С чужестранным паспортом и липовой регистрацией было не так просто найти работу. В нормальные места не брали, диплом историка и сертификат специалиста по ремонту и сборке компьютеров особого впечатления не производили, а деньги таяли на глазах. Срочно был нужен источник дохода и требовалось решить квартирный вопрос. Друга пилила его тогдашняя девушка, которая устала от «колхоза» в их квартире и закатывала ему скандал за скандалом. Чтобы не создавать человеку проблем и больше не выслушивать тирады его подруги, решил поскорее съехать.

Цены той осенью на жилье поднялись, так что о съеме отдельной квартиры можно уже было и не мечтать. Реальным оставался только вариант со съемом комнаты в многокомнатной квартире, на окраинах Москвы. Пока искал жилье, чего только не насмотрелся. В большинстве своем, за мои гроши предлагали только комнаты в гадюшниках, с соседями-алкашами. Попался только один вариант более-менее нормальный, не в гадюшнике, с адекватными соседями, по деньгам тоже приемлемо. Одна беда – далеко до метро. Комната находилась в Ново-Переделкино, за МКАДом. Пришлось соглашаться, ничего лучше я бы все-равно не нашел. Переехал в Ново-Переделкино и взялся за поиск работы с удвоенной энергией.

Я был готов уже на любую работу, лишь бы взяли. Один день отработал на ВДНХ, на качелях-каруселях. Нанимался в качестве оператора аттракциона, а оказалось, что это только ширма. После смены всех «операторов» отправили разгружать вагоны с подозрительным грузом. Приглядевшись к грузу повнимательнее, понял куда я попал – на разгрузку контрабандных алкоголя и сигарет. А вдруг облава? Кого примут первым? Правильно, меня. Иностранного гастарбайтера. Решил не искушать судьбу и на следующий день на смену не вышел.

В конце концов работа нашлась. Взяли продавцом-консультантом (так именовалась вакансия в газетном объявлении) на метро «Сокол». Там было несколько точек торговли дисками с компьютерными играми и фильмами, хозяевам которых было плевать на паспорт и регистрацию. Торгуй, сдавай выручку, не воруй, вот и все что от тебя требуется.

Работа с 9 до 9. До «Сокола» ехать два часа на автобусе и метро, обратно столько же. Из дома выходил в 7 утра, возвращался в 11 ночи. Подъем в 6—30, короткий завтрак и бегом на остановку. В 11 ночи готовишь себе ужин, быстро кушаешь, затем в душ и отбой. Спать. На часах уже за полночь. И так день за днем, неделя за неделей. Выходной один раз в месяц.

В конце октября весь район «Сокола» был взбудоражен сиренами скорой помощи. Машины с мигалками неслись по Ленинградскому проспекту, в сторону центра, одна за одной. Много их было, уже и не упомню сколько их тогда насчитал. Торговля в тот вечер была никакая, народ из метро шел прямиком домой, не задерживаясь. Сдав выручку, поехал домой. В метро многие пассажиры выглядели испуганно, затравленно озираясь по сторонам. Странно… Может случилось что? Ну да ладно, домой приеду, посмотрю новости.

Переступив порог квартиры, малость обомлел. Хозяева квартиры явно меня ждали и заметно нервничали. Сказали, что звонила моя мама и просила срочно перезвонить.

Я в полном недоумении. Спрашиваю: «Что случилось?». Тогда-то я и узнал о теракте на Дубровке. Позвонил с городского телефона маме (сбегав в ближайший магазин и купив карточку для междугородней связи), с большим трудом ее успокоил. Сказал что со мной все в порядке. Объяснил, что работаю в другом районе города, далеко от места событий.

Тут надо сделать небольшое пояснение для молодежи. Предвижу их вопрос: «Почему не созвонились по мобильнику?». Все просто, мобильниками тогда не обладали ни я, ни мама. Мобильные телефоны тогда только начинали получать широкое распространение и были далеко не у всех. Многие в них видели модную блажь богатеев и ненужную роскошь.

И это в Москве, что уж говорить про другие города… Хозяева квартиры в Ново-Переделкино обзавелись мобильниками как раз после «Норд-Оста». Я свой первый мобильный телефон куплю в самом конце 2003, мама еще позже. Только в 2005 году завершится мобильная революция, когда мобильниками обзаведется большинство населения страны, а в 2002 еще царили городские телефоны.

Кстати, в Ташкенте мобильные телефоны называют «сотка». Произвольное сокращение от «сотовый телефон». С этим неологизмом постоянно возникают курьезы, потому что услышав «сотка» россиянин думает про деньги, а узбекистанец про телефон. И долго потом не могут друг друга понять.

Захват заложников на Дубровке произошел 23 октября, развязка состоялась 26 октября. Все эти дни Москва находилась в состоянии тревожного ожидания, все разговоры об одном – будет штурм или нет. Даже торгаши с «Сокола» в те дни больше не о торговле думали. Некоторые срочно обзавелись радиоприемниками и слушали новости. Остальные же, при каждой свободной минутке, шли в лавки к обладателям приемников, узнавали самые последние новости, затем возвращались к себе – оповестить об услышанном соседей и покупателей.

Утром 26 октября Ленинградский проспект вновь был взбудоражен воем сирен. «Скорые» опять неслись одна за одной, только уже в обратную сторону от центра. Я, как раз в это время, выходил из метро. Сразу стало понятно, что произошло что-то из ряда вон. Рванул в киоск к соседу-кавказцу, который торговал шаурмой, обладателю радиоприемника, от него и узнал о штурме Театрального центра. Диктор по радио сообщал об убитых террористах и о жертвах среди заложников.

Весь тот день я бегал к киоску, узнавал о последних новостях. Торговли практически не было, редкие покупатели тоже спешили поделиться новостями. слухами и своими соображениями о произошедшем. Кто-то хвалил власти за решительность, кто-то ругал, но всех объединяла скорбь по погибшим заложникам и ненависть к террористам, захватившим здание с мирными людьми. Сосед-кавказец повторял одну фразу: «Это не мужчины, не воины. Это шакалы. Если ты мужчина, выйди и бейся с врагом, а не прячься за женщинами и детьми».

С каждым часом новости становились все более мрачными. К вечеру масштабы трагедии просто ужасали. Речь шла уже о десятках погибших при штурме заложников. Позже официально сообщили, что погибло 130 заложников, но ходили слухи – погибших еще больше. Рассказывали жуткие истории про газ, который использовался при штурме и про то, что большинство погибло не от рук террористов, а от этого самого газа. Тошно было от таких новостей и слухов. Не по себе.

Мама тогда звонила каждый вечер, уговаривала уехать из Москвы. Вернуться в Ташкент или перебраться к родственникам в Подмосковье. Я отказывался, но вскоре обстоятельства все-таки заставили уехать из первопрестольной.