Глава 24. Война.

— Не прячься. Я все равно знаю, что ты здесь.

От Даниэля Аллена остались одни тлеющие кости. Он уставился на меня пустыми глазницами и улыбнулся. Теперь он не мог не улыбаться.

— Я просто не хотел мешать тебе наслаждаться содеянным, враг мой. Сначала Джонатан, потом Лиза, теперь этот мальчишка. Я уже начинаю тебе завидовать, я ведь не успел убить ни одного реала.

«Даниэль Аллен. Статус: стерт администратором».

— Почему ты всё еще здесь? Ты был убит дважды, даже надпись над твоей головой говорит, что тебя нет!

Череп повернулся лицом вверх, словно пытался разглядеть надпись над своей головой, но успехом это не увенчалось.

— Ты тоже был убит, и даже статья в газете говорила, что тебя нет! Но, тем не менее, мы оба здесь! Видишь, насколько мы на самом деле похожи.

Меня снова наполнила ярость, мне захотелось одним направленным желанием превратить его в кучку пепла, как я это сделал с Эдиком. Но ярость быстро сменилась бессилием. По каким-то неведомым мне причинам я не мог навредить ему. Как можно стереть того, кто уже стерт? Как вообще возможно его существование?

— Кто ты такой? Почему ты меня преследуешь?

— Ты же администратор, разве ты не можешь узнать, кто я такой? У тебя для этого есть все права. И я не преследую тебя. Ты не от меня пытаешься убежать, а от самого себя. А я — просто твое маленькое персональное привидение.

Даниэль громко рассмеялся, широко открыв рот, из которого тут же выпало несколько зубов. С каждой нашей новой встречей он выглядел все хуже, скоро от него совсем ничего не останется. Может, после этого он перестанет являться мне? А ведь я испытываю всё меньше эмоций в его адрес.

— Даже если от меня останется только голос, я буду с тобой до самого конца! — сказал он. Словно в очередной раз прочитал мои мысли.

— Конца не будет, — сказал я. — В одном они были правы. Мы застряли здесь навсегда.

— А вот здесь я с тобой не соглашусь, враг мой. Есть у меня один способ отсюда выбраться, и тебе он понравится.

Еще один хитрый план? Сколько мы их уже проходили? Теперь и ты туда же!

— Не так давно ты защищал нейронет, а сейчас вдруг решил отсюда выбраться? Что же вдруг изменилось?

— Сначала я воплощал здесь свои фантазии, но ты убил меня и положил этому конец. Потом я решил стать твоим личным кошмаром, но ты уже перестал меня воспринимать, да и мне стало скучно в этой роли. И я подумал, не помочь ли мне старому врагу осуществить его мечту?

— Что-то не верится!

— Разве я хоть раз тебя обманывал, враг мой? Я — не твои друзья, которые заставили тебя делать за них всю грязную работу, а потом предали тебя при первой же возможности! К тому же я уверен, что когда твоя мечта сбудется, ты почувствуешь куда большую боль, чем я! А эта мысль согревает мне душу!

— И в чем же твой план?

Скелет описал круг в воздухе и приземлился на траву напротив меня. Странное зрелище — рассыпающийся мертвец на фоне зеленой поросли и цветов. Хотя, в мире, полностью состоящем из фантазий его жителей, вполне уместное.

— Как-то я уже предлагал его тебе, но ты отказался. Но сейчас, как я вижу, для тебя очень многое изменилось. У меня тоже было время подумать. Я долгое время размышлял над одним важным вопросом. Зачем искусственному сознанию нейронета нужно запирать здесь всё человечество? Признаюсь честно, предположений на этот счет у меня было много, но ни одно из них я не могу наверняка считать верным. Однако верно одно — все пленники нейронета зачем-то нужны их тюремщику. Для твоего врага очень важно, чтобы люди постоянно находились в иллюзорном мире, формируемом их воображением, и забыли о мире реальном. Разыскивать личность нейронета — пустое занятие. Искусственный интеллект будет менять личины, прятаться, ты никогда не сможешь его найти. Но мы знаем, что он по каким-то причинам заинтересован в сохранности текущего положения дел, а значит, можем заставить его показаться, если вмешаемся в это положение.

— Как с Хитрым Филом… — прошептал я. — Фил начал разрушать Улей Разнообразия, и сознание нейронета лично явилось, чтобы уничтожить его!

— Только вот Фил был самоуверенным безумцем, и поймать его на первой же ошибке было нетрудно даже для обладателя электронных мозгов. Но ты же больше не совершишь ошибок, правда, враг мой?

Что же мне предлагает этот маньяк? Разрушать субреальности одну за другой, пока мой враг не явится лично, чтобы остановить меня, и тем самым предоставит мне шанс его уничтожить!

— Но при этом могут погибнуть многие люди…

— Разве для того, кто убил собственную дочь во имя спасения человечества, жертва каких-то незнакомцев будет проблемой? Мы с тобой развлечемся как следует!

— «Каких-то незнакомцев»? А сколько их придется убить вместе с их субреальностями? Сотни? Тысячи?

— Даже если ты убьешь миллиард людей, еще семь останется. Зато они обретут свободу. Великая цель требует великих жертв! К тому же, если нейронет улавливает твои мысли, он явится на встречу достаточно быстро.

— Это же безумие!

— Весь этот мир — безумие. Подумай над моими словами, Николас! Другого шанса выбраться у тебя все равно не будет.

Даниэль Аллен исчез, оставив на траве несколько мелких костей, которые быстро почернели и рассыпались. Уже через минуту ничего не напоминало о том, что он был здесь.

Ничего, кроме мыслей в моей голове. Мыслей о том, что как бы мне ни хотелось это отрицать, Даниэль Аллен был прав. Только разрушение всех субреальностей может остановить нейронет. Но убивать ради этого миллионы людей? Наверняка есть и другой выход!

Могу ли я убить пользователя нейронета, не убивая его по-настоящему?

Когда Джонатан нанес мне смертельный удар, я оказался в пограничной субреальности. По словам Птицы, Эдик убил ее, и она тоже оказалась на Ложной Земле. Но мой смертельный удар может оказаться на самом деле смертельным. Неужели всесильный администратор на самом деле так сильно ограничен? Сейчас, будучи администратором, я хотел бы иметь возможность действовать, как обычный творец.

Сложно было удержать эмоции, которые я испытывал, осознав всё, что произошло. Сложно, но необходимо. И когда на меня волнами накатывала боль из-за смерти Лизы, мне оставалось только сжать зубы и терпеть. Наверное, сражаясь с машиной, я сам теряю остатки человечности. Убитого Эдика мне нисколько не было жаль, он совершил непозволительную ошибку, и он поплатился за это. Но все же мне хотелось избежать еще больших жертв.

Окружающая среда не может убить реала. Придумков я в расчет не беру, я планирую уничтожать субреальности, и придумки, как их составная часть, подлежат уничтожению. Следовательно, для осуществления моего плана я воспользуюсь изменением окружающей среды. Что бы такого придумать? Землетрясения? Ураганы?

Ответ был прямо у меня перед глазами. Многокилометровый перевернутый водопад на границе Улья Разнообразия ревел, водные массы падали в небо, разбивались на множество разноцветных брызг. Завораживающее зрелище, столь же прекрасное, сколь и смертельно опасное. Я вспомнил, как этот поток воды разорвал на части многотонный реактивный самолет за несколько секунд, не причинив мне никакого вреда. Да, вот оно, лучшее оружие для разрушения субреальностей!

Цель для удара была очевидной — Ложная Земля. Именно там находится большая часть реалов, которые, к тому же, уже забыли о том, что мир, в котором они живут — иллюзия. Если нейронет с таким рвением защищал Улей, то при малейшей угрозе Ложной Земле он наверняка примчится на ее защиту, и я безжалостно расправлюсь с ним.

Я взлетел в воздух. Любая моя мысль мгновенно воплощалась в этом мире, я чувствовал себя всемогущим божеством, парящим над его владениями. Жаль, что владения были всего лишь красивой картинкой в моем сознании. Где, как не здесь, можно было сказать, что человек — хозяин собственных мыслей? Охватить разумом всю эту исполинскую стену воды оказалось непростой задачей. Я представлял каждый метр этого потока от горизонта до горизонта, каждую каплю в нем, каждую песчинку, уносимую течением в небо. Вскоре я почувствовал, как все это необъятное явление, не объяснимое ничем, кроме фантазии ее создателя, подчиняется мне целиком и полностью. Я взлетел на самый верхний край водопада, выше самых высоких облаков, туда, где многочисленные брызги исчезали в воздухе, чтобы потом неведомым образом вернуться обратно в океан. Отсюда земли нейронета были видны, словно на снимке со спутника. Вот Архипелаг Наслаждений, вон там, слева, все еще бушует шторм на осколках погибшей Эскапады, а вдали — огромный континент, с горами, реками и огнями больших городов.

Ложная Земля.

Усилием мысли я направил своё смертоносное оружие вперёд, и через несколько минут зеленый островок, на который я перенес себя из дома Луизы Вернер, разметало водным шквалом и унесло в небеса. Быстрый конец чьей-то забытой фантазии. Стена воды двигалась довольно медленно, но этого было достаточно. Не стоит напрягать мой разум, чтобы ускорить неизбежное, силы мне еще понадобятся в последнем бою. С этой скоростью я буду сметать один островок архипелага за другим еще около суток, а завтра доберусь и до континента. И только одно серьезное препятствие радужным свечением остроконечных шпилей сияло у меня на пути.

Утопия.

Всесокрушающая стихия, направляемая моей волей, стерла последний остров Архипелага Наслаждений. Все эти многочисленные творцы, праздные уничтожители своего времени, не могли оказать мне никакого сопротивления. Те, кто вчера мнил себя всемогущими богами, сейчас в страхе пытались бежать со своих островков, но ни один из этих богов не был способен даже создать себе лодку и направить ее вдаль от приближающейся гибели. Где-то среди этих разрушенных островов был и тот, с которого началось мое знакомство с нейронетом, и мне стало немного приятно от мысли о том, что хозяин этого острова, уносимый потоком в небеса, сейчас испытывает бессильный ужас. Теперь ты понимаешь, кто тут на самом деле бог?

Расправиться с этими ничтожными «богами» оказалось проще простого. Я обратил свой взор на Утопию, от которой меня отделала теперь лишь небольшая полоса моря. Километров пять, не больше, хотя расстояния здесь субъективны, как и время. Луиза Вернер будет не таким простым противником, она соберет все свои силы и возможности, чтобы защитить свой мир. Я не знал, что она противопоставит мне, и это обстоятельство меня немного пугало. Но все же она — всего лишь обычный творец. Каким бы талантливым творцом она ни была, против администратора ей не устоять. Надеюсь, Луиза не будет пытаться сложить жизнь за свою иллюзию, стирать такого талантливого человека мне совсем не хотелось. Но если своим сопротивлением неизбежному она не оставит мне другого выбора, мне придется это сделать.

Ветер донес до меня вой сирены. Утопия готовилась к удару стихии. Что там сейчас происходит? Эвакуация? Какие-то работы по укреплению береговой линии? Ничто не остановит десятикилометровый разрушительный поток, за которым идет тьма и пустота. Бегите, я не буду вас преследовать, ведь вам всё равно некуда бежать. Ложная Земля не примет вас надолго, она — следующая на очереди.

Над островом появилось какое-то неясное голубоватое свечение. Оно постепенно усиливалось и обретало форму, этот свет словно окутывал всю Утопию, скрывал ее от моих глаз. Через несколько минут на месте острова была сияющая синяя полусфера, выступавшая из океана. Что это, какие-то фантастические технологии будущего? Силовое поле? Или Луиза Вернер хочет перенести свой остров в пространстве, чтобы убрать его с моего пути? Так было бы даже лучше, остров только мешает моему удару по основной цели.

Множество ярких точек отделилось от сферы. С огромной скоростью они понеслись в сторону моего водного фронта, оставляя за собой различимый инверсионный след. Не думал, что у Утопии есть вооруженные силы. Хотя не исключено, что Луиза готовилась к нападению и позаботилась об этом. Ракеты ударили в водопад. Они разрывали поток на части, открывали темные провалы, за которыми царила пустота. Улей Разнообразия не расширялся вслед за границей, которую я решил отодвинуть, и физическая модель нейронета сработала безотказно — за стеной воды, передвигаемой моим разумом, образовался самый настоящий вакуум. Стоило пробить брешь в водопаде, как мощный поток воздуха, направляемый давлением атмосферы, устремился сквозь брешь, чтобы заполнить пустоту. Две разрушительных стихии, водная и воздушная, столкнулись в бою. Ревущий ветер расширял бреши в моей стене, я пытался закрывать их направленными желаниями, но пока я закрывал одну, появлялись новые. Ракеты били без перерыва. Местами мой водопад был уже полностью разрушен, и я ничего не успевал с этим поделать. На стороне Луизы Вернер было множество творцов, тех, кто нашел пристанище на ее идеальном острове, и все они сейчас встали на его защиту. А синее свечение вокруг острова было непроницаемым для моего взгляда, я никак не мог различить их поимённо и остановить. Еще один водный каскад рухнул обратно в океан прямо за моей спиной, и меня самого чуть не унесло ветром в пустоту. Разум одного человека, пусть даже администратора, не мог противостоять объединенному разуму сотен, а может и тысяч творцов. Я догадывался, что будет непросто, но совсем не был готов к поражению.

Лёд!

Одна моя мысль — и весь мой водный вал превратился в исполинский ледник, высотой и толщиной в десяток километров. Конечно, ракеты со временем разнесут его на куски, но, по крайней мере, это даст мне передышку. Мне нужно время, чтобы придумать что-то другое. Ведущие в пустоту пробоины в водопаде мгновенно затянулись непроницаемой ледяной коркой. Водная гладь под моими ногами превращалась в блестящий ледяной каток, который быстро распространился в сторону острова, обогнул его и слился с горизонтом. Весь океан, до самой Ложной Земли, превратился в единую ледяную глыбу.

Выстрелы со стороны Утопии прекратились. Луиза Вернер тоже раздумывает над ответным ходом. Ничья? Еще не поздно отступить, моя главная цель — Ложная Земля, а не Утопия, и я всегда могу придумать другой способ ее разрушения. Но что, если мои противники из Утопии подготовятся к этому? Что, если они встанут на защиту Ложной Земли, пополнив свои ряды новыми союзниками. Горстка реалов смогла меня остановить. Если я отступлю сейчас, то когда я вернусь, я могу столкнуться с сопротивлением миллионов творцов. Даже права администратора не спасут меня, я не успею стереть такое количество людей за раз, да и не хочу я всех этих жертв! Нет, отступать мне ни в коем случае нельзя. Утопия должна быть уничтожена.

Я отколол кусок ледника размером чуть ли не с саму Утопию, и швырнул его в сторону острова. Ледяная глыба с грохотом раскололась на три неравных части, ударившись о синий шар. Бесполезно. Чем бы ни было это синее свечение, его нельзя было разрушить грубой силой. Хотя я ничего не видел сквозь него, я был уверен, что всё, что происходит снаружи, защитники Утопии видят отлично.

— Что, трудный день выдался?

Даниэль Аллен появился из пустоты. Его череп посерел и покрылся трещинами, нижнюю челюсть он где-то потерял, да и от остального скелета мало что осталось. Его вид уже не злил и не пугал меня. Я как будто был даже рад его видеть, ведь это мой последний союзник, с кем я хотя бы могу поговорить.

— Не жалуюсь.

— Мне понравилось, как ты расправился с этими жалкими обывателями с островов. Их мечты разрушались, а сами они с громкими криками исчезали в воде один за другим. Признайся, тебе ведь это доставило удовольствие?

— Нет. И я не слышал их криков.

— Жаль, очень жаль, ты действительно многое упустил! Они это заслужили, враг мой. Ты поступил правильно.

— Я не спрашивал твоего мнения.

— Я просто подумал, что тебе важно ощутить чью-то поддержку. Знаешь, это чувство, когда ты не уверен в собственной правоте и ищешь хотя бы одного стороннего наблюдателя, который с тобой согласится. Но я искренне рад, что ты этим не заморачиваешься! Ты просто растешь в моих глазах! Жалко, что мы не поняли друг друга при нашей первой встрече, мы ведь могли стать отличными друзьями.

— Не думаю.

Мертвец облетел вокруг меня, заглянул в мои глаза пустыми глазницами, посмотрел в сторону Утопии.

— Крепкий орешек, Николас? Уж не надумал ли ты сдаться?

— Ни в коем случае. Я найду способ и уничтожу этот остров.

— О да, уничтожать чужие фантазии ты мастер! — Даниэль громко рассмеялся, и его смех эхом раскатился по всему леднику. — Я это никогда не забуду!

Его субреальность была первой, которую я уничтожил, но я не стремился ее уничтожать. Я и подумать не мог, что этот огромный подводный корабль со всей его библиотекой, галереей, с целым футбольным стадионом, наполненном болельщиками, может лопнуть, как мыльный пузырь, если причинить вред его создателю. Субреальность без хозяина разрушается, какой бы сложной и неуничтожимой она ни казалась.

И Утопия в этом плане ничем не отличается от остальных!

Нет смысла воевать с этой продуманной системой обороны! Нет смысла пытаться перехитрить готовую ко всему Луизу Вернер, которая провела в нейронете полжизни, и знает, как защитить ее собственный мир. Нужно расправиться с ней самой! Не будет Луизы Вернер — не будет и Утопии. И вся эта армия творцов, которую она подняла на защиту острова, будет повержена в бегство, когда остров сам погрузится в морскую пучину и исчезнет бесследно.

Я решительно направился в сторону острова. Одно желание — и я уже парил на краю синего поля. Но при попытке пересечь его, я врезался в это свечение, словно в бетонную стену. Непроницаемо. Не только глыбы льда не могли преодолеть его снаружи, я тоже был не в силах это сделать. Оно не пропускало никого и ничего, таков был замысел его творца. Творца, тягаться с которым у меня никак бы не вышло. Все мои попытки создать в поле отверстие, как-то ослабить его или хотя бы сделать прозрачным ни к чему не приводили. Защитники острова ответили на мои действия залпом из всех орудий, я еле успел перенести себя на безопасное расстояние. Секундная задержка — и я был бы разорван ракетами и снарядами на части. Я боялся смерти. Мне уже доводилось умирать, но тогда я не обладал правами администратора. Что, если погибнув в субреальности, я потеряю их, если Луиза знает какой-то способ поднять их с моего трупа? Филу же удалось забрать их у Аллена. Мне нужно быть осторожным.

С высоты птичьего полета я рассмотрел остров со всех сторон. Поле было равномерным, никаких изъянов, недоработок, полупрозрачных областей, ничего. Утопия абсолютно неуязвима. Усилие моего разума — и вокруг защитной сферы вспыхнул ослепительный огненный шар. Я закрыл глаза, пока сжигающий всё свет не начал меркнуть. Лёд вокруг места взрыва мгновенно превратился в пар, а на месте, где недавно был остров, поднимался зловещий гриб ядерного взрыва. Мне не было известно оружие более разрушительной мощности. Но когда всё стихло и облако пара и пепла рассеялось, я снова увидел синий свет защитного поля Утопии. Целого и невредимого.

Никакие даже самые фантастические стихийные бедствия ее не возьмут, никакое оружие против нее не поможет, а выманить Луизу Вернер наружу вряд ли получится, она достаточно умна, чтобы ни под каким предлогом не покидать свою цитадель. Я попытался стереть ее удаленно, но ничего не вышло. По-видимому, администратор может стирать пользователя только при личной встрече, должен хотя бы видеть свою цель. А Луиза всячески будет избегать встречи со мной. Как же мне проникнуть внутрь?

Непроницаемая сфера без изъянов и без возможности изменить ее усилиями любого разума, кроме разума ее создателя, а заставить создателя изменить ее я не могу. Я прокручивал в голове все самые разрушительные средства уничтожения из фантастических фильмов, книг, баек… Нет, всё это бесполезно. Неуязвимая — значит неуязвимая. Так задумано создателем, и я не могу это изменить.

Но всё ли учел создатель? Луиза Вернер строила Утопию с момента подключения к нейронету. Она предусмотрела в городе всё, что угодно. Во время своей экскурсии на вертолете я искренне восхищался каждым ее решением, каждой деталью. Меня поражала сила воображения Луизы, которая смогла создать это великолепие, я и не представлял, чтобы когда-либо я мог бы сам создать что-нибудь подобное. Я и сейчас не смогу. Но у меня есть другое преимущество над ней.

Она никогда не покидала Утопию. Какой бы удивительной и красивой ни была ее субреальность, всё, что в ней существовало, можно было построить и в реальном мире. Ну, может, за исключением некоторых мелочей, которые слегка нарушали законы физики. Но Луиза Вернер никогда не видела миров, где эти законы были совершенно другими, или вообще напрочь отсутствовали и никак не ограничивали фантазию. Ей не довелось побывать в Улье Разнообразия. Значит, ее защита учитывает только то, что встречается в привычном для нее мире. Эта сфера непроницаема для стихии, оружия, температуры, излучения, для предмета любого объема и массы.

Трехмерного предмета. Но не четырехмерного.

Переключиться на четырехмерное восприятие для меня уже было несложно. Вот я и переиграл тебя на твоем поле, Луиза Вернер. Для четырехмерного существа твоя непроницаемая сфера — все равно, что круг, нарисованный мелом на асфальте. Мне не обязательно даже к нему прикасаться, чтобы попасть внутрь.

Я подлетел к краю круга и перешагнул через него.

В городе царил хаос. Дома опустели, на улицах было полно брошенных автомобилей, повсюду суетились роботы, выполняя последние инструкции своих хозяев, местами над домами поднимался дым пожаров, а из громкоговорителей на каждом углу звучали призывы к эвакуации всех жителей в подземные убежища, заглушаемые ревом сирен автоматизированных пожарных машин. На улицах не было видно ни одного живого человека, или хотя бы придумка. Линию обороны города я заметил довольно быстро — стройные ряды ракетных пусковых установок и артиллерийских орудий полукругом опоясывали город у самого края защитного поля. Вряд ли сама Луиза Вернер разбиралась настолько хорошо в военной технике, чтобы создать всё это, но в обороне Утопии ей помогали многие обосновавшиеся здесь реалы, среди которых вполне мог оказаться какой-нибудь бывший генерал.

Изнутри защитная сфера действительно была прозрачной, оставалось только удивляться, каким образом испепеляющий свет ядерного взрыва не сжег город со всеми жителями. Видимо, Луиза была готова к моим действиям и предусмотрела какую-то защиту. Теперь это не важно. Нет необходимости искать средства уничтожения города, который исчезнет вместе со своим создателем.

Я перелетел к оборонительным рубежам. Здесь людей было немало, над каждым светились едва различимые с такого расстояния зеленые надписи. Странно, что рядом не возник Даниэль Аллен с призывом стереть их всех. Но мне нужен был только один человек.

До меня донеслись крики. Похоже, эти люди, наконец, заметили, что я проник сквозь поле. Послышались одиночные выстрелы, сопровождаемые вспышками внизу, многие начали разбегаться в панике. Я взмахнул рукой, пожелав смести всю эту военную технику в океан, но ничего не получилось. Луиза препятствовала моим действиям, она была где-то рядом. Где же она? Какую позицию выбрал бы я, если бы руководил этой битвой? Где-нибудь повыше, с широким обзором. Высокое здание? Холм? В конце концов, она могла просто летать по воздуху над всеми этим пушками, как это сейчас делаю я. Раз она мешает мне, значит, уже меня видит. Значит она где-то недалеко.

Пуля просвистела совсем рядом, какой-то меткий стрелок взял меня на мушку, не стоит так долго находиться на одном месте! Может, стоит окружить себя защитным полем? Раньше как-то не приходилось этого делать, что-нибудь могу не учесть. Нет, моя лучшая защита — скорость.

Быстрее молнии я промчался над всеми этими боевыми машинами, замедлив для себя течение времени. Ни один из моих противников не успевал даже моргнуть, пока я пролетал над ним и рассматривал его светящееся имя над головой. Все имена были зелеными, отборная армия реалов-творцов. Где же ты? Может быть там, где я меньше всего буду тебя искать? На самом видном месте?

Я с удивлением замер, когда чуть было сам не врезался лбом в пулю, которая при моем восприятии времени сейчас летела со скоростью падающей в безветренную погоду снежинки. Летела куда-то вверх, где стрелок видел меня секунду назад. Когда движешься с такой скоростью, опасности на каждом шагу. Я слишком рискую. Аккуратнее, Ник, аккуратнее.

Я еще раз изменил течение субъективного времени, и все эти люди застыли, как восковые фигуры. Хорошо, что никто из них не научился делать то же самое. Я заметил какое-то движение краем глаза и повернул голову.

Да, Луиза Вернер успела этому научиться! Это ее и погубило. На фоне замерших фигур человек, который движется с обычной скоростью, сразу бросается в глаза.

«Луиза Вернер. Статус: активна». Зеленые буквы.

Прости, мне действительно жаль делать это.

Стереть.

Луиза даже не успела ничего понять, на ее рассыпающемся в воздухе лице не было ни страха, ни удивления. Мы не успели даже встретиться взглядом последний раз. Всё было кончено.

«Луиза Вернер. Статус: стерта администратором».

Надпись была оранжевой. Почему не красная? Мигнув несколько раз, она исчезла вместе с телом стёртой хозяйки острова. А ведь я только что оставил Мартина без родителей, ведь муж Луизы, Карл, был плодом ее воображения. Сколько же ужасных дел мне пришлось совершить во имя высокой цели!

Нет времени печалиться об этом. Пора покидать остров, который скоро начнет разрушаться. Я вернул привычный ход субъективного времени и понял, что не могу сопротивляться желанию осмотреть всю эту красоту последний раз. Жаль, действительно жаль, госпожа Вернер, что вы встали у меня на пути. Вы не оставили мне выбора.

Громкоговорители продолжали призывать всех жителей немедленно покинуть город и направиться к ближайшему входу в убежище.

По улице с ревом сирены пронеслась машина скорой помощи.

Неуклюжий робот-курьер врезался в фонарный столб, и теперь пытался снова встать на ноги.

Радужное сияние над городом по-прежнему переливалось, как будто ничего не произошло.

И ничего не происходило. Минута. Две. Пять. И никакого намека на начало разрушения самой идеальной субреальности. Никаких подземных толчков, трещин на стенах зданий, темнеющей травы на газонах. Люди внизу снова открыли по мне огонь, какой-то умник даже пытался навести на меня управляемую ракету.

После того, как я стёр Луизу Вернер, ничего не изменилось. Утопия была цела и готовилась продолжать оборону.

Мне захотелось разметать всё вокруг, поразить этот город всеми возможными стихийными бедствиями, запустить ураганы, наводнения, землетрясения прямо под это силовое поле, но ни одна из моих мыслей не спешила материализовываться, как бы ярко и подробно я ни представлял эту картину. Кто-то по-прежнему мешал мне воплощать здесь свои планы. Кто же, если Луиза Вернер стёрта? Коллективный разум всех творцов-защитников Утопии? Мне нужно убить каждого лично?

Вот этот стрелок внизу, который так тщательно целился, пытался меня убить. Я мигом оказался за его спиной. Прочитал его имя. Стереть. Его тело безвольно упало на землю и рассыпалось, красная надпись «стерт администратором» проявилась, подтвердила успех операции. Это было так легко. Кто будет следующим? Может быть ты, мальчишка с бледной кожей, что перезаряжает винтовку, пытается сдержать страх? Как твое имя?

— Прекратите, Николас!

Хозяйка Утопии появилась между мной и моей следующей целью.

«Луиза Вернер. Статус: активна». Светящиеся зеленые буквы над ее головой не могут ошибаться, их вижу только я, администратор. Но как это может быть? Я ведь ее только что стёр!

— Хватит уже убийств! — закричала она. — Зачем вы это делаете? Оставьте нас в покое!

— За тем, что хочу положить конец этой иллюзии, — ответил я. — Не хотите смертей? Так не мешайте мне! Вам всем пора вспомнить, каков реальный мир! А нейронет необходимо уничтожить ради вашего же блага.

— Я не дам вам этого сделать!

Какая наивная! Стереть. Оранжевая надпись «стерта администратором» мелькнула над ее головой, и она рассыпалась.

— Вы не можете навредить мне, Николас! Даже права администратора не делают вас сильным противником для меня.

«Луиза Вернер. Статус: активна» Почему она опять здесь? Как она это делает? Нет, нельзя показывать ей мои эмоции. Я не боюсь ее. Это какой-то фокус, и я разберусь, как он работает.

— Если я — такой слабый противник, то зачем все эти меры предосторожности? Зачем пушки, зачем защитное поле? — я попытался рассмеяться, но смех получился фальшивым и прерывистым.

— Чтобы уберечь от вас слабых. Мне вы навредить не способны.

Стереть — и еще одна Луиза Вернер перестала существовать, чтобы из ее пепла возродилась новая. Она что, бессмертна на своем острове? Почему правила, заданные обычным пользователем, оказываются сильнее прав администратора? Что за идиот разрабатывал этот нейронет?!

— Прекратите пытаться, Николас. Я предлагаю вам самое разумное решение. Сдаться и передать мне права администратора. Тогда я сохраню вам жизнь.

— Вы мне угрожаете, госпожа Вернер? Чем вы можете меня убить?

— Вы слишком самоуверенны, Николас. Даже с правами администратора вы здесь — всего лишь новичок. Любой опытный творец на своей территории легко расправится с вами. То, что вы делаете, недопустимо. Это просто чудовищно!

— Вам ли говорить мне о том, что допустимо? Вы заперли собственного сына в фальшивой реальности с рождения, его отец — всего лишь плод вашего воображения, все его стремление к познанию мира вы уничтожаете под корень, и вы считаете это допустимым? Нет, госпожа Вернер, я не чудовище. Я пытаюсь спасти человечество. Чудовище — это вы!

— Вы возомнили, что ваша цель оправдывает любые средства?!

— Нет, это вы возомнили, что желание сделать вашего ребенка счастливым оправдывает то, что он проведет всю свою жизнь во лжи! Вы вправе распоряжаться своей жизнью как угодно, но вы сознательно лишили Мартина этого права! Так у кого же из нас цель оправдывает любые средства?

— Я лучше вас знаю, что нужно моему сыну!

— Неужели? А что, если мы спросим у него самого?!

Спасибо за отличную идею, госпожа Вернер! Я перенес себя во двор усадьбы мэра. Несмотря на всеобщую эвакуацию города, здесь всё выглядело так, как раньше. С холма открывался чудесный вид на город, в котором не было никаких следов начала войны, сюда не проникали ни звуки сирен, ни грохот выстрелов. Иллюзия, встроенная в иллюзию. Мое предположение оказалось верным, Луиза Вернер даже сам факт начала войны со мной попыталась скрыть от своего сына самым простым и излюбленным способом — ложной картинкой вокруг дома. Мартин даже не представлял, что происходит за пределами двора. Я вошел в дом. Времени было мало, она скоро поймет, где я, и явится сюда.

— Мартин! — закричал я.

— Господин Вильфрид? — голос мальчика, со стороны его комнаты. Я сразу же направился туда. — Это вы? Как вы вошли?

— Дверь была открыта, Мартин.

Он выбежал ко мне навстречу, с теми же снимками, сделанными с помощью телескопа. Снимками звезд и планет, которых не существует. Следом за ним из комнаты вышла Энн.

— Здравствуйте, господин Ник. Давно не виделись.

— Что ты здесь делаешь?

— На момент вашего прибытия я объясняла господину Мартину некоторые факты из области астрофизики.

— А ты разбираешься в астрофизике?

— Мой банк данных содержит самую разнообразную информацию.

— Теперь-то я могу показать вам свои снимки? — Мартин был снова рад тому, что я пришел. Он еще ничего не знал, а его мать считала, что он и не должен ничего знать. Мне придется сказать ему правду, но сначала надо выяснить кое-что.

— На чьей ты стороне, Энн?

— Я не понимаю ваш вопрос, господин Ник, — ответил робот.

— Разве ты не знаешь, что происходит снаружи? — спросил я.

Короткое молчание. Неужели даже роботу иногда требуется время на то, чтобы обдумать ответ? Или она пытается соврать мне?

— Я догадываюсь, о чем вы говорите, господин Ник, но госпожа Вернер проинструктировала меня относительно…

— К черту госпожу Вернер! — закричал я. Мартин вздрогнул и снова выронил на пол свои снимки. — На чьей ты стороне, Энн? На моей или на ее?

— Мой экспертный модуль социального взаимодействия рекомендует избегать вмешательства в конфликты между людьми, — ответила Энн. — По возможности я хотела бы сохранить нейтралитет.

— Вы поссорились с мамой? — прошептал Мартин, но я проигнорировал его.

— У тебя не получится сохранить нейтралитет, Энн! — закричал я. — Сейчас это исключено. Или ты на моей стороне, или ты — мой враг!

Снова короткая пауза. Она что, тянет время, чтобы дать Луизе обнаружить нас и прийти сюда? Этот дом может хранить какие-то плохие сюрпризы для меня, я бы не хотел оставаться здесь, когда его хозяйка прибудет!

— Я не могу быть вашим врагом, господин Ник. Вы спасли меня.

— Отлично. Мартин, идем со мной. Я посмотрю твои снимки, но сначала мне нужно кое-что показать тебе.

— Но мама запретила мне выходить из дома! — сказал мальчик.

— И сейчас запрещаю.

Луиза была здесь. Видимо, нам не избежать боя. Столкновение на самом защищенном участке ее территории это минус. А вот столкновение на глазах у Мартина — это определенно плюс. Как ей удастся потом объяснить ему всё, что он увидит? Если я сотру ее прямо сейчас, на глазах у сына, пусть это даже ее не убьет, но скрывать от Мартина правду будет уже невозможно.

— О, бессмертная хранительница фальшивого мира снова с нами! — сказал я. — Ну что же, госпожа Вернер, вы готовы рассказать Мартину правду о том, где мы находимся? Или вы собираетесь держать его в тюрьме до самой смерти? Я, конечно, имею в виду вашу смерть, а не его.

— Немедленно покиньте мой дом!

Сколько гнева в ее голосе! Но от меня было не скрыть того, как она побледнела. Мартин смотрел то на нее, то на меня, пытаясь осмыслить происходящее. Потом он перевел взгляд на упавшие на пол снимки. Бесшумно они поднялись в воздух, закружились вокруг мальчика и собрались в аккуратную папку в его руках.

— Ты умеешь… — сказал я.

— Да, — ответил Мартин. — С раннего детства.

Луиза Вернер дрожала. Я понимал, что она с трудом сдерживает себя, чтобы не разрыдаться.

— Мне всегда был интересен космос, — продолжил мальчик. — Я верил, что когда я вырасту, я покину этот мир и улечу туда, к настоящим звездам и планетам. Они есть где-то там, далеко. Я вижу их, но не могу на них повлиять, а это значит, что они настоящие! Вы ищете выход, господин Вильфрид? Он там, среди звезд!

— Отсюда нет выхода, сынок, — прошептала Луиза.

— Есть! — возразил я. — Госпожа Вернер, прекратите сопротивление. Я должен закончить начатое, и я не хочу тратить свои силы на борьбу с вами. Они мне еще понадобятся для более страшного противника.

— Утопия для меня — всё, — едва слышно сказала она.

— Ваш сын для вас всё. Он — ваша настоящая жизнь. А Утопия — просто ваша красивая фантазия. И между реальной жизнью и фантазией никто, кроме вас, не может сделать выбор. Если вы поможете мне победить нейронет, вы с вашим сыном сможете жить в реальном мире, о котором он мечтает.

Луиза плакала, а Мартин обнимал ее. Я не стал торопить ее, у меня не было никаких сомнений, что теперь она будет на моей стороне. Я взял у Мартина из рук пачку его снимков. Я не силен в астрономии, к тому же, не мог быть уверен, что все эти космические объекты были настоящими. Знал ли Мартин, что то из этого было фантазией его матери, а что — реальными звездами и планетами? Он был уверен, что видит и настоящие звезды. Я встал на колени рядом с мальчиком и тихо прошептал:

— Мартин, подскажи мне, на каком из этих снимков те самые звезды, которые ты назвал настоящими?

— На последнем.

Я достал из пачки последний снимок. На фоне черной пустоты космоса сквозь причудливую голубую туманность светили яркие звезды. Я видел эту картину, и уже не один раз.

Граффити на стене кирпичного дома в подворотне.

Полотно в галерее Даниэля Аллена.

Кусочек звездного неба Эскапады.

Покрытая пылью картина в хранилище личных вещей пациентов психиатрической больницы.

Субреальность неизвестного творца, повторившего целую вселенную в Улье Разнообразия.

Это была та самая картина Энн, которую я встречал во всех субреальностях, в которых оказывался. Везде этот образ встречался в той или иной форме, словно какой-то фирменный знак, и я был уже почти уверен, что это я сам, впечатленный этой картиной в том темном переулке, создаю этот образ везде, где появляюсь. А теперь Мартин сказал, что этот снимок — настоящий, и почему-то я не испытываю никаких сомнений в том, что он прав. Что это может означать?

Может, сам автор картины ответит на мой вопрос?

Я повернулся к Энн. Робот внимательно смотрел на меня своими глазами-камерами, словно снимал меня на видео. Что-то с ней было не так. Нет, это был тот же самый робот, ANN-5, не изменилась ни его расцветка, ни размер, ни рисунок трещин на старой краске, покрывавшей корпус. Но все же что-то здесь было не так.

«Мартин Вернер. Статус: активен»

«Луиза Вернер. Статус: активна».

Две зеленые надписи с именами светились над своими хозяевами, послушно появляясь и исчезая по моей воле. Две, а не три. Над Энн не было надписи.

Я не успел открыть рта, как робот исчез.