Мисс Холмс
Невозможный выбор

Дилан был у моего дома почти в одиннадцать часов. С собой он принес тяжелую сумку.

Не обращая внимания на то, что миссис Рэскилл пробормотала о новом визитере, я провела его в гостиную, чтобы он смог показать мне диадему. Дилан приветливо мне улыбнулся и, казалось, сделал движение вперед, чтобы обнять, но в последнюю минуту остановился. Его щеки покраснели, и он отступил назад.

– Вы в брюках, – заметил он.

Его взгляд скользнул по моим ногам. Это смутило меня, так как брюки были из ткани, облегающей мое тело. В тот момент я почувствовала себя раздетой и выглядящей неприлично. Его голубые глаза смотрели на меня с таким выражением, что мои щеки начали пылать.

– Я… м-м-м…

Он улыбнулся и сел, не дожидаясь, когда я первая это сделаю.

– Я не хотел смущать вас, Мина. Просто удивился. Выглядите сногсшибательно… Вам очень идут брюки. В моем времени девушки и женщины носят их постоянно. Это считается совершенно нормальным.

Моя неловкость уступила место любопытству:

– Это правда? Женщины могут носить брюки, и никто косо на них не смотрит?

– Не только брюки, но и многое другое, что вам покажется скандальным. Например, короткие юбки, – добавил он с застенчивой усмешкой.

Я прикусила губу, пытаясь сдержаться, чтобы не задать ему еще больше вопросов, которые вертелись у меня на языке. Еще ни разу не было подходящего момента, чтобы расспросить его о том, что я хотела узнать. Мне придется оставить это до лучших времен, когда мне не нужно будет спасать жизнь своего друга.

– Ладно, – сказала я, – вернемся к делу. Я рада, что вы смогли отыскать диадему. Это самое удачное открытие, учитывая развитие событий за последние сутки.

Я рассказала ему все, что с нами случилось, за исключением своего ужасного провала в доме леди Косгроув-Питт.

– Поэтому я собираюсь доставить диадему Анх.

– Я пойду с вами, – решил Дилан.

Он поднял руку в знак протеста, когда я начала было возражать, и его голубые глаза впились в меня:

– Уже две недели как я заперт в этом чертовом музее, и пришло время сделать что-то еще, а не только сидеть здесь и хандрить. Вы не можете идти одна, Мина. И дело не в том, что вы – женщина, – добавил он, когда я начала закипать от злости. – Напомните мне, чтобы я рассказал вам об Амелии Эрхарт и Джейн Гудолл. Идти туда одной – просто сумасшествие. Особенно после прошлой ночи. Вы должны были взять меня с собой или, по крайней мере, сообщить в полицию. И, кроме того, если здесь есть статуя Сехмет, я хочу ее увидеть. Может быть, я смогу найти способ использовать ее, чтобы вернуться домой.

Его заявление вызвало у меня противоречивые чувства. Во-первых, я поняла, что мне очень нравится этот Дилан, который говорит с таким напором и страстью, который не думает, что основная и единственная причина, по которой я не должна туда ходить, – то, что я женщина, и которому понравилось, как я выгляжу в брюках.

Во-вторых, у меня внезапно появилась блестящая идея, которую он помог бы воплотить в жизнь.

И в-третьих… я почувствовала неожиданную боль при мысли о том, что Дилан найдет путь назад, в будущее. Именно тогда, когда я узнала его лучше и поняла, что между нами есть какая-то связь, ему, возможно, придется уйти. Я давно ни с кем не чувствовала такого родства. Возможно, даже никогда.

– По понятным причинам я не могу рассказать об этом в Скотланд-Ярде, – объяснила я. – Анх чрезвычайно умна. Конечно, она будет следить за нами, когда мы придем, чтобы совершить обмен. Если поблизости будет кто-то из представителей органов власти, я уверена, что сделка не состоится. Вы покажете мне диадему?

Дилан вытащил предмет из своей сумки, и я с нетерпением принялась его рассматривать. Диадема была похожа на рисунок в тексте, который я изучала. Не оставалось никаких сомнений, что это было орудие из легенды, независимо от того, принадлежало оно Сехмет или нет. Изысканное золотое плетение образовало корону, совсем не походящую на египетскую. Спереди в корону были вставлены два топаза в виде львиных глаз, а тонкая золотая кованая часть изображала морду львицы с усами.

– Вы нашли ее там, где мы и предполагали?

Я не могла позволить Анх завладеть диадемой. Должен быть другой путь.

Может, попробовать сделать копию? У меня в лаборатории было необходимое оборудование, и у нас был еще час, прежде чем Анх узнает о моем согласии.

– У вас с собой ваш специальный телефон? – спросила я.

Мой мозг снова начал работать над наполовину сформированным планом.

– Да, хотя батарея почти разрядилась. Я отключил его еще на прошлой неделе. Мне нужно его как-то зарядить. Но я пока еще могу им воспользоваться.

– Вы можете заставить его издавать звуки и шум по своему желанию?

– Конечно.

– Заходите в лабораторию. Я расскажу вам о своем плане, пока буду работать.

Мне нужно было чем-то занять свои руки и ум, пока мы ждали новостей об Эвалайн.

Время тянулось очень медленно, и было уже больше пяти часов, когда миссис Рэскилл нас прервала.

– Это снова ваш прежний посетитель, – заявила она, просунув голову в приоткрытую дверь. – О боги!

Наконец-то! Я не могла скрыть своего растущего беспокойства об Эвалайн и ее безопасности.

– Наконец-то мы узнаем, как совершить обмен, – сказала я Дилану, указывая на фальшивую диадему.

Оставалось несколько последних штрихов. Я была уверена, что моя диадема легко сойдет за орудие, о котором идет речь.

Я поспешила из лаборатории, вытирая руки тряпкой, и остановилась от неожиданности:

– Инспектор Грейлинг!

Проклятье.

– Добрый день, мисс Холмс, – поздоровался он холодно и безразлично, держа шляпу в своей большой, покрытой веснушками руке.

Однако его глаза расширились, как только он увидел меня в мужской одежде. От этого взгляда у меня покраснели щеки.

Дилан, может, и привык видеть женщин в брюках, но Грейлинг – нет.

– Чем могу быть полезна? – спросила я, когда позади меня появился Дилан.

Грейлинг заметил его, и лицо инспектора тут же окаменело.

– Я пришел записать ваши показания относительно событий прошлого вечера. – Он говорил со мной, но, казалось, не мог отвести глаз от Дилана.

– Я сейчас несколько занята.

– Заметно, – резко ответил Грейлинг. Затем он снова перевел взгляд на Дилана. – Вас уведомили, когда вы предстанете перед судом за попытку взлома?

Я посмотрела на него в изумлении от такой грубости, но Дилан, похоже, был спокоен.

– Мне повезло. Благодаря мисс Адлер музей не собирается предъявлять обвинение. Она позаботилась об этом, прежде чем покинуть город, – сообщил Дилан и взглянул на меня. – Я не успел сказать вам раньше. Мисс Адлер пришлось неожиданно уехать.

Я кивнула, испытывая непривычное мне чувство неуверенности. Моя наставница исчезла, и я осталась сама по себе и уже допустила одну серьезную ошибку…

Я прервала свои размышления и повернулась к Грейлингу:

– У меня есть довольно деликатный проект, который я должна сегодня закончить. Может быть, мы можем договориться о встрече на завтра?

Это предполагало, что я буду жива и смогу говорить.

Я сразу прогнала эту мысль.

Он пристально посмотрел на меня, а затем коротко кивнул:

– Хорошо, мисс Холмс. Доброго вам дня.

Едва мы успели вернуться в лабораторию, как миссис Рэскилл снова постучала в дверь.

– У вас… следующий… псетитель, – сообщила она, четко проговаривая и выделяя каждое слово.

Тот, что она не произнесла «о» в слове «посетитель», указывало на ее крайнее раздражение.

У входной двери стоял тот же самый паренек, который приходил раньше.

– У меня для вас сообщение.

Я отметила несколько изменений в его внешности.

Серая грязь на внешней стороне левого ботинка: он побывал на Пеннингтон-стрит после того, как приходил сюда.

Внизу на брюках блестит темно-зеленое пятно; слабый запах водорослей: в течение последнего часа он был на судостроительном заводе.

Из кармана брюк выглядывает красно-зеленая бумажная обертка: он недавно заходил в мясную лавку мистера Шертла за мясным пирогом.

– Могу я увидеть сообщение?

Внешне пакет был идентичен первому, однако внутри лежал локон темных вьющихся волос. Не было никаких сомнений в том, кому он принадлежал. Блестящие, темно-орехового цвета кудри Эвалайн были сложены по часовой стрелке.

Я обратила внимание на сообщение:

– Вы снова будете ждать моего ответа? – спросила я.

– Нет, мисс. Мне сказали, что вы заплатите мне за труды.

Я была настолько занята анализом наблюдений, что меня даже не возмутило данное предложение. Я заплатила молодому человеку, отправила его по своим делам и снова вернулась к посылке – понюхала письмо и локон, а затем осмотрела сообщение на куске белой бумаги.

– Где находится площадь Фэннери? – спросил Дилан, читая записку через мое плечо.

– Это очень умно. О, Анх достаточно умна, – заключила я, обдумывая все, что поняла с тех пор, как вернулся молодой человек. – Площадь Фэннери находится в часе езды от Лондона. И туда можно добраться только на поезде. Следующий поезд уходит в семь, и еще один будет в половине девятого. Последний привезет нас к месту назначения слишком поздно, поэтому мы должны ехать на поезде, который отправляется в семь часов.

– Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до железнодорожного вокзала?

Я прикусила нижнюю губу.

Я всегда чувствовала странный трепет в животе, когда намечалось что-то захватывающее.

– Это означает, что Анх хочет, чтобы по какой-то определенной причине мы были в поезде в семь часов. Вот почему она так долго ждала, чтобы отправить сообщение. Она хочет, чтобы мы оказались в определенном месте или на определенном маршруте в определенное время. И все знают, что поезд на Фэннери всегда отбывает вовремя, поэтому на вокзале нужно быть до семи.

Я шагала по комнате. Трепет усилился, а живот свело еще сильнее. Я вспомнила все свои наблюдения за посланником Анх, и трепет превратился в предупреждающее покалывание.

Мне это не понравилось.

– Наш посланник, который должен был получить сообщение от Анх или ее приближенного, не был рядом с железной дорогой Фэннери, – рассуждала я. – Он был в доках и провел там по крайней мере вторую половину дня, потому что в «Мясных деликатесах мистера Шертла» никогда не продают пироги до половины пятого. А серая грязь на брюках и левом ботинке указывает на то, что он шел по Пеннингтон-стрит. Это единственное место, где на этой неделе заливали бетон, я прочитала об этом в «Таймс». Пеннингтон-стрит находится в квартале к северу от Йитер-Уорф-стрит. Он бы не успел добраться от Бонд-стрит, где должен был быть в полдень, до Пеннингтон-стрит и лавки Шертла, потому что водоросли на его брюках свежие. Они даже не высохли.

Дилан смотрел на меня так, будто я изъяснялась на незнакомом языке. Моя речь сейчас была ему так же непонятна, как и мне – некоторые вещи, о которых говорил он.

– Так что все это значит? На простом английском?

– Это значит, что я должна принять решение.

Я почувствовала, что приятный трепет превратился в нечто, похожее на тошноту.

– Я либо следую инструкциям, либо иду туда, где был наш посланник и откуда он получил это сообщение. Там и находится Анх.

Внезапно картинка прошлой ночи со смущенной леди Косгроув-Питт в домашнем халате появилась в моем воображении как ужасающий призрак. Вместе с раздраженным лицом Грейлинга. Тошнота сразу усилилась.

– Я так полагаю.

Не уверена, что когда-либо раньше произносила эти слова даже в мыслях: я так полагаю.

Дилан смотрел на меня:

– Значит, вы хотите проигнорировать сообщение и где-то выследить Анх… Но где? У причала? Как мы узнаем, какое именно здание нам нужно?

– Я могу назвать с точностью до квартала, – рассуждала я, думая о том, какой специфический запах исходил от волос Эвалайн. – До места, где коптят рыбу на Нью-Грейвел-лейн. А что касается здания, то мы будем искать то, у которого на крыше виднеется дирижабль. Конечно, Анх не рискнет бросить свою статую.

Я взглянула на Дилана. Мои ладони стали влажными, внутри все налилось свинцом.

Эти выводы мне подсказывали факты.

Однако послание – инструкция от отчаянной женщины, которая держала мою напарницу в плену и больше всего на свете желала заполучить диадему, – приказывало мне действовать иначе.

Вчера бы я даже не колебалась. Я бы прислушалась к своим умозаключениям и проигнорировала сообщение.

Но сегодня… Я должна была решить: следовать своим инстинктам и выводам… или указаниям и, возможно, попасть в ловушку.

Но если я проигнорирую инструкции, то рискую жизнью Эвалайн.

Ошибка, совершенная прошлой ночью, была унизительной и поставила меня в неловкое положение, но не более.

Сегодняшнее же решение было делом жизни и смерти.

Я посмотрела на часы, и меня замутило. Уже седьмой час вечера. Пора что-то решать.

– Не могу рисковать. Мы отправляемся…

Я глубоко вздохнула, борясь со своим логическим складом ума. Я приняла решение и сразу почувствовала себя плохо, но все же продолжала сражаться с собой. На этот раз я не могла позволить себе ошибиться.

– Последуем ее указаниям. Отправляемся на площадь Фэннери.