Боб вызвал меня к себе в кабинет. Когда я вошла, он уставился на меня. Я не могла понять почему.

– Ваши волосы! – в конце концов сказал он, будто угадав ответ на вопрос.

Уложить их утром оказалось непросто, но мне показалось, что я приложила к этому достаточно усилий. Я поднесла руки к голове:

– С ними что-то не так?

– Нет-нет, все в порядке. Они… они выглядят здорово, – сказал он, улыбаясь и кивая.

На секунду повисла неловкая пауза. Мы оба не были привычны к ситуации, когда Боб комментирует мою внешность.

– Я их постригла, – сказала я, – очевидным образом.

Он опять кивнул.

– Садитесь, Элеанор.

Я посмотрела по сторонам. Сказать, что в кабинете у Бобби было не убрано, означало бы недооценить степень того хаоса, в котором он находился постоянно. Я подняла со стула напротив стола стопку каких-то брошюр и положила их на пол. Бобби немного склонился вперед. За время нашего знакомства он некрасиво постарел. У него выпали почти все волосы, и он довольно сильно растолстел. Внешне он напоминал распутного ребенка.

– Элеанор, – начал он, – вы работаете у нас уже довольно давно.

Я кивнула; фактологически это было верно.

– Вам известно, что в обозримом будущем Лоретта уйдет в длительный отпуск?

Я покачала головой. Меня не интересуют сплетни нашей повседневной офисной жизни. Разумеется, если речь идет не о некоем музыканте.

– Не скажу, что меня это удивляет, – ответила я, – у меня всегда вызывали сомнения ее познания в сфере базовых принципов налога на добавленную стоимость. Так что это, пожалуй, к лучшему.

– У ее мужа рак простаты, Элеанор, – сказал Бобби, – он нуждается в уходе.

Я на мгновение задумалась.

– В таком случае, им обоим сейчас очень трудно, – заметила я. – Но если рак выявили на ранней стадии, то процент выживания и выздоровления при таком диагнозе довольно высокий. Если вы мужчина и вам достаточно не повезло, чтобы заболеть раком, то это, вероятно, наилучшая разновидность.

Боб вертел в пальцах одну из своих роскошных черных ручек.

– Так вот, – продолжал он, – мне, по меньшей мере на ближайшие несколько месяцев, понадобится новый офис-менеджер.

Я кивнула.

– Вам было бы интересно, Элеанор? Будет немного больше денег и немного больше обязанностей. Но, думаю, вам это дело по плечу.

Я задумалась.

– Насколько больше денег? – спросила я.

Он взял блок стикеров, написал на одном сумму, оторвал и передал мне. Я охнула.

– Это в дополнение к моей нынешней зарплате?

Я уже представляла себе, как езжу на работу не на автобусе, а на такси, как делаю покупки только в «Теско Премиум» и пью тот сорт водки, который продается в приземистых матовых бутылках.

– Нет, Элеанор, – ответил он, – эта сумма будет вашей новой зарплатой.

– А-а-а… – протянула я.

Если так, то мне придется тщательно взвесить соотношение риска и вознаграждения. Компенсирует ли прибавка к зарплате значительное увеличение объема утомительной административной работы, новый уровень ответственности за бесперебойное функционирование офиса и, что еще хуже, более плотное общение с коллегами?

– Можно мне несколько дней подумать, Боб? – спросила я.

– Разумеется, Элеанор, – кивнул он, – я знал, что вы об этом меня попросите.

Я взглянула на свои руки.

– Вы хороший работник, Элеанор, – сказал он, – сколько вы здесь уже, восемь лет?

– Девять, – ответила я.

– За эти девять лет вы ни разу не брали больничный и не истратили все положенные дни отпуска. Это свидетельствует о вашей преданности делу. Такое в наши дни не часто встречается.

– Никакая это не преданность, – сказала я, – просто у меня чрезвычайно крепкое здоровье, а проводить отпуск мне не с кем.

Он отвел глаза. Я встала, собираясь уйти.

Боб откашлялся.

– И последнее, Элеанор. Поскольку Лоретта занята передачей дел… Можно попросить вашей помощи кое в чем?

– Давайте, – сказала я.

– Рождественский корпоратив. Как вам кажется, вы могли бы его организовать в этом году? – спросил он. – У Лоретты на это времени не будет, а ко мне в кабинет уже приходили сотрудники и ныли, что если мы не забронируем какое-нибудь заведение сейчас…

– …то в итоге окажемся в дешевом пабе – сказала я, кивая. – Да, я знакома с этой проблемой, Боб, и если вы хотите, то вполне могу заняться организацией праздничного обеда. Вы даете мне карт-бланш во всем, что касается заведения, меню и тематики?

– Конечно, – ответил он, уже с головой погрузившись в свой компьютер, – компания выделит на каждого десять фунтов; а потом уже вам решать, куда пойти и как много вы готовы заплатить сверх.

– Благодарю, Боб, я вас не подведу.

Он уже ничего не слышал – им полностью завладело то, что он видел на экране.

Голова у меня шла кругом. Мне предстояло принять два чрезвычайно важных решения. Сходить на еще одну вечеринку. И где-то меня ждал привлекательный, талантливый Джонни Ломонд, прекрасный Орфей, а в перспективе спутник жизни. Жизнь приобретала очень насыщенный характер.

Сев за компьютер, я некоторое время смотрела в монитор, не читая ни единого слова. От мыслей о дилеммах, с которыми я столкнулась, меня слегка подташнивало, так что, хотя близилось обеденное время, у меня не было никакого желания покупать сэндвич со скидкой. Я поняла, что было бы полезно с кем-нибудь все обсудить. Так подсказывал опыт прошлого. Судя по всему, разговор с другим человеком приносит пользу и позволяет дистанцироваться от тревог. Окружающие все время об этом напоминали: «Поговорите с кем-нибудь, вы не хотите обсудить это, скажите, как вы себя чувствуете, есть ли что-то, чем вы бы хотели поделиться с группой? У вас есть право хранить молчание, но если в суде вы будете опираться на факты, о которых умолчали, это может ослабить позиции вашей защиты. Мисс Олифант, вы не могли бы изложить нам собственными словами, что вы помните о событиях, имевших место в тот вечер?»

Я почувствовала, что вниз по спине побежала тоненькая струйка пота, в груди что-то затрепетало, словно плененная птица. Компьютер противно пискнул, сообщая о поступлении электронного письма. Не думая, я кликнула по нему. Как я презираю эти рефлексы собаки Павлова в себе!

Он прикрепил изображение: портрет известного политика, а рядом с ним снимок собаки, выглядевшей в точности, как он. Я фыркнула – сходство было поразительным. Внизу красовалась приписка: «поржать в среду утром», что бы это ни значило.

Повинуясь порыву, я стремительно напечатала ответ:

Прождав ответа минут пятнадцать, я уже пожалела о своем импульсивном поступке. До этого мне никогда еще не доводилось приглашать кого-то на обед. Я осуществила свою обыкновенную интернет-проверку на предмет обновлений музыканта. К сожалению, ни в «Фейсбуке», ни в «Твиттере», ни в «Инстаграме» не было ничего нового. Когда Джонни Ломонд затихал, я начинала волноваться. Я подозревала, что ему либо очень грустно, либо, что еще хуже, он очень счастлив. Может, у него новая девушка?

Меня мутило, и я подумала, что сегодня возьму что-нибудь поскромнее – смузи с антиоксидантами и небольшой пакет орешков васаби. Тут пришло еще одно сообщение:

Я набрала ответ:

Я дерзко оставила сообщение без подписи – он и без того поймет, что это от меня.

Рэймонд опоздал и пришел не через пять, а через восемь минут, но на этот раз я не стала возмущаться. Он предложил сходить в его любимое кафе за углом.

Оно не относилось к типу тех мест, которые я предпочла бы посещать: потрепанное и богемное, с разрозненной мебелью и огромным количеством подушек и ковриков. Какова вероятность, что их хотя бы с некоторой периодичностью стирают? Минимальная, и это в лучшем случае. Меня передернуло от мысли о всевозможных микробах; теплое помещение кафе и плотные волокна подушек – идеальная среда для пылевых клещей, а может, даже и вшей. Я села на самый обычный деревянный стул без каких бы то ни было текстильных дополнений.

Рэймонд, по всей видимости, был знаком с официантом: подойдя к нам, тот назвал его по имени, поприветствовал нас, а затем протянул меню. Судя по всему, персонал составляли люди, похожие на Рэймонда: как мужчины, так и женщины казались неряшливыми, потрепанными и плохо одетыми.

– Здесь обычно неплохой фалафель или вот этот суп, – сказал он, ткнув пальцем в графу «Фирменные блюда».

– Суп-пюре из цветной капусты с тмином, – вслух прочла я. – Ну нет. Вот уж не думаю.

После разговора с Бобом мой желудок все еще испытывал потрясение, поэтому я просто заказала кофе с пенкой и булочку с сыром. Не знаю, что за блюдо взял себе Рэймонд, но оно отвратительно пахло – как слегка подогретая рвотная масса. Ел он шумно, не закрывая рот до конца, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как смотреть в сторону. С другой стороны, так мне было проще затронуть тему о предложении Боба и о том поручении, которое он мне дал.

– Рэймонд, я могу задать тебе один вопрос? – спросила я.

Он отхлебнул колы и кивнул. Я опять отвела взгляд. Обслуживавший нас парень бездельничал у стойки, покачивая головой в такт музыке. Это была сплошная какофония, слишком много гитар и слишком мало мелодики. Я подумала, что так должно звучать безумие, такие звуки слышат в голове психи, когда отрезают лисам головы и швыряют их в соседский сад.

– Мне предложили повышение до офис-менеджера, – сказала я, – как по-твоему, мне соглашаться или нет?

Рэймонд перестал чавкать, хлебнул еще немного колы и улыбнулся.

– Это же замечательно, Элеанор. Что тебя останавливает?

Я откусила кусочек булочки – она оказалась неожиданно вкусной, намного лучше тех, что продаются в «Теско». Никогда бы не поверила, что найдется продукт, о котором я так подумаю.

– Ну, – ответила я, – из плюсов – мне будут больше платить. Разницу, конечно же, огромной не назовешь, но все-таки… ее хватит на то, чтобы улучшить некоторые стороны жизни. С другой стороны, у меня станет больше работы и, как следствие, ответственности. А наш офис, Рэймонд, доверху укомплектован всякими халтурщиками и лентяями. Уверяю тебя, организовывать их рабочий процесс будет задачей не из легких.

Он фыркнул, засмеялся и закашлялся – кола, похоже, попала ему не в то горло.

– Я понял, – сказал он, – все сводится к тому, стоит ли дополнительная оплата дополнительной мороки, да?

– Совершенно верно, – ответила я, – ты очень точно резюмировал стоящую передо мной дилемму.

Он помолчал, пожевал еще немного.

– Элеанор, а какой у тебя вообще жизненный план? – спросил он.

Я понятия не имела, что он хотел сказать, и это, по всей вероятности, явственно отразилось на моем лице.

– Я имею в виду, долго ли ты собираешься работать администратором офиса? Если да, то новая должность и прибавка к зарплате пойдут тебе на пользу – таким образом, ты будешь в лучшей позиции перед следующим шагом.

– Перед каким еще «следующим шагом»? – спросила я.

Этот человек явно был неспособен говорить на простом английском языке.

– Когда ты подашь резюме на другую работу, в другую компанию, – ответил он, неопределенно взмахнув вилкой.

Я отпрянула, опасаясь, как бы на меня не попали микроскопические капельки его слюны.

– Ты же не собираешься до скончания века работать здесь, правда? – продолжал он. – Сколько тебе? Двадцать шесть? Двадцать семь?

– На днях, Рэймонд, мне исполнилось тридцать, – ответила я, к своему удивлению, польщенная.

– Правда? – удивился он. – Ну так вот, ты же не собираешься весь остаток жизни вести бухгалтерию Боба, или я не прав?

Я пожала плечами; я в самом деле никогда об этом не задумывалась.

– Я думаю, собираюсь, – ответила я. – Что мне еще делать?

– Элеанор! – воскликнул он, почему-то ошарашенный. – Ты умная, ты добросовестная и… очень, очень организованная. Ты много где могла бы работать.

– Правда? – с сомнением спросила я.

– Да! – сказал он, энергично кивая. – Ты разбираешься в цифрах, это раз. У тебя богатая речь, это два. Ты знаешь какие-нибудь иностранные языки?

Я кивнула:

– В самом деле, я очень хорошо владею латынью.

Рэймонд поджал тонкие губы, окруженные колючей щетиной.

– Э-э-э… – начал было он, но потом умолк и махнул официанту, и тот подошел и убрал со стола.

Потом удалился, но вскоре вернулся с двумя чашками кофе и небольшим блюдцем шоколадных трюфелей, о которых его никто не просил.

– Получайте удовольствие, ребята! – сказал он и широким жестом поставил конфеты перед нами.

Я покачала головой, не веря, чтобы кто-то мог что-либо подобное произнести.

Рэймонд вернулся к нашему разговору.

– Есть полно мест, где хотели бы нанять опытного офис-менеджера, Элеанор, – сказал он, – и не только в области графического дизайна, но и в медицине, в ИТ, да где угодно!

Он запихал в рот конфету.

– Ты хочешь жить в Глазго? Ты могла бы переехать в Эдинбург, в Лондон или… В конце концов, весь мир перед тобой.

– Да? – спросила я.

Опять же, мне никогда даже в голову не приходило, что можно переехать в другой город и поселиться где-то еще. Бат, с его сказочными развалинами римского периода, Йорк, Лондон… для меня все это было немного чересчур.

– Знаешь, Рэймонд, в жизни, похоже, есть великое множество вещей, о которых я даже не задумывалась. Полагаю, я даже не догадывалась, что они в моей власти. Знаю, это звучит смешно.

У него было очень серьезное выражение лица. Он подался вперед.

– Тебе, Элеанор, явно пришлось непросто. У тебя нет ни братьев, ни сестер, ты никогда не видела отца, да и отношения с матерью, насколько я помню, у тебя… тоже непростые, так?

– Так, – кивнула я.

– Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? – спросил он.

– Да, – ответила я.

Он выжидающе посмотрел на меня, будто требовал более детального ответа. Я вздохнула, покачала головой, а потом сказала, как можно медленнее и внятнее:

– Сейчас, Рэймонд, я встретилась с тобой. Встретилась, и теперь ты сидишь передо мной.

Он фыркнул и расхохотался.

– Элеанор, ты ведь прекрасно знаешь, что я имел в виду.

Но стало очевидно, что нет.

– У тебя есть парень? – терпеливо спросил он.

Я застыла в нерешительности.

– Нет. Точнее… да, есть кое-кто… Хотя нет, фактически верным будет ответ, что в данный момент нет, по крайней мере на данном этапе.

– Тебе приходится со многими вещами справляться в одиночку, – сказал он, не столько задавая вопрос, сколько констатируя факт, – ты не должна осуждать себя за то, что у тебя нет плана карьерного роста на ближайшие десять лет.

– А у тебя есть план на следующие десять лет? – спросила я.

Это казалось маловероятным.

– Не-а, – с улыбкой ответил он. – А у кого есть? Я имею в виду, среди нормальных людей.

Я пожала плечами и сказала:

– Честно говоря, я не уверена, что знаю хотя бы одного нормального человека.

– Ничего, я не обижаюсь, Элеанор, – засмеялся он.

Я мысленно взвесила его слова и поняла, что он подразумевал.

– Извини, Рэймонд, я не хотела тебя обидеть, – сказала я.

– Не говори глупостей, – ответил он и махнул официанту, чтобы принес счет, – так когда тебе нужно решить по поводу новой должности? Думаю, тебе надо соглашаться, чего бы это ни стоило. Кто не рискует, да? К тому же, мне кажется, что из тебя получится замечательный офис-менеджер.

Я посмотрела на него, ожидая дополнительных замечаний или язвительного комментария, но, к моему удивлению, ничего из этого не последовало. Он достал кошелек и оплатил счет. Я яростно запротестовала, но он решительно помешал мне внести мою долю.

– Ты взяла только кофе и булочку, – с улыбкой сказал он, – когда получишь первую зарплату в должности офис-менеджера, можешь угостить меня ланчем.

Я поблагодарила его. Никто никогда еще не оплачивал мне обед. Было очень приятно, что другой человек добровольно понес расходы от моего имени, ничего не ожидая взамен.

Обеденный перерыв закончился, когда мы вошли в офис, так что мы быстро попрощались и пошли каждый в свой отдел. Впервые за девять лет я обедала не одна, не решила кроссворд, но меня это, самым удивительным образом, совсем не беспокоило. Возможно, я решу его вечером. Может, я даже не возьмусь за него, а сразу выброшу газету. Как сказал Рэймонд, мир полон безграничных возможностей. Я вошла в почтовую программу и написала ему сообщение:

Я подумала, что в сокращении имен есть определенный смысл. В конце концов, и так ясно, кто и к кому обращается. Он тут же ответил:

В последнее время моя жизнь стремительно неслась вперед, образуя вихри возможностей. Во второй половине дня я даже ни разу не вспомнила о музыканте. Зайдя в свой компьютер, я занялась поиском заведения для рождественского обеда. Это будет примечательное событие, решила я. Оно будет непохоже на все предыдущие корпоративы. Представлялось очень важным избежать любых повторений и клише. Я сделаю что-то особенное, что-то, что удивит коллег, доставит им огромное удовольствие и превзойдет все ожидания. Это будет непросто. С уверенностью я знала только одно: основой мероприятия станет выделенный Бобом бюджет в размере десяти фунтов на человека и скидываться дополнительно никому не придется. Меня до сих пор возмущали денежные выплаты, которые я была вынуждена совершать в последние несколько лет, чтобы в последнюю пятницу перед двадцать пятым декабря ужасно провести время в ужасном заведении с ужасными людьми.

В конце концов, разве это так трудно? Рэймонд очень ободрил меня во время ланча. Если я была способна продекламировать «Энеиду», если научилась писать макросы в «Экселе», если в последние девять лет могла в полном одиночестве праздновать свой день рождения, Рождество и Новый год, то и роскошный праздничный ужин на тридцать персон с бюджетом в десять фунтов на каждого организую без труда.