Глава 23. Поражение.
Сознание, потерянное в водовороте мыслей и образов, сменявших друг друга с такой скоростью, что я не успевал зафиксировать внимание на хотя бы одном из них, медленно прояснялось. Я сидел на берегу моря, на теплом песке. На моих ногах не было обуви, и я чувствовал кожей каждую волну тихого и нежного прибоя. Где я? Пиратский берег? Нет, не похоже. Я различал вокруг какие-то звуки, голоса людей, громкий детский смех… Это же пляж на берегу Утопии! Да, здесь совсем ничего не изменилось! Рядом со мной те же самые дети играют тем же самым мячом на том же самом месте. Только Лизы нет среди них.
— Вы готовы, господин Ник? Вас все ждут.
Это Энн. Голос звучал у меня за спиной, я узнал его сразу.
— Все?
— Птица, Эдик, Голос… Все. Мы в доме госпожи Вернер. Надо решить, что делать дальше.
Дальше? А что дальше? Разве мы еще не победили? Почему этот мир разрушается так медленно? Неужели только Джонатану удалось выбраться наружу?
— Где Джонатан? — спросил я.
— Пойдемте, господин Ник! Вас ждут.
Почему она проигнорировала мой вопрос? Я поднялся на ноги. Чувство равновесия пока что работало неважно, мне было сложно даже просто идти по прямой к вертолету, который уже ждал нас. Зачем? Я же мог мгновенно переместить себя прямо в гостиную Луизы Вернер одним своим желанием! Ах да, правило Утопии, творить запрещено. Ну да ладно, пусть будет вертолет. Главное, что Даниэля Аллена здесь нет. И всё же, почему мы всё еще здесь?
Перелет был недолгим и комфортным, как и всё на этом острове мечты. Мы приземлились на посадочной площадке рядом с домом, который совсем не изменился за время моего отсутствия. Какой-то паренек лет пятнадцати встречал нас с вертолета.
— Доброе утро, господин Вильфрид! — радостно поприветствовал меня он. — Я уже почти забыл, как вы выглядите!
Я не помню, чтобы когда-либо видел этого мальчишку, только его глаза казались мне знакомыми.
— Мы встречались раньше? — спросил я.
— Вы меня не узнали, — кажется, в его голосе прозвучала обида. — Хотя и не мудрено, столько времени прошло. Я — Мартин. Мартин Вернер. Помните меня?
Мартин? Знакомое имя, я где-то его слышал. Вернер. Значит, родственник Луизы, хозяйки острова. Подожди-ка!
— Мартин Вернер? Ты — сын Луизы Вернер?!
Мартин радостно закивал. «Мартин Вернер. Статус: активен» послушно появилась зеленая администраторская подсказка. Интересно, где она была раньше? Все никак не разберусь, как это работает.
— Подумать только! Как быстро летит время! Я тебя помню совсем малышом, а ты уже такой большой! — сказал я.
— А вот вы совсем не изменились, господин Вильфрид!
Время, время… В этом мире время субъективно, имело ли оно какое-то значение? Но все же маленький мальчик вырос, неужели прошло уже лет десять со времени моего последнего визита в Утопию? Я вдруг осознал, что часы снова у меня на руке, в субреальности Последнего Рубежа их не было. Если верить моим часам, сейчас глубокая ночь. Трещина на стекле была на месте.
— Который час, Мартин?
— Девять часов тридцать пять минут! — ответил мальчик, и я исправил время на своем циферблате. Мы неспешно направились к дому.
— Ну что, не передумал становиться космонавтом? — я подмигнул Мартину.
— Ну… не совсем! Я наблюдаю звезды в телескоп, который мне подарила мама. Делаю крупные снимки. Меня теперь больше интересует астрофизика. Я стану ученым и буду исследовать космос, даже если сам туда никогда не полечу! Хотите, я покажу вам свои фотографии?
— Конечно, но немного позже. Сначала мне нужно увидеться с твоей мамой и обсудить кое-какие дела. Дождешься меня?
— Конечно, господин Вильфрид.
Мы вошли в дом. Мартин ушел в свою комнату, оставив взрослых решать их важные дела, а мы с Энн поднялись на второй этаж. За столом, где когда-то мы пили чай с Луизой, меня ожидала большая компания.
— Здравствуй, Ник, — коротко поприветствовала меня Птица. Остальные молчали. Луиза, ее муж, Эдик, Энн… Наверное, невидимый и неосязаемый Голос тоже должен быть здесь. Что-то не похоже, что они рады меня видеть.
— Всем доброго утра!
Они отводят глаза в сторону. Что произошло? Так и будете все молчать? Может, это было невежливо, но я не стал дожидаться приглашения, и сам занял свободное место за столом.
— Что за тишина? Кого-то хороним?
Неудачная попытка пошутить.
— Надежду.
Это сказал Голос. Значит, он действительно был здесь, бесплотный и невидимый. Что он имеет в виду?
— Я не понимаю.
— Птица, расскажи ему! — прошептал Эдик.
— Ник…
Она назвала мое имя и замолчала. Да что здесь происходит, в конце концов! Только малыш Мартин был рад меня видеть? Вы себя в зеркало видели? Сидите тут, как живые мертвецы!
— Что? — я чуть было не выкрикнул это слово.
— Ник, мы проиграли, — сказала Птица.
Тишина. Здесь все о чем-то знают, кроме меня. Знают, но никто не хочет первым произнести это вслух. На кого бы из присутствующих я ни смотрел, он прятал от меня глаза.
— Позвольте, я всё объясню? — сказала Луиза Вернер. — Николас, ваши друзья не хотят говорить это вслух, но в битве с нейронетом вы проиграли. Как я уже говорила вам во время нашей первой встречи, отсюда нет выхода, и все ваши попытки найти его были напрасны. Ваши друзья собрались здесь, чтобы попытаться вежливо объяснить вам, что они приняли решение, которое, поверьте, принять было очень непросто! Они отказываются от дальнейшей бессмысленной борьбы и остаются здесь, в Утопии, чтобы доживать свои жизни в этом, пусть и искусственном, но идеальном мире.
Нет! Что же это? Мы же вычислили, за кого выдавал себя искусственный интеллект нейронета! Я же стёр его личность! Как же после этого мы можем проиграть?
— Всё было напрасно, Ник! — прошептала Птица. — Мне действительно очень жаль. Нам всем жаль!
— Напрасно?! — я не мог сдержать эмоции. — Вы что, с ума все сошли тут? Мы уже нашли выход! Я был снаружи! Я выходил отсюда в реальный мир и видел, во что превратилось человечество! И теперь вы будете мне говорить, что выхода нет?
— Николас, не надо кричать! — ответила хозяйка дома. — Я понимаю, что вам тяжело смириться с неизбежным, но…
— Я не собираюсь ни с чем смиряться! — закричал я. — Мы уже нашли выход! Я им воспользовался! И Джонатан тоже им воспользовался!
— Ник, выхода нет, — сказал Голос у меня в голове.
— Где Джонатан?!
И снова тишина в ответ. Почему вы переглядываетесь между собой и отворачиваетесь от меня? Вы заставили меня проделать самую грязную работу, да вы хотя бы представляете, чего мне это стоило?! А теперь вы решили сдаться?
— Где Джонатан?!!! — закричал я.
— Тише, Николас, прошу вас… — начала было Луиза Вернер, но я больше не желал ее слушать.
— Вы специально не пригласили сюда Джонатана, да? Предали его, как и меня? Он бы ни за что не согласился сдаться, когда мы столько уже всего сделали! Вы — жалкие трусы, ничтожества, я не желаю вас видеть и слышать! Позовите Джонатана!!!
— Джонатан мёртв, Ник, — сказала Птица. — Ты убил его.
Это был словно страшный сон, самый жуткий кошмар, который не сравнить со всеми теми кошмарами, которые мне снились в нейронете раньше. Мое сердце колотилось так, что казалось, его стук заглушает все другие звуки в этой комнате. Все вокруг было словно в каком-то тумане. Кто-то взял меня за руку, это была Птица, а может быть, Луиза. Они пытались меня успокоить, но это было невозможно. Я хотел забиться в угол, закрыть глаза и уши, перестать воспринимать этот гадкий, фальшивый мир. Но каждый раз, когда я закрывал глаза, мне мерещилась улыбка Даниэля Аллена.
Я убил Джонатана Парда?
Как это могло произойти? Неужели провалы в моей памяти еще больше, чем я предполагал? Неужели я теряю над собой контроль гораздо чаще, чем помню об этом? Да и как это могло произойти, если Джонатан отправился спасть меня в реальном мире, и больше после этого мы никогда не виделись?
— Как это произошло? — прошептал я, когда шум в ушах немного стих, и я начал различать хотя бы силуэты людей вокруг меня.
— Это произошло, когда ты пытался отправить его в объективную реальность, — ответила Птица. — Ты ударил его мечом. Вы с ним думали, что у него получится выйти, как когда-то получилось у тебя, но это было ошибкой. Твой удар оказался смертельным.
— Умирая в субреальности от руки другого пользователя, ты возвращаешься в реальный мир, — прошептал я. — Разве не так?
— Ник, администратор убивает по-настоящему! — ответил Голос.
— Да причем тут администратор? Вы все сдвинулись совсем?! Я нашел кейс администратора в пустой психушке, которая гнила и разваливалась на моих глазах, и оттуда сразу же попал в больницу в мире, который я считал реальным! Я не виделся с Джонатаном после этого! Я не был администратором!
— Николас, вы были администратором с момента вашего появления в Утопии, а может быть и раньше, — сказала Луиза Вернер. — Я больше всего опасалась вашего вмешательства в мою субреальность именно потому, что вы, обладая администраторскими правами, которые вы не умели применять, могли нанести вред моему миру, и особенно — моему ребенку. Я вздохнула спокойно, когда вы покинули остров.
Я пытался переварить то, что услышал. Нет, такого не может быть. Вы что, все сговорились сейчас? Как я мог быть администратором тогда? Я еще даже творить толком ничего не научился, а про кейс я даже не слышал! Я только сейчас замечаю какие-то новые способности у себя, вроде вот этих надписей в воздухе, да и то не могу контролировать это. Стоило об этом задуматься, в воздухе загорелась зеленая надпись: «Луиза Вернер. Статус: активна».
— Госпожа Вернер права, — сказала Птица. — Ты был администратором всё это время. Просто не догадывался об этом. И никто из нас не догадывался.
«Линда Петрель. Статус: активна». Даниэль Аллен не обманул, я сразу же вспомнил историю этой несчастной девушки. Хоть я и не увлекался высокой модой, ее имя было у всех на устах, а лицо на фотографии узнал бы любой мужчина, от школьника до глубокого старика. Яркой пылающей звездой пронеслась она по всем обложкам и подиумам, которые только существуют, и заставила весь мир завороженно наблюдать за своим полетом. Но полет был недолгим. Он оборвался, когда в один ужасный вечер из-за отказавших тормозов ее автомобиль вылетел на встречную полосу. Линда не могла самостоятельно выбраться из горящей машины, а когда прибыли спасатели, они не могли поверить, что она всё еще жива. Она потеряла обе ноги, пережила сложнейшие операции, которые смогли вернуть ей жизнь, но не ее лицо и тело. Выразив свои искренние соболезнования, мир вскоре забыл о ней. И всё, что у нее оставалось сейчас, это возможность парить на крыльях над чужими фантазиями.
— Когда я нашел кейс, он был пуст… — сказал я.
— Потому что тебе не нужен был кейс, — ответила Птица. — У тебя уже было то, что в нём содержится.
— Но какой тогда смысл? Зачем это письмо? Зачем вся эта борьба? Что мы всё это время искали?
— Не знаю, Ник. Возможно, всё это было обманом.
Если всё было обманом, то что ты сделал, Ник?
— Выходит, я действительно убил Джонатана… Но я же не хотел! Я же не думал, что так получится! Когда Джонатан убил меня, это был риск, но он вывел меня наружу! Джонатан был уверен, что он точно таким же способом сможет выйти из нейронета! Он сам попросил убить его!
— Мы знаем, Ник. Никто тебя в этом не обвиняет. Это был несчастный случай.
Нет, Ник, ты кое-что забыл. Вспомни, что ты сделал еще? Помнишь? Или делаешь вид, что забыл?
— Это ужасно, но… Но ведь вы можете покинуть нейронет! Без моей помощи! Ведь администратор только я, верно? Только я могу убить по-настоящему?
Ты убийца, Ник! Убийца!
— Ты предлагаешь нам убить друг друга, чтобы выйти? — спросил Эдик. — Мы пробовали, это не работает. Не знаю, как это сработало с тобой, может, это тоже привилегия администратора.
— Мы рискнули это проверить, и Эдик убил меня в Улье, — сказала Птица. — Бесполезно. Я вернулась на Ложную Землю, а не в объективную реальность.
Ник — убийца. Ты совсем не сожалеешь о том, что убил Джонатана? Так, несчастный случай, с кем не бывает. А напомнить тебе еще один несчастный случай? Или спишешь его на провалы в твоей памяти?
— Но на Ложной Земле была пограничная субреальность, она устроена, как психиатрическая клиника! Из неё я вышел окончательно!
— Да, там была такая больница, — ответила Птица. — Пустая и заброшенная. Из нее не было выхода в реальность, Ник. Скорее всего, ты настолько сильно желал покинуть нейронет, что создал себе фантазию о том, что ты нашел выход, и поверил в неё. Но на самом деле выхода нет. Мы заперты здесь навсегда, Ник. Мне очень жаль, что так произошло. Мы всё проверили. Мы использовали все возможности. Если бы был хотя бы один путь наружу, мы бы его нашли, Ник. Я — лучшая путешественница нейронета, я знаю его так, как никто другой. Выхода нет. Последний Рубеж невозможно преодолеть. Ты тоже был там и ты вернулся.
Да, Ник, ты был там. И что ты там сделал? Помнишь?
— Я был там…
Вспоминаешь, да?
— …Я был и вернулся… Я…
Был, вернулся, да-да! А что еще ты сделал, Ник? Помнишь самое главное, что ты успел сделать на Последнем Рубеже? Самое важное?
— Я… убил Лизу…
«Лиза Вильфрид. Статус: стерта администратором».
Лиза Вильфрид, Ник. Не какое-нибудь «Сознание нейронета, версия 1.0». Лиза Вильфрид. Ты убил ее, Ник.
— Но ведь в письме было сказано про личность нейронета, про единственный способ спасти человечество! Уберите этот голос из моей головы!
— Вообще-то я молчу, — буркнул Голос. — А что до письма — оно не работает. Мы все его читали. Это фальшивка.
Письмо — Фальшивка. А Ник — убийца.
— Заткнись! Заткнись!
Я вскочил, опрокинув стул, на котором сидел. Все смотрели на меня, как на сумасшедшего. А разве я не был сумасшедшим? Эти мысли в моей голове, они звучали, как что-то чужое, постороннее, но всё же их произносил мой собственный внутренний голос. Что же это выходит, Ник?
— Выходит, я… застрелил… свою дочь?
Они что-то говорили. Я видел движения их губ, но не мог различить слов, их лица расплывались, словно я смотрел на них через мокрое стекло. Хоть мы и находились в одной комнате, все эти люди были словно бесконечно далеко от меня. В голове пульсировала одна единственная мысль, которая заглушала их голоса.
Что же я наделал?
Нет, не может быть, чтобы я убил Лизу. Это было всего лишь порождение моего сознания, а скорее даже подсознания. Девочка-придумок, которая заменила мне дочь в этом воображаемом мире. Настоящая Лиза где-то здесь, подключена к нейронету, возможно, она ищет меня каждый день, но мы всё никак не встретимся! Да с чего я взял, что убитая мной девочка была моей настоящей дочерью?
«Лиза Вильфрид. Статус: стерта администратором».
Разве это не доказательство того, что она была настоящей? Теперь, наделенный глазами администратора, я видел эту надпись каждый раз, когда думал о ней. Будет ли нейронет хранить данные о каждом стертом придумке? Для чего? Хотя, откуда я могу это знать.
Как же я мог допустить это?
Эдик. Это же он спровоцировал меня. Это он ошибся. Все было так стройно и логично, и я поддался, хотя всё во мне было против этого! Как же вам легко было принять это решение и сделать грязное дело моими руками! Вы подписали моей дочери смертный приговор, и даже не подумали, что можете ошибаться!
Вы все в этом виноваты!
Я не мог ничего исправить. Я был виновен в ее смерти, и теперь мне жить с этим. Но остальные виновные здесь, передо мной. Рассуждают о собственной жизни в нейронете, строят планы на благополучную жизнь в иллюзорной Утопии. Что для них смерть Лизы? Всего лишь досадное недоразумение, ошибка, из-за которой они всё же не смогли попасть домой. Да, предположение о том, что Лиза является личиной нейронета оказалось ошибкой, ну что же делать, значит, план был плох. Это не я убил её, это они это сделали моими руками. И, похоже, никто не сожалеет об этом. Никто даже не вспоминает. Ничего, я заставлю вас вспомнить!
— Ник, что ты творишь?! — закричала Птица.
Пистолет послушно возник в моей руке по первому же желанию. Вы придумали этот план, вам за него и отвечать. Думали, получится уйти от ответственности за ее смерть? Доживать свои никчёмные жизни в Утопии? Ну уж нет!
— Хороший был план, Птица! Это ведь ты его придумала?
— О чем ты?
— Вы убили Лизу. Да, убили моими руками, но это не отменяет вашей вины! Вы все за это ответите! Так это был твой план? Признавайся!
— Господин Вильфрид! — Луиза встала. — Я вам напоминаю о запрете, который существует в Утопии для…
— Плевать мне на запреты! — оборвал ее я. — Они убили мою дочь, и они за это ответят. И все, кто попытается мне помешать, тоже! Начну с того, кто заставил меня убить Лизу!
Я направил ствол пистолета на Эдика. В его глазах читался неподдельный страх. Он хорошо знал, что администратор может убить по-настоящему. Да, Лиза тоже была испугана, я навсегда запомнил ее взгляд. Жаль, что я не умею передавать образы из памяти напрямую. Если бы умел, то последним, что ты увидишь перед смертью, стал бы ее взгляд! Я нажал на спусковой крючок.
Ничего.
Выстрела не последовало. Оружие в моей руке превратилось в детскую игрушку, яркий пластмассовый пистолет, в дуле которого загорелась красная лампочка, когда я попытался выстрелить.
— Вы не сможете никому навредить в этом доме, Николас!
«Луиза Вернер. Статус: активна». И каким же образом вы планируете остановить администратора, госпожа Вернер? Превратив моё оружие в игрушку? Хорошо. Но разве мне нужно оружие?
«Эдуард Гнедич. Статус: активен».
Я — администратор. Достаточно одного моего желания. Одна мысль — и тело Эдика почернело и рассыпалось, оставив небольшую горстку пепла на стуле, где он только что сидел. Он даже удивиться не успел. Жаль, надо было дать ему время осознать, что с ним произошло.
«Эдуард Гнедич. Статус: стёрт администратором»
Птица закричала.
— Не переживай, ты следующая! — сказал я.
— Что здесь происходит?
Внутри гостиной, у самой двери, стоял Мартин Вернер. Мальчик вошел в комнату беззвучно, и сейчас, разинув рот от удивления и страха, наблюдал происходящее в комнате. Как долго он был здесь? На полу лежало несколько десятков фотографий звездного неба, Мартин, похоже, не выдержал и принес их показать мне, но уронил, когда стал свидетелем происшедшего в комнате. Воспользовавшись замешательством, Птица вылетела в окно. Я не стал ее преследовать, в этом мире от меня больше никому не скрыться. Всему своё время.
— Убирайтесь из моего дома, Николас! — прошипела Луиза. Ее муж застыл за столом с каменным лицом, он не был готов к увиденному. А может, он даже не знал, что такое возможно?
«Карл Вернер. Статус: активен».
Надпись светилась синим.
Я рассмеялся. Так вот в чём секрет счастливого брака Луизы Вернер! Воображаемый идеальный муж в воображаемом идеальном мире! Ну, хотя бы сын был настоящим, и только что увидел то, что его мать пыталась скрывать всю его жизнь. Тайное всегда становится явным.
— Как скажете, госпожа Вернер! — я улыбнулся ей на прощанье и исчез. Пускай мальчишка поразмышляет над тем, как это могло произойти. Пускай Луиза попробует объяснить своему сыну увиденное. Сейчас ее семейные проблемы меня мало волновали. Я перенес себя на островок на самом краю света, с прекрасным видом на падающую в облака стену воды на границе улья. Мне нужно было обдумать всё, что я собирался делать дальше. Может быть, они правы, и выхода отсюда нет. Но если даже я не найду выход, я устрою нейронету такое, что не приснилось бы ему и в самых страшных кошмарах, если бы искусственный интеллект был способен видеть сны!
