Глава 3

Утром я проснулась и не сразу сообразила, где я нахожусь. Видимо, дали о себе знать перипетии вчерашнего дня. Мне показалось, что я все еще вместе с Михаилом удираю от бандитов. Потом я все-таки заставила себя вернуться в реальность. В конце концов, надо работать дальше, разрабатывать следующего подозреваемого. Ага, только где он? Хороший вопрос. Кто у нас там на повестке дня? А тот, кто звонил Елизавете накануне убийства. Два фигуранта – вор-уголовник Афиногентов и стриптизер Амельченко – уже отпали. Значит, остались Екатерина Расторгуева и Валентин Ласточкин – близкая подруга и близкий друг. С кого бы начать? Тут мои раздумья прервал телефонный звонок. Я сняла трубку.

– Алло, – сказала я и потянулась.

– Здравствуйте, – произнес в трубке приятный женский голос. – Татьяна Александровна Иванова?

– Да, это я.

– Вас приветствует салон косметических услуг международной холдинговой компании «Люксери косметикс». Меня зовут Екатерина Расторгуева.

Услышав знакомую фамилию, к тому же я ведь только что о ней вспоминала, я едва не свалилась с постели. Бывает же такое!

– Приглашаю вас на бесплатную спа-процедуру, – сказала Екатерина.

При слове «бесплатная» я поежилась и сразу вспомнила незабываемый тренинг о счастливом супружестве, который проводила Радомила. Но тут ведь совсем другое дело. Мне позвонила Екатерина Расторгуева, к которой у меня есть вопросы. На ловца, как говорится, и зверь бежит.

– Вас устроит на двенадцать часов дня на сегодня? – спросила Екатерина.

– М-м… А нельзя ли пораньше? – спросила я.

– Сейчас я посмотрю… вы знаете, к сожалению, пораньше не получится, у нас время расписано все заранее. Просто получилось так, что клиентка срочно уехала по горящей путевке, поэтому и образовалось «окно», – объяснила Расторгуева.

– Ладно, – согласилась я. – Скажите, где вы находитесь?

– Запишите адрес, пожалуйста: улица Тараса Шевченко, дом сто дробь сто двадцать, это торговый центр. Мы находимся на пятом этаже. Значит, жду вас ровно в двенадцать часов.

Екатерина отключилась. Интересно, почему она не сказала, как все они обычно говорят, что вам ваша знакомая такая-то подарила бесплатную косметическую процедуру. Ведь такой зачин у них – это как «Отче наш». И почему-то Расторгуева не предупредила меня, чтобы я непременно захватила с собой паспорт. Это же обязательное условие, иначе как же они будут впаривать свою косметику после бесплатной спа-процедуры? Помнится, одно время меня просто извели такого рода звонками. Главное, звонят и предлагают совершенно неудобное для меня время. Один раз позвонили таким образом, потом пообещали перезвонить. На другой день. Но никакого перезвона не произошло. Подобная «операция» повторилась трижды. На четвертой попытке я уже просто оборвала звонительницу, мол, надоело, что меня динамят в который раз. Девушка рассыпалась в извинениях, клятвенно пообещав, что на спа-процедуру я таки попаду, но предупредила насчет обязательного наличия при себе паспорта. Я тогда спросила, что за режимное такое учреждение у них, если необходимо предъявить документ, удостоверяющий личность. На что мне ответили, что паспорт нужен для того, чтобы отсечь клиенток, которые норовят на халяву пройти спа-процедуру повторно. Ага, как бы не так! Паспорт нужен только для одного: во что бы то ни стало раскрутить клиентку на покупку дорогостоящего «чемоданчика» с косметикой. А если дама будет ссылаться на отсутствие финансов, то – вот оно – оформим кредит сию секунду. Пожалуйте ваш паспорт. Однако в данном случае о паспорте мне не сказали, может быть, у них поменялись условия? Кто знает? Ладно, поеду я к Екатерине к двенадцати часам, а до этого времени я вполне успею заскочить в дом Елизаветы, чтобы поговорить с консьержкой Ольгой Петровной. У меня ведь имеется фотоальбом Городенчиковой. Возможно, что Ольга Петровна и вспомнит или узнает кого-нибудь из тех, кто приходил к Елизавете в тот вечер.

Я встала с постели, быстро привела себя в порядок, то есть приняла душ, размялась и, соорудив завтрак из двух бутербродов с семгой, позавтракала. Ну а теперь в путь. По пути я прокручивала в памяти самый первый разговор с консьержкой. Ольга Петровна сказала, что в ночь перед убийством Елизавета пришла домой не одна, а с представительным мужчиной. По телефону Городенчиковой в тот вечер звонили Афиногентов, Амельченко и Ласточкин. Первые два претендента на роль преступника отпадают. Непроверенным остался Валентин Ласточкин. В самое ближайшее время необходимо будет им заняться вплотную. Кроме того, надо будет подняться на этаж, где находится квартира Елизаветы, и поговорить с соседями. Все-таки я не верю, что абсолютно никто из них ничего не видел и не слышал. Такого просто быть не может.

– Здравствуйте, Ольга Петровна, – сказала я, войдя в подъезд.

– Здравствуйте, – ответила консьержка и вопросительно посмотрела на меня.

– А я снова к вам. Вот, хочу показать вам знакомых Елизаветы Максимовны. Может быть, вы кого-то узнаете? – С этими словами я вынула из сумки фотоальбом. – Вот, взгляните. Меня в первую очередь, конечно же, интересует спутник Елизаветы Максимовны в тот вечер. Ну, я имею в виду мужчину, который сопровождал ее, – пояснила я.

– Я вас поняла, – сказала Ольга Петровна и, взяв альбом, начала переворачивать страницу за страницей, внимательно вглядываясь в фотографии.

– Ой! – почти одновременно воскликнули мы с консьержкой.

Я – потому что узнала на одном из снимков психотерапевта Георгия Александровича Листопадова. Что же это получается? Он является знакомым Елизаветы? Да, в этом не было никакого сомнения, потому что на снимке Листопадов и Елизавета стояли близко друг к другу, можно сказать, рука об руку, и весело улыбались в объектив. Правда, на фотографии Листопадов был не в молодежной одежде, как на тренинге, а во вполне традиционной пиджачной паре. И волосы у него были значительно короче. На фото кроме Елизаветы и Листопадова были запечатлены еще несколько человек.

– Ой! – повторила Ольга Петровна. – Это он! – она ткнула пальцем в Листопадова.

– Он – это кто? – я решила на всякий случай уточнить.

– Ну тот мужчина, с которым Елизавета прошла к себе домой. В тот вечер, – сказала Ольга Петровна.

– Вы на все сто процентов уверены в этом? – не отставала я от нее.

– Ну что вы, уверена, конечно же, уверена, – утвердительно ответила Ольга Петровна. – Я еще обратила на него внимание. Такой… такой представительный, похож на артиста кино. Он это, точно я говорю.

– А остальных людей на этой фотографии вы знаете? – спросила я.

– Это – Елизавета Максимовна, а больше я никого тут не знаю, – покачала головой консьержка.

– Ладно, – сказала я, – вы уж тогда просмотрите все фотографии в альбоме до конца: вдруг кого-нибудь еще узнаете, – попросила я ее.

– Хорошо, давайте посмотрю, – согласилась Ольга Петровна.

Но рассмотрев остальные фотографии, она вернула мне альбом и сказала:

– Нет, к сожалению, все остальные люди на фотографиях мне не знакомы.

– Спасибо вам за помощь, Ольга Петровна, – поблагодарила я консьержку. – А сейчас я поднимусь на этаж и поговорю с соседями Елизаветы Максимовны, – сказала я ей и направилась к лифту.

– Так ведь… время сейчас какое, – вдогонку сказала мне Ольга Петровна. – Все жильцы на работе находятся. С кем же вы будете разговаривать?

– Ну не все же работают, есть и такие, которые находятся дома. Вот с ними я и поговорю, – ответила я ей уже из лифта и нажала кнопку седьмого этажа.

Выйдя из лифта, я направилась к соседней с квартирой Городенчиковой двери. Позвонив, я стала ждать. Минуты через две дверь открыл мальчишка лет двенадцати. Отчаянно зевая, он спросил меня:

– Вы к кому? Предков нет, они на работе.

– А ты почему не в школе? – спросила я его.

– А-а, – протянул он, – у нас сейчас контрольная по алгебре, а я в ней ни фига не волоку. Охота парашу получать!

– А когда твои родители приходят с работы? – спросила я.

– Не раньше семи, – ответил парнишка. – А вы кто?

– Я частный детектив, Татьяна Александровна, – ответила я.

– Частный детектив? Правда, что ли? Вот здорово! – воскликнул мальчишка, и глаза его загорелись. – А вы не врете? Взаправду говорите? Подождите, так вы, наверное, по поводу того убийства? – спросил он. – Тетю Лизу ведь шестого сентября убили.

– Да, я как раз расследую это убийство, – подтвердила я. – Так ты говоришь, что твои родители вернутся с работы после семи часов вечера?

– Да, но только нас в тот день не было дома. Я был у бабушки с дедушкой, а родаки поехали на свадьбу к своим друзьям. Вы лучше позвоните к тете Лене, – он кивнул на квартиру напротив своей. – А лучше всего поговорите с бабой Галей, она живет в соседнем тамбуре. Баба Галя старенькая уже, у нее бессонница все время. И еще она очень любопытная. Она всегда все про всех знает. И про тетю Лизу, ну, которую убили, тоже знает. Верняк!

Мальчишка скрылся за дверью, а я стала звонить в квартиру напротив. Звонила я долго, минут пять, не меньше. Наконец дверь открыла очень ухоженная дама неопределенного возраста в шелковом халате, расшитом райскими птицами, и подпоясанная кушаком с кистями.

– Здравствуйте, – сказала я, – я частный детектив Татьяна Иванова, я провожу расследование убийства вашей соседки Елизаветы Максимовны Городенчиковой. Скажите, вы видели того мужчину, который был с вашей соседкой, когда она вошла в тот вечер к себе в квартиру? – спросила я.

– Какого еще мужчину? – недовольно скривившись, спросила женщина.

– Такого высокого, представительного, в общем, солидного, – сказала я.

– По-вашему, я похожа на сплетницу?

– Я этого не говорила.

– Но это вытекает из вашего вопроса! Ведь для того чтобы увидеть, кто с кем входит к себе домой и выходит, надо стоять у входной двери и заниматься слежкой! Нет уж, увольте!

– Хорошо, тогда скажите, вы одна проживаете в этой квартире? – спросила я.

– Что за наглость?! – Дама так и вскипела, только что не подпрыгнула. – Что вы себе позволяете, в конце концов? Кто вам дал право лезть в частную жизнь? Какое вам дело, одна я живу или нет?

– Хорошо, успокойтесь, пожалуйста. Я задаю все эти вопросы не из праздного любопытства, можете мне поверить. Просто мне необходимы все эти сведения для расследования уголовного дела. Между прочим, если вы так реагируете на вполне естественные вопросы, то, пожалуйста, вам пришлют повестку, будете отвечать на них в отделении.

– Еще чего не хватало! Мы уже и так ответили на вопросы, полиция уже нас опрашивала.

– «Мы» – это кто? – спросила я.

– «Мы» – это я и мой муж, – нехотя ответила дама.

– Ваш муж сейчас дома? – продолжала спрашивать я.

– Нет. Он сейчас на работе, – женщина немного поостыла и вела себя уже не так воинственно. Наверно, возымела свое действие фраза о вызове в отделение полиции.

– А когда он вернется с работы? – спросила я.

– Вечером. Послушайте, я не запомнила, как вас зовут, но…

– Меня зовут Татьяна. Иванова Татьяна Александровна.

– Татьяна Александровна, мой муж тоже никогда не подглядывает за соседями. Так что и он не мог никого видеть, – ответила женщина.

– Ну, хорошо. Спасибо вам и до свидания, – попрощалась я с ней.

Что же, позвоню теперь бабе Гале, которая мается бессонницей. Ей я звонила минут десять, если не больше, с перерывами. Но дверь так никто и не открыл. Ну и ладно. Всегда можно вернуться. В конце концов, она могла отлучиться хотя бы в магазин за продуктами. Я решила, что зайду к ней попозже, хотя бы на обратном пути из косметического салона от Екатерины Расторгуевой. Я вышла из подъезда. Теперь можно ехать на встречу с Екатериной Расторгуевой.

Я припарковалась неподалеку от торгового центра, в котором располагалась «Люксери косметикс». Поднявшись на лифте на пятый этаж, я без труда отыскала эту компанию, потому что она занимала весь этаж. Первое, что мне бросилось в глаза, это современное оформление интерьера на довольно высоком уровне: просторный холл, кожаные диваны, диванчики и кресла, в центре – искусственный фонтан, на стенах – вьющиеся растения, напоминающие тропические. Позади администраторской стойки находились входы в кабинеты. По обе стороны от стойки были еще какие-то двери. Куда они вели – неизвестно. Я подошла к стойке и спросила, где мне найти Екатерину Борисовну Расторгуеву. Приятного вида девушка с прической «французская коса» показала рукой направо.

– В этом коридорчике всего два кабинета, – объяснила она. – Один Екатерины, а другой Дарьи. Там таблички на дверях висят, не ошибетесь.

Я пошла направо и оказалась в некоем предбаннике, в котором уже находились две женщины бальзаковского возраста. У одной из них были очень яркие рыжие волосы. Я никогда еще не видела такой насыщенный цвет. Немного, правда, вызывающе, но женщине этот цвет подходил. Я заняла свободный стул необычной формы – без острых углов, какой-то сглаженный – явно дизайнерская работа. Женщины о чем-то оживленно беседовали. Прислушавшись, я поняла, что речь шла все о тех же косметических салонах, точнее сказать, о тех конторах, которые, заманивая клиенток на бесплатные спа-процедуры, потом впаривают им свой косметический набор по космическим ценам. Оказалось, что одна из женщин – та, рыжеволосая – уже ходила на одну такую процедуру, только в другой салон. А сегодня решила посмотреть «Люксери», потому что там, где она уже побывала, ей решительно не понравилась косметолог.

– Представляете, она потом, в конце процедуры, вдруг вспомнила, что забыла сделать грязевую маску! Смех, да и только! Она ее наложила сверху на все остальное. Потом смыла и еще раз, последний, кремом намазала! И все мне твердила, что какая разница, вреда все равно не будет. Да, очень надеюсь, что вреда не будет, но ведь и пользы тоже.

– Нет, она не права, – возразила ее собеседница, – как раз очень важна очередность, то есть что за чем идет. Вот я когда дома занимаюсь своим лицом, я же не накладываю сначала маску, а уж потом снимаю макияж. Это ведь абсурд.

– Да, совершенно с вами согласна, – сказала рыжеволосая. – А еще мне не понравилось, что они очень настойчиво навязывали свою косметику, весь набор. Конечно, так уметь надо. И я сделала вывод, что если они такую горячку порют, что типа скидка и бонусы только при покупке в день презентации, то что-то тут не чисто. Если вы заинтересованы в клиенте, то вам не в облом будет дать ему время подумать. А так совершенно очевидно, что они просто куют железо, не отходя от кассы. Но стоимость этой косметики так велика, что сразу соглашаться на нее было бы безумием. Ведь когда ты совершаешь крупную дорогостоящую покупку, то долго ходишь, выбираешь, спрашиваешь. А тут получается, ничего не зная, выложи кругленькую сумму и ходи красивой.

– О, как вас много! – послышался еще один женский голос.

Я повернула голову и увидела женщину более старшей возрастной категории, чем мои соседки. Ей можно было дать, пожалуй, лет шестьдесят. Но она не выглядела на свой возраст: почти полное отсутствие возрастных морщин, свежий цвет кожи, умело наложенный макияж. Было видно, что она следит за своим внешним видом, поэтому и такой результат.

– Так кто тут за кем идет? – спросила женщина.

– А вы к какому консультанту записаны? – спросила рыжеволосая. – Здесь их две, вон, видите таблички? Расторгуева Е. Б. и Ермолаева Д. С.

– Ох, а я уже и забыла. Пойду, уточню.

Женщины продолжали беседовать о том, как поднаторели косметологи-продавцы в искусстве ездить по ушам клиентки, как хорошо они овладели психологическим воздействием и практикой нейролингвистического программирования. Я же в это время думала о деле Елизаветы Городенчиковой.

В коридоре появилась ухоженная дама лет сорока на вид. Вся элегантная и благоухающая изысканным парфюмом, она подошла ко мне и спросила:

– Вы на спа-процедуру?

– Да, – ответила я.

– К Екатерине Борисовне или к Дарье Сергеевне? – продолжала уточнять дама.

– К Екатерине Борисовне, – сказала я. – Только вот…

– Что? – мгновенно среагировала дама. – Какие-то вопросы или проблемы? Скажите, мы все быстро исправим.

– Да, собственно, проблем особых нет. Просто Екатерина Борисовна назначила мне по времени встречу на двенадцать часов, а сейчас, видите, уже десять минут первого. У меня работа, между прочим.

– Сейчас мы все устроим. Бога ради извините за доставленное беспокойство.

Дама открыла дверь в кабинет, где находилась Екатерина с клиенткой.

– Екатерина Борисовна, – прямо с порога, не заходя в кабинет и не прикрыв дверь, начала дама, – вас уже десять минут дожидается очередная клиентка. Это непорядок. Извольте укладываться в отведенное для процедуры время. Да, и вот еще что. Мне, правда, не совсем удобно делать вам замечание такого рода, да еще и при людях, но… Вынуждена обратить ваше внимание на ваш внешний вид.

– Мой внешний вид? – послышался голос Екатерины. – А что со мной не так, Белла Владимировна?

– На днях вы пришли на работу в блузке с оторванной пуговицей. И сама блузка была довольно несвежая, с какими-то… гм… пятнами. Будьте, пожалуйста, поаккуратнее. И рассчитывайте время, отведенное на процедуру. Нельзя заставлять людей вас ждать. Это, кстати, еще и свидетельствует о вашем профессионализме. И, если вы помните, ваша переаттестация уже не за горами. Всего доброго.

Белла Владимировна повернулась ко мне:

– Сию минуту Екатерина Борисовна вами займется. Хотите чаю? Или кофе?

– Спасибо, ничего не надо, – ответила я.

Белла Владимировна кивнула и удалилась, цокая невероятной высоты каблуками. А я принялась осмысливать информацию, которую только что получила от Беллы Владимировны по поводу оторванной пуговицы от блузки Екатерины Расторгуевой. Не та ли самая эта пуговица, которую я нашла в квартире Елизаветы Городенчиковой? Вполне может быть. То, что она не принадлежит самой Елизавете, – это установленный факт. Ведь Алевтина Григорьевна сказала, что у ее дочери не может быть такой дешевки. Значит, эту пуговицу в квартире Елизаветы могла оставить какая-то другая женщина, в том числе и Екатерина. Поэтому… Мои размышления были прерваны звуком открывающейся двери. Это из кабинета Екатерины выходила предыдущая клиентка.

– Вы ко мне? – обратилась ко мне Расторгуева.

– Вы мне сегодня позвонили утром и пригласили на двенадцать часов, – напомнила я.

– Да, да. Извините, что заставила вас ждать. Проходите, пожалуйста, – пригласила Расторгуева.

Я прошла в кабинет и села на стул, стоящий у окна.

– Нет, нет, вам не сюда. Пожалуйста, пересядьте вот на эту кушетку, – попросила Екатерина.

– Я лучше останусь здесь, – сказала я и, встретив недоумевающий взгляд Екатерины, пояснила: – Я пришла не на косметическую процедуру.

– Да? – поднялись тщательно выщипанные брови Екатерины. – А зачем же тогда?

– Я частный детектив Татьяна Иванова. Вот моя лицензия. В данный момент я расследую убийство вашей подруги Елизаветы Городенчиковой. И у меня к вам есть вопросы.

– О чем же вы хотите поговорить? – спросила Екатерина.

– Меня в первую очередь интересует круг знакомств Елизаветы, – ответила я. – С кем она общалась и дружила, – добавила я.

– Ну, круг знакомств был очень большой. Лиза общалась со многими людьми, – ответила Екатерина. – Это если говорить в общих чертах.

– Ладно, тогда я спрошу более конкретно. Взгляните на эту фотографию, – я достала альбом с фотографиями и открыла его на странице, где была размещена фотография Елизаветы и психотерапевта Листопадова.

Екатерина едва взглянула на фотографию и кивнула:

– Это Георгий Александрович Листопадов, известный психотерапевт.

– Скажите, Екатерина, а что связывало Листопадова и вашу подругу?

– Да собственно, кроме профессиональных отношений, больше ничего.

– То есть? Что вы хотите этим сказать?

– Видите ли, Лиза еще с детства отличалась неуравновешенным характером. Ну и вот, поэтому ей требовались услуги психотерапевта, – объяснила Екатерина.

– Вы хотите сказать, что Листопадов и Елизавета были знакомы еще с незапамятных времен?

– Да ну нет, конечно. Тогда Лиза обращалась к другим специалистам. Такого же профиля.

– А с Листопадовым она когда познакомилась?

– Сравнительно недавно, – обтекаемо ответила Екатерина.

– Хорошо, а кто такой Валентин Ласточкин? Вам знакомо это имя? – спросила я.

– Конечно, знакомо. Валентин был любовником Лизы до недавнего времени, – ответила Расторгуева.

– Посмотрите альбом, пожалуйста, и покажите мне Ласточкина, если здесь есть его фотография, – попросила я.

Екатерина взяла в руки альбом и начала его листать.

– Вот он, – она указала на фото, на котором был заснят блондинистый мужчина.

– А когда они расстались? – спросила я.

– Ну, час и минуту, когда это произошло, я вам, конечно, назвать не смогу, – Екатерина позволила себе усмехнуться краешками губ. – Но… это произошло совсем недавно.

– Причина их разрыва вам известна?

– Ну, более или менее, – опять неопределенно сказала Екатерина.

– Так почему же? – продолжала допытываться я.

– В общем, Валентин был очень не сдержан, можно даже сказать, что груб, – ответила Расторгуева.

– А в чем проявлялась эта его грубость? – задала я очередной вопрос.

Екатерина вздохнула:

– В основном в его беспричинной ревности. В такие моменты он просто не помнил себя и мог совершить что угодно.

– Вы хотите этим сказать, что Ласточкин поднимал на Елизавету руку? – спросила я.

– Один раз такое было, – сказала Екатерина. – И как только такое произошло, Лиза сразу же с ним порвала. Она элементарно стала бояться его. И ее можно понять. От Валентина можно было ожидать всего.

– А Валентин отпустил Елизавету? – спросила я. – Он не стал устраивать скандалов, когда узнал о ее решении расстаться с ним?

– Ну, что вы! Какое там «отпустил»! – воскликнула Расторгуева. – Валентин после того как Лиза объявила ему, что знать его больше не желает, еще какое-то время продолжал ей названивать, грозился отвадить всех мужчин, с которыми она будет встречаться.

– А как давно произошел этот разрыв? – спросила я.

– Да собственно, совсем недавно. Ну, с неделю, наверное, или чуть больше.

– И что же, Ласточкин все продолжал звонить Елизавете и угрожал по-прежнему?

– Да нет, кажется, дня три назад Лиза сказала, что звонки эти прекратились. Видно, до него дошло, что разрыв этот – окончательный, что к прошлому возврата нет. Так чего же без толку звонить?

«Если этот Валентин Ласточкин такой необузданный, как говорит Екатерина, то в ревнивом припадке он вполне мог нанести Елизавете смертельный удар. Возможно, он и не хотел лишать ее жизни, просто не рассчитал удар, и вот результат, – подумала я. – Но дела это не меняет. С другой стороны, ведь этого Валентина Ласточкина в тот вечер никто не видел рядом с Елизаветой. Но так ли это? Ведь я полагаюсь только на свидетельство консьержки Ольги Петровны. Она могла не видеть. К тому же сдается, что она все-таки отлучалась со своего поста. Хотя бы и не надолго».

– У вас еще есть ко мне вопросы? – спросила меня Расторгуева. – Меня клиенты ждут.

– Пожалуй, больше вопросов нет, – ответила я, – разве что еще один.

– Я слушаю вас.

– А где вы, Екатерина, были в тот вечер, когда убили Елизавету? – спросила я.

– А я что, нахожусь под подозрением? – нервно дернулась она.

– Я просто задала вам вопрос, – спокойно ответила я. – И мне непонятно, почему вы с такой нервозностью на него отреагировали.

– Весь этот вечер, а также и ночь я была у себя дома, – наконец ответила Екатерина, придя в душевное равновесие.

– И у вас, конечно же, есть свидетели, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала я.

– Конечно же, есть, – ответила Расторгуева.

– Ладно, – сказала я.

Определенно она что-то скрывает, не хочет говорить.

– А вот как вы думаете, мог ли вашу подругу убить психотерапевт Листопадов? – вдруг неожиданно задала я ей вопрос.

– Нет! Никогда! – убежденно ответила Расторгуева.

– А почему вы так в этом уверены? Вы-то сами хорошо знаете Листопадова?

– Да! – горячо воскликнула Екатерина. – Он просто не мог этого сделать, я вас уверяю.

– Однако Георгия Листопадова в ночь убийства свидетели видели в доме, где жила Елизавета. Более того, он поднялся вместе с вашей подругой в ее квартиру. Что вы на это можете сказать?

– Ничего. – Екатерина закусила губу. – Я ведь уже сказала вам, что в ту ночь я была у себя дома и никуда не выходила.

– Ладно, не буду вас больше задерживать, – сказала я, вставая. – Спасибо, что ответили на мои вопросы. До свидания.

Я пошла к выходу. «Вот ведь она какая, эта Екатерина, – подумала я, – ведь определенно что-то знает, но ничего не хочет говорить. Я ведь чувствую, что она что-то изо всех сил старается скрыть. Но почему? Существует нечто, что может скомпрометировать ее? Как она дернулась, когда я спросила о ее алиби! Однако мне надо решить, что делать дальше. В свете того, что Ольга Петровна опознала в мужчине, который вместе с Елизаветой вошел в ее квартиру, психотерапевта Георгия Листопадова, направляться мне следует теперь именно к нему».

Частная клиника «Авиценна», в которой работал Георгий Листопадов, находилась на улице Полянского, в многоэтажном здании. Я вошла в широкий вестибюль и поднялась по ступенькам лестницы, предварительно у входа обув оранжевого цвета бахилы. У стойки ресепшн стояла небольшая очередь.

– Почему я уже вот пятнадцать минут сижу у кабинета, а доктора все нет? – с раздражением в голосе спросила средних лет женщина в джинсах и свободного покроя рубашке.

– Вы к какому доктору? – спокойно осведомилась девушка по ту сторону стойки. На ее бейдже было написано «Лидия».

– Как к какому? Вы что? К гепатологу, разумеется. Вы же мне сами оформили договор!

– Да, верно. Только дело в том, что гепатолог сегодня принимать не будет.

– Как это не будет принимать?! Да вы что, в конце концов? А зачем же вы с меня деньги уже взяли? Ничего себе! – начала возмущаться женщина.

– Деньги мы вам сейчас вернем, – так же невозмутимо ответила девушка. – Просто до вас сегодня не смогли дозвониться, чтобы сообщить о том, что приема не будет.

– Неправда! Никто мне сегодня не звонил! А зачем вы в таком случае стали оформлять договор на оплату? Вы ведь знали, что приема не будет.

– Я стажер, работаю совсем недавно, – объяснила свой косяк Лидия. – Сейчас вы заполните анкету, напишете заявление на возврат уплаченной суммы, я подпишу его у главврача, и в кассе вам вернут деньги.

– Вы что, с ума, что ли, сошли?! С какой стати я должна столько времени потерять?! Ничего себе, порядки! А еще платная клиника! Да больше я к вам ни ногой! Буду обходить вашу шарашку десятой стороной! И другим расскажу!

Женщина еще долго возмущалась, ее поддержали несколько человек из очереди. У них тоже когда-то произошли подобного рода накладки. Наконец подошла моя очередь, и я встала перед Лидией.

– Здравствуйте, – сказала девушка. ж – Вы записывались? – спросила она.

– Нет, – ответила я. – А что, без записи нельзя?

– Можно, но только если у доктора есть свободное время, – ответила Лидия. – К какому специалисту вы хотите обратиться?

– К психотерапевту Листопадову, – ответила я.

– Сейчас я открою его страницу и посмотрю запись к нему, – сказала девушка и стала щелкать «мышкой». – К сожалению, Георгий Александрович сегодня не принимает.

– А почему, можно узнать, у него сегодня нет приема? – спросила я.

– К сожалению, не имею такой информации, – ответила Лидия.

– А на какое число можно будет записаться к доктору Листопадову? – спросила я.

– В данный момент запись к нему не ведется. Звоните, узнавайте, – она протянула мне твердый картонный листочек с телефонами клиники.

– А расписание его работы можно узнать? По каким дням он ведет прием? – спросила я.

Лидия снова уткнулась в компьютер:

– С воскресенья по четверг Георгий Александрович принимает пациентов, а пятница и суббота у него выходные дни.

– Понятно, – сказала я и отошла от ресепшн.

Можно было бы подняться к главврачу и, показав лицензию частного детектива, поговорить. Но что бы это мне дало? Разговаривать надо непосредственно с самим Листопадовым. Ладно, никуда он от меня не денется. Встречусь с ним еще. Хотя… Да, можно прямо сейчас, не дожидаясь психо-аналитика, поговорить с его начальством. Уж главврач-то наверняка обладает информацией о местонахождении в данный момент Листопадова. А мне необходимо знать, куда это направился Георгий Александрович спустя всего пару дней после убийства Елизаветы Городенчиковой. Своей, кстати, пациентки, если верить словам Екатерины. Вот, кстати, у главврача я и выясню, действительно ли Елизавета лечилась у Листопадова и по какому поводу. У проходившей мимо с ведром воды и шваброй санитарки я спросила, где находится кабинет главврача.

– Подниметесь на второй этаж и пройдете по коридору направо. Там будет кабинет Натальи Евгеньевны.

Я поднялась на указанный этаж. Найдя нужный мне кабинет – на двери висела табличка «Главный врач Наталья Евгеньевна Кутузова», – я собралась было постучать. Но тут из кабинета до меня донесся возмущенный женский голос:

– Ну как же так можно, Дмитрий Сергеевич? Как вы могли покинуть клинику, если у вас по записи должен быть еще один пациент?

Дмитрий Сергеевич что-то там забормотал, очевидно, в свое оправдание, но разобрать его слова было невозможно. А Наталья Евгеньевна продолжала бушевать:

– Дмитрий Сергеевич, не мне вам говорить, какая сложная и ответственная процедура колоноскопия. К тому же пациент почти сутки перед ней воздерживается от пищи и очищает кишечник. Как же можно заставлять ждать пациента голодать еще и дополнительное время? Ваше отсутствие на рабочем месте перебудоражило всю клинику. Пациент пошел на ресепшн узнавать причину, девочки принялись вас вызванивать. Человек в растерянности: «Что же мне теперь, спрашивает, снова полдня клизмы делать?» Ваше поведение совершенно недопустимо, Дмитрий Сергеевич. Мы же не могли вызвать специалиста из другой клиники. В общем, я еще подумаю над всем случившимся, а вы идите к пациенту и займитесь им наконец. Да, и вот еще что. Сделайте ему скидку на прием десять… нет, двадцать процентов. Все, вы свободны.

Дверь кабинета открылась, и оттуда вышел маленького роста молодой мужчина в очках. Он стремительно пошел по коридору. Я постучала в дверь.

– Войдите, – сказала главврач.

Я вошла в кабинет. Он был довольно просторным. В нем поместились большой кожаный диван, шкаф для одежды, письменный стол со стоящим на нем компьютером, несколькими книжными шкафами, полки которых были уставлены медицинской литературой. За столом сидела крупная шатенка лет сорока пяти или близко к этому.

– Здравствуйте, Наталья Евгеньевна, – сказала я. – Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я частный детектив.

– Частный детектив? – удивилась Кутузова. – Проходите, присаживайтесь. А что вас привело в нашу клинику? Со здоровьем проблемы? – спросила она.

– К счастью, Наталья Евгеньевна, на здоровье я не жалуюсь, – сказала я, сев на стул напротив Кутузовой. – Причина моего визита в клинику и к вам, в частности, совсем в другом. Видите ли, я расследую убийство Елизаветы Максимовны Городенчиковой. И по данным свидетельских показаний к этому может быть причастен доктор вашей клиники Листопадов Георгий Александрович. Поскольку на ресепшн мне сообщили, что доктор в настоящее время отсутствует, но информации об этом у девушек нет, то вот, собственно, поэтому я и направилась непосредственно к вам. Проясните, будьте добры, ситуацию с отсутствием Георгия Александровича. Мне с ним необходимо побеседовать в самое ближайшее время.

– Подождите, Татьяна Александровна, вы что же, хотите сказать, что Георгий Александрович убил эту женщину? Бред какой-то! – она пожала полными плечами.

– Наталья Евгеньевна, я ведь не сказала, что убийцей является доктор. Я сказала, что Листопадов может быть причастен к убийству Городенчиковой. Я просто проверяю свидетельские показания. И именно для этого мне необходимо встретиться с Георгием Александровичем.

– Я вас поняла, Татьяна Александровна, – сказала главврач. – Что ж, Георгий Александрович уехал на конференцию в Москву. Вернуться он должен завтра.

– Скажите, а какого числа доктор Листопадов отправился в Москву? – спросила я.

– Сейчас я посмотрю.

Главврач повернулась к монитору компьютера и, пощелкав несколько раз «мышью», ответила:

– Командировка у него была назначена на седьмое сентября.

Получается, что Листопадов практически сразу же после визита к Елизавете уехал на конференцию? Мог он быть тем самым убийцей, которого я ищу? Екатерина утверждает, что нет, не может он убить. Но мне необходима личная встреча с доктором. Полагаться на мнение людей, которые его знают, я не могу.

– Значит, возвращается доктор завтра? – спросила я.

– Да нет, – ответила Кутузова, – уже сегодня. Конференция была непродолжительная. Поэтому Георгий Александрович, надо полагать, уже в Тарасове. Во сколько прибывает московский поезд, вы не знаете?

– Да уже должен прибыть, – посмотрев на часы, сказала я. – Вот что, Наталья Евгеньевна, будьте добры, позвоните доктору, – попросила я.

– Но ведь сегодня он в любом случае не выйдет на работу. Пациентов к нему по записи нет. К тому же сегодня день возвращения из командировки, – объяснила главврач.

– Я понимаю, Наталья Евгеньевна, но дело срочное, на контроле у прокурора, – приврала я на всякий случай.

– Ну хорошо, я позвоню Георгию Александровичу, – согласилась Кутузова, – но что я ему скажу? Что его ждет частный детектив в связи с убийством?

– Нет, Наталья Евгеньевна, о том, что его ждет частный сыщик, говорить ни в коем случае не нужно. Вы скажите, что ему необходимо приехать в клинику по… ну, придумайте какую-нибудь вескую рабочую причину. Можно будет поговорить мне с ним в вашем кабинете, когда он приедет? – спросила я.

– Ладно, сейчас я позвоню. Вам лучше подождать в холле, – сказала Кутузова, доставая сотовый.

– Конечно, – сказала я и вышла из кабинета.

Минут через семь Кутузова вышла из своего кабинета.

– Татьяна Александровна, Георгий Александрович скоро приедет. Вы можете поговорить у меня.

– Большое вам спасибо, Наталья Евгеньевна, – сказала я.

– Пожалуйста, всего доброго.

Спустя минут пятнадцать в коридоре появился Листопадов. Он был в легкой светло-коричневой куртке и светлых летних брюках. В руках он держал черный «дипломат». Его волосы были тщательно уложены и, кажется, даже с применением бриолина. Психоаналитик, распространяя аромат хорошего парфюма, шел довольно медленно, как будто бы он прогуливался и ему некуда было спешить. А впрочем, практически так оно и было. Ведь Листопадов только что вернулся из командировки, рабочий день у него, надо полагать, начнется только завтра. Куда же торопиться? Да, но ведь его вызвала главврач. В этом случае наемный работник волей-неволей захочет поскорее узнать, по какому поводу его столь срочно вызывает начальство, да еще и в неурочный час. Во всяком случае, Ленка-француженка не раз говорила мне, что, когда завуч вызывает ее к себе в кабинет, у нее сразу начинают трястись поджилки и она, даже если начальница и не требует ее к себе «на ковер» сию минуту, часто бросает все и мчится. Потому что, говорит она, неведение ее просто убивает. Похоже, что Листопадов в этом плане – полная ей противоположность. Хотя оно и понятно: он ведь психолог, психоаналитик, психотерапевт, поэтому умеет владеть собой.

Листопадов между тем, пройдя мимо меня – я сидела недалеко от кабинета главврача, – постучался в дверь кабинета Кутузовой и, не дожидаясь ответа, приоткрыл ее.

– Наталья Евгеньевна, здравствуйте, – сказал Листопадов.

– Здравствуйте, Георгий Александрович, – ответила Кутузова, – проходите.

Она открыла дверь и позвала меня:

– Татьяна Александровна, пройдите в мой кабинет.

– Георгий Александрович, позвольте представить вам Татьяну Александровну Иванову, частного детектива. У Татьяны Александровны есть ряд вопросов к вам, Георгий Александрович. Я оставлю вас, – с этими словами Кутузова вышла из своего кабинета.

– Здравствуйте, Георгий Александрович, – сказала я.

– Добрый день, – спокойно ответил психоаналитик.

Удивительно, но, кажется, ни один мускул не дрогнул на его холеном, тщательно выбритом лице. Что это? Результат очень хорошего владения собой, своими эмоциями, обусловленный спецификой профессии? Или здесь кроется что-то иное? Уверенность в том, что он никаким образом не может вызвать интереса к себе со стороны правоохранительных органов? С другой стороны, частный детектив и полиция – это не совсем одно и то же. И Листопадов, похоже, хорошо в этом разбирается. Вообще он производил впечатление основательного и аккуратного в своих действиях человека. Я даже подумала, что если такой, как он, волей или неволей станет убийцей, то по складу характера или привычке он непременно самым тщательным образом уберет все следы: все вымоет, все протрет. И только после этого уйдет с места преступления. И тогда найти какие-нибудь улики станет делом практически невозможным. Полный «глухарь», как говорит Володя Кирьянов.

– Чем я могу быть полезен частному детективу, Татьяна Александровна? – осведомился Листопадов.

Я решила, что разводить китайские церемонии с таким, как он, только время терять.

– Я расследую убийство Елизаветы Максимовны Городенчиковой. А вы, Георгий Александрович, являетесь одним из подозреваемых в этом преступлении. Поэтому ответьте на вопрос: где вы находились в ночь с шестого на седьмое сентября?

Лишь на одно мгновение в глазах психоаналитика мелькнуло какое-то подобие растерянности. Но он тут же, нисколько не стушевавшись от такого прямого вопроса, ответил мне вопросом на вопрос:

– А вы что же, Татьяна Александровна, прямо вот так обвиняете меня в совершении такого тяжкого преступления?

Он вынул из кармана куртки небольшой стеклянный шарик, наподобие тех, которые составляют непременный атрибут имиджа экстрасенсов, и принялся катать его в правой руке. Меня это несколько озадачило. Обычно люди после таких вопросов или впадают в ступор, или начинают истерить: «Как?! По какому праву? Да как вы смеете?» И все в таком духе.

– Вы не ответили на мой вопрос, – жестко произнесла я.

– У вас есть факты относительно моей причастности к убийству? – невозмутимым тоном спросил доктор, продолжая катать в руке шарик.

«А ведь отлично успокаивает, надо полагать, такая штука, – подумала я. – Себе, что ли, приобрести такой».

– Факты, говорите? – переспросила я. – Да вот, пожалуйста: вы вошли вместе с Елизаветой Городенчиковой в ее квартиру, после чего ее вскоре обнаружили убитой. Больше к ней никто не приходил.

– Вы ошибаетесь, Татьяна Александровна, – уверенно произнес психоаналитик. – Дело было так. Я действительно… проводил Елизавету Максимовну домой и вскоре ушел от нее. Потому что к ней должен был прийти один ее знакомый.

– Дежурная в холле подъезда утверждает, что видела только вас. После вас в квартиру Городенчиковой никто не входил, – возразила я.

– Женщина могла ошибиться, – возразил Листопадов, – ее могли отвлечь, в конце концов, на какое-то время она могла и вовсе покинуть свой пост. Разве такие варианты не могли иметь место?

«А ведь он в какой-то степени прав, – подумала я, – в показаниях консьержки Ольги Петровны есть слабое звено именно во временном отношении. И похоже, что она действительно отлучалась, пусть даже и ненадолго».

– Скажите, а во сколько вы ушли от Городенчиковой? – спросила я.

– В одиннадцать часов вечера, – сразу же, ни секунды не раздумывая, сказал психоаналитик.

– Ладно, тогда расскажите, как все происходило в квартире Елизаветы Максимовны. Кстати, она является вашей пациенткой или просто знакомой? – решила я уточнить.

– Она была и пациенткой, и просто хорошей знакомой, – ответил Листопадов.

– Хорошо, продолжайте, – сказала я.

– Так вот, мы встретились с Елизаветой на улице, и она предложила подняться к ней… гм, на чашку чая. Только мы вошли в квартиру, буквально в следующую минуту раздался телефонный звонок. Елизавета почти ничего не говорила. Да и разговор был, в общем-то, недолгий. Мы все еще стояли в холле, когда Елизавета сказала, что, к сожалению, мне придется сейчас уйти, потому что с минуты на минуту к ней должен прийти ее знакомый. И ей будет неприятно, если мы столкнемся здесь, встретимся то есть.

– Имя этого знакомого Городенчиковой вам известно? – спросила я.

– Это был некий Валентин Ласточкин, бывший мужчина Елизаветы. Но они не так давно расстались, кстати, из-за патологической ревности этого Отелло. – Тут психо-аналитик остановился и посмотрел на меня.

Я никак не отреагировала на это известие о бывшем любовнике Елизаветы. А судя по паузе доктора, он, скорее всего, рассчитывал, что я заинтересуюсь ревностью Ласточкина как возможным мотивом для убийства.

– Скажите, когда вы спускались вниз, вы встретили бывшего любовника Елизаветы? – спросила я.

– Нет, в подъезде никого не было, если вы об этом, – ответил Листопадов.

– В подъезде не было, но, может быть, он был во дворе?

– Не заметил. Я быстро сел в свою машину, и поскольку было уже поздно, то я уехал, – сказал Листопадов.

– Так вы утверждаете, что консьержки в подъезде не было, когда вы спустились? – уточнила я.

– Я не разглядывал столь пристально пространство вокруг, – ушел от прямого ответа психоаналитик.

«Вот жук! Только ведь что сказал: «в подъезде никого не было». Получается, что у него нет свидетелей, которые видели бы, как он вышел из подъезда. Мне теперь нужно будет еще раз допросить Ольгу Петровну. В конце концов, от этого будет зависеть, продолжать ли мне и дальше разрабатывать версию о причастности психоаналитика к убийству».

– Куда вы отправились, после того как выехали со двора дома Городенчиковой? – спросила я.

– Я поехал сюда, в клинику, – ответил Листопадов.

– В двенадцатом часу ночи? – удивилась я. – А что, клиника работает в такое позднее время?

– Да, представьте себе, это же частная клиника, – ответил доктор. – У нас есть кабинет неотложной помощи, принимает дежурный хирург.

– Неужели кому-то может понадобиться неотложная помощь психотерапевта в такое время? Насколько мне известно, для этой цели существует «телефон доверия».

– Я поехал в клинику для того, чтобы забрать некоторые документы. Дело в том, что седьмого сентября я должен был отправиться в командировку в Москву на конференцию, – объяснил Листопадов.

– В клинике вас кто-нибудь видел? – спросила я.

– Да, конечно, дежурный охранник. Он может подтвердить, что я действительно приехал в клинику и прошел к себе в кабинет.

«Ну, охранник, конечно, может подтвердить. Хотя бы в силу своего зависимого положения. Но ведь и у меня нет никаких доказательств, что Елизавету Городенчикову убил именно психоаналитик. И кто знает, ведь все могло произойти так, как он говорит. Мне теперь обязательно надо будет встретиться с Ласточкиным. А что делать с Листопадовым? А ничего пока. Ведь я даже не могу взять с него подписку о невыезде».