Книга: Давший клятву
Назад: 108 «Путь чести»
Дальше: 110 Миллион звезд

109
Нешуа Кадал

Ри-Шефир, Полуночная Матерь, – еще одна Несотворенная, которая, похоже, была уничтожена во время Ахаритиама.
Из «Мифики» Хесси, с. 250
Далинар пробежал пальцами по линии красных кристаллов, вкрапленных в каменную стену. Маленькая жила начиналась у потолка и, следуя за извилистым узором светло-зеленых и серых отложений, шла до самого пола. Она была гладкой на ощупь, но по текстуре отличалась от окружающего камня.
Он потер кристалл большим пальцем. «Как будто остальные линии пластов исходят из этой и становятся шире, удаляясь от нее».
– Что это? – спросил он Навани. Они вдвоем стояли в кладовой у вершины башни.
– Не знаю, – ответила Навани, – но мы находим все больше и больше этих линий. Что ты знаешь о сущностной теологии?
– Что-то для ревнителей и письмоводительниц.
– И духозаклинателей. Это гранат.
«Гранат? Ну-ка…» Изумруды предназначались для зерна и были самыми важными, а гелиодоры – для плоти. Чтобы получить эти два вида самосветов, они выращивали животных со светсердцами. Он был почти уверен, что из бриллиантов получался кварц, и… вот буря, почти ничего не знал об остальных. Из топаза получался камень. Топазы требовались для создания бункеров на Расколотых равнинах.
– Гранат творит кровь, – сообщила Навани. – У нас нет духозаклинателей, которые используют его.
– Кровь? Звучит бесполезно.
– Ну, мы предполагаем, что духозаклинатели смогли использовать гранаты для создания любой жидкости, которая была растворима в воде, а не имела масляную основу… Не закатывай глаза.
– Прости. – Он пощупал кристаллы. – Еще одна загадка. Когда же мы найдем ответы?
– В записях, что хранятся внизу, об этой башне говорится как о живом существе. С сердцем из изумрудов и рубинов – и вот мы нашли вены из граната.
Он выпрямился, окинул взглядом темную комнату, где в промежутках между встречами монархов хранились стулья. Ее освещала единственная сфера, которую Далинар положил на каменный выступ у двери.
– Если эта башня и была жива, – проворчал Далинар, – то сейчас она мертва.
– Или спит. А я понятия не имею, как ее разбудить. Мы пытались зарядить сердце как фабриаль, даже попросили Ренарина, чтобы он вложил в него буресвет силой. Ничего не получилось.
Далинар взял стул и открыл дверь. Придержал ногой, отогнав охранника, который попытался сделать это вместо него, позволяя Навани забрать сферу и выйти с ним в зал заседаний со стеклянной стеной, обращенной к Изначалью.
Опустив стул на пол, он взглянул на часы на предплечье. Дурацкая штуковина, но Далинар слишком к ней привык. Наручное устройство содержало еще и больриаль: что-то вроде фабриаля со спреном, который питался болью. Далинар пока что ни разу не воспользовался им.
«Осталось двенадцать минут». Это если расчеты Элтебара верны. С даль-перьями, которые подтвердили прибытие бури на восток несколько часов назад, расчеты сводились к оценке скорости стихии.
К двери подбежал посыльный. Крир – дежурный сержант, руководивший охранниками сегодня, – принял его. Крир был мостовиком из… Двадцатого моста, вроде бы. Он и его брат-близнец оба служили в охране, и отличить их можно было лишь по очкам, что носил Крир, – его брат на зрение не жаловался.
– Сэр, сообщение от светлости Хал. – Крир передал записку Навани.
Листок выглядел снятым с даль-пера. По бокам отметины от зажимов, которые удерживали его на доске, а строчки, написанные убористым почерком, покрывали только центр страницы.
– От Фэн, – сообщила Навани. – Сегодня утром торговое судно исчезло в Южных глубинах, недалеко от Марата. Они подошли к берегу на расстояние, которое сочли безопасным для использования даль-пера, и сообщили о большом количестве кораблей у причалов. От ближайшего города поднялись светящиеся фигуры и полетели к ним, после чего связь оборвалась.
– Это подтверждает, что противник собирает флот, – ответил Далинар. Если корабли выйдут из Марата до того, как его собственные суда подготовятся, или если ветер окажется неправильным, когда его армада все же снимется с якоря… – Пусть Тешав напишет ответ тайленцам. Предложи королеве Фэн и другим нашим союзникам провести следующее собрание в Тайлене. Мы изучим укрепления и посмотрим, что можно сделать для обороны города.
Он велел охранникам подождать снаружи, подошел к окну и сверился с наручными часами. Всего лишь несколько минут. Далинару показалось, что он видит внизу буревую стену, но с такой высоты нельзя утверждать наверняка. Он не привык смотреть на Великие бури сверху.
– Уверен, что хочешь это сделать? – поинтересовалась Навани.
– Буреотец задал похожий вопрос сегодня утром. Я спросил, известно ли ему первое правило ведения войны.
– То, что о местности, или то, которое велит нападать там, где у врага слабина?
Теперь он ее видел: темную волну, захлестнувшую нижнюю часть небес.
– Не то и не другое.
– Ах, мне стоило догадаться, – пробормотала Навани.
Она нервничала, и не зря. Далинар впервые возвращался в видения после встречи с Враждой.
Князь чувствовал себя в этой войне слепым. Он не знал, чего хотели враги или как они намеревались использовать завоеванное.
«Первое правило войны. Познай своего врага».
Он вздернул подбородок, когда буря врезалась в Уритиру примерно на высоте третьего яруса.
Все стало белым. Затем Далинар очутился в древнем дворце – в большом и просторном зале с колоннами из песчаника и балконом, с которого открывался вид на Холинар, каким он был давным-давно. Нохадон пересек зал с колоннами посередине. Это был молодой Нохадон, а не его пожилая версия из недавнего сна.
Далинар занял место охранника возле дверей. Стройная женщина-паршенди с длинными оранжево-красными волосами появилась рядом с королем, там, где когда-то находился сам Далинар. Ее кожу покрывали сложные красно-белые мраморные разводы. Женщина окинула себя взглядом, и в красных глазах отразилось удивление оттого, что она внезапно оказалась в этом месте и что на ней одеяние советника короля.
Нохадон заговорил с нею, как со своим другом Кармом:
– Я не знаю, что делать, старый друг.
Вражда знает, что началось видение, – предупредил Буреотец. – Враг сосредотачивается. Он идет.
– Ты можешь его задержать?
Я всего лишь тень бога. Сила Вражды несравнимо превосходит мою.
Его голос показался Далинару непривычно тихим. Буреотец был типичным задирой, который терялся, столкнувшись с кем-то сильнее себя.
– И все-таки ты можешь его задержать? Мне нужно время, чтобы поговорить с ней.
Я… попробую.
Ну, ладно. К сожалению, это означало, что у Далинара нет времени, чтобы позволить этой паршенди испытать видение в полном объеме. Он подошел к ней и Нохадону.

 

Венли огляделась по сторонам. Куда это она попала? Явно не в Марат. Вражда снова вызвал ее?
«Нет. Это не та буря. Он не приходит во время Великих бурь».
Молодой алети в роскошном одеянии нес какую-то чушь. Она проигнорировала его и укусила себя за руку, чтобы понять, может ли чувствовать боль.
Могла. Венли тряхнула рукой и посмотрела на свой наряд. Это не мог быть сон. Слишком уж все реально.
– Друг мой? – спросил алети. – Ты в порядке? Я понимаю, что события дались нам всем тяжело, но…
Громкие шаги по каменным плитам пола возвестили о появлении другого алети, в строгом синем мундире. Его волосы были припорошены белым на висках, а лицо не было таким… округлым, как остальные человеческие лица. Его черты отчасти напоминали слушателя, пусть даже нос был неправильной формы, а лицо избороздило куда больше морщин, чем бывало у ее соплеменников.
«Погоди-ка, – подумала она, настраиваясь на ритм любопытства. – Это же…»
– Сэр, беспорядки на поле боя, – доложил этот пожилой мужчина ее спутнику. – Вы нужны немедленно.
– В чем дело? Я не услышал…
– Ваше величество, мне не сообщили, что произошло, – лишь то, что срочно требуется ваше присутствие.
Король поджал губы и – явно недовольный – направился к выходу из зала.
– Идем, – велел он.
Пожилой охранник схватил ее за руку выше локтя:
– Нам надо поговорить.
«Это же военачальник алети».
– Меня зовут Далинар Холин, – подтвердил ее догадку мужчина. – Я возглавляю алети, и все, что тебя сейчас окружает, – это видение о событиях далекого прошлого. Только твой разум был перенесен сюда, не тело. Кроме нас двоих, здесь нет настоящих живых существ.
Она выдернула руку из его хватки и настроилась на ритм раздражения:
– Как… зачем ты привел меня сюда?
– Я хочу поговорить.
– Ну да, конечно. Когда ты проигрываешь, когда мы захватили твою столицу – теперь-то ты захотел поговорить! А как насчет тех лет, пока ты убивал мой народ на Расколотых равнинах?
Для человеков это была всего лишь игра. Шпионы-слушатели сообщали, что человеки наслаждались состязанием на Расколотых равнинах. Они завоевывали богатство, отнимали жизни слушателей, и все это было лишь частью великого соревнования.
– Мы хотели переговоров, когда вы послали эмиссара, – напомнил Далинар. – Осколочницу. Я готов поговорить сейчас. Я хочу забыть старые обиды, даже те, что были нанесены лично мне.
Венли отошла, все еще настроенная на раздражение:
– Как ты сумел перенести меня сюда? Что это за место – тюрьма? – «Или это твоя работа, Вражда? Проверяешь мою верность, демонстрируя фальшивый образ врага?»
Она использовала старые ритмы. Под взглядом Вражды такое никогда не получалось.
– Скоро я отправлю тебя обратно, – пообещал Холин, догоняя ее. Хотя он не был низкорослым для человека, ее нынешняя форма была на шесть дюймов выше. – Пожалуйста, просто выслушай меня. Мне нужно знать. Чего будет стоить перемирие между нашими народами?
– Перемирие? – воскликнула она в ритме изумления. – Перемирие?!
– Мир. Никакого Опустошения. Никакой войны. Что для этого нужно?
– Ну, сперва твое королевство.
Он скривился. Его слова были мертвы, как у всех человеков, но чувства отражались на лице. Столько пыла и эмоций.
«Может, потому-то спрены и предали нас, перейдя на их сторону?»
– Что для вас значит Алеткар? – спросил он. – Я могу помочь вам построить новое государство на Расколотых равнинах. Я дам вам рабочих, чтобы возвести города, ревнителей, чтобы обучить чему захотите. Богатство в качестве выкупа за Холинар и его обитателей. Официальные извинения. Все, чего вы потребуете.
– Я требую, чтобы Алеткар остался нашим.
Его лицо превратилось в маску боли, он мучительно нахмурил лоб:
– Зачем вам там жить? Для вас Алеткар всего лишь место, которое можно завоевать. Но для меня это родина.
Она настроилась на ритм упрека:
– Разве ты не понимаешь? Народ, который там живет, – певцы – они же из Алеткара. Это и их родина тоже. Единственная разница между ними и тобой в том, что они родились рабами, а ты – их хозяином!
Он поморщился:
– Значит, какой-то другой компромисс. Может… разделим королевство? Учредим паршунского великого князя? – Похоже, Холин был сам потрясен тем, что выдумал такое.
Она настроилась на решимость:
– Судя по твоему тону, ты и сам понимаешь, что это невозможно. Никакого компромисса, человек. Отправь меня назад. Мы можем встретиться на поле боя.
– Нет. – Он опять схватил ее за руку. – Я не знаю, каким будет компромисс, но мы способны его найти. Позволь доказать тебе, что я хочу вести переговоры, а не драться.
– Для начала, – заявила она в ритме раздражения, отдаляясь от него, – прекрати на меня нападать.
Венли сомневалась, что сможет с ним драться. Ее нынешнее тело было высоким, но хрупким. И, по правде говоря, она никогда не была искусной в бою, даже в те дни, когда принимала соответствующую форму.
– По крайней мере, давай попробуем провести переговоры, – сказал он. – Прошу тебя.
Особой мольбы в его голосе не было. Он посуровел, лицо сделалось точно каменное, взгляд пронзал насквозь. С ритмами можно было наполнить интонации нужным настроением, даже если на самом деле ты чувствовал совсем иное. У человеков не было такого инструмента. Они были тупее самых тупых рабов.
Внезапно видение сотряслось от глухого удара. Венли настроилась на тревогу и помчалась на балкон. Перед нею простирался полуразрушенный город, где недавно прошла битва и мертвецы лежали грудами.
Грохот повторился. И нежданно… сам воздух треснул. Небо и облака оказались фреской, нарисованной на огромном куполообразном потолке, и с каждым новым ударом на нем ширилась паутина трещин.
Из них лился яркий желтый свет.
– Он здесь, – прошептала Венли и взмахом руки указала на эти трещины. – Человек, вот поэтому переговоров не может быть. Он знает, что они не нужны. Хочешь мира? Сдавайся. Откажитесь от борьбы и надейтесь, что ему не захочется вас уничтожить.
Слабая надежда, учитывая то, что Рин сказал ей об истреблении людей.
Со следующим ударом небо сломалось и над головой появилась дыра, за которой сиял мощный свет. Осколки воздуха – разбитого, как зеркало, – засосало в этот свет.
Из дыры вырвалась волна силы, и город сотрясло до основания. Венли отбросило на пол. Холин рванулся ей на помощь, но его сбило с ног следующей волной.
Кирпичи, из которых была сложена стена комнаты, отделились друг от друга и поплыли в разные стороны. Доски балкона начали подниматься, гвозди взмыли в небо. На балкон выбежал охранник, но споткнулся, и сама его кожа начала разделяться на воду и иссушенную шелуху.
Все просто… распалось.
Вокруг Венли поднялся ветер, потянув обломки к той дыре в небесах и яркому ужасному свету за ней. Доски распались на щепки; кирпичи плыли мимо ее головы. Она зарычала, ритм решимости бился внутри ее, когда она схватилась и крепко вцепилась в те части пола, которые еще не отделились.
Эта жгучая боль! Она хорошо знала мучительное прикосновение жара Вражды к собственной коже, обжигающее до костей, пока те не превращались в пепел, но Венли каким-то образом продолжала все чувствовать. Такое случалось каждый раз, когда он отдавал ей приказы. Неужели Вражда сделает с нею что-то еще хуже этого, когда узнает, что она якшалась с противником?
Венли настроилась на ритм решительности и поползла прочь от света. «Спасайся!» Она достигла комнаты за балконом и рывком поднялась на ноги, попыталась бежать. Ветер тянул ее, и за каждый шаг приходилось бороться.
Потолок отделился в одной яркой вспышке – кирпичи стремительно понеслись к пустоте. Части бедолаги-охранника поднялись следом – как пустой мешок из-под зерна, марионетка без управляющей руки.
Венли снова упала и продолжала ползти, но плиты пола начали отрываться и поднялись, унося ее за собой. Скоро она совершала рискованные прыжки с одного парящего камня на другой. Все еще настроенная на ритм решимости, Венли осмелилась оглянуться. Дыра расширилась, и всепожирающий свет поглощал потоки мусора.
Венли отвернулась, отчаянно пытаясь сделать все возможное, чтобы оттянуть свое собственное сожжение. Потом… замерла и снова оглянулась. Далинар Холин стоял на балконе. И он светился.
«Нешуа Кадал». Сияющий рыцарь.
Сама того не желая, она настроилась на ритм благоговения. Вокруг Холина балкон оставался целым. Пол дрожал под его ногами. Балконные перила по обеим сторонам от него оторвались, но там, где он держался за них крепкой хваткой, остались надежными.
Он был ее врагом, и все же…
Давным-давно человеки оказали сопротивление ее богам. Да, порабощение ее родственников – певцов – невозможно забыть. Тем не менее человеки сражались. И они победили.
Слушатели вспоминали об этом в песне, которую пели в ритме благоговения. «Нешуа Кадал».
От руки Далинара Холина по перилам распространился спокойный нежный свет, который перетек на пол. Доски и камни опустились и снова соединились между собой. Плита Венли вернулась на место. По всему городу здания взрывались на части и улетали в небо, но стены этой башни восстановились.
Венли бросилась к лестнице, ведущей вниз. Что бы ни делал Холин, если он не справится, ей лучше быть на земле. Она добралась до первого этажа, а потом, выбежав на улицу, встала в круге сияния Холина.
Наверху свет Вражды погас.
Камни и осколки обрушились на город. Иссушенные тела падали, словно выброшенная одежда. Венли прижалась спиной к стене башни, настроилась на ритм тревоги и рукой заслонилась от пыли, которую подняли обломки.
Дыра в небе осталась, но света за ней не было. Руины города внизу выглядели… бутафорией. Ни криков страха, ни стонов боли. Тела были просто оболочками, пустой шелухой на земле.
Внезапно позади нее все сотряслось от нового грохота, и открылась вторая дыра: ближе к окраинам города. Небо просы́палось в нее, вновь пропуская этот ненавистный свет. Он поглощал все вблизи себя – стены, дома, даже саму землю, которая распадалась и утекала в разверстую пасть.
Яростный ветер, полный пыли и мусора, хлестал Венли. Она прижалась к каменной стене, вцепилась в одну из опор балкона. Из далекой дыры ее обдавало ужасным жаром.
Зажмурившись, Венли держалась изо всех сил. Пусть сам придет и заберет ее, потому что она не разожмет хватку.
«А как же великая цель? Как же мощь, которую он предлагает?» Ей все еще требовалось все это? Или Венли просто хотела за что-то ухватиться теперь, когда погубила свой народ?
Она стиснула зубы. Вдалеке раздавался тихий ритм. Каким-то образом его было слышно сквозь рев ветра, грохот камней и пыль. Ритм беспокойства?!
Венли открыла глаза и увидела, как Тимбре сражается с ветром, пытаясь добраться до нее. От маленького спрена исходили неистовые кольцевые вспышки света.
Здания вдоль улицы рушились. Весь город распадался и исчезал – даже дворец развалился, не считая этого участка возле балкона.
Маленький спрен перешел на ритм утраты и заскользил назад.
Венли вскрикнула и отпустила колонну. Ветер тотчас же сбил ее с ног, но она, хотя больше не была в буреформе, все же имела форму силы, невероятно проворную. Она взяла свое падение под контроль: упала на бок и заскользила по камням, ногами навстречу тягостному свету. Сблизившись с маленьким спреном, Венли сунула ступню в щель в мостовой, потом впилась в трещину в каменной плите и сумела остановиться. Извернувшись, другой рукой поймала Тимбре.
Она как будто коснулась шелка, летящего по ветру. Когда Венли согнула пальцы левой руки вокруг спрена, она ощутила пульсирующее тепло. Тимбре билась в ритме похвалы, пока паршунья прижимала ее к груди.
«Отлично, – подумала Венли, опустив голову против ветра, лицом к земле, цепляясь за трещину в камне правой рукой. – Теперь можем упасть вместе».
Ей оставалось лишь одно. Держаться и надеяться, что в конце концов…
Жар начал ослабевать. Ветер затих. Обломки со стуком посыпались на землю, но на этот раз не так шумно. Мало того что ветер тянул их в сторону, а не вверх – мусора попросту осталось не так уж много.
Венли встала, покрытая пылью, с исцарапанными каменной крошкой лицом и руками. В ее ладони мягко пульсировала Тимбре.
Город почти исчез. Остались всего лишь случайные контуры фундаментов и обломки странных скальных образований, известных как ветролезвия. Даже их ветер стесал до бугров в пять-шесть футов высотой. Единственным сохранившимся сооружением в городе была четверть башни, где замер Холин.
Позади нее зияла черная дыра, ведущая в небытие.
Земля вздрогнула.
«О нет!»
Камни у нее под ногами подпрыгнули. Сама земля начала трястись и ломаться. Венли помчалась к разрушенному дворцу, и одновременно с этим все наконец-то развалилось. Земля, оставшиеся фундаменты, даже воздух, казалось, распался.
Под ней разверзлась пропасть, и Венли прыгнула, пытаясь достичь противоположной стороны. Она промахнулась на несколько футов и упала в расщелину. Падая, перевернулась в воздухе, потянувшись одной рукой к распадающемуся небу, а другой сжимая Тимбре.
Мужчина в синем мундире прыгнул следом за ней.
Он полетел вдоль края ямы и протянул одну руку Венли. Другая же скребла по каменной стене, окруженная какими-то вспышками. Светящиеся линии – словно каркас, покрывающий его тело. Его пальцы не кровоточили, царапая камень.
Вокруг нее скалы и даже сам воздух стали более материальными. Бросая вызов жару внизу, Венли замедлилась лишь самую малость, и ее пальцы встретились с пальцами Холина.
«Уходи».
Она рухнула на пол своей пещеры в Марате. Видение закончилось. Вспотев и еле дыша, Венли разжала пальцы левой руки. К ее облегчению, над ладонью плавала Тимбре, пульсируя в ритме нерешительности.

 

Далинар растворился в чистой боли.
Его крутили, сдирали кожу, рвали на части. Каждая часть продолжала болеть сама по себе. Наказание, воздаяние, пытка для него одного.
Это будто бы длилось вечно. Но мучения благословенным образом прекратились, и он пришел в себя.
Далинар стоял на коленях посреди бесконечной сияющей равнины из белого камня. Впереди него сгустился свет, и появилась фигура в бело-золотом одеянии с коротким скипетром в руках.
– Что же ты увидел? – с любопытством проговорил Вражда. Он ударил скипетром по земле, как тростью. Перед ними из света материализовался дворец Нохадона, где Далинар находился всего-то несколько секунд назад. – А, снова это? Ищешь совета у мертвецов?
Далинар зажмурился. Какой же он был дурак. Если и существовала какая-то надежда на мир, он, судя по всему, ее уничтожил, втянув эту паршенди в видение и обрушив на нее все эти ужасы Вражды.
– Далинар, Далинар… – попенял Вражда. Он уселся на стул, сотворенный из света, и положил руку Далинару на плечо. – Больно, не так ли? Да. Я знаю боль. Я единственный бог, который ее знает. Единственный, которому не все равно.
– Мир еще возможен? – охрипшим голосом спросил Далинар. Говорить было тяжело. Мгновение назад в этом свете его рвали на части.
– Да, Далинар, – подтвердил Вражда. – Возможен. И будет.
– После того, как ты уничтожишь Рошар.
– После того, как ты его уничтожишь. А я отстрою заново.
– Согласись на поединок защитников, – прошептал Далинар. – Давай… давай найдем способ… – Он осекся.
Как же ему сражаться с таким существом?
Вражда похлопал Далинара по плечу:
– Будь сильным. Я верю в тебя, даже когда ты сам в себя не веришь. Тебе какое-то время будет больно, но все закончится. Мир в твоем будущем. Вытерпи муки, сын мой, тогда ты одержишь победу.
Видение поблекло, и князь очутился снова в верхнем зале Уритиру. Он рухнул в кресло, и обеспокоенная Навани взяла его за руку.
Через узы Далинар ощущал плач. Буреотец задержал Вражду, но, буря свидетельница, за это пришлось заплатить. Самый могущественный спрен Рошара – воплощение стихии, которая творила все живое, – плакал как дитя и шептал, что Вражда слишком силен.
Назад: 108 «Путь чести»
Дальше: 110 Миллион звезд