Глава 9
К тому времени, когда на Серые пределы опустилась ночь, зажатая между скалами узкая тропинка превратилась в нормальный тракт, а перед глазами во всей красе выросли неодолимые кряжи Драконьего хребта, Линнувиэль неожиданно осознал, что больше не способен злиться. Так бывает, когда слишком долго поддаешься какой-то эмоции, тратишь на нее силы, мысленно бесишься, планируешь, ругаешься про себя. Живописно представляешь в уме, как раз за разом решаешь все споры одним взмахом отточенного клинка, а затем наслаждаешься неописуемым чувством победы, упиваешься отмщением и жадно вдыхаешь аромат свободы…
Но потом что-то в тебе ломается. Истощается, что ли? Былая злость куда-то уходит, растворяется в каком-то странном отупении, и ты вдруг понимаешь, что больше не способен ни на одно мало-мальски сильное чувство. Вроде и надо бы. Вроде и повод остался, но ты будто выгорел изнутри. Высох от гнева. Почти что умер душой. И теперь тебя крайне трудно снова ввергнуть в пучину всепоглощающей ненависти. На какое-то время ты становишься абсолютно равнодушным ко всему, что тебя окружает.
Может, тут и бессонная ночь сказалась. Может, насыщенное новостями и переживаниями утро. Может, Белик был вовсе ни при чем. Но всего за пару минут до того, как хмурый отряд ступил на место будущей стоянки, младший хранитель знаний со всей ясностью осознал, что больше ничто не сумеет его вывести из себя. Даже дерзкий мальчишка, из-за которого он каких-то жалких восемь часов назад буквально кипел от бешенства, причем без перерыва. Едва не сгорел, потому что подобной злобы уже давно не испытывал, но кто-то мудрый вовремя повернул выключатель, гася это лютое пламя и превращая его в тлеющий огонек, в котором больше не осталось запала. Поэтому когда в темноте засветилось игривое пламя костра, над которым весело побулькивало в котле аппетитно пахнущее варево, в душе смертельно оскорбленного эльфа ничто даже не дрогнуло.
Он спокойно расседлал усталого скакуна, медленно отвел его за один из валунов, что окружали каменистую насыпь плотным кольцом и надежно огораживали от внешнего мира. Затем так же неторопливо спутал коню ноги, напоил и накормил, все еще будучи не в силах отыскать внутри давешней ярости. Машинально умылся из фляги и, вернувшись к костру, бесшумно опустился на землю, позабыв даже бросить вниз дорожный плащ.
Какое-то время эльф молча сидел, бездумно следя за тем, как Белик деловито помешивает ароматную кашу ложкой. Как бесстрашно снует перед самым его носом. Как ожесточенно дует на обжигающе горячую смесь, ругается вполголоса и подкидывает в костер сухие ветки. Снова тщетно попытался вызвать прежнюю злобу, от которой недавно чуть не вспыхнул заживо, но не сумел. После чего с удивительным равнодушием констатировал, что действительно перегорел и больше не способен злиться. И все, что он еще может, – это недвижимо смотреть на костер, следить за вспыхивающими в нем искорками, ощущать идущее оттуда тепло и чего-то ждать, не желая ни есть, ни спать, ни даже размышлять.
– На, – в его руки бесцеремонно ткнулось что-то горячее, и Линнувиэль вздрогнул от неожиданности. А Белик со стуком воткнул в полную до краев миску ложку и требовательно кивнул. – Ешь, пока горячее.
Темный эльф даже не удивился. Так же машинально зачерпнул и послушно отправил варево в рот, краешком сознания отметив тот факт, что даже Корвин с Маликоном не ринулись бить дерзкому пацану наглую морду. Просто отвели коней в сторонку, ополоснули руки, а потом так же молча присели рядом, прикрыв усталые веки.
Белка по очереди оглядела безучастно следящих за огнем мужчин и скептически поджала губы.
– Слабый нынче народ пошел… совсем слабый. Вот беда. Мирена, ты есть хочешь?
– Нет, – без энтузиазма отозвалась эльфийка, подсев к Линнувиэлю и равнодушно проследив за тем, как он ест. – Хотя… не знаю. Наверное.
– Тогда садись и бери ложку. Таррэн, вы где застряли?
– Он круг защитный ставит, – ответил вместо эльфа Шранк, бесшумным призраком выныривая из темноты.
– Пусть тогда Ирташа с Каррашем отпустит: они наверняка голодные.
– Уже отпустил. Сейчас закончит и придет. Ты сам-то чего?
Белка пожала плечами.
– Я с утра успел перехватить. Не хочу пока. Тебе положить?
– Давай, а то второй день с пустым брюхом.
Гончая жестом фокусника вытащила откуда-то новую миску и без лишних слов поставила перед голодным воеводой. Затем требовательно махнула эльфам, так же молча наполнила едой их посуду. Внимательно проследила за тем, как постепенно оживают их лица, как начинают живее двигаться челюсти, как возвращается блеск в глаза и в них появляется осмысленное выражение.
– Кажется, я малость перестарался, – пробормотала она, снова покачав головой.
– Уж это точно, – тихо согласился Таррэн, шагнув к костру и осторожно обвив рукой ее талию. – Сколько лет прошло, а ты все так же ловко выводишь людей из себя. Я даже удивился.
– М-да. Талант, как говорится, не пропьешь. Только больно слабые они у нас. Ты в свое время поустойчивее оказался.
– Я маг, малыш. Мне многому пришлось учиться самому, чтобы выжить. А они из другого поколения и совсем из другого мира. Пожалуйста, будь немного помягче, а то мы не доведем их до леса.
Белка кивнула.
– Постараюсь. Просто сегодня я ориентировался на тебя – такого, каким ты был двадцать лет назад, но теперь, похоже, придется сбавить обороты.
– О чем секретничаете? – заговорщицким шепотом осведомился Шранк, возникнув из пустоты возле другого уха своего вожака.
Она насмешливо покосилась.
– Да вот, все думаю, когда же начнет действовать эльфийский дрейк?
– Какой еще дрейк? – насторожился Шранк.
– Тот, который я случайно уронил в котел, когда готовил. Немного, пару веточек всего… интересно, он на тебе сработает?
От костра послышался слаженный звук упавших ложек, за которым наступило зловещее молчание. Перворожденные воззрились на опустевшую посуду, как на кровного врага, слишком медленно осознавая, что с такой дозы коварной травы, традиционно использовавшейся лекарями для лечения запоров, случится не только страшное расстройство живота, но и самая настоящая катастрофа. Причем со всеми сразу. Вскоре после этого эльфы припомнили, что сам Белик отказался от ужина. Что Таррэн к нему еще даже не притронулся, а воевода едва коснулся торковой каши, но не успел даже пригубить…
Леди Мирена в ужасе уставилась на свою миску.
– Мамочка…
Линнувиэль поднял тяжелый взгляд на симпатичное безусое лицо напротив и помрачнел, как грозовая туча. А потом начал медленно приподниматься, не видя, что рядом с ним встают стремительно свирепеющие собратья.
Кажется, они еще не совсем истощились!
– Эй! Да чего вы всполошились? – пугливо попятилась Белка, понимая, что снова не рассчитала. – Пошутил я… просто пошутил. С кашей все в порядке, никакого дрейка там нет. И вообще, я над Шранком хотел позабавиться. Кто ж знал, что у вас такой острый слух?!
Мирена с несчастным видом уставилась на Таррэна, тщетно пытаясь понять, где правда, а где наглая ложь. Стоит ли готовить ближайшие кусты для долгой ночевки в них же и как ей быть, если наглый юнец все же подстроил такую подлость, как слабительная трава в каше? За долгий день она безумно устала от выходок юного пакостника, а теперь окончательно запуталась. Зато мужчины, кажется, полностью определились с чувствами: одинаково сузили глаза, сверля Белку многообещающими взглядами, сжали кулаки и без слов отставили посуду в сторону. Дрейк там или не дрейк, но есть это варево желания у них больше не возникало. Зато намерение свернуть чью-то тонкую шею появилось просто огромное.
Белка покаянно вздохнула: м-да, неувязочка вышла. Она пару минут постояла, изучая мрачные физиономии перворожденных, но вскоре сочла, что разумнее дать им время остыть и успокоиться. Поэтому пожала плечами, подхватила Шранка под руку и утащила его во тьму, предоставив эльфам решать все вопросы между собой.
Едва их силуэты скрылись из глаз, Корвин с трудом разжал сведенные судорогой кулаки и вопросительно взглянул на Таррэна, стараясь сделать это так, чтобы скрип его зубов был не слишком громким.
– Мой лорд? Это… с-существо нам обязательно вести с собой?
Таррэн хмуро кивнул.
– Жаль, – процедил Аззар, с яростью комкая белоснежный платок. – Я бы предпочел видеть его в другом месте. И в другое время.
– Никто из вас его не тронет. Это приказ.
– Простите, мой лорд, но неужели мальчишка так важен? – негромко поинтересовался Сартас, поигрывая невесть когда вытащенным ножом. – Что в нем особенного? Обычный смертный, каких немало на Лиаре. Зачем мы тащим его с собой?
– Это не тебе решать, – тихо ответил наследник трона.
– Мы не спорим, – так же тихо вмешался Корвин. – Нам просто хотелось понять: почему? Почему мы должны терпеть его присутствие и сносить эти выходки? Бесконечные оскорбления? Унижения? Владыка упомянул, что вы, вероятно, возьмете собой кого-то из Гончих, но этот человек…
– Белик не человек.
– Что? – непонимающе мигнул Маликон.
– Белик не человек, – раздельно повторил Таррэн, внутренне напрягшись.
Ну? Придется врать или сами сообразят? Еще один намек им нечаянно подарить, чтобы дошло: малыша трогать нельзя?!
Перворожденные на мгновение замерли от жуткой догадки и буквально впились глазами в окаменевшее лицо своего лорда, однако там не дрогнул ни один мускул.
– Неужели он?.. – беззвучно ахнула Мирена.
Она не посмела произнести вслух страшное слово, но огромные испуганные глаза были красноречивее всяких слов.
Линнувиэль в ужасе прикрыл веки: не человек… Бездна! Да что ж он раньше-то не подумал?! Мальчишка! Ненормально красивый мальчишка из той привлекательной породы, что так редко встречается среди смертных! Эти темные волосы и голубые глаза! И эта подозрительная фамильярность, от которой уже все дрожит внутри! Непонятная покладистость молодого лорда! Его ненормальная опека! Чуть ли не нежность во взгляде, которая появлялась каждый раз, когда он смотрел на Белика! А ехидные взгляды этого дерзкого юнца! Странные улыбки, которыми они обменивались всю дорогу! О владыка владык! Да как же могло случиться, чтобы кровь Изиара закончилась именно в нем?! В этом дрянном сопляке, наивно считающем себя вершиной мира?! Нет, это просто невозможно! Неужели Темный лес ожидает вот такое будущее?!
Полукровка…
Корвин посерел лицом, наконец-то поняв, почему владыка отправил в этот странный поход именно их – немолодых, разумных и имеющих опыт в дипломатии мужей, способных удержаться от открытого выражения своей неприязни даже в такой ситуации. Тех, кто не наговорит в запале глупостей. Не покажет брезгливость. Сумеет сдержаться, хотя внутри все холодеет от понимания этого кошмара.
Как… как такое могло случиться, что молодой лорд не оставил после себя чистокровного наследника?! Ну как… спаси боги! Неужели в этом была причина разногласия обоих лордов? В Белике?! Который всего через пару лет станет альбиносом, как всякий полукровка, достигший восемнадцатилетия?! Из-за этой новости владыка все последние годы ходил сам не свой? Из-за нее страшился напрямую сказать, кого они должны будут сопровождать в Темный лес?! Наследник… единственный, в ком еще сохранилась кровь Изиара, хоть и разбавленная наполовину… Нет! Только не это!
Таррэн подчеркнуто спокойно оглядел полные внезапного понимания лица сородичей, на которых успела промелькнуть целая гамма эмоций: от искреннего потрясения до настоящего ужаса. Мысленно усмехнулся, похвалив себя за полезное умение ввести собеседника в заблуждение, не солгав ни единым словом. После чего спокойно уселся на место и принялся невозмутимо ужинать, не собираясь больше ни пояснять, ни разубеждать, ни оправдываться перед кем бы то ни было. Да и зачем? Если темные узнают правду (а когда-нибудь это обязательно случится), им будет еще труднее и горше, чем сейчас. Особенно когда выяснится, что Белик – очень даже Белка. Так что пусть все останется как есть – Бел зря не посоветует. Да и он сам по опыту знал: так действительно лучше для всех. По крайней мере, на первых порах.
И он оказался прав: поутру Белка, выбравшись из-под теплого плаща, сразу натолкнулась на полные тяжелого понимания взгляды перворожденных, после чего мигом сообразила, какая тревожная мысль вертится их в чернявых головах. Однако ни единого слова вслух произнесено не было: все сказали их потускневшие, полные бессильной ярости глаза.
Она мельком оглянулась на безмятежно спящего эльфа, который по привычке ухватил ее за талию. Представила, как все это выглядит со стороны, и мысленно хихикнула. Да уж, картинка та еще. Да в таком контексте… ой, о чем могли подумать ушастые?!
Гончая вдоволь налюбовалась окаменевшими физиономиями попутчиков, мысленно посочувствовала Таррэну, которого наверняка записали в страшные извращенцы. После чего с самым невозмутимым видом выскользнула за пределы выставленного защитного круга и, тихонько посмеиваясь про себя, умчалась, сопровождаемая верным Каррашем и любопытствующим Ирташем. А вернувшись, без всякой жалости растолкала Шранка и осыпала хмурых эльфов целой горой острот. При виде их еще более мрачных, чем накануне, лиц окончательно развеселилась, но, едва Линнувиэль обнаружил свою кольчугу усыпанной свежесорванными цветочками, а лук – обтянутым полуистлевшими шкурками каких-то грызунов, сделала невинное лицо и бабочкой взлетела в седло. Да еще и посоветовала использовать цветочки по назначению: подарить изумленно распахнувшей ротик эльфийке, ведь она как раз такие любит.
Когда-то Серые пределы соединялись с обитаемыми землями лишь узким ущельем, защищенным от вторжения мощнейшими щитами и магическими заслонами. Но за прошедшие века горы не раз содрогались от обвалов, менялись. Вырастали и исчезали неодолимые хребты, проваливались в никуда целые пласты породы, возникали новые ущелья и впадины… до тех пор, пока не появился Переход – узкий, извилистый, но вполне безопасный путь для караванов, благодаря которому заставы и сумели так долго выдерживать натиск Проклятого леса.
Да, теперь, когда в пределах появился новый хозяин, все это перестало быть настолько актуальным. Угрозы пришествия демонов больше не было. Но, несмотря ни на что, заставы все-таки не исчезли, а караванные тропы ничуть не оскудели: пределы были слишком богаты, чтобы взять и забыть о них так просто. Редкие травы, уникальные растения, таящие в себе как смертельные яды, так и исцеляющие снадобья… невиданное зверье… поистине бесценный запас редчайших минералов… все это делало пределы весьма привлекательными для охотников за дорогими товарами. Кого-то из них Таррэн безжалостно вытурил обратно в обитаемые земли. Кому-то позволил осторожно копаться в недрах Проклятого леса. О чем-то не сказал вообще никому, кроме Белки. А о многом и сам пока не имел никакого понятия: за двадцать лет мирной жизни он даже с Лабиринтом до конца не разобрался. Но, как бы там ни было, дорога в пределы не заросла, а, напротив, с каждым годом все ширилась, как ширился нескончаемый хоровод караванов в обе стороны.
Это стало одной из причин, по которой примерно десять лет назад предприимчивые гномы (организованные, кстати, тем же Крикуном) все-таки согласились на одну рисковую идею и в хорошем темпе проложили через Драконий хребет еще один тракт. Напрямую, через подножие горы. Прямо в толще горной породы. И, надо сказать, не прогадали: доходы с этого скромного предприятия оказались воистину огромными, да еще и постоянно росли. А значит, жизнь налаживалась и начинала приносить определенные проценты, потому как давно известно: милее золота для гномов были только драгоценные камни. А золота на этой идее они заработали столько… Крикун, когда узнал, только сладко зажмурился.
Благодаря гномам дорога до застав занимала теперь не пять, а всего три дня. Была ровной, удобной, хорошо освещенной. Никаких лавин, обвалов и капризов погоды путникам не грозило: в новом Переходе было всегда сухо, светло и вполне уютно, тогда как раньше приходилось мерзнуть среди скал, стыть на холодном ветру и мокнуть под косыми струями дождя, при этом ежесекундно рискуя свернуть себе шею на одном из поворотов горной тропы, а то и товар потерять безвозвратно. Зато под землей маленькие бородачи не поскупились даже на вентиляцию и со временем облагородили несколько пещер с тем, чтобы усталые путники могли с относительным комфортом устроиться на ночлег. Разумеется, за соответствующую плату.
Подъезжая к широкому зеву Перехода, Белка не удивилась царящему здесь оживлению – рабочий день был в самом разгаре. Как всегда, народ шумел, суетился. Повсюду виднелись люди, кони, а за ними – тюки, тюки, тюки… Все смешалось в дикую кашу. Кто-то устал ждать своей очереди, кто-то сломал по дороге ось и сетовал на лишние траты. Кто-то пытался сбить цену за спокойный проход на ту сторону гор. Кто-то устало и, скорее, по инерции переругивался с соседями, занявшими не свое место у входа, а кто-то флегматично стоял в сторонке и лениво дожидался, пока дорога не освободится.
Линнувиэль неслышно вздохнул, хорошо помня, сколько нервов им истрепали в прошлый раз попутчики, пока впереди не показался долгожданный просвет. Сколько народу потело, бурчало, галдело без видимой причины в эти три бесконечно долгих дня, показавшиеся ему настоящей вечностью. Как оглушительно ревели испуганные животные в гулких коридорах подземелий, как нервно ржали кони в специально отведенных загонах. Сколько смачных ароматов чужой жизнедеятельности гуляло вокруг, несмотря на постоянный приток свежего воздуха… Вспомнив об этом, эльф заранее поморщился и приготовился к очередному испытания своего изрядно истощенного терпения.
Три дня. Ему надо выдержать всего три дня, а там – снова лес, чистые ручьи, нетронутые полянки, шелест высоких крон под ослепительно ярким солнцем…
Белка зачем-то приподнялась в стременах и деловито оглядела шумную толпу возле входа.
– Н-да. Народу, как ожидалось, полно. Просто плюнуть негде. Наверняка придется по трупам идти, чтобы пробиться к воротам… Карраш, не вздумай кусаться и опрокидывать телеги, не то завязнем до самой ночи!
Мимикр возмущенно всхрапнул, но больше ничего сделать не успел, потому что Линнувиэль неожиданно вывернулся вперед и уверенно двинулся сквозь толпу. Его гнедой грудью раздвинул скопившийся народ, недовольно заворчал, когда несколько нерасторопных смертных застряли на самой дороге. Эльф холодно улыбнулся прямо в лицо обернувшимся спорщикам и скинул капюшон, но замедлиться даже не подумал.
За ним в образовавшуюся брешь вдвинулись остальные.
Белка ожидала яростных воплей со всех сторон, злобного потрясания кулаками, ворчания, бурчания и откровенно злых взглядов. Всего чего угодно, вплоть до единодушного желания сварливых торговцев набить наглецам смазливые морды, но… под неподвижным взором младшего хранителя знаний разгоряченный народ расступался сам собой. Да еще с такой скоростью, что перед отрядом перворожденных мигом образовалась широкая тропа, по которой они неторопливо добрались до самых ворот.
Появление эльфов ознаменовалось зловещим молчанием и излишне торопливыми поклонами.
– Обалдеть, – неслышно пробормотала Гончая, встречая во всех без исключения глазах тщательно скрываемый страх пополам с искренней неприязнью. – Хоть и не любят ушастых, готовы на куски порвать, а на рожон не лезут. Вот что значит репутация. Учись, мой зубастый друг, пока есть такая возможность.
Карраш недовольно скосил желтый глаз на поспешно опустивших головы людей, но те и не думали протестовать: нрав остроухих был хорошо известен, и никто не горел желанием проверять его на себе. Тем более когда эльф не один, а целых восемь, и все хорошо вооружены. К тому же воинами остроухие всегда слыли отменными, так что… Похоже, люди рассудили так: «Пусть себе едут. Быстрее пройдут, и остальным станет спокойнее».
Молодой хранитель остановился возле пузатого гнома с длинной, лихо заправленной за пояс бородой и неторопливо спешился.
– Почему без очереди? – сверкнул глазами гном, неприязненно глядя на гостей снизу вверх. Тушеваться он не думал – много чести ушастым, обойдутся. А порядок – он на то и есть порядок, что всегда один для всех.
Линнувиэль молча протянул ему запечатанную грамоту и постарался передать ее так, чтобы ненароком не коснуться толстых пальцев коротышки. Белка это подметила и незаметно скривилась: вот так всегда. Вроде и бессмертные расы, испокон веков рядом живут, вроде должны уметь себя вести в приличном обществе, а поди же ты: за столько тысячелетий друг друга терпеть все равно не научились. Вернее, не хотят учиться. Одни носы воротят, брезгуя даже руку подать, а другие пренебрежительно фыркают и всячески выказывают собственное превосходство. Зря Линнувиэль так себя повел: гномы здесь как дома, чувствуют себя хозяевами, а потому и церемониться не станут. Непременно нарвутся на конфликт.
– И что это? – брезгливо осведомился гном, подчеркнуто держа бумагу двумя пальцами, будто ему не дорожную грамоту предъявили, а дохлую кошку на веревочке.
Белка тихонько вздохнула: ну вот, так и знала. А гном тем временем демонстративно понюхал подорожную и, все так же издеваясь, нарочито медленно ее развернул.
– Та-а-ак… что у нас тут… эльфы? Темные, говоришь? – Он с преувеличенным вниманием оглядел черные гривы перворожденных, просто не дающие ошибиться в происхождении остроухих, и выразительно наморщил нос. – Ну, не знаю, не знаю… ладно, будем считать, что похожи… ага, должно быть семеро… да еще без задержек, в обход остальных… гм, оплачено даже… тоже за семерых… за эльфов, в смысле… эй, а чего это вас восемь?! И еще двое смертных! Не по правилам!
Коротышка, пересчитав путников, радостно осклабился, и Таррэн быстро понял, что за этим последует.
– Не совпадает! – торжествующе подтвердил его предположения гном и быстренько свернул грамотку. – Здесь указано семеро, а вас гораздо больше. Значит, кто-то ошибся. Значит, я не могу вас пропустить. Значит, стойте в общей очереди и ждите, пока с вами разберутся. Или пусть едут семеро, а остальные топчутся до вечера. К тому же люди тут вообще не указаны. Так что, вы разделитесь? Нет? Ну и прекрасно! Все, следующий!
Бородач с чувством выполненного долга отряхнул широченные ладони и с преувеличенным интересом уставился куда-то вдаль, будто поджидая смертников, рискнувших бы лезть поперек стремительно закипающих эльфов. Свирепеющих еще и оттого, что всю эту речь отлично слышали стоящие неподалеку люди, которые теперь наверняка тихонько посмеивались и с нескрываемым злорадством ждали продолжения.
То, что ссора затеяна с умыслом, было видно даже младенцу, но формально гном прав – несоответствие в подорожной, требующей высочайшим повелением темного владыки (с одобрения Подгорного трона, разумеется) пропустить неких особ с важной миссией (количество указано в штуках), налицо. А значит, он вполне может задержать чужаков до выяснения обстоятельств на неопределенно долгое время. Потом, конечно, придется извиниться и расшаркаться, издевательски хмыкая в усы и бороду. Мол, простите-извините, такие высокие чины и все прочее. И в мыслях не было создавать препятствия… это чистая случайность, крохотная оплошность дурака на воротах, всего лишь досадное недоразумение…
Но торопятся-то эльфы сейчас! А что касается неточности в формулировке, так о ней просто не подумали, потому что даже не догадывались, что лорд Торриэль вдруг соизволит захватить попутчиков. Самого же лорда, видимо, не вписали, так как хозяина этих земель коротышки пропустили бы в любом случае.
Но не заметить «вопиющее нарушение правил» гном просто не мог.
Белка мысленно возвела глаза к небу и со вздохом спрыгнула на землю, после чего деловито засунула руки в карманы и, придав лицу независимое выражение, вразвалочку двинулась к ухмыляющемуся коротышке.
– Ты совершаешь большую ошибку, – процедил Линнувиэль, взглядом прожигая в наглом карлике громадную дыру.
Гном в ответ состроил невинную морду, после чего издевательски поклонился, пряча маленькие, зло блеснувшие глазки, и не сразу понял, почему над ним вдруг нависла густая тень, а совсем рядом появился чужой, нетерпеливо постукивающий башмачок.
– Так-так-так… Кого я вижу? – радостно улыбнулась Белка, узрев густо заросшие щеки, слегка приплюснутый нос и пышную шевелюру наглеца, вздумавшего задержать ее перед воротами на целые сутки.
Она деловито оглядела широченную грудь, на которой едва сходилась обязательная для каждого гнома кольчуга. Массивный кожаный пояс, тяжелые сапоги на толстой подошве, солидный набор ножей и короткую рукоять метательного топора, хищно выглядывающего из-под полы небрежно наброшенного на плечи кафтана сочного коричневого цвета.
– Ну, здравствуй, герой! Как челюсть? Двигается? Рука не болит? По ночам не ломит? А ребрышки зажили, любезный? Похоже, да, раз ты опять нарываешься.
Гном несильно вздрогнул, заслышав ее голос. Заметно напрягся, чуя нечто знакомое, но почти сразу наткнулся на светящиеся искренней нежностью голубые глаза в обрамлении длинных ресниц и разом переменился в лице.
Белка снова ласково улыбнулась, отчего здоровый румянец со щек коротышки мигом схлынул, а в расширившихся зрачках появилось какое-то затравленное выражение. Гном звучно сглотнул и замер, как откормленная мышь перед гадюкой. Его взгляд метнулся вправо, влево, тревожно забегал среди непонимающих физиономий перворожденных. Ненароком зацепился за распахнутые створки ворот, одна из которых выглядела совсем новой, а на другой все еще красовался отпечаток двойного ряда чьих-то громадных зубов. Затем его взгляд наткнулся на ухмыльнувшегося зверя за спиной Гончей и вот тогда-то наполнился настоящей паникой.
– Узнал, родной? Или помочь вспомнить? Каррашик, покажи дяде зубки.
Бородач наконец очнулся от ступора и шарахнулся прочь.
– Не надо!
– Нет? – удивилась Белка, перехватывая жутковатую морду радостно оскалившегося мимикра, с готовностью ринувшегося вперед. – Кажется, ты передумал, мой бородатый друг? Вот и славно. Так что ты там говорил насчет ожидания? Кто может решить наш вопрос?
– Н-не я… я н-не могу… это не в моей компетенции!
– Какая жалость. Позволь, я сейчас эту самую компетенцию тебе малость подправлю?
– Нет! Стой! Сейчас… Я сейчас позову того, кто может! – выдохнул побледневший гном и, стремительно развернувшись, ринулся куда-то в сторону. – Ждите!
Перворожденные проводили его ошалелыми взглядами.
– Малыш, вы что, знакомы? – слегка удивился Таррэн.
– Не. Просто мы, когда ребят в прошлый раз провожали, слегка повздорили. Он нехорошо отнесся к нашим общим знакомым и вздумал помешать нам нормально попрощаться. Помнится, даже кричал что-то о том, что мы, дескать, задерживаем очередь и загораживаем проход своими толстыми… э-э-э… спинами.
– О!
– Да, – покаянно вздохнула Белка. – Ты же знаешь, Каррашик у меня такой чувствительный.
Таррэн окинул здоровенного мимикра оценивающим взглядом, быстро додумал остальное, затем понял, отчего на одной из створок до сих пор нет внушительного куска, а вторую, судя по всему, пришлось заменить полностью, потому что она наверняка превратилась в груду обломков, и покачал головой.
– Пожалуй, мне надо было пойти с вами. Или Траш отправить, на худой конец.
– На чей именно конец? – невинно уточнила Белка.
Шранк тихонько хохотнул:
– Если бы ты отправил Траш, тут не осталось бы ни одного живого гнома, я в этом просто не сомневаюсь! Готов поклясться, что всего месяц назад тут было весьма шумно, громко и очень весело.
Белка тонко улыбнулась.
– Нет, друг мой. Месяц назад тут было тихо, мирно и на редкость пустынно. Ты же знаешь: я так не люблю, когда на меня кричат. Впрочем, ты как раз знаешь это очень хорошо.
– Если ты заметил, я вообще не повышаю на тебя голос.
– Заметил. Хвалю. Хотя, помнится, однажды ты все-таки зашел слишком далеко…
– Это было давно, – быстро перебил Шранк, слегка напрягшись и кинув опасливый взгляд на Таррэна. – Теперь это в прошлом. Все забыто и больше не имеет значения.
Темный эльф вопросительно изогнул бровь.
– Гм…
– Не имеет, – твердо повторил воевода, а Белка согласно кивнула.
– Нисколечко.
– Ладно. – Таррэн милостиво сделал вид, что не понял. – Пусть так. Мне просто любопытно: он вышел от тебя с целой мордой или же?..
– Где он?! – раздалось громогласное эхо, не дав ему договорить, и из зияющей черноты Перехода на свет шагнула массивная тень, за которой опасливо семенил давешний гном. – Где этот мерзавец, из-за которого пришлось менять ворота?!
Шранк негромко хмыкнул.
– Бел, кажется, тебя ищут.
– Почему это сразу меня?
– Потому что меня месяц назад здесь не было. В отличие от некоторых.
– Ха. Зато ты был в другом месте, где тебя уже наверняка днем с огнем обыскались. Например, на западной окраине Бекровеля как раз после полуночи, – насмешливо выдала Белка и, делано не заметив ошарашенной физиономии старого друга и напарника, с любопытством воззрилась на новое действующее лицо.
«Лицо», разумеется, оказалось гномом. Да-да, еще одним. Только непривычно высоким для подгорного народа – чуть ли не на голову выше своих собратьев, и почти седым. С на редкость цепкими глазами, в которых внимательный взгляд был способен подметить крохотную пурпурную искорку. Широкогрудый и массивный, как и положено приличному гному. С роскошной белоснежной бородой, достающей пушистым кончиком до самой земли. В простом налатнике, поверх которого оказался надет прокопченный кожаный фартук, с заляпанными сажей рукавицами в натруженных руках. От гнома пахло гарью и копотью, кузнечным дымом и чем-то тяжелым, металлическим. На просторных штанах виднелись жженые проплешины, а плохо оттертые следы копоти на раскрасневшихся щеках яснее ясного говорили, что его только что бесцеремонно оторвали от наковальни. И за эту наглость кто-то мог здорово поплатиться.
Белка, забавно наклонив голову, с нескрываемым интересом разглядывала приближавшегося со скоростью лавины здоровяка.
– Ты?! – рявкнул он, остановившись в опасной близости от маленькой Гончей и весомо качнув на мозолистой ладони прихваченный молот. Едва на ноги не наступил, но Белка даже не подумала отступить, хотя они чуть не столкнулись на полном ходу и теперь глядели друг на друга в упор.
– Я, – согласилась Белка.
– Что «ты»?
– А что я? Я – ничего. А ты?
– Тьфу! – с досадой сплюнул гном. – Заладил «я» да «я»… Ты нам намедни ворота испортил?!
– Нет, – честно призналась она.
– А кто?!
– Он. – Гончая указала на онемевшего от такой наглости черноволосого бородача, мудро укрывшегося за спиной сородича.
Седой гном, явно старший на этих воротах, грозно обернулся.
– Бронар, что за дела?!
– Между прочим, он меня обозвал некрасивым словом, – тут же наябедничала Белка, демонстративно надувшись. – Плохой гном. Злой. Фу. А у меня зверушка нервная. Чувствительная и очень ранимая. Так он и ее злобной скотиной обозвал. Правда, Каррашик? А еще с нами девушка была – миленькая, славная, чистая… так этот гадкий тип вздумал ей глазки строить! А что? Надо было стоять и смотреть, как он ее охмуряет?! Вот мы и не стерпели… кто ж знал, что у вас такие ворота хлипкие?!
– Врет! – Чернобородый вдруг опомнился и взвился как укушенный. – Все врет! Этот сопляк меня учить вздумал, как обозы распределять! Дерзил, хамил и насмехался при всем народе! И зверюга у него бешеная! Так копытом вдарила, что одна створка сразу слетела, а вторую он зубами цапнул! Да так, что ее тоже теперь менять придется! Причем всю! Целиком! А этот дрянной человеческий гаденыш…
Хлоп!
Линнувиэль успел только моргнуть, как крепыш вздрогнул и, закатив глаза, грузно осел на землю. А Шранк, непонятно каким образом оказавшийся рядом с ним, хотя буквально секунду назад сидел верхом, деловито подул на ушибленный кулак.
– Извини, не сдержался, – сообщил он Белке.
Гончая укоризненно покачала головой.
– Зверь. И как я с тобой столько лет рядом живу? Он же так старался, такую речь прочувственную собирался выдать. О том, как поленился разнимать сцепившиеся колесами телеги, как под ними едва не сломали себе ноги двое возниц. Как отказывался позвать лекаря, пока ему не сунули на лапу золотой… а ты не дал ему ни единой возможности признаться в своей безалаберности!
Воевода покаянно вздохнул, а Белка внезапно посерьезнела и остро глянула на слегка опешившего гнома.
– Мое уважение, дорр-ххар. Простите за ворота, но этот дурак давно напрашивался. Разумеется, я мог бы и сам уладить этот вопрос… к примеру, тем же способом, каким успокоил его сейчас мой друг… Но мне показалось, что вам стоит на это посмотреть. Нам действительно жаль, что среди славных стражей Ирртар-саттер оказался неразумный и вздорный столетка, способный испортить репутацию даже такому уважаемому ххару из Остарре-Риир. Наша подорожная у него – можете убедиться, что запрос абсолютно правомочен и подтвержден Подгорным владыкой. Этот болван просто не дочитал ее до конца, вздумав унизить уважаемых господ. Надеюсь, вы примете надлежащие меры и приструните грубияна. Если же желаете получить возмещение убытков, я готов уплатить виру в полном объеме, но, по правде говоря, нас сюда привело совсем другое дело.
Старый гном медленно опустил молот, неторопливо поднял упавшую грамотку, вчитался. Сделал кому-то незаметный знак, после чего из-за ворот выскочил еще один гном и что-то быстро зашептал ему на ухо, настороженно косясь на прищурившихся эльфов. Затем так же молча отпустил сородича восвояси и очень внимательно взглянул в неестественно молодое лицо Белки, на котором горели пронзительные голубые глаза.
Лицо-то молодое, чистое. Приятное, чего уж скрывать. Но было в нем что-то неправильное. Нечеловеческое. Нечто… иное, что ли? Какое-то смутное несоответствие. Будто мальчишка выглядел старше глазами, но каким-то образом позабыл возмужать лицом и телом. Странно. Непонятно. И тревожно. Дорр-ххар… Мальчишка назвал его титул правильно. А упоминание Ирртар-саттер – одного из немногих уцелевших воинских братств подгорного народа еще со времен расовых войн – вовсе ни в какие ворота не лезло. Не говоря уж о том, что тайный знак его почти забытой ячейки Остарре он хорошо спрятал под бородой. И теперь, не зная, куда смотреть, заметить его ой как непросто. Нет, гном-то заметит сразу и обязательно поклонится старому ветерану, но человеку о таких вещах знать не положено!
Дорр-ххар взглянул на Гончую еще острее, правильно расценил выражение лица Шранка и обращенный к вожаку молчаливый вопрос, а потом осторожно наклонил голову.
– Я слушаю.
Белка удовлетворенно кивнула:
– Приятно иметь дело с умным собеседником. Мое уважение, дорр-ххар, еще раз простите за спешку, но нам нужен быстрый путь.
– Что?! – ошеломленный гном даже отступил на шаг, не веря своим ушам.
Путь, он сказал?
– Мы должны оказаться на той стороне к ночи, уважаемый, – спокойно добавила Белка. – Это очень важно, а у нас нет времени на три дня по обычному Переходу. Поэтому повторяю: нужен быстрый путь. Немедленно и на ближайшие сутки.
Бородач озадаченно крякнул.
Ишь ты, какой шустрый… Путь ему подавай! Прямо вынь да положь! А то, что путем далеко не всякие гномы могут пройти, это ему без разницы! Что далеко не каждому его открывают – тоже! Не говоря уж о том, чтобы заикаться о его существовании вблизи остроухих шпионов! Мать мастеров! Как они вообще узнали, что здесь есть путь, когда его закончили лишь пять лет назад?! И что тогда знают еще?! Может, для эльфов сам факт существования быстрых путей уже давно не секрет?! Может, уже пронюхали, а то и свой создают где-нибудь под соседним хребтом?!
– Не знаю, откуда вам известно…
– Тебе привет от Крикуна, – так же спокойно сообщила Гончая, и у гнома изумленно расширились глаза. – Или, может, назвать его полным именем?
– Не надо. – Седовласый ветеран покачал головой. – Незачем сотрясать воздух чужими регалиями. Но имя – еще далеко не все, мальчик. Его можно узнать случайно, подслушать, выпытать, украсть… а для того, чтобы я открыл путь для остроухих, требуется нечто большее, чем просто имя.
Гончая наклонилась и тихо шепнула три коротких слова, после чего выпрямилась и тонко улыбнулась.
– Этого достаточно, чтобы не считать меня самозванцем?
Дорр-ххар до боли прикусил губу и вынужденно признал:
– Да, это весомый аргумент: тайное слово можно передать только добровольно. Но смертным оно недоступно.
Белка насмешливо изогнула тонкую бровь.
– А кто сказал, что я человек? Крикун вообще иначе, как хмерой, не кличет. К тому же из всех присутствующих только мне он мог доверить слово: сам знаешь, старый ворчун не терпит остроухих. Он же и про путь просветил, да сказал, что ты не откажешь.
– Но в тебе нет нашей крови, – возразил гном.
– И слава богам!
– А тебе известно, что мы никому прежде не открывали путь… со стороны? И что ни один перворожденный никогда не вставал на эту дорогу?!
Белка кивнула.
– Да. Но мы не можем ждать три дня.
– Не могут они… – пробурчал гном, неприязненно покосившись на эльфов. – А я не могу пропустить остроухих! Тем более хранителя! Это запрещено старейшинами, и не Крикуну менять каноны!
– Да кому же их тогда менять, как не ему?! Таррэн, сними капюшон.
Дорр-ххар вздрогнул, безошибочно узнав безупречный профиль наследника Изиара, и поджал губы: хозяина Серых пределов было трудно проигнорировать. О его появлении вот уже два десятилетия судачили все пролетающие воробьи. Говорят, страшной силы маг. Задень такого – и вся торговля пойдет прахом, ведь в его распоряжении было столько тварей, что просто диву даешься, как эти порождения ночи вообще могли родиться на свет. Да и новый Переход открылся только благодаря его молчаливому согласию. Захочет – и не станет больше ни его, ни гномов, ни доходов… Даже обитаемых земель может не стать, потому что последнему отпрыску древнего рода эльфов подчинялась поистине жуткая мощь. Выходит, он с самого начала знал о тайно проложенном пути? Похоже, что да, иначе не смотрел бы он сейчас так спокойно. А от такого аргумента уже не отмахнешься.
Гном неохотно наклонил седую голову, изобразив нечто вроде приветствия.
– Мое почтение, высокий лорд. Прошу прощения, что не признал сразу.
Таррэн медленно кивнул, краем глаза держа в поле зрения Белку, а та вопросительно подняла брови.
– Теперь мы можем пройти?
Дорр-ххар натолкнулся на ее предельно серьезный взгляд и поджал губы, нутром чуя, что тут не все гладко. Но затем взглянул глубже, на мгновение окунулся в бескрайнюю синюю бездну, где уже появлялись первые изумрудные искорки, и неожиданно даже для себя успокоился. Просто перестал думать о посторонних вещах и зачем-то кивнул.
– Идемте, – сухо велел он, резко развернулся и быстрым шагом скрылся в темноте.
Эльфы нестройной колонной потянулись внутрь полутемного коридора, по пути одарив Белку крайне противоречивыми взглядами, но расспрашивать поостереглись. Вдруг сварливый карлик передумает?
Следом за недовольным коротышкой они свернули из основного коридора, прошли несколько полутемных залов, какие-то полуобжитые комнаты, целую вереницу перекрестков. По пути со странным чувством осознали, что за какие-то жалкие годы предприимчивые бородачи успели неплохо тут обустроиться и, кажется, не собирались останавливаться на достигнутом. Разминулись с несколькими крайне удивленными гномами, явно не ожидавшими увидеть в этих полупустых тоннелях гостей. Затем пересекли еще один широкий коридор, едва не запутались среди бесконечной череды абсолютно одинаковых залов, пугая чуткое эхо дробным перестуком копыт, но спустя полчаса оказались в неприметном тупичке, куда едва смогли втиснуться, не пригибая голов.
Гном тяжело вздохнул и замер у стены, явно заколебавшись.
– Спасибо, дорр-харр, – сказала Белка, сочувствующе коснувшись его напряженного плеча. – Я понимаю твои сомнения. Но сейчас другие времена, требуются другие решения, которых вы избегали столько веков. Это не нам менять. И не вам. Эпоха войн давно закончилась, Серые пределы возрождаются, а любой ненависти когда-то должен прийти конец. Даже вашей. Да, это трудно, порой почти невозможно, но всем приходится выбирать. И вам, и эльфам, и людям. Ты знаешь, почему ушел Крикун, и знаешь, почему он столько лет живет так далеко от дома, наконец-то занимаясь тем, что для него по-настоящему важно. И я рад, что ты свой выбор тоже сделал. Спасибо, что не подвел. А ваша тайна останется с вами: мы с Таррэном об этом позаботимся.
Дорр-ххар сумрачно кивнул, а она сняла перчатку с правой руки, пошарила за пазухой, коснулась чем-то крохотным неприметного камня над самой головой гнома и властно махнула застывшим в изумлении темным.
– Вперед, чего таращитесь? Особого приглашения ждете? Кто не успеет за два удара своего сердца, останется здесь: путь не любит ползунов. Шранк, Таррэн… я иду последним.
Эльф молча кивнул, посмотрев на свою пару долгим внимательным взглядом, а Шранк без лишних слов скользнул в открывшийся проход. За ним потянулись остальные, ломая голову над многочисленными загадками и тщетно стараясь понять, где, как и чем дерзкий юнец сумел так зацепить старого бородача за живое, раз тот безропотно показал им сокровенную тайну всего подгорного народа. Но если Белик прав и быстрый путь действительно существует, то они домчатся до той стороны гор гораздо быстрее положенных трех суток. Удастся сократить дорогу в несколько раз! А в той ситуации, в которой оказался Темный лес, этот срок мог стать воистину решающим.
Какой именно магией пользовались мастера-гномы, создавая это чудо, никто не знал. Мало кто вообще был в курсе того, что такие пути существуют, а уж ходить по ним не доводилось никому из презренных чужаков. Особенно перворожденным: слишком уж бородатые коротышки берегли свои секреты от любопытных. И эльфы не могли представить, чтобы кто-то из гномов мог добровольно рискнуть таким сокровищем.
– Так, ушастые! Опять застыли, как лягушки на морозе? – нагнал их со спины непривычно сухой голос Белки. – Вперед и галопом, иначе не поспеем к ночи, а после наступления темноты путем не ходят даже гномы! Таррэн, пни особо ленивых, да посильнее, пока Карраш не надумал цапнуть их за мягкое место! Я нагоню.
Эльфы послушно пришпорили коней, понесшись по бесконечной стреле узкого коридора во весь опор. Ни эхо, ни грохот, ни даже стук копыт по крепкому камню – ничто не нарушало покой этого странного места. Будто летишь по воздуху, все время сомневаешься, а не сон ли это, и напряженно смотришь в далекую светлую точку, за которой когда-нибудь обязательно покажется выход.
– Спасибо, – повторила Белка, обернувшись на миг, и старый гном несильно вздрогнул, снова с головой окунувшись в бездонную синеву ее глаз, исчезнув из этого мира и напрочь забыв обо всем остальном.
Он растворился в этих глазах, как в живительном озере. На долю секунды замер, неожиданно узнавая, а потом со странным облегчением улыбнулся в ответ. Вот теперь все правильно. Вот теперь он наконец понял, в чем дело и почему он оказался бессилен перед этой странной магией.
– Значит, ты и есть Белик?
– Точно, – кивнула она, взлетая в седло. – А ты – Брадорас ит А’врас. Племянник нынешнего подгорного владыки, третий по силе маг в его доме и ближайший родич нашего Крикуна. Я прав?
– Он передал со скальным братом, что ты, возможно, придешь. Только не предупредил, зачем и с кем именно появишься. Темные… я не ожидал от него такой подставы. За нее мне придется еще не раз оправдываться перед владыкой. Но раз все так сложилось, пусть – терять все равно уже нечего. Особенно мне. А ему после протеста короне и вовсе без разницы. Кстати, мой брат был прав: тебе совершенно невозможно отказать.
– Знаю. Но раз уж ты заговорил об этом… Он просил передать следующее: хозяин пределов позаботится о сохранении тайны пути, и ни один из наших спутников не произнесет ни слова даже перед лицом своего владыки. Клянусь. А еще Крикун просил сказать, что больше не злится на тот случай и готов принять тебя обратно в ххар. Иными словами, ты прощен, дорр-ххар, и снова стал желанным гостем в его чертогах. Правда, сейчас они сильно смахивают на подвал, но он непрозрачно намекнул, что был бы не прочь увидеть тебя даже там после трех веков молчания.
Белка хитро подмигнула и скрылась в полутьме пути, умудрившись закрыть каменную плиту аккурат перед носом старого гнома. Карраш мигом умчал хозяйку вперед, грохот копыт в тесном ущелье подозрительно быстро смолк, неуловимый аромат эльфийского меда постепенно растворился в воздухе. А пораженный до глубины души гном еще долго стоял в полной неподвижности, не в силах осознать, что наконец-то прощен за давний проступок, и расширенными глазами изучал причудливый рисунок мелких трещинок на старом, сером, ничем не примечательном камне, будто именно в нем отражался отмененный приговор. И будто именно он сейчас вдохнул новую жизнь в его постаревшую душу.
