Глава 13
Судьба
Тонкое, нежное кружево обольстительно подчеркивало мою фигуру, ничего не скрывая.
Мелко дрожа, я стояла под дверью, не решаясь постучать. Все же переоценила себя – воплотить в жизнь задуманное оказалось сложно.
Придал смелости холод – в тонкой ночной рубашке я замерзла до стучащих зубов. Странно, что Эйден не слышал выбиваемую ими дробь. Уснул уже? Обидно, он безмятежно дрыхнет, тогда как я глаз сомкнуть не могу после бесконечных выкриков «холодно».
Три удара в дверь – и я распахнула ее, влетая в чужую спальню.
Влетела – и застыла.
Эйдена нет. Заправленная кровать свидетельствовала, что он не отдыхал ни минуты.
Напряжение отпустило, и я рухнула на пружинящий матрас. Смешно, до чего же странная ситуация! Я решила предложить ему себя, а он ушел крошить нечисть…
– Шмырь! – Я несколько раз стукнулась головой о подушку. – Вот же шмырь!
Хотелось смеяться и плакать одновременно. Дура я, раз приперлась! Что идея глупая, подсказала сама судьба. Что ж, надо ее слушаться.
Чуть успокоившись, огляделась. Скромная, сдержанная обстановка со стандартным набором добротной мебели из дуба. Из излишеств – шкура огромного горного медведя на полу. Черный шелковистый мех ласкал босые ступни. Интересно, а приятно ли лежать на нем обнаженной?
Шикнув на разгулявшуюся фантазию, поднялась с чужой кровати. Уже возле двери обернулась, чтобы еще раз взглянуть на длинный ряд флаконов на столе. Хм, такие знакомые бутылочки…
Вернувшись и открыв одну из них, понюхала, а затем и лизнула. Успокаивающее зелье Фроста. Идея, подкрепленная разочарованием, что хозяина комнаты нет, показалась стоящей. И, собрав все флаконы в подол ночной рубашки, я отнесла их на кухню. Вылив в мусорное ведро, на всякий случай даже их помыла.
Совершив рискованный, но нужный поступок, я поднялась в свою временную спальню и, немного поворочавшись, крепко уснула.
Пробудилась, когда серый рассвет заглядывал в окно, от пристального взора. Одетый в домашнюю одежду Фрост сидел на краю моей постели – хмурый, с плотно стиснутыми губами… стиснутыми в тонкую линию. Вот же шмырь! Все так плохо?
– Иза, зачем ты вылила мое лекарство?
– Оно тебе мешало. – Сонливость еще туманила голову, и я ответила кратко и честно.
– А если, обезумев, я кого-то убью? – поинтересовался он тоном, каким обычно узнают у прохожих время. – Один косой взгляд – и куча трупов.
Перевернувшись на бок, я закрыла глаза. Дрема не отпускала.
– Не обезумеешь, я буду рядом…
– Этого-то я и боюсь.
Кровать дрогнула – мужчина ушел.
Дремоту как рукой сняло. Я села в постели бодрая и встревоженная.
Мать милосердная, я вылила зелье Фроста! И он меня всего лишь пожурил, а должен был отчитать!
На соседней подушке лежал белый бархатный футляр и темно-синяя коробка с надписью «Ольрионская ночь». Открыв первую, зажмурилась – настолько красивого защитного артефакта я еще не встречала. Ожерелье из рэйских камней, идеальной формы и безукоризненной огранки, радужно переливалось. В комплекте к нему шли серьги.
Захлопнув футляр, сделала глубокий вдох. Красиво… и щит сплетен мощный, но я не могу принять дорогие украшения. А вот конфеты – с удовольствием.
Пока рассматривала тяжеленную коробку – я еще ни разу с такой фасовкой не встречалась, – в глаза бросилась некая странность. Возле даты производства не стояла магическая печать, подтверждающая, что в Латорию конфеты доставили легально. Можно предположить, что Фрост привез шоколад с собой и вытащил из заначки, когда узнал, что я их люблю, но вот незадача – изготовили «Ольрионскую ночь» всего три дня назад. Вариант, что конфеты куплены у контрабандистов, я отринула сразу. Империя успешно борется с незаконной торговлей, и если кто-то и рискует провозить контрабанду через границу, то редкие травы, зелья и артефакты. Не сладости.
Так откуда мои любимые конфеты у Эйдена? Смотался в Давелию пешком через горы?
Задать вопрос я точно не решусь. После своего косяка с зельем отважусь только вернуть украшения.
Одевшись, я спустилась на кухню.
– Большое спасибо, но я не могу принять столь дорогой подарок.
Футляр аккуратно опустился перед Фростом на стол, заставленный едой: пахнущий летом травяной чай, пышный омлет на двоих из десятка яиц, нарезанные крупными кусками ноздреватый сыр и ветчина.
Меня переполняла нежность: кроме родителей, мне никто не готовил завтрак. Приятные ощущения. Я же взамен только и могу, что выливать чужие зелья… Эх я, хулиганка! Надеюсь, что испортила репутацию не зря.
– Садись завтракать, – велел кромешник и подвинул ближе тарелку с омлетом.
– Спасибо, – я подчинилась, – и за конфеты тоже.
Когда уже пили чай, Фрост вытер руки салфеткой и достал колье из футляра.
– Это не подарок. Фамильная реликвия. – Он помедлил, заходя мне за спину. – Реликвия многих поколений. И она должна быть у тебя как у хранительницы.
Что-что? Странные объяснения для вручения подарка, но возразить я не успела – замочек колье щелкнул, и кожу шеи слегка кольнуло холодом.
– Эйден, какая из меня хранительница?
Скоро мы пойдем искать на ярмарке подходящую Тьме девушку, а он тут реликвиями разбрасывается. Пожалеет ведь!
– Самая настоящая хранительница: артефакт тебя принял.
Наклонив голову, увидела серебристые искорки, которые перескакивали с одного камня на другой, будто живые. И что это значит? Очередной вопрос без ответа.
– Ты пробудила его, лучшей хранительницы не найти.
В горле образовался ком. Не понимаю, зачем мне беречь то, что придется потом передать другой? И вообще, откуда футляр? Взял с собой семейную ценность, понимая, что может погибнуть в чужой стране? Странно. Я о многом хотела спросить, но не хватало смелости.
Все это время Фрост стоял позади и осторожно массировал мне плечи. Большие, сильные руки прикасались так бережно и нежно, что мне захотелось плакать.
Да что это со мной такое? Почему я раскисла, как какая-нибудь пустоголовая девчонка? Хотя о чем я? Глупее меня не найти во всей Латории – влюбиться в мужчину, которому, бесспорно, симпатична, но категорически не подхожу, могла только я.
Крепкие пальцы переместились на шею и затылок, побуждая сонм мурашек разбежаться вдоль позвоночника. А еще остро захотелось откинуть голову назад и подставить губы для поцелуя.
Я испугалась, и замечание вырвалось само собой:
– Эйден, ярмарка уже началась!
Кромешник беспрекословно вернулся за стол и в два глотка допил чай.
До тракта нам пришлось идти пешком – метель намела сугробы, и с двойной тяжестью в них проваливался даже ньйор.
Я и сама нырнула по пояс – специальное заклинание на сапогах, которое помогало держаться на снегу, приказало долго жить. Фрост молча выдернул меня из белого капкана и, подхватив на руки, донес до расчищенной дороги.
Заснеженное поле красиво серебрилось в солнечных лучах. Вскоре глаза заболели, я активировала на шапке магическую вуальку, которая предохраняла от ослепления. Когда кругом белая гладь, без нее не обойтись.
Войдя в город, первым делом зашли в лавку артефактора, чтобы заменить пряжки на моих сапожках. Здорово, что заклинание больше не крепилось к самой обуви, как несколько лет назад. Тогда не успевали сносить пару, как ее уже приходилось выкидывать.
Второй день ярмарки радовал снующей между рядами толпой. Столько девушек и молодых женщин я никогда не видела в городе. Разрумяненные лица, белозубые улыбки – вьюжанки радовались погожему дню и предвкушали Перелом зимы – главный праздник Северных земель. Мои глаза разбегались, Фрост же смотрел куда-то не туда, что будило во мне глухую злость. Я, можно сказать, подвиг совершаю – ищу ему избранницу, чтобы он остался в живых, а он…
В толпе, пока она не поредела, мы пробродили до обеда. Кромешник о вылитом зелье не вспоминал, убивать никого не стремился – жизнь налаживалась! Еще бы времени ему судьба дала больше, и я бы чуть перевела дух.
У бесцельного хождения обнаружилась приятная особенность – невольно мы наслушались сплетен и свежих новостей. В град забрался волот-недоросток и украл у одной почтенной матроны праздничную скатерть, которая проветривалась во дворе. Спасенный старатель пришел в сознание на несколько минут, сообщил, что «Белая Пустошь ждет», и вновь отключился. Ночью кто-то ограбил цирюльника, вынес из салона все бритвы и ножницы – бедный брадобрей посчитал это происками конкурента и расквасил ему нос. У какого-то горожанина сдохла корова и, продавая ненужное сено, он наткнулся в сарае на гнездо прыгунов. Подоспевшая стража благополучно уничтожила нечисть, непонятно каким образом попавшую в город. Еще народ шумел и злословил, радуясь ночному пожару – Кастаноса никто не любил, даже те, кто ходил в его клуб. Сам владелец, по слухам, покинул Вьюгу, когда открыли ворота.
Деловитую суету ярмарки нарушили крики:
– А-а-а!
– Стража!
– Спасите!
Фрост бежал настолько быстро, что Свин сжалился надо мной и, ткнув мордой в плечо, остановился, чтобы я смогла забраться на него. От столь щедрого предложения я не отказалась и впервые очутилась в седле без хозяина ньйора.
Волосатое существо с проплешинами на передних лапах, распугав покупателей, ловко уходило от «сонных дротиков» патруля. Грязноватая тряпка, стыдливо повязанная вокруг его чресел, провокационно развевалась при каждом прыжке.
Да это же Йохан! Почему он тут? Захотел к людям? Искал еду?
Что бы ни послужило причиной, сделал он это зря. Его атаковали стражи. К счастью, патрульные слышали о столкновении Йохана с несдержанной ведьмой, и боевые, серьезно поражающие заклинания не использовали. Только из разряда ловчих и временно парализующих.
Ловкий йети уходил с траектории атак и почти вырвался из окружения. А потом кто-то додумался применить «ловчую сеть». Оплетенный заклинанием, превращенный взвыл, не в силах разорвать магические путы.
– Прекратите! Это же Йохан!
– Йохан?
На мой крик от жмущихся к прилавку с фруктами людей отделилась Марта, злая и решительная.
– Так это правда? Приезжая ведьма превратила его в йети?
Ответить я не успела – брюнетка бросилась стражам наперерез.
– Не трогайте! Это мой жених!
К негодующей кузине кинулась Рагна.
– Не лезь! Это чудовище! – Оттащить под защиту торговых рядов не сумела – с неожиданной силой Марта оттолкнула ее.
– Это мой Йохан!
Только Фрост смог перехватить Марту и не подпустить к беснующемуся зверю. Когда кромешник что-то зашептал на ухо, брюнетка обмякла, перестав вырываться.
Пока стражи отвлеклись на разворачивающуюся драму, йети освободился. И если мои глаза не обманывали, путы «ловчей сети» разорвала тонкая лента из тьмы. Фрост помог? Но зачем?
Взгляд маленьких синих глазок остановился на Марте, а затем Йохан большими скачками бросился с ярмарочной площади. Вопли испуганных людей вторили его гневному реву.
Стражи устремились за ним. Но куда им до молниеносного прыгуна! Атаковать поражающими заклинаниями все также не спешили – то ли из-за большого скопления людей вокруг, то ли помня, что лохматое существо – их боевой товарищ.
Волнующаяся толпа быстро разошлась, обсуждая случившееся. Под шумок сбежали и Марта с Рагной.
– Зачем ты его освободил? – тихо поинтересовалась у Фроста, когда он подошел к нам со Свином.
Вместо ответа он спросил сам:
– Куда Йохан может пойти в таком состоянии?
Я думала недолго:
– Уж точно не домой и не к дяде. А маячок поставить не получилось?
Хмурящий смоляные брови кромешник качнул головой.
– Жаль. Единственное место, которое приходит на ум, это дом Марты. Йохан увидел, что она готова принять его и таким.
– Ты права, – согласился Фрост. – Осталось узнать адрес.
– Сейчас узнаем, есть идея…
Как я и полагала, находящаяся в интересном положении девушка заказала доставку фруктов, и продавец нам его сообщил, когда предъявили жетоны стражей.
– Эйден, зачем ты помог ему?
– Нечисть у вас тут не любят. В азарте Йохана могли приложить чем-то посерьезнее, чем «сонные дротики» и «сеть».
– У нас? А у вас иначе реагируют? – не удержалась я от подколки.
– В Давелии все еще водятся шмыри, а в Латории их уничтожили и внесли в реестр опасной нечисти.
Уел. Все так, к сожалению.
Шмыри, маскируясь, умели принимать вид любого зверя, а то и вовсе притворяться каменными изваяниями. При этом они привязывались к сильным магам, которых выбирали в хозяева, не глядя на регалии и толщину кошелька. Неудивительно, что многим аристократам это показалось несправедливым и опасным. И постепенно в Латории окаменевшие навсегда шмыри остались в качестве украшений на стенах замков да упоминания в эмоциональной речи.
Купив кулек пирожков и яблок, мы устроили засаду у дома Марты.
Чтобы йети не засек, я прикрыла нас особым щитом, не пропускающим наружу ни звуков, ни запахов, а клубящаяся тьма сделала и вовсе невидимыми. Мы же сквозь мутную пленку отлично просматривали двор Марты и улицу.
Когда я заметно устала, Фрост снял с ньйора седло и накрыл сложенным, хорошо знакомым покрывалом. Опускаясь на удобное сиденье, я даже застонала – мышцы ног позорно ныли.
Стремительно темнело, зажглись фонари. После Перелома все изменится, и день начнет прирастать, а пока зима еще всецело владела нашим краем.
– Кстати, ты мой должник.
В полумраке блеснули зубы – Фрост усмехнулся?
Я вновь почувствовала себя глупо, отслеживая малейшие проявления эмоций.
– Хочешь услышать рассказ о моем медальоне сейчас?
Он снова будто читает мои мысли. Обидно, что не застать врасплох, не удивить.
– А когда? Не уходи от ответа, пожалуйста. Уверена, это важно. – Боясь, что откажется, путано объяснила: – Единственное, что я узнала о твоем артефакте, так его блокирующую суть. Я носила долгое время подобный, только в основе было точно отмеренное количество уршиля. Мне оставили немного магии, запретив использовать дар в полную силу.
– Почему?
Я улыбнулась. Ага, попался на крючок любопытства!
– Сначала твой рассказ, Эйден. Я дольше жду.
Фрост повернулся ко мне.
– Хорошо. Клянись.
Чуть не подпрыгнув на седле от радости и мысленно молясь, чтобы именно сейчас не явился Йохан, я быстро произнесла слова магической клятвы. Теперь ни по собственному желанию, ни под пытками я не смогу передать тайну государственной, как некогда выразился Фрост, важности.
– Этот медальон сдерживает во мне тьму. Чтобы воспользоваться всеми возможностями, я должен снять его. Если не надену через полчаса, значит, тьма полностью мной завладела. И за мной придут.
Придут убивать… Страшное признание прозвучало равнодушно, как прогноз погоды на ближайшие дни. Волосы на моей голове зашевелились, как живые. Жутко и больно слышать подобное.
– Явятся из самой Давелии? На магмобилях?
– На магмобилях. Сможешь на них полюбоваться.
Не забыл мои дифирамбы летающим машинам! И приятно, что слушал меня, и обидно, что не понял.
– Если на магмобилях, то у нас будет больше, чем полчаса, – сообщила сухо. – Пока соберутся, пока долетят, мы спрячемся.
– До конца со мной решила быть? – поинтересовался насмешливо Фрост.
– Естественно, я ведь жена твоя.
Последнее заявление оказалось лишним – интуитивно я почувствовала, что кромешник закрылся, опять превращаясь в угрюмого молчуна. А раньше подобные шутки он воспринимал спокойнее.
– Кстати, государственную тайну я так и не услышала, – сообщила с вызовом. – Я зря сотрясала воздух, поминая имя богини?
– Какая же ты…
– Назойливая? Вредная? – охотно подсказала недостающее слово. – Я жажду узнать тайну и не отстану, даже не надейся.
– Упрямая ты, Иза.
– Это не самая плохая моя черта, – похвасталась я.
Наивность – вот от чего избавилась бы в первую очередь и с удовольствием.
– В медальоне кристалл с древнего кинжала, который принадлежал первому давелийскому императору. И это был единственный артефакт, который мог рассечь защиту из тьмы.
– Вот почему ты сказал, что абсолютного щита нет… Оружие, которое может остановить вашу богиню. А сам кристалл тоже?
Фрост дернул головой:
– Это неважно. Главное, что кристалл, находясь в медальоне из специального материала, может частично гасить силу кромешника, ослабляя влияние тьмы.
Картинка, наконец, сложилась. Если тьма захватит полностью, Фрост, как и всякое чудовище, возжелает большей власти и сбросит артефакт, чтобы беспрепятственно творить бесчинства. Полчаса без медальона – и сюда примчится орден, чтобы уничтожить ренегата. Интересно, явится весь? Или несколько кромешников?
– А тех, кто ушел во тьму, пытались вернуть?
– Бесполезно, проще убить.
– Проще? Значит, никто и пальцем не пошевелил, – прошептала себе под нос.
Надо будет взглянуть на медальон, вдруг я смогу отыскать и уничтожить маяк? Ведь если будет буран, сражение продлится не один час.
– Иза, я видел, какими становятся товарищи, переступив грань. Я не хочу.
– Я не знала твоих товарищей, но вижу, какой ты. Сильный, благородный, стойкий…
– Мой старший брат был таким же… – начав говорить, Фрост резко смолк.
Я не торопила, понимая, что помешаю открыться.
– Моя вина, что не заметил, как он превращается в чудовище. Прежде чем его остановили, он уничтожил в центре Ольриона шесть домов. Шесть, Изольда… с мирно спящими жителями.
Судорожно сглотнув, постаралась поскорее успокоиться. Не хватало еще Фросту видеть мою реакцию – он никогда больше не будет со мной откровенен. Да, теперь понятно, почему он цеплялся за зелье, которое вместе с агрессией подавляло и остальные чувства. Вымораживающая душу тьма и травяной настой создали Глыбу Льда.
Некоторое время мы молчали: я обдумывала услышанное, а Эйден, похоже, погрузился в воспоминания.
Если Йохан не поторопится, нас накроет метель – верховой ветер гнал грузные темные тучи, но меньше их не становилось. Мороз щипал лицо, и я накинула тепловой кокон на двоих.
– Так почему ты не могла использовать дар в полную силу?
Задумавшись, ответила машинально:
– Я и сейчас не могу.
– Что?
Вот же шмырь! Проболталась нечаянно… Одно радует, Фрост – не лорд-хранитель, отстранить от работы не может.
– На практике я как-то исчерпала свой резерв и не выгорела лишь благодаря целителям. Чтобы случайно вновь не повторила «подвиг», ректор заставил носить ограничитель. – Меня передернуло, стоило вспомнить, как орал лорд Йохенссельский. – Но есть и жирный плюс в ситуации: резерв я раскачала, увеличив его на целых две трети.
– Опасный способ.
– Ага, зато через полгода я смогу пользоваться новыми возможностями в полную силу.
– Если сейчас не выгоришь окончательно, – заметил Фрост отстраненно. – О чем ты думала, уезжая из столицы? Там безопаснее, чем здесь.
Я пожала плечами и парировала:
– А ты мог продолжить поиски своей суженой, но приехал сюда, где мужчин больше, чем женщин, да и те почти все замужем. Так что не одна я поступаю нелогично и…
– Йохан.
Одно слово – и я умолкла. Вскочив на ноги, завертела головой, пытаясь увидеть йети.
Справа послышался звук упавшей черепицы. Йохан шел по крышам.
На первом этаже дома, за которым следили, открылось окно. Кутаясь в пуховый серебристый платок, Марта выглянула и прошептала:
– Йохан? Это ты?
Невероятно, она почувствовала его приближение!
– Он явился сюда? – зашипела Рагна и попыталась оттащить кузину от окна. – Не впускай его! Это уже не Йохан, а волосатая тварь!
– От любимых не отказываются, но тебе не понять!
– Я сейчас родителей твоих позову, – пригрозила кузина, разозлившись.
– Прочь из моего дома, Рагна! – Голос Марты, отошедшей от окна, зазвучал глуше, но яростней. – Я люблю его любым!
– Ты еще пожалеешь! Сожрет он тебя!
Марта вернулся к окну и, свесившись с подоконника, ласково позвала:
– Йохан, иди ко мне, пожалуйста!
Белобрысый похититель чужих скатертей и ножниц приземлился прямо перед окном.
Марта охнула и дернулась назад. Мгновение – и она справилась с испугом.
Протянув руку к волосатому громиле, с тревогой спросила:
– Как я могу помочь тебе, милый?
– Вы – никак, – ответил Фрост, вырастая за спиной Йохана.
Я прикусила язык, чтобы не выругаться – кромешник вышел из-под моих щитов незаметно. Просочился, как тьма.
– Не трогайте его, пожалуйста! – взмолилась Марта.
Свер же обернулся и угрожающе зарычал, не спеша сбегать. Наоборот, он стал так, чтобы широкой спиной закрыть окно. Защищает невесту?
– Я хочу помочь.
Брюнетка не сумела скрыть недоверия, но попросила:
– Буду вам очень признательна, только помогите!
Йохан перестал рычать и склонил лохматую башку к плечу, с интересом глядя на кромешника.
– Этот ошейник убережет вас от возможных приступов ярости и поможет Йохану ускорить превращение.
Фрост протянул Марте черную полоску. Я не видела, чтобы он что-то подобное покупал у артефактора, поэтому смело могу предположить, что чудо-ошейник соткан из тьмы.
Свер недовольно заворчал.
– А вы нас не обманываете? – будто перевела со звериного Марта.
– Зачем? – вскинул смоляную бровь Фрост.
Например, я могла бы назвать минимум три причины: месть Сверам, попытка развлечься, желание исследовать необычное заклинание. Последнее нравилось больше всего.
– Ну да, незачем…
Брюнетка оказалась доверчивее, чем я, и приняла помощь Фроста.
– Йохан, хороший мой, наклонись.
Недовольно сопящий йети послушался – и полоска тьмы охватила его мощную шею.
Отойдя вглубь комнаты, Марта велела Йохану залезать в дом, и вскоре окно закрылось. И спасибо Фросту сказать забыли…
Вздохнув, я свернула щиты. Что ж, помогал кромешник не ради слов благодарности.
– Поехали домой?
Фрост кивнул и принялся седлать Свина.
В дороге я уснула, благо сидела в надежном кольце объятий. Эйден хотел внести меня в дом на руках, но, к счастью, я проснулась и заявила, что могу идти сама, он ведь тоже устал за день.
Не поужинав, но зато искупавшись, я поднялась к себе и вскоре уснула.
Повторять вчерашнюю попытку соблазнения больше не видела смысла – судьба остановила от свершения глупости. Кто я такая, чтобы идти против нее? Мужчина не мой, и обольщать его не имею права.
