84
Кого можно спасти
Враги совершают новый рывок к крепости Жарокамень. Жаль, мы не знаем, чем именно она их так заинтересовала. Может быть, они намереваются захватить Ралл-Элорим?Из ящика 19–2, третий топаз
Каладин поднялся по широкой лестнице, за ним последовало около пятидесяти солдат.
Буресвет пульсировал внутри его, делая шаги легкими и пружинистыми. Сплавленные нашли время, чтобы напасть на него на Солнечной тропе, и улетели вскоре после того, как Шаллан применила свою уловку. Кэл лишь предполагал, что штурм города поглощал внимание врага, и это означало, что он может пользоваться своими силами, не опасаясь немедленного возмездия.
Элокар вел отряд, держа блистающий осколочный клинок двуручным хватом. На лестничной площадке они повернули и стали подниматься по следующему пролету. Элокар, похоже, не волновался из-за того, что каждый шаг отдаляет их от основной части армии.
– Вверх по лестнице, – негромко проговорил Каладин, обращаясь к Сил. – Проверяй на каждом этаже, нет ли засады.
– Да, сэр, сэр командир, сэр Сияющий, – насмешливо отозвалась она и улетела прочь. Миг спустя вернулась. – На третьем этаже множество людей, но они отступают от лестницы. Не похоже на засаду.
Каладин кивнул, затем коснулся руки Элокара, вынуждая его замедлить шаг.
– Нас ждет прием, – сообщил Каладин. Он повернулся к отряду солдат. – Похоже, король где-то потерял своих охранников. Теперь это ваша роль. Если мы вступим в бой, следите за тем, чтобы его величество не попал в окружение. – Он указал на другую группу солдат. – А вы, парни… Борода?
– Да, Кэл? – ответил крепыш-стражник, а затем, поколебавшись, отдал честь. – Э-э, сэр?
За ним были Норо, Вед, Алавард и Вачеслв… весь отряд Каладина из Стенной стражи.
Норо пожал плечами:
– Без капитана нашим взводом никто не руководит как положено. Мы решили, что лучше остаться с тобой.
Борода кивнул и потер повязку с охранным глифом на правой руке. Там было написано «Удача».
– Рад, что вы здесь, – сказал Каладин. – Постарайтесь не дать меня окружить, но сами держитесь подальше, если сможете.
– Толпиться не будем, – отозвался лейтенант Норо, – и не дадим другим навалиться толпой. Сэр, мы справимся.
Каладин посмотрел на короля и кивнул. Они вдвоем сделали последние несколько шагов до площадки и оказались в широком коридоре с каменными стенами, где по центру лежал ковер, но не было никаких других украшений. Каладин ожидал, что убранство во дворце будет куда богаче, но, похоже, даже здесь – в самом сердце своей власти – Холины предпочитали обстановку бункера. Это было забавно после всех жалоб на то, что крепости на Расколотых равнинах недостаточно уютные.
Сил была права. Взвод вражеских солдат построился дальше по коридору с алебардами и арбалетами в руках и спокойно ждал. Каладин подготовил буресвет; он мог выкрасить стены силой, которая вынудила бы арбалетные болты отклониться от траектории, но он пока не слишком хорошо овладел этим искусством. Эту часть своих возможностей он понимал меньше всего.
– Видите ли вы меня? – заорал Элокар. – Узнаете ли своего монарха? Или прикосновение спрена вас так сильно изменило, что вы убьете собственного короля?!
Вот буря… эти солдаты почти не дышали. Поначалу и вовсе не двигались, а потом некоторые обернулись, словно высматривая что-то в дальнем конце коридора. Или, может быть, оттуда доносился чей-то голос?
Строй дворцовых солдат немедленно распался, и они отступили. Элокар стиснул зубы и повел свое маленькое войско следом за противником. С каждым шагом Каладин беспокоился все сильней. У него было слишком мало людей, чтобы должным образом удерживать пути к отступлению; он мог лишь выставить пару солдат на каждом перекрестке с указанием громко заорать, если они увидят, как кто-то приближается по какому-то из коридоров.
Они миновали коридор со статуями Вестников. Их было девять, одной не хватало. Каладин послал Сил вперед на разведку, но от этого ощутил себя еще более уязвимым. Все, кроме него, знали дорогу, что было логично, но заставляло чувствовать себя так, словно его несло волной неизвестно куда.
Наконец-то достигли королевских покоев, которые начинались с широких и гостеприимно распахнутых дверей. Каладин остановил своих людей футах в тридцати от проема, возле бокового коридора, уходящего влево.
Даже с этого места он наконец-то разглядел в комнате за дверями то самое роскошное убранство, которое ожидал увидеть. Богатые ковры, слишком много мебели, и все покрыто вышивкой или позолотой.
– В коридорчике, что уходит влево, есть солдаты, – сообщила Сил, подлетая к нему. – В комнате впереди нет ни одного, но… Каладин, она там. Королева.
– Я ее слышу, – проговорил Элокар. – Это ее голос, она поет.
«Я знаю эту мелодию», – подумал Каладин. Ее песня казалась странно знакомой. Он хотел предупредить короля, чтобы тот был повнимательней, но Элокар уже спешил вперед, и за ним последовали встревоженные охранники.
Каладин вздохнул и распорядился оставшимися людьми: одна половина охраняла путь к отступлению, а другая построилась возле уходящего налево коридора, не спуская глаз с дворцовых стражников. Вот буря! Если что-то пойдет не так, начнется кровавая баня и король окажется заперт посредине.
И все-таки за этим они сюда и пришли. Каладин отправился навстречу песне королевы в ее покои.
Шаллан приблизилась к темному сердцу. Несмотря на то что она не изучала анатомию человека так углубленно, как ей хотелось бы, – отец считал это неподобающим занятием для девочки, – в солнечном свете без труда было видно, что оно неправильной формы.
«Это не человеческое сердце, – решила она. – Может, паршунское». Или, ну, гигантский темно-фиолетовый спрен в форме сердца, растущий поверх контрольного здания Клятвенных врат.
– Шаллан, – окликнул ее Адолин. – Время истекает.
Голос вернул ее в реальность. Солдаты сражались всего-то на соседней улице. Далекие барабаны замолкали один за другим по мере того, как враг уничтожал сторожевые посты на стене. В воздухе чувствовался дым, и она слышала тихий, но пронзительный рев, который казался совокупным эхо тысяч и тысяч людей, кричавших в хаосе завоевываемого города.
Сначала она пустила в ход Узора в виде клинка, ударив им в сердце. Масса просто разделилась вокруг лезвия. Она нанесла рубящий удар и рассекла тело спрена – но порез тут же затянулся. Итак, пора попробовать то же самое, что она сделала в Уритиру.
Дрожа, Шаллан закрыла глаза и прижала руку к сердцу. Оно было настоящим на ощупь, как теплая плоть. Как и в Уритиру, прикосновение к существу позволило ей ощутить его. Почувствовать. Познать.
Оно попыталось ее оттолкнуть.
Королева сидела за туалетным столиком у стены.
Она была такой, как ожидал Каладин. Моложе Элокара, с длинными темными алетийскими волосами, которые и расчесывала. И тихонько напевала себе под нос.
– Эсудан? – позвал Элокар.
Она отвернулась от зеркала, и на ее губах заиграла улыбка. У нее было узкое лицо с губами, накрашенными темно-красной помадой. Королева поднялась и плавно направилась к нему.
– Муж! Значит, я и впрямь услышала тебя. Ты вернулся? Одержав победу над нашими врагами, отомстив за отца?
– Да, – подтвердил Элокар, хмурясь. Он двинулся к ней, но Каладин схватил его за плечо и придержал.
Королева сосредоточилась на Каладине:
– Дорогой, у тебя новый телохранитель? Слишком неряшлив. Ты должен был посоветоваться со мной. Нужно следить за своим обликом.
– Где Гэв, Эсудан? Где мой сын?
– Он играет с друзьями.
Элокар посмотрел на Каладина и дернул подбородком в сторону. «Проверь тут все», – словно говорил он.
– Будьте бдительны, – прошептал Каладин, а затем начал обыскивать комнату. Ему попались остатки роскошной трапезы, к которой лишь притронулись. Фрукты, надкусанные всего один раз. Пироги и пирожные. Цукаты на палочках. Судя по спренам разложения, которых он заметил, все должно было сгнить, но почему-то не сгнило.
– Дорогая, – заговорил Элокар, держась на некотором расстоянии от королевы, – мы слышали, что в городе в последнее время были… проблемы.
– Одна из моих ревнительниц попыталась возродить Иерократию. Нам стоит получше следить за тем, кто вступает в ревнительство; не каждый мужчина или женщина годится для такой службы.
– Ее казнили по твоему приказу.
– Разумеется. Она затеяла переворот.
Каладин обошел груду музыкальных инструментов из отличного дерева.
«Эй, – раздался в его голове голос Сил. – На другой стороне комнаты. За ширмой для переодевания».
Каладин миновал балкон слева. Если он помнил правильно – хотя историю рассказывали часто, он слышал с десяток разных версий, – Гавилар и убийца упали именно оттуда, когда сражались.
– Эсудан, – с болью в голосе сказал Элокар и шагнул вперед, протянув руку. – Тебе нездоровится. Пожалуйста, пойдем со мной.
– Нездоровится?
– Дворец охвачен влиянием какой-то злой силы.
– Злой силы? Муж мой, временами ты такой дурак.
Каладин присоединился к Сил и заглянул за ширму для переодевания, которую придвинули к стене, чтобы отделить небольшой уголок. Там съежился ребенок двух или трех лет от роду – он дрожал, сжимая в руках мягкую куклу-солдатика. Несколько спренов, излучающих приглушенное красное свечение, собрались вокруг него, как кремлецы у трупа. Мальчик попытался спрятать лицо, но спрен дернул его за волосы, и когда он поднял голову, другие зависли перед ним, принимая жуткие формы вроде оплывающих лошадиных морд.
Каладина тотчас же обуял гнев. Он зарычал, схватил из пустоты Сил-клинок – в тумане тот принял вид небольшого кинжала. Он ударил этим кинжалом и поймал одного спрена, пришпилил к деревянной панели, которыми была обшита стена. Каладин не знал, что осколочный клинок может резать спренов, но это сработало. Существо издало тихий вопль, из его тельца выросла сотня рук, которые начали царапать клинок и стену, а потом оно рассыпалось на тысячу кусочков и растаяло.
Три оставшихся красных спрена в панике умчались прочь. Каладин почувствовал, как Сил в его руках задрожала и тихонько застонала. Он ее отпустил, и она приняла облик маленькой девчушки.
– Это было… было ужасно, – прошептала она, подплывая и опускаясь на его плечо. – Мы что же… убили спрена?
– Он это заслужил, – напомнил Каладин.
Сил съежилась у него на плече, обхватив себя руками, и ничего не ответила.
Мальчик шмыгнул носом. Ребенок был одет в военную униформу. Каладин обернулся, взглянул на короля и королеву – он потерял нить разговора, но супруги теперь яростно шипели друг на друга.
– О, Элокар, – говорила королева. – Ты всегда был таким рассеянным. У твоего отца были грандиозные планы, но ты… ты всегда хотел лишь сидеть в его тени. Было к лучшему, что ты отправился играть в войну.
– И ты смогла остаться здесь, чтобы… устроить все это?! – Элокар взмахом руки указал на дворец.
– Я продолжила дело твоего отца! Элокар, я узнала секрет. Спрен, древний спрен. Мы можем связывать себя узами с ними!
– Узы… – проговорил Элокар, будто не понимая смысл слова.
– Ты видел моих Сияющих? – спросила Эсудан и ухмыльнулась. – Гвардию королевы? Я сделала то, что не получилось у твоего отца. О, он нашел одного из древних спренов, но так и не понял, как связать себя с ним. Но я – я! – решила эту загадку.
В тусклом свете королевских покоев глаза Эсудан заблестели. А потом начали излучать темно-красный свет.
– Буря! – воскликнул Элокар и попятился.
«Пора уходить». Каладин нагнулся подобрать ребенка, но мальчик закричал и рванулся прочь. Это наконец-то привлекло внимание короля. Элокар бросился на звук, отшвырнул ширму. Ахнул и опустился на колени рядом с сыном.
Мальчик, Гавинор, с плачем отстранился от отца.
Каладин посмотрел на королеву:
– Как долго ты это планировал?
– Это? Возвращение моего мужа?
– Я не с вами разговариваю. Я обращаюсь к существу, которое вами управляет.
Она рассмеялась:
– Йелиг-нар служит мне. Или ты имеешь в виду Сердце Бражничества? У Ашертмарна нет собственной воли, он просто безмозглая сила потребления, которую кто-то должен обуздать.
Элокар что-то прошептал сыну. Каладин не расслышал слов, но мальчик перестал плакать. Он посмотрел на отца, сморгнул слезы и наконец-то позволил взять себя на руки. Элокар принялся баюкать ребенка, который в свою очередь прижимал к груди куклу-солдатика. Тот был в синей броне.
– Уходим, – скомандовал Каладин.
– Но… – Король посмотрел на свою жену.
– Элокар, – перебил Каладин, хватая короля за плечо. – Будь героем для того, кого можешь спасти.
Король посмотрел ему в глаза, а потом кивнул, прижимая к себе дитя. Он направился к выходу, и Каладин двинулся следом, не спуская глаз с королевы.
Она громко вздохнула и потянулась следом:
– Этого я и боялась.
Они вернулись к своим солдатам и начали отступать по коридору.
Эсудан остановилась в дверях королевских покоев:
– Элокар, я переросла тебя. Я приняла в себя самосвет и обуздала силу Йелиг-нара.
Что-то заклубилось вокруг нее, какой-то черный дым, словно выдуваемый незримым ветром.
– Бегом марш! – приказал Каладин своим людям, втягивая буресвет. Он знал, чем все закончится; почувствовал, к чему все приведет, еще когда они только начали подниматься по лестнице.
Было почти облегчением, когда Эсудан наконец-то крикнула своим солдатам атаковать.
Отдай мне все, – шептали голоса в разуме Шаллан. – Отдай мне твой пыл, твой голод, твою тоску, твою потерю. Откажись от всего. Ты есть то, что ты чувствуешь.
Шаллан плавала посреди этих голосов, заплутав, словно в океанских глубинах. Они осаждали ее со всех сторон. Когда один прошептал, что она – это боль, Шаллан превратилась в плачущую девочку, которая пела, пока туго закручивала цепь на толстой шее. Когда другой прошептал, что она – это голод, девушка превратилась в беспризорника в лохмотьях.
Пыл. Страх. Воодушевление. Скука. Ненависть. Похоть.
С каждым ударом сердца она становилась новым человеком. Голоса, казалось, были от этого в восторге. Они нападали на нее, приходя в неистовство. Шаллан была тысячей людей в один миг.
Но кто из них был ею?
Все они. Новый голос. Шут?
– Шут! – закричала она во тьме, окруженная угрями, которые щелкали челюстями. – Шут! Прошу тебя…
Ты – это все они, Шаллан. Почему ты должна быть лишь одной эмоцией? Одним набором ощущений? Одной ролью? Одной жизнью?
– Шут, они управляют мною. Вуаль, Сияющая и все остальные. Они… поглощают меня.
Тогда веди себя с ними как король с подданными. Сделай Шаллан такой сильной, чтобы остальные склонились перед нею.
– Не знаю, смогу ли я!
Темнота наполнилась шумом и захлестнула ее.
А потом… отодвинулась?
Шаллан не чувствовала, чтобы она что-то изменила, но все равно тьма отступила. Она стояла на коленях на холодных камнях возле контрольного здания. Огромное сердце превратилось в слизь, а затем расплавилось и как будто поползло, выбрасывая перед собой щупальца темной жидкости.
– Ты сделала это! – воскликнул Адолин.
«Я сделала?»
– Охраняйте здание, – приказала Азур своим солдатам.
Дрехи и Скар светились рядом, вид у них был мрачный, одежду покрывали пятна свежей крови. Они сражались.
Шаллан встала, пошатываясь. Маленькое круглое сооружение перед нею казалось незначительным по сравнению с другими монастырскими зданиями, но оно было ключом ко всему.
– Азур, это будет сложно, – предупредил Адолин. – Придется прорываться вниз, в город, а потом выталкивать врага отсюда. Клянусь бурей, я надеюсь, отец подготовил войска.
Шаллан растерянно моргнула. Она не могла избавиться от ощущения, что потерпела неудачу и на самом деле совершенно ничего не сделала.
– Сперва перенесем только контрольное здание, – решил Адолин. – Затем она поменяет местами платформы со зданиями и всем прочим. Надо будет вывести наше войско обратно во дворец до того, как это случится. – Адолин повернулся, взглянул на обратный путь. – Что же так задержало короля?
Шаллан вошла в контрольное здание. Оно выглядело почти так же, как то, которое она обнаружила на Расколотых равнинах, хотя и лучше сохранилось, а мозаика на полу изображала причудливых существ. Огромный зверь с когтями и шерстью, как у норки. Нечто вроде гигантской рыбы. На стенах лучились самосветные фонари, а между ними висели зеркала в полный рост.
Шаллан подошла к «замочной скважине» управляющего механизма и призвала Узора в виде клинка. Изучила его, а потом взглянула на свое отражение в одном из зеркал.
В зеркале стоял кто-то другой. Женщина с черными волосами до талии. На ней была архаичная одежда без рукавов, струящееся платье, скорее туника, с простым поясом на талии. Шаллан коснулась своего лица. С чего вдруг она надела эту иллюзию?
Отражение не повторило ее жест, но прижалось к поверхности зеркала изнутри, приложив к нему ладони. Отраженная комната поблекла, а фигура исказилась и превратилась в непроницаемо-черную тень с белыми дырами вместо глаз.
Сияющая, – произнесло существо, беззвучно шевеля губами. – Меня зовут Сья-анат. И я тебе не враг.
Люди Каладина бросились вниз по ступенькам, пытаясь скрыться бегством, но задние ряды столпились в коридоре вокруг лестницы. Позади них стражники королевы заняли позицию и опустили арбалеты. Высоко держа Сил-копье, Каладин вышел между двумя группами и излил буресвет на пол, притянув арбалетные болты вниз. Ему не хватало опыта обращения с этой силой, и, к несчастью, некоторые болты все же врезались в щиты и даже головы.
Каладин зарычал и, сделав глубокий глоток буресвета, вспыхнул – сияние его кожи отразилось от стен и потолка дворцового коридора. Солдаты королевы попятились от света, словно он был чем-то физическим.
В отдалении раздался вой спренов, которые отреагировали на то, что он сделал. Каладин применил точное сплетение, чтобы приподняться на пару футов над полом и поплыть в нужную сторону. Солдаты королевы моргали от света, будто он каким-то образом оказался слишком резким для их глаз. В конце концов капитан арьергарда объявил окончательное отступление, и остатки людей Каладина бросились вниз по лестнице. Задержался только отряд Норо.
Некоторые солдаты королевы кинулись на Каладина, и потому он опустился на пол и побежал вниз по ступенькам. Борода и остальной отряд присоединились, а следом бежали неестественно тихие солдаты королевы.
К несчастью, Каладин услышал отголоски иных звуков, которые доносились снизу. Там шло сражение и раздавались знакомые песни.
Песни паршенди.
– Арьергард! – крикнул Каладин. – Построиться на ступеньках! Ориентируйтесь на верхний этаж!
Солдаты подчинились, повернулись и направили копья и щиты на врагов, которые спускались. Каладин направил плетение вверх и повернулся, чтобы приземлиться на потолок ногами вперед. Он пригнулся и побежал – пройдя над головами своих людей на высокой лестнице, – пока не достиг нижнего этажа.
Первые ряды его солдат столкнулись с отрядами паршенди в восточной галерее. Но враг загнал их на лестницу, так что многие солдаты не могли спуститься и принять участие в сражении.
Каладин отменил плетение и приземлился в урагане света перед рядами паршенди. Несколько его солдат стонали и кричали, когда падали, окровавленные, под ударами вражеских копий. Каладин ощутил, как его гнев разгорается, и опустил Сил-копье. Пришло время начать работу смерти.
А потом он увидел лицо паршуна перед собой.
Это был Сах. Бывший раб. Игрок в карты. Отец.
Друг Каладина.
Шаллан уставилась на фигуру в зеркале. Она заговорила!
– Что ты такое?
Меня называют Отнимающей Секреты, – сказало существо. – Или называли когда-то.
– Ты одна из Несотворенных. Наших врагов.
Нас сотворили, потом развоплотили, – уточнило существо. – Но нет, я не враг!
Она опять сделалась похожей на человека, хотя глаза, как и раньше, светились белизной. Несотворенная прижала ладони к стеклу.
Спроси моего сына. Пожалуйста.
– Ты принадлежишь ему. Вражде!
Существо огляделось по сторонам, словно в испуге.
Нет. Я принадлежу себе. Теперь – только себе.
Шаллан призадумалась, потом глянула на «замочную скважину». Вложив в нее Узора, она сможет запустить Клятвенные врата.
Не делай этого! – взмолилась Сья-анат. – Послушай, Сияющая. Услышь мою мольбу. Ашертмарн сбежал, потому что так было нужно. Это ловушка. Меня вынудили коснуться спрена этого устройства, и поэтому оно сработает не так, как ты хочешь.
Воля Каладина к борьбе испарилась.
Он был полон энергии, готов вступить в битву и защитить своих людей. Но…
Сах узнал его и ахнул, затем схватил свою спутницу – Хен, которую Каладин тоже узнал, – и указал на него. Паршунья выругалась, и их отряд поспешно удалился от лестницы, оставив позади мертвых солдат-людей.
Бойцы Каладина хлынули в открывшуюся брешь, с лестницы в широкий коридор. Они окружили своего командира, который от потрясения опустил копье.
Просторный коридор с колоннами превратился в арену полнейшего хаоса. Солдаты Азур бежали с Солнечной тропы, встречаясь с паршунами, которые поднимались по лестнице откуда-то из задней части дворца, – видимо, они прорвались там через сады. Король стоял посреди группы солдат в самом центре, прижимая к себе сына. Люди Каладина сумели спуститься с лестницы, и следом за ними хлынули стражи королевы.
Сражение переродилось в потасовку. Боевые шеренги распадались, взводы рассеивались, люди бились в одиночку или парами. Так выглядел ночной кошмар полководца. Сотни людей перемешались, кричали, дрались и умирали.
Каладин их видел. Видел всех. Саха и паршунов, которые боролись за свою свободу. Спасенных из заточения воинов, которые сражались за своего короля. Стенную стражу, которая была в ужасе, оттого что родной город рушился у них на глазах. Солдат королевы, убежденных в том, что они верно следуют приказам.
В тот момент Каладин утратил что-то важное. У него всегда хорошо получалось обманывать себя, видя в каждой битве «своих» и «чужих». Он защищал тех, кого любил. Убивал всех остальных. Но… они ведь не заслуживали смерти.
Никто из них ее не заслуживал.
Он замер. Оцепенел, чего не случалось с первых дней в армии Амарама. Сил-копье исчезла из его пальцев, превратилась в облачко тумана. Как он может сражаться? Как может убивать людей, которые просто делают лучшее из того, на что способны?
– Хватит! – наконец заорал он. – Хватит! Прекратите убивать друг друга!
Неподалеку Сах проткнул Бороду копьем.
– Остановитесь! Пожалуйста!
Норо ответил, проткнув Джали – еще одного паршуна из тех, с кем познакомился Каладин. Впереди кольцо охранников Элокара пало, и кто-то из стражей королевы сумел ткнуть короля копьем в руку. Тот ахнул от боли и выронил осколочный клинок, продолжая прижимать к себе сына другой рукой.
Гвардеец королевы отступил, вытаращив глаза, – он словно впервые осознал, что видит перед собой короля. Один из бойцов Азур воспользовался мгновенным замешательством гвардейца и зарубил его.
Каладин закричал, из его глаз струились слезы. Бывший мостовик молил, чтобы они остановились и прислушались.
Его никто не слышал. Сах – добрый Сах, который всего лишь хотел защитить свою дочь, – умер от меча Норо. А Норо в свой черед погиб от топора Хен, который раскроил ему голову.
Норо и Сах рухнули рядом с Бородой, чьи мертвые глаза глядели слепо, а рука была вытянута в сторону и охранный глиф пропитывался кровью.
Каладин без сил опустился на колени. Похоже, буресвет отпугивал врагов; никто к нему не подходил. Сил вертелась вокруг, умоляя прислушаться, но он ее не слышал.
«Король… – оцепенело подумал он. – Надо… надо добраться до Элокара…»
Элокар упал на колени. Одной рукой он прижимал к себе перепуганного сына, а в другой держал… лист бумаги? Набросок?
Каладин почти услышал, как Элокар, заикаясь, произносит слова.
«Жизнь… жизнь прежде смерти…»
У Каладина зашевелились волосы на затылке. Элокар начал слабо светиться.
«Сила… прежде слабости…»
– Сделай это, Элокар, – прошептал Каладин.
«Путь. Путь прежде…»
Из хаоса битвы вынырнула фигура. Высокий стройный мужчина – очень, очень знакомый. Моаш, одетый в коричневую паршунскую униформу, как будто был окружен мраком. На миг вся битва завертелась вокруг него. Стенная стража была позади, разбитая дворцовая стража – впереди.
– Моаш, нет… – прошептал Каладин. Он не мог пошевелиться. Весь буресвет вытек, и он был пуст, обессилен.
Моаш опустил копье и проткнул короля насквозь.
Каладин закричал.
Моаш прижал короля к земле, ногой отпихнув плачущего маленького принца. Потом он поставил ногу на горло Элокара, удерживая его, вытащил копье и ударил короля еще и в глаз.
Он не вынимал, выжидая, пока слабое сияние вокруг короля не потускнеет и не исчезнет совсем. Осколочный клинок короля появился из тумана и со звоном упал на пол рядом с ним.
Элокар, король Алеткара, был мертв.
Моаш выдернул копье и посмотрел на осколочный клинок. Потом пинком отбросил его прочь. Взглянул на Каладина и спокойно отсалютовал ему, по обыкновению Четвертого моста скрестив запястья. С копья, которое он держал, капала кровь Элокара.
Битва прервалась. Людей Каладина почти истребили; оставшиеся в живых спасались бегством по Солнечной тропе. Кто-то из стражей королевы подхватил маленького принца и унес прочь. Люди Азур, ковыляя, бежали от растущей армии паршунов.
Королева спускалась по лестнице, окутанная черным дымом, с красными светящимися глазами. Она преобразилась: странные кристаллы пронзили ее кожу, точно панцирь. В ее груди сиял самосвет, который как будто заменил ей сердце. Он светился сквозь платье.
Каладин отвернулся от нее и пополз к трупу короля. Ближайший страж королевы наконец-то его заметил и схватил за руку.
А потом… свет. Сияние буресвета заполнило помещение, когда два Сияющих вырвались с Солнечной тропы. Дрехи и Скар пронеслись сквозь врагов, отбрасывая их взмахами копий и плетениями.
Спустя секунду Адолин схватил Каладина под мышки и поволок назад:
– Пора уходить, мостовичок.
Назад: 83 Разбить кармазин
Дальше: 85 Скорбеть позже
