8
Части тела

– Иди сюда, дорогая, у тебя на щеке ресница, – сказала женщина.

И Калла наклонилась вперед.

«Зачем ты это сделала?» – позже спросила у нее Мэрили. Но, боже, что Калла могла ответить? Она могла бы сказать:

В любом случае, Калла наклонилась вперед и закрыла глаза, чувствуя жар ламп в студии и ожидая, когда величественные пальцы Линли Харт коснутся ее щеки и отправят прилипшую ресницу в свободный полет. Вместо этого пальцы женщины пробежали по щеке Каллы и ухватились за ресницу, росшую на веке Каллы. Резким движением руки Линли оторвала ресницу. Калла вскрикнула. Но не своим знаменитым криком из кассовых фильмов. Это скорее был крик птицы, вырванной из гнезда, на которую (как Калла подумала позже) она сама была чем-то похожа.

Когда Калла открыла заслезившиеся глаза, Линли Харт уже вернулась в свое кресло. Весь ее вид говорил, что она нисколько не смущена тем, что только что сделала. Она вытащила из внутреннего кармана пиджака маленький пластиковый пакетик и положила туда ресницу Каллы. Обе смотрели на этот маленький завиток.

– И вы туда же? – сказала Калла.

Она слышала вдалеке громкое возмущение Мэрили, которая пыталась протолкнуться через кольцо камер и съемочной группы и звала мнимого парня тире тайного телохранителя Каллы. В последний раз, когда Калла его видела, он стоял у стола с закусками и кубик за кубиком поедал мраморный сыр, напоминая Пакмана, пожирающего точки. Вот непутевый. Наверно, он мог бы сказать то же самое о ней. В конце концов, это именно она наклонилась вперед и закрыла глаза, хоть совсем не должна была этого делать.

«Зачем ты это сделала?» – позже спросила у нее Мэрили.

И Калла могла бы ответить: «Потому что она назвала меня „дорогая“».

А там, в кругу камер и огней, Калла сказала Линли:

– Вы ведь в это не верите? Вы же умный и здравомыслящий человек.

Улыбка Линли Харт была словно каменной. Ее губы даже ни разу не вздрогнули. И Калла сразу поняла, что женщина собирается притвориться, что ничего такого не делала, что того, что только что произошло… не было.

– Мы еще снимаем? – спросила Калла. – Можете сказать мне хотя бы это?

– Мы перестали несколько вопросов назад.

Ну, разумеется. Линли Харт не захочет, чтобы появилось видео, где она отрывает ресницу молодой актрисе. Она перевела взгляд с Каллы на человека с краю круга, продюсера или оператора. Калла задалась вопросом, не собирается ли съемочная группа поделить ее ресницу на миллиметры и раздать каждому по кусочку. Линли кивнула, и за ее плечом моргнул красный свет, которого Калла до этого не замечала. Запись возобновилась.

– Спасибо, что пришли сегодня, Калла, – дружелюбно произнесла Линли. – Всегда приятно принимать на шоу молодую актрису.

Линли протянула руку в пустое пространство между креслами для завершающего рукопожатия, которым заканчивались все ее интервью. Мэрили замолчала. А может, ей зажали рот и, несмотря на ее сопротивление, вынесли из студии. Калла поняла, что все еще прижимает ладонь к глазу. Она осторожно опустила ее и уставилась на протянутую руку Линли и ее прямые ногти. Калле показалось, что она протягивает руку в ловушку. Но Линли Харт уже получила то, чего хотела от Каллы, – большего ей не надо. Калла опустила руку в круг света. Сухое рукопожатие – и все закончилось.

В актерском фойе Калла и ее мнимый парень заняли стоящие напротив диваны и стали наблюдать, как пальцы Мэрили порхают по экрану, печатая бесконечные угрозы. Мэрили хотела вызвать врача, чтобы тот осмотрел глаз Каллы, но доктора Флеминга не было в стране, а его заместителю, как заявила Мэрили, доверять нельзя. Калла согласилась. Врач мог забрать что угодно. Врач мог забрать пузырек ее крови.

– Это всего лишь ресница, – сказала Калла. – Я в порядке.

– Бога ради, зачем ты наклонилась вперед? – спросила Мэрили.

Калла могла бы ответить: «Потому что я раз за разом играю роль барышни, а одна из черт барышни – ее сердце всегда говорит правду».

– Наверное, потому что она меня попросила.

– Потому что она тебя попросила, – поджав губы, проворчала Мэрили.

Калла могла бы отметить, что она постоянно делает то, о чем ее просит Мэрили, но не стала. В конце концов, Мэрили могла бы назвать Каллу маленькой дурочкой, а она этого не сделала. Миром движет чуточка сдержанности.

Поскольку вызвать врача было невозможно, Мэрили настояла на том, чтобы самой осмотреть глаз Каллы. Склонившись, она попыталась что-то разглядеть. С такого близкого расстояния поры на носу Мэрили казались семенами на ягоде. Ее дыхание слегка пахло мятой и кофе. Она подозвала мнимого парня Каллы для консультации. Он любезно наклонился. Калла видела, что такая близость между ними его нервировала. Ему разрешалось трогать ее только перед камерами или когда кто-то пытался на нее напасть – это было прописано в его контракте.

– Я его вижу, – сказала Мэрили. – Место, где раньше была ресница. Видишь это маленькое пятно? Вот здесь.

– Фолликул, – услужливо подсказал мнимый парень.

– Что? – яростно спросила Мэрили.

– Это так называется. – Он исчез из поля зрения Каллы. – Маленькое отверстие в коже, откуда растет волос. Фолликул.

– У меня глаз сохнет, – пожаловалась Калла, и Мэрили, наконец, неохотно убрала руку.

– Посмотрим, что испортила эта женщина, – сказала она.

– Это всего лишь ресница. Она отрастет.

Мэрили нахмурилась, на ее лице не было особой уверенности.

– А если нет, мне ведь могут вставить имплантант?

Мнимый парень Каллы фыркнул. Но Мэрили, как обычно, было не до шуток Каллы.

– Как ни крути, это вина Флинна.

– Не вини его, – сказала Калла. – Он лишь ребенок. Сорокашестилетний ребенок.

– Ребенок, который ломает все свои игрушки, – отрезала она. – Я никогда не позволю ему вовлечь тебя в эту чертову работу с ВР. Ты знаешь, кто работает с ВР и с мифологией? Чудаки, вот кто. Особая небольшая группа одержимых и эскапистов.

– Но в этом все и дело, – напомнила ей Калла. – Чудаки создают культовую классику.

Если вам посчастливилось делать культовую классику в юном возрасте, то, повзрослев, вы сможете воспользоваться этим и оживить свою карьеру, когда будете уже не инженю, а матерью инженю. Во всяком случае, их план был таким. Его придумали Мэрили и Калла. Поэтому Калла и согласилась играть оракула в ВР-игре «Мифы Гор». Поэтому она пошла в студию и позволила покрыть себя краской, придавшей ее коже вид растрескавшегося камня, поэтому она подняла тяжелые юбки, которые обвязали вокруг ее талии, и забралась на тот гипсовый постамент. И именно поэтому она громогласно произносила эти строки:

Калла перечитывала эти строки два дня: один день меняла выражения лица для персонажа игры, а в другой – репетировала позы для разных сюжетных линий, которые мог активировать игрок. Она склоняла голову, даруя благосклонность, поднимала руки, взывая к богам, распахивала одежды, обнажая одну грудь, и грациозно падала с постамента. Ту часть игры, где Калла-оракул рассыпалась на маленькие камушки, аниматоры, разумеется, добавили позже, для пущего эффекта. Игрок мог взять осколок разбитого оракула и добавить к себе в инвентарь. Камень обладал магическими свойствами, которые повышали точность, стойкость и удачу игрока.

Насколько было известно, именно тогда пошли слухи о том, что частица Каллы Пэкс улучшит вашу жизнь. Возможно, все это началось как розыгрыш в каком-то плодородном уголке Интернета, но уже этим утром прядь волос с головы Каллы продавалась в Сети за 3000 долларов. Тампон с ее менструальной кровью, украденный из мусорной корзины, стоил 4000 долларов. Лоскут ткани, оторванный от толстовки, которую носила Калла (событие, побудившее нанять мнимого парня тире тайного телохранителя), можно было купить за 750 долларов. Всем хотелось получить кусочек ее, в буквальном смысле.

– Хватит! – сказала Мэрили, блокируя экран и все появившиеся там сообщения. – Я поговорю с продюсером этой женщины. – Она вышла из актерского фойе, оставив Каллу наедине с ее мнимым парнем.

Они посмотрели друг на друга. Девушка пожала плечами. Он тоже. В течение двух недель он был всего лишь ее мнимым парнем; они были практически незнакомы, невзирая на то, что его руки почти всегда касались ее. Он взял оставленную кем-то палочку для окраски, выбрал прядь своих волос и начал красить ее кончик. Калла заметила, что он даже не проверил для начала цветной картридж. Палочка, как оказалось, была заправлена молочно-желтым цветом.

– Можешь перекраситься в блондина, если хочешь, – сказала Калла.

А он мог – он был просто красавчиком. Она взгромоздилась на спинку дивана и обвела взглядом комнату в поисках еды.

– Они все унесли на сцену, – сказал ее мнимый парень. Его волосы были уже наполовину белыми. Он положил палочку и достал из кармана пиджака сверток: салфетку с маленькими кругляшами сыра того же цвета, что и пряди его окрашенных волос. Он подошел к дивану и поднес этот дар Калле.

– Спасибо, – сказала она, беря кусочек. – Знаешь, нужно подзаправиться. И отрастить эту ресницу.

Он улыбнулся уголком рта. Весьма похоже на презрительную усмешку. Мэрили позволила Калле его взять. Они прослушали пятьдесят актеров, по двадцать пять парней и девушек. Все они владели боевыми искусствами или ходили на тренировки, и все они думали, что проходят пробы на роль каскадера в следующем фильме Каллы. Сорок девять из них до сих пор так думали. Калла выбрала этого парня не из-за его ударов локтями или криков «кийя», а за его усмешку. Увидев его, она сразу заметила это отточенное выражение лица и поняла, что он отрабатывал его, смотрясь в зеркало. А если тебе приходится отрабатывать усмешку, рассуждала Калла, то она на самом деле неестественная.

– Так значит, ты засунул сыр в карман? – спросила Калла, потянувшись за еще одним кусочком. – Совсем как мышь.

Она ухмыльнулась и продолжила жевать с открытым ртом, смешивая сыр и слюну в клейкую пасту. Иногда Калле нравилось делать непристойные вещи и смотреть на реакцию людей, которые колебались между ней настоящей и своим представлением о ней. Но мнимого парня Каллы, казалось, нисколько не беспокоило ее чавканье. Он взял еще кусочек сыра и положил в рот.

– Это моя политика, – сказал он с сыром в зубах, – всегда носить с собой немного еды.

– На случай апокалипсиса, а?

Он открыл рот – сыр выпал.

– Апокалипсиса или низкого уровня протеина. Подходит для обоих случаев.

– Я снималась в фильме об апокалипсисе и в рекламе о низком уровне протеина.

– Значит, ты меня понимаешь.

– Вообще-то я снялась в пяти фильмах об апокалипсисе.

– Какой долгий апокалипсис.

Она скривилась.

– Это было пять разных апокалипсисов.

– Как в том стихотворении Роберта Фроста. «Одни считают: гибель мирозданья случится от огня, другие – ото льда».

– А кто-то скажет, мир погибнет от морских чудовищ. Другие молвят, что сожрут его десятиметровые вампиры, – сымпровизировала Калла.

Она снялась в фильме про вампиров, когда ей было шестнадцать и она еще не обрела известность. В то время Калла обычно подкупала ассистентов кастинга, чтобы те рассказывали ей, что о ней говорят после того, как она выходит из комнаты. Двести долларов за неприкрашенную правду – такова была сделка. В фильме о вампирах Калла изначально пробовалась на второстепенную роль – болтливой подруги главной героини, которой в середине фильма делают вскрытие в катакомбах.

– Они сказали, что у тебя буфера не дотягивают до уровня, – сказала ей ассистентка, когда они встретились в назначенном углу автостоянки.

– Буфера? – переспросила Калла. Она не знала этого слова: ей было всего шестнадцать.

– Ну, знаешь, грудь. – Ассистентка изогнула бровь и указала на свою грудь, поддерживаемую спортивным топом. – Они сказали, что у тебя ее нет.

Калла посмотрела на свою грудь.

– Ну, то есть большой. Они говорят, что для вскрытия тебе нужна большая грудь. Типа, этого хотят зрители. Увидеть грудь отдельно от девушки. – Ассистентка прикусила щеку. – И смерть от удушения. Чтобы увидеть, как она вздымается. – Она протянула руку за оплатой. – Послушай. Им хотя бы понравилось твое чтение. «По крайней мере, она умеет играть». Вот что они сказали.

– Спасибо, – сказала Калла, передавая ей купюры. – Это, гм, полезно.

И, в конечном счете, это действительно оказалось полезным – не сама информация, а скромное декольте Каллы, потому что вместо роли вскрываемой подружки ей дали роль главной героини. А через два года, когда у Каллы появилась грудь (да еще какая!), она уже была достаточно знаменита, чтобы ее убивали любым образом, которым ей захочется.

– Я видел этот фильм о вампирах, – сказал мнимый парень Каллы и, понизив голос, произнес слоган: – «Зло эхолокации».

– Его придумал режиссер. Он был настоящим тупицей. Вместо того чтобы называть действия, он кричал: «Соберитесь!» Понимаешь? Со-бе-ри-тесь!

– Это не тупо. Это потрясающе. – Он взял палочку с краской и сказал через плечо: – Кстати, ты хорошо там сыграла.

Калла знала формулу произносимых комплиментов: понижение на одну ступень. Если кто-то сказал, что ты сыграла в кино великолепно, на самом деле он думает, что ты сыграла хорошо. Если кто-то сказал, что ты была хороша, то он считает, что это было всего лишь неплохо. До сих пор Калла считала себя невосприимчивой к критике, но неожиданно эта слабая похвала ее возмутила. Да кто он такой, этот маленький притворщик, этот местный эрудит, чтобы считать ее игру всего лишь неплохой?

Вот почему Калла сказала:

– Значит, ты тоже хочешь быть актером, а?

Вопрос был злым, потому что легко хотеть быть отличным актером, но на самом деле никакой ты не актер, пока агент по подбору, продюсер и режиссер не скажут, что ты можешь им стать.

Однако мнимого парня комментарий Каллы, похоже, впечатлил, а не оскорбил, или же, если быть точнее, он выглядел впечатленным от того, что его оскорбили. Он открыл рот и что-то сказал, но все его слова заглушил звонок экрана Каллы. Ей потребовалась минута, чтобы найти его в сумке Мэрили. Когда Калла достала экран, лицо на нем было знакомым. Перл!

Калла уже собиралась ответить, но ее рука вдруг остановилась при мысли: «Что, если Перл тоже хочет получить кусочек меня? Протянуть руку с острыми ногтями и зажатыми в ней ножницами и…»

Нет. Перл была ее другом. Как бы подчеркивая это, Калла решительно ткнула пальцем в центр лба Перл, отвечая на звонок.

Глаза Перл сфокусировались на появившемся на ее экране лице Каллы.

– Калла! – воскликнула она.

Ее обычно аккуратные короткие волосы были взъерошены, а воротничок – потрепанным, как будто его кто-то таскал. Она выглядела возбужденной, возбужденной от волнения.

– Эй, не смотри на меня так! – сказала Калла. – Я в порядке! Видишь? – Она развернула экран, чтобы показать свое абсолютно целое тело, и вернула его в прежнее положение. На лице Перл теперь читалось изумление.

– Калла. Что?..

– Ты ведь поэтому звонишь? Узнать, не похожа ли я на бивень слона, или лапу обезьяны, или что-то в этом роде?

– На кроличью лапку, – сказал мнимый парень где-то за ее спиной.

– На кроличью лапку, – повторила Калла. – Ну, знаешь, типа какой-то талисман.

– Что ж. Вообще-то так и есть. – Перл поправила воротник. – В некотором роде.

– Как видишь, я в полном и абсолютном порядке. Ты же знаешь Мэрили. Она наняла для меня гору мышц. И иногда эта гора украдкой ест сыр. – Калла искоса глянула на своего мнимого парня. – На днях какой-то чувак на улице хотел схватить меня за волосы, и эта гора отделала его по полной программе.

– За волосы? – Перл ущипнула себя за переносицу. – Боже, Калла…

– Ты что меня не услышала? Он грохнулся на асфальт, как подкошенный!

– Мне так жаль.

– Почему ты извиняешься? Я знаю, знаю, это общее выражение сочувствия, но не обязательно признавать ответс…

– Мне жаль, потому что это наша вина! – воскликнула Перл.

– Нет, это не так, – выпалила Калла, не обращая внимания на пустоту в груди, в которой внезапно раздалось эхо вампирских катакомб. Нет, только не Перл. Ей она могла доверять. – Просто какая-то дурацкая шутка в Интернете.

Но Перл не слушала; она говорила с кем-то за кадром:

– Нет. Я не думаю… Хорошо. Хватит. Я сказала «хорошо». – Она повернулась к Калле. – Мой коллега хочет с тобой поговорить. Ты не против?

– Может, мне стоит найти Мэрили? – спросил мнимый парень. Калла проигнорировала его. Она должна была знать, что ему дадут такие инструкции.

– Конечно, – громко сказала она Перл. – Я поговорю, не важно, кто там.

Калла услышала, как дверь за ее спиной открылась и закрылась – ее мнимый парень помчался «стучать». Вместо Перл на экране появился сгорбленный мужчина с выступающим подбородком и поднятыми почти на уровень ушей плечами. Но нет, он не горбился – он сидел на корточках, как будто его зажали в углу, собираясь разогнуть, как пружину.

– Мисс Пэкс! – сказал он, еще сильнее вжимая голову в плечи. – Какая честь…

– Спасибо.

– Вы знаете, что я сделал, когда впервые увидел «Косу для кожи»?

– Гм. Что?

– Я указал на экран, – он вытянул палец, – и сказал: «Это она! Она!»

Калла оглянулась через плечо, внезапно понадеявшись, что ее мнимый парень скоро вернется вместе с Мэрили.

– …директор специальных проектов, – говорил присевший мужчина, когда она снова повернулась к экрану. Он приложил руку к груди, как будто эта должность была его именем. – Но вы можете называть меня Картер. Я работаю с вашей – нашей Перл – здесь, в Apricity.

– Приятно познакомиться.

– Мне тоже, мисс Пэкс. Мне тоже.

– Гм, Перл только что сказала…

– Мисс Пэкс, мисс Пэкс, мисс Пэкс! Вы… вы могли бы… Вы могли бы уделить мне пару минут? Мне нужно вам кое-что сказать. По правде говоря, предложить. И если бы я… если бы вы были так любезны, чтобы позволить мне… озвучить это?..

– Конечно, – сказала она. – Валяйте.

Картер убрал руку от груди, сложил пальцы пистолетом и сделал вид, что выстрелил в экран. (Калла еле подавила желание притвориться убитой.)

– Я должен предложить вам, – он сделал небольшую паузу, – работу.

– Что? В Apricity?

Картер медленно улыбнулся.

– Почти как в Apricity.

– Почти?

– Почти.

Но прежде чем он успел что-то добавить, в комнату влетела Мэрили и вырвала экран из рук Каллы. Картер и его загадочное предложение прозвучало высоко над ее головой, где девушка не могла его услышать.

«Перл и этот Картер пройдут через соответствующие инстанции», – сказала Мэрили Калле, забрав у нее экран. Ее злило то, что Перл связалась с Каллой тайно – это слово она использовала постоянно. На следующий день Мэрили назначила встречу в офисе Apricity, куда пригласила и агента Каллы. Самой Каллы там не будет, это наказание за наглость Перл, которая позвонила ей напрямую.

– И больше никаких разговоров с Перл, – предупредила Мэрили.

Они спускались в лифте на автостоянку студии «Серого часа». Мнимый парень Каллы отвернулся к кнопкам, делая вид, что не прислушивается к разговору.

– Не вини Перл, – попросила Калла. Она не рассказала Мэрили о том, что Перл призналась в ответственности за людей, пытающихся украсть ее частички.

– Не вини Флинна. Не вини Перл. Послушай, Калла, а кого мне винить в этих затруднениях? Тебя? Себя? Полагаю, себя.

Калла покачала головой.

– Нет. Никого. Судьбу.

Мэрили цокнула языком.

– Ты же не веришь в судьбу.

И это было правдой: Калла не верила в судьбу. Она знала знаменитостей, которые верили, будто какой-то бог наклонился над их кроваткой и отметил их младенческие лбы будущей славой. У Каллы не было таких иллюзий. Она верила в решительность вплоть до глупости: лежать в луже бутафорской крови, пока та не высохнет и не прилипнет к коже, отрабатывать мертвое выражение лица в зеркале, пока уже видеть не сможешь свое отражение, платить ассистентам за оскорбления, которые никто не скажет тебе в лицо. А еще Калла верила в удачу, но не в общем смысле. Не в цифры игрового автомата, а в подмигивание, касание руки, слабый проблеск в воздухе. В ту удачу, когда твоя грудь развивается поздно, что позволяет получить главную роль, а не роль лучшей подруги, которую вскрывают.

Прозвучал звонок лифта – дверь распахнулась.

– Фотографы, – сказал мнимый парень, дернув подбородком в сторону дальнего конца гаража, где была припаркована их машина.

Мэрили грязно и витиевато выругалась.

– Так, подождите. – Она посмотрела на экран. – С этими я договорилась. Вы двое, – она по очереди указала на Каллу и ее мнимого парня, – приготовьтесь.

– Сколько их? – спросил парень.

– Ну… Сейчас середина дня… – Мэрили откашлялась. – Скажем, четыре. И да, милый, не лапай ее.

– Как у тебя с дыханием? – спросила Калла у парня.

– Пахнет сыром, – ответил он.

Они вышли из лифта, мнимый парень Каллы взял ее за руку. Фотографы заметили их, и тут же замелькали вспышки, похожие на молнии в сухую летнюю ночь. Журналисты кричали: «Сюда! Сюда! Калла! Посмотрите сюда!» Но Калла не смотрела на них, потому что ее мнимый парень находился уже в нескольких дюймах от нее. Он поднял ее подбородок и коснулся щеки, и Калле даже не пришлось напоминать ему, чтобы он усмехался, когда соберется ее поцеловать, ведь на фото это получится ярко – он уже усмехался. И за этой усмешкой его дыхание, как он и сказал, пахло жеваным сыром. Это было не совсем приятно и, конечно, не сексуально, но Калле все равно чем-то понравилось. Они соприкоснулись губами лишь на мгновение, и он погладил ее по волосам. Они отстранились друг от друга. Вот и фотографы. Их действительно было четверо.

Проходя мимо фотографов, Калла чувствовала, как ее страх разворачивается и натягивается, словно простыня. Она натянуто улыбалась и краем зрения искала руку, которая могла ее схватить, блеснув точно нож среди толпы. Она чувствовала, как мышцы ее мнимого парня напряглись, готовясь нанести ответный удар. Как только они подошли к тонированным окнам автомобиля, мнимый парень Каллы убрал руку с ее плеч и отошел. Калла скользнула на свое место и обхватила себя руками. Она в безопасности. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что в страхе она забыла стереть улыбку с лица.

Встреча с представителями Apricity была назначена на утро, и из-за этого Калла всю ночь бродила по комнатам своего дома. Она ощущала беспокойство, думая о роли, которую ей могли отвести. Она представляла собственное тело, но с тусклыми глазами и отвисшей челюстью, воображала, как надевает его, словно костюм, вселяя в него жизнь и движение. «Почти как в Apricity», – сказал коллега Перл. Вероятно, он имел в виду работу представителя. В голове Каллы уже крутились духи, экраны, линии одежды и детская благотворительность.

«Почти как в Apricity», – думала Калла, проходя мимо своего мнимого парня, который растянулся на диване.

«Почти как в Apricity», – думала она, поднимаясь по лестнице в ванную комнату и роясь в туалетном шкафчике, откуда взяла пилку и кусачки для ногтей. Она села на край ванны и удалила лак с ногтей пилкой, а затем обрезала их кусачками, позволяя завиткам падать на пол. Обрезав ноготь большого пальца слишком сильно, она вздрогнула. Кожа под ним была нежно-розовой. Она собрала обрезки в руку и с мыслью: «Целое состояние» высыпала их в урну под раковиной.

Затем Калла спустилась вниз и коснулась руки своего мнимого парня, которая свисала с дивана. Он сразу открыл глаза, словно сова или кошка. Значит, ее мнимый парень только притворялся спящим. Он встал и последовал за ней в спальню, хоть она и не говорила: «Пойдем со мной» и даже не улыбалась. Они остановились посреди ее комнаты и неловко встали лицом друг к другу.

– Типа шесть? – Он поднял брови. – Семь?

Она вздрогнула.

– Это не входит в твой контракт.

– Успокойся. Я просто шучу.

Он сделал шаг вперед и, выдержав небольшую паузу, коснулся ее дрожащей щеки.

Секс был странным. Калле все время казалось, что он ласкал ее части тела так (по порядку, сверху вниз), как будто у него в голове был какой-то контрольный список. А его усмешка, которая ей так нравилась раньше? Теперь Калла хотела, чтобы она исчезла. Усмешка, в конце концов, растаяла за несколько секунд до того, как он кончил, но теперь его лицо казалось чем-то, на что Калла не имела права смотреть, поэтому она закрыла глаза, симулируя экстаз.

Когда все кончилось, он встал голышом у края ее кровати, его кожа покраснела от удовольствия, а может от смущения. Калла об этом не думала. В руке он сжимал свои трусы.

– Это было здорово, – сказала Калла, мысленно применяя уравнение понижения на одну степень. Удивительно, но ее мнимый парень, похоже, принял эту слабую похвалу с застенчивой улыбкой. Затем он влез в джинсы и вернулся на свой диван.

Калла была уверена, что ей будут сниться кошмары, какие-нибудь кожистые крылья летучей мыши или полки с частями ее тела, заспиртованными в бутылках. Но она крепко заснула и уже через мгновение открыла глаза навстречу утру.

Офис компании Apricity расположился в глубине делового района, где высокие здания отбрасывали по утрам остроконечные тени. Из окна машины Калла наблюдала, как тени тянутся по земле и их края заостряются с каждой минутой. Она смотрела на толпу людей, шагающих по тротуару, точно запрограммированные роботы. Она сидела вполоборота, вытянув ноги вдоль дверцы машины и упершись каблуками в подлокотник. Калла могла бы пойти на встречу (Мэрили, в конце концов, согласилась, вняв ее упрямым просьбам), но решила остаться в машине. Она и ее мнимый парень ждали у тротуара уже более часа.

Мнимый парень коротал время, постоянно переключая радиостанции; исполнитель не успевал допеть строчку, как его прерывал щелчок кнопки. Сейчас, когда они были одни, Калла задавалась вопросом, заговорит ли он о прошлой ночи. Она ожидала, что сегодня он попытается незаметно поухаживать за ней: поцелуй, поглаживание или перехваченный взгляд. Но он, как обычно, оставался на периферии, послушно обнимая ее за плечи на публике и убирая руку, когда дверцы машины захлопывались. Калла не могла с уверенностью сказать, что вызывало его невнимание – облегчение или разочарование.

Основной ее эмоцией было раздражение. Мэрили, Перл и все остальные сидели в этом офисном здании и принимали решения, касающиеся Каллы, как будто она была каким-то продуктом или (в голову Каллы пришло емкое словечко) товаром. В приступе гнева она заколотила обеими ногами по двери. Но вдруг поняла, что ей не нужно бить дверь – она может просто открыть ее, если захочет. Она села прямо и так и сделала.

Ее мнимый парень резко развернулся:

– Что ты делаешь?

– Иду на встречу.

Калла распахнула дверь настежь, и, несмотря на его протесты, вышла из машины, и ступила на тротуар, чуть не столкнувшись с проезжавшим мимо курьером.

– Твою мать! – Курьер резко затормозила. Она была так густо покрыта прыщами и татуировками, что было трудно отличить одно от другого. – Ты что глаза не открываешь, когда… – Она резко замолчала, увидев лицо Каллы. – Ты же Калла Пэкс.

Калла подумала, что следует сказать своему мнимому парню, что быть знаменитостью – это когда люди бесконечно повторяют тебе, кто ты такой.

В этот момент, за спиной курьера, из здания Apricity вышла Перл и сразу быстро двинулась вниз по улице.

– Перл! – позвала Калла. Безуспешно. – Перл!

В это время курьер вынула из кармана экран. Калла проскользнула мимо нее и бросилась по тротуару в том направлении, где исчезла Перл. Теперь она видела Перл прямо перед собой, ее зеленое пальто развевалось на ветру. Калла грубо оттолкнула мужчину с экраном («Эй!»), перепрыгнула маленькую собачку, схватила Перл за руку и развернула ее к себе.

Перл посмотрела на нее, а затем куда-то ей за спину. Калла тоже оглянулась. За ними бежали ее мнимый парень и курьер. Курьер держала перед собой экран и снимала Каллу.

– Мы можем поговорить? – спросила Калла.

Перл проворно как никогда кивнула и огляделась по сторонам.

– Давай сюда. – Она указала на неприметный киоск в конце квартала.

Они ринулись в его сторону, расталкивая обеденную толпу. Мнимый парень и курьер гнались за ними. Когда они подбежали к киоску, Перл вытащила из кармана свой экран. Несколько нажатий – и дверь распахнулась.

– А с ними что? – спросила Перл.

Двое преследователей настигли их.

– С ним, а не с ней, – сказала Калла, хватая своего мнимого парня за рукав.

Троица ввалилась в киоск. Курьерша не пыталась идти за ними, а просто продолжала снимать через прозрачную дверь, когда та закрылась; на ее лице играло изумление. К счастью, в киоске не было мусора и запаха мочи. Посещение киосков стоило довольно дорого, поэтому там обычно было чисто, но иногда по вечерам цена считалась вполне достаточной, чтобы киоск мог использоваться в качестве туалета.

– Японский сад, период Эдо, – сказала Калла.

Стены киоска оставались прозрачными; некоторые из прохожих с любопытством поглядывали на снимающую курьершу.

– Это более старая модель, – сказала Перл, глядя на экран. – Основные параметры.

– Ночь. Пляж. Зима, – сказал мнимый парень.

Стены киосков потемнели, скрывая вид на улицу и курьершу. За их спинами разлился темный океан, волны накатывались на белый песок, рассеявшийся под ногами. Над головой появилось ночное, усыпанное звездами небо. Звезды, вопреки обычному расположению, сложились в улыбающиеся глаза и рот. Калла тоже улыбнулась появившемуся в небе лицу.

– Эта женщина преследовала тебя? – спросила Перл.

– Вроде того. Может быть. Да.

Перл скрестила руки на груди и поежилась, словно чувствовала зимний холод, хотя в самом киоске было слишком жарко.

– Может, нужно позвонить Мэрили? – спросила она.

– Нет, – ответила Калла. – Ты должна рассказать мне, что произошло на встрече.

Мнимый парень Каллы начал что-то говорить. Девушка коснулась его запястья, чтобы он замолчал, но он, должно быть, не понял ее намерения, потому что взял ее за руку. К удивлению Каллы, она позволила ему это сделать.

– Почти как в Apricity, – произнесла Калла те слова, что вертелись у нее в голове. – Тот парень, Картер, сказал, что предлагает работу «почти как в Apricity». Что он имел в виду?

Перл вздохнула.

– Ему нужен твой голос. Он думает, что клиентам больше понравится, если машина будет отвечать твоим голосом.

– Моим голосом?

– Они запишут список произнесенных тобой слогов, фонем, слов, а затем с помощью программы объединят их в предложения, чтобы они звучали так, будто их произносишь ты. Вернее, что машина говорит, как ты. В общем, – Перл подняла ладони вверх, – в этом и заключается работа.

Калла попыталась представить себе эти маленькие серебряные коробочки, которые произносят слова ее голосом. Она открыла рот и тут же закрыла, внезапно испугавшись издавать какой-либо звук.

– Есть еще кое-что, – заставила себя сказать Калла. – Вчера ты говорила, что те люди… – Она указала на участок звездного неба, который раньше был дверцей киоска.

– Были моей ошибкой, – перебила ее Перл, затем закусила губу и кивнула. – Так и есть. Это были мы. Apricity.

– Но как?

– Когда Картеру впервые пришла мысль о том, чтобы использовать твой голос, ему потребовались доказательства, что людям это понравится. Поэтому я предложила… – Перл приложила большой палец к груди и повторила: – Я предложила ему выложить это в Интернете на определенных форумах. Он не мог спросить об этой идее напрямую, и, ну, она исказилась. То, что Калла Пэкс расскажет людям, как быть счастливыми, превратилось в то, что Калла Пэкс может сделать людей счастливыми. И это как-то – как-то – стало тем, что есть.

– Но ты же не знаешь точно, что… – начала Калла.

– Нет, знаю. Я поискала и отследила то, что написал Картер, и куда оно пошло. Это были мы. Я. И мне очень, очень жаль.

– Ты не должна извиняться.

– Конечно, должна. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я так разозлилась на Мэрили, когда нашла тебя в том резервуаре, в том гробу, засыпанном жуками. И теперь я сама сделала это с тобой, – она взмахнула руками. – Теперь мы вместе в этом чертовом прозрачном гробу.

Она повысила голос, и когда она произнесла слово «прозрачный», киоск понял его как команду. Звезды рассеялись. Океан еще раз плеснул и исчез за горизонтом. Стены снова стали прозрачными, открыв вид на улицу города. Но только теперь было не видно ни улицы, ни тротуара, ни самого города. Стоявшие внутри видели только множество людей, столпившихся вокруг киоска.

Курьерша все еще стояла перед дверью и снимала. Она, должно быть, одновременно выкладывала видео в ленту новостей и посылала текстовые сообщения другим курьерам. А может, она ничего этого и не делала, однако инфа все равно распространялась. Какой бы ни была причина, сейчас на улице стояли десятки людей, может быть, сотни. Весь киоск был окружен. И когда стены стали прозрачными, толпа увидела Каллу.

Люди не кричали и не угрожали. Они не пытались поднять киоск. Они просто напирали, ежеминутно и сильно. Они придвигались все ближе, прижимая руки к стенкам киоска, так близко, что Калла видела линии на их ладонях – десятки разветвленных дорог удачи.

– Что будем делать? – спросил ее мнимый парень.

Перл раз за разом произносила в экран имя Мэрили. Для Каллы ее охваченный ужасом голос звучал как-то тихо и отдаленно, словно она положила экран посреди разговора и ушла.

Перл, наконец, дозвонилась до Мэрили. Она пыталась объяснить ситуацию, а мнимый парень Каллы выкладывал дополнительную информацию. И поэтому они оба не успели заметить, как Калла высвободила ладонь из руки своего мнимого парня и распахнула дверь киоска.

Толпа, однако, ждала ее. Когда Калла открыла дверь, раздался странный мягкий вздох, словно киоск не хотел ее отпускать. Люди, стоявшие ближе всех к двери, отступили назад, давая Калле возможность выйти на тротуар. Она чувствовала, что Перл и мнимый парень за ее спиной пытаются схватить ее и втянуть обратно, но собравшаяся толпа мешала им это сделать. Калла шагнула вперед, и толпа снова освободила ей путь. Она сделала еще один шаг, и, как по команде, ее начали поглаживать руки людей, осторожно, мягко, будто отмечая границу между ее телом и пустым пространством.