Глава 12
Коробка радиопередач

– Критическая масса, – сказал Илья, подумал секунду и повторил. – Критическая масса накопилась. Двадцать лет понадобилось. И теперь будет еще один взрыв, не ядерный, но, думаю, нам хватит.

– Физик, блин, – усмехнулся мародер и принялся пережевывать сосиску. К его удивлению, вкус у нее был даже лучше, чем у довоенных. Видимо, мяса больше. – Хватит сыпать терминами, я же не рассказываю тут про… Забыл…

– Ну, а как иначе сказать? Нас тут было несколько тысяч, и все разные. И не стало того, что держало бы нас в узде: полиции, иллюзии выбора, Петросяна и компании по телевизору, понимаешь? Вот из всех щелей дерьмо-то и полезло, кто в коммунизм ударился, кто в радикальный ислам, другим башню от вседозволенности снесло. Сам подумай, самое большее, что у тебя могут отобрать – жизнь. И тут либо пан, либо пропал, ничего другого. Или получай, что хочешь, или тебя завалят. А тогда по большей части наплевать, нет разве?

– Знаешь, с этой точки зрения ты прав. Думаешь, все это действительно в людях сидело изначально?

– Сидело, – кивнул Илья, подцепил вилкой предпоследнюю колбаску с тарелки. – Не думаешь же ты, что войну развязали только вожди, которые никак не могли наиграться в местных божков, а мы в стороне? Не, тут виноваты все.

– Ага, «Убийство в Восточном экспрессе», – Нель усмехнулся, отправил в рот то, что было подцеплено на вилку, пережевал, проглотил. – Жаль, горчицы нет или кетчупа. Знаешь, я бы сейчас многое дал бы за «хот-дог». Пусть даже из «Ак-Батыра».

– Мне они нравились, – широко улыбнулся Илья. – Я, когда на консультацию перед экзаменами в одиннадцатом классе ехал, взял пару. Просто позавтракать не успевал, всю ночь за компом проторчал. Химичка тогда смешно отреагировала, увидела меня и говорит «ку-у-ушает он». Кушает, ну ты понял.

– Я тоже перед ЕГЭ засел, было. Готовился весь год, а перед самим экзаменом надоело все, накатил на комп какой-то шутер, да сидел всю ночь. А до этого год держался. Люблю видеоигры.

– Да я помню, только речь не о том была.

Мародер посмотрел на последнюю сосиску, сиротливо лежавшую на тарелке.

– Я доем? – на всякий случай спросил он у инвалида, чтобы убедиться, что тот сам не положил на нее глаз.

– Бери, конечно, – усмехнулся Илья.

Мародер решил не тянуть, схватил последнюю колбаску и съел буквально в два укуса.

– А ты отказывался есть, – Илью явно веселила ситуация.

– Знаешь, я-то ладно. Но детей таким кормить точно не стоит. Хотя нам в универе многое рассказывали, чуть ли не про то, что в некоторых семьях копченую колбасу, борщ и сало дают сразу после материнского молока, – Нель покачал головой. – Ладно, что-то меня снова заносит. Так каковы твои прогнозы?

– Да чего я вообще прогнозировать-то могу? Ситуация хреновая, выхода всего два, и оба так себе. Разве что эти твои пришлые найдут то, за чем пришли, заберут, да свалят. А из-под мэрии ребята… Вот они нам точно устроят кровавую баню. Да и коммунисты только того и ждут, что мы ещё сильнее ослабнем, и можно будет нас… Того. Короче, жопа.

– Жопа, – признал мародер и широко улыбнулся. – Но мы, как обычно, попробуем выкарабкаться, забраться на холм ягодицы. Чтобы ждать, когда нас снова опрокинет вниз. В молодости никогда не понимал людей… Ну, знаешь таких псов войны, которые не могут найти себя в мирной жизни и лезут в горячие точки. Не важно, добровольцами или за бабки, наемничать.

– А потом стал таким же? – прищурился Илья.

– Не, – мотнул головой в ответ Нельсон. – Я как раз хочу покоя. Вечного… – мужчина сделал короткую паузу и продолжил. – Шутка. С удовольствием валялся бы в гамаке в собственном саду с книжкой, растил бы внуков и потихоньку спивался. Только не срослось.

– А если сейчас будет вариант свалить?

– Свалю, – ответил Нель.

– А сможешь? Совесть не заест?

Мародер не знал ответа на этот вопрос. Отвечая на предыдущий, он откровенно врал. Не смог бы свалить, не дал бы Карине утопить город в крови.

Почему-то в нем до сих пор горела надежда, что все это происходит по ошибке, что резню все ещё можно остановить, если вовремя вмешаться. Не хотел он верить в то, что Карина оказалась сукой и лишь использовала его.

Хотя он зачастую говорил, что надежды больше нет, и что все они обречены.

– Молчишь, – Илья улыбнулся. – Я же тебя знаю, брат. Не пытайся врать. Ты на самом деле добряк.

– Добряк, – Нель поморщился, будто гнилой орех раскусил. – Который своими руками положил кучу народа. Прям образец добродетели.

– Да ты сам понимаешь, что две трети убитых тобой заслуживали этого, а ещё треть – случайно подвернулась под руки. Ты же не маньяк какой-нибудь, который только и думает о том, чтобы пустить кому-нибудь кровь.

– И на том спасибо, – угрюмо ответил Нельсон, взял со стола металлическую кружку и выпил воды.

В дверь постучали, скрипнули петли, и в проем просунулось дородное лицо знакомого сержанта, правда, на этот раз его щеку пересекал шрам чуть ли не в пять сантиметров длиной. Отголосок войны с исламистами.

– Нельсон, там к полковнику зовут, – сказал военный.

Мародер привычно кивнул ему, допил остатки воды из кружки и стал подниматься из-за стола. Значит, старый вояка решил, что стоит для начала всё-таки обсудить план и решить, что делать завтра.

И это в очередной раз радовало. Потому что являлось показателем того, что «Домостроителей» в стороне не останется.

– Ты понимаешь, что мы ввязываемся в новую войну, брат? – спросил Илья.

– Это неизбежно, – пожал плечами Нель. – Если мы не начнем сейчас, то они придут сюда. И будет гораздо хуже, чем с исламистами, мы не успеем подготовиться, просто потому что не будем знать, когда эти ублюдки явятся. Мы может закрыть гермоворота, заварить все выходы, и сидеть здесь, как мыши, но тогда очень скоро передохнем с голода. А это хуже. Пуля хотя бы быстро убивает. Пойду я.

– Удачи, брат.

– Да, что удачи, я вернусь ещё, – мародер улыбнулся. – Комнату ты мою не отстоял, а выспаться перед выходом где-то надо будет.

В кабинете полковника было слишком многолюдно. Пожалуй, столько народу Нель там не видел ни разу. Особенно, если учесть, что на разработку плана обороны «Домостроителей» его не приглашали, дав выспаться, отдохнуть и оправиться от полученных ран.

А он провел это время с Кариной. И, наверное, это был единственный вечер за много-много лет, когда ему было спокойно. Несмотря на готовившееся нападение.

Сейчас его всего трясло. То ли умудрился подхватить где-то вирус, то ли на самом деле переволновался. Однако, Нель от всей души надеялся, что никто этого не заметит.

– Короче, – полкан решил не ходить вокруг да около, а сразу взять быка за рога. – Вы все уже знаете про людей, занявших «Дом детского творчества». Мы получили от мародера информацию, что они пришли из-за пределов города, и что-то ищут в Челнах. Но мы не знаем, что, поэтому нам придется отправить группу и взять языка.

Нель кивнул. Это было самым трезвым решением из всех возможных.

– В зависимости от того, что им нужно, мы и решим, что делать дальше, – комендант помедлил секунду и продолжил. – Если им нужны какие-нибудь секретные подземелья под заводом КамАЗ – мешать не будем, пусть роются в радиоактивном грунте на здоровье, пока не облысеют, и хрены у них не отвалятся. Даже поможем, поделимся информацией и постараемся заключить мир.

Это заявление было встречено молчанием. Мародеру трудно было признаться в этом, но второе решение Полковника тоже было более чем разумным. Избежать напрасной драки всегда лучше, чем положить кучу неплохих парней ни за что ни про что.

– Вторая наша проблема – коммунисты. И им мы объявляем войну. Они захватили один из наших переходов, причем, ключевой – «Райисполком». Нашу мастерскую. При этом убили коменданта и начальника охраны, подло, даже не дав шанса сдаться. Всем, кто собирается на поверхность – увидите кого-то, кого можно идентифицировать как мародеров из «Коммунрая» – стреляйте на поражение.

– А, может, договориться с ними? – спросил один из бойцов. – Всё-таки верхи на «Райисполкоме» сами виноваты, что держали людей в таком положении. Те и взбунтовались.

– Тимофеев, – обратился к нему полковник, наклонившись и опершись о стол. – Если бы ты не лежал по правое плечо от меня там, наверху, когда на нас шли муджахиды, и не молился богу, я бы решил, что ты и есть агент коммунистов. – Мы не можем оставить это так. Они объявили нам войну, а, значит, будем воевать, пока не добьемся приемлемых результатов. В идеале – возврата «Райисполкома». Пусть, кто хочет, уходит в переходы «Коммунрая», но мастерские должны остаться за нами. Но эту операцию мы спланируем позже…

Полковник замолчал и мрачно оглядел стоявших перед ним людей из-под насупленных бровей.

– А теперь последнее. Сразу говорю, если об этом узнает кто-то из посторонних, буду судить, как за измену. В городе действует группа неизвестных людей. Одеты в самое современное на момент Войны снаряжение – такого даже в армии ещё не было, не то, что у нас на складах…

– Это вроде того, в чем Нельсон пришел? – спросил кто-то из толпы, мародер даже не успел увидеть, кто именно.

– У них такие же, – опередил полковника Нель. – Снял с трупа одного из них. Столкнулся с группой, завязалась перестрелка. Дальше сами понимаете.

– Так вот, цель у них одна – захватить контроль над всем городом, – снова взял слово комендант. – Понятно, что, остальные – стадо, и легко сдадутся, если нас не станет. Так что мы для них – первая мишень, и они ударят, как только будут готовы. Как, кстати говоря, и коммунисты. Поэтому повторяю: если увидите кого-то в модерновом камуфле, и это будет не наш многоуважаемый мародер – либо стреляйте, либо валите и молитесь, чтобы не заметили. И опять же, об услышанном ни женам, ни детям, ни друзьям-собутыльникам не рассказывать. В переходе устанавливается режим «крепости», помните, что это значит?

– Комендантский час, сухой закон, – принялся перечислять начальник охраны. – Запрещено находиться в коридорах более, чем по двое, запрещено ходить в гости. Дополнительные патрули…

– Короче, это нужно будет донести до людей, – прервал его полкан. – Объяснить, что наша группа ушла на серьезное задание, и что необходимо потерпеть. С заявлением я выступлю сам, – старик откашлялся и продолжил. – Теперь по поводу группы. Те, кто в составе, могут остаться, остальные свободны. И помните, что я сказал.

Часть людей покинула кабинет, в помещении почти мгновенно стало гораздо свободнее, даже дышать стало легче. Помимо мародера и полковника, осталось ещё пятеро: четверо из бывших солдат-срочников, которые раньше стояли в охране, и пятый – Азат – один из мужиков, живших в переходе.

Почему новую команду решили сформировать из военных, было ясно, другой вопрос, что в ней делал башкир. У него-то была и семья, и двое маленьких детей, и что могло сподвигнуть его отправиться на такое опасное задание, мародер не понимал. Хотя, может, деньги нужны были, все-таки мародеры жили гораздо богаче остальных…

Правда, и умереть на такой работе было не в пример проще, чем будучи каким-нибудь фермером.

– Ладно, откинем церемонии, – махнул рукой полковник, когда последний из внезапно ставших посторонними покинул кабинет. – Знакомься, мародер, это новый состав команды «Булат». И их ты поведешь на поверхность. Возражения, если они у тебя есть, можешь засунуть себе в зад, потому что они в данной ситуации совершенно неуместны. В свою очередь могу сказать вам, чтобы не расслаблялись: вы знаете, кто такой мародер, и на что он способен. Так что, если вы поведете себя тупо или не подчинитесь приказу, наказание будет мгновенным и жёстким.

Нельсон нахмурился. Ему для полного счастья не хватало только отправиться на поверхность в составе озлобленной и напуганной группы.

– Забей, – успокоил его ментал. – Я их проверяю. Все понимают, что начальник ваш на взводе. И тебя они… Уважают.

– Ты уверен? – подумал в ответ мародер. – Я не хочу, чтобы ты потом и этих завалил, как тех двоих.

– Во-первых, не я, а мы, – ответил монстр. – Хоть управлял я, руки-то были твои, пора бы тебе привыкнуть. Во-вторых, вообще не понимаю твоего беспокойства. Копался у тебя в памяти, копался, пытался лучше тебя понять, а теперь не понимаю. Вроде бы человеческая жизнь никогда не представляла для тебя особой ценности.

– А теперь представляет, – подумал Нель. – Много чего до этого не случалось. Раньше меня не заваливало бетонными плитами. И в голове у меня не селились кровожадные выродки.

– Ага, потому что раньше ты сам был кровожадным выродком, – мутант продолжал смеяться над мародером, издеваться над его беспомощностью.

Ведь действительно, не мог же Нельсон вскрыть себе черепную коробку и вырезать из мозга тварь, будто червяка из съеденного им яблока.

Раньше говорили, что, если яблоко червивое, значит, точно натуральное, из сада, а не вощеное из оранжереи. А вот если голова у человека червивая, то это уже беда.

Мародеру сложившаяся ситуация нравилась все меньше и меньше. Чем больше ментал делался похожим на человека, тем понятнее становилось, что у монстра нет ни намека на моральные ориентиры. А, значит, продуктом их окончательного слияния будет тело мародера, управляемое разумом, считающим, что ему все дозволено, и не имеющим ни малейшего понятия о любви, сострадании и прочем. Немаловажным дополнением окажутся пси-способности.

Короче, не завидовал Нель миру, в который выйдет это существо, и был готов сделать все, чтобы не допустить такого исхода. Хотя и сам не был уверен, что это реально.

– Что задумался, мародер? – обратился к Нелю полковник. – Не согласен с чем-то?

Мародер вообще пропустил его последние слова, погрузившись в свои мысли.

Это было недопустимо, Нель понимал, что нужно немедленно встряхнуться и принять участие в разработке стратегии.

– Понял, не мешаю, сижу в уголке, починяю примус, – продолжал балагурить монстр.

– Извините, я задумался и прослушал, – виновато проговорил Нель. – Давайте начнем с начала.

– Да нет, ничего, – полковник мрачно посмотрел на мародера, открыл ящик стола и достал из него схему улиц. Самую простую, которую можно было купить в любом магазине канцтоваров или в автовокзале.

Почему старик при разработке стратегии пользовался ею, а не какими-нибудь военными, с большей детализацией, или вообще не спутниковыми снимками, для Неля было загадкой. То ли по старой привычке экономил, потому что обычных схем было в избытке, и их можно было разрисовывать, как угодно, то ли не хотел, чтобы его подчиненные узнали лишнее.

– В общем и целом, ситуация такая, – проговорил полковник. – Ублюдки сидят в переходе на «Доме детского творчества». Почему они заняли его – вообще неясно.

– Там же обвалилось все, нет разве? Как они там сидят, совсем себя не жалеют? – спросил один из солдат.

– Я не знаю, я там не был, – пожал плечами старик. – Пусть мародер расскажет.

– Если честно, я почти все время пробыл в камере и без сознания, так что многого сказать не смогу, – поморщился мародер. – Могу сказать одно – герметичность они пытались восстановить. Поставили временные опоры, натянули над провалом брезент.

– Старательные ублюдки попались, – заметил Азат.

– Это уж точно, – кивнул Нель. – Ещё я знаю, что, пришлые уже успели схлестнуться с парнями с «Молодежной». Наша разведгруппа уходила оттуда, причем с потерями, это Альберт сказал. И, чтобы обеспечить безопасность, люди и с «кукол», и с «молодежной» выставили на поверхности группы снайперов. Стреляют по всем, если не могут стопроцентно идентифицировать их, как своих. Меня, например, чуть не пристрелили на дороге с бульвара Энтузиастов.

– Черт. Пусть кто-нибудь сходит к Павлову, позовет его сюда… – Полковник подумал и тут же отменил приказ. – А, черт, они, наверное, готовятся. Короче, скажите ему, чтобы отправил Третьякова и ещё кого-нибудь в помощь на поверхность, как только солнце вставать начнет. И чтобы мочили всех, кто только попытается подобраться к переходу. Кроме нашей разведгруппы.

– А никто посторонний прийти не может? – осторожно спросил Иван – один из новых «булатовцев», положив ладонь на дверную ручку.

– Вот как раз посторонних нам не нужно, – ответил старик. – Альберт понял, что, если понадобится, то пробираться будут через канализацию, хоть это и опасно. Но, сдается мне, больше никого с «кукол» не отправят, – полковник сделал паузу, проводил взглядом покинувшего кабинет бойца и спросил. – Как считаете, эти «пришлые» тоже оборудуют снайперскую позицию?

– Процентов на восемьдесят уверен, что после того, что я там устроил, они ждут нападения, – кивнул мародер. – И мы можем сыграть именно на этом.

– Попытаться взять снайпера? – изогнув одну бровь, задал вопрос полковник.

– Именно, – ответил Нель. – Это может быть проще, чем пытаться отбить кого-то от группы людей. Отвлечь стрелка, зайти за спину, и, – мужчина изобразил руками, как бьёт кого-то по голове.

– Неплохая идея, – покивал полковник. – Если ублюдки действительно расположили на поверхности огневую точку, то взять их снайпера было бы оптимальным вариантом. В противном случае придется либо ждать, пока кто-нибудь поднимется из перехода, либо прорываться внутрь. Варианты так себе. Оба повлекут за собой совершенно ненужную стрельбу и лишние жертвы.

– Но их все равно придется проработать, – сказал самый старший из вновь сформированной разведгруппы – мужик лет на семь старше мародера, одетый в старую военную форму с лейтенантскими погонами.

Мародеру подумалось, что, если бы не было войны, наверняка бы мужчина уже дослужился до майора, если не до подполковника. И мотался бы по гарнизонам необъятной Родины с забитой женой и двумя-тремя детьми, как множество военных разных видов войск и званий до него.

Нельсон усмехнулся своим мыслям.

Правда, он уже не был уверен, что имеет полное право называть их своими.

– Да, ты прав, – кивнул полковник. – Сейчас вернётся Иванов, и будем разбираться, как это дело провернуть.

Иванов не заставил себя долго ждать, вернулся через полторы минуты, без стука открыв дверь и войдя в кабинет. Полковник жестом пригласил всех подойти поближе к столу, на котором разложил карту, и принялся объяснять.

– У вас есть несколько вариантов. Первый – отправиться туда через продолжение бульвара Домостроителей, мимо Дома творчества. Самый короткий путь. Второй – обойти через улицу Татарстана, занять где-нибудь там позицию и ждать. Третий – пробираться через соседний проспект. Долго, опасно, да и укрытий там нет: стоянка, забитая машинами, да ещё и фонит.

– Предлагаю идти через Татарстана, – проговорил Нель. – Нас оттуда не будет видно до самого последнего момента, да и уходить есть куда. Хочешь – в высотки «двадцать пятого», хочешь – назад к «сорок девятому» хочешь – вообще в Шильну. Это шутка, естественно, в Шильну я никого не потащу, головой пока ещё не тронулся.

Последнее заявление Нельсона встретили с особым интересом. В действительности дойти до коттеджного поселка, который и представляла собой деревня Малая Шильна, в довоенное время можно было за полтора, максимум – два часа. Но никому такая идея не приходила в голову.

Да и что можно было искать в этом поселке? Воровать стройматериалы со строек, заброшенных двадцать лет назад?

– Вот на месте этих ваших пришлых именно в «двадцать пятом» я бы и организовал огневую. А лучше всего – две. Вот в этих домах, – проговорил лейтенант, ткнув в карту. – Засядь там, на верхнем этаже, да жди, пока кто-нибудь подставится. Все простреливается: и Татарстана, и Мира, и даже ещё кусок дороги к кафе «Уют» и дальше. Короче, идеальный вариант.

– И именно по этой причине нужно идти через те дома, – принялся настаивать на своём Нель. – Если там нет их аванпоста, то нужно будет оборудовать свой. Прикрытие снайпера лишним не будет.

– Снайпера, – протянул полковник. – Слушай, у нас их два было, одного убили исламисты, второго мы сегодня отправляем за окрестностями наблюдать. Где я вам ещё одного возьму?

– Не знаю, – пожал плечами в ответ Нельсон. – Выдайте какому-нибудь из хороших стрелков снайперскую винтовку. Они на складе ещё должны быть, да и свои «Зайцевы», наверное, ещё не перевелись. Один фиг, ваши снайперы – мотострелки с приданными винтовками с оптическими прицелами. Никого, кто действительно на снайперов обучался, тут нет.

– Ладно, черт с тобой, найду кого-нибудь. Но за этого будешь отвечать головой, понял?

– Да я за всех здесь головой отвечаю, – ответил мародер. – Я, по-твоему, ещё не понял, что ли?

Вновь наступило молчание. Бесцветные глаза мародера встретились с голубыми, будто кусочки давно ставшего недоступным человечеству неба, глазами полковника. Вот так вот, человек мог смотреть на небо сколько угодно, мечтать о космических кораблях, которые покидают земную твердь и отправляются вверх, покорять никому не известные пространства.

А потом – раз, и все. Небо прорезали межконтинентальные ракеты, несущие в себе атомную смерть, и конец. Нет больше неба, а солнечный свет теперь несёт только гибель тому, кто не сумел приспособиться к жизни в новых условиях.

– Ладно, – полковник покачал головой и, наконец, прервал затянувшуюся паузу. – Решили: первый пункт – эти высотки. Что дальше?

– Дальше нам все равно придется действовать, подстраиваясь под ситуацию, но ведь этот вариант не подойдёт, верно? – усмехнулся мародер.

Остальные предпочли проигнорировать его реплику. Старик пожевал губами, и заговорил:

– Короче, если снайпер там, берете его. Главное, чтобы мог при этом говорить. Вам выдадут электрошокеры со склада, но сразу скажу, работают нестабильно, можно ткнуть так, что не почувствует ничего, а можно так, что отъедет – и все. К тому же, он наверняка в ОЗК, поэтому лучше прикладом по голове. Потом вяжете, на всякий случай, и тащите сюда.

– А если снайпера там нет? Или он не там? – вкрадчиво спросил лейтенант.

– Тогда занимаете позицию и ждете, пока кто-нибудь поднимется на поверхность. Окружаете, предлагаете сдаться.

– Не согласятся, – фыркнув, заявил мародер. – Не пойдет.

– И что ты предлагаешь? – Полковник выглядел совершенно спокойным, но любой, кто более-менее знал его, мог с уверенностью сказать, что старик в бешенстве.

– Да все просто, – пожал плечами Нель. – Если выходит толпа, ведём их пару кварталов, и укладываем залпами с двух сторон. Кроме одного, которого не насмерть. Вяжем, тащим сюда, допрашиваем и в расход.

– А как же контакт, переговоры, и не ввязывание в лишнюю драку? – спросил Иванов.

– Я в это не верю, – помотал в ответ головой мародер. – Как вы сами это себе представляете? Думаете, чего они нападали на ребят с «тридцатого»? Да потому что им языки нужны были. Так что, как они с нами, так и мы с ними.

– Ты хочешь ввязать нас в ещё одну войну? – спросил Азат.

– Нет, – ответил Нель. – Если там есть снайпер и мы сможем взять его, то почему бы и нет? Мне нравится эта идея. А вот пытаться заставить группу вооруженных людей, скорее всего, бывших военных, сдаться? Ну, это невозможно, по мне, можно даже не пытаться.

– Ладно, хрен с тобой, – старик открыл ящик стола и смахнул туда карту. – Все кроме мародера свободны.

Группа двинулась к выходу. Нель знал, что стоит закрыться двери, как мужики начнут обсуждать происходящее, будто базарные бабы, пока не разойдутся по своим каморкам.

– Ладно, мародер, – произнес полковник и рухнул в своё кресло, заставив его жалобно заскрипеть. Достал из тумбочки под столом рюмку и пузатую бутылку с несколькими звёздочками, налил себе, выпил. – Карт-бланш тебе. Только очень прошу, не приведи хвост к переходу, и не угробь всю группу, ладно?

– Я постараюсь, товарищ полковник, – ответил Нельсон. – Разрешите идти?

– Да, подожди, вместе выйдем, – старик тяжело вздохнул и поднялся с места. – Надо же объяснить людям, что придется посидеть по домам и затянуть пояса.

Мародер пропустил полковника вперёд, покинув кабинет последним, и медленно двинулся вслед за стариком к месту общего сбора, где уже стоял начальник охраны.

– Все готово? – спросил полковник и, получив утвердительный ответ, дёрнул за канат, привязанный к языку колокола.

Не тех нескольких мелких, с помощью которых сообщали о прибытии каравана, а большого, то ли церковного, то ли корабельного, украденного из какого-нибудь музея.

Его звон отдавался от низкого свода убежища прямо в черепные коробки его обитателей. Все знали звук этого колокола, и все надеялись его больше никогда не услышать. Потому что он звучал в самые страшные даже сейчас, после конца цивилизации, времена, напоминая звуки сирены гражданской обороны, и пробуждал генетическую память: сирены, предупреждающие о бомбардировках во время Великой Отечественной, колокола в задыхающихся от чумы средневековых городах.

Нель видел, как открываются двери каморок, в которых живут люди, как робко высовываются головы, как угасает в глазах огонь надежды на то, что им это все слышится, или, что это учебная тревога.

Все население «Домостроителей» собралось за три-четыре минуты. Толпа заняла практически все пространство между бывшими торговыми точками перехода.

Полковник вышел вперёд, прокашлялся и заговорил. И голос его отдавался от стен и потолка, подобно звуку колокола до этого.

– Граждане. Из-за текущих событий руководством перехода было принято решение объявить военное положение и перевести наше убежище в режим работы «Крепость».

Толпа молчала. На сонных лицах не проявлялось ровно никаких эмоций, люди ждали, пока им все объяснят.

– Дело в том, что вчера нам была объявлена война. Люди, называющие себя коммунистами, напали на переход «Райисполком», и взяли его под свой контроль. К счастью, их ячейки в остальных переходах нам удалось разоблачить до начала действий, – лицо Полковника помрачнело. – Люди, если среди вас есть завербованные коммунистами, лучше сдайтесь сами, и будете помилованы. Я понимаю, они умеют пудрить мозги, их бред о всеобщем равенстве действительно может подействовать на многих, но я прошу, одумайтесь. Они собираются заставить вас работать на благо своих элит. Они говорят о том, что это они выиграли войну с фашизмом почти девяносто лет назад, но это были наши деды, а не какие-то люди, прикрывающиеся их именами.

На лицах появилось сомнение, но Нельсон не верил, что это сработает. Если все диверсанты коммунистов такие же комсомольцы-герои, как та девушка с «кукол», то хрена они сдадутся.

– Я верю вам, и надеюсь, что предателей здесь нет. Тем не менее, мы вводим комендантский час. Запрещено находиться в переходах более чем по двое. Запрещено выходить из комнат, кроме как за водой и в туалет. Нельзя заходить в административные помещения без предварительного согласования с охраной. Мы организуем дополнительные патрули, и они имеют право открывать огонь на поражение, хоть, я и надеюсь, что этого не понадобится.

Толпа загудела. Людям явно не нравились устанавливаемые ограничения, однако, шумела толпа не агрессивно, призывая к бунту, а безнадежно. Все понимали, что не в их силах заставить администрацию и коменданта изменить принятое решение.

Чтобы осознать это, мародеру хватило одного взгляда, брошенного на толпу. И вновь он не понимал, то ли это жизненный опыт, то ли обостренное, благодаря живущему в голове псионику, чутье.

– Это временные меры, и придется потерпеть, – сказал полковник. – Поэтому, расходитесь по комнатам и сохраняйте спокойствие.

Старик сделал шаг назад и встал у стены. Люди стояли на месте ещё с полминуты, будто ожидая, что им расскажут что-то важное, но, не дождавшись, стали расходиться.

Нель посмотрел на полковника и удивился, насколько уставшим выглядел этот старый человек. Всё-таки, как ни крути, в семьдесят лет достаточно тяжело управлять переходом.

Правда, преемников нет и не предвидится. Как и следующего поколения людей.

Мародер неторопливо шагал по коллектору. Порядочно засранному, следовало заметить, здесь явно не так давно прошел гон, и слегка флюоресцирующее в темноте дерьмо было размазано по стенам и полу. Чистым остался только потолок, да и то, даже на нем то тут, то там попадались уродливые брызги.

Однако, самому Нелю было на это наплевать. Даже наоборот, если крысы прошли по туннелям канализации, то, значит, в них не осталось ничего живого. Потому что все, что имеет хотя бы зачатки сознания, пытается уйти с дороги сметающих все на своём пути, ведомых неведомым зовом грызунов.

Мародер продолжал идти, хотя даже не знал конечной точки своего маршрута. Как и начальной.

Но заблудиться он не мог, так как в туннеле не было ни одного ответвления. Это был ровный и абсолютно прямой туннель, настолько длинный, что свет налобного фонаря бессильно растекался в темноте и затухал.

Мародер поднял руку и ощупал своё лицо, на котором не было противогаза. Но почему-то дышалось легко и свободно, не чувствовалось ни запаха подземелья, который по идее должен быть сырым и затхлым, ни вони мутантского дерьма.

И он продолжил свой путь.

Внезапно за спиной послышался звук, давно знакомый ему, уже не раз спускавшемуся в нутро убитого ядерными бомбами Автограда.

Нель развернулся и прислушался, чтобы убедиться, что цокот действительно принадлежит множеству маленьких лапок бегущих крыс. Но было в этом шуме что-то постороннее, и Нельсон никак не мог понять, что именно.

Твари появились через несколько секунд, но Нель даже не думал прятаться, так как был совершенно уверен в том, что они не посмеют тронуть того, кто носит в своей голове могущественного монстра-псионика.

Так и вышло. Твари, как и утром, разбегались в стороны, обегая мародера по широкой дуге. Мужчина довольно усмехнулся.

Но, стоило ему услышать рев льющейся по трубе воды, усмешка тут же исчезла с его лица. Нель лихорадочно огляделся в поисках спасения: чего-нибудь, за что можно зацепиться и забраться, или люка, через который можно покинуть этот чертов коллектор, но вокруг были только голые стены.

Через полторы секунды Неля волной швырнуло вперёд. Он судорожно вдохнул, пока ещё мог, и попытался погрузиться на дно, понимая, что бороться с волной абсолютно бесполезно, и единственный шанс выжить – подчиниться, стараясь экономить воздух. Пока течение не ослабнет.

И действительно, через несколько секунд фронт волны ушел вперёд, и Нель остался под водой среди нескольких туш дохлых крыс, которых течение не успело отнести вперёд.

Он попытался вынырнуть, чтобы вдохнуть, но только ударился головой о потолок коллектора. Лёгкие разрывало изнутри, в глазах потемнело от боли и недостатка кислорода.

Мародер сопротивлялся изо всех сил. Он закрыл глаза, нырнул и поплыл по течению, надеясь, что сможет найти воздушный колодец, перехватить немного воздуха. Сделал десять гребков, двадцать, тридцать, и почувствовал, что тело отказывается повиноваться разуму, однако Нель до последнего сопротивлялся, чтобы не вдохнуть.

И не выдержал.

Вдохнул так глубоко, как смог, почувствовал, как вода заливается в ноздри, попадая в лёгкие и понял, что умирает. Дважды рванулся в напрасных попытках спастись и открыл глаза.

Над головой был покрытый трещинами и пятнами копоти потолок каморки, принадлежавшей Илье. Нельсон находился в «родном» переходе на «Домостроителей».

Мародеру снился кошмар.

В очередной раз эти двадцать лет.

Его сны были достаточно разнообразными, но даже они были лучше, чем действительность.

Однако, сегодняшний имел определенную связь с реальностью. Более-менее проснувшись, мародер понял, что нужно сходить и облегчиться, иначе можно не дотерпеть и оконфузиться. Конечно, утонуть в собственной моче ему не грозит, но все равно было бы неприятно.

Пришлось повиноваться низменным инстинктам, хоть покидать тёплую постель, устроенную на раскладушке, ему совсем не хотелось.

Сбросив с себя одеяло, Нель, оокончательно проснувшись, понял, что надо торопиться. Открыв щеколду, он вышел в коридор, кивнул встретившему его мутным взглядом патрульному и двинулся в сторону туалета.

Туалетов в подземном переходе было оборудовано целых два, ближним из них был тот, что находился в коридорах, отданных под административные помещения. Конечно, простым смертным ход туда был заказан, но Нель почему-то был уверен, что его пропустят.

Мародер прошел в коридор, слегка удивившись тому, что охранника не было на положенном месте, но подумал, что тот сам мог просто отойти в туалет. Он не стал заморачиваться, и просто пошел по своим делам, тем более, что мочевой пузырь, казалось, раздулся уже настолько, что вот-вот разорвется.

Закончив свои дела, мужчина тщательно вымыл руки и вышел из помещения, остановившись возле радиорубки, дверь которой была приоткрыта.

Радиосвязь по городу была налажена с самого начала, и даже фон ей как-то особо не мешал, только пользоваться ею старались как можно реже, в исключительных случаях. В конце концов, радиоволны разносятся во все стороны, перехватить и прослушать сообщения не представляет большого труда. Живой гонец был надёжнее: так ты, по крайней мере, был уверен, что никто не услышит не предназначенной для чужих ушей информации.

С другой стороны, гонец мог и не дойти, и тогда сообщение не дошло бы даже до своих.

– На твоём месте я бы зашёл внутрь и посмотрел, что происходит, – проговорил голос в голове, заставив Нельсона, уже успевшего отвыкнуть от его постоянных замечаний, дёрнуться от неожиданности.

– Не собираюсь удовлетворять твоё любопытство, – ответил Нель. – Не хочу даже знать, что там происходит.

– Если не войдёшь, будешь жалеть, – проговорил ментал. – Поверь, тебе не понравится.

– Ну, и чего я должен заходить туда? – мародер усмехнулся. – Знаешь, мне товарищ из довоенной жизни историю рассказывал, как у них в армии спалили двух гомиков-связистов. В радиорубке, прямо в объятиях друг друга. И такое зрелище мне точно не понравилось бы.

– Мародер, я хоть раз что-нибудь говорил просто так?

– Возможно, просто так ты ничего и не говорил, только ведь логика и ценности у тебя совсем не человеческие, – Нель вздохнул и двинулся в сторону радиорубки. – Учти, если ты это делаешь из любопытства…

– То что ты мне сделаешь? – голос в голове рассмеялся. – Мы – единое целое.

Однако Нельсон уже не слушал его. Из радиорубки доносился бубнеж, и мародер изо всех сил пытался разобрать слова.

Казалось, будто кто-то старался говорить так, чтобы было слышно собеседнику, но не услышал никто посторонний. Для работников радиорубки это было нехарактерно, те обычно говорили смело и четко, тем более, что охранники поймали бы любого, кто попытался бы подслушать сообщение.

Да и кому что могли передавать, если в переходе установили военное положение, которое включало в себя и радиомолчание.

Нельсон подошёл вплотную к двери и прислушался.

– Да, вас понял, – услышал он. – Да, военное положение… Предыдущий план отменяется? Сказали, что никого больше не будут впускать, запретили собрания… Новую партию агитации?

Свой о таких вещах говорить не мог, а, значит, радиорубкой пользовался тот самый диверсант-коммунист.

– Наконец-то до тебя дошло, – проговорил ментал. – А мог бы просканировать помещение и не тратить время на подкрадывание и подслушивание.

Нель лихорадочно ощупал пояс, понимая, что оставил обе кобуры, и с пистолетом и с револьвером, у Ильи. В принципе, мародер, поступил вполне логично: зачем таскать оружие в переходе, гражданином которого ты являешься? Да ещё и наводненным толпой вооруженной охраны.

– Поможешь? – вместо ответа спросил мародер у голоса в голове.

– Куда я денусь? – меланхолично ответил ментал. – Если тебе в башке дырку сделают, я же тоже не уцелею.

Нель глубоко вдохнул и досчитал до трёх, стараясь унять волнение, после чего рванул на себя предательски лязгнувшую створку и натолкнулся на взгляд предателя.

Им оказался ещё один комсомолец-герой. Парню было чуть больше семнадцати, и он был одним из бывших воспитанников Ильи. Мародер подумал, что на этот факт нужно будет указать инвалиду, если выживет в схватке, и рванулся вперёд.

Ментал не подвёл, и первый удар Нельсона парень пропустил. Мужчина удовлетворенно усмехнулся, услышав хруст и почувствовав, как сминаются под кулаком хрящи и кости носа.

Слабак после такого удара упал бы без сознания. Нормальный человек, как минимум, оцепенел бы на пару минут. А вот этот сухощавый и жилистый паренёк отпрянул и врезал в ответ. Причем, с силой, многократно превышающей силу удара самого Нельсона.

И, если бы не правильно поставленный блок, то валяться бы Нелю рядом с задушенным охранником, об которого он чуть не споткнулся, сделав шаг назад.

Паренёк обладал силой, которую никак нельзя было заподозрить, глядя на его хилое тельце. И Нельсону совершенно не нравилась складывающаяся ситуация, однако знакомо разгорающийся где-то в груди огонь боевого безумия толкнул его вперёд.

Перехватив руку противника, мародер рванул ее вниз и ошалел оттого, что она не поддалась, ни на сантиметр. Ощущение было такое, будто он пытался согнуть кусок арматуры, и хоть Нельсон был далеко не слабаком, такое ему было не под силу.

Парень отбросил мародера в сторону, будто плюшевую игрушку. Мародер врезался всем своим телом в расставленное на столе радиооборудование и оно разлетелось в разные стороны.

Комсомолец был мутантом, в этом не оставалось сомнений. Может быть, его отец пытался мародерить в первые годы после войны, а может, у матери оказалась какая-нибудь радиоактивная вещица, случайно ускользнувшая от всевидящего ока рабочих дезактивационного пункта.

Однако парню повезло, безумная природа наградила его огромной силой.

Мародер огляделся по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, что можно было использовать как оружие. Первым, что попалось под руку, оказался тяжёлый микрофон на металлическом основании. Нель вырвал из него провода и рванулся в бой.

Оттолкнувшись от столешницы, Нельсон всем весом бросился вперёд, как раз в тот момент, когда комсомолец делал шаг ему навстречу. Мародер вложил в толчок высь свой вес, и, к счастью, этого оказалось достаточно, чтобы паренек упал на пол.

Заорав что-то невразумительное, Нельсон ударил парня основанием радиомикрофона по голове. К чести диверсанта, от первого удара он не вырубился. Может быть, сам по себе крепким оказался, а, может, природа наградила его не только большой мышечной силой, но и крепкой черепушкой.

Короче, парень отличался от своих сверстников, но ему это не помогло. Потому что от второго удара металлическим основанием комсомолец поплыл, а от третьего потерял сознание.

Мародер хотел было остановиться, так как паренёк был нужен ему живым, чтобы сдать его безопасникам на дознание, но тело скрутило знакомой судорогой, и руки сами собой нанесли ещё один удар.

А следом еще и ещё, пока голова парня не превратилась в кровавую кашу с примесью мозга, ликвора и костяной крошки, размазанную по полу.

– Зачем?!? – бешено заорал мародер, остановившись. – Зачем ты это сделал?

– Потому что он притворялся, – ответил холодный и спокойный голос в голове. – Потому что стоило тебе остановиться, как этот парень задушил бы тебя точно так же, как охранника.

– Оружие на пол! – заорали охранники, вламываясь в помещение, в котором мгновенно стало тесно.

Нель аккуратно положил на пол искореженный корпус радиомикрофона, вытер ладонью кровавые брызги с лица и предельно цинично усмехнулся. Мародер знал, что выглядел он в тот момент так себе. Хоть на постер к так и не снятому ремейку «Техасской резни бензопилой».

– Руки вверх! – истерично заорал один из парней. – Руки, живо!

Нельсон подчинился приказу. Почему-то только в этот момент ему стало ясно, что поспать сегодня больше не удастся.

Сходил, называется, облегчился.