Распутину, но было слишком поздно. Распутин уже отправил его императрице. 21 февраля из Ставки вернулся Николай, и Александра все ему рассказала так, как ей это представлялось. В тот же день император встретился с новым премьером Борисом Штюрмером (он сменил Горемыкина на этом посту в конце января), приказал ему во всем разобраться и доложить. Штюрмеру было приказано известить об угрозах Распутину Хвостову и Белецкому, чтобы они предприняли все меры к защите его жизни28. Естественно, царь, как и Александра, даже не догадывался, кто стоит за заговором.
10 февраля примерно в час ночи агенты охранки прибыли в квартиру Симановича и потребовали, чтобы он выдал все имеющиеся у него документы касательно этого дела. Затем его арестовали по вымышленному обвинению и отвезли на допрос29. 10(23) февраля Хвостов явился к императору и заявил о своей невиновности. Он сказал, что готов во всем разобраться. С этим Николай и уехал в Ставку30. Распутин был в панике. 11 февраля он получил телеграмму от Илиодора: «Имею убедительные доказательства покушения высоких лиц твою жизнь. Пришли доверенное лицо»31. Предупредив Распутина, Илиодор, один из самых бесчестных людей, встречавшихся в жизни Распутина, сразу же отправил телеграмму Ржевскому об изменении ситуации с предполагаемыми убийцами: «братья говорят “да”», – писал он, намекая на согласие принять участие в заговоре, затем «братья наняты» и, наконец, «братья прибыли»32.
Это были те самые люди, которые выражали недовольство из-за невыплаты обещанных денег. О них Ржевский писал Хвостову. Петроградская охранка перехватила пять человек – четырех мужчин и одну женщину из Царицына. Все они имели связи с Илиодором. Их допросили 20 февраля. Руководителем группы был сорокадвухлетний крестьянин Романенко. В январе он договорился с остальными о том, чтобы посетить Илиодора, который приглашал их в Христианию, чтобы обсудить важное дело. Нужно было доехать до Петрограда, где некий «брат Михаил» встретит их и передаст им дальнейшие инструкции и деньги33. В архивах нет информации о том, что случилось с помощниками Илиодора.
24 февраля Александра писала Николаю: «Вторник был очень хорош – и вдруг эта скверная история с нашим Другом. Она [Вырубова] постарается держать себя с ним как можно лучше, хотя в своем теперешнем состоянии он кричит на нее и ужасно раздражителен. Но сегодня солнце, поэтому надеюсь, что он опять стал таким, каким был всегда. Он боится уезжать, говоря, что его убьют. Ну, посмотрим, какой оборот Бог даст всему этому!»34
Зинаида Ржевская была доставлена в полицию, где ее допросили 13 и 14 февраля. Она рассказала, что Хвостов дважды предлагал ее мужу убить Распутина, и подтвердила все детали касательно их поездки в Христианию. Зинаида рассказала полиции, что Илиодор действительно организовал приезд пятерых своих сторонников из Царицына, чтобы обсудить с ними детали убийства. На первом допросе Борис сказал полиции, что Хвостов предлагал ему убить Распутина еще два года назад, в петербургском ресторане Палкина, но он отказался. Хвостов вновь обратился к нему в конце октября 1915 года, и Ржевский вновь отклонил предложение. Но Хвостов не отставал. В конце концов Ржевский согласился, но, как он сказал следователям, только для того, чтобы получить какую-то часть от предназначенных Илиодору 60 тысяч благодаря хитроумной схеме обмена валюты. Допрос был настолько интенсивным, что у Ржевского случился нервный припадок, и допрос пришлось прекратить.
На следующий день следователи вернулись. К их изумлению, Ржевский взял все свои слова назад. Никакого заговора не было, Хвостов никогда не говорил с ним об убийстве Распутина. На самом деле Хвостов послал его к Илиодору, чтобы Ржевский попытался добыть его рукопись, и двигало им искреннее желание защитить престол и Распутина. Когда его спросили об отправленном им Распутину письме с предупреждением об угрозах его жизни, он ответил, что это была ложь, и он просто пытался завоевать доверие Распутина35. Совершенно ясно, что ночью Ржевского в камере посетил Хвостов. Достаточно было предложить ему деньги, чтобы он тут же отказался от своих показаний.
Пытаясь спастись, Хвостов придумал историю о том, что пытался не убить Распутина, но спасти его, купив опасную книгу Илиодора. С этой историей он пришел к императрице и рассказал, что заговор с целью убийства Распутина на самом деле придумали Белецкий и Ржевский, а он ни о чем не догадывался. Премьеру Штюрмеру Хвостов заявил, что Белецкий не просто хотел убить Распутина, но еще и интриговал против императора36. Удивительно, но, когда выяснилось, что он загнан в угол, Хвостову удалось переиграть Белецкого. 26 февраля Белецкого уволили с должности товарища министра внутренних дел. Он стал сенатором с годовым жалованьем 18 тысяч рублей и был назначен губернатором Иркутска – своеобразная министерская ссылка37. Наказание для высокопоставленного чиновника, заподозренного в попытке убийства ближайшего друга царской семьи, оказалось на удивление мягким. Но при дворе Николая это было нормой – неудивительно, что преступность расцвела в годы его правления махровым цветом. В атмосфере морального разложения даже потенциальные убийцы могли стать уважаемыми сенаторами и губернаторами.
В конце февраля Симановича выслали в Тверь на два года, а Ржевского сослали в Сибирь38. Хвостов провел полную зачистку. Вечером 12 марта Штюрмер встретился с Распутиным и Иваном Манасевич-Мануйловым в Александро-Невской лавре. Премьер пытался уговорить Распутина уехать из города на какое-то время – ради собственной безопасности. События последнего времени вывели Распутина из себя, и он закричал: «Вот ты каков! Вот ты каков! Мне Папа и Мама приказали здесь оставаться, сами приказали, а ты меня гонишь. Ты заодно с убийцами… Не поеду, слышь, не поеду…» Распутин бегал по комнате как бешеный. «Убить меня хотите по дороге. Как тогда. Всех моих друзей арестовать хотите… Не поеду. Папа, Мама приказали остаться, и останусь. Останусь… А ты, старый, слышь – смотри, сам к весне полетишь… Я тебе, старому, покажу!»39
И тут, в момент своего триумфа, Хвостов пал. Правда о заговоре и роли в нем Хвостова дошла до Александры в первые дни марта. 15 марта она писала Николаю: «Я в отчаянии, что мы через Гр. рекомендовали тебе Хв. Мысль об этом не дает мне покоя, ты был против этого, а я сделала по их настоянию. […] Им овладел сам дьявол, нельзя это иначе назвать. […] Пока Хв. у власти и имеет деньги и полицию в своих руках, я серьезно беспокоюсь за Гр. и Аню. Дорогой мой, как я устала!»40 На следующий день Хвостова отправили в отставку. Белецкий заказал в модной кондитерской торт с надписью: «Не рой другому яму!»41 Хвостов всем подряд рассказывал, что его уволили за то, что он осмелился сказать императору правду о германских шпионах, окружающих Распутина, и о том, что Распутин передает врагу секретную информацию42. Когда слухи об этом дошли до Распутина, он сказал Александре, что таких людей нужно наказывать. Белецкого Распутин простил и никогда не упрекал его за участие в этом деле 43. Он также постарался помочь Симановичу. Когда его друга выслали, он писал Вырубовой: «Надеюсь, никому не придется страдать из-за меня»44. Комиссарова еще в январе назначили губернатором Ростова-на-Дону, но спустя шесть месяцев уволили по приказу императора. В отличие от Белецкого, пенсии он не получил, и его лишили права носить военную форму45.
Распутин обратился за помощью к Спиридовичу. «Они все убийцы, – бормотал он, – все убийцы». Про Хвостова он говорил так: «Нехороший человек. Обманщик. Все взял, что надо было, и обманул. Совести нет. Жулик. Просто жулик. Ну и капут ему. Капут!» Спиридович пытался успокоить Распутина, твердил, что он в безопасности, что петроградская охранка никогда больше ничего подобного не допустит46.
Увольнение Хвостова не успокоило Александру. Вырубова и ее отец стали получать анонимные угрозы. Императрица была убеждена, что это дело рук Хвостова, желающего отомстить Вырубовой за то, что она открыла Александре глаза на его преступления. Александра запретила Вырубовой посещать Распутина в городе, боясь за ее безопасность. Это привело Распутина в настоящую ярость. Но Александра стояла на своем. В письме к Николаю она писала, что Распутин тоже «предсказывает, что с ней что-то случится»47.
Белецкий подлил масла в огонь, поделившись деталями заговора со своим знакомым, Михаилом Гаккебуш-Гореловым, главным редактором «Биржевых ведомостей». Белецкий считал, что их разговор не записывают, но 6 и 7 марта он был опубликован на страницах газеты. Имя Распутина не упоминалось, но все знали, о ком идет речь. Поведение Белецкого вывело Николая из себя, и он уволил его с поста иркутского губернатора. После этого государственная карьера Белецкого закончилась, и он стал заниматься поставкой одежды для армейских офицеров низшего ранга48. «Сенсация была полная, – писал Спиридович, – так как публике преподносился весь скандал с организацией предполагавшегося убийства как занятный бульварный роман. […] Дальше идти было некуда. Все дело Хвостова и Ко. было выброшено на улицу. Толпа ликовала»49.
«Нужен был Шерлок Холмс, чтобы докопаться до истины», – записал в дневнике Лев Тихомиров. Он не был уверен в истинности того, что прочел в прессе. Милюков утверждал, что Хвостов был уволен, потому что хотел заменить Распутина кем-то другим. Говорили, что, узнав истину, начальник департамента полиции Евгений Климович в середине февраля 1916 года ослеп и в одну ночь поседел50. Впрочем, все произошедшее не должно было удивить Климовича. В конце 1915 года он сам говорил отцу Востокову, что Хвостов «хочет избавиться от Распутина» и, возможно, Распутин будет убит. Востоков был приятно удивлен, поскольку сам искренне на это надеялся. Вскоре после этого он говорил Сергею Мельгунову, что России необходим заговор, подобный тем, в результате которых были свергнуты Петр III и Павел I – оба царя были убиты. Мельгунов ушам своим не верил: православный священник предлагает цареубийство51. Распутин был глубоко потрясен этим заговором. Он знал, что его обязательно убьют. «Я еще раз… вытолкал смерть… Но она придет снова… Как голодная девка, пристает…» – говорил он52.
В середине марта Распутин уехал домой. Зинаида Ржевская, которая ехала к мужу в Сибирь, оказалась в том же поезде. Когда Бориса отправили в ссылку, Зинаида ходила к Распутину и умоляла его помочь ей. Он дал ей записку к Штюрмеру, в которой просил помочь вернуть ее мужа (довольно щедрый поступок, учитывая, что Ржевский собирался убить Распутина), но более всего ему хотелось заняться ней сексом – если, конечно, верить ее мемуарам. В поезде он вел себя отстраненно и формально, хотя и пригласил пообедать с ним в его купе. Зинаида пришла и постучала в дверь. Не слыша ответа из-за шума колес, она открыла дверь и увидела, что Распутин занимается сексом с юной княгиней Татьяной Шаховской. Они не заметили Зинаиду, она быстро закрыла дверь и удалилась53.
Подобная встреча в поезде была маловероятна, но, как и многое, что писали о Распутине, эта история кажется чистым вымыслом. Могла ли Ржевская оказаться в одном поезде с Распутиным? Удивительно, но в российских архивах сохранилось письмо, которое доказывает, что Ржевская могла говорить правду. Тридцатилетний чиновник министерства сельского хозяйства Алексей Татищев написал матери из Сибири письмо, где рассказывал, что ехал в одном вагоне с Распутиным и с женой чиновника, которого Хвостов посылал к Илиодору. «Эта самая дама, как распорядилась судьба, оказалась одной из поклонниц Р., и она заверяет нас, что он очень милый, добрый и интеллигентный человек, хотя и использует свое положение для финансовой выгоды, – писал Татищев. – Как и, если верить ей, Аня Выр.»54. Общение Зинаиды с Распутиным на этой поездке не закончилось. Петроградская охранка зафиксировала еще две встречи в августе, в гостинице «Селект»55. Но об этих встречах она предпочла в мемуарах не рассказывать.
Провал министерского заговора с целью убийства Распутина откликнулся весной 1916 года. В середине мая Дума направила запрос премьеру и министру юстиции с требованием полного доклада по скандалу. Подобное дело давало депутатам возможность вновь вывести Распутина на первые страницы газет – и вновь нападать на престол. И недостатка в статьях не было. 28 апреля в газете «Эхо России» появилась статья «Византийская сказка на берегах Невы»:
«Дело Ржевского уже было названо романом в фельетонах. По нашему мнению, это слишком слабо сказано. Перед нашими глазами, словно в калейдоскопе, стремительно сменяли друг друга мошенники, чиновники, частные лица, авантюристы и их любовницы, инженеры и т. п. Действие переходило из одних декораций в другие с поразительной скоростью. Мы неожиданно переносились из Петрограда в Норвегию, из квартиры любовницы авантюриста на встречу с неким высокопоставленным персонажем, из правительственного кабинета в тюремную камеру. Политика превратилась в роман, а роман превратился в политику. […] Остается только содрогнуться, когда сталкиваешься с этой печальной картиной, когда думаешь обо всех колоссальных исторических задачах и трудностях, с которыми сталкивается наше правительство»56.
