Глава 14
Перелом зимы
Оставив Свина в ньйорне стражи, мы направились к центральной площади. Когда до нее оставалась сотня-другая шагов, проходить довелось между двумя белыми стенами.
Снег скрипел под сапогами, но не глушил смешки. И к моменту атаки я была готова.
Снежки летели не прицельно, под ноги, но я все равно выставила щит, заодно схватила Фроста за руку, чтобы не подумал, что нападение настоящее.
– Сейчас кто-то у меня получит! – пообещала я нарочито сердито.
– Ой, маги! – закричал мальчишка ломким голосом, за его спиной сдавленно захихикал второй.
– Мы больше не будем! – пообещал третий, выглядывая в бойницу снежной крепости.
– Конечно, руки-то будут заняты – уши вам надеру, будете поддерживать, чтоб не отпали.
За белой стеной раздались тихие смешки. Мою угрозу оценили.
– Суровая ты, Иза.
С недоверием взглянула на Фроста: неужели поверил, что могу так сделать?
– Я же пошутила!
– Я тоже.
Когда тон голоса меняется незаметно, сложно понять, всерьез говорят или разыгрывают.
– Ребятня строит крепость каждый год, это уже традиция, – объяснила я. – Бывает, что вечером даже взрослые тут в снежки играют… О! Смотри, уже установили ящик для голосования!
Выборы лучшего стража года происходили просто: за столом сидела пятерка ветеранов, которые по предъявлении жетона выдавали зачарованный бланк. Написав имя своего кандидата, голосующие бросали его в ящик. Через три часа после полудня начинались подсчеты. Йохан мечтал о звании, да все никак не получалось, несмотря на большой резерв и смелость, он не умел работать в команде, считая, что сам справится лучше.
Мы проголосовали – я заулыбалась, когда, скосив глаза, увидела, что Фрост на синем прямоугольнике вывел мое имя. Нет, я не питала иллюзий, что достойна высокого звания, но приятно.
А вот некоторые стражи голосуют сами за себя, тот же Йохан, например, даже не стесняется заявлять об этом во всеуслышание.
Так, что-то слишком часто я вспоминаю бывшего, не к добру. Лучше думать о приятном, хотя бы о танцах и приготовленной на открытом огне еде – она невероятно вкусная.
Следующие несколько часов мы бродили по площади, украшенной гирляндами из еловых веток, разноцветных лент и бумажных цветов.
Обменивались приветствиями и добрыми пожеланиями со знакомыми и танцевали. Боги мои, я танцевала с Фростом! Кто мог подумать, что здоровенный мужчина двигается так легко и красиво? Ладно, я могла – у настоящих воинов все отлично с координацией движений и гибкостью. Тот, кто ступает бесшумно, будто плывет над землей, никогда не наступит на ноги партнерши.
Фрост вел в танце – и я видела лишь его, чувствовала только надежные руки, тонула в зелено-карих глазах. Поразительно, как резко меняется судьба человека: еще несколько дней назад я считала его недалеким грубияном, сейчас же для меня во всем мире нет мужчины лучше. И я очень хочу, чтобы он жил…
Когда очередной танец закончился, я сообщила Фросту, что отойду.
– А ты пока присмотрись к девушкам – рядом со мной это плохо получается.
И, не дожидаясь ответа, нырнула в толпу.
Девушки, невзирая на мороз, сегодня выглядели прелестно и кокетливо: многие, как и я, поверх теплых платьев надели приталенные меховые жилеты, а уже сверху – невидимые тепловые коконы. И красиво, и здоровье не страдает. Для людей без дара расточительное удовольствие, но Перелом зимы празднуют раз в год, растрясти кошелек сами боги велели.
Увидев Хельгу, несказанно обрадовалась. Стоило представить кромешника в окружении смеющихся красоток, как настроение упало, и чтобы оно взлетело до небес, нужен ее ироничный взгляд на ситуацию.
Хельга оправдала мои ожидания. Окинув внимательным взглядом и прищурившись, добродушно велела:
– Жалуйся.
– Он меня не любит.
– Кто? – Хельга удивилась. – Ты о муже своем сейчас?
– А о ком еще?
– О бывшем женихе.
– Упаси богиня!
Хельга кивнула своим мыслям:
– Хорошо, что Свера ты забыла. А в вашей паре холодом веет от тебя, подруга. Фрост поглядывает так, что и посторонним жарко становится.
Я покачала головой:
– Все сложно, поверь на слово: он меня не любит.
– Если мужик не влюбился с первого взгляда, помелькай перед ним – он просто не рассмотрел, зрение плохое.
Я рассмеялась; что-то в этом совете есть, если часто мозолить глаза, бедняга привыкнет. Жаль, в нашей ситуации Тьме нельзя так понравиться.
Чтобы вновь не впасть в уныние, спросила о родственнице.
– А кузина с мужем уехали еще вчера утром. Дела.
– Кузина? – Я удивленно вскинула брови. – Ты же говорила, что племянница.
Хельга мило улыбнулась и, порывшись в кармане длинной сизо-голубой шубы, вручила мне леденец на палочке. Ярко-алый, в форме белочки, он даже сквозь белую пергаментную обертку пах малиной.
Сразу откусив сладкому зверьку голову, я поинтересовалась:
– Ты мне рот заткнула или взятку дала, чтобы молчала?
Возле нас остановилась группка девушек. Простоволосые, разрумяненные, они живо обсуждали появление на празднике племянника лорда-хранителя.
– Так что лгут, не бегал Йохан в виде волосатой твари, – уверенно заявила высокая шатенка.
– А если не врут, Марте лучше поостеречься, вдруг он оборотень? – захихикала блондинка с румянцем во всю щеку.
– Хватит, как будто интереснее почти женатого Йохана здесь больше никого нет! – заявила вторая шатенка и потащила подружек к костру, через который прыгали помолвленные пары.
– Какой щелчок по задранному носу, – ехидно протянула Хельга. – Жаль, что Свер их не слышал.
– Не соскакивай с разговора, я все равно не отстану.
Подруга закатила серые глаза.
– Эрин мне не кровная родственница, но мы ближе, чем иные сестры.
– Потому что обе снежные ведьмы?
Хельга быстро оглянулась.
– Думай, что говоришь посреди толпы!
– Как будто кому-то есть до нас дело.
– Не считай людей слепыми и глупыми, Иза.
– И не думала. Просто после всех шуток, которые ты поддержала, никто не поверит, что это правда. Расскажи мне о ведьмах.
Хельга вздохнула. В глазах ее застыло зимнее небо – черно-серое, смурое.
– Ладно, давно пора было это сделать.
Я рассчитывала на увлекательную историю, а услышала откровенную исповедь.
– В моем мире снежные ведьмы – грозная сила, нас уважают и боятся. Главный закон – слово верховной ковена. Госпожа Зима щедро одарила своих дочерей, но взамен затребовала особую плату – женское счастье. Нам нельзя любить, иначе потеряем магию.
– Ого! Но как же тогда отношения с моим отцом?
Я спросила и тотчас смутилась: мы никогда открыто не говорили о ее чувствах к нему. Повезло, что Хельга мой шепот не услышала.
– Семь лет назад я удостоилась чести сопровождать верховную в другой мир. Гуляя по замку оборотней, у которых мы гостили, я наткнулась на экспериментирующего с телепортационными призмами мага. Что-то пошло не так – нас обоих выбросило сюда, на Тарру. Горы встретили недружелюбно. Горбач едва не растерзал раненого мага, силы мои быстро таяли, и я могла лишь сдерживать атаки нечисти. Но госпожа Зима смилостивилась: проезжающий мимо стихийник устроил маленькое землетрясение – и горбач провалился в разлом. Знаешь, Иза, я раньше не видела настолько сильных магов Земли, это поразило до глубины души.
Хельга замолчала и невидящим взглядом смотрела куда-то поверх моей головы.
– Это был мой отец?
Она кивнула и, вручив мне еще два леденца, медведя и сову, продолжала рассказ:
– Спаситель доставил нас в дом Клима и несколько дней справлялся о здоровье, пока за нами не явились. За спасение своего мага оборотни обещали мне любую помощь, и я ее вскоре попросила. Они инсценировали мою смерть, и я спокойно вернулась на Тарру, к землевику, который походя, не прилагая никаких усилий, завладел моим сердцем и мыслями.
Подруга смотрела куда-то вдаль, и сейчас точно не видела веселящуюся толпу.
Не такое я думала услышать, но Хельга давно вошла в мой ближний круг, и ее признание уже ничего не меняло.
– А землевик, в которого влюбилась гордая снежная ведьма, оказался женат и растил дочь. – Нервничая, она накрутила на палец алебастровую прядку. – Я натворила глупостей, пока не смирилась с судьбой. Я могла и не узнать, что бывает любовь, и она дороже дара, поэтому решила просто жить рядом с любимым человеком.
Хельга взглянула на меня, молчаливо предлагая задавать вопросы. Я не отказалась от предоставленной возможности:
– Снежной ведьме по силам остановить буран?
Светлые брови в очередной раз взлетели на лоб – не на такое она настраивалась.
– На Тарре резерв у нас восполняется медленно, но да, две ведьмы остановят даже ваш буран века.
Покончив с мишкой на палочке, я зашуршала оберткой от совы.
– Ты можешь связаться с ковеном?
– Нет, для своих я умерла, – напомнила Хельга и посмотрела поверх моего плеча. – За тобой пришли.
Я резко обернулась и улыбнулась Фросту. Проследив, как я, откусив кусочек, вынимаю конфету изо рта, фиктивный муж почему-то нахмурился.
– Жаль. В том смысле, что не получится связаться, жаль.
– Иди уже, жалеющая, тебя ждут. – Хельга коварно подтолкнула меня – и кромешник поймал в объятия.
– Ты испортишь аппетит, – внезапно заявил он и, выхватив леденец, зашвырнул его куда-то в снег.
Хельга захохотала. Я же слова подобрать не смогла сразу, чтобы выразить степень возмущения. И чем помешала моя конфета?
– Эй! Так нельзя! Тиран…
Я смирилась с произволом, когда Фрост вручил завернутую в тонкую лепешку поджаристую колбаску. Сочная, ароматная – ничего нет сейчас аппетитнее. Как-то я проверила: дома подобная еда не так вкусна, как на людной площади.
Перекусив, мы снова танцевали, смотрели на иллюзии, которые создавал местный маг грез – слабенький, но с богатой фантазией. Затем мы катались с высокой горки на санках. Большие и крепкие, они позволяли спускаться вдвоем на шальной скорости. Устав и пару раз вывалявшись в снегу, мы вернулись на площадь. Вовремя. Подсчет голосов завершили, и лорд-хранитель собирался объявить имя стража года.
Взглядом пошарив по толпе, собирающейся у помоста, на котором стоял старший Свер, я отыскала младшего. Приобняв Марту за талию, он лучился счастьем. Йохану хоть бы что, как с гуся вода, опять все обошлось… Ан нет, не без последствий! Он яростно зачесал подбородок, а затем и шею. Неужели шерсть не вся выпала и пришлось бриться? Предположение улучшило мое настроение.
Чуть в стороне стояла Рагна – хмурая, во всем черном. Ворона в стае ярких птиц. Зачем идти на праздник, если нет настроения? Не понимаю.
Лорд-хранитель поднял руку, призывая к молчанию. В серебристой шубе, при всех регалиях хранителя, по которым сейчас пробегали искорки магии, дождавшись внимания к своей сиятельной в прямом смысле слова особе, он медленно заговорил:
– Жители и гости Вьюги! Я рад приветствовать вас на самом веселом празднике года – Переломе зимы. Самые холодные дни остались позади, я чувствую дыхание весны…
Тут он приврал для красного словца: до тепла далеко, еще морозы толком не трещали, и сильнейшим метелям только предстояло накрыть город, а если вспомнить предсказанный буран, то впереди как раз пик стужи.
– Традиционно мы отмечаем лучшего стража года денежной премией и значком. – Лорд Свер поднял повыше вставшего на дыбы медведя из серебра. Передними лапами зверь сжимал сосульку-кристалл из дымчатого топаза. – Сила, смекалка, взаимовыручка и воинская удача – вот по каким меркам выбирают товарищи.
Когда стража называют лучшим повторно, в лапах серебряного медведя уже изумруд, если в третий раз – знак отлит из золота, а сосулька сделана из сапфира. Трех «медведей» получали редко.
– Сегодня я горд назвать имя стража, за которого голосовал и я. Эйден Фрост, поднимись ко мне!
Толпа отреагировала радостными криками и бурными рукоплесканиями. Только Йохан недовольно скривился и тут же озабоченно расстегнул верхние пуговицы дубленки, чтобы остервенело поскрести грудь.
Кромешник выполнил просьбу хранителя – без суетливости, невозмутимо взошел на помост, полностью оправдывая свое прозвище. Какой же Фрост здоровенный и красивый… Дух захватывало при виде образчика силы и мужественности.
Что-то тихо сказав, лорд Свер вручил герою вечера очередную премию и прикрепил к отвороту его куртки серебряного медведя.
– Я рад оберегать покой Вьюги и Латории, – сдержанно произнес тайный подданный соседней страны и одарил толпу открытым, прямым взглядом.
Гордость и восхищение переполняли меня. Сильный воин, бесстрашный защитник, и при этом не лишен милосердия. Сейчас я бы могла в него влюбиться, не случись этого раньше.
Его краткую речь встретили одобрительными возгласами и горячими овациями. Фрост спустился с помоста, но дойти до меня не успел – стражи окружили его, наперебой поздравляя с заслуженным званием. Улыбкой дав понять, что все хорошо, я отошла в сторону.
Пока все веселились, я должна решить две серьезные проблемы, и единственный, кто в силах помочь, – это хранитель крепости-града, который намеревался покинуть площадь.
Пришлось сделать полукруг, чтобы пробежать мимо дядьки Жила, подносящего ко рту большую кружку. Нарочно оступившись, я задела его рукой, задев кружку.
– Осторожнее! – заворчал смотритель ньйорни, облитый душистой пеной.
– Простите, дядь Жил! Я должна догнать лорда.
– И зачем несешься за ним, как угорелая?
Я не ответила, всей спиной чувствуя интерес главного сплетника крепости. Ощущения не пропадали, пока гналась за хранителем.
– Лорд Свер, подождите! – Я забежала наперед, преграждая путь.
Мужчина остановился и подчеркнуто внимательно поинтересовался:
– Что-то случилось, Изольда?
– Нет, но может.
Выражение лица Свера изменилось.
– Рассказывай, – велел он отрывисто.
Мне даже стыдно стало: отвлекла, заставив волноваться, и при этом преследую свои цели.
– Мой лорд, вы приняли меня на место Ингра Летича, а за ним был закреплен северо-западный участок.
Крепостные стены окружали Вьюгу гексагоном, что позволяло дюжине магов-защитников следить за щитами, особо не перетруждаясь, и при этом подменять друг друга. И я не буду уважать себя, если соглашусь на самую легкую, фактически пустячную работу.
– По просьбе твоего мужа я отдал юго-восточную стену и уже подписал приказ.
– Сомневаюсь, что он просил именно стену с кусками Покрова Латории!
Лорд спешил или притомился, поэтому не стал играть словами, выбрав прямоту и откровенность.
– Я не буду менять решение. Не устраивает? Пиши рапорт, Изольда.
Поимка Кастаноса сорвалась, и Свер с того момента меня невзлюбил, хотя не я виновата, что план оказался провальным. Однажды Хельга сказала, что слабые мужчины не прощают женщинам свои ошибки. Не соврала, выходит.
– Как пожелает хранитель Вьюги. – С трудом отыскав жетон в кармане жилета, опустила его на скамью, очищенную от наледи. – Утром принесу рапорт.
Хруст снега под ногами. Переменившись в лице, лорд резко обернулся.
Они появились – мрачные, суровые и, вероятно, чуточку пьяные. Первым свой жетон рядом с моим положил Людвайг, затем остальные. Положили молча, но взгляды были красноречивее слов. Все, кто получил расписки после сделки с Кастаносом, явились пред очи не ожидавшего свидетелей хранителя.
– Свер, ты не прав, – заявил Хрис, который пришел служить в крепость одновременно с ним и считался близким другом, поэтому мог говорить правду в глаза. – Не гноби девчонку, она талантливый маг и правильный страж.
– Вот именно, она девчонка, – хмуро произнес хранитель. – Если останется на стене в буран века и помрет, ее покойный папаша явится по мою душу.
Я искренне восхитилась: здорово вывернулся! Не угнетал, а старался уберечь от опасности. Только я не верила, что уволить меня он решил из благих побуждений. Больше не верила.
– Заберите свои жетоны, остолопы, – хмуро бросил лорд. – И ты тоже, Эйк.
– Фрост, – из вредности поправила я. – И завтрашней ночью я выхожу на северо-западную стену.
– Додавила… Иди веселись. – И рявкнул: – Пошли вон все!
Схватив жетоны, мы последовали приказу, лишь Хрис остался успокаивать старого друга.
Я сдержала просящуюся на лицо кривую ухмылку. Не хватило мне опыта, чтобы переиграть старого интригана, но он сделал это сам.
Оказавшись на значительном расстоянии, я обернулась и от души поблагодарила мужчин:
– Если бы не вы, завтра писала бы рапорт. Спасибо, я ваша должница!
– Да ну, Изка, брось, – махнул рукой Людвайг, – какие между сослуживцами счеты? Ладно, пойду, я одной рыженькой прыжок через костер обещал.
Стражи одобрительно взревели: ветреный блондин вскоре остепенится, раз решил повести девушку к огню на Переломе зимы.
Мужчины разошлись, и я вздохнула с облегчением. Все. Никто теперь не чувствует себя обязанным, а значит, не посчитает врагом, как предупреждал Фрост.
– Коварная ты, Изольда. – Широкие ладони опустились мне на плечи.
Я не испугалась от неожиданности, и раньше чувствовала, что фиктивный супруг рядом, хоть увидеть и не могла. Как и обещал, он не оставлял меня без присмотра.
– Это шутка, укор или комплимент?
– Выбери, что нравится.
– Эй, так нечестно!
– Всего понемногу. Свер оставил тебя в покое лишь временно.
– Надеюсь, перемирие продлится до весны, когда его сменят на посту.
– Все может быть.
Через несколько минут мы водили хоровод вокруг костра, символизирующего сгорание половины зимы. Смех, быстрая музыка, отблески огня на лицах, разноцветные иллюзии и световые шары в воздухе – все настраивало на веселый лад.
Прыгать через костер я не захотела – все же в глазах окружающих мы уже супруги, ни к чему просить богиню зажечь в наших сердцах вечную страсть. Если поженились, значит, она есть.
Чтобы отдышаться, подошли к столам с напитками. Горячее вино, пиво, сбитень лились рекой за счет города, и многие этим злоупотребляли.
Как и я, Фрост хмелю предпочел мед с пряностями, что не удивило: из-за меня он не пил успокаивающее зелье, а алкоголь не способствовал усилению контроля над эмоциями.
– Эйден, Изольда, наконец-то мы к вам дошли! – воскликнула улыбающаяся Марта. – Хочу попросить прощения за вчерашнее: вы помогли нам, спасли Йохана, а я и не поблагодарила. Вот, это вам!
Черноволосая девушка протянула Фросту небольшую шкатулку, будто чувствуя, что я ее даже не открою. Внутри оказались украшения из золота и рэйских камней – парные кулоны в виде крыльев.
– Сегодня утром я заметила их в лавке отца и поняла, что они созданы для вас. Вы разные, но равные и дополняете друг друга, как левое и правое крыло птицы.
Стоящий позади невесты Йохан насмешливо хрюкнул. Марта сделала вид, что не услышала.
– Спасибо, что помогли моему лохматику, иначе мы не успели бы сегодня в храм на церемонию.
Они поженились? О, точно! В горах Йохан говорил, что отец Марты смирился с ее выбором.
– Я не лохматик! – возмутился блондин, не замечая ехидной улыбки девушки.
Кажется, кто-то нашел у младшего Свера уязвимое место и будет время от времени в него тыкать ноготком, осаживая. И я невольно позлорадствовала: Йохан все же не сядет своей жене на шею, не получится.
– Представляете, богиня ответила на призыв жреца и отметила нашу пару магическими татуировками, – похвастала Марта. – Почти год никто не удостаивался этой чести.
Я хотела возразить и продемонстрировать свою метку, но вовремя прикусила язык. Не стоит, это лишнее.
– Нам повезло, что приехали в храм раньше: невзирая на договоренность, Трайн его закрывал. Сразу после проведения обряда он покинул Вьюгу. – Марта легко рассмеялась. – Считает, что буран сметет град! Но наши стражи не позволят, да, лохматик?
Йохан состроил зверскую гримасу, которая жену не испугала, – она вновь залилась счастливым смехом.
– Благодарим за подарок, он замечательный, – отозвался Фрост и спрятал шкатулку в глубокий карман куртки.
– И поздравляем со скреплением союза, совет вам да любовь, – добавила я вежливо.
– Что ж, не будем мешать. – Глаза Марты сияли, как звезды. – Удачного вечера!
– Спасибо, и вам.
Молодожены уже отошли на значительное расстояние, как Йохан вдруг вернулся. Дыхнув перегаром, с показным сочувствием протараторил:
– Что-то не похожи вы на пылких любовников. Не дает, Глыба? Вот и мне тоже не захотела… Иза холодная, как и ты. Две ледышки, нашедшие друг друга.
Ах он гад шмырев!..
Оскорбление страшно задело. Я не бросилась на бывшего с кулаками, потому что заметила, что Фрост на грани. Без успокаивающего зелья он же убьет сейчас глупого Йохана!
Но нет, кромешник опустил руки и насмешливо парировал:
– Изольда – бриллиант. Только слепой идиот мог не разглядеть этого.
Подчиняясь порыву, я шагнула к любимому мужчине.
– Спасибо за комплимент, родной!
Я приподнялась на носочках и обвила руками шею Эйдена. Его мягкие, горячие губы пахли медом и солнцем. Глубокий, жаркий, пряный поцелуй вмиг воспламенил мою кровь. Будто жидкий огонь потек по жилам, лишая чувства реальности.
Остановиться помогли пошлые шуточки случайных свидетелей и подбадривающие крики «холодно!». О нет, с Эйденом я не замерзну, тут как бы не сгореть.
Уткнувшись лицом в волчий мех мужниной куртки, импульсивно призналась:
– Я мечтаю оказаться дома сию же минуту!
– Так быстро не обещаю, но… пойдем, Иза.
Забрав ньйора, мы покинули шумный, хмельной, празднующий город.
Удивительно, но путь показался поразительно коротким. Виноваты поцелуи, которыми Фрост осыпал мое лицо? С ними время бежало иначе…
К дому мы шли, останавливаясь, чтобы поцеловаться. Отметив, что перед жилищем целителя только наши старые следы, я испугалась. Немного и ненадолго.
– Не бойся, я не съем тебя, – шепнул Эйден насмешливо, – если сама не пожелаешь.
Под крышей темного дома хмель поцелуев сменился отрезвлением. Что я делаю? Что делаем мы? Разве есть у нас на безумства право?
Щелчком пальцев я зажгла маглампу в прихожей и повернулась к кромешнику. В его глазах плескалась тьма. На грани, все-таки он на грани… Возможно, в шаге от превращения в монстра. Убояться и сбежать? Нет! За мраком я видела стальной контроль и несгибаемую волю. Даже сейчас. И еще… если он монстр, то мой монстр.
Обмирая, я попросила:
– Поцелуй меня, Эйден.
Он приласкал меня темным, жарким взглядом, затем коснулся осторожно щеки и признался:
– Я мечтал услышать эти слова.
Возможности пойти на попятный кромешник больше не дал.
Меня раздевала тьма – одежда, как живая, медленно сползала с тела, и к обнаженным участкам тут же прижимались горячие губы. Мужские поцелуи – лучшее одеяние для женщины. Теперь я знаю, я чувствую это.
Эйден отнес меня в свою спальню. Опустив на кровать, замер, будто запечатлевая в памяти увиденное. Боги мои, он смотрел так, будто действительно хотел съесть и одновременно уберечь от всего мира. Разве так бывает?
Кровать скрипнула – став на одно колено, Эйден наклонился для долгого, ненасытного поцелуя. Его язык обвел контуры моих припухших губ, дразня возбуждающими касаниями, предлагая открыться. Как устоять перед соблазном? Я не сумела. И я доверилась, став беззащитной перед мужчиной и одновременно защищенной от всего враждебного мира.
Когда Эйден на мгновение оторвался от моих губ, я увидела темные рисунки на его торсе. Обнаженном торсе. Тьма рассекла его одежду на лоскутки, и теперь они устилали пол слева от постели.
Я с восхищением прикасалась к каменным мускулам, целовала широкие плечи и крепкую шею – все, куда могла дотянуться, и голова шла кругом от нахлынувших ощущений. Прикосновения к телу воина, сильному и мощному, словно отлитому из стали, будоражили, лишая остатков стыдливости. Черные татуировки на его спине и плечах казались выпуклыми и живыми – они перетекали под моими пальцами, будто боясь щекотки.
Долго исследовать себя Фрост не позволил. Жадина… но безгранично щедрый на ответную ласку. Его пальцы гладили мое лицо, обрисовывая скулы, губы.
– Наваждение… мое безумие… Моя!
Целуя меня в шею, охрипшим голосом он шептал нежности, от которых я терялась и сгорала одновременно. Большие ладони скользили по моей коже, будя смутные желания. Я хотела, чтобы он касался меня вечно. Чувствовать будоражащие покалывания длинной щетины, скольжение по коже прохладного медальона.
Тело мое дрожало, словно в лихорадке. В какой-то момент показалось, что во мне не осталось костей – расплавились от жара поцелуев.
Чуткие пальцы путешествовали по моей груди и животу, с благоговением очерчивали изгибы талии и бедер. Затем этот же путь повторили губы и язык, заставляя выгибаться в мольбе о новых ласках. Поцелуи Эйдена постепенно теряли нежность, заражая обоюдной ненасытностью.
Одурманенная страстью, я ощутила на себе тяжесть желанного мужчины. Упоительные ощущения… Соприкосновение тел. Кожа к коже. Именно этого я подсознательно хотела и ждала.
Огонь возбуждения, разделенный на двоих, затянул нас в водоворот блаженства.
