118
Тяжелейшее бремя
Эти Приносящие пустоту не знают песен. Они не слышат Рошара и приносят молчание всюду, куда бы ни направились. Они выглядят мягкими, без панциря, но на самом деле жесткие. У них есть только одно сердце, и оно никогда не может жить.Из «Эйла Стеле»
– Нет, – прошептал Далинар сорванным голосом, пока внутри его ярился Азарт. – Нет! Ты ошибаешься.
Вражда сжал плечо Далинара:
– А она что говорит?
Она?..
Далинар услышал, как Эви плачет. Кричит. Молит о спасении, пока огонь пожирает ее.
– Не вини себя, – посоветовал Вражда, когда лицо Далинара исказилось. – Это я заставил тебя убить ее. Далинар, все, что случилось, – моя вина. Ты помнишь? Я помогу. Вот.
Воспоминания захлестнули разум Далинара опустошительной волной образов. Он будто прожил их во всех подробностях за одно мгновение, и Азарт бушевал внутри его.
Он увидел, как убивает бедного солдата ударом в спину. Юношу, который пытался доползти до безопасного места, плакал и звал мать…
– Я всегда был рядом, – внушал Вражда.
Далинар убил гораздо лучшего человека, чем он сам, великого лорда, который заслужил верность Телеба. Повалил его на землю, а затем воткнул в грудь секиру.
– И тогда я был рядом.
Далинар сражался на вершине странной скалы с человеком, который тоже познал Азарт. Этот человек пал с выжженными глазами от руки Далинара, и тот назвал свой поступок милосердием.
– Я был рядом.
Он злился на Гавилара, гнев и вожделение взвивались в нем в унисон. Далинар избил человека в таверне, расстроенный тем, что ему не дали насладиться дракой. Сражался на границе с Йа-Кеведом, смеясь и усеивая землю трупами. Он помнил каждый момент той кровавой бойни. Чувствовал каждую смерть, как штырь, вбитый в душу. Далинар заплакал от этой разрушительной мощи.
– Ты не мог поступить иначе, – сказал Вражда. – Благодаря тебе королевство стало лучше!
– Так… много… боли.
– Вини меня. Это был не ты! Твои глаза застилал красный туман, когда ты все это делал! Это была моя вина. Прими это. Тебе не нужно страдать.
Далинар моргнул, заглянув Вражде в глаза.
– Далинар, отдай мне боль, – предложил тот. – Сделай это, и никогда больше не будешь чувствовать себя виноватым.
– Нет. – Далинар крепче прижал к себе «Путь королей». – Нет. Я не могу.
– О, Далинар. Что она говорит?
«Нет…»
– Ты забыл? Дай-ка помогу.
И он вернулся в тот день. В день, когда убил Эви.
Держа в руках меч, Сзет понял: вот она, его цель.
Оружие вопило, чтобы он уничтожил зло, хотя само явно не понимало, в чем суть этого зла. Кругозор у меча был ограниченный, как и у самого Сзета. Как символично.
Но разве может столь извращенная душа, как у него, решать, кому умереть? Это немыслимо. И оттого он доверился другому – тому, чей свет просматривался сквозь тьму.
Далинар Холин. Сияющий рыцарь. Уж он-то знает.
Выбор был не идеальным. Но… грешные камни… это лучшее, что Сзет способен сделать. Он ощутил малую толику умиротворения, когда пронесся сквозь армию врага.
Меч верещал:
Уничтожай!!!
Любой, кого он хоть зацепил, превращался в черный дым. Сзет крушил солдат с красными глазами направо и налево, а они все продолжали кидаться на него, не испытывая страха. Они вопили – как будто жаждали смерти.
Этот напиток Сзет подавал слишком хорошо.
Одной рукой он бился с помощью буресвета, сплетая любого, кто подходил слишком близко, – и тот взлетал или врезался спиной в товарищей. Другой же косил их ряды мечом. Двигался проворно, бросив вверх лишь слабое плетение, чтобы весить меньше. Неболомам доступны не все плетения, но самые полезные – и смертоносные – по-прежнему оставались в распоряжении Сзета.
«Помни о самосвете».
Фантомное чувство взывало к нему – желание продолжать убивать, упиваться бойней. Сзет отверг его, испытывая тошноту. Быть не может, чтобы подобное ему когда-то нравилось!
Сплавленная с самосветом ускользнула, двигаясь чересчур проворно. Сзет вытянул ей вслед руку с мечом – часть шинца была в ужасе оттого, с какой скоростью оружие пожирало буресвет, – и сплетением направил себя за ней. Стремясь ее настичь, он пропахал ряды солдат, превращая их в дым.
Противница в самый последний момент увернулась от его меча. Сзет сплел себя с землей, потом описал широкую дугу, оставляя за мечом след черного, почти жидкого дыма от уничтоженных противников.
Зло!!! – вопил клинок.
Сзет кинулся на Сплавленную, но та упала ничком на землю и заскользила по камню, словно тот был вымазан маслом. Его меч пронесся над ее головой, а сама она, оттолкнувшись в другую сторону, прошмыгнула мимо ног Сзета. Потом грациозно вскочила и рванула с его спины ножны, которые он привязал туда для сохранности.
Ремни лопнули. Когда Сзет повернулся и атаковал, она парировала удар ножнами. Как ей это удалось? Было ли в серебристом металле что-то, чего не знал Сзет?
Сплавленная парировала следующие несколько атак, а затем увернулась от плетений.
Меч злился все сильнее:
Уничтожить, уничтожить, уничтожить!!!
Черные вены начали оплетать запястье Сзета, подкрадываясь к предплечью.
Сзет ударил снова, но она опять ускользнула, двигаясь по земле, как будто законы природы не имели над нею власти. Другие солдаты навалились на него кучей. Шинец, продолжая сеять среди них смерть, почувствовал нарастающую боль в руке.
Ясна остановилась в шаге от Ренарина. Теперь она отчетливо слышала его шепот:
– Отец. О, отец…
Юноша повел головой из стороны в сторону, глядя на что-то невидимое.
– Он зрит не то, что есть, но то, что будет, – подсказал Айвори. – Ясна, это сила Вражды.
– Тальн, – прошептала Эш, преклонив перед ним колени. – О, Тальн…
Вестник смотрел вперед темными глазами.
– Я Таленель’Элин, Вестник войны. Вот уже совсем близко Возвращение, Опустошение…
– Тальн? – Женщина взяла его за руку. – Это я, Эш.
– Мы должны подготовиться. Вы наверняка многое забыли…
– Пожалуйста, Тальн.
– Калак научит вас отливать бронзу…
Он продолжал повторять одни и те же слова снова и снова.
Каладин упал на колени на холодном обсидиане Шейдсмара.
Вокруг спускались Сплавленные – шесть фигур в блестящей хлопающей одежде.
У него была одна слабая надежда. Каждый Идеал, который он произносил, приводил к всплеску силы и мощи. Он облизал губы и попытался прошептать:
– Я… Я буду…
Он подумал о потерянных друзьях. Мэлоп. Джакс. Бельд и Педин.
«Скажи это, забери тебя буря!»
– Я…
Род и Март. Мостовики, которых он подвел. А до них – рабы, которых он пытался спасти. Гошель. Нальма, пойманная в ловушку, как зверь.
Рядом с ним появился спрен ветра, словно линия света. Потом еще один.
«Единственная надежда. Слова. Произнеси Слова!»
– О Мать! О Культивация! – кричал Виндль, пока они смотрели, как убийца пробивается через войско. – Что мы наделали?
– Направили его в другую сторону от нас, – бросила Крадунья, сидя на валуне и взирая на происходящее широко распахнутыми глазами. – Предпочитаешь, чтобы он был рядом?
Виндль продолжал хныкать, и Крадунья, в общем-то, его понимала. Этот тип в белом творил великое смертоубийство. Конечно, в красноглазых, похоже, не осталось и толики света, и все же… вот буря!
Она потеряла из виду паршунью с самосветом, но, по крайней мере, армия отхлынула от Сзета, и ему не приходилось столько убивать. Он споткнулся, замедлился, а потом упал на колени.
– Ой-ой.
Крадунья призвала Виндля в виде жезла на случай, если убийца лишился своего лядащего ума – того, что от него осталось, – и нападет на нее. Она соскользнула с валуна и помчалась к Сзету.
Он держал перед собой необычный осколочный клинок. Тот продолжал истекать странной черной жидкостью, которая струилась к земле и испарялась. Рука воина почернела.
– Я… – проговорил Сзет. – Я потерял ножны…
– Брось меч!
– Я… не могу, – выдавил он сквозь зубы. – Он держит меня, питаясь… моим буресветом. Скоро он поглотит меня самого.
Бурябурябурябуря!
– Точно. Точно. Э-э-э… – Крадунья огляделась по сторонам. Армия текла в город. Вторая каменная тварь топала через Древний округ, давя здания на своем пути. Далинар Холин все еще стоял перед проломом. Может… может, он сумеет помочь?
– Ага, щаз, – сказала себе Крадунья.
– Убейте мужчину, – велел капитан, державший Навани, взмахом руки указывая на старого Кмакла, мужа Фэн. – Он нам не нужен.
Фэн закричала сквозь кляп, но ее держали крепко. Навани осторожно высунула пальцы из защищенного рукава и коснулась переключателя на фабриале на другой руке. В передней части устройства, чуть выше запястья, выдвинулись маленькие выступы.
Кмакл изо всех сил пытался подняться. Похоже, он хотел достойно встретить смерть, но два других солдата не собирались дарить ему такую честь. Они толкнули его обратно к стене, один вытащил кинжал.
Навани схватила руку мужчины, держащего ее, а затем прижала выступы болевого фабриаля к его коже. Он заорал и упал, корчась в агонии. Один из солдат повернулся к Навани, и она прижала болевой фабриаль к его поднятой руке. Конечно, она проверяла устройство на себе, поэтому знала, что это за ощущения. Как будто тысячу иголок воткнули в кожу, под ногти и даже в глаза.
Второй солдат обмочился, когда упал.
Последний умудрился порезать ей руку, прежде чем Навани и его отправила на землю в спазматических судорогах. Какая досада! Она опять щелкнула переключателем и перестала чувствовать боль от раны. Затем Навани взяла нож и быстро освободила Фэн. Пока королева освобождала Кмакла, Навани перевязала свою неглубокую рану.
– Они скоро придут в себя, – сообщила она. – Возможно, нам стоит разобраться с ними, прежде чем это произойдет.
Кмакл пнул человека, который чуть не перерезал ему горло, а затем приоткрыл дверь в город. Мимо пробежал отряд солдат со светящимися глазами. Вся окрестная территория была заполнена ими.
– Похоже, это наименьшая из наших проблем, – проворчал пожилой консорт, закрывая дверь.
– Значит, вернемся на стену, – решила Фэн. – Может, с высоты увидим союзников.
Навани кивнула, и Фэн повела их наверх. Там они заперли дверь. У нее с обеих сторон были засовы, чтобы преградить путь врагам, захватившим стену, или тем, кто прорвется в ворота.
Навани изучила и оценила возможности. Быстрый взгляд показал, что войска Амарама действительно удерживали улицы. Некоторые группы тайленцев еще сражались в отдалении, но их силы быстро иссякали.
– Клянусь Келеком, бурями и Стремлениями, – пробормотал Кмакл. – Это еще что такое?
Красный туман клубился на северной стороне поля боя, полный кошмарных образов, которые возникали и разрушались. Тени умирающих солдат, скелетоподобных тварей, атакующих лошадей. Зрелище было грандиозное и пугающее.
Но Далинар… Навани не могла отвести взгляда от Далинара. Он стоял один, окруженный вражескими солдатами, обратив лицо к чему-то, что она ощущала очень смутно. К чему-то огромному. К чему-то невообразимому.
И злому.
Далинар словно оказался в двух местах одновременно.
Он увидел, как пересекает затемненный ландшафт, волоча за собой осколочный клинок. Великий князь был на поле перед Тайленом вместе с Враждой, но одновременно – в прошлом – приближался к Раталасу. Подгоняемый кипящим красным гневом Азарта. Он вернулся в лагерь, к изумлению своих людей, подобный спрену смерти. Покрытый кровью, с горящими глазами.
Горели они красным.
Далинар приказал принести масло. Повернулся к городу, где Эви была в тюрьме и спали дети, где невинные люди прятались, молились, жгли охранные глифы и плакали.
– Пожалуйста… – прошептал Далинар в городе Тайлен. – Не заставляй меня переживать это снова.
– О, Далинар, – ответил Вражда. – Ты будешь переживать это снова и снова, пока не отпустишь. Ты не можешь нести это бремя. Пожалуйста, отдай его мне. Это я заставил тебя так поступить. Ты не виноват!
Далинар прижал «Путь королей» к груди, как прижимают завернутого в одеяло ребенка посреди ночи. Внезапно прямо перед ним взорвалась вспышка света, которую сопроводил оглушительный треск.
Далинар попятился. Молния. Это была молния. Она ударила его?
Нет. Каким-то образом – только книгу. Вокруг него порхали страницы, обожженные и тлеющие. «Путь королей» выбило у него из рук.
Вражда покачал головой:
– Это слова человека, который давно потерпел неудачу и умер.
Впереди солнце наконец-то кануло за грозовой фронт, и вокруг стало темно. Огоньки горящих страниц медленно погасли.
Тефт съежился где-то во мраке.
Может быть, тьма спрячет его грехи. Но вдалеке он слышал крики. Мужчины дрались.
Четвертый мост погибал.
Каладин запнулся, не в силах подобрать Слова.
Он подумал о своих людях из армии Амарама. О Даллете и его отряде, которых убил то ли брат Шаллан, то ли Амарам. Друзья, которых больше нет.
А потом, конечно, пришли мысли о Тьене.
Далинар упал на колени. Несколько спренов славы закружились вокруг него, но Вражда отогнал их, и они исчезли.
Где-то на задворках разума плакал Буреотец.
Далинар видел, как подходит к месту заключения Эви. К убежищу в скале. Он попытался отвернуться, но видение было повсюду. Далинар не просто это видел, он это заново переживал. Он приказал убить Эви и услышал, как она кричит:
– Умоляю…
Вражда с ним не покончил. Далинару пришлось увидеть, как горит город, услышать, как умирают дети. Он стиснул зубы и мучительно застонал. Раньше он гасил боль вином. Теперь выпивки не было. Только Азарт.
Далинар всегда его жаждал. Азарт помогал ему жить. Без него… Далинар… был мертв…
Князь Холин распростерся на земле, слушая, как плачет женщина, которая верила в него. Он не заслуживал ее. Плач Буреотца затих, когда Вражда каким-то образом оттолкнул спрена, разделяя их.
Он остался один.
– Мне так одиноко…
– Далинар, ты не одинок, – сказал Вражда, опускаясь рядом на одно колено. – Я здесь. Я всегда был с тобой.
Азарт бурлил внутри. И Далинар знал. А еще, он всегда чувствовал себя самозванцем. Чем он отличается от Амарама? Душегуб с репутацией честного человека. Разрушитель. Детоубийца.
– Отпусти, – прошептал Вражда.
Далинар зажмурился, сгорбился и дрожащими руками напряженно вцепился в каменистую землю. Ему было так больно. Он знал, что подвел их всех. Навани, Адолина, Элокара, Гавилара. И не мог с этим жить.
Не мог жить, слыша ее плач!
– Отдай это мне, – молил Вражда.
Далинар сорвал ногти, но телесная боль не могла его отвлечь. Она была ничем по сравнению с душевной мукой.
С осознанием того, кто он такой на самом деле.
Сзет попытался добраться к Далинару. Тьма поднималась все выше по его руке, и меч выпил последние остатки буресвета.
Во всем этом… был какой-то урок… не так ли? Должен быть. Нин… Нин хочет, чтобы он научился…
Сзет упал, продолжая держать меч, а тот вопил как безумный:
Уничтожь зло!
Маленькая Сияющая подбежала к нему. Она посмотрела в небо, где солнце скрылось за тучами. Потом взяла голову Сзета в свои руки.
– Нет… – попытался прохрипеть он. «Меч заберет и тебя…»
Она каким-то образом вдохнула в шинца жизнь, и меч охотно ее выпил. Глаза девочки широко распахнулись, когда черные вены начали прорастать, поднимаясь по ее собственным пальцам и рукам.
Ренарин не хотел умирать. Но, как ни странно, он ждал удара Ясны с открытой душой.
Лучше умереть, чем жить и видеть, что происходит с его отцом. Ибо он узрел будущее. Увидел своего отца в черных доспехах, воплощением мировой погибели. Увидел, как возвращается Черный Шип, ужасное бедствие с девятью тенями.
Воин Вражды.
– Он падет, – прошептал Ренарин. – Уже пал. Теперь он принадлежит врагу. Далинара Холина… больше нет.
Венли дрожала на равнине, около Вражды. Тимбре пульсировала в ритме умиротворения, но теперь затихла. В двадцати или тридцати ярдах от них фигура в белой одежде рухнула на землю, и к ней подбежала маленькая девочка.
Неподалеку от нее Далинар Холин – человек, который так долго сопротивлялся, – ссутулился, склонил голову, прижав одну руку к груди и дрожа.
Вражда в облике паршуна с золотым панцирем шагнул назад.
– Дело сделано, – заявил он, повернувшись к Венли и собравшимся Сплавленным. – У вас есть лидер.
– Мы должны следовать за одним из них? – спросил Тураш. – За человеком?!
У Венли перехватило дыхание. В этом тоне не было и намека на уважение.
Вражда улыбнулся:
– Тураш, ты последуешь, или я заберу то, что позволяет тебе жить вечно. Мне плевать на форму инструмента. Главное, чтобы он резал.
Тураш склонил голову.
Хрустнул камень под ногами приблизившегося осколочника в блистающем доспехе. Он нес в одной руке осколочный клинок, а в другой – почему-то пустые ножны. Забрало шлема было поднято, глаза воина горели красным. Он швырнул ножны на землю.
– Мне велели принести это тебе.
– Меридас, хорошая работа, – похвалил Вражда. – Абарай, можешь предоставить этому человеку подходящее вместилище для Йелиг-нара?
Один из Сплавленных шагнул вперед и протянул Меридасу небольшой неграненый дымчатый кварц.
– Что это такое? – спросил Меридас.
– Я исполняю свое обещание, – объяснил Вражда. – Проглоти его.
– Что?!
– Если желаешь обещанной власти, проглоти его – и попытайся взять под контроль того, кто придет следом. Но учти, что королева в Холинаре попробовала это и сила сожрала ее.
Меридас поднес самосвет к лицу, изучил, потом взглянул на Далинара Холина:
– Выходит, все это время ты разговаривал и с ним?
– Даже дольше, чем с тобой.
– Могу я убить его?
– Когда-нибудь, при условии, что я не позволю ему убить тебя. – Вражда положил руку на плечо ссутулившегося князя Холина. – Далинар, дело сделано. Боль прошла. Встань и займи место, для которого ты был рожден.
Каладин наконец вспомнил о Далинаре.
А по силам ли Каладину такое? Действительно ли он сможет произнести эти Слова? И по-настоящему в них поверить?
Сплавленные приближались. Адолин истекал кровью.
– Я…
«Ты знаешь, что нужно сделать».
– Я… не могу, – наконец прошептал Каладин, и слезы заструились по его щекам. – Я не могу его потерять, но… ох, Всемогущий… я не могу его спасти. – Каладин склонил голову и ссутулился.
Он не мог сказать этих Слов.
Он был недостаточно силен.
Сил обняла его сзади, и Каладин почувствовал, как ее мягкая щека прижалась к его шее. Спрен крепко сжала его в объятиях, а он разрыдался от своей неудачи.
Ясна занесла клинок над головой Ренарина.
Все надо сделать быстро и безболезненно.
Чаще всего угроза династии исходит изнутри.
Ренарина явно коснулась злая сила. Ясна поняла, что есть проблема, в тот самый момент, когда прочитала, что он предсказал Бурю бурь. Теперь ей надо быть сильной. Она должна поступить правильно, пусть иной раз это невыносимо тяжело.
Ясна приготовилась нанести удар, но тут брат повернулся и посмотрел на нее. По его лицу струились слезы; он взглянул ей прямо в глаза и… кивнул.
Внезапно оба сделались юными. Ренарин был дрожащим ребенком, который плакал у нее на плече из-за того, что его отец, похоже, не умел любить. Маленький братишка, всегда такой мрачный. Тот, кого не понимали, высмеивали и осуждали те же самые люди, которые шептали похожие вещи о Ясне у нее за спиной.
Принцесса застыла, словно стоя на краю обрыва. По храму пронесся ветер, а с ним прилетела пара спренов в виде золотых шаров, которые волнообразно двигались в потоках воздуха.
Она отпустила меч.
– Ясна? – спросил Айвори, вновь появившись в виде человечка, ухватившегося за ее воротник.
Она упала на колени и обняла Ренарина. Он заплакал, как бывало в детстве, и уткнулся лбом ей в плечо.
– Что со мной не так? – рыдал Ренарин. – Почему я вижу эти вещи? Мне казалось, я делаю что-то правильное с Глисом, но почему-то это все неправильно…
– Тише, – прошептала Ясна. – Мы найдем способ это одолеть. Что бы это ни было, мы все исправим. Мы каким-то образом все переживем.
Буря свидетельница, то, что он сказал про Далинара…
– Ясна, – вмешался Айвори, шагнув с ее воротника и обретая полный размер. Он склонился над нею. – Ясна, это правильно. Почему-то… правильно. – Спрен выглядел совершенно ошеломленным. – Смысла в этом нет, но так правильно. Как? Как такое возможно?
Ренарин отпрянул, его красные от слез глаза широко распахнулись.
– Я видел, как ты убиваешь меня.
– Все в порядке. Я не собираюсь этого делать.
– Но разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь, что это значит?
Принцесса покачала головой и пожала плечами.
– Ясна, мое видение о тебе было неправильным. Значит, то, что я вижу… оно может быть ложью!
«Один».
Далинар прижал кулак к груди.
«Я так одинок».
Больно дышать, думать. Что-то пошевелилось внутри его кулака. Он разжал кровоточащие пальцы.
«Самый… самый важный…»
Внутри кулака откуда-то взялась золотая сфера. Спрен славы.
«Самый важный шаг, который может сделать человек. Это ведь не обязательно первый, не так ли? Это… следующий. Далинар, это может быть следующий шаг!»
Дрожащий, с кровоточащими пальцами, измученный, Далинар набрал воздуха в легкие и сорванным голосом произнес единственную фразу:
– Тебе не отнять мою боль.
Назад: 117 Воин с девятью тенями
Дальше: 119 Единство
