Глава двадцать первая
Танарис
Вскоре после того, как Саффи («По собственной доброй воле!» – подчеркнул Гриззек) дала согласие помочь ему выявить потенциал волшебного, чудесного, изумительного вещества под названием «азерит», Галливикс прислал им огромный закупоренный бочонок этого минерала с запиской: «Творите, ребята! Безумствуйте на всю катушку!».
В ходе первых экспериментов следовало выяснить самое основное – изучить свойства материала и испытать его в различных условиях. Под влиянием солнечного и лунного света. В герметичном сосуде и на открытом воздухе. В разнообразных жидкостях, включая кислоты и прочие опасные химикаты. Эта часть исследований нравилась Гриззеку больше всего.
Во время одного из подобных экспериментов Саффи отметила, что вязкий, смолистый смертельный яд, соприкоснувшись с кусочком застывшего азерита, изменил цвет.
– Ты только посмотри!
С этими словами она схватила пузырек антидота, поставила его рядом, чтоб был под рукой, и прежде, чем Гриззек успел хотя бы вскрикнуть от изумления, коснулась обесцветившегося яда пальцем.
– Саффи, нет!
Бросившись к ней, Гриззек схватил ее за локоть, а свободной рукой дотянулся до пузырька с антидотом.
– Погоди, – остановила Саффи. – Эта штука уже должна начать разъедать кожу. Но, как видишь, со мной все в порядке.
Оба взглянули на палец, смазанный ядом, затем – друг на друга.
– Кто не рискует, тот не выигрывает, – пробормотала Саффи и слизнула яд с пальца.
Гриззек сдавленно вскрикнул, но Саффи только довольно облизнулась.
– Потрясающе! Это страшно ядовитое едкое вещество приобрело вкус солнцеплода и вишни! – сказала она.
– Может, оно всегда такой вкус и имело? – предположил Гриззек. В его голосе слышалась легкая дрожь.
– Нет, оно должно быть абсолютно безвкусным.
– Ну да, конечно, только… только, Саффи, не делай больше так, окей?
Оглянувшись, Саффи отметила, как он побледнел. Он беспокоился за нее. И явно не просто тревожился остаться без партнера по исследованиям, но…
Но этаких мыслей Саффи позволить себе не могла: дел еще было по горло. Возврат к старым чувствам будет только отвлекать. И вообще: как партнеры по исследованиям они всегда уживались друг с другом гораздо лучше.
– Это очень знаменательно, Гриззи, – сказала она, снова взглянув на палец и недоверчиво покачав головой. – Действительно очень знаменательно. Кто знает, каково может оказаться долгосрочное влияние этого вещества! Как только что выяснилось, оно способно нейтрализовать яд. Могу поспорить, оно и раны лечит. А может, даже продлевает жизнь. Вот это подарок так подарок! Давай, за дело! Нам еще многое нужно узнать!
Испытав жидкий азерит всеми возможными способами, они начали выяснять, может ли что-либо повредить его, когда он затвердеет.
Азерит не поддался ничему.
Ни мечу, ни молоту, ни гоблинскому крошшеру, ни даже продемонстрированной Гриззеком машине под названием «Крушила». Это был тот же крошшер, только модифицированный: одна из его механических конечностей была снабжена захватом-рукой, усиленным лучом энергии.
– Идея в том, – объяснил Гриззек, – что пульсация энергии усиливает сжатие в семь раз по сравнению с обычной механической рукой.
– Странное число, – озадаченно заметила Саффи.
– Это чем же?
– Некруглое, – пояснила Саффи. – Отчего не десять или пятнадцать?
Гриззек пожал плечами:
– Просто семь считается счастливым числом.
На это Саффи только закатила глаза. Зачерпнув из герметичного бочонка, присланного Галливиксом, целую бадейку жидкого азерита, они выставили ее на воздух – твердеть. Схватившись, вещество легко выскользнуло из бадейки и оказалось на удивление легким. «Крушила», или «Круша», как его называл Гриззек, по-видимому, любивший свое творение без памяти, ткнул слиток азерита пальцем и подхватил его счастливой, семикратно усиленной энергией рукой. Гриззек повернул рычаг, и «Крушила» сжал пальцы. Сильнее… Еще сильнее…
Четыре механических пальца с треском переломились пополам.
– Твоя рука! – взволнованно вскрикнул Гриззек. – Прости, «Круша»! Я не хотел…
Взглянув на свои записи, Саффи вычеркнула из списка строку «ОПЫТ № 345: “КРУШИЛА”» и приписала: «1:0 в пользу азерита».
– Чего у нас нет – так это мага, – заметила она, глядя на совершенно не пострадавший азерит, застывший в форме бадейки. – А здорово было бы проверить, как на него влияет магия!
– Если тебе действительно хочется, чтоб нам прислали мага, могу попросить Галливикса.
Судя по тону, приглашать сюда кого-то еще Гриззеку не хотелось. Саффи на миг замерла.
– Возможно, позже. Сейчас мы и без чужой помощи держим хороший темп.
Сколь бы ни удивительными оказались для Саффи собственные слова, это было сущей правдой. Приглашать в лабораторию кого-либо третьего отчего-то не хотелось.
Гриззек заметно повеселел.
– Это точно, – сказал он, выбираясь из «Крушилы» и с жалостью похлопав его по руке. – Ничего, дружище, я тебя починю.
Сделав глубокий вдох, он повернулся к Саффи:
– Магию можем применить на следующей стадии. Давай для начала исчерпаем собственные ресурсы и воображение. Пускай наш толстячок Галли знает, на что способна чистая наука.
– Толстячок Галли? – хихикнула Саффи.
Гриззек почесал громадный нос и негромко хмыкнул.
– Ага, – сказал он. – Глупость, конечно, но очень уж этот тип меня раздражает.
– Почему же глупость? По-моему, прекрасное прозвище, – объявила Саффи.
Гриззек растерянно взглянул на нее.
– Ты думаешь? – с удивлением спросил он.
– Ага, – ответила Саффи. – Надутые воздушные пузыри порой нуждаются в тычке чем-то острым. Чем лопнуть, уж лучше сдуться.
– Для него или для нас?
– Конечно, для него. По мне – так пусть хоть лопнет.
Оба расхохотались – совсем как в былые времена, в тот краткий промежуток, когда все было прекрасно, и они сводили друг друга с ума, а не доводили до безумия.
«Гляди, Саффи, – предостерегла саму себя гномка. – Не сглазь. Слишком уж хорошо все идет; как бы худо не вышло».
– Что ж, мы неплохо изучили природу этого вещества самого по себе, – сказала она. – Приведу в порядок рабочие дневники, а после поглядим, что будет, если попробовать придать ему форму, подвергнуть обработке и соединить с другими материалами.
– О! Нужно сделать что-нибудь для ношения!
– Вроде колец или ожерелий?
– Ага! Толстячок Галли натолкнул меня на эту мысль, сам того не желая. Украсил первым найденным слитком этого вещества свою трость. Можно поэкспериментировать и придумать, как делать из него амулеты, кольца и прочие безделушки. Как думаешь, получится смешать его с другими металлами?
Вот это было как раз по ее специальности.
– Проверим! Но сначала я лучше приведу в порядок рабочие дневники.
Но Гриззек покачал головой:
– Нет, это может подождать. Сходи, прогуляйся. Проветри голову.
– Я никогда не хожу гулять.
– Знаю. Но нужно. И луны скоро взойдут. Давай, вали. А я займусь ужином.
Сказано это было вовсе не нелюбезно.
– А еда при готовке у тебя больше не подгорает?
– Теперь не так часто.
Гриззек махнул рукой, выпроваживая ее из хижины, и Саффи, пожав плечами, вышла на берег. Конечно же, здесь она была не одна: громилы Галливикса торчали вокруг забора и даже патрулировали пляж. Однако держались они в отдалении и ни ей, ни Гриззеку слишком уж не досаждали.
Снаружи стояло кресло, и стол, и даже зонтик, хотя в такой час в нем никто не нуждался. Усевшись в кресло, Саффи убедилась, что небо совершенно великолепно, а лунные блики в волнах океана навевают невероятный покой.
Обычно на то, чтобы расслабиться после напряженной работы мысли, требовалось некоторое время. Вскоре Саффи услышала за спиной лязг и, обернувшись, увидела Гриззека. Одной рукой он удерживал на весу поднос, а другой волок за собой еще одно кресло. Ни слова не говоря, он плюхнул поднос на стол и сел.
– Вино? – Саффи изумленно вскинула брови. – Ты принес вина?!
– Ага, – буркнул он. – Завалялась бутылка, а я вспомнил, что ты любишь.
Нет, готовкой он не занимался (что объясняло, отчего хижина до сих пор цела), просто разогрел похлебку из омаров, приготовленную Саффи на обед, да нарезал хлеба. Если молча, под мерный рокот волн. Все это время Саффи лихорадочно думала, и вовсе не об азерите, хоть тот и пытался тихонько прокрасться в ее раздумья.
– Гриззек, – заговорила она.
– А?
– Когда я только появилась здесь, ты назвал меня домашним прозвищем.
По крайней мере, одним из них: за то недолгое время, пока все было прекрасно, таких домашних прозвищ у Саффи сменилось несколько.
Можно сказать, их брак оказался так же короток, как и они сами. Поначалу они были партнерами и вместе занимались исследованиями, и дело шло, как по маслу, но вот – хватило же им ума влюбиться друг в друга! Первый месяц был великолепен – просто образец истории о великой любви. А потом все рассыпалось, развалилось на части, подобно одному из негодных, кое-как сконструированных изобретений Гриззека. Внезапно все, что бы ни делал один, начало невыносимо раздражать другого. Много разного было сломано, много тарелок разбито, а как-то раз Саффи заорала на мужа так громко, что начисто лишилась голоса. Ужасный был день! Гриззек дразнился совершенно безнаказанно, а она не могла даже ответить, как следует!
Но нынешнему сотрудничеству отчего-то не мешали никакие былые размолвки. Работали слаженно, друг к другу прислушивались – вот оно, настоящее партнерство! Как ни противно было признавать, но эту пару недель работалось с Гриззеком хорошо. Можно сказать, чудесно. Что, само по себе, было почти так же невероятно, как и незнакомый материал, над которым трудились Саффи с бывшим мужем.
Гриззек шмыгнул носом и откашлялся.
– Ага, – сказал он. – Похоже, я назвал тебя Тыковкой. Ну что ж, извини.
Саффи глотнула вина и поразмыслила еще немного.
– А хорошо все шло эти пару недель.
– Да, это точно.
– Совсем как в старые времена, – с опаской продолжала она.
– И я так подумал, – тихо согласился он.
Саффи хотелось задать целую тысячу вопросов. «Ты по мне все еще скучаешь? Как думаешь, отчего мы больше не злимся друг на друга? Уж не влияет ли на наши чувства азерит? Или у нас все в порядке только когда мы работаем? Не будет ли ошибкой попробовать снова?»
Но вместо этого она сказала:
– Этот азерит… он просто изумителен. Он мог бы помочь многим и многим.
– Ты же гений, Саффи. Подлинный гений. Ты с ним такое сделаешь…
– И ты, Гриззи, – с энтузиазмом подхватила Саффи. – Твои роботы, и пусковые установки, и маленькие, одноместные воздушные корабли… азерит ведь и тут пригодится!
– Думаешь?
– Уверена!
– Саффи, да мы с тобой… вдвоем мы с тобой на весь мир прогремим! На весь мир, до самых небес!
Сердце в груди застучало быстро-быстро, точно кроличье. Протянув над столом руку, Сафронетта Драндульс почувствовала мозолистую зеленую лапищу, сомкнувшуюся на ней – мягко, бережно, будто в мире нет ничего дороже.
Саффи улыбнулась.
В паузах меж поцелуев и ласк воссоединившиеся супруги и коллеги провернули потрясающее множество работы. Они мешали азерит с различными металлами и даже использовали, как краску. Делали кольца, подвески, браслеты, серьги. Сделали и броню. Красотой изделие гоблинской работы не блистало, но красоты от нее и не требовалось. Зато броня выдержала бомбардировку из переделанной «Вспышки молнии 3000» в течение трех минут кряду. И – никаких повреждений, только металл слегка начал плавиться.
И азерита на все это потребовалось совсем немного.
Затем Саффи решила полностью переквалифицироваться в алхимика и начала эксперименты с зельями. Одна-единственная капля – и гладкая зеленая лысина Гриззека покрылась роскошной, густой, блестящей черной гривой до самой спины.
– А-а!!! – заорал он. – Состриги! Состриги сейчас же!
Смешав с нагретым азеритом каплю яда, Саффи добилась того же результата, что и при недавнем эксперименте с ядом, слизанным с пальца. А политая полученной смесью чахлая пальма в мгновение ока выросла вдвое.
– Здесь соотношение азерита к яду велико, – пробормотала Саффи. – Посмотрим, что произойдет, если сделать наоборот.
– Осторожнее там, Тыковка, – встревожился Гриззек. – Я только что снова нашел тебя!
На сердце сделалось так тепло, что Саффи тут же растаяла – в переносном, конечно же, смысле. Шагнув к Гриззеку, она звучно чмокнула его в щеку.
– Приму все меры предосторожности. А после – еще малость.
Гриззек с беспокойством следил, как она готовит яд, а потом предложил смешать его с азеритом вместо нее.
– О, Гриззи, это очень мило, но ты не знаешь, сколько и чего я смешивала.
Сосредоточенно высунув язык, Саффи влила нужное количество азерита в колбу с ядом и слегка взболтала сосуд, смешивая жидкости. С виду вещество внутри не изменилось ничуть. Сделав глубокий вдох, Саффи капнула смесью на пальму.
Реакция последовала незамедлительно.
Чуть ли не до абсурда здоровая, пышная изумрудная листва подернулась болезненной желтизной, затем почернела и разом опала, и мертвая пальма склонилась к земле.
Саффи с Гриззеком переглянулись. Ни слова не говоря, Саффи капнула смесью на другую пальму, но на сей раз, не дожидаясь видимых изменений, отщипнула от нее лист. Прижавшись друг к другу лбами, ученые замерли. Лист распадался прямо на глазах, точно яд одновременно поразил все частицы, из коих состояло растение, до одной.
Первой заговорила Саффи:
– Увеличим долю азерита.
Пока она занималась этим, в комнату влетел Пернатый.
– Гости! Большие! Стр-рашные! Гости! Большие! Стр-рашные! – заскрежетал он, кружа над головой.
Саффи с Гриззеком удивленно переглянулись.
– Надеюсь, это не Галливикс, – пробормотал Гриззек. – Надеюсь, это всего лишь его громилы. Я их спроважу. Сейчас вернусь.
Саффи молча проводила его взглядом. Прежде она не сочла бы фразу «всего лишь его громилы» обнадеживающей, однако сейчас альтернатива была много хуже. Продемонстрировать главе Картеля Трюмных Вод пока что было нечего, а сказать, что последний эксперимент встревожил ее, было бы все равно, что назвать Меч Саргераса воткнутым в землю ножиком.
Наскоро записав все, что наблюдала, и не забыв указать точные пропорции, она удвоила количество азерита в смертоносной смеси, капнула ею на пальму, добившись почти идентичного результата, и тут вернулся Гриззек. Обычный здоровый зеленый цвет его лица поблек и приобрел нездоровый желтоватый оттенок.
– Гриззи, что с тобой? – негромко спросила Саффи.
– У меня, – мрачно сказал он, – две новости. Хорошая и плохая. Хорошая: это и в самом деле были всего лишь его громилы.
Сама не заметившая, что затаила дыхание, Саффи перевела дух.
– Судьба щедра на мелкие радости, – сказала она.
– Ну, а плохая новость – в том, что через две недели Галливикс желает видеть результат, – продолжал Гриззек еще мрачнее прежнего. – И хочет, чтобы мы сосредоточились на оружии.
