– А и славное же тут пивко, брат хоббит!

Маленький Гном блаженно щурился, откинувшись и привалившись к стене. Перед ним пенилась новая кружка, стремительно поданная Рози Болджер, крутнувшейся так, что длинные юбки вразлёт.

Горел уютный камин, с кухни пахло жареным, сёстры Болджер сновали туда-сюда с пенящимся пивом, а за столами восседали почтенные и уважаемые хоббиты, ведя за кружечками и доброй закуской неспешные беседы. По стенам развешаны были картины, писанные – уж как сумели – местными художниками, изображающие истории давние и недавние.

Друзья не зря ломали ноги через всё Средиземье. После мордорского страха они остановились было в отбитом у харадримов Минас-Тирите; однако что-то странное гнало и гнало их вперёд, в дорогу, и никто из троицы не мог сказать, что же именно. За древними стенами Белого Града, где распоряжался теперь герцог Итилиенский, им не сиделось, хотя работы мечу, луку и топору нашлось бы с преизлихом, и сперва друзья старались, как могли. Но хоббита всё сильнее тянуло домой; гномы же отнюдь не возражали составить ему компанию.

Они не лезли на рожон, но и не пускались в дальние обходы. Война на западе Средиземья приугасла, молодой король Эодрейд, отбив Эдорас у ховраров, деятельно укреплял Рохан, и до самой Исены дорога оставалась безопасной. Дальше лежали земли, занятые племенами из воинства Олмера, но ни Фолко, ни гномы не страшились пути по местам, где совсем недавно прокатилась война.

Они дерзко ехали прямо по Зелёному тракту, сквозь владения хеггов и хазгов, ехали гордо, подбоченясь, в полном вооружении, и местные, хоть и косились весьма нелюбезно, не отказывали, однако, продать путникам дорожные припасы.

К тому же в Мории обосновались гномы Дори Славного, и задевать странников Подгорного Племени могло выйти боком.

Наконец, хоть и после долгого пути, впереди показались знакомые пограничные частоколы Южного Удела.

Хоббита и гномов тут, конечно же, помнили. Отражение орочьего отряда местными дружинами уже вошло в любимые истории всех здешних мест и местечек. Пенился эль, накрывались столы, и друзьям часами приходилось рассказывать о своих новых приключениях.

Завернули они и в Бренди-Холл, проехали все родные места Фолко, повторили тот самый путь, которым они с Торином преследовали карлика-нидинга. Заглянули и в Старый Лес, но пути оказались закрыты, Том Бомбадил явно не желал никого видеть.

Могильники стояли пусты и дики, поклоняющиеся им сгинули в огне Великой Войны; а у восточных врат Хоббитании появилась истерлингская стража. Правда, держали себя кочевники спокойно, и даже старались подружиться с обитателями приграничных селений – Стока, Белоземья, Бобрового Брода. Даже сейчас там шла какая-никакая, а торговля.

Хоббиты приспосабливались.

Фолко и гномы задержались. Все трое устали от долгих странствий; тан Перегрин VI, с которым они вместе отражали орочье нашествие всего лишь два года назад, принял их с распростёртыми объятиями, и, не слушая никаких возражений, поселил в самонаилучших гостевых покоях Преогромных Смиалов, родовой вотчины Туков.

Какое-то время все трое ни о чём не думали, а просто странствовали по Хоббитании, от трактира к трактиру и от селения к селению. Так прошла осень 1724 года, настала зима, а потом и весна 1725-го – а Запад словно бы замер, оцепенел, победители и побеждённые точно забыли о войне, о битвах и набегах, пытаясь, насколько возможно, устроить жизнь.

Да и сила, не дававшая хоббиту и гномам усидеть на месте, тоже будто утихла. Уже не тревожили сумерки, и по утрам не тянуло в дорогу. Будто бы после долгих странствий, приключений и сражений настал долгожданный мир – но Фолко чувствовал, что именно «будто бы».

Фолко пару раз встречал и Миллисенту, тут же красневшую и принимавшуюся мять край дорожного передника, не поднимая глаз. Увидал Фолко и Крола, её мужа, весьма довольного собой домохозяина; правда, жены он, похоже, побаивался.

Эх, Миллисента…

Старая дружба не ржавеет, грустно подумал Фолко, провожая их с Кролом взглядом.

Не ржавеет, но уходит, тает в вечерних сумерках, оставляя пусть и лёгкую, но неизбывную печаль по неслучившемуся.

Гномы деликатно помалкивали.

…Так прошла зима, и весна отзвенела, и пришло лето. Друзья сделали вылазку в Пригорье – война пронеслась над ним, но на пепелищах уже успели вырасти новые срубы, а «Гарцующий Пони» по-прежнему держал двери широко открытыми.

Только теперь тут уже не стояло арнорской дружины; их подворье сгорело дотла, а трактир заполняли теперь всё больше истерлинги с хеггами.

– Вот и суди сам, брат хоббит, – что король в Аннуминасе, что наместник, что вообще варвар из земель неведомых, – сплюнул Малыш, когда они возвращались обратно. – Кто б ни сидел наверху, а тут, внизу, жизнь всё равно своё берёт. Пить-есть всем надо. Эвон, на местных глянь – приспособились!

– Приспособились, – вздохнул Фолко. – Не все драться готовы вечно, как мы.

– Да и мы не слишком дерёмся, – мрачно заметил Торин. – Всё больше с бочонками да с жареной дичиной сражаемся.

– Не только! Ещё грибы! – возмутился Малыш.

– И пироги, – добавил хоббит.

– И грибы, и пироги, и ещё много чего. Вот только куда ж после этого? Не засиделись ли мы тут, друзья?

– Может, и засиделись, – кивнул Фолко. – Но вот куда податься? Куда идти? Войны сейчас даже в Рохане нет. Гондор держится, если в «Гарцующем Пони» нам не наврали…

– Держаться держится, а нового уже и не отвоёвывает, – напомнил Малыш.

– Угу. Вот и думай, куда двигать? Дори Славный тоже в Мории заперся, на поверхность – ни-ни. Знать бы только, что они там едят?

– Ну, в подземных реках рыбу разводить можно… – начал Маленький Гном.

– Именно. Рыбу.

– Мне тут вообще-то нравится. Идти куда-то, просто чтобы идти?..

– Тебе, Строри, вообще всюду нравится, где еда добрая да эль свежий!.. – укорил друга Торин.

– Успеем ещё настранствоваться, – ухмыльнулся тот.

…Дни слагались в недели, недели – в месяцы, а друзья так и оставались в Хоббитании. Нет, они не сидели без дела, гномы подряжались на кузнечную работу, Фолко ещё несколько раз выбирался в Вековечный Лес, но Бомбадила так и не повидал; на южных границах они отловили с полдюжины хеггов, только что явившихся от Исены и ещё не уяснивших, что Хоббитанию с её обитателями лучше не трогать.

Но всё это было мелко и суетно по сравнению с главным.

Главное кончилось в Серых Гаванях. И с этим не могло сравниться ни восстановление Рохана, ни штурм Минас-Тирита, ни даже поход в Мордор. Где-то далеко на востоке, у самого Мглистого, сражались мелкие отряды рассыпавшейся арнорской армии, наверное, в три-четыре сотни мечей; однако бились они больше просто для того, чтобы биться, не причиняя завоевателям особого ущерба. За Мглистым, у беорнингов, люди время от времени давали отпор тварям Лихолесья, вновь оживившимся после войны.

В Пригорье ходили мутные слухи о некоем Синем Тумане, что медленно, но верно растекается по самым глубоким пещерам, выгоняя обитателей на поверхность. Фолко с гномами невольно вспомнили орка, что вывел их из западни возле Сарн Форда.

Миновал год. Целый год.

Хоббиты, похоже, вообще забыли, что вокруг их границ только-только отбушевала истребительная война, что пали Арнор и Гондор, что старого мира больше нет. Ожила торговля, уцелевшие жители Аннуминаса и Форноста вернулись, кто смог, в свои дома; и даже отражённый орочий рейд стремительно превращался в почти что сказочное деяние.

И так длилось по сей день.

По пятнадцатое августа 1726 года.

Рози в очередной раз ловко сменила пустые кружки на полные; печёная речная форель заняла места на тарелках; и Фолко зажмурился…

… – Ты сбросил нас в Ородруин, – проговорил холодный бестелесный голос, так что хоббит аж подпрыгнул, схватившись за оружие.

– Э, ты чего? – уставился на него Маленький Гном. Торин вопросительно поднял бровь.

– Н-ничего… – выдавил хоббит. – П-почудилось…

– Тебе никогда ничего не чудится, – подобрался Малыш. – Ну-ка, выкладывай!..

– Девятеро, – мрачно проговорил Фолко. – Помните, я рассказывал, после Ородруина…

Лица гномов вытянулись. Малыш аккуратно поставил нетронутый эль.

– Ждут. В тени и во мраке… – пробормотал Торин. – Что же это, им даже пламень Роковой Горы нипочём?

– Они люди, – напомнил Фолко. – Даже мертвецкие кольца изменились!..

– А Роковая Гора их один раз уже отвергла, – напомнил Маленький Гном.

– Так что же, они за нами следуют? – Торин завертел головой, схватившись за топорище, словно ожидая, что Девятеро прямо сейчас ввалятся в уютную залу «Ветки Плюща».

– За мной, – покачал головой Фолко. – Я кольцо бросил. Ко мне они взывали; даже помощь обещали!..

– Они что угодно пообещают, чтобы из тени да мрака вырваться, – фыркнул Малыш. – И что теперь делаем, други?

– В дорогу пора, – выдохнул хоббит. – Засиделись мы, поистине задержались, коль уж даже Девятеро о себе напоминают.

– Куда? – деловито осведомился Маленький Гном.

– Как бы не к великому Дракону, – медленно проговорил Фолко. – Не нравятся мне эти голоса, «во мраке ожидающие». Их так просто не оставишь, из памяти не вычеркнешь!..

– Да, но что с ними сделать-то можно? Если даже кольцо, сгинувшее в пламени, их не убило!

– Вот это я и хочу спросить.

Наступило молчание.

– Что ж пиво не пьёте? – возникла возле их стола румяная Рози. – Аль нехорошо? Кисло неужель?

– Замечательное пиво, красавица, – Малыш растянул губы в подобии улыбки. – Но нам пора. Засиделись мы тут у вас, пора и честь знать…

…Ночью Фолко долго не мог заснуть. Сидел у огня, глядел на уснувший перстень принца Форвё, гладил рукоять клинка Отрины, вспоминал – тени, чёрные камни Мордора, столб пламени над Роковой Горой; и дождался.

– Мы не исчезли, невысоклик.

Комната была пуста, по углам таилась темнота, но в камине весело трещали дрова, горели две масляные лампы – не так уж и мрачно; и всё же, что это за пятно мрака подле вешалки с плащами?..

– Мы не ушли бесследно.

Холодные голоса раздавались то справа, то слева, словно Девятеро вошли и расположились у него незваными гостями.

– Ты сам открыл нам дорогу.

– Мы предлагали честную сделку.

– Но ты испугался.

– Ты слишком веришь сказкам Запада, до сих пор веришь!..

– А ведь всё могло быть не так.

– Ты сильнее Олмера.

– Он оказался слаб.

– Слишком хотел победить человеком.

Голоса, полные ледяной зимней стужи, со всех сторон. Незримые Девятеро рядом, а всё-таки – за некой гранью, перейти которую не могут.

Пока не могут, во всяком случае.

– Ты последний, кто держал в руках наше Кольцо.

Этот голос выделялся среди других силой и ненавистью.

– Ты мог бы стать… всем. А предпочёл судьбу мелкого, ничтожного половинчика.

– Вы… зря… соблазняете… меня… – Фолко выговорил нарочито медленно, по разделениям. – С нами, хоббитами, не смогло справиться даже Кольцо Всевластья, где уж тут вашим огрызкам!..

– А кто говорит, что мы с тобой собираемся справляться? – удивился незримый предводитель Девятерых, и хоббиту почудилось – он слышит, как переступили тяжёлые сапоги, звякнули шпоры. – Мы предлагали сделку. Предлагаем её снова. Хотя теперь будет куда тяжелее.

– Какую сделку? – виски хоббита словно сдавливало ледяными тисками, однако он не сдавался.

– Мы должны вернуться, – без обиняков бросил предводитель. И вновь – шорох шагов, звон шпор, бряцанье брони.

– Вернуться? Вы, порождения Саурона, злодеи и убийцы?! – хоббит крепко стиснул рукоять клинка Отрины.

– Саурона давно нет, – сурово возразил предводитель. – Его рабы и слуги свободны. Мы ответили за содеянное.

– Кто это определил? – Ледяные тиски давили всё сильнее.

– Верно, – тише, глуше и словно даже с неуверенностью отозвался вожак назгулов. – Никто не определил. Однако из бездны наверх есть множество путей. Мы предлагали тебе помощь, невысоклик. Предлагаем и сейчас. Олмер сделал нас своим оружием…

– Неправда! Он как раз хотел победить человеком, без всяких иномировых сил! – не выдержал Фолко.

– Хотел, – после паузы согласился предводитель. – Но желания это одно, а деяния – совсем иное. Мы готовы на многое, чтобы вырваться из нынешней темницы…

– На что же, например?

– Например, на то, чтобы подсказать тебе, что бродячий орочий отряд идёт от Тарбада к Сарн Форду. И это не простой отряд. Там те, кого выгнал из подземелий Синий Туман; и то, что он сотворил с ними, повергает в страх даже нас.

– Синий Туман? Повергает вас в страх?

– Есть множество ужасающего в Средиземье, пришедшего из столь далёкого прошлого, что даже наш былой господин не ведал о нём, или же ведал далеко не всё.

Это было очень, очень важно и следовало расспросить призрака ещё, но на Фолко словно давила глыба льда. Огонь в камине, казалось, растворяется в густеющей тьме.

– Почему ты можешь со мной говорить? – прошептал хоббит.

– Благодари Олмера, – сухо бросил предводитель, не вдаваясь в подробности.

– Где вы?

– В темноте. – Сказано это было с мертвенным спокойствием.

– Я не маг, – собирая волю в кулак, ответил Фолко. – Не маг, не Олмер Великий.

– Ты не маг, – согласился вожак назгулов. – Но ты знаешь магов.

– Каких?! – искренне поразился хоббит.

– Эльфы. Эльфы с Востока. Великий Дракон.

– Вы и о нём знаете? – только и смог вымолвить Фолко.

– Почему же нам не знать о нём? Владыка Саурон ведал, кого можно трогать, а кого нужно оставить в покое.

– И ты думаешь, что, э-э-э, «эльфы с Востока» станут вам помогать? Вам, лютым врагам?

– Мы не всегда были врагами. Владыка Саурон, помнится, помогал эльфам Остранны выковывать магические кольца. Без него не появились бы на свет ни Нарья, ни Вилья, ни Нэнья.

– Ложь! Саурон не прикасался к этим Кольцам!

– Разве я сказал «прикасался»? Он поделился с эльфом Келебримбором тайным знанием, и тот сумел создать свой шедевр. А владыка Саурон к ним не притрагивался – ты прав, половинчик.

Фолко молчал. Не было сил говорить дальше.

– Мы уже помогли тебе. Просто так, безвозмездно, чтобы доказать нашу правдивость. Отправь дозоры к Сарн Форду, невысоклик. И поторопись.

Лёгкий шелест незримых плащей, шаги, вновь позвякивание шпор. И – тишина.

Исчезли ледяные тиски, разжались, высвобождая голову. Хоббит почти рухнул на подушки, задыхаясь. Сердце бешено колотилось, по лицу тёк холодный пот. Комнатка вдруг показалась ему куда светлее, чем была, тени исчезли, хотя дрова в камине прогорели.

За стеной мирно храпели гномы, ничуть и ничем не потревоженные.

…Когда исчезло ощущение чужого и холодного присутствия, хоббит вновь схватился за перстень Форвё. И, к разочарованию своему, вновь ничего не увидел. Мёртвый камень, хоть и красивый.

Зато уверенно теплела рукоять клинка Отрины, и синие извивы на стали мягко, успокаивающе светились – слабо-слабо, но заметно.

Назгулы были рядом – но лежала меж хоббитом и призраками незримая преграда.

Тяжело дыша, Фолко отправился будить гномов.

– Ничего ж себе, – только и выдохнул Торин, когда история закончилась. – Назгулы, Девять Кольценосцев, просят о помощи нас, их лютых врагов!..

– Видать, больше говорить они ни с кем не могут, – развёл руками Фолко.

– Да, на их месте с самой Светлой Королевой заговоришь, – пробормотал Маленький Гном.

– Они предупредили насчёт орков…

– Угу. Думаешь, не врали? А то – идут, дескать, с юга, а находники с востока нагрянут!

– Думаю, Малыш, что не врали, – задумчиво проговорил хоббит. – Нет им резона врать.

– Ну как это «нет»?! – заспорил Торин. – Ты кольцо ихнее в огонь скинул, ты им первый враг! Да и мы тоже!..

– Если меня орки прикончат, – возразил Фолко, – Девятерым уже никто не поможет.

– А ты что, им и впрямь помогать собрался? – поразился Малыш.

– Я им помочь не могу, забыл? «Эльфы с Востока».

– Всё равно, – продолжал упорствовать Строри, и кто знает, сколько продлился бы этот спор, если бы Торин не поднялся со всегдашней своей решительностью.

– Хорош круг без точила вертеть. Сарн Форд, значит? Что ж, туда и отправимся. Не мешкая.

Тан Паладин Шестой спал сном поистине богатырским, однако вскочил мигом, стоило ему заслышать слово «орки».

Преогромные Смиалы Туков пробудились – горели свечи, факелы и масляные лампы, туда-сюда носились заспанные хоббиты, торопливо седлая пони. Тревога покатилась по ночным дорогам и тропам – от селения к селению, от хутора к хутору, от фермы к ферме.

Прошлое вторжение явно кое-чему научило тана, во всяком случае, ополчение собиралось споро, не сравнить. Хватало и оружия, истерлинги, как оказалось, охотно меняли кинжалы, короткие луки, стрелы и прочую снасть на пиво и вообще съестное.

Дозорные поскакали на юг, рассыпаясь двойками и тройками, исчезая в зарослях, ныряя в густой подлесок, скрываясь в придорожных кустах, в то время как Фолко, Торин и Малыш остались с таном ожидать сбора главных сил.

Тан же Перегрин первым предложил назвать всё это «большими учениями» на тот случай, если враг вдруг не появится.

Однако он появился. Как и предупреждали Девятеро, со стороны Сарн Форда на рысях пылил большой отряд – орки на варгах, ездовых своих волках.

Собственно, за годы Великой Войны и того, что последовало за ней, отношение хоббита к этому племени изрядно переменилось. Были среди орков, конечно, всякие; хватало обычных, незатейливых лиходеев, каких достанет и среди людей; но имелись и те, для кого честь и совесть не были пустым звуком, кто сражался не ради убийств и грабежа, не ради мучительства и торжества над слабым, а за то, чтобы их племя точно так же могло жить, как и все прочие народы Средиземья. И если на Хоббитанию шёл такой отряд, с ними ещё можно было договориться.

…Ждать полного сбора не стали. Орки шли ходко, неутомимой волчьей рысью, оставляя позади лигу за лигой. Хоббитов-дозорных они, конечно же, не заметили.

И вновь, как и три года назад, Фолко, Торин и Малыш сидели верхом на своих коньках, вглядываясь в быстро растущее облако пыли. В нём мелькали отдельные всадники, вырывались вперёд и вновь тонули в общей массе. Нацеливался отряд прямёхонько на Южную Городьбу Хоббитании, как помпезно стали именовать наспех возведённые после нашествия 1723 года частоколы с воротами вдоль открытого всем ветрам рубежа полуденного Удела.

Находники не останавливались, не замедляли хода, не высылали разведки. Они лишь наддали, словно мча наперегонки с неведомым соперником.

Сухой ветер задул с юга, подхватил мелкую кусачую пыль, погнал её в глаза защитникам. Памятуя былые бои и осады, хоббит и гномы поставили на стенах лишь стрелков со строжайшим приказом не геройствовать, ибо в открытом бою орки их просто задавят.

За спинами друзей остались плотно закрытые створки и лучшие лучники, стоявшие поверху, за толстыми дощатыми щитами.

– Хорошо идут, – беззаботно сощурился Малыш, поигрывая обнажённой дагой.

– Угу, лихо, – согласился Торин.

Августовский денёк выдался тёплым, солнце играло на мифрильной броне. Хоббит привычно проверил, легко ли вынимается меч, удобно ли лежит лук, и взялся за стрелы.

Облако пыли приближалось так, словно орки даже и не думали замедляться. Напротив, волки перешли с рыси на бег; расстояние стремительно сокращалось.

– Что-то мне не кажется, что они в настроении поговорить, – проронил Маленький Гном. – А вот что мне кажется, так это что нам лучше было б убраться внутрь.

– Частоколы их надолго не остановят, – покачал головой Фолко. – Это ж не Минас-Тирит.

И точно – орочий отряд на скаку разделился, направляясь к стенам правее и левее ворот, перед которыми застыли друзья.

– Трусы! – заорал Малыш, привставая в стременах. – Идите сюда и сразитесь, как подобает мужам!

Орки не слушали. Сейчас их уже было отлично видно – и они нимало не походили на знакомых хоббиту и гномам бойцов из воинства Олмера Великого.

Мелкие, длиннорукие, с вытянутыми и по-рыбьи сплюснутыми с боков головами. Кожа казалась серой, и прикрывали её не добротные доспехи, обычные для орочьих племён, а какой-то ржавый хлам. Вскинуты зазубренные ятаганы, которыми весьма несподручно рубить или колоть, разве что рвать незащищённую плоть.

– И где их лучники? – удивился Торин.

С частокола, словно отвечая ему, полетели первые стрелы, пущенные хоббитами. Споткнулся и захромал один волк, другой, третий; вот упал с седла один из наездников, взмахнул руками второй, роняя рыже-ржавый клинок.

Однако оба крыла орочьего войска, хоть не столь великого числом, но сильного порывом, даже не подумали останавливаться. Волки мчались прямо к стене; иные из всадников вскочили в сёдлах, крутя над головой боло и арканы.

– Пора, – выдохнул Торин. – Эй, забирайте пони!..

– Держись за мной, – покровительственно ухмыльнулся Малыш, заработав от хоббита тычок в шею концом лука.

Тан Перегрин верно понял намерения друзей, криком погнал запасные сотни стрелков влево от ворот – влево, потому что троица друзей ударила в бок правому крылу набегающего отряда.

Оскаленные пасти волков, хлопья пены так и летят во все стороны; верёвки взмыли в воздух, орки ловко цепляли за верх частокола якоря-кошки, затягивали петли, карабкались, словно пауки.

Нет, это были не обычные орки. Совершенно необычные.

Хоббит на бегу пустил первую меткую стрелу; он искал командиров, сотников или хотя бы десятников, однако орки, казалось, сражаются сплошной массой, никому не повинуясь и не следуя никакому плану.

Ну, или это был очень хороший план, вызубренный назубок задолго до боя.

Торин и Малыш с рёвом врубились во фланг вражьего воинства; дага и меч Маленького Гнома заплясали в привычном кровавом танце. Он уклонился от одного волка, вкось рубанул другого, плечом вынес из седла перевесившегося и вскинувшего ятаган орка.

Торин вломился в ряды волчьих всадников, словно стенобойный таран. Огромный топор зловеще шипел, рассекая воздух, с хрустом врубался в плоть, железо и кости. Прыгнувшего на него волка гном встретил обухом в пасть, сшиб наземь, пнул окованным башмаком в голову – тот застыл замертво.

Хоббит пустил одну за другой три стрелы, выбивая ближайших всадников из сёдел.

Трое друзей шли, оставляя за собой широкую кровавую просеку. Малыш ещё успевал рубить свисавшие с частокола верёвки и лестницы; однако орки не приняли правильного боя, отхлынули, раздались в стороны, пользуясь быстротой своих волков. Многие из них тем не менее успели взобраться на стену, и хоббиты, повинуясь зычному голосу тана Перегрина, выкрикивавшего команды, отхлынули, отходя и не жалея стрел. Оставшиеся без всадников волки крутились под стеной, старательно избегая Фолко и двух гномов.

– Хитрые, твари! – гаркнул Малыш, снеся голову очередному противнику. – Ждут, когда ворота откроют!

Ловко маневрируя, орки быстро вышли из-под удара, оставив две дюжины тел. Словно повинуясь неслышимому приказу, они устремились к другому месту стены, где их сотоварищи уже успели взобраться на частокол, несмотря на часто и метко летевшие стрелы хоббитов.

Гребень стены был уже потерян, но Фолко с гномами и не рассчитывали её удержать. Лучники тана Перегрина били точно, и орков вперемешку с волками у подножия частокола лежало теперь очень много.

Однако ворота по-прежнему держались, и створки их оставались закрыты. А пешими орки не могли догнать отлично знавших местность половинчиков, рассыпавшихся по густым зарослям; хоббиты исчезали прямо на ровном месте и ухитрялись ответить добрым выстрелом прямо в шею или в сердце находнику.

И вновь у врага кто-то невидимый сообразил, что надлежит делать. Часть орочьего отряда перебиралась через захваченную стену и нацеливалась на ворота; часть же, набросив петли на верх брёвен, пыталась раскачать частокол. Фолко и гномы просто не могли успеть всюду.

Пора было отходить.

– Всё! – заорал, надсаживаясь, Торин, размахивая топором. – Оставляем ворота! Уходим!..

Тан Перегрин вскинул фамильную дубину, потряс ею – мол, понял.

Хоббиты рассыпались, часть отходила на пони, часть скрывалась в густо заросших оврагах по обе стороны сарн-фордской дороги.

Настало время иного оружия, старательно и со всем поспешанием заготовленного гномами.

Орки перехлестнули через оставленную стену, торжествующе что-то вопя. Хоббит, как ни старался, не мог уловить ни одного знакомого слова, хотя в воинстве Олмера успел освоить азы речи самых разных племён.

Странные орки. Странные волки. Что там Девятеро говорили о Синем Тумане?..

Над кустами, куда скрылись тан Перегрин с избранными лучниками, взмыла целая стая стрел, полетела, оставляя за собой длинные дымные хвосты.

Земля под ногами орков, только-только взявшихся рубить запоры на воротах, разом вспыхнула. Закружилась огненная вьюга, рыжие языки огня заплясали, взметнулись в безумном танце, и среди них с дикими воплями метались орки, падали, вскакивали, падали вновь и вторично уже не поднимались.

– Эх, мало у нас припаса было, – посетовал Малыш, глядя на огненную вакханалию.

Да, мало. Вымели все припасы древесного угля, за ночь смололи в тонкий порошок, смешали с какими-то потайными гномьими снадобьями – этого хватило покрыть неширокую полосу сразу за частоколом, однако орочий отряд в большом числе угодил прямо в огненную западню.

– Надолго это их не задержит, – Торин не терял головы. – Отходим, отходим дальше!..

Оставив на чёрной выгоревшей земле десятки трупов, орки наконец-то сумели открыть ворота. Пламя, собравшее столь щедрую дань, угасло, умерло, и растерявшиеся было находники приободрились. Несмотря на потери, отряд их оставался велик и крутился, словно потревоженный пчелиный рой.

Но теперь враг стал куда осторожнее. Фолко видел, как патрули волчьих всадников пятёрками и десятками рассыпаются широким полукругом: орки явно не собирались дуром соваться в узкую горловину стиснутой лесами дороги.

– Хитрые, – сквозь зубы процедил хоббит.

– Хитрые или нет, а никуда не денутся, – пожал плечами Малыш. Для него всё это, похоже, так и оставалось игрой, пусть даже смертельно опасной.

К ним приблизился на своём пони тан Перегрин со свитой.

– Что теперь, почтенные?

– Как задумали, так и сделаем. – Фолко вкладывал в колчан новые стрелы. – Как и в прошлый раз сделали.

– Но диковинные какие-то эти орки, – покачал головой тан. – Невиданные! И… дикие какие-то. Мы, досточтимый господин Брендибэк, за эти два года кого только не повидали, и орков тоже. Ничего, оказалось, что эль наш они очень даже уважают. И всеобщий язык вполне знают. И торговать с ними можно. А эти – ни я, ни другие этаких чудищ не упомнят. Волчары-то, эвон, тоже не простые! Худые, словно заморённые, рёбра наружу торчат – а лютости великой.

– А вы и волков раньше видели, господин Перегрин? На которых ездят, в смысле?

– Видели, конечно, сударь мой Фолко. И этих, которые хазгами зовутся, тоже видели. Ничего, расторговались – они нам кожи выделанные, мы им – овощей всяческих, шерсти, опять же…

– Так, господин тан, – не шибко вежливо прервал их Малыш. – Во-он та полудюжина прямо на нас идёт. Ноги в руки, судари мои, задуманное надо выполнять!

Хоббиты отходили всё дальше и дальше, всё глубже и глубже в Южный Удел. Тропинки в приграничных лесах перегорожены завалами, насторожены капканы и ловушки; вдоль дороги от Сарн Форда к Тукборо и Преогромным Смиалам выкатывались брёвна, гружённые камнем и мешками с песком телеги. Большая часть уже опробована в прошлом вторжении, что шло по тому же пути; и потому хоббиты по преимуществу держались бодро и даже заносчиво, особенно свита тана Перегрина.

Орочьи всадники скрылись в густом подлеске, полезли в заросшие распадки, овраги и балки. Области близ границы были густо заселены, но после памятной всем зимы 1723 года многие решили податься от греха подальше вглубь Хоббитании; много где поднялись специально высаженные колючие изгороди. Прощальный подарок леди Галадриэль за все эти годы, похоже, не утратил силы, и то, что нужно, росло дружно, быстро, что называется, «как на дрожжах».

В прошлый раз, после того как Фолко срубил в поединке Уфтханга, вожака орков, победа далась хоббитам относительно небольшой ценой. Орки захватили и разорили одну из приграничных деревушек, но на этом их успехи и закончились. Потерпев неудачу в перестрелке с хоббитским ополчением, они вынужденно убрались прочь, обратно к Сарн Форду.

Однако эти враги оказались куда злее и упорнее. Они, похоже, то ли проведали о печальной судьбе воинства капитана Уфтханга, то ли ими предводительствовал кто-то куда более сообразительный.

Он широко разбросал боковые дозоры, и стоило засевшим в засадах хоббитам выпустить первые стрелы, как орки мгновенно отхлынули назад, к главным силам. А затем все волчьи всадники стремительным потоком хлынули туда, где обнаружился враг, в крепь, в заросли; волки быстро и ловко пробирались меж мшистых стволов, отыскивали неприметные звериные тропки; орки метали верёвки с крюками, быстро и ловко карабкались по деревьям, бросаясь со всех сторон на затаившихся хоббитов-стрелков.

Несколько раз Фолко и гномам пришлось вступить в схватку, выручая угодивших в кольцо лучников; стало понятно, на что рассчитывал неведомый орочий вожак – перебить скрывшихся врагов по частям, наваливаясь всей массой. У них тоже были луки, короткие и крутые, и хотя меткостью они не могли тягаться с половинчиками, не все стрелы с чёрным оперением впустую пропадали в зелёной чаще.

– Проклятье! – Малыш перебросил через себя кинувшегося на него орка, рубанул сверху вниз, но промахнулся – огромный волк прыгнул вовремя, челюсти яростно щёлкнули; зверь, конечно, не мог прокусить мифрильной брони, но Маленький Гном на миг потерял равновесие, и этого хватило, чтобы орк шустро юркнул за какую-то корягу.

Бой поневоле распадался на отдельные схватки; сородичи Фолко успевали пустить несколько метких стрел, однако затем орки и их звери оказывались на расстоянии прыжка, и тут уже солоно приходилось хоббитам.

– Уводи, уводи всех, тан! – крикнул Фолко, и тан Перегрин, быстро кивнув, поднёс к губам большой рог.

Чистые его звуки поплыли, подхваченные ветром, и волчьи всадники, словно с цепи сорвавшись, дружно ринулись к хоббиту и гномам.

– Сме-е-е-ерть! – взревел Строри; его меч с дагой так и сверкали.

Топор Торина рубил направо и налево; от его мифрильного бахтерца один за другим отлетели три орочьи стрелы, и враг отхлынул; отхлынул, не пытаясь атаковать, но уверенно беря друзей в кольцо.

За их спинами вновь затрубил рог тана Перегрина; по этому сигналу хоббитам надлежало рассыпаться и уходить как можно скорее и как можно дальше. Больших лесов в Хоббитании было не так много, за нешироким их поясом сплошь тянулись фермы, мельницы, трактиры и мастерские; поля, сады, выпасы. Орки наверняка займутся грабежом, и тогда…

Со всех сторон на друзей пялились искажённые яростью лица, нельзя даже сказать, что орочьи. Странные, сильно вытянутые головы, глаза, словно у рыб, навыкате, сдвинувшиеся к бокам, рты с мелкими и острыми зубами, совсем не такими, как у эльфов, людей или тех же гномов.

И сами враги, и их волки казались слишком худыми, истощёнными – на зверях мех свисал клочьями, видны были проступившие сквозь шкуру рёбра. Доспехи орков – смех один: куски чёрного железа, кое-как скреплённые сыромятными ремнями. И все бойцы тоже тощие, словно после голодовки.

Правда, дрались они отнюдь не как заморённые бескормицей.

Холодный ветер зашумел в вершинах, и холодный же бестелесный голос прошипел-прошептал прямо в ухо хоббиту:

– Мы были правы, не так ли? Но мы можем помочь…

– Что такое? – обернулся Малыш; на него тотчас бросились сразу трое волчьих всадников, и Строри с Торином стало не до каких-то там смутных шёпотов, несомых холодным ветром.

– Мы можем помочь… – пронеслось на ледяных крыльях над остывающими телами и лужами парящей тёмной крови.

– Помочь вновь… – Орки – или же похожие на них создания – дружно закрутили головами, словно провожая взглядами что-то невидимое, медленно плывущее среди ветвей.

Нет, ни хоббит, ни гномы не заметили ровным счётом ничего. Ни тебе какого-нибудь дрожания воздуха, словно в жару над раскалёнными камнями, ни колебания ветвей. Но вот орки заметили.

И подались назад. Сперва на шаг, потом ещё и ещё. Рыбьи физиономии исказились, но теперь уже не ненавистью и жаждой крови, а животным ужасом.

– Мы рядом, – пронеслось над хоббитом. – Мы всегда рядом. Всегда… за гранью…

Все словно оцепенели – и Фолко с друзьями, и орки; первым из ступора вышел Торин и решил дело самым простым способом – заревев, закрутил топор над головой, словно невиданная ветряная мельница.

Стена волчьих морд и ржавых клинков рассыпалась, словно гнилые доски под молотом. Хоббит схватился сразу с двумя всадниками, получил чувствительно по плечу, но броня выдержала, а оба волка вскоре захромали от глубоких ран.

Прорыв удался, зелень леса вновь приняла хоббита и гномов, орки же вдруг утратили особый аппетит к погоне. Сбились, закрутились на одном месте, теряя время.

– Великая Ночь терпелива, – пронеслось едва слышимое. – Пришло время Света, но самые густые и плотные тени бывают как раз в полдень.

…Друзья оторвались от преследователей; справа и слева перекликались рога, отдельные отряды защитников Хоббитании вели разговор. Несмотря на потери, отходили хоббиты в относительном порядке. Тем более что все ощутили странную неуверенность и даже растерянность противника, приключившуюся невесть отчего.

Деревеньки и хутора дальше вдоль тракта были уже готовы. Наглухо закрыты двери и окна, перегорожены баррикадами проезды и улочки, выставлены рогатки, насторожены самострелы. Ловушки вроде тех, что собрали в лесу к югу обильную кровавую жатву, готовились повторить успех.

Изрядно поколебавшись и потеряв время, орки наконец пошли вперёд, вновь широким фронтом, осторожно, опасливо, прощупывая местность десятками мелких групп и группок; однако оказалось, что хоббиты мастера устраивать засады не только в чащах и оврагах.

– Не орки это, точно говорю, – сплюнул Маленький Гном. Они только что приняли в мечи четвёрку волчьих всадников – одного сбила стрела Фолко, по одному срубили гномы и ещё одного уложила лихо повязавшая голову косынкой и подоткнувшая юбки молодка, высунувшись из высокой травы на крытой дёрном крыше амбара.

Ещё более лихо она подмигнула Фолко перед тем, как скрыться обратно.

– Не орки, – кивнул и тан Перегрин. – Те дуром лезли, глупо, но храбро. А эти – эвон, ховаются, всё проскользнуть-прошмыгнуть норовят.

– Знать бы ещё, что им тут надобно. – Торин снял шлем, утирая пот. – А то и грабить не шибко грабят, и не уходят.

Орки и впрямь растекались по округе, словно вода по столу. Нарываясь на засады, тотчас откатывались, кидаясь вперёд лишь изредка, когда им казалось, что удастся взять нападавших в кольцо.

– Не хотят правильного боя и пытаются бить наших поодиночке, – скрипнул зубами Фолко.

Дело и впрямь оборачивалось совсем не так, как всего лишь три года назад. Тогда орки лезли на рожон, их вожак сам искал поединка, а теперь?

– Ну, точь-в-точь крысы! – тан Перегрин был мрачен. – Что ж делать теперь, господин Фолко? Досточтимые гномы?

Хоббит ответил не сразу. Старые методы сработали лишь частично, но приходилось держаться их по-прежнему – открытого боя с ордой хоббиты бы всё равно не выдержали.

К югу, в захваченных орочьим отрядом хуторах и на фермах к небу потянулись дымные столбы.

– Жгут!..

– Заимку Длиннолистов жгут!.. – раздались голоса вокруг.

– Не, – вгляделся Малыш. – Не заимку. Костёр сложили на улице и палят. И… да чтоб мне в камне утонуть, они овец режут и в огонь кидают!

Хоббиты возмущённо загомонили, ибо ничто не приведёт истинного хоббита в большее негодование, чем бессмысленное уничтожение еды.

– Длиннолисты-то, того, утечь успели, – появилась та самая молодка в зелёной косынке, из-под которой выбивались буйные каштановые кудри.

– Слава небесам светлым, – вздохнул тан. – А зачем же тогда скотину-то бессловесную этак?..

– Жертвы приносят, – проговорил Фолко. – И хорошо, что Длиннолисты ушли вовремя, а то бы уже их вместо овец резали.

– Зачем?! – ужаснулся тан.

– Затем, что орки! – дерзко вылезла всё та же молодка.

– Нет, – покачал головой Торин. – Не потому, что орки. А потому что поклоняются злому.

– Тёмному?

– Нет, тан Перегрин, необязательно тёмному. Просто злому. Которое терзает и мучает не для того, чтобы помочь, как, скажем, лекарь, когда руку и ногу отъять должен по живому, а чтобы именно терзать и мучить, просто так, для удовольствия. Вот этому злу они и поклоняются.

…К концу дня наступило странное, выматывающее равновесие. Орки, как могли, растянули кольцо, сами устроили засады и засидки, и обе стороны обменивались лишь стрелами да камнями из пращей, за которые взялись хоббиты помладше.

На дороге и по обе её стороны пылали огромные костры, куда находники, похоже, побросали всё, что могло гореть. Судя по всему, у орков тоже нашлись какие-то снадобья, поддерживавшие пламя, потому как туши зарезанных овец и свиней горели так же жарко и весело, как и сухие смолистые дрова.

– Застыли мы, – скривился Малыш. – Ни туда, ни сюда. Оркам вперёд идти не с руки – мы их стрелами утыкаем. Нам на них лезть – тоже никак: без хирда не справишься. Дураков, чтобы грудь на грудь с нами тремя лезть – не находится; все кончились, верно.

– Только старым верным способом – охотиться, как на перепёлок, – проговорил Фолко. – Ждать, ловить момент. Хотя и эти тоже не промах…

– У нас за день почти четыре десятка погибших, – сумрачно сказал тан Перегрин. – Много, очень много, сударь мой Фолко. Орки-то, они своих погибших вообще не считают. А вот мы…

Хоббит отвернулся, зло пнув подвернувшийся ком земли.

Молчали и гномы, Торин выпрямился во весь рост, опустив забрало. Орки для проформы пустили несколько стрел, три мимо, одна на излёте клюнула гнома в бронированную грудь и, бессильная, отскочила от мифрильной пластины.

– Крепко засели, – резюмировал он, спустившись.

Деревенька Уюты, устроившаяся на развилке дорог к Тукборо и Долгому Долу, стала чем-то вроде сердца обороны. Все жители, от мала до велика, взялись за оружие; сюда продолжали подходить запоздавшие подкрепления из дальних мест – с полуночной границы Северного Удела, от Белых Холмов, Скара и Двелинга. Орки держались в сотне шагов от её окраины, занимая несколько отдельно стоявших ферм, амбаров и сенных сараев.

Ни та, ни другая сторона не двигалась с места.

Спускался вечер, хоббиты деловито развязывали узелки с домашними подорожниками. Тан Перегрин, посопев, тоже позвал их «отобедать, что собрать на стол смогли»; гномы не заставили просить себя дважды, однако Фолко лишь покачал головой.

Сменились часовые, никого не осталось подле угасающих костров; вместе с хоббитами вышли сторожить собаки, чутко принюхиваясь и ворча на чужие запахи.

Сумерки наползали быстро, разливались окрест, однако Фолко верил в своих соплеменников. Несмотря на мирную, казалось бы, жизнь и умение торговать почти со всеми, кто оказывался рядом, сейчас они собирались куда проворнее и в куда большем числе, чем три года назад. И никто уже не помышлял о бегстве в Вековечный Лес.

Но время шло, высыпали звёзды, вновь сменились сторожа, пришли, постояли рядом и опять ушли гномы, а хоббит словно оцепенел на густо уставленной печными трубами низкой крыше.

Он ждал, не ощущая ни голода, ни жажды.

И дождался.

– Мы помогли тебе дважды, – легко, еле слышно прошипел ночной ветерок. Слабый голос раздавался, казалось бы, совсем рядом, и вместе с тем – шёл из дальней дали, куда более далёкой, чем даже Заокраинный Запад. – Твоя очередь, невысоклик.

– Вы управляете этими… тварями? – одними губами спросил темноту хоббит.

– Управляем? О нет. Мы уже говорили, в Средиземье хватает и других сил. Иные, как Синий Туман, остались, наверное, ещё со времён великого владыки Моргота.

– Что это такое?

– Не ведаем, половинчик. Как и морийский балрог, это творение – или тварь – из Старших Дней. Как и Пожиратели Скал, кстати.

– Вы словоохотливы.

– Как и все прочие, мы обрели свободу воли или, по крайней мере, её подобие, – в сухо-шелестящем голосе Короля-Призрака слышалось нетерпение. – Мы хотим жить.

– После всего, что вы…

– После всего, что мы, хоббит. Нам нужно твоё слово.

– К-какое слово?

– Слово, что ты отправишься к Золотому Дракону, а затем, если нужно, к восточным чародеям-эльфам.

– И только? Где тут западня?

– Западня… – сухо усмехнулся вожак Девятерых. – Нет западни. Только надежда, что ты, половинчик, сбросивший нас в Ородруин, поймёшь – бывают обстоятельства, когда хоть какой-то союзник лучше, чем никакого. Дела обстоят совсем иначе, чем когда мы преследовали кольценосца.

– Ф-фродо? – не сразу понял хоббит.

– Да, его. Это была славная охота. Нет больше ни чёрных коней, ни чёрных плащей, ни моргульских клинков.

– Так я вас и не боюсь!.. Вот и оставайтесь там, во тьме, никому не страшные!..

– Дойди до Золотого Дракона, невысоклик, и если он согласится с этим, что ж, забудь о том, как мы помогли тебе спасти Хоббитанию.

Призрачный голос улетел куда-то вдаль, унёсся вместе с ночным ветерком, и почти сразу же в нескольких местах линии хоббитских постов затрубили рога.

– Тревога!..

Первой рядом с хоббитом оказалась та самая молодка в лихой косынке, с луком в руках.

– Куда, Ангелика?! – зашипели ей в спину, однако она уже не слушала.

Хоббиты отлично видят в темноте, хотя и похуже кошек; впрочем, как и подгорные орки. Ночь разорвали воинственные хриплые кличи, яростное рычание волков и свист ответных стрел.

– К бою! – выкрикнул Фолко, сдёргивая лук с плеча.

Ангелика повторила его движение, мягко натянула тетиву и успела выстрелить первой.

Миг спустя её примеру последовал и хоббит.

Бой вспыхнул сразу в нескольких местах, орки и волки шли густо, искусно скрываясь в тени изгородей, плетней, сараев, скирд и вообще всего, что могло послужить укрытием. Подобравшись поближе, бросались в атаку, подбадривая себя дикими воплями.

Гномы вылетели наверх, словно пущенные из катапульты ядра.

– Отходить, всем отходить! – крикнул Фолко тану Перегрину. – Отходить! Стрел не жалеть! Мы их задержим!

…Ночь оглашалась свистом стрел, яростными криками, стонами, рычанием волков, звоном железа. Противники стоили друг друга. Орки, как могли, пытались навязать рукопашную; хоббиты упрямо уклонялись и отходили.

– Слово, невысоклик. Дай слово, – пронеслось над схваткой.

Орки напирали, растягивались в прыжках волки. Да, там, где появлялись гномы и Фолко, враги рассыпались, отступая пред ними, почти что разбегаясь. Но одолеть целое войско втроём…

– Хорошо! – выкрикнул хоббит, и ночной ветер с жадной поспешностью подхватил его слова.

Подхватил, закружил, умчал в темень, и мрак ответил.

Нет, не появились жуткие кровавоокие кони с облачёнными в чёрное всадниками, не мелькнули подъятые бледные мечи; и даже никакого воя не раздалось.

Вот только орки вдруг заволновались, а волки их – жалобно заскулили, да так, что прямо хоть плачь над несчастными бедолагами.

Резкие гортанные выкрики, полные, как показалось хоббиту, внезапно нахлынувшего ужаса.

Хоббиты же, напротив, приободрились; стрелы летели метче, а иные смельчаки, выставив копья, новокупленные рачительным таном Перегрином, пошли и в ближний бой, и тут и там тесня растерявшегося врага.

Однако орки отступали куда быстрее, чем ополчение Хоббитании могло их нагнать; вскоре все из них, кто мог, уже неслись вскачь – беспорядочной гурьбой по дороге и без дорог, туда, на юг, к Сарн Форду.

Не веря в собственную победу, хоббиты надрывали глотки, сотрясая ночь победным кличем.

…Конечно, сразу же была отряжена погоня – лучшие стрелки на лучших пони во главе с самим таном. Они преследовали бегущую безо всякого строя орду до самой границы, но орки даже не попытались остановиться и дать бой.

К утру их и след простыл.

…Разумеется, гуляла и пировала после этого вся Хоббитания. Поспешное бегство врага отнесли на счёт того «ужаса, что внушили им мастер Брендибэк, мастер Торин и мастер Строри». И даже тан Перегрин, похоже, ничего не заподозрил.

… – Что было делать? Я согласился.

Друзья сидели у камина в Преогромных Смиалах, тесно сдвинув кресла. Точнее, кресло было там только одно, у хоббита, гномы предпочли массивные отполированные пни, служившие у тана Перегрина седалищами для особо массивных гостей.

Торин и Малыш молчали. Строри посасывал погасшую трубку, Торин полировал и без того сверкающий топор.

– Лучше уж мы, чем кто-то ещё.

– Это-то верно, это-то правильно, – прокряхтел Маленький Гном. – Кому ж ещё с Девятью переведываться, как не нам? Вот только, Фолко, Тьме слово давать…

– Сам дал – сам и сдержу, – хоббит был бледен, но спокоен. – Да и то сказать, я ж не освободить их откуда-то вызвался? Не талисман или кольцо какое добыть, не замки на темнице взломать! С чего это вообще Золотой Дракон или тем более эльфы назгулам помогать станут?

Малыш, хмурясь, метнул быстрый взгляд в угол их комнатки, где скопились, стянулись густые тени.

– Ну на что-то ведь они рассчитывают, верно?

– Да небось на то же, что и в этот раз, – подал голос Торин. – Что-то не верю я, что орки эти рыбомордые тут сами по себе возникли. Небось Девятеро их сюда и пригнали, нас к стенке припёрли. А потом – шуганули, как нужда отпала. А захотят – снова соберут. Долго ли? Мы уйдём – к тому же Дракону – что тогда с Хоббитанией случится?

– Придётся им самим тогда, – Фолко неотрывно глядел в огонь. – Без нас. В своё время Арагорн, Гэндальф и рейнджеры-дунаданы Хоббитанию хранили, хранили, от всего оберегали, а потом стоило Саруману появиться – и всё. Кабы не Фродо, кабы не Пин с Мерри, кабы не Сэм Гэмджи… может, и не стоило так уж хоббитов в вату укутывать, подушечки да перинки подтягивать? Сам за себя постоять не можешь – кто тогда тебя спасёт?

Молчание бесшумно встало рядом, обняло друзей за плечи, вместе с ними глядя на пляшущее пламя.

– Потолкуем с таном. Скажем, что не можем тут больше оставаться, что надо понять, откуда эта напасть. Пусть готовит отряды, постоянно, каждый день. Пусть убежища готовят, путь в Вековечный Лес держат чистым да открытым. Луки чтобы у всех были, от мала до велика. С копьями тоже ничего получалось, пусть пробуют. Но что-то говорит мне…

– Что не появятся тут эти орки, – подхватил Торин. – Точно говорю, их специально сюда заслали, по нашу душу!..

– Оно и лучше. – Малыш принялся разжигать трубку. – Мы сладим. Не впервой.

– Не впервой, – откликнулся хоббит.

Перед его взором стояла пещера Золотого Дракона и жуткий, пронизывающий взгляд странных глаз, о четырёх зрачках каждый.

…Конечно, сразу же выступить в путь им не удалось. Пока утрясли всё с таном и мэром Митчел Делвинга, пока побывали в Бренди-Холле, улаживая дело с лесными убежищами, пока объясняли, как ставить лучников не только когда каждый за себя, но и строем, и прикрывающими друг друга гнёздами; в общем, хлопот хватало, и Фолко насилу вырвался из цепких объятий домашних, среди которых особенно усердствовала всё та же Миллисента, под ревнивыми взглядами Крола-супруга.

Но вот всё осталось позади, и перед друзьями лежал старый Брендивинский мост, частоколы по обе стороны, крепкие ворота, за которыми, однако, открылось большое торжище, сейчас, в утренний час, пока ещё не ожившее.

Тем не менее рядом с ним тянулись ряды разноцветных шатров, алых с золотом, песчано-жёлтых с коричневыми узорами, с вьющимися над ними стягами и вонзёнными в землю высокими штандартами – купцы из дальних стран, арнорские истерлинги, хегги Энедвейта, и ещё какие-то совсем неведомые, с Востока.

– Что это там у них? – Торин скинул топор с плеча. Провожавшие друзей тан, мэр и прочие обитатели Хоббитании замерли, глядя на медленно движущийся к ним конный кортеж. – Под стягом Терлинга, гляди-ка…

– А это намедни весть пришла, что у Брендивинского моста ждут нас послы из Аннуминаса, – спохватился мэр, исполнявший, помимо прочего, и должность главного почтмейстера.

– А мне почему не доложили?! – возмутился было тан Перегрин, но возмутился вполголоса.

– Э… э… вот выскочило из головы! – сокрушённо сознался мэр, всплеснув руками. – Тут такие дела, ополчению и то нужно, и сё, а тут какие-то послы… да и то сказать, всё равно ж удачно как получилось, сразу и узнаем, чего пожаловали! – тотчас нашёлся он. – Эвон, как богато идут, самому королю новому впору!

Конный кортеж и впрямь был хорош. Рослые восточные скакуны, в богатой сбруе, действительно – под королевскими штандартами владыки Терлинга, уже успевшего произвести себя в законные наследники арнорских королей.

Но нет, пожаловал, конечно же, не сам правитель Аннуминаса; перед собравшимися хоббитами натянул поводья какой-то знатный истерлинг, судя по роскоши доспеха и оружия. Держался он надменно, но с седла всё-таки сойти соизволил.

Его окружала свита, в том числе и явные арнорцы видом. Все они, однако, носили истерлингские одежды и не снимали кожаных доспехов, словно вот-вот готовые в бой.

Истерлинг заговорил, медленно и торжественно, на своём языке, который тотчас взялся переводить седой старичок, на котором броня кочевого племени смотрелась куда смешнее, чем на пресловутой корове седло.

– Великий король Терлинг, чьи владения тянутся… – хоббит поморщился; длиннейшее и по-восточному пышное титулование нового арнорского хозяина можно было смело пропускать мимо ушей, – …прознал о непотребствах и беззакониях, чинимых на границе его попечительству вручённых земель народа половинчиков, над коими владыке угодно было простереть скипетр защиты и покровительства…

Малыш с Торином слушали напряжённо, положив руки на эфесы, но истерлинги явно явились сюда не с войной.

… – И тем подтверждает неуклонное оберегание любезных сердцу его хоббитов, и да пребудут они в мире и благоденствии под сенью трона арнорского, а посягнувшие на них да будут подвергнуты каре королевской, и да не дерзнёт никто посягнуть на владения их, от всякого вреда заповеданные указом пращура нашего, великого короля Арагорна!..

– Надо же, – одними губами шепнул Торину Фолко. – И как только узнать успели?

– Истерлингские конные эстафеты, пожалуй, порасторопнее старых арнорских будут, – так же шёпотом ответил гном. – А вот с чего это Терлинга какой-то орочий рейд так озаботил – это поинтереснее.

Фолко лишь нахмурился, потому что мысли в голову лезли самые скверные.

Посол меж тем заканчивал:

– И потому границы земель, народу хоббитов Великим Королем дарованных, будет теперь обходить особая стража, как во времена стародавние пращуром владыки Терлинга установлено было!.. Для соблюдения спокойствия и благочестия!.. И о том объявлено будет во всех городах державы владыки Терлинга, под его стягом и скипетром ныне пребывающих!..

– Вот теперь понятно. Лишний повод напомнить, что теперь «всё, как при Великом Короле». Умён Терлинг, умён, хоть и дикарь… – проворчал Малыш.

Тан Перегрин и мэр, конечно же, не могли не ответить послу достойным угощением. И, конечно же, Фолко, Торин и Малыш не могли не остаться.

…А на пиру истерлинг, так и не расставшийся с доспехами, неожиданно взял чашу с добрым вином Южного Удела и остановился подле дружной троицы.

– Великую доблесть явили вы, почтенные, – на хорошем всеобщем проговорил он. – Владыке Терлингу было поведано о вашей отваге. Владыка велел мне изъявить вам свою хвалу.

– Благодарим милостивого владыку, – сдержанно кивнул Фолко. Гномы мрачно сопели у него за спиной – они неплохо ладили с истерлингами в войске Олмера, но потом, после падения Арнора…

– Владыка велел также вопросить вас, не надумали ли вы вступить в его службу?

– Просим прощения у высокородного посла, уст великого владыки, – хоббита передёрнуло, когда пришлось проговорить эти льстивые словеса, – однако долг наш влечёт нас в дальние края, да и придворная служба среди тех, с кем ещё недавно доводилось скрещивать мечи…

– В стародавние времена, ещё на востоке, я скрещивал мечи с половиной двора владыки Терлинга, – усмехнулся посол. – А иные и с тремя четвертями.

– Но долг наш… – начал хоббит.

– Исполняйте его скорее и возвращайтесь, – перебил посол. – Владыка Терлинг имел видение… что земли вашего народа надо охранять, и охранять хорошо, а вы должны служить ему, ибо есть на вас благословение сил, которым люди Великой Степи привыкли не прекословить.

– Сил? Каких же, благородный посланец?!

Тот улыбнулся.

– Тех же, что привели сюда Олмера Великого.

Восточный тракт расстилался пред ними, дорога без конца и без начала, змей, опоясавший всё Средиземье. Нельзя даже сказать, что он «зарождался» или «появлялся» в том или ином месте, будь то молодые берега там, где стояли Серые Гавани, или древние горы далеко-далеко на восходе; нет, словно паутина вен, великий путь оплёл весь континент, уходя в неведомые дали; и хоббит Фолко Брендибэк вдруг вновь ощутил себя прежним, словно в день, когда они с Торином, сыном Дарта, точно так же стояли здесь, готовясь отправиться в растянувшееся на годы странствие.

Всё так же широка дорога и так же коварна, так же зовёт, манит, тянет ступить на неё, а она подхватит и уведёт – за тот холм, за тот перелесок, туда, где встаёт солнце, откуда приплывают облака, где за реками, за долами и буреломными чащами высятся острые пики Мглистого.

Знакомая дорога – и всякий раз всё равно новая.

Трое друзей ехали без лишней спешки, но и не мешкая. Путь предстоял долгий – далеко-далеко на восток, за Мглистый хребет, за Андуин, за Лихолесье, за Долгое Озеро и Эсгарот, владения Бардингов; за Одинокую Гору, возрождённый Эребор, где всё так же правят гномы; и ещё дальше, за области дорвагов, за Гелийские горы и Опустелую гряду, за Цитадель Олмера и Дор-Феафарот, за Баррский хребет, туда, где стоит Дом Высокого, где в лесах – домен принца Форвё, а к югу, на берегах моря Хелкар – Срединное Княжество.

И где в чащах кроется пещера Великого Орлангура. Молчаливого и будто бы бесстрастного свидетеля всего, что творится в Арде.

В путь.

…Но даже сейчас, тёплым, ласковым августовским денёчком, когда по всей Хоббитании собирают урожай, начинают варить варенья и солить соленья – нет-нет, но невесть откуда взявшееся ледяное дыхание касается затылка хоббита.

Тьма умеет помнить данные ей обещания.