Глава 8
– …И-эх! До чего ж вы хороши, Серые пре-де-лы! – во весь голос гаркнула Белка, задрав голову к небу и приподнявшись в стременах. – Был бы я простой мужик, ни-и-ичего б не дела-а-ал!..
Разудалая песня словно молотом по наковальне шарахнула по стенам каменного коридора, взвилась чуть ли не до небес и была немедленно подхвачена нескончаемым эхом. После чего загремела далеко впереди, вернулась с утроенной силой и вынудила Шранка тихо охнуть, поспешно зажимая ладонями чувствительные уши, Таррэна – незаметно поморщиться, породистых эльфийских скакунов – подпрыгнуть на месте от неожиданности. А самих эльфов – сдавленно зашипеть от ярости и беззвучно ругнуться на дурного сопляка, вздумавшего с неуместным энтузиазмом орать посреди ущелья какую-то глупую рифмовку.
– Белик! – тихо простонал воевода, старательно растирая уши. – Ты не мог бы предупреждать заранее, когда надумаешь оглушить? Это ж надо было сообразить – так орать в этой кишке!
Белка, с гордостью восседающая на Карраше впереди процессии перворожденных, обернулась и невинно округлила глаза.
– А что такое? Тут же скучно: сплошная меланхолия! А я вам боевой дух поднимаю, настроение привожу в порядок. Едете пасмурные как не знаю кто, а ушастые вообще буки буками. Надулись и сидят на своих жалких недорослях, будто воды в рот набрали. Хоть бы кто историю веселую рассказал!
Шранк болезненно поморщился.
– О-о-ох! Боевой дух ты будешь Таррэну поднимать… потом… если захочешь. Но вопить в пустом ущелье… Торк! Я же чуть не оглох!
– Ничего, сейчас оклемаешься. Хошь, я тебе еще и спою?
– Нет!
Белка демонстративно надулась, преувеличенно громко засопев.
– Не ценишь ты народного творчества. Ничего не смыслишь в музыке. И вообще! Кому-то хмера уши оттоптала!
– Просто ты можешь лучше, – запоздало исправился Шранк. – А это… Прости, я не знал, что это зовется песней.
– Ладно. Если не хочешь слушать меня, спой сам.
– Спятил?! Тут же тогда вся скала рухнет!
– Мм… тогда расскажи что-нибудь. Сколько можно молча ехать?! Тоска ж зеленая! Или я Каррашика попрошу…
– Не надо! – Шранк и Таррэн вздрогнули одновременно, а эльф красноречиво возвел глаза к ослепительно синему небу. – Не надо, малыш: Карраш – крайне увлекающаяся натура, а я бы хотел доехать до Перехода живым и желательно не побитым камнями с соседнего утеса. И потом, тебе же прическу испортит. Нельзя так рисковать своим здоровьем. Давай потом, а?
– О! Они меня любят, – умилилась Белка, беззвучно хихикнув в гриву мимикра. – И тебя тоже, мой хороший. Правда, здорово?
Карраш гордо надулся и принялся по-военному чеканить шаг. Но поскольку вместо мягких лап у него теперь были крепкие конские копыта, то ущелье вновь огласилось грохотом, к которому вскоре добавились ритмичное всхрапывание, сопение и хрюканье. А за ними – блаженное урчание вошедшего в раж «скакуна». Ух! Давно ему не позволяли так славно развлечься. Зато теперь как у остроухих морды-то вытянулись… Прямо загляденье! А уж глазки как сверкают, ушки горят от злости, с губ уже почти слетают страшные слова…
– Да, мы молодцы, – снова хихикнула Гончая, краем глаза следя за рассвирепевшими ушастиками. – Давай еще чуть-чуть, а потом так и быть – дадим им передохнуть.
Мимикр фыркнул еще пару раз и послушно затих.
– Так. Чем еще займемся? – громко добавила Белка, едва в ущелье воцарилась блаженная тишина. – Таррэн, может, ты наконец-то представишь нам своих родственничков? А то неудобно будет тыкать в них пальцем и называть по принципу «эй, ушастый». Скажем, вон тот молоденький маг? Кто он, откуда, как кличут, чего приперся?
– Это ллер Линнувиэль, – покорно приблизился эльф. – Младший хранитель знаний при темном владыке Л’аэртэ. Рядом с ним – первые советники моего отца, ллеры Корвин и Маликон.
– Корвин – это тот, у которого морда кривая, как у Шранка после дольки недозрелого кисляка?
Таррэн неслышно вздохнул.
– Можно и так сказать.
– Ага, – деловито кивнула Белка. – Значит, Маликон – вон тот красавчик с дурацким зеленым бантом на шее? Ясно. Милая парочка… а те два пришибленных, что следуют за ними как привязанные, наверное, оруженосцы?
Аззар и Атталис с клацаньем сомкнули челюсти и дружно потемнели лицами, но присутствие лорда, слишком явно благоволящего сопляку, вынуждало их сдерживаться и старательно давить искренние порывы прибить дрянного пацана прямо тут, недалеко от человеческой заставы.
Таррэн кинул в их сторону внимательный взгляд.
– Нет, малыш. Это эльтары.
– Эльтары… эльтары… – забормотала она. – Что-то знакомое, но никак не могу вспомнить… а, наверное, уборщики или денщики!
Аззар подавился, а Атталис мысленно застонал. Бездна! За что им такое испытание? И не удавить засранца, не прибить на месте, даже не метнуть кинжал, хотя хочется аж до зуда в сведенных судорогой кулаках. И пальцем его не тронешь, потому что лорд Торриэль душу вытрясет потом из-за этого мелкого пакостника! Боги, где взять терпения…
– А, вспомнил! – вдруг просияла Гончая. – Золотари!
Вот теперь поперхнулся даже Шранк, у эльфов мгновенно вспыхнули лица, а Таррэн многозначительно закашлялся.
– Нет, малыш. Эльтар – это… э-э-э… важный воинский чин после эльтар-тара и эльтар-раса. И третий по значимости в нашей системе.
– Гм… допустим. А вот скажи, почему у твоего хранителя такая постная морда? Он что, переел с ночи? Не спал? Зуб болит или бедняге по жизни катастрофически не везет?
– Боюсь, и то, и другое, и третье, – неслышно отозвался вместо Линнувиэля воевода. – Рядом с тобой что хочешь заболит, особенно если ты в ударе. А о везении можно просто забыть, потому что твоя вредная натура напрочь убивает всякое хорошее начинание. Поверь мне.
Белка скромно потупилась.
– Спасибо. Я стараюсь. Так, а кто там у нас еще остался? Таррэн, а что это за тип в капюшоне? Почему я его не знаю? Чего личико прячет от моего пытливого взора? Пускай снимет. Хватит стесняться, я же не…
В этот момент порыв ветра взъерошил конские гривы, распушил длинные хвосты породистых эльфийских скакунов. Запутался в волосах раскрасневшихся от злости перворожденных и играючи сорвал капюшон с леди Мирены-ис, которая до сих пор не решилась озвучить свое присутствие. Ночные и утренние события настолько выбили ее из колеи, что эльфийка упорно куталась в плащ даже сейчас, когда застава и живущие на ней звери остались далеко позади.
– Оп-па! – ошарашенно застыла в седле Белка, когда на солнце заискрился роскошный водопад черных волос, забранных в сложную прическу, сверкнули досадой изумрудные глаза, мелькнула ненадолго гладкая нежная кожа, чувственные губы и умопомрачительно красивое лицо. – Обалдеть можно! Таррэн, ты только взгляни! Кажется, над нами кто-то славно подшутил, и я, ей-богу, очень желаю взглянуть на того неведомого затейника, который решился прислать за тобой высокородную леди!
У Шранка при виде красавицы, которая раньше не снимала капюшон, изумленно взлетели брови. Эльфы нервно обернулись, не зная, как реагировать на столь сомнительный комплимент. Особенно Сартас, поскольку идея, хоть не им предложенная, была заранее одобрена очень значимыми для леса лицами.
Таррэн, наоборот, неуловимо нахмурился.
– Мое почтение, леди, – сухо кивнул он, заставив эльфийку до боли прикусить губу. – Боюсь, вам не стоило покидать Темный лес в такое смутное время. Дороги Интариса могут быть опасны. Особенно для дочери дома Маллентэ.
– Маллентэ?! Фьють! – неприлично присвистнула Белка, но тут же резко сменила тон: – Таррэн, ты бесчувственный эгоист! Разве можно так долго игнорировать красивую девушку?!
Она послала Карраша в галоп и, чарующе улыбаясь, приблизилась к нервно сжавшей поводья эльфийке.
– Простите, сударыня, его грубый тон и ужасные манеры – совсем одичал в компании хмер и в окружении таких жутких существ, как наглые и бесцеремонные Стражи. Особенно вон того, с ухмыляющейся разбойничьей рожей… Честное слово, никто не желал вас обидеть! А если Таррэн и сказал что-то плохое, то лишь потому, что не хотел бы оправдываться потом перед вашим отцом и объяснять причину, по которой не довез вас до дома. Правда, Таррэн?
У темного эльфа нехорошо екнуло в груди, когда Белка обернулась и очень внимательно на него посмотрела – по-прежнему улыбаясь, с хитро склоненной головой, но вот глаза… опасные они стали. Да и Шранк заметно подобрался, неотрывно следя за каждым ее движением – тоже почуял перемену в настроении вожака.
– Я в вашем распоряжении, мой лорд, – смиренно наклонила красивую головку Мирена, заметно добавив напряжения, и Таррэн до скрипа сжал челюсти.
– Не стоит, леди.
Эльфийка опустила ресницы.
– Я только хотела сказать, что приветствую ваше возвращение и сделаю все, чтобы вы об этом не пожалели.
Таррэн окончательно помрачнел: можно подумать, ее присутствие что-то изменит!
– Гм. Кажется, кто-то еще не в курсе твоего нового статуса, – задумчиво проговорила Гончая, оценивающе пробежавшись по изящной фигурке Мирены. – И что-то мне подсказывает, что этот болван – не твой отец. Как считаешь, Шранк?
Воевода бесшумно приблизился – чуткий и настороженный, как вышедший на охоту зверь.
– Пожалуй, он бы не рискнул.
– Вот и я так думаю, – кивнула Белка, наконец-то отворачиваясь от настороженной эльфийки. – Мое восхищение, леди, – вы действительно прекрасны. Кстати, вы хорошо смотритесь… гм… вместе с нашим ушастиком.
Шранк совсем напрягся, но Гончая больше не сказала ни слова – спокойно отвернулась и продолжила путь, делано не заметив хмурого лица благоверного. Они оба хорошо представляли причину присутствия в Серых пределах эльфийки из дома Маллентэ. Еще лучше понимали, что владыка никогда не подверг бы такому риску женщину своего малочисленного народа. А значит, это кто-то другой решил играть по своим правилам. Тот, кто не имел никакого понятия об истинном положении дел, но был бы очень не прочь укрепить свои позиции.
Карраш хищно покосился на остроухую красавицу, но властный шлепок по шее игнорировать не рискнул – послушно вернулся в голову отряда, оставив озадаченных эльфов хмуриться и гадать о причине столь резкого перехода от назойливого внимания к вдумчивой тишине.
Таррэн незаметно перевел дух, но напряжение в воздухе некоторое время еще ощущалось. Даже после того как Белка засвистела под нос какую-то песенку, а мимикр снова начал в такт ей похрюкивать и мерно потряхивать сбруей, мелодичным звоном оповещая ближайшие кусты о своем приближении. Вроде как позабыл о причине неудовольствия хозяйки, а Белка и вовсе безмятежно мурлыкала под нос…
Таррэн со Шранком многозначительно переглянулись, обменялись понимающими взглядами, после чего один поспешил нагнать слегка раздраженную Гончую, а второй чуть отстал, стараясь держать перворожденных на виду.
– Малыш? – осторожно позвал Таррэн, поравнявшись с Каррашем.
– Мм?
– Все в порядке?
– Конечно, – удивилась Белка. – Ты чего всполошился? Я не собираюсь навязываться прекрасной леди, хотя готов признать, что она способна приворожить даже мертвого. Кстати, как ее зовут? Впрочем, какая разница? Я все равно не люблю темных. Но если она тебе понравилась, могу составить протекцию. Хочешь? Я умею, честное слово!
Эльф неслышно вздохнул: вот ведь напасть! Кажется, его пара сердится.
– Малыш, это глупо.
– Что глупо? Ты прошляпил такую женщину и называешь это «глупостью»?! Это не глупость, а просто позор! Ты же эльф! Темный! Развратный, как водится! А тут так оплошал!
– Никого я не прошляпил, – буркнул Таррэн. – Тем более свою женщину. А зовут эту леди Мирена-ис, если тебе интересно. Я ее немного помню, правда, совсем юной, но это ничего не меняет.
Гончая заинтересованно обернулась и, слегка прищурившись, взглянула на заметно обеспокоенного эльфа. Таррэн даже подобрался, ожидая знакомой вспышки, ощутимо напрягся, но… Белка вдруг странно кашлянула.
– Да не волнуйся, я ее не съем, – серьезно пообещала она. – Клянусь. За то, что промолчал о ней вчера, ответишь отдельно, но во всем остальном обещаю вести себя примерно. То есть так, как всегда.
Таррэн неуверенно помялся: его любимая хоть и была прекрасна, как богиня возмездия, но все же оставалась крайне вспыльчивым, агрессивным и совершенно непредсказуемым существом. Не раз успел убедиться за эти годы, но все же привык, приспособился и не представлял себе жизни без нее. Да и не возникало у них раньше подобных проблем: женщины в Серых пределах – явление еще более редкое, чем ручная хмера. А тут – такой конфуз. Красивая молодая леди, которую могли воспринять как соперницу. Наследница одного из старших домов эльфов, чьи дочери на протяжении многих веков занимали место рядом с повелителем Темного леса. Нетрудно догадаться, чего ради ее попросили приехать. Но в Проклятом лесу все вопросы улаживались быстро – короткая схватка, обиженный рев, один удар когтистой лапой, и соперницы как не бывало. Нравы тут жестокие, условия суровые, а Белка… столкнувшись в первый раз с подобной ситуацией, Таррэн вполне объяснимо забеспокоился, попросту не представляя, как себя поведет его Гончая.
– Малыш…
– Вот дурачок, – неслышно прошептала Белка и неожиданно мягко улыбнулась. – За кого ты меня принимаешь? Я ж не зверь, в самом-то деле. Неприятный, конечно, вышел сюрприз, но у тебя до сих пор есть привычка слишком громко думать, а думаешь ты… гм, даже сейчас только обо мне. Я ценю, правда. Да и кому, как не мне, знать, что ты больше никуда от меня не денешься?
Она нежно коснулась невидимого под перчаткой перстня, и Таррэн, ощутив прокатившуюся по телу жаркую волну, с непередаваемым облегчением вздохнул:
– Конечно: от тебя невозможно отказаться.
– Гм. Значит, через столько лет я все еще на что-то гожусь?
Он долгим взглядом посмотрел в лукаво сощурившиеся голубые глаза и безошибочно уловил разлившийся в воздухе аромат эльфийского меда.
Белка… Все такая же коварная, прекрасная и, как всегда, желанная до боли! Его ноздри затрепетали, в глазах вспыхнул жадный блеск, а в груди сладко защемило от накатившей нежности. Бездна! Как же она хороша! Просто невероятно, немыслимо, что их маленькое счастье все длится и длится. Поразительно, что Белка сумела его простить и принять. Удивительно, что все еще любит сама, не остыв ни через год, ни через двадцать лет.
Столько времени прошло, сколько пережито вместе, а этот ошеломительный аромат до сих пор сводит его с ума. Заставляет забывать обо всем и жадно стремиться навстречу. Его невозможно забыть. Как невозможно уйти или просто посмотреть на другую.
«Бел…» – Эльф машинально качнулся навстречу, на мгновение позабыв про восемь пар внимательно следящих глаз.
– Ну уж нет, – мурлыкнула Гончая, ловко скользнув в сторону. – Я не дам тебе все испортить. Так что готовься: раз ты вздумал скрытничать, сейчас я буду тебя сватать!
Таррэн вздрогнул.
– Что? К-кому?!
Но Белка уже не слушала: радостно улыбнувшись, она ткнула пятками Карраша, тот двумя огромными прыжками вернулся к остроухим, после чего Гончая кровожадно оглядела всех семерых, быстро нашла немного расстроенную эльфийку и окончательно просияла.
– Леди Мирена?
Гордая дочь дома Маллентэ неприязненно поджала губы.
– Что тебе нужно?
– О, ничего плохого, поверьте! – с жаром зашептала Гончая. – Просто хотел еще раз извиниться вон за того неотесанного остроухого. Но он (честное слово!) не собирался вас задеть! Простите его, леди, я вас очень прошу! Нам будет трудно продолжать путь, если на наших гм… мужских плечах будет висеть этот груз неопределенности. Я умоляю: не сердитесь на него.
– Я не сержусь, – сухо отозвалась эльфийка.
– Значит, вы его простили? Значит, он вам хоть немного нравится?!
Мирена невольно бросила взгляд в сторону и быстро опустила ресницы: сказать, что молодой лорд был красив, – значит, ничего не сказать. Кажется, он превзошел в этом своего отца и старшего брата, хотя те считались весьма привлекательными даже по меркам эльфов.
– Да вы взгляните на его лицо, выражающее искреннее сожаление! – громогласно зашептала Белка. – А ушки? Вон какие длинненькие, даже шевелятся иногда… А знаете, какой у него слух?! А глазки? Зеленые, чудные, раскосые, будто после буйного вечера, и так блестят… за версту обороненную булавку увидит! А эти плечи?! Широкие, сильные… на руки кого хошь поднимет! А грудь вообще не грудь – целая наковальня! Тараном не прошибить! Живот – просто дерево! Хоть прыгай со стены, ничего не почувствует! Бегает, как ветер! Чует лучше иного зверя! Да что там… вы мечи… мечи его видали?! Настоящие монстры! Да за таким мужем – как за каменной стеной! Вы согласны со мной, леди?
Мирена неловко кашлянула.
– Ну… мне трудно судить о мужчине, которого я совсем не знаю.
– Таррэн! Смотри, что ты наделал?! – «горестно» заверещала Гончая, лучась искренним удовольствием при виде вытянувшегося лица благоверного. – Как ты мог?! Надо было поухаживать за такой чудесной леди! Внимание оказать! Ну, скалу какую обрушить для пущего эффекта, комплимент из себя выдавить, цветочков нарвать… Что с того, что они не растут с этой стороны Драконьего хребта?! Настоящий кавалер всегда найдет, чем поразить прекрасную даму!
Шранк, быстро сообразив, что к чему, сдавленно хрюкнул, а Таррэн ошеломленно замер.
– Малыш, какие цветочки?!
– Беленькие! – простонала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. – Или красненькие… Леди Мирена, вы какие любите?
– Голубые, – машинально ответила эльфийка.
– Вот видишь! А ты до сих пор ее не порадовал! Скажи спасибо, что я вызнал для тебя эту страшную тайну, и готовься исправляться!
– Бел…
– Вы не подумайте плохо, леди! – снова зашептала Гончая, хитро косясь на стремительно меняющего в лице эльфа. – Он не всегда такой скромный. Бывает, так разговорится, так завернет… особенно когда разозлится… аж заслушаешься. Столько нового о себе порой узнаешь! А еще он много языков выучил – и гномий, и орочий, и даже из тролльего пару оборотов запомнил. Вот был у нас как-то случай…
Таррэн возмущенно вскинулся.
– Малыш!
– Не мешай мне тебя хвалить! – отмахнулась Белка. – Ты хочешь произвести впечатление или нет? Тогда сиди молчи и смотри, как работают настоящие специалисты! Щас мы тебя так обрисуем…
– Что мать родная не узнает, – тихонько хохотнул Шранк, уже чувствуя, чем дело кончится. – Крепись, друг: Белик у нас тот еще рассказчик.
– Да, я гений! Ну так вот, был у нас как-то случай… Вы слушаете, миледи? Отлично! Давайте на ушко расскажу, а то он стесняется. Прямо как в тот день, когда по незнанию прыгнул в реку, рядом с которой, как потом выяснилось, недавно побывала Вейна (это наша магичка, если кто не знает). И она ненароком заморозила там воду… вернее, не всю, потому что мы как раз собирались ловить пятнистого зверга и должны были загнать его на скользкую кромку. Но чтобы он не почуял подвоха, оставили сверху небольшой слой воды, под которым уже застывал самый настоящий лед. Вот только Таррэн-то этого не знал…
Таррэн поспешно развернул странно подрагивающего Ирташа в сторону разошедшейся подруги, но та была настороже: Карраш, хитро блеснув глазами, быстро поменял диспозицию, грамотно отгородившись от хозяина скакуном хранителя. А Белка тем временем пригнулась к шее мимикра, чуть не слилась с ним, затаилась и, втиснувшись между двумя испуганно хрипящими лошадками, увлеченно продолжала. Правда теперь – в полный голос:
– Я таких слов в жизни от него не слыхал! Ка-а-ак выдал да как разошелся потом! Видано ли дело – с разгона об лед шарахнуться! Да не просто головой, а… Да-да, вы правильно смотрите, леди! Только он на этом месте сейчас сидит, поэтому не так хорошо видно. Зато когда встанет, вы сразу поймете, что не прогадали с поездкой! Там действительно есть на что посмотреть… А знаете, как он тогда ругался?! Просто уши вяли и сами собой в трубочку сворачивались!
– Сейчас ты кое-что похлеще услышишь! – свирепо пообещал Таррэн, кружа рядом с эльфами на Ирташе, но Карраш был хитрее и опытнее сына, поэтому Белка каждый раз ловко ускользала. И говорила, говорила… – Малыш! Прекрати сейчас же!
– О! Леди Мирена, обратите внимание на его глаза! Красивые, правда? Если они еще зеленые, значит, все не так уж плохо – ушастик может себя контролировать. Если сверкают – дело гораздо хуже, но поправимо: можно нарваться и поплатиться выпоротой задницей. Проверено. Но тут главное – вовремя слинять. А вот если… Кстати, какие они сейчас? Мне плохо видно за спиной Корвина!
– Красные, – пугливо поежилась эльфийка, на мгновение заглянув в пышущую гневом алую бездну.
– Ой… – задумалась старательно прячущаяся Белка. – А кулаки сжаты?
– Д-да.
– И рычит, наверное?
Линнувиэль опасливо покосился на хищно прищурившегося лорда, который настойчиво выискивал среди сородичей вредную нахалку, собираясь в глаза все высказать по поводу дурацкой идеи «сватовства». Хулиганка! Нашла чем шутить!
– Ох-хо-хо, вот же напасть какая… – совсем погрустнела Гончая. – Леди, постарайтесь его не трогать руками – эльф дикий, неприрученный. Может укусить. Зато у него есть одно неоспоримое достоинство, ради которого стоит терпеть эти крохотные недостатки.
– Неужели? – невольно заинтересовалась эльфийка, а перворожденные непроизвольно навострили уши, гадая, как далеко все это зайдет и сколько оплеух огребет потом дрянной сорванец. Хотя, если честно, их тоже начало пробирать.
– Да. Надо признать, он умеет довести до исступления, если захочет…
– Малыш!
Правильно расценив этот предупреждающий рык, Белка, не выдержав, все-таки расхохоталась.
– Ой, не могу больше! Простите, милая леди, но я действительно на грани: сейчас лопну от смеха. Говорю же: умеет, когда надо!
– Ну-ка, иди сюда! Немедленно!
– Не-а, – всхлипнула она одновременно со Шранком. – Не могу, честно. Я еще пожить хочу. Так что, с твоего позволения, я малость обожду.
– Попадись мне только! – пригрозил Таррэн, сверкая сквозь черную шевелюру кончиками алых ушей. – И не думай, что я забуду! Между прочим, упал туда не я! Шранк, перестань скалиться, паразит! Это был ты, воевода Торков! А я вообще в тот день отсутствовал на заставе!
– Конечно, отсутствовал, – все еще смеясь, призналась Белка. – Но с твоим участием эта история стала смотреться гораздо выигрышнее. Правда, Шранк?
Воевода утер слезящиеся глаза и торопливо закивал, стараясь не загоготать во все горло. Нет, он, конечно, знал манеру Белика хохмить и ехидничать, но чтобы так…
– Безусловно.
– Вот видишь. Даже ушастые развеселились, хотя и сдерживаются изо всех сил. А значит, я свое дело сделал: все довольны, всем хорошо, все счастливы.
– Я недоволен, – буркнул Таррэн, остывая так же неожиданно, как и вспыхнул. – Ехидна! А задницу я тебе все-таки надеру. Позже. Когда ты потеряешь бдительность и вернешься.
Белка осторожно выглянула из-за шеи Карраша и оценивающе взглянула на его лицо: рассерженное немного, полное досады из-за того, что так нелепо попался на провокацию, со слегка красноватыми глазами, к которым постепенно возвращалась прежняя изумрудная чистота. Кажись, пронесло?
Она уже без опаски выбралась наружу. Хитро подмигнула Шранку, физиономия которого от тщетных усилий не хохотать в голос приобрела сочный сливовый оттенок. Весело переглянулась со смущенной эльфийкой. И наконец осторожно заглянула в глаза благоверного.
– Ушасти-и-ик? Ты еще злишься?
– Отстань, – раздраженно дернул ухом эльф.
– Подумаешь, беда… Я ж не со зла, а с целью повышения морального духа нашего маленького отряда. И потом, я обещал тебя наказать? Обещал. Теперь можешь считать, что мы квиты.
– Квиты?!
– Ну да. Ты промолчал про леди Мирену, а я малость свредничал, чтобы ее развеселить. Все честно.
Таррэн возмущенно вскинулся, набрал в грудь побольше воздуха и… сокрушенно покачал головой.
– Ну, малыш…
– Да-да, можешь не повторяться. Я знаю, что ты меня любишь, – лучезарно улыбнулась Белка, а он только вздохнул.
– Я уже почти забыл, каково это.
– Что именно?
– Чувствовать на своей шкуре, какой ты можешь быть занозой!
– Гм. Никак, прошлое припомнил? – лукаво прищурилась она. – Герра Хатора и его караван? Гаррона? Молота, Ирбиса? Или как я вас доводил целых три недели, не жалея сил и времени?
Таррэн невольно улыбнулся.
– Хорошее было время, хотя порой так хотелось тебя прибить!
– О-о-о! Интересно, каким именно способом? Удавить? Проколоть? На суку повесить? Или даже четвертовать?
– А вот не скажу, – неожиданно усмехнулся эльф. – Раз уж тебе приспичило повредничать, то получи той же монетой по тому же месту.
– Таррэн! – возмущенно ахнула Белка под тихий смешок Шранка. – Ну-ка, колись сейчас же!
– Ни за что.
– Это нечестно!
– Почему? Тебе можно, а мне нет?
– А если я… попрошу? – неожиданно сменила она тактику. Голос стал мягким, бархатистым. Огромные голубые глаза замерцали зеленоватыми искорками и, казалось, заглянули прямо в душу. – Очень попрошу. Пожа-а-алуйста…
Таррэн мужественно мотнул головой.
– Нет.
– Ушасти-и-ик…
– Нет. До вечера не скажу ни слова.
– Фу, какой вредный! – Она досадливо поджала губы. – Ладно, сочтемся. Тогда ты не будешь возражать, если я расскажу леди Мирене еще пару забавных случаев? Например, о Траш? О Каррашике? О том, как они тебя по первости гоняли, а ты улепетывал сломя голову?
– Не было такого, – твердо ответил эльф. – Шранк тоже подтвердит, что в твоих словах нет ни капли правды. Так что прекрати этот примитивный шантаж и смирись: до вечера не узнаешь ни словечка. И перестань морочить лю… эльфам головы – это невежливо.
Белка кокетливо изогнула бровь.
– Ах так? Упорствуем, значит? Отлично. Каррашик, пойдем-ка подальше от этого злыдня, который мешает нам развлекаться. Пробежимся с тобой вволю, станцуем, споем потихоньку, пока эти черепахи будут добираться на своих клячах… помнишь нашу любимую?
Мимикр с готовностью рыкнул, прибавив шагу.
– Молодец! Пока-а-а, улитки остроухие! А ну, запе-вай! – помахала она ручкой, стремительно удаляясь, а потом вполголоса замурлыкала до боли знакомый мотив «Откровений лесной нимфы».
Таррэн приглушенно ахнул, понимая, как изящно она его подставила, но слишком поздно сообразил, что не надо было с ней тягаться в остроумии: коварная Гончая всегда последнее слово оставляла за собой. И сейчас она была уже недосягаема. Не крикнешь теперь, не поругаешься, даже не сдашься на ее милость: Белка бесследно исчезла за поворотом. Зато длинная, проникновенная мелодия, которую и захочешь – не перепутаешь, с отвратительной ясностью полилась между стен каменного ущелья. То отдалялась, то приближалась, будто измываясь над раздраженными эльфами, но ни на секунду не умолкала. Без слов, конечно, но их уже и не требовалось: проклятую «народную» песню и так знали все от мала до велика. Словно колыбельная, она лилась и лилась отовсюду, заставляя перворожденных оцепенеть от осознания такого изощренного коварства. Затем – побагроветь, вспыхнуть праведным гневом, но быстро понять, что терпеть подобное издевательство придется еще о-о-очень долго, до самого привала. Стиснуть кулаки, пытаясь не слышать треклятую музыку. До скрипа сжать челюсти. И, наконец, начать точить ножи и зубы на одного мелкого, наглого, бессовестного, абсолютно не знающего границ монстра, носящего скромное человеческое имя Белик.
